Легенды Ледяных Земель

      Два месяца спустя. Наянсык, Сунсухан.       Громкий топот копыт отдавался в голове эхом, словно секундой назад Чимин был оглушен.       Омега, тяжело дыша, с трудом поднялся на ноги, чувствуя, как дрожит его тело, и в панике огляделся, чудом увернувшись от проскакавшего мимо коня.       Белые одеяния испачкались в грязи, в горле саднило от дыма, а руки, испачканные кровью, подхватили подол мехового плаща. Обычно Чимин не позволял себе столь невежественного жеста, но плащ, намокший от грязи и крови, был слишком тяжелый. Нести его мех на своих плечах было невыносимо трудно.       Он закричал во весь голос, позвал Юнги, видя, как на поле боя один за одним падают с лошадей светлые эльфы, сраженные огненными стрелами, а затем его дыхание замерло, стоило лишь увидеть мощную фигуру в рогатом шлеме и черных, как ночь, доспехах, в центре которых расцветал герб Чонгонана. У самого сердца.       Рогатый шлем выдавал в этом эльфе короля, который поднял за белые длинные волосы отрубленную голову. Шлема не было, привычная аккуратная прическа растрепалась, а белые пряди окрасились красным. Но даже затылок был знаком ему. Точно знаком.       В темноте прорезей шлема сверкнул золотой взор. Король вражеского государства, взглянув Чимину в самую душу, пригвоздив его к земле, замахнулся отрубленной головой и небрежно бросил ее в сторону омеги.       Чимин стоял далеко, но голова уверенно подкатилась ближе к его ногам. Одного лишь взгляда хватило, чтобы увидеть любимый ледяной взор на искаженном лице, и с его губ сорвался громкий, душераздирающий крик.       Чимин резко сел на постели, тяжело дыша, и положил ладонь на грудь, сжав рубаху.       В покоях было холодно, дрова в камине давно потухли, а все его тело покрылось мерзкой испариной, холодящей не только кожу, но и душу. Морозные лучи не греющего солнца упрямо пробивались сквозь тяжелый синий бархат с серебряной оборкой, утро уже началось.        Омеге потребовалось несколько секунд на то, чтобы прийти в себя и, раздосадовано выдохнув, стереть со щек дорожки слез и упасть обратно в мягкие объятия пуховых перин.       Тонкая изящная ладонь скользнула по остывшей подушке на соседней половине кровати, и он болезненно прикусил губы, чтобы не разрыдаться, словно дитя, вновь. Картина отрубленной головы Юнги до сих пор стояла перед глазами, но даже сейчас, наедине с собой, он не мог позволить себе расплакаться из-за такой глупости, как ночной кошмар, не имеющий ничего общего с реальностью.       В последнее время дурные сны мучили его все чаще, и каждый раз сюжет был один: темные эльфы только и делали, что несли беды его семье. Пару недель назад ему приснилось, как все тот же Чонгук убивает Тоюна прямо в его покоях, ворвавшись со своим войском в королевский замок Сунсухана, еще чуть ранее — он вновь убивал его уже почившего первенца.       Чимин провел по взмокшему лицу ладонями, коротко шмыгнув носом, и наконец смог успокоиться. Всего лишь дурной сон, не более. Судя по всему, было еще слишком рано, а Юнги не так давно покинул их комнату, ведь слуги еще не пришли для того, чтобы разбудить его стуком в дверь, а ночные свечи еще горели на полке серого мраморного камина.       Именно в тот момент, как он подумал о слугах, за пределами комнаты послышалось шуршание и быстрые шаги. Чимин нахмурился, сев на постели, несколько долгих секунд вглядывался в дверь, надеясь, что ее отворит супруг, но ничего не произошло.       Омега нехотя поднялся с постели, сунув ноги в туфли на плоской подошве, и совсем не по-королевски прошаркал к двери, приоткрыл ее и нахмурился. Охраны у покоев не было, оно и неудивительно, ведь этой ночью Юнги отослал их подальше, намереваясь побыть с Чимином наедине.       Снаружи вовсе никого не оказалось, и Чимин поморщился. И кого носит в такую рань в этом крыле?       — В пекло, — тихо шепнул он сам себе и, захлопнув дверь, скрестил на груди руки, окинув комнату взглядом.       Спать больше не хотелось, а значит, самое время смыть с тела липкий пот и исполнить свои обязанности. У него накопились неизученные прошения, нужно было уделять время не только дворянам и наследникам, но также и простому народу.       Тем временем в зале заседания совета министров не хватало лишь одного эльфа. Министры настороженно переглядывались, но никто не смел взглянуть на короля, пока тот скользил по советникам строгим взглядом, явно лишенным радости и спокойствия. Один лишь Хосок не боялся смотреть на короля.       Дверь зала тихо скрипнула, и на пороге появился Еннам собственной персоной.       — Огромная благодарность, Еннам, что вы все-таки соизволили нас посетить, — смерив омегу ледяным взглядом, король наконец присел за стол, и министры, включая извиняющегося за опоздание Еннама, поспешили занять свои места.       От выложенных ослепительно-белым мрамором стен отразилось шуршание бумаг, которые министры раскладывали перед собой.       — Хондо, как дела с разработкой того оружия, что передали из Бимиля? — поинтересовался Юнги.       Старый эльф хотел было подняться, но король одним лишь жестом позволил ему остаться сидеть. В конце концов, Юнги испытывал уважение к этому мужчине, да и он верой и правдой служил уже второму королю, а это тоже достойно уважения.       — Благодарю, Ваше Величество, — голос был старческий и сиплый, хотя выглядел старик для своих лет очень даже неплохо. Разум в глазах его был ясным и светлым. — Мы спроектировали оружие и укрепили болты для него алмазной пылью. Наши инженеры уже испытывают первую партию. Скоро, я думаю, в течение недели-двух мы передадим ее военным, чтобы наши воины могли начать тренироваться с ними.       Юнги кивнул и взглянул на Арана, чьи густые, всегда сурово сведенные к переносице брови сейчас особенно явно подчеркивали сосредоточенность и задумчивость мужчины.       — Аран, — позвал король.       Военный тут же поднялся, гремя доспехами, которые не снимал с себя, кажется, никогда, и поклонился, придерживая рукоять своего меча. Одного из самых грозных клинков Наянсыка, пожалуй, второго после короля.       — Отправь командиров на производство, пусть ознакомятся с новым оружием, чтобы они могли обучить солдат. Наверняка и войско Чонгука обзаведется такими, поэтому наши арбалеты должны быть мощнее, стрелять точнее и дальше, не давать осечек, а солдаты должны уметь стрелять из них лучше, чем из лука.       Задача была ясна.       — Будет исполнено, Ваше Величество, — в привычной военной манере сказал Аран и, с позволения короля, сел на свое место.       — Еннам, — омега поспешил подняться и виновато поклониться королю.       Он очень переживал, что его, словно юнца, сейчас начнут отчитывать при всех, хотя вот еще недавно омеге почудилось, что его сия участь миновала. Теперь казалось, что нет.       — Ты поедешь в Чонгонан. Так же, как и каждый год ездишь. Никто не должен знать, что мы здесь затеваем, у Чонгука не должно быть никаких подозрений на этот счет. Как обычно, продашь ему алмазов, приобретешь уголь, торф на зиму. То, что будет необходимо для производства. Хондо составит тебе список того, что ему необходимо. И, Сенбом, ты тоже. Завтра на заре Еннам должен будет выехать, так времени у вас до вечернего заседания. На этом пока что все, господа, если у вас на обсуждение нет важных дел.       Хачжун поднялся и поклонился королю.       — Только у меня, Ваше Величество. Если позволите.       Кивнув, Юнги жестом позволил ему выпрямиться и заговорить.       — Я подготовил приказы на смертную казнь по распоряжению верховного суда семи заключенным. Один из них обвиняется в кровосмешении с темными эльфами, двое других незаконно проникли в столицу и убили троих юных дворян. К каждому приказу прилагаются дела, но я уверяю вас, все дела проверены, нарушений там не имеется.       Юнги кивнул и пробежался глазами по приказам в поданной ему бархатной папке. Хоть он и был готов немедля казнить каждого, кто посмел мешать чистую кровь светлых эльфов с грязной кровью темных, все-таки нужно сначала тщательно изучить все дела.       — Хорошо, Хачжун, я изучу бумаги. Вечером передам их вам, — Юнги обвел всех взглядом еще раз и, убедившись, что больше ни у кого нет к нему никаких вопросов и дел этим утром, махнул рукой, — вы свободны, господа. Вы все, кроме Хосока. Задержитесь.       Хосок, который уже готовился встать со своего места, остановился и присел обратно на свой стул. Министры, все как один, выходили из зала совета, не оглядываясь, а парочка вбежавших внутрь слуг быстро задвинули за господами стулья, прежде чем вновь скрыться за высокими дверьми.       В зале повисла тишина. Юнги несколько секунд изучал собственные пальцы, перебирающие край одной из бумаг, прежде чем его голос наконец разрезал напряженную тишину.       — Сколько лет мы с тобой знакомы? — задал он свой вопрос, подняв холодный взгляд на Хосока.       Мужчина не стушевался под этим взглядом, задумался ненадолго, хотя прекрасно знал ответ.       — Почти всю нашу жизнь, Ваше Величество, — ответ короткий, честный. Потому что так оно и было. Они узнали друг друга еще детьми, а теперь вот сидели в этом зале как король и его верный слуга.       Но верный ли?       — Всю жизнь, — повторил Юнги, снова ненадолго замолкая и наконец закрывая папку с документами, складывая на ней руки. — И ты верен мне до мозга костей?       — Несомненно, — ответ столь же уверенный и короткий, не вызвавший на лице Юнги ни единой эмоции.       — Куда ты ездил неделю назад без моего ведома? Вечером, в самую бурю. Ты взял коня, не взял с собой слуг, уехал один, хотя за пределами замка сугробы выросли до самых кончиков ушей, — наконец задал Юнги вопрос напрямую, не став юлить. Ни к чему это было, и без того понятно, что в какой-то момент эта верность стала распространяться не на одного лишь старшего короля. Увы.       Хосок напрягся на мгновение, внимательно всмотрелся в лицо своего старого друга и плотно поджал губы. Он молчал несколько секунд, словно взвешивал все «за» и «против». Не ответит — навлечет на себя еще больший гнев. Ответит — все равно его не миновать.       — По поручению Его Величества Чимина. Мне было приказано нагнать конвой, что вывозил одного из темных, обвиненных в незаконном проживании на территории Сунсухана, в Чонгонан.       Юнги тихо хмыкнул. Не мудрено.       — Ты знаешь, за что я казнил конвоиров? — еще один вопрос, и Хосок негромко хмыкнул.       — За то, что те допустили гибель темного.       Юнги поморщился и шумно выдохнул, его голос стал чуть громче и выше, и брови сурово нахмурились.       — За взяточничество, в результате которого они позволили тебе убить темного эльфа, что не был приговорен к казни, Хосок!       И снова ненадолго повисла тишина. Юнги встал со своего места, упершись руками в стол, склонился ближе, недобро щурясь. Редко король выходил из себя, но это был как раз тот случай.       — А два месяца назад? Думаешь, я не знаю, кто приказал тебе устроить кровавую бойню в борделе того толстосума?       — Это был приказ Его Величества, — нахмурился Хосок.        Юнги едва сдержал себя от желания вышвырнуть наглеца прочь из замка, или из города вовсе.       — Это было поощрение его помешательства на истреблении каждого темного, что попадется ему на глаза! Ты своими руками его руки в кровь окунаешь, Хосок. В обход меня! Меня и моих приказов. Как ты смеешь говорить мне нечто подобное? Думаешь, я слеп и глух? Ты клялся мне, что чувств не осталось, что это не помешает твоему служению, в первую очередь, мне, не ему. Он мой муж, Хосок, но все имеет свой предел. Следующий раз может стоить тебе головы, запомни это, высеки себе на подкорке и никогда больше не смей ставить его приказы превыше моих.       Юнги замолк, шумно выдыхая и прикрывая глаза, чтобы привести себя в чувства. Он говорил с Чимином не единожды, но с каждым месяцем его мания становилась все хуже. Омега приходил в ярость от одного лишь упоминания темного народа. Юнги не переносил их на дух, но ненависть Чимина переходила все границы.       Омега, действующий раньше скрытно и осторожно, становился все более смелым в своих поступках. Юнги более не составляло труда узнать о том, что сделал его супруг, кого казнил и чьими руками. Неровен час, как весь замок будет о подобном судачить за полуденным чаем.       — Если в следующий раз он отдаст тебе подобный неосторожный приказ, первым делом напомни ему о необходимости советоваться со мной.       Забрав обитую бархатом папку, что дал ему Хачжун, мужчина вышел из зала и едва не зарычал, стоило заметить отдаляющиеся спины двух мышек, поспешно убегающих прочь.       — Пекло, — прошипел король едва слышно, понимая, что эти двое сейчас поспешат добежать до Чимина как можно скорее, чтобы доложить ему о том, что они услышали. А они наверняка слышали многое, ведь обычно спокойный Юнги не сдержался и повысил голос.       Тяжело выдохнув, король направился дальше по коридору, не обращая внимания на то, как за его спиной отворилась дверь кабинета министров. Ему лучше Хосока до вечернего заседания не видеть, потому что… даже если он знал, что в сердце Чимина никому другому места нет, все равно ревновал. Одна лишь мысль о том, что Хосок смотрит на него и вожделеет, желает заграбастать себе, отравляла сердце ядовитыми шипами.       Юнги выбрал возлюбленного, отверг друга. Но он точно знал, что и сам бы не смог взглянуть на другого, и Чимину бы сердце разбил, если б оттолкнул его от себя ради сохранения добрых отношений с другом. Когда-то у Юнги не было души роднее, чем Хосок. Но те времена прошли столь давно, что король едва ли мог о них вспомнить.       Дверь в библиотеку, мимо которой проходил Юнги, была открыта нараспашку, и альфа остановился. Его взгляд привлек ослепительно-белый силуэт юного омеги. Тиен, сидя в кресле, с мечтательным и благоговейным выражением лица читал книгу, перелистывая страницу за страницей.       Сердце успокаивалось каждый раз, как альфе удавалось хоть немного полюбоваться на сына.       Не удержавшись, Юнги прошел в библиотеку, оставил папку на столе и подошел к сыну ближе, чтобы заглянуть в текст книги. Было ведь так интересно узнать, какое чтиво доставляет ему столь много нежного наслаждения. Однако стоило Тиену почувствовать присутствие отца, он поспешил захлопнуть книгу и подняться, чтобы поклониться.       — Простите, отец, я совсем не заметил, как вы вошли…       — Тише, это просто я, Тиен. Ты был так сосредоточен на чтении, что мне стало любопытно, что же ты читаешь с таким упоением. Позволишь взглянуть?       Омега опасливо покосился на протянутую ладонь и замялся. Не даст книгу — и вызовет подозрения, а даст — отец явно не одобрит. Но может быть… может быть, ему повезет?       Стоило Юнги завладеть неясно отчего боязливо отданной книгой, он первым делом посмотрел название. И оно ему уже не понравилось. Но как только он открыл первую попавшуюся страницу, мужчина ощутил, как у него кончики ушей краснеют.       Все как будто сговорились сегодня.       Мгновение, и от книги осталась лишь горстка пыли на ковре.       — Отец! — взмолился омега, но уже ничего не поделать.       — Тебе даже семидесяти нет, чтобы читать подобного рода литературу!       И даже в семьдесят будет рано! Тиен читал не просто любовный роман. Он был пойман за чтением крайне откровенного любовного романа, и выходит, что его невинный цветок уже в сорок шесть лет от роду обладает далеко не невинными помыслами? Бред, да и только!       — Но папа такое читает! — всхлипнул принц.       Ему было до слез обидно, что теперь он не узнает, чем же закончилась эта история. А ведь главные герои только-только обрели друг друга и слились в танце страсти и наслаждения. Крайне интересная и поучительная история о том, как любовь преодолевает все преграды. Неужели отец не понимал? Ведь у него самого именно такое, Тиен был уверен.       — Неужели папа надоумил тебя прочитать именно эту, Тиен? Читай романы сколько душе угодно, но не такие… откровенные! Ты еще слишком юн для этого. Прошу, не огорчай меня. Твой папа явно не в твоем возрасте впервые взял в руки подобную литературу. Вот, возьми хотя бы это.       Альфа перехватил первую попавшуюся под руку книгу, сунул ее в руки Тиена. Омега, шмыгнув носом, недовольно надул губы.       — Математические методы классической механики? — без особого энтузиазма поинтересовался он, и Юнги развел руками.       — Станешь инженером.       — Много ли омег-инженеров ходит у нас при дворе? — проворчал Тиен, плюхнувшись обратно в кресло и пролистав пару страниц. Его от одного лишь названия клонило в сон.       Юнги не ответил. Вздохнул, качнув головой, и осторожно присел рядом.       Он не знал, с чего начать разговор, и вовсе надеялся, что о подобном омеге расскажет сам Чимин или служки, но он отчего-то был уверен, что узнай об этом Чимин, он был бы в гневе. Не знал ведь, что его дражайший супруг действительно был в курсе.       Их дети выросли столь быстро, что он и глазом моргнуть не успел. Сначала Тоюн со своим желанием поскорее надеть на голову корону и сорваться в бой, теперь Тиен. Совсем недавно Юнги держал их на руках, крошечных, не держащих даже головы, а теперь?       — Ты спешишь вырасти, я понимаю. Мы тоже когда-то спешили, Тиен, но возраст несет за собой ряд обязанностей и…       — Боги, отец. Не нужно, — слабо покраснев, пробормотал омега, поежившись. — Папа уже вел со мной подобные беседы. Если уж боишься, что я выйду за первого встречного, едва мне исполнится сто, то ты ошибаешься. Я уже знаю, кто мужем мне станет, — слабо вздернув подбородок, проговорил он, и Юнги тихо усмехнулся.       — И кто же тебе по нраву? — уточнил он, слегка прищурившись.       Тиен смущенно улыбнулся, прикрыв улыбку книгой, и повел плечами. Они с отцом всегда были близки. Да и с Чимином тоже. Быть может, омега и не замечал, но в силу своей собственной открытости он думал, что и у его брата должны быть столь же доверительные отношения с родителями. Однако это было не так.       — Его Светлость юстициар Хосок мне по нраву. Вот за него и выйду, — заявил вдруг он, а улыбка на губах Юнги померкла.       Точно сговорились. И вновь камнем преткновения становился Хосок.       — Только через мой труп, — серьезно заявил альфа.       Тиен, нахмурившись так, как это делал Чимин, сильнее надул губы и встал с места, одернув теплую светлую накидку.       — Я не желаю это обсуждать, отец, — он присел в поклоне, прижав к груди книгу по механике, и, перешагнув через пепел, оставшийся от несчастного романа, поспешил убраться прочь.       Ему было невдомек, что альфа много лет назад отдал свое сердце неразделенной безответной любви ко второму родителю. Ему было невдомек, что Хосок одним лишь своим даром внушал истинный ужас в неугодных. Кажется, совсем еще юного Тиена не волновала и их разница в возрасте. Подумать только, Тиен успел бы прожить шесть своих жизней, чтобы достигнуть возраста Хосока.       Ну уж нет… стоило обсудить данный момент с Чимином. Пусть объяснит их сыну, почему Хосок ему мужем никогда не станет. А еще не помешало бы найти Хосоку жениха. Это тоже стоит обсудить и с юстициаром, и с супругом.       Но больше всего другого Юнги беспокоило иное: Тиен впервые покинул его и прервал разговор без позволения.

