Академия "Утопия"

— Стоять! Ни с места! Февраль застывает как статуя, слыша позади себя звук перезарядки оружия. «Ну вот, приехали…» — Поднять руки и медленно развернуться! Без резких движений! Ей не остается ничего другого, как подчиниться. Февраль осторожно поднимает свои руки вверх, но развернуться не может — движение на ягодицах причиняет сильнейшую боль. Она даже невольно жмурится поначалу, ослепленная светом в полумраке — у неизвестных людей на шлемах светящиеся фонарики. Пять огоньков — пять фигур. — Чего сидишь?! Кому сказано встать?! — Идиот, мы же на звук ловушки пришли! Он же попался! — прерывает первого другой голос, а затем второй говоривший явно обращается к ней. — Эй, ты! Ты как? Цел? — Не знаю! — тут же шипит Февраль. Не от злости, а от сильной боли. — Я вступила в капкан! Моя нога в капкане! Я не могу подняться! В ответ тут же слышится быстрое перешептывание: — Что?! Баба? Это женский голос… ты слышал?! Февраль вздрагивает и жмурится, когда её ослепляет один из фонариков: какой-то мужчина быстрыми шагами оказывается возле неё. Чужая рука мгновенно протягивается к ней, грубо сдирая капюшон с головы. Февраль осторожно поднимает голову, смотря на возвышающегося над ней мужчину с ружьем в руках. Непонятного возраста, наверное, старше тридцати лет. На нём чёрная спецформа с красным солнцем на рукаве. Ну, ещё бы, она наткнулась на патруль Инсомнии. — Патруль? — деловито произносит она вслух. — Не думала, что вы и в такие места забредаете! — А мы каждый раз удивляемся, что кто-то пытается-таки пролезть в запрещенную зону, — сухо парирует мужчина. Он холодно рассматривает фигурку под собой. Обычно в Проклятые земли лезут всякие фанаты мистического, интересного и потустороннего — зачастую это юнцы с проблемами в башке. А тут какая-то молоденькая девица. Таких давно не было. Капитан щурится, разглядывая её сквозь плотный зеленоватый туман. Молодая, даже симпатичная, темноволосая. В темноте плохо видно, но вроде бы светлоглазая. — Ставлю десятку, что из «Утопии»! — хмыкает другой мужчина, поравнявшись с ними. — Ну, тогда вы угадали! — невольно морщится Февраль. — Но для начала — можно помочь убрать капкан? По ходу, у меня сломана нога! Я сейчас умру от боли! — Не умрёшь. И явно не сломана. Это не совсем капкан, а имитирующая ловушка, очень похожая. Настоящий капкан нафиг сломал бы тебе кости, в этом же есть защитный смягчающий клапан, чтобы ловить таких, как ты, — патрульный солдат склоняется к ней, его руки оказываются на железном устройстве, обхватывающем ногу девушки. Февраль невольно взвизгивает от боли, когда мужчина резко дёргает капкан, и её нога болтается внутри. Но, вопреки её ожиданиям, фигура в чёрном лишь слегка раздвигает лопасти устройства, облегчая сжатие, но не снимает полностью. — Поче… — Нет, вначале наши вопросы, потом твоя свобода, — холодно перебивает её мужчина, распрямляясь обратно в полный рост. — Я — лейтенант Хиссын Бом. Теперь ты — имя, фамилия, откуда и зачем здесь? Быстро. Февраль лишь едва заметно вздыхает. Исследователь из неё такой себе получился. Она не продержалась здесь и получаса, хотя умудрилась залезть сквозь ограждающую стену. Ей не путешествовать здесь нормально, в Проклятых землях Подземелья, чтобы найти нужную информацию. Сквозь неестественного происхождения туман ничего не видно, да и на границе шастает патруль. Ещё и от этого «лейтенанта», как он себя назвал, веет лёгким раздражением. Очевидно, он задолбался вылавливать нерадивых искателей приключений, которые пробираются на запрещенную территорию. К таким он явно её и причислял. — Февраль Бетраш, — просто отвечает она, понимая, что врать сейчас нет никакого смысла. — Я-таки студент Академии «Утопия», как вы сказали. Но у меня есть пропуск! — тут же поспешила заверить она, видя, как парочка патрульных насмешливо хмыкнули. — Я из Дисциплинарного комитета при академии! У меня пропуск от ректора! Я тут не своевольно, а на задании! — Да ладно! — вроде иронично, но ледяным тоном сказал мужчина, представившимся лейтенантом Хиссын Бомом. — И давно у нас в лазутчики юных пигалиц записывают? Что за дело может быть на территории, запрещенной для свободного посещения? И ректор отправил туда одну-одинешеньку девицу, которая моментально напоролась на банальную ловушку? Повстречай ты здесь другую тварь, чтобы делала? Так что избавь нас от долгого разговора — просто признавайся, зачем залезла? Скоротаешь нам всем время, пока мы в камеру предварительного заключения тебя отведём. Февраль нахохлилась. Конечно, ей никто не поверит. Да и этот тип явно издевался, он же прекрасно видел, что не такая она прям и юная-юная, просто специально задевал её. — У меня действительно есть пропуск в сумке… только… вон она валяется! — Февраль кивнула на свою сумку, которая отлетела от неё, когда она вступила ногой в ловушку и заверещала от боли, падая наземь. — Там и документы мои. Так что можете проверить, господа-патрульные. — Обязательно! — хмыкнул какой-то мужчина справа, склоняясь к сумке. Он не успел ничего поднять, замерев, как вкопанный. Потому что прямо перед ним вдруг спрыгнуло нечто огромное, приземляясь на четвереньки, как громадный кот, ломая под собой сухое деревце. На секунду повисла гробовая тишина в полумраке зеленоватого тумана. Но все взоры, все фонарики на шлемах мужчин обернулись на новоявленное существо. Нечто, выпрыгнувшее из полумрака, разогнулось в полный рост. Февраль раскрыла рот, взирая на громадную тварь впереди них. Оно было явно мужского пола на вид, гораздо выше, чем два метра. Существо сильно горбилось, но выглядело гигантской махиной. Чем-то жутко напоминало оборотня, но оно им не являлось — не было никакой страшной волчьей пасти. Скорее, больное изломанное лицо, искаженное чернотой расползающихся вен, на котором огромными наростами крепились белые кости, словно тварь надела треснувшую маску-череп на свою морду. Монстр был крепкий, весь чёрный, скрючившись так, как будто у него болел живот, и его длинные конечности сгибались — ноги в полуприсядку в коленях, руки с огромными когтями безвольно свисали вдоль туловища. Это был словно теневой призрак из мифов, нечто наподобие гибрида демона и оборотня с человеческой фигурой. — Блять, что это?! — заорал Хиссын, вскидывая ружьё. Февраль не успела сказать «подожди!». Пока неизвестное существо не двигалось и не пыталось атаковать, какой было смысл его сразу злить? Но вот раздаётся выстрел, и шальная пуля летит прямиком в загадочную тварь. И всё происходит так быстро, что Февраль даже не успевает раскрыть рот. Она лишь моргает — секунда, и неизвестный монстр просто исчезает из поля зрения, словно растворяясь в каком-то мареве. Вторая секунда — и пуля вдребезги разносит кусок старой разломанной стены заброшенного здания, возле которой стояло существо. — Ч.что… — Хиссын лишь успевает раскрыть удивлённо глаза, как вдруг резко разворачивается вбок, краем глаза видя движение. Но ничего не успевает сделать. Тварь просто материализуется перед ним со скоростью света. Огромная рука с когтями вместо ногтей со всей дури обрушивается на лицо Хиссына. И от силы удара мужчину отшвыривает далеко назад. Его тело делает пару кульбитов по земле, прежде чем наконец-то не падает, замерев без чувств. — Сука! — остальные патрульные тут же вскидывают ружья, и воздух сотрясают многочисленные выстрелы. Февраль автоматом обхватывает руками голову, невольно вскрикивая от громогласного звука. Она даже жмурится на мгновение, когда мимо неё летят щепки от старых досок в разные стороны. Но отчаянные мужские крики заставляют её вскинуть голову. Неизвестный монстр безмолвной тенью мечется между стреляющими. Он двигается так быстро, что его шаг кажется призрачным, словно он набирает супер скорость. Рывок — тварь делает огромный замах рукой, когтями рассекая броню второго мужчины и впечатывая бедолагу в пол. Второй рывок — и тварь молниеносно уходит из зоны поражения выстрелов, оказываясь за спиной третьего противника. Монстр стремглав обхватывает своими ручищами голову мужчины и тут же раздается хруст — патрульному ломают шею с такой лёгкостью, словно он был игрушечной куклой. Всё происходит так стремительно, что остальные не успевают сгруппироваться, стреляя на поражение абсолютно хаотично. А тварь мчится уже к другому противнику, виляя с невероятной скоростью, она заносит руку для очередного удара — и следующий мужчина падает со смертельной раной. — Какого ж…? Проклятье! — раздаётся отчаянный стон неподалеку, и Февраль вдруг видит впереди себя едва ползущего раненого патрульного. Его шлем на голове перевернуло, видно только окровавленный рот. Мужчина пытается отползти восвояси, но одна его нога явно изуродована — не понятно, что с ней сделала тварь, но там одно сплошное кровавое месиво. — Сегодня же был мой последний день! — девушка отчётливо слышит, как этот раненый причитает сквозь боль. — Последний день этого ада, я же уволился наконец-то, чтобы быть с семьей! Я же вечером наконец-то увижу ребёнка, так почему же… Он замолкает, так как монстр оказывается прямо перед ним и со всего размаху ударяет ногой в живот. Патрульного просто откидывает на пару метров, швыряя по земле. Его ружье отлетает, прямиком под ноги к притихшей в ужасе Февраль. Она в панике смотрит, как тварь идёт уже спокойным шагом на полусогнутых конечностях к слабо двигающемуся мужчине. Но взгляд её замирает на оружии прямо у своих ног. Февраль делает отчаянный рывок, чтобы подползти к нему и схватить. Но её нога всё ещё в тисках железной ловушки, и Февраль невольно и громогласно вскрикивает от боли, вспыхнувшей от резкого движения. Существо поворачивает голову в своей полуразбитой костяной маске, скорее машинально обращая внимание на новый звук. Оно видит лежащую девушку с раненой ногой, и, кажется, не распознает в ней особой угрозы, тут же разворачивая голову обратно. Тварь идёт ровно две секунды к лежащему патрульному, как вдруг резко застывает на