Сломанные вещи (часть 1)

Лабораторией — «лабрааторией», конечно, — у Джанки называется бывшая гардеробная, узкая вытянутая комната сразу за прихожей. Я, ещё когда смотрела квартиру перед покупкой, сразу подумала, что это помещение Дэну понравится — потому что без окон. Именно здесь организовала коммуникации для мастерской. И, к моей чести, я угадала. Под потолком вспыхивают две яркие лампы, и после тусклого коридорного светильника я аж морщусь. В резком белом свете комната выглядит неуютно. Обычно, если я сижу здесь с ним, Дэн включает только лампу на своём столе, а я прячусь в сумраке, и это ощущение безопасности нравится мне гораздо больше того, что сейчас. Осторожно — не потерять бы равновесие от резкого движения — присаживаюсь на привычное место слева, рядом с металлическим столом. Из трёх вращающихся кресел в комнате это — самое мягкое и удобное. Не то чтобы я часто бываю в лаборатории — Дэн во время работы уходит в себя, поэтому и его напрягает присутствие другого человека, и мне скучно сидеть как мышка, — но всё же это кресло считается моим. Ну, и здесь я не мешаю: стол слева — вспомогательный, вечно заваленный деталями непонятного назначения. Иногда Джанки просит меня найти среди всего этого добра «такую шню, как энта», и тогда я, поглядев на финтифлюшку в его пальцах, старательно роюсь в железе. Обычно получается раскопать нужное. Приятно быть полезной. Тем временем Дэн бухается в скрипучее кресло справа от входа, перед некрашеным деревянным столом, а роботу указывает на металлический стул с высокой спинкой у дальней стены — между столиком с аппаратом неизвестного мне назначения и поцарапанным, но всё ещё изящным комодом красного дерева. Не знаю, составляет ли то кресло комплект с металлическим столом, за которым сижу я, но они очень похожи матовой перфорированной поверхностью. Робот проходит между нами аккуратно, чтобы не задеть, и направляется к стулу, а я не могу удержаться, чтобы не проводить его взглядом. Непривычно видеть в лаборатории Джанки кого-то постороннего, тем более — с такими габаритами. Для нас с Дэном здесь всегда хватало пространства, но стоило добавить двухметрового мужика, как комната сразу оказалась маленькой. Теперь, при свете, можно его рассмотреть. Чёрные штаны-карго, военные ботинки и потёртая футболка с оливковым камуфляжем вполне сочетаются друг с другом, а вот куртка на их фоне выглядит неожиданно: продуманный, неброский стиль; кожа мягкая — навскидку я бы сказала, что соответствует органической не менее, чем на восемьдесят процентов. Дорогая вещь. Более чистая и новая, чем остальная одежда. Как будто её берегли. Тем временем мой взгляд как-то сам собой перебирается на футболку: при каждом вдохе она натягивается, очерчивая крепкое тело. Даже рельеф мышц заметен... Голос-в-голове бормочет сквозь зубы: Хватит пялиться на его живот, ты выглядишь озабоченной. Сев, робот облокачивается на колени и переводит настороженный взгляд между нами. Дэн, наоборот, откидывается на спинку кресла и, не отрывая изучающего взгляда от мужчины перед ним, вытаскивает папиросу, чиркает спичкой, затягивается. Все такие деловые, сосредоточенные, одна я — еложу на стуле и копошусь как-то несуразно: мне необходима успокаивающая доза никотина, но пальцы, всё ещё непослушные, лишь скребут пачку, открыть не получается. Про зажигалку и думать нечего. Не выдержав, страдальчески тяну: — Джанки?.. Дэн, спохватившись, забирает у меня сигареты, раскуривает одну и протягивает к моим губам. Наконец-то! И вот — в комнате воцарилась тишина. Все изучают друг друга. Я вожу пальцем по гладкому металлу столешницы, а на мужчину поглядываю лишь мельком, с подчёркнутым безразличием. Ничего интересного. Совсем ничего. Честно говоря, я совершенно не помню его лица, ведь по сути видела буквально несколько секунд. Если бы встретила на улице, то даже не заподозрила бы, что это он. Волосы у него, оказывается, тёмно-русые, глаза серые, кожа очень бледная. Да и в целом лицо осунувшееся, с синяками под глазами, а скулы так резко очерчены оттого, что щёки впалые. Или, может, это из-за яркого белого света