Терновый венец эволюции

      Хёнджин опёрся двумя руками о стену и низко склонил голову. Взгляд скользнул по двойному кольцу на пальце, и в груди болезненно кольнуло.       Горячая вода стекала с волос и плеч, унося с собой пот, грязь и боль в натруженных мышцах. В ушах громко стучала кровь, резонируя с пульсирующей головной болью — он так давно нормально не спал. Хёнджин крепко зажмурил глаза до искр и цветных кругов под веками, задержал дыхание, борясь с внезапным приступом тошноты. Это всё от голода и стресса.       А ещё — от всепоглощающего чувства вины.       Оно было похоже на лихорадку. Вирус, что распространялся по всему телу, бросая его то в жар, то в холод. Иногда по нервам будто било электричеством, и тогда Хёнджин конвульсивно вздрагивал, до боли стискивая пальцы в кулак. В такие моменты становилось труднее дышать, горло пережимал спазм, а к корню языка подступала обжигающая желчь с очередным приступом тошноты.       Для такого чувства вины не было объективной причины. Так ему говорили и Кристофер, и Чанбин. А Хёнджин пропускал их слова через себя, выдыхая без осадка. Потому что они были не правы. Ведь Хёнджин позволил себе забыться. Забыть. На несколько минут буквально выкинуть из головы, словно ничего и не было, давая своей нервной системе короткую передышку, которую совсем не заслуживал. Ведь его не было там, где он должен был быть.       Смыв с себя пену, Хёнджин вылез из душа, набросил на себя полотенце и оделся в чистое, домашнее. Обычно после смены такая «ритуальная» последовательность действий приносила ему облегчение и ощущение того, что он вернулся домой, а все ужасы ночи оставались за порогом. Сейчас же такого не было. Особенно, после того, как ему пришлось зайти в их комнату за вещами. Вдохнуть запахи, посмотреть на развороченную постель и в суматохе брошенную на стул спальную футболку, заметить фотоаппарат — он помнил, какая там была последняя фотография. Тогда Хёнджин схватил свою одежду из комода и позорно сбежал, будучи не в силах находиться там ни секунды дольше.       Ему и сейчас хотелось сбежать. Куда-нибудь далеко-далеко и желательно подальше от себя. Только вот это было невозможно.       Поморщившись от горечи во рту и снова нахлынувшей тошноты, Хёнджин вышел из ванной и прошёл в общий зал, на ходу вытирая волосы. В комнате пахло угасающей дневной жарой, пылью, каким-то специями и свежесваренным кофе.       Чанбин обнаружился у кухонной стойки. Он гипнотизировал взглядом закипающий чайник, пока рядом его ждали две упаковки с лапшой. Хёнджин присел на стул и, подперев рукой голову, постарался сделать так, чтобы в мыслях стало так же пусто, как и в желудке. Чанбин молчал, и за это Хёнджин был ему очень благодарен.       Удивительно, как за последние сутки изменились их отношения — практически диаметрально. Хёнджин бы никогда не подумал, что вместо того, чтобы кидаться друг в друга колкостями и едкими комментариями или вообще игнорировать обоюдное существование, они смогут вдруг поговорить по душам, пройти тренировочный спарринг и теперь сядут вместе ужинать. Феликс вот точно мечтал о том, что однажды этот день настанет. И — надо же — он сам стал тем поводом, необходимым для того, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки.       Только вот Хёнджину не сдались такие поводы. Он готов был и дальше собачиться с Чанбином хоть до конца своей никчёмной жизни, если бы это уберегло Феликса. Но время вспять не повернёшь. И только поэтому Хëнджин пытался хотя бы сейчас сделать что-то правильно.       Сглотнув горькую слюну, он прикрыл глаза на несколько секунд. Или, на самом деле, дольше, потому что Чанбин вдруг поставил перед ним тарелку с лапшой, над которой поднимался горячий пар, и палочки, а затем примостился рядом на соседнем стуле, по-прежнему не произнеся ни слова.       Ели они также, почти в полной тишине. Чанбин что-то читал своём телефоне, изредка тихо ворча себе под нос, а Хёнджин втыкал в одну точку расфокусированным взглядом. У него слегка опухла переносица после удара затылком от Чанбина, поэтому запахи он ощущал приглушённо, а вот вкуса не было вообще, хотя в лапшу точно добавили специи.       Хёнджин, правда, старался ни о чём не думать, только жевать, но все его жалкие потуги заканчивались провалом. Разум-садист подкидывал образы Феликса, неподвижно лежащего на кушетке за бронированным стеклом. И Хёнджин рвался вниз, в подвал. Ему нужно было быть рядом, нужно было знать, что происходит. Он не должен был оставлять Феликса там одного.       От всех этих мыслей головная боль усилилась — словно у него в мозгах всё сильнее разгорался крохотный обжигающий огонёк, который грозил превратиться в настоящий пожар. Аппетит совсем пропал, хотя он съел почти половину. Хёнджин положил ладони на стол и склонил голову, дыша глубоко и размеренно. Ему не хотелось, чтобы всё съеденное полезло сейчас обратно. Потому что Крис прав — ему нужны были силы. А для этого — еда и сон. И хотя бы с первым он мог сейчас справиться.       Кое-как поборов приступ тошноты, Хёнджин снова принялся за еду, но в этот раз гораздо медленнее. Иногда он ощущал на себе пристальный взгляд Чанбина, но когда поворачивался в ответ, тот уже не смотрел. Тогда возникало странное чувство, которое Хёнджин никак не мог идентифицировать; к такому вниманию с его стороны он пока точно не привык.       — Оу… — громкий вздох выдернул их обоих из раздумий и псевдо-медитации над едой. Чанбин и Хёнджин одновременно уставились на Чонина, который только вошёл в общий зал. — Какого?.. С вами что успело случиться? Вы же всë время были тут. Погодите-ка. Вы что… подрались?       — Ну… — Чанбин сконфуженно почесал бровь, — типа того.       — Чего? Правда, что ли? — охнул Чонин, широко раскрыв глаза, но довольно быстро взял себя в руки, возвращая себе спокойное, даже слегка надменное выражение лица. — Хотя знаете, я даже не особо удивлён. Мне больше интересно, как вы будете объяснять это Крису.       — Да так же, как и тебе. — Чанбин равнодушно пожал плечами. — Это был дружеский спарринг. Мы просто пар выпускали. Всё нормально. Мы абсолютно точно не пытались убить друг друга.       Чонин снова опешил, округлил глаза, переводя подозрительный, неверящий взгляд с Чанбина на Хёнджина и обратно. Да, он действительно не мог поверить. И это было бы даже забавно. В других обстоятельствах.       — Чонин, а ты не знаешь..? — попытался спросить Хëнджин, но горло внезапно сдавил удушливый спазм.       — Не знаю. — Чонин покачал головой, сходу считывая вопрос Хёнджина, тем самым избавляя от необходимости произносить его вслух. — Я всё время был в лазарете. Сынмина не видел. Криса — тем более. И камеры я не смотрел. Прости.       Хёнджин кивнул и снова воткнул потускневший взгляд в уже остывшую лапшу, теряя интерес к Чонину, у которого не было ответов на мучающие его вопросы. Внутри стало пусто. Эти слова как ураган, что вымел из него абсолютно всё. Хёнджину показалось, что ещё немного, и он просто свалится на пол истлевающей на глазах марионеткой, потому что все силы разом его покинули. Чанбин что-то сочувствующе крякнул и хотел было похлопать по плечу, но не успел — Хëнджин поднялся со стула, оставляя ужин недоеденным.       — Я пойду… прилягу.       И не обращая внимания на обеспокоенные взгляды, что кололи ему спину иголками, он побрёл в сторону спален. В эти секунды он действительно ни о чём не думал; ноги несли его сами. И почему-то не совсем туда, куда надо.       Хёнджин остановился посреди коридора, утопающего в вечерней темноте, и мотнул головой, прогоняя туман. Он находился совсем не там, куда направлялся. Взгляд медленно сместился на дверь в лазарет. Впереди маячил поворот к спуску на нижний уровень. Теперь стало понятно, что он тут делал.       Глупо получилось. Глупый Хёнджин. Странный Хёнджин.       Проведя ладонями по лицу в попытке стереть усталость и апатию, он резко развернулся и зашагал обратно. Ему правда нужно было немного поспать, хотя бы пару часов; в голове приливом шумела кровь, давя на стенки черепа, глаза горели, а во рту поселился горький привкус. Он так устал.       Хёнджин успел дойти до поворота к спальням, когда услышал чьи-то торопливые шаги позади себя. И снова тело действовало само, уставший рассудок не поспевал. Хёнджин порывисто шагнул в сторону, вжимаясь спиной в стену; полумрак и тени скрывали его почти полностью. Как раз вовремя, потому что в следующую секунду мимо быстро прошёл Сынмин. Куда он так торопился, Хёнджин понял сразу — в студию. А это означало, что если он здесь, то и Крис тоже. И почему они тогда вернулись и ничего не рассказали?       Сосредоточившись только на этой мысли и не подпуская к себе никакую другую, Хёнджин отлепился от стены и крадучись последовал за Сынмином. Что им двигало в этот момент, он бы никогда ответить не смог, поэтому старался не задаваться этим вопросом вообще.       Дождавшись момента, когда Сынмин зайдёт в студию, Хёнджин бесшумно подлетел к двери и перехватил её, не давая захлопнуться до конца, оставляя тонкую, с нитку, щель. Он прильнул к ней, вглядываясь и вслушиваясь в приглушённые голоса по ту сторону.       — …мал поторопиться? Прошёл уже час, — это говорил Сынмин. Он стоял недалеко от двери, загораживая почти весь обзор. — Я набрал пакет свежей крови. На этот раз будет моя.       — Да, я помню. Сейчас, — ему ответил Крис; Хёнджин в просвете видел только спину Сынмина. — Мне тут немного осталось. Я отвлёкся. Сейчас закончу и отправлю. Но мы поговорили с Ханом и… у нас серьёзные проблемы, Мин. Надо будет собрать всех, чтобы обсудить.       — Наша главная проблема сейчас сидит внизу и отказывается от крови.       Сынмин сдвинулся в сторону и Хёнджин смог увидеть печальное лицо Криса. Даже с такого расстояния в глаза бросалась его неимоверная усталость, несмотря на то, что тот проспал несколько часов. Крис заметно осунулся и посерел, увял всего за сутки. А Хёнджин даже представлять не хотел, как сам выглядел со стороны; он избегал зеркал.       — Я знаю. Я поговорю с ним, — неуверенность в голосе Криса была настолько плотной, что он сам от себя скривился, будто она резала ему язык. А Хёнджину приходилось до предела напрягать слух, потому что они почти шептали.       — Да. Это, конечно, поможет.       — И что ты предлагаешь? — Крис уже начинал терять терпение.       — Ничего. У тебя и так есть три варианта. Выбирай любой, только не затягивай. — Сынмин помолчал немного, а затем вздохнул и уже мягче добавил: — Крис, уж ты-то точно понимаешь все риски. Сделай то, что должен. Они же… Никто ведь не простит тебе эту слабость.       — Я знаю, Мин… — Крис сдавленно сглотнул, опуская голову и пряча лицо в ладонях, но всего на несколько секунд. Он распрямился, вдыхая полную грудь, и выжидающе посмотрел на Сынмина. — Если это всё, то мне нужно ещё минут пятнадцать, чтобы всё закончить. Хорошо?       Хёнджин не слышал, что ответил Сынмин, потому что поспешил отпрянуть от двери и вернуться за угол, обратно в полумрак, чтобы его не заметили. Через несколько секунд дверь открылась, послышались размеренные, удаляющиеся шаги, но Хёнджин не спешил сдвигаться с места. Он прокручивал в голове слова Сынмина.       Феликс пришёл в сознание. Но отказывался пить кровь.       То, что новообращённые порой впадали в такую крайность была не новость. На службе они как Ловчие не раз сталкивались с таким явлением и его последствиями. Причины для отказа от крови могли быть самые разные; чего им только не рассказывали, пытаясь убедить в неэтичности или аморальности. Однако это всё было невероятной глупостью. И в итоге им всеми силами приходилось добиваться того, чтобы заражëнный получил порцию крови, прежде чем они сдавали его Центральному отделу. Потому что после третьей стадии, которая наступала пугающе быстро, особенно для новообращëнных, пути назад не было. Никогда.       И Феликс, зная всë это, отказывался от крови.       Хёнджин развернулся, прижимаясь лбом к стене. Дыхание на короткий миг перехватило, поэтому он судорожно вдохнул воздух через нос, ощущая короткий приступ головокружения; сердце глухо стучало в груди, больно ударяясь о рёбра, пока рассудок лихорадочно скакал от одной мысли к другой, пока вдруг резко, словно врезавшись в стену-мираж, не остановился на одной. Такой простой и до обидного очевидной. И Хёнджин, ухватившись за неё, как за спасительный канат, потянул себя вперёд.       Быстрым шагом он вернулся в тот коридор, куда тело привело его само несколько минут назад; по пути ему никто не встретился — повезло. Хёнджин сбежал по лестнице вниз, под конец едва не запутавшись в своих же ногах и не навернувшись со ступеней. Чуть прихрамывая, он прошёл коридор и замер у двери, ведущей к камерам временного содержания. Вдохнул полную грудь тяжёлого воздуха и потянул холодную металлическую ручку вниз.       Ноги внезапно стали ватными и, одновременно с этим, безумно тяжёлыми. Каждый шаг давался с трудом, как будто ему в кеды насыпали иголок, но Хёнджин упрямо тащил себя вперёд, пока не остановился в паре метров от бронированного стекла. В груди снова болезненно сдавило.       Феликс лежал на полу у боковой стены, прижавшись к ней спиной и поджав к себе босые ноги (ботинки валялись рядом с кушеткой), а лицо спрятав в скованных наручниками руках. Он совсем не двигался. Так Хёнджину показалось сначала, но уже через несколько секунд он заметил, что худые плечи изредка подрагивали, а пальцы слабо сжимались, чтобы через мгновение снова расслабиться. А ещё Феликс что-то бормотал, но очень тихо. Хёнджин с такого расстояния смог разобрать только несколько слов в безостановочном и нестройном шёпоте: «амальгама», «они не знают», «четыре буквы» и «медведь»— абсолютная бессмыслица.       Хёнджин терялся в себе. Долгожданного облегчения от того, что он увидел Феликса — живого — не наступило, внутри всё по-прежнему перекручивалось в удушающие узлы. Он совсем не понимал, что ему делать. В голове было так пусто, что даже пугало.       Открыв было рот, чтобы позвать, Хёнджин вдруг понял, что горло сдавило. Он заставил себя сглотнуть горький ком и стиснул кулаки, впиваясь в ладонь ногтями; боль всегда его отрезвляла.       — Хэй, Феликс?.. — прозвучало так тихо, что Хёнджин даже засомневался, что вообще произнёс это вслух, поэтому позвал ещё раз, уже громче: — Ликси?       Но Феликс никак не реагировал на его голос, продолжая бормотать что-то несвязное и будто сильнее сжимаясь в комок. Хёнджину было физически больно на это смотреть и быть не в состоянии что-то сделать. Он рвался туда. Безумно хотел подойти ближе, погладить по спине, плечам и голове, обнять и крепко-крепко прижать к себе, шепча, что всё будет хорошо, что он рядом. Но их разделяло это проклятое стекло и код доступа от электронного замка.       Когда он шёл сюда, у него не было в голове никакого плана. Только скальпельно-острое чувство, что кололо где-то под рёбрами — он должен быть здесь.       Не придумав больше ничего вразумительного, Хёнджин просто шагнул вперёд, максимально сокращая расстояние, и сел прямо на пол, скрещивая ноги. Ему так много всего хотелось сделать и сказать, а ещё больше — кричать; и казалось, что ещё немного, и он лопнет, как дешёвый воздушный шарик. Но вместо этого, Хёнджин прикрыл глаза и подался вперёд, вжимаясь лбом в холодное стекло. Короткий гул от удара печальным эхом осел на стенках черепа.       — Мне было так страшно. После того, как позвонил Лино, а Сынмин нам рассказал всё что знал, и потом… Кажется, я никогда в жизни так не боялся, — Хёнджин говорил то, что говорилось, почти не отдавая себе отчёт и не следя за словами; он так долго держал это в себе. — А позже, когда я увидел тебя… в крови. Ты совсем не двигался, не дышал. Я даже не знаю, о чём тогда подумал. Помню только, что заплакал. Представляешь? Впервые за столько лет. И Крис это видел… Ты бы надо мной посмеялся, а потом заплакал вместе со мной… Но я так боялся потерять тебя. Я и сейчас безумно боюсь…       Послышался тихий металлический звон и Хёнджин резко вскинул голову, встречаясь взглядом с Феликсом, который теперь сидел, прислонившись к стене. Глаза в глаза. Феликс смотрел с непониманием, даже лёгким испугом. Будто не узнавал. Хёнджин быстро облизал вмиг пересохшие губы, собирая по кусочкам здравые мысли как мозаику.       Причин, почему Феликс мог его не узнать, тоже было несколько: разум новообращённых в первое время всё ещё пребывал в хаосе, перестраиваясь и приспосабливаясь, да и к тому же подступающий голод дело не облегчал. Однако Хёнджину всё равно было мучительно больно от этого потерянного взгляда.       — Ты меня узнаёшь, Ликс? — мягко спросил он, улыбаясь краешком губ. — Это я… Хёнджин.       — Хёнджин… — беззвучно повторил Феликс, хмурясь. А затем вдруг несколько раз моргнул, вздёргивая бровями и округляя глаза в осознании. — Джинни! Ты… это правда ты? Что… что ты тут… делаешь?       — Да, это правда я, — Хёнджин позволил себе настоящую полноценную улыбку облегчения. — Я хотел увидеть тебя.       — А Крис, он... Он сказал, что придёт… кажется… — Феликс обвёл растерянным взглядом камеру и пространство за стеклом.       — Вообще-то Крис не знает, что я тут. Он запретил нам сюда спускаться, но…       — Когда это тебя останавливало, да? — закончил за него Феликс, скопировав улыбку. Вышло слабо и мимолётно, но для Хёнджина это стало настоящим подарком и неземным чудом; он снова почувствовал тяжесть в груди, но в этот раз она была иная — тёплая, как объятия, она придавливала к земле, заставляла чувствовать себя живым.       — Меня даже эта штука останавливает лишь временно. Я найду способ до тебя добраться. Уж поверь. — Хёнджин пару раз стукнул костяшками пальцев по стеклу. Улыбка пропала с его лица, потому что он лихорадочно пытался придумать, как подступиться к разговору, ради которого он здесь. — Феликс, почему ты… Почему ты отказываешься от крови?.. — Изящно не получилось, а только прямо и в лоб.       — Ты знаешь… Откуда?       — Подслушал разговор Сынмина и Криса. Случайно вышло. — Хёнджин пожал плечами. В содеянном он не раскаивался. — И суть сейчас не в этом. — Он придвинулся ближе, чуть ли не вжимаясь телом в стекло. — Ликс, почему?..       Взгляд Феликса одномоментно стал жёстче. Он опустил голову, смотря исподлобья. В тёмно-карих глазах загорелось нечто недоброе, нечеловеческое, отчего по спине пробежал холодок. Хёнджин поёжился, но не разорвал зрительный контакт, только принялся терзать рукава рубашки. Он совсем не знал, что говорить, что делать, как вести себя. Стена, поспешно выстроенная Феликсом, ощущалась нерушимее, чем бронированное стекло перед лицом. Его решение — капля яда, что медленно растворялась в некогда чистой воде; разум скоро будет полностью им отравлен.       — Потому что так будет правильно.       — Правильно?.. — Хёнджин ошеломлённо заморгал, не веря своим ушам. — Ты считаешь, что потерять человечность и превратиться в чудовище, коим руководят только животные инстинкты и жажда убивать — это правильно?       — Я уже такое чудовище, Хёнджин. Неужели ты этого до сих пор не осознал? — Феликс подался вперёд, опираясь на руки; наручники тихо звякнули. — Рано или поздно до вас всех дойдёт: Ли Феликс умер на той чёртовой подземной парковке. Он истёк кровью, его сердце остановилось. Он мёртв. Всё.       — Не говори так, прошу… Это не так. — Хёнджин старался говорить спокойно, но внутри всё рвалось в лоскуты и рассыпалось пылью. — Феликс, ты не чудовище. Ты человек, с которым произошли ужасные вещи. Но ты же видел, как люди с этим живут, как они справляются. Ты знаешь, что это возможно. Так почему ты не хочешь поверить, что и у тебя получится?       — Потому что я хочу убить тебя! — Феликс почти закричал, но голос скользнул вниз, превращаясь в низкое рычание. Он внезапно вскочил на ноги и резко сократил расстояние, теперь стоя вплотную к стеклу. Хёнджин дёрнулся и отшатнулся, но уже через пару мгновений усилием воли заставил себя сесть ровно, смотря на Феликса снизу вверх; сердце неистово колотилось в груди. А Феликс продолжил говорить, переходя на шипящий шёпот: — Ты себе даже не представляешь, как сильно в эту самую секунду мне хочется вцепиться тебе в глотку. Почувствовать на языке вкус твоей горячей крови. Я хочу выпить тебя до дна, Хёнджин. Потому что я знаю, что твоя кровь подарит мне тепло и тишину. Оно, наконец-то, заткнëтся, пускай и ненадолго. И ты не представляешь, как вкусно пахнешь…       Феликс скривился, отворачиваясь и закрывая лицо руками, порывисто вздохнул. Его вдруг повело куда-то сторону, и в следующую секунду он привалился к стеклу спиной и сполз по нему вниз, поджал к себе колени, утыкаясь в них лбом и прижимая руки к груди. А у Хёнджина в голове разрывались снаряды, мысли рикошетом бились о стенки разума, не в состоянии найти выход. Это всё было так неправильно, так несправедливо. Никто из них такого не заслуживал. Так почему же?..       — Ликс… — Хёнджин вжал ладони в стекло, всем своим нутром стремясь пройти сквозь него, разбить вдребезги, раздробить на атомы, что угодно, лишь бы просто оказаться рядом. Их разделяло всего несколько сантиметров бронированного стекла, но никто из них не мог сейчас преодолеть эту преграду.       — Уходи… Я не хочу… Не хочу причинить тебе боль. Не хочу, чтобы ты видел меня таким… Оставь меня, прошу тебя. Пожалуйста…       — Нет. Я никуда не уйду. Я обещал, что буду рядом. И я буду.       Внутри Хëнджина в этот момент творилось нечто совершенно невообразимое и невообразимо совершенное. Будто чья-то невидимая рука перебирала мыслимые кирпичики его сознания, выстраивая прочный фундамент уверенности в том, что он не сдвинется с места до тех пор, пока не вправит Феликсу мозги. Ледяная хватка ужаса и отчаяния медленно и постепенно отпускала, уступая место горяченной решимости, так что даже во лбу начало печь, а жар быстро расползся по лицу и дальше вниз. Всё потому, что у него появилась цель. Ясная и яркая, как кострище в ночи.       — Ты не понимаешь… — продолжал бормотать Феликс, не поднимая головы. — Почему же ты никак не можешь понять?       — Я понимаю. Не всё, это правда, но хотя бы отчасти. Понимаю, что ты чувствуешь. Я слышу тебя. И знаешь… Это всё ещё ты. Я слышу во всём, что ты говоришь — тебя. Эти истерические нотки,приглушëнные согласные, неверные ударения…Это всë ты. Несмотря на пугающие метаморфозы, что с тобой произошли. Несмотря на все те ужасы, что ты чувствуешь, и которые говоришь. Это — ты, Феликс. И я хочу, чтобы ты знал и понял, что та тьма, которую ты сейчас чувствуешь, она пройдёт. И потом станет легче. Тебе ведь не придётся проходить это всё в одиночку. Я буду рядом. Мы все будем рядом. Мы ведь семья. Ты дома, и мы с тобой. Всё будет хорошо. Я обещаю…       — Как ты можешь обещать такое?! — Феликс снова повысил голос, по-прежнему не поднимая головы, но в этот раз тон стал выше; в нём не было ни толики злости или голодной ярости, только усталое отчаяние, в котором с трудом пробивалась тусклая надежда. Хёнджину пришлось прикусить щёку изнутри, потому что ему хотелось вывалить всё разом, хотелось буквально орать о том, что он чувствует и что хочет донести.       — Я могу. И я обещаю. Всё будет хорошо. Поверь мне, Ликси. Как когда-то я поверил тебе…       — Ты манипулируешь мной… — голос Феликса стал совсем тихим и сиплым. Он поднял голову, ударяясь затылком о стекло.       — Да… Да, ты можешь так думать. Потому что сейчас я готов на что угодно, лишь бы остановить тебя от того, что ты задумал. Я знаю… я понимаю, что в эту минуту тебе плохо. Ужасно, невыносимо плохо. Настолько плохо. И хочется лишь одного: закончить это всё. Ведь тогда покажется, что как будто это уже ты контролируешь хаос вокруг себя, а не он — тебя. Но это не так. После ничего не будет… Но вот это, которое есть сейчас, оно ведь пройдёт. Всё пройдёт. Всё закончится… И я не знаю, что нас ждёт завтра, я только уверен в том, что оно может быть прекрасным. Пускай шанс будет мизерным, пятьдесят, тридцать, восемнадцать процентов, да хоть один, плевать. Мы с тобой — доказательство того, что это возможно. Ты ведь показал мне это будущее. И я хочу, чтобы ты тоже его увидел… Прошу, дай мне шанс показать его тебе.       Феликс медленно повернул голову к Хёнджину, смотря влажными покрасневшими глазами, из которых готов был выплеснуться бесконечный страх вперемешку с болезненной надеждой. Ладонь Хёнджина всё ещё была прижата к стеклу, как будто он действительно мог в какой-то момент пройти сквозь него. Феликс медленно перевёл взгляд сначала на его руку, а потом снова на Хёнджина и тихо произнёс:       — Я не чувствую того, что чувствуешь ты…— Затем полностью развернулся, прикладывая свою ладонь к его; Хёнджин затаил дыхание, не в силах лишний раз шевельнуться. — Но так хочу… Я устал, Джинни. Не знаю, что мне делать… Оно не замолкает. Я слышу его, чувствую. Это… желание. Голод… И мне так страшно. Это ведь не я… Как я могу быть всё ещё человеком?       — Ликс, что ты чувствуешь ко мне, помимо голода?       — Что? Я... — Феликс непонимающе посмотрел на Хёнджина, на что тот мягко улыбнулся. — Что я чувствую… к тебе? Я… — Феликс судорожно вздохнул. — Я люблю тебя…       — Помнишь, что ты сказал мне? Если я чувствую любовь, значит…       — …я живу, — закончил Феликс. — Ты… ты правда веришь в то, что потом будет легче?       — Да… — едва слышно прошептал Хёнджин. Он наклонился вперёд, прижимаясь лбом к стеклу. Феликс придушенно всхлипнул и сделал то же самое. Теперь их будто ничего не разделяло.       — Я не могу… не могу поверить в это, но… Я хочу поверить тебе.       — Это всё, что нужно сейчас.       Хёнджин прикрыл глаза, ощущая, как щёки жжёт от слёз. Ему хотелось сжать ладонь Феликса в своей руке, пока внутри разрывалась вселенная. Он думал, что распадётся на кровоточащие куски здесь и сейчас, но что-то грело изнутри, не давая этого сделать. Что-то тёплое, солнечное и мягкое. Что-то родное. Потому что Хёнджин действительно верил в то, что говорил.