***

             В большой и просторной комнате, принадлежащей министру торгового дела, горели десятки свечей.       Омега, тихо мыча себе под нос мотив классического вальса, неспешно передвигался по комнате, лучиной зажигая свечи в высоких серебряных канделябрах, и улыбался собственным мыслям.       Вот уже четыреста тридцать лет он живет при дворе, четыреста тридцать лет ведет свою собственную борьбу за выживание в этом змеином логове. Сначала, будучи простым дворянином, при отце и папе братьев Мин, затем при младшем из них, взявшем себе в супруги местного дворянского отпрыска. Он видел, как росли эти эльфы, видел, как из угловатого и худощавого мальчишки младший король превращается в настоящий ограненный алмаз в королевской короне, и тот факт, что к огранке этого алмаза он приложил руку когда-то, грел ему душу. До поры до времени.       Никто не плел интриги столь же хорошо, как это делал Чимин. Никто, кроме того, кто этому его научил.       — Как у нас идут дела? Тебе есть чем порадовать меня, Чоньёль? — подал голос Еннам, туша лучину в кружке с водой и плавно опускаясь в большое уютное кресло.       Его внимательный взгляд уставился на стройного светловолосого омегу, который собирал его вещи перед отъездом в Чонгонан. Чимин звал его одной из десятков своих мышек, Еннам же точно знал, что этот грызун будет покрупнее. Знал ли младший король, что среди вороха мышей завелась крыса?       — Все замечательно. Сегодня еще хуже, чем обычно, даже тайно провожали лекаря в покои, тот готовил успокаивающую настойку, — лукаво улыбнулся омега, бережно укладывая в сундук парадную, белоснежную, словно только что выпавший снег, мантию, которую Еннам по обычаю должен будет надеть на заседание Совета в чужой стране.       Для светлых эльфов такая мантия считалась священной. Она позволяла сохранить чистоту крови и невинность души. Однако, если бы только эти мантии действительно выглядели как души светлых эльфов, Еннам был уверен, они все были бы в противных кляксах грязи и крови. Да и чего ждать от отсталого государства, живущего по одним и тем же законам вот уже долгие столетия, если не тысячи лет?       — Это замечательно, замечательно! А что же до планов? Наш король не собирается заняться чем-нибудь интересным?       Омега призадумался и пожал плечами.       — Ничем особенным, Ваша Светлость. Завтра утром он посетит приют для новорожденных детей, а на день у него назначено несколько аудиенций с младшими супругами губернаторов некоторых уездов, будут вести скучные светские беседы. А вот послезавтра вся королевская чета желает посетить охотничий домик, сказал, что они задержатся там на пару дней. Кажется, у Его Величества старшего короля есть некоторые проблемы с двойняшками и самим младшим королем. Мы…       Рассказ прервал странный грохот. Переглянувшись между собой, Еннам и превратившаяся в крысу мышка одновременно покинули свои места и быстрым шагом прошли к двери, выглянули из нее.       От двери покоев министра спешил убежать тот, кто хозяину своему был верен. Не совсем удачно, кажется, опрокинув картину, стоящую на полу у двери, после неудачного падения, но спешил. Он тот, кто услышал каждое слово, кто хотел рассказать Чимину о том, что его предали, что в самом доверенном круге есть тот, кого доверия этого следовало бы лишить.       Он оглянулся лишь единожды, подхватив плащ ладонями, быстро перебирая ногами, зная, что стоит ему лишь добежать до королевского крыла, и там мерзким предателям уже ничего не сможет помочь.       — Избавься.       Одно лишь слово Еннама, брошенное ледяным, бесцветным тоном, вызвало в глазах крысы особенный блеск наслаждения и азарта. Повторять дважды не было необходимости.       Он пустился следом, не обращая внимания на то, что Еннам почти сразу скрылся за дверью своих покоев. Он не боялся быть пойманным за бегом среди коридоров королевского замка, знал, что никого здесь не было в такое время.       Спина мышки замаячила перед глазами слишком скоро. Омега боялся даже оглянуться, но совершил ошибку, сделав это. Он взвизгнул, когда пальцы вцепились в его длинные белокурые локоны и его резко потянули назад, рухнул на ягодицы, попытавшись выпутаться, и уже собирался крикнуть спасительное «помогите», как по его лицу пришелся крепкий удар кулаком.       — Заткнись, или пожалеешь, что жив, — прошипел омега, встряхнув мышь как следует, и, чтоб наверняка, ударил еще раз.       — Нет! Пожалуйста… — взмолился омега, пытаясь выпутаться из цепкой хватки. Знал бы он, что его «напарник» убивал не впервые, послушался бы, да замолчал, как было велено. А так… чего возиться?       Не обращая внимания на крики, приложив недюжинную силу, Чоньель, окончательно выйдя из себя из-за этих непрекращающихся мольб и всхлипов, собрал всю волю в кулак и не без усилий перебросил омегу через мраморные перила вниз.       Он взглянул на результат своей работы, гордый тем, что от головы несчастной мышки расплывалось багровое пятно. Вот так. И пятнадцати минут не прошло, как он уже справился с заданием. О, да, омега был бесконечно горд собой. А убийство этого мальчишки… что ж. Он сам виноват. Нужно было бежать быстрее.       Омега вздохнул, опустив взгляд на свои руки, и с досадой обнаружил на белоснежном манжете небольшое пятнышко крови. Нужно же было так оплошать? Лучше бы сразу его с лестницы сбросил.       Чоньель вернулся в комнату Еннама, где под его наблюдением взял графин с вином, налил бокал и плеснул его на себя, вылил на манжет и, всплеснув руками, отбросил бокал под ноги, где он, встретившись с мраморным полом, разбился вдребезги. И даже если Еннам понимал, для чего это было сделано, наблюдать за всем этим немым спектаклем ему было крайне забавно.       — Ох, Ваша Светлость, я такой неуклюжий! Прошу, извините меня! Простите, я немедленно прикажу здесь все убрать, Ваша Светлость!       — Мог просто сразу кинуть рубашку в топку и не портить здесь пол, — поморщился он и глянул за окно, где поднималась сильная вьюга. Порывы ветра бросали в стекло колючий снег, гасили факелы у подъезда ко дворцу. Зима наконец вступила в свои законные права.       