месте, словно что-то сообразив. И тут же поворачивает голову обратно к замершей Февраль. Её душа, кажется, на какой-то момент уходит в пятки. Потому что невиданный чёрный монстр, как какой-то полудемон, смотрит прямиком на неё. Он замирает ровно на пару секунд, словно что-то обдумывая, а потом просто идёт на неё быстрым шагом, сгорбившись в три погибели. Февраль на мгновение отчаянно паникует, превозмогая сильнейшую боль в ноге, она всё же дотягивается до несчастного ружья, вскидывая его вверх, прямиком на тварь, уже возвышающуюся над ней. Но монстр резким ударом своей длинной конечности быстро выбивает оружие из её ладони, и оно летит куда-то в сторону. Февраль же невольно вскрикивает, хватаясь за запястье — удар вышел не такой сильный по ней, как по тем же патрульным, но ощущение было такое, что руку чуть не сломали. Февраль заваливается на спину, припадая на локти. И с ужасом видит, как огромное существо легко склоняется к ней, и его рука стремительно направляется к её голове. Перед взором появляются тянущиеся эбонитовые когти на изломанных пальцах. И Февраль в страхе зажмуривается, ожидая последнего для неё страшного удара. Но боль не приходит. Февраль вдруг чувствует лёгкое прикосновение, и вся невольно сжимается, ощущая, как когтистая ручища обхватывает её подбородок. Она снова ждёт боль, что эти нечеловеческие пальцы сейчас сломают её челюсть. Но вместо этого… странное, едва весомое поглаживание. Монстр не бьёт её, а легко, и даже как-то нежно оглаживает скулу, затем скользит пальцем по подбородку, а потом его коготь оказывается на её губе. Февраль распахивает глаза, ошарашено пялясь на нависающую над собой тварь. Существо склонилось над ней так близко, что она чувствует его на удивление горячее дыхание. Ей казалось, что этот полудемон, как какой-то теневой призрак, должен излучать душу леденящий холод. Но нет, от него веет теплом, даже каким-то жаром. Он действительно телом напоминал огромного вытянутого оборотня, просто гигантского в росте. Но перед Февраль склоняется странное непонятное лицо, обросшее костяной полуразломанной маской. Она видит даже нижнюю часть лица, где обветренные, сильно потрескавшиеся губы примерно как у обычного человека, если не считать шрамы у рта, словно его разрезали ножом. Да и кожа практически трупного серого цвета с расползшимися чёрными венами. Монстр замирает, вглядываясь в лицо девушки, и его рука осторожно бродит по её скулам, рту и подбородке. Февраль вся сжимается под ним, её тело рефлекторно трясётся от страха. Она вздрагивает вдвойне, когда длинный коготь оказывается на её губе, но скользит чуть выше: существо подушечкой большого пальца просто приоткрывает ей рот, поглаживая и сминая верхнюю губу. И паника сменяется лютым недоумением: девушка ошарашено пялится на существо, потому что вдруг чувствует его грусть, тоску и одновременно… умиление с радостью. Тварь молчит, не издавая ни звука, но Февраль явно чувствует все его эмоции. Оно… любуется ей? Глаза наконец-то приноравливаются в полумраке, при слабом отблеске фонариков на бесчувственных телах патрульных на земле. И Февраль всматривается в лицо монстра сильнее, уже различая другие детали. Она вдруг видит его глаза в прорезях костяной маски-черепе. И это абсолютно человеческие глаза. Тёмно-карие, смотрящие на неё с тоской. Февраль замирает, впадает в странный ступор. Даже не от абсурдной ситуации, а оттого, что сейчас не может вспомнить, почему этот взгляд кажется ей таким знакомым. Но разве это возможно? Она впервые видит эту невиданную тварь. Но эти … глаза… Где она уже видела их? Почему этот взгляд такой знакомый? Она отчаянно копается в памяти, даже не обращая внимания, как палец твари уже отодвигает губу, оглаживая зубы, толкается чуть вперёд, желая коснуться языка. Февраль вдруг обращает внимание на две детали. Она отчётливо распознает две родинки. Одну — на нижней потрескавшейся губе монстра. И вторую — под глазом, немного виднеющуюся из-под прорези костяной маски. Рука твари вдруг исчезает с её рта — теперь она касается девичьей шеи сзади, и тянет её на себя. Монстр медленно склоняет свою голову к лицу Февраль, не в силах оторвать глаз от её губ. А она вдруг явственно ощущает чужое желание. Но страх пока не догоняет её первую эмоцию удивления, потому что она вдруг вспоминает, где видела похожий взгляд. — Чон Уён? — с удивлением произносит она вслух. Существо вздрагивает и замирает, как громом пораженное. Его губы останавливаются в пару сантиметрах от лица девушки, и его глаза тут же смотрят в её, ошарашенные и удивлённые. Монстр не двигается с секунду, и Февраль вдруг видит отчаянный испуг в его глазах. Но это мгновенно заканчивается — тварь вдруг резко отшатывается и отлетает как ошпаренная. Февраль невольно падает на спину, потому что когтистая рука больше не держит её за затылок. Она тут же поднимается, но видит стремительно убегающий силуэт, вскоре растворяющийся в полумраке и густом тумане. Невиданная тварь скрылась, словно и не было её вовсе. Февраль не успевает ни удивиться, ни обдумать произошедшее, так как боль в ноге заставляет её невольно заныть и заскулить. Краем глаза она видит, как с трудом двигается одно из тел на земле — кто-то из патрульных ещё жив. Где-то вдалеке звучат вопли и голоса. Другой отряд патрульных спешит на недавно прозвучавшие звуки выстрелов. — Лейтенант? Где вы? Ответьте! — Что здесь происходит?! Февраль отчаянно кривится от боли, шипит, но всё же собирается с духом и кричит во всё горло: — Сюда! На помощь! Здесь раненые!

…

— Хей! Это шантаж! — бурчит Джесси, поправляя очки. — Это взаимовыгодная сделка, — с лучезарной улыбкой отвечает Февраль, наигранно приторно хлопая глазками. — У тебя действительно должок! Просто найди мне информацию по нему, и я не сдам твою тягу к запрещенным веществам! — Это всего лишь травка раз в месяц! — бурчит Джессика, но все же выхватывает из рук девушки листочек с написанным именем. Она причитает и негодует, но просит её зайти попозже в архив, где работает. Либо она сама ей позвонит, когда найдет нужную информацию. Февраль с отстранённым выражением лица смотрит в спину уходящей ассистентки отдела кадров и аналитики. Ей даже жаль Джесси — та работает на износ, поэтому прибегает к запрещенным веществам, чтобы расслабится. Но всё же — когда это хоть раз действительно помогало? В конечном итоге, это только усугубит проблемы. Но сейчас ей нет дела до чужих проблем. Она решает свою. А новых у неё значительно прибавилось — раздражённый начальник тут же появляется в дверях. — И почему я не удивлён, что это ты? — рычит он, оглядывая Февраль. Его взгляд задерживается на перебинтованной ноге, которую она вытянула впереди себя на втором стуле. — Перелома нет, сильный ушиб и гематомы, — пожимает она плечами. «Как будто я спрашивал о твоём самочувствии!» — отображается в его глазах, но Джеймс Тадорски ничего не говорит, молча проходя вперёд и усаживаясь за стол, перед девушкой напротив. — Кто-то выжил из патрульных? — тут же спрашивает она, глазея на бумаги в руках своего куратора. — Да, двое, — кивнув, отвечает он. — Трое — сразу погибли. С четвёртым непонятно — проломана грудина, сильная травма черепа. Зато пятый, скорее всего, оклемается, возможно, даже сохранит ногу. Вроде это был его последний рабочий день перед увольнением, двойной неудачник. Но благодаря тому, что он жив — тебе повезло, ибо он подтвердил твои слова, что на них напала невиданная тварь. И он даже попытался её описать, и похоже несколько на твоё написание. Но никто из наших, к сожалению, не знает, что это за тварь. Это явно что-то новенькое. Мужчина поднимает на неё свои уставшие серые глаза. Ему всего чуть больше сорока, и первая седина в короткой стрижке на тёмных волосах придает ещё больше возраста. Джеймс достаточно добродушный для своей должности, но всё же строгий куратор. Её явно ждет наказание в виде тупых отчётов, что она попалась. Ведь он просил её не отсвечивать. — Разумеется, я замял, что ты там шаталась и зачем вообще, — вздохнув, сказал он. — И вообще прикрылась тем, что до сих пор студентка Утопии! Как банально и глупо. Иногда я сомневаюсь, правильно ли сделал, отправляя столь юную особу на самоубийственные миссии. — Но ведь явно больше не найдется никто такой безрассудный, согласный на любое дерьмо, — устало улыбается она. — У нас прекрасный симбиоз — ты даёшь мне свободу в движении, я скрытно что-то рыщу для тебя. Ведь обо мне никто не побеспокоится. — Я. Я побеспокоюсь. Боюсь, когда-нибудь, я тебя потеряю, — вздыхает Джеймс Тадорски. — Поверь, ты будешь недолго плакать, смиришься. А что до меня… я не слишком дорожу жизнью. — Это меня и пугает! — рычит её куратор, но затем вздыхает, силясь успокоиться. — Но у нас лёгкая проблема, которую надо решить. К счастью, это нам только на руку. — О чём ты? — непонимающе хмуриться Февраль. — Я больше не могу давать тебе отсрочки, придумывая липовые дела, в которых ты мне помогаешь. И всякие загадочные болезни. У тебя заканчивается вынужденный академический отпуск, и тебе нужно вернуться на территорию Файны, в академию «Утопия», для продолжения обучения. А точнее, контроля. Вот ты и накаркала, представляясь студентом! — Нет! — Февраль невольно рычит, скалясь. Она уже так привыкла к своей мнимой свободе. Но в глубине души понимает, что он прав. — Но это хорошо! — возражает тут же Джеймс. — Мой информатор говорил, что след тянется оттуда. К «Утопии» прилегает пристань, через которую проходят корабли. Туда контрабанда и завозится. Мы должны найти доказательства, что в Файне ставят опыты над людьми и выращивают монстров! Возможно, тот монстр, который на тебя напал — тоже дело нечистых рук, и он искусственно создан! Кто-то из Академии «Утопии» может быт замешан, по словам информатора. Ведь ученики, как обладатели Силы, постоянно участвуют в боевых вылазках. — Я так понимаю, слова твоего секретного информатора вообще никак не подтверждены? — Февраль невольно