кажется? В подобном освещении любой выглядит болезненно. Голос-в-голове задумчиво бормочет: Хм, даже несмотря на это, что-то в нём есть... Вот если бы побрить… Думаю, его можно назвать привлекательным… Я раздражённо фыркаю: Заткнись! Это совершенно не к месту. И вообще, такая внешность не в моём вкусе, я предпочитаю более интеллигентный тип. Щетина ещё эта… Какая-то неузнаваемая. Можно было бы даже усомниться — вдруг это всё-таки не тот, кого я видела два года назад, — но я точно помню его причёску, высокий хвост. И манеру наклонять голову так, что волосы ложатся на плечо. Стрижка вот странная для военного робота. Да, в основном волосы длинные и собраны в хвост, но с правого бока — равномерно-короткие, как будто изначально были сбриты, а теперь отросли. Начинаясь примерно на пять сантиметров выше уха, линия неаккуратно спускается к затылку по диагонали. Подобная стрижка точно не является распространённой. Зачем делать так, чтобы военный робот привлекал внимание? Да и вообще непонятно, почему у него длинные волосы, это вроде как нефункционально. Хотя в объявлении о розыске указано, что партия экспериментальная, — может, причина в этом? Вообще, так-то подумать — что именно дизайнеры хотели изобразить? Например, я бы сказала, что это мужчина молодой, лет двадцать пять, от природы крепкий, однако сейчас истощённый. Как будто живёт впроголодь, к тому же трое суток не спал. Грудь поднимается тяжёлыми рывками, в дополнение образа он то и дело кусает губы, и без того уже обветренные. Может, дизайнеры проектировали модель раненого? Чтобы выглядел неопасным? А потом, усыпив бдительность врагов, он ка-ак… И всех убьёт. Только при чём здесь длинные волосы — узнаваемый атрибут золотых граждан? Тоже должны вводить в заблуждение? Тем временем Дэн вжимает окурок в и без того полную пепельницу. — Н-ну? — тон недоброжелательный. — И што ты за хрень? Мужчина откликается с готовностью: — Антропоморфный автономный боевой комплекс, аналогичный биологическому. Слова, слишком неподходящие для такого голоса — он будто мягким бархатом закручивается вокруг моих оголённых нервов. Волоски на загривке встают дыбом. Так, Лета, возьми себя в руки! Это всего лишь робот! — Задачи? — Разведка, контрразведка, диверсии. Основной целью программы была разработка технологии, позволяющей создать копию любого человека, подчиняющуюся военному руководству. — Секретная, — Дэн морщится, как от зубной боли. — Повышенный приоритет. У меня вырывается: — Но в итоге ты не подчиняешься? — Полагаю, эта проблема связана со спецификой моей серии. Мы должны были действовать в одиночку и максимально похоже на людей, поэтому у нас — экспериментальные носители операционной системы, поддерживающие самообучение, и нет обязательных алгоритмов. — Как это «нет»? Нет алгоритма подчинения конкретным людям? Робот качает головой. — А как тогда военные вас контролировали? Просто уговаривали? Типа, «я твой начальник, ну пожалуйста»? — Регулируя работу участков физического носителя, можно сделать так, чтобы андроид добровольно подчинялся приказам. Я было снова открываю рот, но Дэн перебивает: — Мисса, вперёд важное! Слежка, — он смотрит на мужчину. — По сигналу порта. У меня он удалён. — Прям тока порт? — Джанки скептически оглядывает его. — Чип? Детали? Идентификатор скелета? — Чипа нет. И нет металлических деталей, они бы сразу выдали моё искусственное происхождение. Тело состоит из форсированной псевдо-органики шестнадцатой серии, кожа — базовая шестнадцатая. Чтобы нельзя было определить стандартными полицейскими сканерами. Брови Дэна от изумления ползут вверх. — Шутишь? — он поворачивается ко мне: — Где ты его нарыла? Я вопросительно развожу руками: — А что тебе не нравится? — Мне? Вообще нихуя не нравится. Ты глухая? — Дэн указывает ладонью в сторону робота: — Особо секретная херота, стоит как пол-Порта. Тебя посадят. Или положат. — «Посадят или положат»? — я усмехаюсь с пошлым намёком. Однако Дэн шутку не поддерживает. — Ты поняла. — Ну ладно. И что? Несколько мгновений он смотрит на меня как на дуру. Тяжело вздыхает. — То, што я опять против. — Слушай, я