***

      Чонгонан, Сольджикан       Тихий шелест страниц и шуршание грифеля о бумагу нарушали тишину вместе с треском огня в камине.       За окном еще было светло. Редкие солнечные лучи отражались от усыпавшего столицу снега, отчего смотреть в окно становилось совсем неприятно. Такая белизна резала глаза, привыкшие к спокойствию золотых листьев на черных ветвях; стирала все краски Чонгонана, превращая его в подобие Наянсыка.       Тэхен облизал губы, перелистнув страницу в книге, и тихо усмехнулся, когда Чонгук, сидящий в соседнем кресле, осторожно поправил его ноги на своих коленях, пачкая обнаженную щиколотку омеги черными от грифеля пальцами.       — Еще немного, и все мои ноги окрасятся черным, — отметил он.       Чонгук, отвлекшись от прорисовки границы гор, взглянул на ноги мужа, вздыхая.       — Вовсе нет. Маленькое пятнышко все равно не способно унять твоей красоты, — король отложил грифель в сторону, перехватив платок.       В последнее время ему все сложнее и сложнее было сдерживать себя, не говорить супругу комплиментов. Чувства все крепли, хотя в этом не было ничего удивительного. С самого начала у Чонгука не было ни единого шанса, он думал об этом каждый раз, как вспоминал их первую встречу.       Тэхен заинтересованно придвинулся поближе, заглядывая через плечо мужчины в нарисованную им подробную карту Земель Чудовищ, и улыбнулся. Совсем недавно смелые и отважные авантюристы прислали королю в подарок целую стопку писаний о местности Земель Чудовищ. С того дня Чонгук, кажется, перечитывал и рисовал по записям карту каждую свободную минуту, коих у него, увы, стало еще меньше с приходом зимы в земли Чонгонана.       Омега скользнул ладонью под полы расстегнутой рубашки, огладив горячую обнаженную грудь, и склонился, чтобы оставить поцелуй на плече Чонгука. Кажется, за эти два месяца между ними что-то изменилось, но Тэхен все никак не мог понять, что именно. Вроде бы все было как и всегда, но рядом с этим мужчиной теперь отчего-то было еще спокойнее, чем прежде.       А Чонгук… он просто млел. Млел каждый раз, стоило Тэхену проявить к нему нежность и ласку, и все чаще альфа думал, что до момента, когда хрупкий омега сможет погубить его одним лишь словом, оставалось все меньше и меньше времени. Возможно, он уже здесь.       Мысли прервал короткий стук.       Прежде чем сказать громкое «Войдите», Чонгук прикрыл оголенные щиколотки и стопы супруга своим пиджаком, перекинутым через подлокотник кресла. Показывать посторонним части своего тела все еще считалось неприличным, да и, что греха таить, Чонгуку хотелось самому наслаждаться этим омегой. Чтобы никто не смотрел на него, только он сам.       — Мои короли, — появившийся на пороге Менсу присел в глубоком реверансе, — мы готовы к отбытию.       — Замечательно! — Тэхен легко вспорхнул с места, а его стопы утонули в меху лежащей на полу шкуры. — Тогда поедем скорее, Ваше Величество!       Воодушевленный Тэхен уже давно просил Чонгука о семейном досуге, совместном и для принца, и для них двоих, но все не выходило вырваться. Бесконечные занятия и уроки не отпускали, особенно Мину был против, утверждая, что прежде чем отдыхать, из головы младшего короля необходимо выкурить сквозняки. Но Тэхен рассказал ему весь основной свод законов государства Чонгонан, так что у юстициара попросту не осталось выбора.       К тому же Джиун крайне обрадовался тому, что он наконец-то сможет провести время с братом. Чонгук давно обещал ему побыть вместе.       — Мы сейчас выйдем, Менсу.       Короткий жест короля, и омега, поклонившись, вышел.       Чонгук только вздохнул, глянув на недорисованную в очередной раз карту, и неспешно поднялся с кресла, вытирая руки платком и устремляя взгляд на Тэхена.       Одеяния уже были подготовлены слугами и принесены сюда. Короли велели им поступить именно так, и никто не посмел противиться. В конце концов, каждый обитатель королевского замка видел, как с каждым днем нежность и чувства обоих королей расцветают все пышнее и пышнее.       — Ты же позволишь мне ехать на охоте с тобой? Не хочу отсиживаться в шатре на границах леса, как-то бывало, когда мы выбирались на охоту с семьей.       — Я ведь уже сказал, что да, — повторил Чонгук, застегивая рубашку на своей груди и убирая от лица волосы.       Позвать слуг было бы быстрее, но так хотелось еще хоть немного побыть наедине…       Тэхен, присев на софу, натянул на ноги теплые носки и убрал от лица выбившиеся из прически пряди волос, что все время стремились упасть на его глаза.       — А сидеть на коне я смогу…       — Сможешь, — даже не дослушав, ответил альфа.       Этот вопрос Тэхен тоже задавал ему не единожды. Тут уже было дело безопасности. Какая, в пекло, охота, если он будет сидеть верхом боком? Не хватало еще, чтобы лошадь сорвалась и омега упал под копыта своего же скакуна.       Одеяния были омеге непривычны. Никаких красивых рубашек и приталенных утянутых жилетов, только плотная одежда, без украшений и золотой вышивки на верхних кафтанах, что среди омег шились так, чтобы доставать до самого пола.       Новые одеяния Тэхену для верховой езды Чонгук приказал пошить еще на той неделе, когда они запланировали охоту. Нужно было видеть удивленное лицо портного, когда Чонгук приказал тому сделать что-то по подобию одежд самого Чонгука. Все еще длинное, но с высокими разрезами для удобства.       Но разве будет кто спорить с королем?       — Мину бы сейчас сказал, что я теряю всякое изящество, — усмехнулся Тэхен, оглядев себя в зеркало.       Украшений и золотых нитей на одежде было не больше, чем когда омега был еще просто сыном губернатора Северной крепости, даже пуговицы были черные, невзрачные. А вот высокие разрезы, которые будут при каждом шаге и движении открывать вид на ноги омеги, обтянутые удобными мягкими брюками… Да, если бы Мину увидел это, ему бы стало дурно. Он обязательно прочитал бы Чонгуку лекцию о благопристойности королевской семьи.       — Это невозможно. Не одежды делают Мое Высочество таковым, — усмехнулся Чонгук, поправив плотный ворот одежд, а Тэхен, услышав это мягкое «Мое Высочество», смущенно прикусил губы и улыбнулся.       Повернувшись к супругу лицом, Тэхен, положив руки на его грудь, где даже сквозь толстый слой одежды ощущалось сердцебиение, позабыл обо всем, что хотел сказать. Так происходило каждый раз, стоило ему посмотреть Чонгуку в глаза. Но зачем пытаться поймать вылетевшую из головы мысль, если можно попросту прижаться к его губам и поцеловать. Насладиться тем, как сократилось расстояние между ними, ведь Чонгук прижимал его к себе столь крепко, что даже воздуха не хватало.       У старшего короля мелькнула мысль: наплевать на все, скинуть недорисованную карту со своего рабочего стола и снять с омеги одежду, пошитую специально к сегодняшней охоте. На все наплевать, ведь так сильно хотелось остаться с ним в этом кабинете хоть немного дольше.       Но Тэхен отстранился первым.       — Нам нужно идти, Чонгук… — прошептал он. — Мы обещали Джиуну этот день, ты ведь знаешь.       Пообещав себе, что обязательно попросит Тэхена остаться на ночь в его комнате, Чонгук со вздохом отстранился.       Они покинули кабинет короля, который Чонгук запер на замок, молча. Потому что оба все еще были там, напротив зеркала, где обнимали друг друга и целовались, не в силах оторваться. И что с ними обоими происходило, было загадкой для них, которую уже давно разгадали все, кому довелось жить в королевском замке.       Тэхен привычно подхватил Чонгука под руку, придержав второй ладонью теплый плащ, накинутый поверх одежд, и коротко кивнул проходившим мимо слугам, что поспешили склониться в уважительном поклоне при виде королей.       Чонгук усмехнулся. Ему было отрадно видеть, что его супруг испытывал уважение буквально к каждому, кто проживал при дворе, будь то потомственный аристократ, военный или простой слуга, выносивший за господами ночные горшки. Он кивал каждому, и если Мину краснел и шипел что-то о том, что это вовсе не обязательный жест для короля, то Чонгуку это казалось чем-то особенным. Тэхен ценил каждого, кто ценил его, разве может в этом быть что-то плохое?       Когда они подошли к конюшням, вереница слуг наконец оставила королей в покое.       Тэхен радостно улыбнулся, заметив среди присутствующих Джиуна, который поспешил поклониться брату и его мужу, и так же улыбнулся в ответ. Гораздо более открыто и мягко, нежели прежде.       — Я вас уже заждался! Давайте поскорее! — поспешил проговорить брат Чонгука и, никого не дожидаясь, взобрался на вороного коня с мощными копытами, который жевал из висящего на стене конюшни рептуха сено.       