— -[○]- —

      Кристофер отправил отчёт десять минут назад и всё это время сидел, уставившись в монитор расфокусированным взглядом. Большой палец поглаживал рельефный бок мышки, будто это была его последняя ниточка, связывающая с реальностью. Это помимо усталости и голода — он не ел с самого утра. Сначала было не до этого, а потом просто не хотелось, хотя желудок скручивало спазмами.       Время, которое ему дал Сынмин, уже давно закончилось. Крис понимал, что должен идти. Затягивать дальше было уже опасно.       Свернув все окна и погасив монитор, Крис поднялся с места и вышел из студии, в которой находился долгое время один. Джисон куда-то пропал, хотя должен был пытаться отследить первоисточник странного вызова. Он не сказал, куда пошёл, а Крис и не спрашивал. Может, прогуляться, подышать воздухом или поесть. Или, на худой конец, поговорить с Минхо. Хотя Крис подозревал по нервным движениям и тяжёлым вздохам, что какой-то разговор у них уже состоялся и закончился хреново, потому что Джисон крайне редко пребывал в таком состоянии. Нужно будет попытаться у него это выяснить поподробнее.       С этими мыслями Кристофер добрёл до лазарета. Сынмин обнаружился за вторым рабочим столом, где у него стоял микроскоп и несколько реагентов — урезанная версия того великолепия, что хранилось в лаборатории. Он никак не отреагировал на появление Криса в помещении, продолжая заниматься своими делами, хотя точно услышал, как открылась дверь.       — Мин? — позвал Крис, ероша волосы на затылке. Сейчас ему по идее должно быть тревожно, страшно и непонятно, но он не чувствовал вообще ничего; в разуме воцарился штиль, где, как шпили посреди пустыни, появлялось не более одной задачи за раз. Абсолютное опустошение. — Я закончил с отчётом. Можем идти.       — Подожди, — незаинтересованно отозвался Сынмин, не отрываясь от своего дела — подкручивал ручки фокусировки микроскопа.       — Ты же сам сказал, что надо поторопиться, — Крис нахмурился.       — В этом уже нет необходимости.       — Что?.. — У Криса в один момент внутри всё похолодело; он напрягся, стискивая кулаки и челюсть до боли. — Что случилось? Что с Феликсом?       — Давай ты подождёшь ещё пару минут и тогда точно получишь ответы на свои вопросы. Потому что меня там не было. А он был.       — Кто был? Ты можешь нормально, наконец, объяснить?!       — Подожди, — равнодушно повторил Сынмин.       Крис готов был выйти из себя. Раздражение и злость, которые он едва уже мог сдерживать из-за усталости, били по голове как битой, так что аж звёзды перед глазами начинали плясать. Он буквально силой заставил себя вдохнуть полную грудь воздуха и медленно отсчитать до десяти, чтобы потом выдохнуть. Сынмин так умел — раздражать своими недомолвками и загадками. Только вот ситуация была совсем не подходящая для таких «шуток».       Но Кристофер действительно подождал некоторое время, прежде чем открыть рот, чтобы разразиться гневной тирадой, когда дверь за ним вдруг снова щёлкнула замком, открываясь. Крис едва заметно вздрогнул и обернулся; Сынмин, наконец, оторвался от своего микроскопа, разворачиваясь на стуле. На пороге стоял Хёнджин. Выражение его лица было абсолютно нечитаемым, так что у Криса во рту сразу всё пересохло, но вот глаза… глаза были такими живыми, что становилось неловко.       — Хёнджин? Ты чего… тут? — осторожничая, спросил Крис.       — Мне нужен пакет крови, который вы набирали, — вместо ответа произнёс Хёнджин, больше внимания обращая на Сынмина. — И возьми ещё мою.       — Что? Откуда ты?.. Зачем? — Крису начинало казаться, что он сходит с ума и теряет и без того хрупкий контроль над происходящим.       — У него получилось то, что не получилось у тебя, — вставил своё слово Сынмин с раздражающе-высокомерным видом. Он развалился в кресле, разглядывая Хёнджина с непонятным блеском в глазах. — Он уговорил Феликса принять кровь.       — Что?.. — Крис ошеломлённо моргнул, а затем развернулся к Хёнджину и слишком резко произнёс: — Ты был внизу?! Я же запретил вам туда спускаться!       Хёнджин пожал плечами; в его глазах не было ни капли раскаяния. А у Криса в голове вместо мыслей закручивались смерчи. Он уже вконец запутался в том, что ему думать, чувствовать и предпринимать по этому поводу. Но настоящей злости не было вовсе — просто негодование по поводу того, что он не в курсе происходящего.       — Да брось, Крис. У него же получилось…       — А ты… ты всë знал? — Крис строго посмотрел на Сынмина.       — Можно и так сказать. Видел по камерам.       — И не сказал мне?!       — Хотел посмотреть, что будет.       — Это для тебя что, игра какая-то? — вдруг вмешался Хёнджин. Вот теперь его взгляд выражал праведное негодование с прожигающими искрами едва сдерживаемой злости где-то в глубине.       — Ни в коем случае. — Сынмин примирительно поднял руки вверх. — Я просто учёл несколько факторов. Например, вашу весьма… тесную связь. У тебя было больше шансов достучаться до Феликса, чем у кого-либо из нас. По большей степени, ты был последней дипломатической возможностью, потому что если бы он не послушал тебя и Криса, то не послушал бы больше никого. Так что я не понимаю ваше недовольство, учитывая конечный результат.       — А я порой совсем не понимаю тебя, Мин, — устало вздохнул Крис. Сынмин, разумеется, был прав, но то, как он это всё выставлял… такое тяжело было принимать и ничего при этом не испытывать. — Ладно. Чёрт с вами… Возьми у Хёнджина кровь. И отдайте её Ликсу как можно быстрее. А как только закончите, жду вас в общем зале. Всех.       Сынмин и Хёнджин одновременно кивнули и скрылись во второй половине лазарета. Как только они ушли, Крис позволил себе долгий продолжительный вздох. Хотелось сползти по стенке на пол и пролежать так, пока всё не закончится, потому что казалось, что бесконечный поток проблем и не думал останавливаться. Но Крис не мог себе этого позволить. Поэтому резко встряхнул головой, похлопал себя по щекам, возвращая в реальность, и покинул лазарет.

