Сломанные вещи (часть 1)

Эта улица выглядит гораздо более современной, дома — унифицированные коробки, этажей по двадцать, и стёкла целые. А ещё здесь есть кое-что новое: проходы между домами — узкие, не больше пары метров — везде плотно закрыты то металлической сеткой, то ящиками, а то и тяжёлыми с виду металлическими листами. Однако номера тоже закрашены. Улица тянется и в одну, и в другую сторону. Человек! Справа, удаляется от меня. Силуэт мужской, в руке то ли пакет, то ли сумка. Я было замираю в нерешительности, приглядываюсь… Идёт быстро, походка твёрдая — трезвый. Вроде ничего подозрительного. Ясно, что вот так среди ночи подходить на улице к мужику… Но это шанс выяснить дорогу. Других я не вижу. Вытаскиваю шокер. Решившись, торопливо — но уверенным шагом! — догоняю человека. Нельзя показывать страх. Наглость — второе счастье и всё такое. Голос-в-голове, поправив «бабочку» на шее, эпично объявляет: Итак, господа, делайте ваши ставки! Кого можно встретить ночью посреди Района — добропорядочного гражданина или маньяка, обдолбанного пошем? Ох, кажется, ставки совсем не в пользу нашей шибанутой любительницы риска… Человек всё ближе, и я непроизвольно ускоряю шаг. Сжимаю рукоять шокера сильнее, завожу руку за спину. Странно, что мужчина не обращает внимания на шаги за спиной. От страха я налетаю на тёмную фигуру, хватаю за куртку на плече — скользкая ткань — и дёргаю со всей силы. Мужчина ощутимо вздрагивает и останавливается. Оборачивается ко мне, торопливо вытаскивая наушники — оказывается, он просто меня не слышал. Автоматически отмечаю шнуды — шерстяные перчатки с обрезанными пальцами, как носят речные. Хотя и так очевидно, что он местный, кто ещё может тут бродить ночью. Пакет, висящий на его руке, громко шуршит. Адреналин в моей крови кипит, требуя действовать — немедленно! — показать ему, что я хозяйка положения. Главное — напор и уверенность! Не успев даже подумать, я хватаю мужчину за отворот куртки и тихо, но угрожающе тяну: — Хэй, паарень, энто Ротарный проулок? Да уж, четыре года назад, когда я познакомилась с Дэном — то есть поначалу он был исключительно Джанки, — только удивлённо хлопала глазами на его странное произношение и речные словечки, а теперь — смотрите-ка! — у меня получается похоже. Кажется. Свет отдалённого фонаря падает на лицо мужчины — растерянное от неожиданности. Выглядит обычно: средних лет, худощавый, короткая стрижка, как почти у всех жителей Района. Взгляд осмысленный — значит, не на поше или другой химии. Мне определённо везёт! — Энто Крайний. Ротарный — тудой, дальше, — мужчина кивает в сторону домов. Ой-ё… А вот и подвох: речь совершенно неразборчивая, голос грубый, хрипло-лающий. Такой эффект даёт долгое проживание в едко-химической вони Лагена. Вот я молодец — посреди пустынной ночной улицы сама выскочила к самой что ни на есть портовой шпане, ещё и за куртку его схватила. Очевидно, растерянность пополам со страхом отразилась на моей физиономии, потому что мужчина поднимает бровь и усмехается. Но ладно, деваться некуда. Как говорил отец, «если начала, то иди до конца». Мужик явно взрослый — надеюсь, уже не такой идейно-упёртый, как малолетки. Он ведь до сих пор не ткнул меня ножом, верно? Но вот чего точно не стоит делать, так это дёргать его одежду, словно я крутая кунг-фу девица. Отпускаю куртку мужчины, но ладонь не убираю — старательно делаю вид, что она просто так лежит на его груди. Может, это у меня флирт такой. Он демонстративно смотрит на мою руку, поднимает взгляд на лицо. Изучает. Молчит и ждёт. А я тоже молчу, потому что мне нужно собраться с мыслями и вспомнить карту. Так, он сказал, это Крайний проулок. Значит, у парка я всё-таки ошиблась с улицей. Проблема в том, что и Крайний, и Роторный очень длинные, идут параллельно и только в самом начале пересекаются единственной перпендикулярной улочкой. Если я сверну не в ту сторону, в итоге упрусь в тупик. Следовательно, нужно выяснить, в какой части улицы я нахожусь. — Каторый энто дом? Чувствую себя полной дурой, растягивая все эти «а» перед мужиком из Порта — ведь именно портовые и создали этот диалект, кого я пытаюсь обмануть? — но, может, хоть как-то сойду за местную. — Каторый дом «каторый»? — он не отрывает взгляда от моего лица, и это смущает. — Энтот шуйный, — я тычу подбородком в дом слева. — Каторый? — Не шну. Мужчина издевательски ухмыляется, и страх внутри меня вспыхивает злостью. Да твою ж налево, я не для того плутала по тёмным дворам, чуть не попала в зубы ищейке, бежала сюда — чтобы заблудиться в двух шагах от цели! Голос-в-голове рычит: Давай ткнём этому гондону шокером в глаз? Чего он лыбится?! Я снова сжимаю пальцы на отвороте куртки мужчины, чуть не утыкаюсь носом в его лицо и шиплю уже чётко и торопливо, не скрывая «богатое», поставленное в университете произношение: — Слуш, парень, не дёргай шкоты. Там мой друг, и мне по правде нужно, чтобы он не попался шавкам. А если мужик вздумает выделываться, я ведь действительно могу ткнуть в него шокером. Я раньше такого не делала, но ведь могу. Будет знать, как препятствовать мне спасать мир. Однако лицо мужчины сразу становится серьёзным. — Так што впустую болтаешь? Пошли. Он перехватывает моё запястье колючей шерстяной перчаткой, разворачивается и в бодром