не верю, что, если бы тебе кто-то спас жизнь, ты бы отказался от долга, потому что испугался. Ты что, так делал? Ноздри Дэна вздрагивают, челюсти сжимаются — но он молчит. Да, я знаю, что, если бы кто угодно другой озвучил подобное предположение, Джанки бы уже забивал ему зубы в горло, но мне-то можно ходить по краю. Приятно быть особенной. Так что я продолжаю вполне спокойно: — А если не делал, так и не предлагай мне. Говорил ведь, что я честная, ну так и вот, нужно вернуть долг. Сама я не могу это сделать, поэтому прошу тебя. Заплачу, сколько скажешь. — Совсем шибанулась, — Дэн раздражённо фыркает. — Шамрить она мне будет… Ладн, гляну поломку. Но! Писать его на тебя — совсем другое. Хм, так и быть, сейчас я не буду настаивать, но мы ещё посмотрим, чья возьмёт. Если уж я чего-то хочу, то могу быть очень упорной. Однако пока что последнюю фразу можно игнорировать. — А как ты, вообще, насчёт органики? — Ну, чипы-то ставлю, так што хоть как починю, — заметив мой взгляд, Дэн непонимающе поднимает брови: — Што? — Ты ставишь нелегальные чипы? Это… — я мнусь, но всё же озвучиваю: — Не знаю, как-то опасно… Может, не стоит? — Ты энто по правде щас? Притащила мне какую-то хуерыгу и втираешь, што чипы опасно? Да ты глянь на него, он нам бошки открутит на раз. Мы синхронно смотрим на мужчину — двухметрового и мускулистого. Тот отвечает настороженным взглядом. — Я не буду никого убивать. Мы с Дэном переглядываемся. — Мм… — я морщу нос. — Ты прав. Не мне учить тебя, как жить. Джанки склоняет голову с наигранной благодарностью. Принимается рыться на своём столе, однако между делом бросает: — А што энто ты «не бушь никого убивать»? Ты ж вроде боевой андроид? Я торопливо выпаливаю: — Он сказал, это из-за модификации. Мало ли, что этому экспериментальному роботу придёт в голову ляпнуть! Я не для того искала его два года, чтобы он теперь запорол всё случайной фразой! Дэн, наконец-то раскопав на столе дисплей, поворачивается обратно ко мне. — Мисса, я-то шну, што ты мякушка и хошь ютить всех бедных брошенных робаатов, но пусть он сам грит, лады? Тем временем мужчина переводит между нами недоверчивый взгляд, да и вообще очевидно напрягся. Напористо повторяет: — Просто не буду и всё. — Так, стоп! Никто тебя не заставляет! — я успокаивающе выставляю ладони, а Дэну поясняю: — Мы уже говорили об этом. Он считает, что мне нужен военный андроид, чтобы кого-то убить, а он не хочет этого делать. Робот продолжает в том же агрессивном духе: — Это логичное предположение. — Логичное. Но неверное, так что заканчивай с этими кровожадными идеями. Тем временем Дэн изучающе рассматривает мужчину сверху вниз: — Ну-у, с виду он не тока на такое годится. — Так! И ты заканчивай! Он спас мне жизнь. Я должна вернуть долг. Всякие эти фантазии оставьте при себе. — Как скаж, — Дэн ухмыляется. — Ша! — я предупреждающе машу ему пальцем и поворачиваюсь к роботу: — Джанки спрашивает только в том смысле, чтобы ты не убил нас. — Я обещал не причинять тебе вред. Равно как и другим людям. — Видишь? — я указываю Дэну на робота. — Всё отлично. — Аха. Вот тока он мож врать, — Джанки улыбается мне снисходительно, словно наивному ребёнку. — Как это?.. Опешив, смотрю на мужчину, и он кивает. Повторяет: — Разведка, контрразведка, диверсии. Чёрт, я и в самом деле не обратила внимания на это, не подумала о последствиях. Привыкла ведь, что роботы должны говорить правду. — Однако я не обманывал. Я с самого начала сказал, что бесполезен. Что моя операционная система содержит ошибки. Зачем мне признаваться в подобном? Тем более, зачем мне признаваться, что я способен лгать, если подавляющее большинство роботов не способны — и я мог бы притвориться подобным им? В то же время слова о том, что человек целенаправленно разыскивал ценную вещь для того, чтобы помочь ей, не преследуя материальной выгоды, гораздо больше похожи на ложь. В комнате повисает тишина. Я так и вовсе хлопаю глазами от неожиданности, потому что не смотрела на ситуацию с такого ракурса. Неудивительно, что он мне не верит — да и кто поверил бы? Разве только Джанки, который по