Тэхен кивнул нескольким незнакомым мужчинам в черном военном обмундировании, некоему смутно знакомому дворянину, зацепился взглядом за знакомое лицо военного министра Юджина и немного растерянно огляделся.       Вот этот второй черный конь наверняка принадлежит Чонгуку. Громоздкий, с огромными копытами и короткой гривой, он смотрел прямиком на альфу и слегка тянул повод, фырча.       Серый, такой же большой жеребец стоял рядом, и держал его за поводья незнакомый Тэхену военный, гладящий коня по шее. Видимо, этот принадлежал ему.       Лишь рядом с Юджином и еще одним черным конем стоял бесхозный, грациозный конь белой масти, и Тэхен невольно взглянул на него, облизав губы.       — Этот мой? — уточнил омега, кивнув на изящного белого коня, а Чонгук тихо усмехнулся.       — Этот? Ну, если Юджин отдаст тебе своего Йосина, то пожалуйста, — пожал он плечами, а оба омеги, кажется, растерялись.       — При всем уважении, Ваше Величество, — осторожно начал было военный министр, но альфа лишь хохотнул и, совсем неприлично перехватив супруга за ладонь, подвел Тэхена к огромному серому коню.       Глаза Тэхена расширились, ведь этот совсем не уступал в размерах коню Чонгука или Джиуна, и с восхищением выдохнул.       — Его зовут Маум, что значит «сердце и разум». Он большой мальчик, но добрый и умный, совсем не строптивый. Он тебе подойдет, — заверил Чонгук и перехватил ладонь супруга, позволяя ему коснуться лошадиной морды.       Маум потянулся к руке омеги, позволяя погладить себя по огромной, твердой у лба голове, и даже прикрыл глаза на мгновение, тяжело вздохнув. Словно он действительно стоял и ждал здесь, когда ему дадут хоть немного внимания.       Тэхен не смог сдержать улыбки, потянувшей его губы, и взглянул на черного коня, к которому подошел Чонгук.       — А как звать твоего?       — Геон, — проговорил Чонгук, и конь повернулся в его сторону.       Альфа похлопал коня по боку и, вставив ногу в стремя, легко оседлал его.       Тэхен, взглянув на мужа, обошел коня, встав сбоку, и взглянул на деревянную лесенку у его бока. Он, не задумываясь, поднялся на нее и, не обратив внимания на переглядывания военных, сел верхом так, как ему не полагалось, покрепче перехватив стремя.       Пока Тэхен не оказался в седле, никто из присутствующих не обратил внимания на то, что седло на коне — самое обыкновенное. Мужское. Но вот младший король бесстыже перебросил ногу через лошадь, отчего разрезанные полы одеяния разошлись, совсем уж непристойно демонстрируя его бедро, обтянутое брюками — тоже верх неприличия. Ну и где это видано?       Но Тэхену было все равно, в его родном крае никто и никогда не упрекал его за такое сидение верхом. Пусть все эти придворные мужи говорят, что им хочется. Сами попробовали бы продержаться в седле так, как они заставляют сидеть омег, а уж потом бы возмущались или говорили что-нибудь о приличии.       — Ваше Высочество… — начал было один из мужчин, судя по всему, некий приближенный к Чонгуку дворянин, но Тэхен и обернуться к нему не успел.       — Обращайся ко мне, Чхонсо, не к моему мужу. Хочешь что-то сказать?       Альфа низко поклонился, не осмелившись перечить королю. Каждый знал, что этого делать не стоит. К тому же приближенные знали, какой силой обладает король, и испытывали к его дару благоговейный ужас. А значит, предпочитали не гневить Его Величество лишний раз.       Чонгук легко пришпорил коня, выезжая вперед.       Тэхен, поджав губы, коротко взглянул на дворянина и поспешил поехать следом, чтобы быть рядом, по правую руку от своего мужа.       — Будут судачить…       — Пускай рискнут, — просто отозвался Чонгук, а золото его глаз недобро сверкнуло в сторону эльфов, что постепенно начинали ехать следом.       Джиун быстро нагнал их, довольно выдыхая и щурясь от ослепляющего белого снега. Ему было все равно на то, как там уселся на лошадь Тэхен. Какая разница? Они ведь на охоту едут, на которую давно собирались.       — Попробуем сегодня этот твой арвалет?       — Арбалет, — поправил Чонгук, взглянув на брата, и кивнул, — за тем и едем. Чудовищных кабанов у нас тут нет, но и обычных нам с головой хватит.       Где же это видано, чтобы омега, да еще и король, ехал на лошади, раздвинув ноги? Такого себе не позволяют даже в Наянсыке, где младший король имеет едва ли не столько же власти, сколько и старший, даже время от времени принимает участие в заседании министров, что для Чонгонана просто неслыханно. А тут такое… Те, кто ехали за королевской четой, не осмеливались говорить, но все переглядывались многозначительно и порой кивали на Тэхена, мол, видел, как король наш младший чудит?       Все знали, что Его Величество заказал портному костюм для своего супруга на эту охоту, многие ждали, чтобы увидеть его, но никто даже не думал, что верхний кафтан будет пошит специально для того, чтобы омега устроился в седле вовсе не по-омежьи.       — Тэхен, а ты уже видел эти арвалеты? — словно и не обратив внимания на исправления старшего брата, Джиун снова сделал ошибку.       Однако Чонгука смутило совсем иное.       — Джиун, разве можно так обращаться к своему королю?       — Я позволил ему, Чонгук, все в порядке. Мы ведь семья. Джиун и тебя по имени зовет, верно? — Тэхен улыбнулся, а Чонгук даже не понял, в какой момент его брат и супруг настолько сблизились?       Учитывая, что Джиун вообще ни одного омегу к себе не подпускал, чем многие были озадачены и огорчены, столь стремительно развившаяся дружба с Тэхеном радовала Чонгука. Да, они и правда становились семьей, даже если проводили время вместе достаточно редко.       — Так ты уже видел, Тэхен?       Тэхен качнул головой.       — Нет, но я бы попробовал. Можно, Чонгук?       Глаза омеги засветились энтузиазмом и любопытством. Как вообще Чонгук может отказать ему, когда он смотрит вот так? Когда его глаза, и без того большие, переливаются янтарными всполохами живого огня, растопившего сердце неприступного короля Чонгонана? Как можно отказать, когда Тэхен такой счастливый, с этой нежной улыбкой на губах. Как можно вообще хоть когда-нибудь сказать ему «нет»?       — Под моим руководством, хорошо? Это все-таки оружие.       — Конечно-конечно! — поспешил согласиться омега. — Отчего-то у нас не принято брать омег с собой на охоту, но мне всегда было интересно. Братья рассказывали, что это неописуемое чувство, все инстинкты обостряются, и на охоте все превращаются в тех самых хищников, какими нас задумала природа, — рассказал омега.       Судя по его лицу, он действительно часто и много думал об этом, воображал, как возьмет лук, которого у него никогда не было просто из-за того, какого он пола, и отправится на кабана. А потом принесет домой добычу, которой накормит всю свою семью.       — О… так ты пойдешь с нами? Я думал, что тебе нельзя, — удивился Джиун.       — Возможно, — вмешался Чонгук, — нам пора действительно пересмотреть некоторые вопросы в отношении запретов для омег. Кто знает, может, Тэхен будет куда более метким стрелком, чем я? Мы не можем разбрасываться талантами и зарывать их на корню. Поэтому да, он пойдет на охоту вместе с нами.       Тэхен довольно улыбнулся, а Джиун хмыкнул.       — Так ежели он не удержит этот ваш арвалет?..       — Арбалет, — поправил Чонгук.       Но его брат, кажется, действительно занимался самым настоящим игнорированием, продолжая:       — Говорят он тяжеленный, как сам кабан. Нет, как два!       — Как три. Коня, — фыркнул Чонгук сам себе под нос, а Тэхен скрыл за покашливанием и ладонью тихий смешок.       — Будет вам, я попробую, ничего со мной не станется, — он улыбнулся сам себе, поднял голову, заметив милых белых птичек с желтой грудкой, что скакали с ветки на ветку высаженных вдоль дороги деревьев.       Сейчас они проедут за замок, обогнут городскую черту, не выезжая на площадь, и направятся прямиком к нему, где можно изловить дичь. Не Туманный Лес, а самый обычный, покрывавший золотом своих листьев столицу к осени, а теперь белеющий где-то вдалеке так, что его и не видно было вовсе.       Конь под Тэхеном и правда шел смирно, не фырчал и не брыкался, иногда даже немного замедлялся, чтобы понюхать что-то, поднять голову и посмотреть вдаль. Тэхен был благодарен такому поведению спокойного, пусть и выглядящего грозно жеребца, и погладил его по шее, стянув с тонкой ладони перчатку.       Джиун и Чонгук негромко переговаривались о кораблях и океанах, обсуждали последнюю вылазку авантюристов в Земли Чудовищ, и Тэхен вполуха слушал их, наслаждаясь этой своеобразной идиллией. Его семья так и не отправила ответ на его письмо. Два месяца прошло, а он лишь от дворян, что посещали его родную крепость, знал о том, что дома все спокойно и сейчас на выданье готовится один из его старших братьев. Кажется, за губернаторского сына у земель близ Бьекана. Так и разбредутся все по миру, может, и вовсе больше никогда не увидятся друг с другом.       