вскидывает бровь. — Естественно! Он всегда собирает сплетни, — лучезарно улыбается Тадорски. — И в этом твоя цель — найти хоть какие-то зацепки! Февраль вздыхает, но понимает, что не отвертеться. Ей целых два года удавалось избегать академии, а ведь она тоже носитель Силы, хоть и слабый. Она не рискнула рассказать Джеймсу о странной догадке о личности нового монстра. Ведь это могло оказаться плодом её фантазии. Но странное чувство не покидало её. То, что она может оказаться права. Куратор сообщил ей, что за это время в Утопии сменился директор, теперь там заправляет некий Ли Донук. Джеймс заверил её, что он неплохой «малый», и они с ним знакомы, вряд ли этот Донук может быть в чём-то замешан. И вообще будет на стороне любого студента. Но лучше ему, конечно же, не знать лишнего. Февраль решила не оттягивать и быстро собрала свои вещи. Напоследок она хорошенько выкрасила волосы, так как корни отрасли. Она глянула в зеркало перед собой — чёрный цвет ей очень шёл, оттеняя бледность лица, что не шибко её портило. Ей нравился этот тёмный оттенок, так её шевелюра струилась словно жидкий шёлк, водопад, отображая её внутреннюю сущность. Интересно, кто-то вообще знал, что её волосы в действительности рыжего цвета с тёмным, медным отливом? Наверное, Февраль сама не помнила толком, как выглядел её натуральный цвет волос, слишком давно она стала брюнеткой, кардинально меняя жизнь. Из кармана раздалась вибрация — зазвонил телефон. — Тебя заберёт мой водитель, — сообщил на другом конце голос Джеймса Тадорски. — И историю, и документы я тебе подготовил. Так что удачи. И Февраль, — в трубке послышался усталый вздох. — Пожалуйста, будь осторожна. И, самое главное, никому никогда не говори о своей способности к эмпатии. — Разумеется, — кивнула она, словно он мог это увидеть. Вряд ли бы ей кто-то поверил, но она никогда не говорила об этом. Февраль могла ощущать чувства других людей, и даже существ. Не специально, зачастую нечаянно. Но многие хорошо считывала: когда человек злился, радовался, испытывал агрессию или желание, когда ему было весело. С годами эта способность росла, и она даже научилась ей хорошо пользоваться — она не умела читать мысли, о нет, но по чужим эмоциям научилась считывать информацию. Могла предсказать, как к ней относится человек, когда он врёт, когда может напасть или когда ей стоит надавить на кого-то. Или наоборот — когда лучше промолчать. У этой способности были и побочки. Иногда увлеченная чужими эмоциями Февраль забывалась, игнорируя чувства опасности, желая узнать большее, могла нечаянно переступить черту. А если чужих эмоций бывало слишком много, то они сильно влияли на неё. Девушка могла быть переснащена кем-то слишком шумным или очень злобным. Поэтому вела достаточно одинокий образ жизни — ей необходимо было чаще оставаться одной, отдохнуть. Но это всё — лишь поверхностная причина, верхушка айсберга её истинной проблемы. Но об этот она, на данный момент, не будет думать. Сейчас Февраль направлялась в Академию «Утопия».

…

Никто не мог сказать, когда всё началось и закончится ли когда-то? Много, очень много лет назад случилась жуткая катастрофа — огромный, загадочный метеорит упал на Землю. Разрушения были катастрофические. Как для земли, так и для природы, так и для демографии населения. Но со временем всё приходило в норму, выжившие люди стали жить дальше, строя новое общество, восстанавливая разрушенное. Цивилизация откатилась чуть ли не на век назад, но быстро наверстала своё, возвращаясь к технологическому прогрессу, отстраивая всё заново. Но расколовшийся метеорит навсегда изменил планету. Слишком много энергии вышло и распространилось по материкам. «Призрачные частицы» — как называли их тогда в истории. Светящиеся, возможно даже радиоактивные частицы разошлись по земле. Они меняли всё и вся. Первое — стали рождаться особенные дети. Чувствительные к Силе. Так это называли — способность черпать странную, мистическую энергию из природы и управлять её. Звучало так волшебно, но на деле эти люди банально могли управлять энергией метеорита, преобразовавшегося в новую Силу на Земле. Как какие-то долбанные маги из сказок и старых компьютерных игр. Разумеется, волшбу никто не творил. Просто по-разному использовал эту энергию. Самые распространенные — «боевики». Люди, что умели преобразовать силу в энергию, покрывать ею оружие, пули, даже свои собственные кулаки, тем самым усиливая свои смертоносные удары, становясь сильнее обычного человека. Кто-то мог использовать силу, успокаивать и возвращать частицы на место — это называлось «возвратом», но в народе это называли красивым словом Целительство, ведь такие люди могли возвращать обратно травмы и ранения. У кого-то проявлялись странные паранормальные способности, всякое бывало. Но таких людей всё же боялись, их было меньше, чем простых смертных, и их опасались. И в итоге правительство постановило вести за ними контроль. Все Рошеви (так называли склонных к Силе) должны находится под контролем государства, состоять на учёте. Скрытие своих способностей приравнивалось к государственной измене, страшнейшему преступлению, что жестоко каралось. Поэтому все Рошеви должны были оставаться под наблюдением и служить обществу во благо. Было много учреждений, где учились или жили такие люди. Февраль ходила в школу Ундвинга, где находились такие дети. У многих присутствовали совсем слабые задатки, они практически ничего не умели делать с этой Силой, лишь видеть её иногда. И таких «слабых» детей в школе было около восьмидесяти процентов. Но факт фактом — они отделялись и были под контролем. С возрастом у кого-то даже исчезали эти способности, а у кого-то — стремительно развивались. Таких отправляли в различные Академии. В Файне самой знаменитой была, разумеется, «Утопия», где в семнадцать лет оказалась Февраль. С такого возраста примерно и отправляют школьников. В итоге, числиться они там могут очень многие и долгие года, банально взрослея там. К тридцати некоторые уходят в учителя, кто-то в государственные структуры. Сама Академия, по сути, растит юных бойцов. Территориально они находятся на материке империи Сальта, которая уже давно и негласно ведёт холодную войну с недружественной империей Винградо. Иногда это даже перерастает в военные конфликты, которые империи пытаются унять. Поэтому все так стараются нарастить военную мощь. Таким образом учеников Утопии в обязательном порядке обучают военному делу. «На всякий случай», как говорится, ведь это обязанность и долг каждого Рошеви — пройти подготовку. Обучают всему — основам боя, как пользоваться силой, как стрелять. Типичная армейская подготовка. Есть так же разветвления, если у каких-то Рошеви определенные способности. Февраль вот была совсем слабым силовиком — могла прогонять энергию по телу, вселять её в ноги, чтобы бегать гораздо быстрее, иногда у неё получалось внедрять её в оружие, в какую-то сталь. Но совсем бездарно. Она больше шла по поисковому пути — умела ощущать чужой всплеск силы, как какая-то ищейка. Способность к эмпатии, ощущать чужие чувства, тоже ей здорово помогало в этом. Но эту способность она скрывала. А теперь ей придётся вновь вернуться сюда — место, которое она покинула два года назад под липовым предлогом. Это кажется небольшим сроком, но в Академии — огромная пропасть. Вон даже ректор успел смениться! «Придется ходить на какие-то совместные пары, делать вид, что вы все — дружная семья, эх…» Студенты — звучало так, как что-то на «юном». Но это было далеко от действительности. Большинство из обладателей Силы частенько соглашались за деньги ходить на всякие задания и вылазки, кто-то даже погибал. Но факт фактом, получая такой опыт, вчерашние дети быстро становились взрослыми и самостоятельными. Поэтому Февраль всегда было странно, что даже взрослых старшекурсников могут называть студентами. Ведь по сути, Академии просто растили рекрутов для заданий. Сама она состояла в Дисциплинарном Комитете. Но это больше была липовая должность, чем настоящая. Её целью было поддерживать порядок и находить различных правонарушителей, но сама Февраль частенько занималась собственными делами, якобы исследуя их, чтобы сохранить спокойствие в Академии «Утопия». И сейчас её приняли обратно на эту должность. И вот она снова возвращается в Файну — один из самых старых и гигантских городов континента. Он такой большой, что мог бы быть маленькой областью. «Утопия» находилась в центральном квартале. Выше — городская Ратуша, «Королевский» квартал с властью. Есть средний Жилой район. И самый опасный и такой же старинный — «Нижний город», место криминала, ночной жизни и весёлых таверн и баров. Февраль уже шагала по каменной плитке навстречу своей старой судьбе. Площадь, почти идеальный круг с памятниками, находилась не так и далеко от собственно центра; город давно разросся, городские стены были ему тесны, и пригороды, давно уже перешедшие в городские районы, шли далеко за этими стенами, которые местами уже снесли при прокладке новых улиц. Повсюду триумфальные арки, у которых, однако, вечно несут караул патрульные. Конечно, рослые, широкоплечие, красивые — гордость армии, той же статьи, что в королевской охране. Правда, обычные люди, не Рошеви. Вечернее солнце жарит их полное тяжелое обмундирование и бьёт в глаза — однако ж, глазом не моргнут и с ноги на ногу не переступят, только смотрят по пёстрой толпе гуляющих: враги, злоумышленники, недоброжелатели? Нет? Тогда добро пожаловать в Файну! Площадь сплошной стеной, впритык друг к другу, окружали высокие дома. То есть высокие по местным меркам — этажей по четыре, по пять; по виду весьма старые; на первом этаже — непременно лавочка под полосатым навесом, или парадный подъезд с дремлющим зевакой, что тут тоже не редкость, это обычное занятие для уволенных в запас младших чинов. На втором этаже балкончик, обязательно увитый плющом, хотя там могло висеть и объявление о какой-нибудь выставке или