— -[○]- —

      Когда спустя двадцать минут, Крис опустился во всё то же кресло, что негласно принадлежало ему и на общих собраниях не занималось никем, и обвёл взглядом присутствующих, то почувствовал, как тяжëлая усталость отступила. Совсем немного, но всë же. Он всегда ощущал некий прилив сил в окружении своих ребят — своей семьи — словно они все были ключом к таящимся внутри силам.       В этот раз присутствовали все. Почти… Минхо сидел в отдалении от всех на пуфике, ближе к выходу, словно для того, чтобы сбежать в любую секунду, и смотрел строго себе под ноги, либо на сцепленные пальцы. Но хотя бы он был здесь, а не снова прятался в гараже или в их с Джисоном комнате. Остальные расположились на большом диване, и только Сынмин встал на привычном месте — за его спинкой. Он всегда так делал, изображая из себя смотрителя, подглядывающего за проводимым экспериментом, пускай это и было обычное собрание.       Крис с тоской думал о том, что сейчас здесь не хватало Феликса. Но, несмотря на то, что он более-менее успокоился и принял дозу крови, подключать его к обсуждению такой тяжёлой темы в его нынешнем, всë ещë крайне нестабильном состоянии, было бы безответственно и к тому же опасно. Для всех. Позже Крис, конечно, передаст ему краткие выжимки всего того, что они успеют тут обсудить, потому что, несмотря ни на что, он всё ещё член их команды.       Тишина, царящая в общем зале во время собрания, была непривычной. Очень не хватало гвалта голосов, обрывков разговоров, смеха и недо-ругани. Сейчас все напряжённо сидели на своих местах, уставившись на Криса в ожидании. Что же, он позаимствовал себе уже достаточно времени, чтобы собраться с силами и мыслями, пора было начинать.       — Думаю, уже почти все в курсе, но для тех, кто — нет, скажу: Феликс пришёл в себя. Его личность и сознание при нём, он в порядке, но пока что останется в камере содержания до тех пор, пока его состояние не стабилизируется. И позже мы… решим, что делать дальше. И я хочу, чтобы вы не распространялись об этом пока что. В отчёте я указал только факт ранения, — Крис хотел и старался всегда быть честным со своей группой и ждал от них того же.       — Ты солгал в отчёте и хочешь, чтобы мы делали так же? — спросил Чанбин. В его голосе не было яда или издёвки, скорее резонная обеспокоенность. — Ты же понимаешь, что рано или поздно всё вскроется. Такое нельзя скрывать вечно.       — Да, я знаю, — вздохнул Крис. — Этот вопрос нам тоже предстоит обдумать и принять решение, но позже. Сейчас я вас собрал по другой причине. — Крис сцепил руки в замок и снова обвёл пристальным взглядом всех присутствующих. — Недавно Хан обнаружил, что наш последний вызов оказался ложным. Или, иначе говоря, этот вызов был подделкой.       Чонин удивлённо вздохнул, сжимая подлокотник дивана, Хёнджин и Чанбин нахмурились, не сводя пытливого взгляда с Криса, Сынмин смотрел спокойно, будто заранее обо всём знал (у него почти всегда было такое выражение лица), Джисон втыкал куда-то вперёд перед собой расфокусированным взглядом, а Минхо так и не поднял головы, только нервно, но едва заметно подёргивал ногой.       — Думаю, — продолжил Крис, — что будет лучше, если Хан сам всё расскажет. Верно?       Но Джисон никак не реагировал, продолжая смотреть в одну точку, его словно тут вообще не было, настолько сильно он погрузился в свои мысли. Так что Крису пришлось позвать его ещё раз и уже громче. Тогда Джисон вынырнул из раздумий и удивлённо вытянул лицо, забавно округлив глаза — он явно не слушал и теперь не понимал, что от него ждут. Хёнджин, наклонившись, быстро нашептал в ухо всё, что тот пропустил.       — А… Да! — Джисон активно закивал. — Тот вызов. Конечно, это подделка. Сейчас объясню… — И он пустился в длинный и запутанный рассказ с кучей технических терминов о том, как работают алгоритмы и процессы формирования документов, которые потом принимают навигаторы. В итоге мало кто что понял, но Джисон, заметив растерянность на лицах, под конец парой предложений пояснил то же самое, что рассказывал Крису — документ вызова никогда не проходил через колл-центр, хотя по всем законам логики, должен был; и ещё он добавил информацию, которой с ним поделился Гониль — их группа даже близко не подходила к торговому центру во время дежурства.       Когда Джисон закончил и замолчал, снова воцарилась напряжённая тишина. Чанбин активно замотал головой, пытаясь уложить информацию. Хёнджин обхватил кружку с чаем двумя ладонями и, поджав под себя одну ногу, со сложным выражением на лице обдумывал услышанное. Чонин смотрел на Криса так, будто тот готов был выдать все ответы. Сынмин и Минхо вообще никак не отреагировали на услышанное.       — Погоди, я правильно понял, ты хочешь сказать, что нас… подставили? — снова спросил Чанбин; сегодня он был на удивление активным. — Это, типа, ловушка была, что ли?       — У нас всё ещё нет доказательств, кроме тех, про которые рассказал Хан. Так что на данном этапе мы можем только предполагать. Но да… всё так и выглядит.       — Ахуеть… — только и смог произнести Чанбин.       — Вы знаете, кто это мог сделать? — задал вопрос Хёнджин, после нескольких минут молчания.       — Нет. Хан пытается отследить… как ты сказал? — переспросил Крис.       — Источник запроса, — ответил Джисон; в этот раз он концентрации не терял. — Я пытаюсь его отследить, да. Но пока безрезультатно. Йоу, это вообще-то не так легко, как вам кажется. Да и к тому же, я сейчас один…       — Нет, подождите! — Чанбин не выдержал, вскочил на ноги, смотря то на Криса, то на Джисона взглядом полным неверия и негодования. — Нас подставили?! Из-за какого-то урода Ликс чуть не умер и… Какого чёрта вообще?! Почему вы с такими постными рожами, будто это в порядке вещей?!       — Успокойся, Бин, — Крис тоже поднялся и положил руку на плечо Чанбина. — Мы пытаемся выяснить, что произошло. Может быть, это просто какой-то системный сбой.       — Вообще-то, — впервые подал голос Чонин, — если так посмотреть, то это действительно похоже на спланированное нападение... Вы же слышали, что в последнее время участились атаки на Ловчих, которые в большинстве случаев заканчивались обращением или даже смертью. Причём, почти все жертвы — это научные сотрудники и медики оперативных групп. И ещё…       — Члены группы по разработке вакцины, — закончил за него Сынмин с непроницаемо-холодным выражением на лице.       — Верно. И в ту ночь, на дежурство должен был выйти ты, но… тебя подменил Крис, — завершил свою мысль Чонин и выразительно посмотрел на Криса, который стоял, застыв в той же позе.       — То есть, — задумчиво протянул Хёнджин, — если нападение и планировалось, то целью мог быть Сынмин, а Феликс это… — его голос на мгновение дрогнул, — сопутствующий ущерб? Отклонение от плана?       — Или всё гораздо проще, и мы должны были полечь там все, — произнёс Крис, опускаясь обратно в кресло.       — Если бы не Хонджун и его группа, так и было бы… — мрачно резюмировал Чанбин, тоже садясь обратно. — Акма контролировать невозможно.       — Но если предположить, что это была ловушка для Сынмина, то как тогда её подготовили? Для этого для начала нужно было знать расписание смен, — произнёс Хёнджин, прокручивая кружку с остывшим чаем в ладонях.       — Мы не уверены наверняка, был ли целью именно Сынмин, у нас нет доказательств, — сказал Крис. — Возможно, это всё просто совпадение.       — Ага, ахуеть какое совпадение… — пробормотал Чанбин.       — Поверить не могу. Кому это вообще могло понадобиться?.. — пробормотал Чонин, нервно пощипывая уголок подлокотника. — Может, всё же сообщим в Центральное? Пусть инициируют внутреннюю проверку, раз кто-то влез в систему…       — Ты свихнулся?! — прошипел Хёнджин, мгновенно превращаясь в фурию; Крис почти воочию видел искры и молнии вокруг него. — Если они начнут тут рыть, то найдут Ликса! И заберут его! Думай, что говоришь.       — Нам всё равно придётся обо всём рассказать. Это неизбежно, — проворчал Чонин, вжимаясь в несчастный подлокотник, пытаясь отодвинуться от разъярённого Хёнджина. — Мы не сможем прятать его в подвале вечно…       — Ещё одно слово, Чонин, и я…       — Перестаньте, — строго произнёс Крис, устало проведя ладонью по лицу. — Ваши ссоры мне тут вообще не нужны сейчас. Приберегите энергию для чего-то более полезного. И не заставляйте меня разводить вас по углам, как маленьких детей. — Крис согнулся, ставя локти на колени и сцепляя пальцы. — Центральная и так совместно с полицией ведёт расследование о нападениях. Я отправил подробный отчёт о случившемся, если им что-то понадобится, они со мной свяжутся. А что касается Феликса… Мы вернёмся к этому вопросу, когда его состояние стабилизируется.       — Мы с Чонином должны его осмотреть, — вставил слово Сынмин; он по-прежнему стоял за диваном, скрестив на груди руки, в очках зловеще поблёскивал холодный свет ламп. Похоже, что информация о том, что жертвой мог оказаться он сам, его не особо-то впечатлила. — Хотя бы этот протокол нужно соблюсти, Крис. Иначе потом будет проблематично отслеживать изменения.       — Да, я помню. До завтрашнего утра потерпит?       — Желательно как можно быстрее, но… да, потерпит. И лучше начать на рассвете. И ещё кое-что, Крис. Браслет.       — Да…       — Мы должны были сделать это сразу.       — Я знаю, но если мы его включим, то он засветится в системе. — Крис потёр лоб, морщась. — Хан, ты сможешь отключить один из браслетов от общей сети?       — Это незаконно, — с сомнением ответил Джисон, но потом, пожав плечами, добавил: — Но да, в принципе, чисто теоретически, могу. Не то, чтобы я когда-то такое делал или даже думал о чём-то подобном, но что-то слышал, да… Мне придётся делать это очень аккуратно, чтобы не вызвать подозрений. Ну и, сам понимаешь же, что это займёт много времени. Ты вообще уверен, что оно нужно?       — Да, уверен. Сделай.       — Ладно-ладно, я понял, босс. Сделаю, — кивнул Джисон.       — Так… осмотр. Придётся проводить его без браслета. И я буду присутствовать в обязательном порядке. Хёнджин? — Крис перевёл вопросительный взгляд на Хёнджина, и тот уверенно кивнул, подтверждая и своё участие в этом. Оно и к лучшему, так Феликсу, наверное, будет спокойнее. — Тогда этот вопрос закрыт. Что касается вызова-подделки, нападения и расследования — пока придерживаемся версии ранения. Если вас начнут о чём-то спрашивать — отвечайте. Скрывать не имеет смысла, но я хочу, чтобы вы понимали, что от ваших слов зависит не только судьба Феликса, но и моя. И если у вас есть полезные связи, можете попытаться узнать больше о предыдущих нападениях. Потому что… Чанбин, ты прав. Я тоже хочу найти ту тварь, что за этим стоит. Но кидаться на всё подряд, очертя голову — неверно и даже опасно. Пока предоставим основное действие Хану, а там уже будем смотреть. Хани, ты справишься?       Джисон неопределённо повёл плечами, но всё же кивнул, поджимая губы и хмуря брови. Он в себе сильно сомневался, и это удивляло Криса. Да, чаще всего Джисон и Феликс работали в паре, особенно над сложными задачами, но и сольные проекты у них были. В голове проскочила шальная мысль, но Крис решил, что обдумает её чуть позже, а пока хлопнул по ногам, объявляя:       — Тогда на этом мы закончим.