Тэхен понимал, что те совсем иным сейчас заняты, не до него им, но от этого ему было грустно, совсем немного.       Он взглянул на Чонгука, почувствовав на себе взгляд мужа, и улыбнулся ему.       — Что не так? — совершенно внезапно для омеги поинтересовался мужчина, и Тэхен поспешил закачать головой.       — Все в порядке, правда. Просто… Скучаю по родному краю. От моих родных вестей нет, вот я и…       — Как же нет? — нахмурился Чонгук. — Мину не передал тебе письмо в прошлом месяце?       Тэхен замолчал, хлопнул глазами пару раз, и уже хотел было качнуть головой, но в самый последний момент изменил свое решение.       — Да, но то было месяц назад, — улыбнулся Тэхен и поспешил посмотреть вперед, не убирая с лица улыбки. Его глаза недобро блеснули.       За эти два месяца Мину удалось сделать то, что никогда и никому не удавалось, — раздосадовать Тэхена так, что ему и видеть старика не хотелось. Его придирки, хмурые взгляды, извечные упреки, даже когда омега делал все ровно так, как того требовал этот дурацкий придворный церемониал, который у него от зубов отскакивал. Что же Тэхен сделал не так, если так нравился этому старому поганцу изначально? Иль не нравился вовсе, а то было притворство? Зачем тогда их свадьбу поддержал? Или Сынгю тоже нельзя доверять?.. Но Тэхен поговорит с юстициаром сам чуть позже. Министр министром, но и Тэхен не последний эльф в этом королевстве.       До леса они добрались достаточно быстро, и уже вскоре вереница эльфов ехала среди пушистых от снега деревьев, а лошади протаптывали для себя дорогу в неглубоких снежных сугробах.       Хоть Чонгук и видел, что супруг о чем-то неприятном думал, все-таки не стал заставлять его говорить. Лучше поговорят, когда будут наедине, да и Тэхен был прав, сегодня им обоим лучше сосредоточиться на Джиуне, они ведь ему обещали.       Охотничий домик, построенный из черной древесины, резко контрастировал с выбеленным зимним пейзажем. Оранжевые стекла с простенькими витражами выглядели так, словно изнутри вот-вот норовили вырваться языки пламени. Двухэтажный особняк из сруба, он выглядел внушительно, хоть и скромно по королевским меркам.       — Немного передохнем перед охотой и заберем оружие, — сообщил Чонгук, спешившись со своего коня.       Король подошел к своему супругу и протянул к нему руки.       — Позвольте помочь вам, Мое Высочество?       Тэхен зарделся, ведь Чонгук назвал его так прямо при всех, и все это прозвище услышали. Будут теперь болтать о том, что омега крутит королем, как ему угодно, или того хуже, начнут распускать слухи о том, что он околдовал Его Величество. Но, судя по довольному лицу Чонгука, ему не стоило об этом думать. Может, и правда?..       Все чаще казалось, что Мину со своим бесконечным списком правил и запретов просто зашугал омегу, который и без того всегда чтил законы Богов, молился утром и вечером, почитал предков и духов. И чем больше Тэхен об этом думал, тем сильнее было его желание сбросить с себя вообще все оковы, отказаться от всех запретов, отринуть законы.       Донгиль говорил, что это пламя вселяет ему такие мысли, и нужно уметь вовремя унимать его, успокаивать, не позволять огню в душе разгораться.       Омега перекинул через коня ногу и улыбнулся Чонгуку, взявшему его за изящную талию. Они смотрели друг другу в глаза несколько секунд, пока король не поставил супруга на землю. Всего несколько секунд, на которые весь мир замер, пока они тонули во взглядах друг друга.       — Останешься в моих покоях сегодня? — тихо спросил Чонгук.       Не было сил ждать дольше. Ему нужно было знать, что в этот самый миг Тэхен испытывал то же неземное притяжение, что и он. Нужно было убедиться, что все это взаимно.       — Я и сам хотел попросить об этом, — пряча смущенный взгляд, шепнул Тэхен, подхватив своего мужа под руку.       В окружении слуг и охраны правители вошли в сам охотничий домик.       Внутри было натоплено, вкусно пахло деревом, ароматным травяным чаем и легкими закусками, приготовленными для того, чтобы короли не отправлялись на вечернюю охоту с пустыми животами.       Тэхен невольно улыбнулся, заметив порхающих позади неизвестного ему альфы слуг.       Мужчина, заприметив вошедших, тут же поспешил подойти ближе и радушно улыбнулся, поклонившись господам, продемонстрировав королям свою седую макушку.       — Рад приветствовать Вас, Ваше Величество, Ваше Высочество, — поздоровался мужчина, поклонившись сначала старшему королю, а после младшему.       Тэхен привычно улыбнулся и протянул мужчине руку, сняв с нее перчатку.       — С кем имею честь? — уточнил он, улыбнувшись на смазанный поцелуй тыльной стороны ладони, к которой старик поспешил приложиться и лбом. Тэхен зарделся, немного растерявшись. Обычно подобным жестом приветствовали лишь младших королей, подаривших родным землям наследника, тех, кто имел еще более высокий статус, нежели он в качестве пока еще бездетного молодого супруга. Омега точно это знал, но Чонгук, казалось, не обратил никакого внимания.       — Это Бонхван, Тэхен. Раньше он служил при дворе, был охотником для королевской семьи и вместе со своими подопечными добывал пропитание для королевского стола, — проговорил Чонгук, и мужчина добродушно улыбнулся, снова поклонившись.       — Его Величество я помню вот таким, — негромко усмехнулся мужчина, показав ладонью расстояние от пола до своего бедра, и Тэхен невольно улыбнулся.       Судя по тому, как потеплел взгляд его мужа, с этим эльфом королевская семья была близка.       — Прошу, пройдемте. Где же запропастился Его Высочество Джиун? — поинтересовался мужчина, пропустив королей вперед, и Тэхен поспешил вслед за Чонгуком, только сейчас замечая, что брата Чонгука и правда нет рядом.       — Как это с ним часто случается, зацепился языком с солдатом из военного отряда. Благо хоть среди альф у него есть несколько друзей, — усмехнулся Чонгук.       Да уж, Джиун едва ли общался со сверстниками. Особенно омег он обходил стороной, очень уж волновался из-за того, что его феромон никак не явится, хоть и отрицал это. Сказать честно, Чонгук и сам переживал, однако королевский лекарь поспешил успокоить братьев, что все в порядке, и такое порой случается. Но Джиун все равно волновался. В его возрасте сам Чонгук феромон уже имел, и достаточно крепкий для того, чтобы привлекать к себе взгляды омег-сверстников.       В натопленном большом зале с множеством скамеек и столов у самой дальней его стены виднелись мишени, а напротив окон на высоких полках лежали разные виды луков, стрел, копий и мечей.       «Оружейный зал?» — догадался омега, но вслух ничего не сказал.       На одном из столов стояли большие, вытянутые ларцы, и Тэхен заинтересованно глянул в ту сторону. Он даже не замечал, что за ним и Чонгуком следом идет лишь тот самый дворянин, не удостоенный отдельного приветствия. Он прожигал взглядом спину младшего короля, видать, все еще злился за то, как Его Величество отчитал того при всех.       — Арбалеты привезли только несколько часов назад, аккурат к вашему прибытию, Ваше Величество, — заговорил Бонхван, — но я уже успел испытать один из них.       — Замечательно, — кивнул король и, раскрыв ближайший к нему ларец, провел пальцами по черной резной древесине с золоченой древней руной, заговором на удачу и благополучие.       Тэхен тоже подошел ближе, ему было любопытно взглянуть на оружие, которое так жаждал опробовать Джиун. Омега коснулся пальцами натянутой тетивы и поднял глаза на Чонгука.       — Это оружие изобрел Бимиль? Никогда не видел подобного.       Короткий кивок и хмуро сведенные брови говорили лишь о том, что Чонгук о чем-то серьезно задумался. И тогда было понятно, что Бимиль не просто так передал свою разработку прочим королевствам, а теперь, когда инженеры разгадали загадку этой с одной стороны простой, а с другой — замудренной конструкции, Чонгук ощущал острую потребность разгадать эту загадку. Никто и ничего не делает просто так, особенно правители, преследующие собственные цели. Так в чем же была цель Бимиля? Быть может, стравить между собой эльфийские народы, да еще и вооружить их, чтобы они как можно больше солдат друг друга поубивали, чтобы ослабить и после… захватить?       Мог ли Бимиль, который никогда и ни в каких конфликтах участия не принимал, держался обособленно и закрыто, все эти долгие века вынашивать мысль о том, чтобы захватить весь прочий мир? Какие еще разработки скрывал в своих подвалах неприступный Чугын?       — Что-то не так, Ваше Величество? — поинтересовался Бонхван.       Он задумчивость и хмурые брови короля воспринял по-своему.       — Нет, все замечательно, — Чонгук перевел взгляд на Тэхена, — Желаешь попробовать? Если хочешь и охотиться с нами, придется тебе научиться им пользоваться.       Решив, что он позже уточнит причину такой глубокой и хмурой задумчивости короля, Тэхен кивнул.       — Да, я с удовольствием. Никогда не держал в руках даже лука, так что мне очень интересно!       Бонхван с неким недоверием глянул на омегу, в руки которого Чонгук вложил арбалет, и едва сдержал улыбку, когда Тэхен охнул и постарался перехватить оружие поудобнее, хмурясь, вцепившись в него обеими руками.       — Тяжелый, — негромко пробормотал омега, а Чонгук усмехнулся.       Да. Он, конечно, не рос при дворце, но был сыном губернатора, не последнего эльфа в Чонгонане. Вряд ли он вообще держал в руках что-то тяжелее своих картин и пяльцев, тем более что даже арфу к омеге подтаскивал сам Сынгю.       — Осторожно, — Чонгук придержал оружие в руках омеги ладонью и шагнул вслед за ним чуть ближе к мишеням.       Тэхен хмурился, кусая губы, когда поднимал арбалет, а затем…       — А стрелять-то как? — немного растерянно проговорил он.       Чонгук нахмурился, коротко взмахнув рукой в сторону поспешившего к ним Бонхвана.       — Не думаешь же ты, что я не разберусь? На бочку вина с тобой готов поспорить, — проворчал он, а Бонхван лишь улыбнулся и не стал подходить ближе.       Чонгук забрал арбалет из рук омеги, чтобы самостоятельно оглядеть его, подхватил рукоять и цевье обеими руками, всматриваясь в механизмы.       — Он не взведен, — отметил Чонгук.       Бонхван, улыбнувшись, все же подошел ближе и вложил в руку своего короля болт, замечая, как тихо тот ворчит себе под нос, сетуя на свою невнимательность.       Дальше дело памяти. Чонгук натянул тетиву, заложил болт в направляющую, взвел стремя, снова подхватив арбалет под цевье левой рукой и прижав тяжелое оружие к плечу, прицелился.       Он стоял неподвижно, кажется, несколько секунд, прежде чем нажать на спусковой крючок. Тэхен вздрогнул, услышав короткий свист, и во все глаза уставился на мишень, пораженную не в центр, а чуть правее. Но он все равно улыбнулся, скромно похлопав в ладони у своей груди.       Чонгук же только усмехнулся, опустив арбалет вниз.       — Нужно приноровиться. Пока что это кажется долгим процессом, — признался он и все же передал в руки омеги арбалет, помогая ему зарядить его и поддержать так, как нужно.       — Дело привычки, Ваше Величество. Единственный минус — это долгая перезарядка, но, думаю, наши инженеры подумают над тем, чтобы в арбалет можно было закладывать несколько стрел. Это даст преимущество.       Чонгук коротко переглянулся с мужчиной, кивнув ему, и зацепился взглядом за дворянина, так же заинтересованно разглядывающего оружие.       — Бонхван, помоги губернатору Чхонсо так же разобраться в механизме.       Тэхен лишь краем уха уловил, что мужчина также является губернатором, как и его отец, но каких земель он, увы, не помнил. Омега и вовсе был сосредоточен на другом. Он шумно выдохнул, прикусил губы, целясь, и, прежде чем Чонгук вновь обернулся к нему, спустил механизм.       Болт с таким же свистом пролетел к мишени, а Бонхван совсем уж неприлично присвистнул под вздох, а затем и звонкий смех Тэхена.       — Точно в яблочко! Видел? Прямо в цель! — не соблюдая от радости и азарта никаких приличий, проговорил Тэхен, опустив арбалет в руки мужа, который уставился в сторону мишени и негромко хмыкнул.       — Кажется, у меня есть конкурент на звание лучшего охотника, да, Мое Высочество?       Тэхен только улыбнулся шире, прекрасно понимая, что то лишь нелепая случайность, и едва сдержал порыв поцеловать своего супруга в губы. Тот не был ни обижен, ни зол, взглянул на него с толикой нежности и игривости, и, отдав арбалет в руки Бонхвана, приобнял молодого супруга за талию.       — Поздравляю, Ваше Высочество, — проговорил Бонхван и все же поспешил к губернатору Чхонсо, который лишь искоса поглядывал на совсем не умеющего вести себя в обществе мальчишку. И чего только король в нем находил? Прав был Мину, никак ворожба какая, а иначе что столь благородный муж забыл рядом с этим омегой? Развелся бы, и дело с концом, и никто б короля за это осудить не посмел бы. Все уже привыкли к тому, что этот мужчина новатор во всех делах, так и тут бы стал первым. Народ бы и не удивился.       — Что я пропустил? — громко поинтересовался запыхавшийся Джиун.       Чонгук, обернувшись на брата, тихо усмехнулся.       — Все самое интересное.

***

      — А правда, что этот вот болт может череп самого Бимильского кабана пробить? — сыпал вопросами Джиун, держа тяжелый арбалет обеими руками и мерно покачиваясь в седле.       Чонгук вздохнул, глянув на брата, под седлом лошади которого висела тушка крупного зайца, и неспешно кивнул.       — Может, если верить словам правителя Бимиля.       Они ездили по лесу в сопровождении военных и Бонхвана уже три часа.       За это время его брат успел подстрелить лишь зайца, Чонгук — трех фазанов и одного оленя, которого часть их группы тут же взялась отвезти обратно в охотничий домик, а вот Тэхен явно переживал из-за того, что в его сумке под седлом было пусто.       — Я трижды добычу упустил, будь тут кабан, уж в него бы я точно попал, такую цель не пропустишь, — тихо фыркнул он, а Чонгук негромко усмехнулся.       — Ты впервые на охоте, радость моя, думаешь, я на своей первой охоте много кого изловил? — поинтересовался он, а Джиун тихо хохотнул.       — Он назад вернулся с одной лишь куропаткой, зато подстрелил ее точно в голову. Отец тогда сказал, что важен не размер добычи, а то, как она была убита. Чонгук всегда хорошо стрелял из лука, но мечом орудовал получше.       — Увы, — хмыкнул король и обернулся на Чхонсо, который молча оглядывал окрестности. Этому альфе также удалось убить двух фазанов.       Тэхену было немного печально, ведь он хоть и старался делать все, как остальные, но то, что он совсем ничего не смыслит в охоте, выдавало то, что он дважды спугнул добычу, наступив на ветки, а в третий раз ему ну крайне сильно приспичило чихнуть. Кажется, тогда даже Чонгук разозлился, но стоило ему увидеть виноватый и расстроенный взгляд супруга, поспешил утешить его, поцеловав в лоб.       — Думаю, что скоро нужно будет возвращаться в дом, Ваше Величество. Ночь вот-вот наступит, как бы мы не заблудились, — сказал губернатор.       Чонгук кивнул.       — Да. Еще четверть часа, и будем возвращаться.       И вдруг раздалось тихое хрюканье, оно было где-то совсем рядом, и вся группа остановилась. Каждый эльф пытался понять, с какой же стороны доносится до них звук? И чтобы было легче, Чхонсо, спешившись, покрепче перехватил свой арбалет и молча прокрался в сторону, где, как ему казалось, рыскал в поисках еды кабан.       Посмотрев на Чонгука, Тэхен улыбнулся ему и тоже слез со своего коня. Ему ведь было интересно, если не подстрелить зверя самому, то хотя бы со стороны понаблюдать за опытным охотником, посмотреть, как именно тот будет действовать, как искать, как красться.       Его Высочество, не привыкший поднимать ничего тяжелее ложки, обеими руками держал свой арбалет и поднимал ноги повыше, пытаясь идти так, как его научил Чонгук: немного присев и медленно переступая с пятки на носок. Он вместе с губернатором подкрадывался к звуку все ближе, точно зная, что прочие охотники, оставшиеся позади, замерли, чтобы не спугнуть добычу.       — Шли бы вы к коню, Ваше Высочество, — шепнул Чхонсо.       Тэхен нахмурился на попытку прогнать его, но ничего не сказал. Ведь, повернувшись к ним задом, кабан что-то копал в снегу и хрюкал от усердия.       Чхонсо прицелился, но кабан то ли услышал его, то ли учуял. Повернулся, увидел эльфов, которых тут быть не должно, завизжал и ринулся прочь. Чхонсо выпустил болт, но тот врезался не в кабана, рядом, заставляя животное испуганно отскочить в сторону, завизжав еще громче.       — Зараза! — выругался мужчина и, широким шагом отправился подбирать болт. Оружейники велели не раскидываться ими просто так. Все-таки алмазное напыление, надо понимать.       Однако он позабыл о том, что охотник обязан всегда смотреть под ноги, ведь мало ли, на что здесь можно наткнуться.       Нога мужчины вдруг в чем-то застряла. Он нахмурился и несколько раз дернул ногой, в попытке вытащить ее. Дернул один раз, второй, третий, и вдруг ощутил ногой вибрацию. Чей-то недовольный рев.       — Медведь?.. — не веря своим ушам, спросил он.       Чтобы рядом с берлогой спящего медведя ходил кабан? Немыслимая наглость…       Чонгук был напряжен до самого того момента, пока не понял, что именно происходит.       