распродаже, или вывеска магазина. Этажи повыше явно были объектом творческих экспериментов зодчих. Но самое главное достоинство Файны — одна из лучших Академий Сальты для Рошеви — «Утопия». Именно туда и направлялась молодая Февраль Бетраш. И вскоре она нашла её. Хотя подобное здание не заметить было просто невозможно. Вокруг вершины академии вертелись гигантские, отливающие золотом и серебром, зубчатые обручи. Золотые канаты до самой земли, словно якоря, удерживали эту изумительную корону. Девушка как зачарованная подошла к воротам Академии. Это были огромные ворота из воронёной стали. Их украшали узоры и различные барельефы. Эти ставни на дверях резко выбивались из общего стиля здания, довольно светлого и лёгкого. Рядом висела на удивление скромная табличка. Надпись на ней гласила: «Утопия» — Академия для каждого Рошеви». Февраль не любила это место, но не могла не отметить, насколько оно было красиво и эпично. Да и условия проживания во многом считались очень хорошими. В центральном фойе её встретил провожатый и для приличия провел на знакомство к новому ректору. Двери отворились, и они прошли по тёмно-красной ковровой дорожке к большому столу. На нём лежали бумаги и различные химические приборы неизвестного ей назначения. За столом сидел худой, среднего роста человек в чёрном пиджаке с золотыми отделками. У мужчины были каштановые с рыжинкой волосы, опускавшиеся чуть ниже плеч, немного вьющиеся. Лицо треугольное, уже немного тронутое возрастом — мелкие морщины на лбу, у рта и вокруг глаз. Прямой нос, широкие брови, карие глаза с одинарным веком. Но лицо — идеально выбрито. Возраста он был совершенно неопределенного: Февраль призадумалась и дала ему на вид не больше сорока двух лет, но она могла здорово ошибаться. Привратник остановил девушку в трёх шагах от стола и громко кашлянул. Мужчина за столом отвлёкся от изучения бумаг и внимательно посмотрел на нарушителя тишины. Тот лишь махнул головой в сторону Февраль. — А… Та девушка, что была в академическом отпуске? — ректор равнодушно оглядел её. Лицо его выражало полное спокойствие, его голос был ровным и плавным. — Да, я к вам, — тут же произнесла она. — Мой бывший куратор, с которым я работала в Министерстве Контроля написал вам рекомендательное письмо насчёт меня. Он обучал меня некоторым аспектам… Мужчина медленно протянул руку, прерывая её и требуя документ. Февраль замешкалась, но потом уверенно подошла, отдавая ему конверт. — Интересно возвращаться спустя такое время? — наконец спросил мужчина после минутного прочтения письма. Он прямо посмотрел на неё. — Что? — не поняла его Февраль. — Наверное, ты уже не планировала сюда возвращаться, надеялась зацепиться, но обучение нужно пройти абсолютно всем Рошеви, — пожал плечами Ли Донук. — Э-э-э… — задумчиво протянула Февраль, постановка вопрос привела её в растерянность, да и она никогда не любила рассказывать о себе. А ещё она не ощущала особо никаких чувств этого мужчины. Казалось, ему сейчас было всё равно на неё, даже скучно. — Конечно не хотела, но кто я такая, чтобы учитывали моё мнение? Все должны через это пройти. — Хм, — задумчиво потянул ректор, поглаживая подбородок, — как скучно… Я думал ты побунтарнее будешь. У Февраль отвисла челюсть. Но она промолчала. — Ладно, — отмахнулся мужчина. — Иди в свой холл, тебя на второй этаж к Общим Рошеви определили. Как и в прошлый раз. Иди в свою новую комнату и пока отдыхай. Тебе скажут, чем ты будешь заниматься. Февраль не сильно сопротивлялась, когда её отвели на второй этаж. Там, в центральном холле, за стойкой находился администратор и, по совместительству, Заведущий Общежитием. Февраль же расплылась в невольной улыбке, узнавая личность в длинном синем платье из шёлка на тощей без изгибов фигуре, с огромной чалмой с розами на голове. Элеонора. Она по-прежнему была здесь главной. И по-прежнему носила роскошные шикарные наряды, словно каждый день был какой-то праздник, а она на королевском балу, модной вечеринке, а не всего лишь в холле обычной общаги. Вообще Элеонора когда-то была Леоном Кенди. Простым невзрачным мужчиной в средних летах, худым дылдой с квадратным лицом. Он всю молодость скрывал и отрицал свою тягу к моде и прекрасному, но в какой-то момент плюнул на общество и решил быть счастливым. Нет, он не менял пол, не пил гормоны, он просто стал одеваться как роскошная дива каждый божий день. И вот ты видишь перед собой тощего мужчину в прекрасном платье, с низким голосом, с искусным вечерним макияжем и необычной чалме — Леон не любил парики. Но как ни странно, к этому всегда все быстро привыкали, и этот фрик не вызывал диссонанса. Наверное, всё дело было в энергетике и подаче — Леон/Элеонора держался так женственно и грациозно, эстетично двигаясь и даже банально держа шариковую ручку в пальцах, что позавидовала бы любая истинная леди. Поэтому к нему все быстро привыкали и считали чем-то вроде визитной карточки Корпуса, местной изюминкой. Плюс, Элеонора была строгой, колкой на язык, должна была следить за порядком (и следила), но всё равно оставалась доброй, частенько помогая студентам решать какие-то личные проблемы. Поэтому зачастую к ней относились положительно. Лишь отъявленные придурки пытались подколоть, обзывая «Петухом и гамадрилой», но их администратор никогда не велась на тупые оскорбления. В целом, никто не знал и об ориентации Элеоноры. Она ни к кому не приставала, либо кокетничала одинаково со всеми. Февраль иногда ощущала её чувства, понимая, что это просто-напросто был асексуальный человек, которого не интересовал интим и отношения полов, а лишь только красота тела и мода. — Кошки-картошки! Кого я вижу! — воскликнула Элеонора, когда девушка вошла в холл этажа. — Явилась — не запылилась! — И я рада тебя видеть, — искренне улыбнулась Февраль, подходя к стойке, за которой стояла администратор. Она с интересом окинула взглядом синее шёлковое платье на тощей фигуре. — Классное платье! Ты как всегда — роскошно выглядишь! — Ох, ты всегда любила мне льстить, маленькая засранка! — Элеонора расплылась в довольной улыбке. Но потом окинула её внимательным, пристальным взглядом. — А ты — как всегда в каком-то безликом одеянии! С таким-то лицом и фигурой! Фу такой быть! Мои глаза! Февраль лишь посмеялась с опуса своего Коменданта-администратора общежития. Она всегда такой была, вечно бурчала, что Февраль не подчеркивает свою природную красоту. Когда-то она действительно любила платья и выглядеть мило и привлекательно… Но это в каком-то далёком прошлом, теперь она частенько забивает на красоту, предпочитая удобство. Джинсы, берцы и свободная кожаная куртка — её лучшие друзья в последние годы. — Как дела за эти два года? — спросила Февраль Элеонору, меняя тему. Та поведала ей пару сплетен и общую информацию. Всего понемногу, но ничего катастрофически страшного. А затем девушка спросила про свою новую комнату. — Вот тут проблемка! — к сожалению, тут же услышала она от Элеоноры. Администратор сочувственно вздохнула. — Ты же посреди года приперлась! И людей стало больше! Свободных мест практически нет. Было только три варианта, к кому тебя подселить, так что будешь четвёртой с одними ребятами. — Четвёртой?! — в ужасе воскликнула Февраль, даже такого она не ожидала. — Пацаны ж ещё?! — Ну да! — фыркнула ей в ответ их дива в чалме. — В этом корпусе кроме тебя только две дамы, и они ютятся вместе в маленькой однокомнатной, никак не добавить. Ещё одна дама с парнем вместе на третьем, можно было бы местами поменять… Но… Короче, юлить не буду, они встречаются, доплатили мне, чтобы я их не расселяла. Так что они тебя возненавидят, это не вариант. — Ну почему аж трое? Вообще поменьше не было? — возмутилась Февраль, её явно не прельщала такая перспектива. Учитывая неравное соотношение полов, да и в целом прогрессивные взгляды, в «Утопии» не сильно заморачивались над приличием сожительства разнополых студентов. Это не особо приветствовалось, но сильно не порицалось. Два года назад Февраль заселили так же к парню. Но тогда это был прекрасный вариант, потому что её сосед был «неразговорчивый». Это был огромнейший здоровенный чудак по имени Миявго. Он был немой и не доставлял никаких хлопот девушке, и даже научил её языку жестов. Первую неделю она его побаивалась, потому что он был в два раза её выше и крупнее килограмм на сто. Но бояться стоило парнишке Тимо с третьего курса, к которому Миявго воспылал чувствами. Это было даже как-то трогательно — видеть как здоровенный качок-переросток страдает втихую от неразделённой любви. — Ну, не буянь, поверь, это был лучший вариант, — а сейчас Элеонора пыталась её подбодрить. — Остальные два варианта были хуже. Двое совсем тупоголовых и шумных. А один… проблемный парень из богатой семьи. Он бы к тебе лез и пытался задеть, ты бы прирезала его к концу недели, это я гарантирую! — усмехнулась администратор, протягивая девушке ключ от квартиры-номера с цифрой «08». — Поверь, это лучший вариант! Февраль лишь вздохнула и спросила для приличия: — Кто там вообще? — Три молодых пацана. Ким Хонджун, Кан Ёсан, Пак Сонхва. — Что мне стоит знать? Давай информацию, милая моя Элеонора, — насмешливо сказала Февраль. Не то, чтобы её это интересовало, но стоило знать, с кем будешь иметь дело. — Я думаю, быстрее всех сдружишься с Паком Сонхва, — леди в чалме с охотой принялась делиться сплетнями. — Спокойный, интеллигентный, услужливый. Красавчик, самое главное. Он учится на врача и у него способности Целителя. — Редкое и очень ценное качество, — присвистнула Февраль. — Ага. Правда, у него есть одна не очень милая особенность… Но ты привыкнешь и перестанешь обращать внимание, — при этих словах Февраль вопросительно подняла бровь, но Элеонора тут же продолжила, специально игнорируя её вопросительный взгляд. — Второй замкнутый и чуток нелюдимый, сам себе на уме — Кан Ёсан. Но умный, ехидный, может легко язвить. Просто интроверт и не шибко любит общаться. Так что лезть не