собственному опыту знает, что я достаточно шибанутая для подобных идей. Наконец Дэн подаёт голос: — Так што? Мы дело делаем, или я спать пошёл? — Делаем! Сойдёмся на том, что все друг другу верят. Нас тут всего двое, и никто тебя не удерживает насильно и прочее. Хорошо? — я поворачиваюсь к Дэну: — По-моему, он не собирается нас убивать. Он помог мне два года назад, не причинил вреда сегодня, он даже ищейку не убил, и сейчас рассуждает вроде бы здраво. — Там ещё ищейка была, — Джанки закатывает глаза. — Две ищейки, — говорю я с вызовом. — А ты ставишь нелегальные чипы. — Ой, бля, ну отшила, речная ты хищница, — Дэн удручённо качает головой и смотрит на робота: — Ладн, которые у тебя ошибки? Мужчина задумывается ненадолго, осторожно говорит: — Мне сложно судить об этом, так сказать, изнутри. Я знаю, что после последней модификации моё восприятие изменилось. Я больше не чувствую необходимости подчиняться приказам. Не понимаю, почему раньше подчинялся. К тому же теперь я могу анализировать слова окружающих, оценивать их, а раньше воспринимал некритически, как руководство к действию. — И, типа, не хошь убивать. — До модификации это не вызывало никаких ощущений. Но сейчас вспоминать о моих прежних действиях неприятно. Чем-то похоже на боль внутри. Хотя и не совсем, но я не знаю, как описать точнее. Из-за этого я не хочу делать подобное снова. Что касается стабильности операционной системы, то за два года я не заметил изменений. Субъективно мне кажется, что все изменения в системе находятся на прежнем уровне. Смысл его слов скользит по поверхности сознания, только тембр голоса пробирается внутрь. Как будто меня гладят по голой коже тёплой бархатной перчаткой — невозможно думать ни о чём другом. Может, у меня какой-то особенный день цикла, что так секса хочется?.. Тем временем Дэн продолжает: — Почему не пошёл обратно к чёрным? Техники откатят операционку и всё. Бушь как новый. Робот качает головой: — Физические носители нашей серии не поддерживают ни откат данных, ни форматирование. Насколько мне известно, все экземпляры со сбоями растворяли. Последние слова царапают моё сознание, отвлекая от приятных фантазий. — Что значит «растворяли»? — Я имею в виду процесс утилизации. Экземпляр опускают в растворитель на несколько суток, после обработки псевдо-органику можно использовать повторно, — голос робота звучит в целом ровно, однако короткие запинки всё же выдают эмоции. Или это всего лишь программа? — Хотя значительный процент теряется в процессе. — Боги милостивые, звучит... неприятно, — я невольно обнимаю себя за плечи. — Выглядит хуже, — заметив наши вопрошающие взгляды, мужчина поясняет: — Я присутствовал при утилизации одного экземпляра. Его не выключили. Тогда я воспринимал это как должное, но сейчас предпочёл бы избежать подобной участи. Если есть возможность. — Что значит «не выключили»? Ты… Ты же не имеешь в виду, что его живьём прям?.. — Я имею в виду то, что сказал, — его не выключили. Один из техников предложил, а другой ответил, что это лишняя трата времени, в которой нет смысла. На процесс это не влияет. В комнате повисает тишина. Его тело выглядит совершенно человеческим. Обычный мужчина. И что, его могут просто сунуть в растворитель? В такое сложно поверить. Однако это наверняка правда. Поёжившись, поворачиваюсь к Дэну: — А-а?.. Он откликается с готовностью человека, который отлично меня знает: — Пива? — Да. Спасибо. Дэн приносит из кухни две бутылки, протягивает мне одну — уф, приятно-холодненькая, — и мы чокаемся горлышками. Нет, подобные вещи я отказываюсь воспринимать без алкоголя. Всё это — связанное с разрушением, болью, насилием. Меня, конечно, в растворитель не совали, но я прекрасно знаю это ощущение зависимости от чужой воли и парализующее чувство страха, когда тобой распоряжаются, а ты не можешь даже возразить, не то что сопротивляться. Кошусь на Дэна: он обсасывает губы, и кажется, что ему тоже не по себе. Люблю я Джанки: он хоть и строит из себя крутого до небес, но на самом деле умеет сопереживать. Даже не стесняется говорить об этом. Я всегда завидовала его смелости.