Земля под ногами губернатора зашевелилась, а конь Джиуна, громко заржав, встал на дыбы, как и кони позади.       Геон Чонгука нервно загарцевал на месте, потянув поводья, и в эту же секунду губернатор, высвободив наконец ногу из плотных веток, едва успел отскочить в сторону, как огромный, бурый медведь с громким ревом вырвался из своего зимнего убежища.       — Назад! — голос Чонгука был таким громким, что Тэхену, замеревшему в ужасе на месте, показалось, будто тот крикнул прямо ему на ухо.       Он сделал один шаг назад, другой, не сводя с огромного животного своего взгляда, и почувствовал крепкий толчок в плечо — губернатор ринулся с места, от испуга позабыв даже о своем короле, и омега рухнул на пятую точку, окунув ладони в обжигающий холодом снег. Как он отбросил арбалет в сторону, Тэхен даже не осознал.       Медведь, до этого вставший на две лапы, рухнул на все четыре, да так, что на мгновение показалось, будто земля заходила ходуном, а Чонгук соскочил со своего коня, ринувшись к омеге.       Все происходило слишком быстро. Вот разъяренный медведь, игнорируя Тэхена, с ревом бросается в сторону старшего короля и убегающего губернатора, вот эльфы Чонгука взводят арбалеты, чтобы пристрелить несчастное животное, вот Чонгук заносит руку, чтобы привычно щелкнуть пальцами, глядя в глаза животного, и отправить тварь в пучины туманного Леса, а уже в следующую секунду старшего короля отбрасывает в сторону горячим потоком.       Мгновение назад перепуганный Тэхен сидел на снегу, не шевелясь, а вот сейчас медведь, ревущий от боли, деревья в округе и лошадь губернатора, что ринулась не в ту сторону, уже объяты огнем, да таким крепким, высоким, что Чонгук, упавший на спину, прикрыл изгибом локтя лицо.       Несколько секунд королю потребовалось на то, чтобы найти взглядом Тэхена, что вскочил на ноги и, не сводя горящего золотом взгляда с медведя, и обошел животное по дуге, не замечая, как спекшийся, почерневший труп коня рухнул позади него.       У омеги мысли были заняты лишь тем, что проснувшийся лесной зверь мог разорвать его мужа в клочья, бросившись совсем не на того. Он не думал о том, что погубил невинное животное, о том, что и медведь был невиновен, Чхонсо его по глупости разбудил, наступив на чело берлоги.       Стоны и рев вскоре стихли, но Тэхен не останавливался. Чонгук с замершим сердцем наблюдал за ним. Пламя, казалось, обуяло не только лес, но и душу юного эльфа. Чистую, светлую душу. И неужели Саккат был прав, когда сказал, что у души Тэхена есть и темная сторона? Это он имел в виду?       Пламя было пора тушить, и потому Чонгук, зная, что рядом с ним лишь самые приближенные эльфы, щелкнул пальцами, вызывая свою силу. Туман словно из ниоткуда опустился под полыхающие кроны деревьев, зашипел, заклубился. И был бы он настоящим, просто испарился бы, но Чонгук знал, насколько сильна была эта древняя родовая магия, живая, чистая энергия.       — Чхонсо, — позвал король. — Привяжи Геона и уводи всех. Мы вернемся сами.       Конь им понадобится, но для начала ему нужно привести Тэхена, все еще жгущего лес, в чувства. Если сейчас этого не сделать, неизвестно, кого еще он спалит. А за себя Чонгук не боялся, ведь понимал: огонь не просто так вышел из-под контроля, а потому что омега слишком сильно испугался за него, за Чонгука.       Пожалуй, уже можно было сказать, что у них ближе друг друга никого и нет?       Слуги ринулись прочь по приказу короля, только Джиун не хотел уходить, но был буквально усажен обратно на коня все тем же Чхонсо сразу, стоило ему лишь спрыгнуть. Еще ни разу не видел Джиун за свою недолгую жизнь такой дикой силы у эльфов.       Несколько минут, и рядом уже не было никого, лишь Геон бил землю копытом и громко ржал, не понимал, отчего же хозяин не пускается прочь от опасности вместе со всеми.       Чонгук, окутанный своим же туманом, в несколько шагов преодолел расстояние до Тэхена и, перехватив его за руку, обернул к себе, крепко прижимая, позволяя вдохнуть свой запах.       Тэхен схватился за его плечи, попытался оттолкнуть, но чем дольше Чонгук держал хрупкого эльфа за плечи, тем меньшим становилось сопротивление, пока не исчезло вовсе, а огонь в округе потух вместе с горящим янтарем его глаз. Омега дышал тихо, рвано, кусая собственные губы, приводя себя в чувства. Как в прошлый раз не было — сейчас он осознавал каждый свой шаг, вот только злость, отчего-то вспыхнувшая в глубине его души, была столь велика, что дрожали руки.       Они простояли так несколько минут, пока дыхание Тэхена не выровнялось, а сам он совсем тихо шмыгнул носом, глянув на трупы животных. Даже лошадь… И в чем же они виноваты.       — Я не…       — Ничего, — совсем тихо прошептал Чонгук, оглядывая масштабы бедствия и плотно поджимая губы, — ничего страшного. Все в порядке. Я все понимаю.       Тэхен закивал, жмурясь, пряча лицо на груди мужчины, а с одной из веток на дереве, хлопнув крыльями, взлетел черный ворон.       Чонгук глянул в сторону птицы, чувствуя нечто неприятное в глубине груди, но быстро отвлекся на омегу, который обхватил его лицо ладонями и утянул мужа в крепкий, медленный поцелуй. Если Тэхену так лучше успокаивается, Чонгук будет целовать его, пока у обоих не заболят губы.       

***

      Еннам тяжело вздохнул, вытянув затекшие от долгой езды в карете ноги, и задумчиво глянул за зашторенное окно. Чем ближе они подъезжали к границе с Чонгонаном, тем теплее становилось в округе. И это темные эльфы называют холодами? Да в Наянсыке отродясь не бывало такого тепла в зимние времена.       Он тихо фыркнул сам себе под нос, скривившись, и взял из тарелки на небольшом столике маленькое лимонное пирожное, приготовленное лучшим поваром королевского дворца.       Он бы и дальше ехал в таком же спокойствии, если бы не услышал снаружи тихий хлопок маленьких крыльев и не отвлекся, отодвинув шторку в сторону.       В этот же миг в карету влетела маленькая, неприглядная серая птичка.       Она встрепенулась, запрыгала по столу, и стоило Еннаму понять, в чем дело, омега тихо и недовольно шикнул, благодаря всех существующих богов за то, что эта «птичка» додумалась принять неприметную форму и влететь сюда не так уж заметно для окружающих карету стражников.       Птица прыгнула на сидение напротив. Ее крылья неестественно заломились, она закорчилась, словно испытывала ужасную боль, а уже через мгновение перед омегой сидел никто иной, как человек.       Хаын тихо усмехнулся, окинув Еннама пренебрежительным взглядом, и получил такой же взгляд в ответ. Эти двое друг друга недолюбливали и неприязни не скрывали. Оправдание: это экономило им время. Но на деле порой они слишком уж увлекались любезными препираниями.       — Нашел место. Если кто тебя увидит, мне не сносить головы, — шикнул Еннам.       Мужчина, глянув в сторону зашторенного окна, усмехнулся.       — Ложь. Они все уже под воздействием твоей магии, с того самого момента, как ты понял, кто перед тобой. Тебе и делать ничего для этого не пришлось. Всех успел коснуться? — поинтересовался он.       Омега сухо усмехнулся, наблюдая за тем, как человек без позволения берет пирожное и для себя. Смертный… Был бы он еще способен оценить изысканность вкуса и аромата! Еннам был уверен, что все, кто проживает в Бимиле, подчиняются еще более варварским законам, нежели темные эльфы Чонгонана.       — Кучера я коснулся дважды. Или трижды. Уж больно он был молод и красив, не смог себе отказать.       Хаын фыркнул. Эти светлые строили из себя святую невинность, но он был уверен, что больших извращенцев во всем мире не сыскать. Наверняка распутные бордели Чугына не могли бы предложить и десятой части удовольствий, продающихся в борделях Сунсухана. А может быть, самые изысканные извращения располагались ближе к границе с Чонгонаном?       — Зачем пожаловал? — поинтересовался Еннам, когда вдоволь насладился сладкой кислинкой бисквита.       — Свяжись с Его Величеством. Передай от меня послание. Скажи, Хванджин был прав, он поймет. Прямо сейчас свяжись.       Светлый эльф показательно закатил глаза и совсем уж неприлично даже для бимильца цокнул языком. Всем своим видом он демонстрировал полное отсутствие уважения к собеседнику.       — Кристалл отнимает кучу сил, а я почти приехал. Ночью свяжусь, это все равно будет быстрее, чем ты прилетишь.       Решение было окончательным, Хаын прекрасно это понимал. Тем хуже! Ведь он в очередной раз убедился в том, что этот эльф бесполезен, черт побери. Почему Намджун завербовал именно его? Немыслимо. Но спорить было бесполезно в любом случае, поэтому человек, фыркнув, обернулся на этот раз сильным орланом и вылетел из окна кареты, зная, что завороженные эльфы не увидят в этом ничего странного.       Ему пора возвращаться домой.