будет, скорее сам уйдет восвояси. Третий — Ким Хонджун, они его по приколу Капитаном вечно зовут. С ним могут быть… недопонимания… — Элеонора явно увиливала от какой-то темы. — Не очень пожалует девушку в их квартире, но у него нет выбора. Чуть грубоват, но это такой характер. Не обращай внимания, и быстро сдружитесь. Так что иди, удачи! — Просто обалдеть, — сухо сказала Февраль, прямиком пялясь в ярко-раскрашенное лицо своего администратора. Та нарочито мило улыбалась, хлопая накладными ресницами и изображая полную дурочку. Явно это уже не изменить. Что ж… Февраль лишь вздохнула и взяла протянутые ключи, дежурно поблагодарив за помощь. Пройдя длинным коридором, она дошла до нужной двери с цифрой «восемь» на маленькой табличке. Только пальцы коснулись ручки, как Февраль услышала внутри чей-то оклик: — Тварина проклятая! Убью, сука! Дальше ничего не последовало. Февраль просто удивлённо приподняла бровь. «Ну… с мужиками буду жить, чего я ожидала?» Она постучала пару раз в дверь для приличия, давая пару секунд кому-то внутри собраться с духом, а потом провернула ключ в замочной скважине. «Утопия», надо было отдать ей в этом должное, предоставляла неплохие, даже отличные условия проживания. Февраль зашла не то, чтобы в комнату, а практически в какой-то мини отель-хостел с номерами. Это была просторная квартирка с четырьмя комнатами. Посредине — зал вместе с кухней воедино. Размеры внутреннего холла и богатство убранства потрясали. Не роскошью, нет, а чем-то другим… Казалось, что атмосфера в общей комнате особая, какая-то домашняя и невероятно тёплая, приятная. Февраль огляделась — два больших дивана, стоявших буквой «Г» возле друг дружки, одна софа, платяной шкаф в углу и небольшой столик с простыми деревянными табуретами на трёх ножках. Стены выложены из серого-голубого, немного грубо обработанного камня. И просто гигантское окно, это больше всего понравилось ей, ибо из него открывался прекрасный вид на величественный город и его своеобразных домов. И на одном из диванов сейчас вальяжно валялся среднего роста паренёк, совсем моложавый на вид. «Он хоть совершеннолетний? Ему ж на вид не больше двадцати, и то — это максимум», — невольно пронеслось в голове Февраль. Она быстро окинула парня взглядом. Его отросшие тёмные волосы едва заметно вились, тёмные глаза были непонятного цвета, какие-то тёмно-серые. Внимание сразу привлекло небольшое родимое пятно в форме сердечка у виска. А ещё у него было необычно утончённое лицо, с изящной линией скул, мягкими чертами и аккуратным, чуть приплюснутым носом. Как у феечки какой-то. И это несколько создавало диссонанс с его сильным, натренированным телом — из-под майки-безрукавки являлись взору сильные руки с проступающими мускулами. Вдобавок, незнакомец был такой белокожий, прям нереально бледный, что можно было легко приписать ему анемию какую-то. Парниша молча уставился на вошедшую, лишь слегка приподняв свою бровь. В руках он держал какую-то книгу, а во взгляде его читалось явное ехидство. — Добрый вечер, — тут же произнесла Февраль для приличия. — Ммм… — протянул молодой человек, всё так же ехидно на неё пялясь. Из кухни в том же зале вдруг выросла новая фигура, вытирающая полотенцем мокрую посуду. Это был высокий и очень стройный парень, хорошо сложенный, но с лёгким недостатком веса. Впрочем, это были мелочи. Он был очень симпатичным. Февраль даже на секунду засмотрелась: немного удлиненное лицо, с ровным в меру длинным носом, чувственные губы и орехово-карие глаза. Чуть отросшие волосы цвета воронового крыла откинуты назад, а виски выбриты, придавая его утонченному, красивому лицу какой-то лёгкой бунтарской изюминки. На парне была простая белая рубашка с закатанными рукавами, заправленная в тёмные брюки. Он отложил тарелки на стол вместе с полотенцем и парой быстрых шагов подошёл к незнакомке. — Так вы наша новая… соседка по квартире, как нам сегодня сообщили? — произнёс он. У него был чудесный бархатный голос. В меру низкий, но не грубый, тягучий, но не медленный. — Да, больше мест не было, к сожалению, — виновато сказала девушка. — Я — Февраль Бетраш. — Очень приятно, Пак Сонхва! — парень протянул руку, и ей пришлось для приличия пожать её. Ладони у него были мягкие, тёплые. Февраль невольно оценила изящные пальцы, как у какого-то пианиста. Потом посмотрела деловито-то на второго соседа, но он молча уставился на неё, ничего не говоря. — Это Кан Ёсан, — тут же ответил за него тот, кто назвался Сонхва. — Не обращай внимания, у него так себе с манерами. Он привыкнет. Просто… мы сильно удивились, что к нам резко кого-то подселили… — Удивились? — хмыкнул вдруг доселе молчавший Ёсан. — Ну и слово подобрал! Мы обалдели и офигели! Это было как гром среди ясного неба! Сонхва невольно закатил глаза. — Не обращай внимания, мы просто пока под впечатлением. Быстро свыкнемся. Элеонора доказывала, что ты хорошая личность и не буйная, — он слегка улыбнулся. У него была приятная и мягкая улыбка, обнажающая ровные белоснежные зубы. — А Элеонора обычно легко разбирается в совместимостях людей. Придётся ей довериться, — явно пошутил он. — Ну даааа…. — протяжно протянул Ёсан, вскидывая брови. — Если что, я полки чинить не умею, можно не просить. Февраль насмешливо вскинула бровь, копируя его эмоцию. — Не волнуйтесь, в друзья набиваться не буду, за порядком слежу, и вам того же советую, — отозвалась она. А затем с улыбкой пошутила. — Не поссоримся, если не будете сами нарываться. — Да нам и незачем, — в тон ей улыбнулся Сонхва. Как вдруг его лицо на секунду изменилось, словно скривилось в лёгкой гримасе, и Пак вдруг гаркнул в пол голоса: — Сука тупая! Дебилка! Февраль невольно застыла на месте, приоткрыв рот, уставившись на черноволосого парня перед собой. Она же явно не ослышалась? — П…простите? — она с сомнением холодно приподняла бровь. Лицо Сонхва побледнело, перекосилось, и Февраль вдруг ощутила его лютое смущение и стыд. Но её мысль прервал новый звук — это Ёсан на диване едва сдерживался, чтобы не заржать в голос. Он просто прикрыл лицо книгой и беззвучно трясся, согнув ноги в коленях. — Прости, прости, я не специально! — Сонхва тут же спохватился. — Это честно нечаянно! Я просто должен сразу сказать, что… Мразь! Убью, шлюха трипперная! — гаркнул он вновь, оскалившись. Февраль вздрогнула, невольно отшатнувшись от парня на несколько шагов. Она испуганно сжала в кулаке железный ключ от квартиры. Кан Ёсан в этот раз больше не смог сдерживаться и уже заржал в голос, скрючившись в калачик на диване. — Ох… — Сонхва зажмурился, невольно потирая переносицу. — Хонджун был прав… Я навсегда останусь одинок… Через минут пятнадцать они сидели уже втроем за общим столиком — Пак разливал им свежезаваренный чай. — Копролалия? — Февраль удивлённо вскинула бровь. — Невольное выкрикивание нецензурной брани безо всякого повода? — Да, вроде того, давненько уже, — вздохнул Сонхва, подсовывая ей какую-то пиалку с мармеладками. — Синдром Туретта, — буркнул Ёсан, постукивая ложкой по фарфору чашки. — Ничего это не синдром Туретта, сколько раз говорить! — тут же возмутился черноволосый Пак, уже усаживаясь за стол. — У меня же нет диких тиков и дерганий! Нет расстройства другого! Мне никто его официально не ставил, хватит мне его приписывать! Это несильная копролалия, — он виновато посмотрел на Февраль перед собой, а затем вздохнул. — Прости, я действительно это не специально, оно само… Ещё оно у меня… сезонно, что ли. Вот начался пик обострения, я пока снова на таблетках. Иногда этого практически нет, иногда вылетает за день пару десятков раз. Тебе не повезло, у меня разгар на этой неделе, но скоро пойдет на спад. Я действительно не хотел… Оно всегда так не к месту… Февраль с трудом сдержала рвущуюся усмешку. Первое недоумение прошло, и стало даже весело. Так вот о чём говорила Элеонора, о какой «особенности», к которой она привыкнет. Не считая этой «фишки», Пак Сонхва вел себя дружелюбно, приятно и вежливо. Порасспрашивал о её жизни, Февраль же пришлось приврать про причину своего отсутствия в Академии и внезапного возвращения. Кан Ёсан был достаточно молчалив, он и присел явно из приличия, но в разговор практически не вступал. Не смотрел в глаза и всегда отводил взгляд. Что-то в нём было странное, но Февраль пока не могла сформулировать эту мысль — что именно. Она чувствовала его напряжение рядом с ней, но списывала это на черту характера — многие не любят незнакомцев. Тем более внезапного соседа противоположного пола. Пак Сонхва тут же спросил, что у неё с ногой. И девушка нехотя призналась, что нечаянно вступила в капкан. Правда, не уточнила, что в Проклятых землях, это уже была лишняя информация. — Если надо, то я… могу помочь, я — Целитель… начинающий, — с некоторой неловкостью произнес Сонхва, деловито втыкая в чашку чая. — Могу облегчить боль. — Спасибо… может, потом… — Февраль почувствовала странное смущение. Было бы неплохо, чтобы эта боль ушла. Но пока этот момент ей казался немного… интимным. Она подумает об этом завтра. Третий персонаж этой квартирки, Ким Хонджун, сегодня не явился. Ребята как-то странно отморозились, что он часто не ночует, у него подработки в порту города. Февраль чувствовала, что они недоговаривают, врут. Но в целом ей было плевать, у каждого свои секреты, ей нечего в это влезать. Она устала за сегодня и быстро попрощалась с новыми знакомыми, отправляясь в свою комнату. Те участливо не стали приставать к ней с разговорами. Её личная комнатка была совсем небольшой, но в меру уютной. Февраль подошла к кровати и упала на неё. Она сдалась достаточно быстро, забираясь под одеяло. Засыпать в новых местах было так сложно, несмотря на отчаянную усталость. Она смотрела отстранённым взглядом в неровный потолок, её глаза уже предательски слипались после нагруженного событиями дня. — Где ты, Апрель? Дождись меня, пожалуйста, — в который раз позвала она, словно молитву на ночь прочитала, прежде чем сомкнуть веки.

