Звон ледяной тишины

* * *

      Журналиста Обнорского выписали из больницы через неделю. Светлана забрала его к себе домой, так ей было спокойнее, да и он был не против. Мало ли, вдруг ещё не пойманные люди Антибиотика его ищут? Да и к тому же, кто-то должен был, так или иначе, хоть как-то ухаживать за ним.       Андрей официально был на больничном, но, сидя дома, писал статьи и иногда относил материалы в издательство, пока Светлана целыми днями была на работе.

* * *

      Время было около восьми вечера. Редкое декабрьское солнце уже давно село, и мрачный город окутала темнота.       Светлана Суворова шла из магазина. Фонари слабо освещали улицу, людей практически не было, под ногами хрустел недавно выпавший снег, а с неба падал новый.       Дождь, а может быть, падает снег…       Светлана шла медленно, несмотря на то, что замёрзла и уже на порядок задержалась сегодня, ибо ездила в университет, на своё новое место работы. А дома, наверное, Андрей уже заждался её.       Она дошла до машины, села в неё и поехала домой.       Во дворе было светлее, чем обычно, ибо наконец отремонтировали два фонаря, которые уже давно не работали. Теперь они заливали двор мягким жёлтым светом.       Светлана прошла через тёмную парадную и, поднявшись на четвёртый этаж, стала открывать дверь. Было немного тяжело проворачивать железные ключи закоченевшими руками. Наконец она открыла дверь и вошла в свою квартиру, где было тихо и очень тепло. Суворова закрыла дверь изнутри и, сняв сапоги, платок и дублёнку, которая, кажется, не грела совсем, прошла на кухню. Она убрала в холодильник всё, что купила.       Светлана, прислонившись к стене, села на пол и задумалась.       Ещё немного, и она, самого того не подозревая, попала бы в сети криминала, если бы Кудасов не навёл некоторые справки и предупредил её о том, чем занимается гендиректор организации, где она работает. Ей уже предлагали подписать какие-то сомнительные бумаги, от чего Светлана соответственно отказалась. Ещё две недели назад она написала заявление об увольнении, сегодня был последний рабочий день. После этого Суворова стала задумываться, куда ей теперь устроиться. Очень удачно, буквально пару дней назад, она встретила свою бывшую коллегу из прокуратуры, с которой они когда-то ещё и вместе учились. Она рассказала ей, что из университета приходила декан юрфака с тем, что им нужен преподаватель по уголовному праву и процессу, и не просто преподаватель, а практикующий юрист. Светлану заинтересовало это предложение, и она решила устроиться туда. Она была уверена, что поступает правильно.       Светлана тяжело вздохнула и посмотрела на свои руки, покрасневшие от холода, которые до сих пор дрожали. Всё-таки на улице стоило надеть варежки или хотя бы перчатки.       Она встала и, отнеся сумку в прихожую, вошла в комнату. Перед ней предстало весьма любопытное зрелище.       Шторы были задёрнуты, свет выключен, на столе горела лампа. Светлана подошла ближе. По всему столу и под ним были разбросаны какие-то бумаги с напечатанным текстом. Рядом с печатной машинкой стояла кружка с недопитым чаем, в пепельнице лежали два окурка, среди прочего валялась ещё и пластинка анальгина.       «Опять свои черновики разбросал…» — подумала Светлана, взяв кружку и чуть-чуть отхлебнув из неё. Чай ещё тёплый, значит, его пили не столь давно.       Самого Андрея за столом не было. Он, подложив одну руку под голову, а другой обхватив лежащую рядом Бусинку, мирно спал на диване. Сначала Светлана хотела разбудить его и заставить убираться на столе, предварительно отчитав его за беспорядок, но не смогла сделать этого и расплылась в улыбке от его милого вида. Какое-то ощущения счастья переполнило её душу от осознания того, что её любимый Андрей вот так безмятежно спит у неё дома.       В коридоре зазвонил стационарный телефон. Суворова сразу взяла трубку, пока Серёгин не проснулся от этого.       — Слушаю. Никита? Добрый вечер, случилось что? На мобильник не отвечает? Так он и не может ответить, — Светлана, ещё раз взглянув на Андрея в комнате, усмехнулась. Она говорила не очень громко, чтобы не разбудить его. — И позвать не могу. Потому что спит он. А я вот только домой вернулась. Ну я скажу ему, когда проснётся, чтоб завтра перезвонил тебе. У него всё нормально, статьи свои целыми днями пишет. Я как? Да тоже нормально. Спасибо. Пока, — она положила трубку.       Светлана вернулась в комнату и подошла к Андрею. Она, предварительно согнав кошку с дивана и присев рядом, легонько прикоснулась ладонью к его лбу. Он был влажный и тёплый.       Обнорский открыл свои прекрасные голубые, словно небо, глаза и, взглянув на неё, слабо улыбнулся.       — Что-то ты сегодня поздно как-то… — сонно пробормотал он.       — Задержалась. Кстати, тебе Никита звонил.       — Не слышал… — Андрей, потянувшись, поднялся и сел рядом. — Что говорит?       — Спрашивает, отчего не отвечаешь. Я ему сказала, что ты перезвонишь завтра.       — Замечательно, а то сегодня я совершенно не настроен на разговоры, — ответил он, слегка поморщившись и приложив левую руку к рёбрам. Хотя переломы уже срослись, боли периодически беспокоили его.       — Значит, я зря тебя побеспокоила?       — Да нет, я не про тебя.       — Ты чего такой бардак развёл?.. — недовольно бросила Светлана. — Прикажешь мне убирать твои бумаги?       — Ну не истери, Света, приберу я всё. Честное слово, приберу, — произнёс Андрей, как-то по-детски улыбнувшись и подняв на неё свои искренние глаза. — Только, знаешь, завтра днём, а то сегодня я подустал немного… Ещё и с начальником разругался; нервы что-то у меня шалят капитально… А под вечер голова разболелась, прилёг отдохнуть минут на двадцать да и заснул вот.       — С чего ты взял, что я злюсь? — она, слегка улыбнувшись, взяла его тёплую руку.       — У тебя такое выражение лица было, будто ты меня убьёшь сейчас.       Андрей, по тому, какая ледяная была её рука, понял, что ей холодно, но не сказал ничего на этот счёт. Он взял её другую руку и, соединив их, накрыл своими ладонями.       — Это ты ещё не видел, как я, когда в прокуратуре работала, в одного стажёра делом, которое он испортил, запустила. Челищев думал, я этого несчастного стажёра пришибу на месте, и его самого вместе с ним…       — У него, наверное, вся жизнь перед глазами пронеслась, — сказал Андрей, подавляя смешок. Он, представив эту картину, изо всех сил пытался не засмеяться.       — У кого именно? — спросила она, ехидно улыбнувшись. Судя по интонации, ей тоже стало смешно.       — У обоих, — Андрей всё-таки не сдержался и засмеялся. — Страшное дело ведь.       — Да ну прекрати. Знаешь, а я ведь с работы уволилась…       — Зачем? Куда ты теперь?       — Мне предложили в университете преподавать, туда устроилась. А почему я уволилась… Никита тут справки некоторые навёл, гендиректор наш с криминалом связался. Понимаешь теперь?       — Может мне статью про него написать…       — Даже не смей лезть в это, только из больницы выписался.       — Да успокойся, Свет, это всё равно не сейчас, — Серёгин устало вздохнул. — Может быть, завтра, а может быть и через неделю, — с явной иронией добавил он.       — Не слишком ли много у тебя дел на «завтра»? — строго спросила она, вытащив согревшиеся руки из его ладоней.       — Не хочу думать про завтра, — тихо ответил Андрей, слегка приобняв её. — Потому что я счастлив сегодня.       — Ты ли это говоришь?       — Признаю, сам на свои грабли наступил в этом вопросе, исправляюсь вот. Только, сколько я ни думал, одного всё никак понять не могу, отчего ж за мои поступки-то другие расплачиваются.       — Каждый платит только по своим счетам, и платит всегда, только в разном эквиваленте: кто-то кровью, а кто-то — муками совести. Они все платили за свои дела, а не за твои. Не терзай себя, Андрей.       — А ведь знаешь… Теперь я понимаю, почему тогда, в ноябре девяносто второго, я не погиб в том доме… Меня ведь Никита спас тогда, после этого мы и сдружились.       — И почему же?       — Потому что я должен был быть с тобой, — Андрей прислонился к её голове своей и сомкнул веки. — Я даже благодарен судьбе за то, что у меня именно в тот день случился приступ, ведь иначе мы бы с тобой там не встретились.       — Ты сначала женись на мне, а потом уже рассуждай о таких вещах, философ.       — А вот возьму и женюсь, — усмехнулся он, оставив на её шее поцелуй.       — Ты с этим делом не шути, а то я ведь могу и согласиться.       — Так уж и быть, тащи меня в загс.       — Прямо сейчас?       — Нет, не сейчас, — ответил Обнорский, дотронувшись рукой до её щеки. Он не дал ей ничего ответить и аккуратно коснулся её нежных губ своими. Андрей не часто позволял себе такие вольности в отношении её, но сейчас это, кажется, было просто необходимо, а слова были бы излишни. В этом поцелуе было столько искренней любви и нежности.       — Сейчас я просто хочу побыть с тобой, моя Светушка, — тихо проговорил Андрей. Он снял с себя кофту, оставаясь в футболке, и накинул Светлане на плечи, завязав рукава у неё на груди.       Светлана не ответила ничего, она одной рукой поправила его сбившиеся волосы, а другой слегка дотронулась до ссадины на его нижней губе.       — Мне кажется, ты бы очень понравилась моей маме, — произнёс Андрей.       — Познакомишь меня с ней?       — Обязательно! Ты просто не представляешь, какой она замечательный человек.       Обнорский взял её руку и, оставив на кончиках её тонких пальцев несколько поцелуев, наполненных нежностью, и прижав её ладонь к своим губам, сомкнул веки, полностью погружаясь в прекрасное тёплое чувство. Знать, что его Света рядом и чувствовать тепло её рук и её любовь — это всё, что нужно для счастья его растерзанной душе. Впрочем, и самой Светлане нужно было не больше этого. Теперь она точно знала, что Андрей не оставит её.       Их души, слившиеся воедино, растворялись в вечерней зимней тишине. Им не нужно было ничего, кроме как касаться друг друга и молчать.       Ночь и тишина, данная на век…       Очень важно в жизни найти свою «тишину», рядом с которой можно не только разговаривать хоть о чём, но и молчать, ведь молчание всегда говорит больше, чем слова.       Случиться может всё что угодно, поэтому нужно ценить то, что мы имеем, прямо сейчас, не отказываясь от своего счастья и не откладывая это счастье на потом, ибо все наши ожидания могут оказаться напрасными. Однако когда мы получаем что-то спустя долгое время, то становимся от этого счастливыми вдвойне.