драбблы по лендерам

Люк лениво перебирает каналы, потягиваясь. Скучно. Его пары уже закончились – у Зендера, по расчётам, должны были тоже, но только у Зендера сейчас смена, а у Люка выходной. Так что заняться ему особо нечем, а телевизор он смотреть уже давно перестал: просто клацает кнопки на пульте, чтобы чем-то себя занять. Да и в телефоне тоже ничего интересного. Что там можно делать... деградировать в инстаграме или тик токе? В игры позалипать? Ну такое... а тут хоть новости глянет – по крайней мере так он планировал, прежде чем переключить новостной канал сразу после жутких историй о том, как кто-то кого-то избил. А то так и до тридцати не доживёт. Он отвлекается от телевизора, прислушиваясь. Делает громкость потише и уже тогда слышит, как проворачивается в замочной скважине ключ. И настроение как-то сразу становится чуть лучше. Поднимается с дивана, подходя ближе к входной двери – как раз в тот момент, как в дом заходит Зендер, громко и резко хлопая дверью. — Всё хорошо, милый? — касается его плеч просто для того, чтоб помочь ему снять куртку: но Зендер снимает её рывком, кидая её на банкетку у входа. Толкает Люка назад – и назад, и назад, и назад, пока тот не падает на диван, жмурясь и чувствуя, как перехватывает дыхание. Неужто случилось что-то плохое? Зендер толкает его снова, вынуждая лечь: нависает сверху, хватая его за воротник футболки и так яростно целуя его в губы, что Люк аж забывает, как дышать. Растерянно хлопает ресницами, громко мыча и искренне стараясь расслабиться. Это же поцелуй, верно?.. поцелуи должны быть нежными и осторожными... по крайней мере в их понимании – Люку казалось, что в их. Он потому и пытается расслабиться, чтобы ответить ему нежно: но Зендер вопреки этому целует его так страстно, аж агрессивно, словно выпуская всё накопившееся в груди напряжение через губы, сопровождаемые мычанием и тяжелыми вздохами. А после Зендер залезает руками под его футболку, вынуждая Люка вздрогнуть. Сначала из-за того, какие у него холодные после улицы руки – после из-за того, что он касается его голого тела. — Э-эй, — легонько надавливает на его плечо, отстраняясь, — ты чего? Зендер останавливается – и выглядит чуть расслабленнее чем тогда, когда только в квартиру зашёл. Будто бы и вправду выпускал всю накопившуюся агрессию и недовольство в их поцелуи. Только почему именно поцелуи? — Я хочу тебя! — а после он снова заводится, хмурясь и тряся Петерсона за воротник, что у того аж голова начинает кружиться, — мы не занимались сексом почти месяц! Ты все мои намёки игнорируешь! У меня уже от одной только мысли о тебе стояк! Зендер не обращает внимания на то, как его парень краснеет, как рак, словно и вправду за всё это время не понял ни единого намёка. Зендер целует его сразу – снова, продолжая гладить его грудь под одеждой и задирать ткань выше, лишь бы от неё наконец избавиться. Нет, конечно, безусловно, секс это не самое важное в отношениях... и Зендер бесконечно сильно любит их свидания, вечера, проведенные вместе после тяжелого дня, даже их быт, который они разделяют друг с другом – иногда это именно то, что ему нужно, чтобы почувствовать себя желанным и любимым. Но ему, сука, двадцать – с хвостиком! А у него секс дай боже раз в две недели – его ровесники трахаются днями напролёт, спасибо, если не по несколько раз на дню, а он, видите ли, работает! Да на хую он вертел эту работу! А хотелось бы... И из-за всех этих мыслей такое ощущение, будто Зендер пытается Люка съесть – не меньше. Потому что за считанные секунды избавляется от чужой футболки и Люк уже успевает развязать ему галстук, торопливо расстегивая пуговицы рубашки. А уже на следующий день Люк будет наблюдать за тем, какое хорошее у Зендера настроение и желание жить. С усыпанными засосами плечами и ватными ногами – зато хорошее.