…

Разбудило её шуршание за дверью. Кто-то ходил туда-сюда, а кто-то явно что-то готовил на кухне. — Сонхва, я норм в этом свитере, он уже не старомодный? — тихо, вполголоса вопросил Кан Ёсан. — Перхоть ты подзалупная! Тварина!.. Ой, прости. Да норм свитер, каждый раз спрашиваешь, это же классика, — бархатный голос Сонхва после вскрика звучал так же тихо — парни пытались говорить негромко. — Что это ты так наготовил? Как-то больше вдруг? Ты уже и на четверых сделал? О-о-о! — присвистнул Кан. — Внезапно. — Так, не начинай, я же всегда на всех готовлю, а нас стало больше, — просто, словно резонно возразил Сонхва. — Ну-ну! — фыркнул второй сосед. Февраль невольно потянулась в кровати, окончательно просыпаясь. Она глянула на часы на мобильном — уже было семь утра. Выйдя из комнаты, она поздоровалась с парнями. Сонхва готовил-таки завтрак и приветливо кивнул ей в ответ. Ёсан, внезапно, чистил какой-то складной странный лук на диване, лишь коротко бросив на неё взгляд, а потом так же отвернувшись. В ванне девушка ожидала увидеть скучнейшие наборы и пустоты холостяцкой жизни, но не тут-то было. Все полочки были завалены каким-то средствами, пенками, бритвами, даже масками. Ей явно придётся сражаться за личное свободное место. Было что-то странное в том, чтобы делить ванну с левыми молодыми людьми, поэтому надо будет предложить им какой-то график для приличия. Приняв душ, сходив в туалет, Февраль занялась своими мокрыми волосами, уже одетая в свежую одежду. Она мучалась с собой недолго, вскоре выйдя обратно к парням. — Позавтракаешь с нами? — спросил её Сонхва. — Обычно я готовлю на всех, так как раньше всех просыпаюсь. Это не обязанность, просто в целом мне нравится. Обязанности потом обсудим, кто когда убирает общий холл. — Хорошо, — кивнула ему в ответ девушка. — Ну, так и быть, попробуем твоё угощение. Ты накладываешь уже на четверых? — спросила она, глядя как Пак ставит на стол четыре тарелки вместо трёх. — Да, — кивнул ей парень. — Наш Капитан написал, что скоро придёт, уже освободился после ночной подработки. — Капитан? — невольно переспросила девушка. — Ну… Ким Хонджун, третий квартирант здесь. Капитан — это прозвище такое, давнее. Мы его так называем, а он нас — своей командой. Даже шутим, что это квартира — наш временный первый корабль. Девушка не успевает что-то сказать, она стоит у выхода из квартиры, и вдруг за ней резко открывается и так же быстро закрывается дверь за вошедшим. Вздрогнув, Февраль резко обернулась на звук и чуть носом не стукнулась об подбородок незнакомца. Она вплотную стояла с невысоким молодым человеком в свободных штанах и джинсовой рубашке. Он был немного выше самой девушки, достаточно изящный и худоватый. В глаза тут же бросились ярко-синие волосы незнакомца. На неё с саркастическим недоумением смотрело молодое лицо с правильными и приятными чертами, достаточно аккуратными и симпатичными. И только хитрый, пристальный взгляд выдавал человека с не самым простым характером. Февраль вдруг явственно ощутила, как он пытается скрыть первую эмоцию — лёгкое раздраженное бешенство. — О нет, нам-таки девчонку подселили? — услышала она недовольный, молодой и звонкий голос. — После того как клялись, что вообще никого не подселят? — Ну, делать уже нечего, я тоже не шибко рада, — коротко сказала Февраль, абсолютно игнорируя его ядовитый тон. — Уже не выкинешь меня за борт, к сожалению. Парень невольно приподнял бровь, смерив её заинтересованным взглядом. Лёгкую шуточку он явно понял. — Вижу, уже немного познакомились с нашим… бытом и устоями? — иронично вопросил он. — Не шибко, вот Сонхва пригласил на завтрак, — девушке вначале показалось, что у него карие глаза, однако она ошиблась, под слабым освещением комнаты не сразу был заметен тёмно-зелёный цвет глаз. Кожа нижних век была отчего-то очень тёмной, коричнево-серой — то ли от природы, то ли от постоянного недосыпания. Всё это создавало впечатления тёмных кругов под глазами и слегка нездоровому виду. «Обкуренный он, что ли?» — пронеслась первая мысль в её голове. — Занятно, — сухо сказал синеволосый, практически сквозь зубы, пока расшнуровывал свои ботинки. А затем, весь такой крутой и пафосный из себя, с холодным выражением лица спокойненько переобулся в домашние тапочки — белые, пушистые, с перекошенной мордочкой какого-то зайчика. — Я — Февраль Бетраш, — всё же представилась для приличия девушка. Третий сосед вёл себя немного как мудила, но она же такой не будет, пусть и не пытается. — Угу, Ким Хонджун, — он даже соизволил представиться, но тут же обогнул её и ушёл к своим парням. В целом, ей было плевать на такое прохладное отношение, так даже лучше. Но сидеть в компании целых двоих с презрительными лицами девушку не прельщало, поэтому под предлогом работы с компом она ушла в свою комнату. Сонхва всучил ей тарелку с омлетом и чаем, хотя она отнекивалась. Через какое-то время Февраль услышала за дверью, как парни тихонько перешептываются. — Твари! Пидарасы!.. Простите. Хотя вам, в целом, подходит. Не могли бы вы быть повежливее? Она нас за маньяков сейчас злобных посчитает. Мерзкие ублюдки! — Мы ей что что-то делаем, что ли? — затавтологился Ёсан. — Вот именно, — сухо произнёс Хонджун, громко отсербнув чая из маленькой чашечки. — Присутствие дамы на борту — всегда к беде! Помяните моё слово. — Вы два остолопа, честное слово! Вечно я за вас краснею. И это при том, что проблемы с общением вообще у меня! Джун, пожалуйста, — Пак явно обратился к синеволосому, — ешь аккуратней, не разбрасывай крошки на пол, я только полы помыл! Февраль просидела в своей комнате приличное время, погруженная в отчеты от Джеймса. Ничего интересного. Ничего, чтобы зацепило её глаз. Для приличия девушка просмотрела различные сводки, что вообще творилось в Утопии за последнее время. Как обычно, правонарушений была куча. Студенты с Силой вечно что-то чудили, устраивали драки даже между собой, куда-то влипали. Извечная тема. Сегодня была суббота, выходной в «Утопии», поэтому куча народу галдело где-то в стенах Академии. Февраль пока не спешила выходить из квартиры и с кем-то знакомиться. Но ближе к вечеру она даже выползла поесть. Ну, как выползла, к ней в комнату постучал Сонхва и уломал её разделить с ними еду. На этот раз девушка согласилась. Хонджун вновь куда-то исчез, на какую-то мифическую подработку, поэтому было потише. Ёсан уходил, но вернулся, он не лез со знакомствами, с разговорами, что-то читая рядом на диване. Но девушка явственно чувствовала, да и так замечала, как он втихую следит за ней и странно подглядывает. Какой-то он себе на уме был, даже немного «стремный», как любит говорить детвора. Зато Пак Сонхва оказался приятным в общении. Он разговаривал с тобой так, словно вы были знакомы миллион лет. И это достаточно сильно располагало к нему. Он мягко улыбался, хоть и не так часто. Обычно его лицо было спокойным, но с каким-то изучающим взглядом. Сонхва смотрел так глубоко, что, казалось, видел твою душу насквозь. И, судя по первому впечатлению, его спокойный нрав заставлял остальных двоих ребят, двух ехидн в человеческом обличье, явно к нему прислушиваться. Сонхва жаловался, что сейчас вновь происходит обострение его недуга, обычно он не так часто бранится без контроля. И это порой приносит ему много неприятностей в жизни. Благо, способности к Целительству очень помогали получать поблажки от Академии. Таких как он было немного. Пак учился на доктора, двигался в направлении хирургии, но способность исцелять он всё же пытался развить, хоть это было сложно. У него получалось не так хорошо, но он не сдавался. Неожиданно, он вновь предложил Февраль помочь с ногой. И она решила согласиться. Ну а вдруг у него получится? Боль и отсутствие скорости сильно затрудняли ей сейчас жизнь. Она только вчера с трудом по лестнице поднялась. — Я постараюсь осторожно, — парень аккуратно взял её ногу, положив себе на колени. В какой-то момент Февраль даже испытала лёгкое чувство неловкости и смущения — давно позабытые для неё чувства. А потом вдвойне смутилась, когда тёплые мужские пальцы осторожно приподняли и задрали широкую штанину домашних брюк. — Вообще, это не совсем исцеление, побуду я немного душнилой и разъясню, — Сонхва аккуратно начал водить рукой вдоль её голени с повязкой, где ещё красовались уже желтеющие следы от сильного удара-сжатия лже-капкана. Под его пальцами разливалось едва заметное голубое свечение, и девушка вдруг почувствовала его лёгкое тепло — ощущение чужой Силы было совсем невесомым. — По сути, я использую частицы Силы, чтобы возвращать на место что-то в исходное состояние, — продолжает Сонхва. — Если говорить простым языком — отвергать явления, отрицая или уничтожая события в различных формах, возвращать в исходное состояние. Но у нас это называют красивым словом «Целитель», но я бы не смог излечить, к примеру, больного ребенка с пороком сердца, если бы он таким родился. Ведь это было бы его изначальное состояние. — Грубо говоря, — продолжила Февраль, — ты бы не отрастил обратно руку человеку, если бы у него изначально не было руки, например, родился с одной конечностью. — Ну вроде того, — усмехнулся Сонхва. — Но не думаю, что вообще существуют Целители, которую даже оторванную руку могут обратно отрастить! — Кто знает, может, такой и появится! Они что-то похихикали друг другу, а Ёсан на диванчике рядом надменно закатил глаза. По правде говоря, ноге действительно стало лучше, боль прошла, осталось ноющее чувство. Прекрасно! Так через пару дней с его помощью она легко оклемается! Февраль всё же пристала к Сонхва и порасспрашивала личное. У него было всего по три часа в день практики на Целителя, и не так много обязательной боевой подготовки. Хонджун вот учился на инженера-кораблестроителя и часто пропадал в порту, помогая на пристани строить судна, за что получал свои кровные денежки. Работать за пределами Академии только поощрялось в «Утопии». Ёсан, внезапно, занимался стрельбой из лука, иногда даже участвовал в соревнованиях. Но особо о себе ничего не рассказывал. Необычное случилось уже поздно вечером. Февраль выползла снова в общий холл, приготовить что-то поесть к ноутбуку. Сонхва сидел в своей комнате, а вот на кухне был другой гость — Ёсан резал себе какой-то салат. Парень и девушка для приличия перекинулись дежурными фразочками, но курчавый молчун быстро отвернулся, едва скрывая хмурящиеся брови. Его словно что-то тревожило, но Февраль не могла никак понять что именно. Она просто списала это на раздражение из-за её пола и внезапного, нежелательного соседства. Она присела на пару минут за стол, размазывая намазку себе на хлеб, а затем втыкнула в новости на телефоне, слушая звук в наушниках. Февраль устало потянулась, разминая затёкшую шею. А потом решила сделать себе хвост, собрав свои длинные волосы. Наверное, она долго втыкала в видео на телефоне на столе, медленно и плавно завязывая высокий конский хвост и так же потирая шею. Как вдруг ощутила странную эмоцию. Чужую, не свою. Она не слышала посторонних звуков из-за наушников, но явно ощутила чужой всплеск чувств. Февраль резко обернулась — и Ёсан, втыкавший в неё, невольно вздрогнул, тут же отвернув голову со скоростью света. Он моментально уставился в свой салат, хотя прекрасно понял, что его поймали с поличным за рассматриванием девушки со спины. Только что вдруг почувствовала Февраль? Желание? Сильное, острое, даже тягучее. Только желание чего? Это было не очень похоже на сексуальное влечение, ни на романтический интерес, ни на тягу к физического контакту. Вроде бы… Какая-то другая потребность, слишком сильная… Но она не могла сразу сообразить, что за фигню только что ощутила. Ёсан, потупив свой взор, что-то буркнул в стиле «Доброй ночи!» и быстро удалился в свою комнату, оставив Февраль одну в кухне в своих раздумьях. «Странно, очень странно. Надо с ним быть настороже». Телефон вдруг запищал на столе, прерывая играющее видео. Февраль быстро идёт в свою комнату, закрывает за собой дверь и достаёт мобильный, читая пришедшее сообщение: «Проверь почту. Позвони, как освободишься. Я свободна до 23.00». — Отлично! — девушка спешит закрыться в комнате наверняка. Включает ноутбук и смотрит почту, где Джесси наконец-то прислала ей какие-то материалы, сама она уже параллельно набирает номер своей должницы. Но перед этим Февраль ошарашено смотрит на профиль студента-наемника. «Чон Уён» гласит надпись на личном профайле. С фотографии на неё взирает симпатичное лицо молодого парня. Она не так хорошо его знала, но всё же запомнила таким — улыбчивым, миловидным, юморным. На больших и чувственных, в растянутых улыбкой губах виднеется коричневое пятнышко-родинка. Достаточно редкое место для такого. Ещё одна родинка под глазом. Немного отросшие тёмные волосы уложены назад. Но последняя фраза в его деле сбивает Февраль напрочь, заставляя открыть рот. «Погиб два года назад при выполнении задания в Мерувегане». Это фраза значится в конце его биографии. — В смысле — его нет в живых?! — удивлённо восклицает девушка в телефон, когда Джесси наконец-то поднимает трубку. — Ну… да, — раздаётся протяжное на другом конце телефона. — Считается несчастным случаем из-за теракта. Он входил в состав наемников-разведчиков. Тогда произошло массивное нападение террористической организации во время разведывательной операции студентов одной бригады. Тогда взорвалось огромное здание с селитрой в Проклятых землях. Практически все погибли. Чон Уён тоже погиб, его тело было погребено под взрывами. — Ясно, ясно, — сухо бормочет Февраль, её глаза быстро бегают по файлам и информации. — А почему… Почему нет информации о деле? Почему вырезанные куски? Только не говори, что ты не смогла найти отчёты о вскрытии, о самом деле, что они там делали в том здании, что разведывали? — Не смогла, — тут же отвечает Джесси, её голос глухой и странный, что мгновенно напрягает. — Оно всё… засекречено. Это уже уровень доступа руководства… Больше никакой информации — что за миссии были? Ребята проверяли старое здание, откуда поступил сигнал о помощи, но после там всё бабахнуло, а перед этим была лютая перестрелка, на них напала та самая знаменитая банда. Зачем… Почему… Как… Это всё неизвестно, просто больше никакой информации! Я не смогла разузнать больше, моего уровня доступа не хватает. Знаю лишь, что из команды в двенадцать человек погибли одиннадцать, кроме капитана отряда, оставшегося отправлять сигнал на поверхности. — Ах, так есть в итоге один выживший? — чуть ли не улыбается от радости Февраль. — Кто? Мне нужен его профайл! — Минутку, сейчас скину, — Джесси что-то быстро клацает по клавиатуре на другом конце телефона. Февраль деловито ждёт, отпивая свой кофе. Она что-то устала за сегодня, и нога снова ноет, безумно хочется расчесать там всё под повязкой. На какое-то время взгляд девушки задерживается на фотографии Чон Уёна. В голове всплывает пара давних воспоминаний.

***Два с половиной года назад***

Птички поют за окном, дует тёплый ветерок, да и в целом погода сегодня хороша — начало тёплой весны как никогда радует. Но Февраль уже в обед чувствует себя жутко уставшей. Хочется тишины и спокойствия, поскорее оказаться в своей комнате. Но её желанию не суждено сбыться — внизу у лестницы вдруг появляется знакомая фигура, и со скрытым раздражением она узнаёт Чон Уёна собственной персоной. Среднего роста, худой и жилистый, черноволосый, с большой огромной улыбкой и немного длинным носом. При виде неё лицо парня расплывается в широченной улыбке, являя крупные белые зубы, он с восторгом смотрит на девушку вверху лестницы. И если он куда-то шёл, то тут же явно передумал, ибо застыл как статуя, складывая руки за спиной. Февраль мысленно чертыхнулась про себя, но сделала вид, что усиленно куда-то спешит. Она ускорила шаг, быстро спускаясь по лестнице, и свернула чуть вбок, намереваясь обойти эту раздражающую живую преграду. Наивная, на что она надеялась? Ибо Уён тут же, не убирая с лица лучезарной улыбки, шагнул к ней вбок, отзеркаливая её движения, тем самым перекрывая дорогу. Февраль сморщилась, тут же шагая вправо, в противоположную сторону. Но Уён снова шагнул в такт к ней. Затем она ринулась влево по лестнице, но он так же последовал за ней, преграждая путь, не разнимая рук за спиной. — Ты издеваешься, Чон Уён? — не выдержала девушка, остановившись и наконец-то подняв на него глаза. — Я? — хохотнул паренёк. — Я просто хотел обратить на себя внимание. И, наконец-то, у меня получилось, я удостоился королевского взгляда! Я даже польщён, что ты помнишь моё имя. Февраль лишь закатила глаза, но потом пошла на него тараном, с силой проходя мимо, ибо Уён не сдвинулся ни на йоту, и ей пришлось просто толкнуть его плечом, чтобы пройти. Парень лишь усмехнулся, и, развернувшись стремглав на пятках, поскакал за девушкой вприпрыжку. Хоть одно было ещё относительно неплохо — как бы он ни был надоедлив, он никогда не распускал руки и не пытался до неё дотронуться. По крайней мере, пока. За время обучения всякое бывало, и Февраль жутко не любила, если кто-то пытался как-то к ней прикоснуться, перейти грань дозволенного. Она частенько могла дать кому-то тумака или пощечину за слишком неприемлемое поведение. А этот Чон явно не боялся рукоприкладства, но всё же не лез к ней с объятиями. В последнее время Уён вился рядом постоянно, но на удивление не позволял себе лишнего в физическом плане. — Пообедаем вместе? — спросил он её, следуя за ней тенью. — Извини, но нет, — Февраль в который раз пыталась отморозиться. — Моё сердце просто замерзает от твоего равнодушия, — закатил глаза парень, а затем насмешливо добавил. — Ты такая холодная, как истинный февраль, не зря тебя так назвали. Может, потеплеешь для меня когда-то? Станешь моим апрелем? — явно пошутил он. Но девушка застыла как вкопанная, вздрогнув от неожиданности. По её спине прошли мурашки, и она нервно уставилась на Уёна возле себя. Чон сам непроизвольно вздрогнул, чуть не ударившись об девушку, когда она внезапно застопорилась на месте, а потом развернулась к нему и посмотрела таким странным, ошарашенным взглядом, что он на миг растерялся. — Всё… нормально? — протяжно спросил он, невольно хмуря свои брови. Февраль всё ещё таращилась на него, словно что-то выжидая. Но по его взгляду и выражению лица, она поняла, что он это сказал бездумно, просто так совпало. — Не шути так больше, пожалуйста, — тихо сказала девушка, и, словно опомнившись, быстрым шагом продолжила свой путь. — Так — это как? — крикнул ей в спину Уён, тут же спеша следом. Он явно ничего не понял. И всё равно что-то болтал ей до первого этажа, пока Февраль не скрылась в своём Корпусе. Когда это началось? Когда этот парнишка увязался за ней? Кажется, она видела его года три назад, ведь он был в её старшей и средней школе. Тогда он даже выглядел несколько по-другому. Февраль с трудом припоминает, как увидела однажды ребят, что освистывали паренька с параллельного класса. Какой-то мальчишка выступал на сцене и отчаянно стеснялся своих танцев, даже замер под свистами других мальчиков. Февраль, увидев это, разоралась на них и пригрозила расправой. Та троица смеялась, но всё же удрала от испуга, когда девушка начала звать на помощь. Тогда она впервые протянула носовой платок заплаканному мальчишке, сказав, что он танцевал очень даже хорошо. Просто стеснялся, а это дело поправимое, пусть продолжает дальше и не боится мнения других. Уже в конце школы, на прощальной вечеринке, на школьном балу Февраль снова увидела странную картину. Она услышала краем уха, как какие-то ребята насмехались над другим выпускником. Мол, он пришёл один, без девушки. И это понятно, такому толстожопому никогда не видать отличной цыпочки! Они говорили ещё много пошлых гадостей, пытались уязвить его мужское эго. И это так взбесило Февраль, в тот день у неё было плохое настроение по другой причине. И она от злости решила насолить тем парням. В тот вечер на бал она вырядилась от души. На ней было красивое красное платье, несколько даже перебор для выпускницы, но эффект оно производило — мужская братия изрядно пускала на неё слюни. И Февраль, как гордая и недоступная королева из сказок в своём сексуальном платье продефилировала к тому обижаемому пареньку. И просто перед всеми пригласила его на танец. Эффекта она добилась — парни-обидчики чуть не потеряли свои челюсти, а затем раздражённо смотрели на танцующую в центре парочку. — Ты снова меня спасла! — А? — Февраль переводит растерянный взгляд на паренька перед собой. Она уже была в своих мыслях, автоматом изображая танцевальные па в его несмелых объятиях. — Два года назад ты отпугнула других придурков, а потом вселила в меня уверенность в моих танцах! — улыбнулся мальчишка. У него была милая улыбка, на больших губах внизу была родинка — довольно-таки необычное место для неё. — О! Так вот почему ты показался мне знакомым! — Февраль искренне улыбнулась ему, и лицо парня залила предательская краска. — Как тебя зовут? — спросила она его, ведь уже было как-то неприлично не познакомиться. — Чон Уён! — даже как-то слишком быстро ответил парнишка, его глаза лихорадочно блестели. — А я… — Февраль Бетраш! — тут же поспешил сказать Уён, но вдруг засмущался под её удивлённым взглядом. — Я знаю… просто. Слышал, как тебя зовут… — А, ну хорошо… — протянула девушка. Она не очень любила медленные танцы, но сейчас один пошёл за другим. К тому же, она сама решила играть в эту игру — насолить тем придуркам, поэтому чуть плотнее придвинулась к невысокому пареньку, чтобы и дальше позлить остальных. Лицо Уёна при этом побледнело, но он сохранил невозмутимое выражение. Февраль же отметила про себя, что несмотря на скованность, двигался этот Чон очень даже хорошо. — Ты достаточно пластичен, — искренне отметила она вслух. — Почему я не видела тебя на школьных соревнованиях по танцам? — Я… — замялся Уён, невольно кривя носом. — Я… несколько стесняюсь сцены, всегда так было, несмотря на то, что я достаточно болтлив и общителен, но эту неловкость с трудом преодолеваю. К тому же, я не совсем в форме… я ещё… ммм… худею, сбрасываю вес… — Зачем? — искренне удивилась Февраль. Уён что-то мямлил про свои комплексы, что он «толстый» и всё такое. Февраль было несколько смешно с этого, но и грустно одновременно. Симпатичному мальчику с детства навязали какие-то глупые комплексы. Он не был ни разу толстым, лишь крепким в нижней части тела сам по себе, просто не тощий. Но Чон усиленно доказывал, что у него огромные ляжки, здоровенный зад и круглые щеки. Это был последний раз, когда она видела его в школе. Когда она встретила его уже в «Утопии», то в который раз не узнала. Ведь он изрядно изменился. Круглолицый мальчишка просто-напросто исчез — Уён похудел минимум килограмм на десять, да и значительно вытянулся. Теперь это был жилистый и худощавый молодой парень, но не брезгующий усиленными физическими тренировками. Детские щечки исчезли, отчего на его лице нос стал казаться гораздо больше. Но именно этот чуть крючковатый нос придавал его внешности изюминку, тот самый мужской шарм, делающий его привлекательным. Да и в целом лицо приобрело острые черты, очерченные скулы. Уён стал достаточно симпатичным и харизматичным, на нём с удовольствием можно было задержать взгляд. Только вот Февраль в тот момент жизни никак не интересовали ни парни, ни всякие романтические приключения. Она была сосредоточена на своей личной проблеме и своей новой карьере, столь необычно появившейся в раннем студенческом возрасте. Зато Чон Уён как с цепи сорвался. Она ведь видела его всего лишь пару раз в школе и даже толком не могла сказать, что он за человек. Но вот парень вдруг решил, что он влюбился. Он узнал её мгновенно в академии и пришёл в восторг. Тогда и начались эти раздражающие приставания и попытки добиться свиданий. Вначале Февраль обнаруживала в своём личном ящике романтические, слюнявого содержания записочки, потом цветочки. Когда она отстранилась от учащихся, помогая Дисциплинарному комитету, это всё равно не остановило Уёна. Он периодически поджидал её в коридорах, пытаясь позвать то куда-то погулять, то пройтись, то зависнуть с ним. Февраль же в то время была замучена новой работой и тяжёлыми делами, иногда ей хотелось бросить всё и просто не высовываться из комнаты. В «Утопии» процент соотношения девушек к мальчикам был очень низким, примерно до двадцати процентов женского пола. Поэтому ничего удивительно, что большинству было скучно, и они искали в каждой девчонке романтическое приключение и какой-то интерес, стараясь опередить любого неизвестного соперника. Поэтому Февраль не воспринимала всерьез никакие заинтересованные взгляды, постоянно игнорируя сомнительный мужской интерес. Только с некоторыми наглецами было просто — можно было нагрубить, сказать колкость, не церемониться. С Уёном так не получалось, памятуя один-единственный их танец в школе, девушке было как-то неловко прям принципиально задеть его пацанское честолюбие (а это она умела с лёгкостью). Однажды Февраль-таки не выдержала, когда он плёлся за ней коридорами, чётко озвучивая, что не заинтересована в нём, и его приставания её раздражают. Тогда она впервые увидела, как меняется в лице Чон Уён. С трудом сдерживается, чтобы тут же не умчаться, но по мелькнувшей тени на его лице девушка поняла, что задела за живое. Тогда он впервые извинился и отошёл от неё. Его не было ни слышно, ни видно практически две недели, парень всячески избегал её. Но как-то она вернулась после тяжёлого задания, где на них серьёзно напали, и сама Февраль получила первое боевое ранение. Тогда Уён объявился снова, искренне переживая за неё, чуть не заключив в объятия. И всё началось заново — томные вздохи, взгляды исподтишка, навязчивые предложения. Словно и не было между ними того неловкого разговора в коридоре. А затем она исчезает из Академии на долгих два года, больше ничего не зная о тех, кто там остался.

***

— Алло? Ты меня слышишь? — Ах, да, — спохватывается Февраль, когда голос Джесси вырывает её из старого воспоминания, заставляя посмотреть в почту, где пришло новое уведомление. Она клацает на вкладку. — Открывай давай, хотя там не богато на информацию, — звучит в трубке. — Нашла я того единственного выжившего — командира отряда. Такой же студент «Утопии», старшекурсник, уже здоровый мужик даже, достаточно талантливый, уровень А-1. — А-1?! Ого! Он практически профи! — Вот именно! Уже в двадцать назначили командиром Комитета Разведки Академии. Вёл несколько отрядов студентов. Но после той стычки и взрыва, когда потерял всех своих подопечных, парниша явно сильно приуныл и впал в лютую депрессию. В профайле значится, что его заставляли проходить даже военного психолога. Но в результате он самолично ушёл с поста Комитета Разведки, теперь числится как обычный студент, отлынивает усиленно от военного направления. Подрабатывает в хоре для приличия, создает вид какой-то деятельности. Явно, чтобы отстали. — Пацан-наёмник, что вёл разведку, теперь в хоре поёт? — с сомнением переспросила Февраль, вскидывая бровь. — Ага! — хмыкнула Джесси. — Типо — занятый. Ты же знаешь, как всё же развита религия Парртерианства, за любую деятельность в ней могу даваться поблажки. Он явно на это рассчитывал, чтобы не возвращаться к патрулированию. — Не важно, просто скинь мне его профайл. — Советую быть с ним осторожной, странный типок. Его явно накрыло после того случая, он наотрез отказывается это обсуждать. Может быть достаточно агрессивным, судя по характеристикам. Его психику знатно пошатнул тот случай. — Спасибо, Джесси, обязательно, я буду осторожна. Кому она врёт, конечно, не будет, с этим у неё всегда были проблемы. Февраль кладет трубку, одновременно открывая очередной присланный файл. С фотографии на неё взирает суровое, но молодое лицо с прищуром лисьих глаз. Острые скулы и волевой подбородок. Даже симпатичный, если бы не его профессия. Февраль от души не любила наёмников. «Чхве Сан» — значилось в графе «Имя» бывшего командира Отряда Разведки. — Нужно будет познакомиться, мистер Чхве Сан, — Февраль устало зевает, отпивая свой кофе, сквозь слипающиеся веки читая характеристику неизвестного молодого человека.