темпе тащит назад, откуда я пришла. В перерыве между торопливыми вдохами выпаливаю: — Буду должна… — Хех, и хде мне потом тебя искать, а, харадская даамочка? — Резкие хрипы его голоса дерут по нервам. — Так што ладно, оставь свойный долг при себе. Я скромненько молчу. Формально я и есть «городская» — регистрация в Новом Городе, а про золотой чип лучше ему не знать. Пока мужик тащит меня, как на буксире, втихаря кошусь на него. Любопытно же! Большую часть жизни я сидела в Особняках и видела только золотых и серебряных граждан. В последние годы, в Городе, живу среди медных — обычные, небогатые люди, которых в Бергене большинство. Иногда бываю в Районе и к речным тоже привыкла. Но портовая шпана — это особая категория речных, они держатся ближе к Набережной, речному порту и верфи, поэтому с ними я сталкивалась редко. Я ж не совсем сумасшедшая — лезть в южные трущобы. Таким образом, мой опыт взаимодействия с портовыми преимущественно сводится к тому, что я дружу с Дэном. Ну, и разок мы с ним ездили в Порт, встретили его прежнюю компанию — шоблу, как у них это называется. Одежду портовые носят простую, рабочую — у этого мужика тоже комбинезон из плотной ткани, — но среди работяг Района это не такая уж выделяющаяся черта. Джанки, конечно, умеет опознавать своих по внешнему виду, но для меня-то все речные на один фасон. Все носят эти рабочие перчатки, все коротко стригутся. Лично я отличаю портовых по совсем уж невнятной речи и проблемам с голосовыми связками. Если слышишь голос грубый и будто бы насквозь прокуренный, или только чуть хриплый, но зато характерно глухой, или такой словно бы лающий, с надрывом — кажется, что его обладатель простужен и вот-вот окончательно сорвёт связки, — это оно. И вот ещё характерная черта портовой шпаны — щепетильное отношение к долгу. Дэн рассказывал, что для многих речных формула «Буду должен» со временем превратилась в условность, привычные слова вежливости, но в окрестностях Набережной к этому до сих пор относятся серьёзно, так что не стоит бросаться словами. Если говоришь, что должен, — будь готов, что с тебя спросят, а там уж действует принцип «Сдохни, но долг верни». Отказаться теоретически можно, но после этого с тобой даже разговаривать не станут. Значит, повезло мне, что этот мужик не принял мой долг. Мало ли, какой оплаты потребовал бы. Голов-в-голове пакостно хихикает: Начал бы стаскивать с тебя штаны прям посреди улицы? А ты и не против, а? Ведь думаешь об этом — значит, хочешь. Мужчина замечает мой взгляд и негромко бормочет: — Што за даамочки пошли… Шлёндрают по ночам… — он повышает голос: — Милуш там твойный? Может, соврать? А то направление, в котором идёт разговор, напрягает: я знаю, что шлёндрами называют девушек лёгкого поведения. Ну, типа, «гулящие» или как-то так. Если скажу, что да, там мой парень, — мужик не будет приставать, речные уважают чужие отношения. Или, может, у них это распространяется только на своих женщин, а не на городских дур, которые по ночам ищут проблем на свою вагину. С другой стороны, он мне помогает. И вроде не строит похабных улыбочек, держит только за руку… Я привыкла доверять своей интуиции, а она говорит, что мужик не опасен. К тому же у меня по-прежнему в другой руке шокер. Демонстративно убрать его в кобуру — намекая потенциально опасному мужику, что я не планирую сопротивляться, — как-то стрёмно. А сунуть за ремень джинсов, на поясницу, как в фильмах делают, не могу, потому что не поставила на предохранитель. Я, конечно, люблю делать глупости, но поджарить собственную задницу — слишком даже для меня. Суммировав все соображения, всё же отвечаю: — Нет. Просто друг. Это, конечно, тоже враньё. Какой он «друг», если я видела его один раз в жизни. Собственно, я даже не знаю, кто он такой. Однако я не собираюсь объяснять эту странную ситуацию первому встречному. Тем временем мужчина насмешливо фыркает: — Он-то в курсе, што ты ему не дашь? Ждёт, небось, — он проходится быстрым взглядом по моему телу. От возмущения я выпаливаю слишком громко: — Не все отношения сводятся к сексу! Мужик сжимает моё запястье до боли, шипит: — Тиш ты! Твойное шарканье на весь проулок слыхать. Хошь на нож сесть? — Извините, — я понижаю голос. — Дело в том, что он спас мне жизнь, и я хочу вернуть долг. Он снова косится на меня — на этот раз серьёзно, изучающе — и бормочет себе под нос: — Честная даамочка, хм? Я не отвечаю. Да, честная. И честь у меня не хуже, чем у портовых. От нашего темпа, близкого к бегу, я снова сбиваюсь на рваные вздохи. Зато согрелась — так, что футболка опять липнет к распаренной спине. Представляю, как я буду вонять, когда наконец-то доберусь до дома и разденусь. Через пару минут мы сворачиваем к одной из самодельных металлических загородок между домами, и мужчина, повозившись, оттягивает большой кусок металлической сетки, открывая проход. — Давай бехом. Я ныряю в темноту, надеясь, что удача поможет не сломать там ноги и не наступить на крысу. Пока мужик возится, закрывая за нами сетку, наконец-то сую шокер в кобуру — запястье уже болит держать эту дуру, весом два кило, за спиной. Я же не могла купить женскую модельку а-ля волшебная палочка, мне ж надо было крутой пистолет, как у полицейских! В следующее мгновение сильные жёсткие пальцы нащупывают моё запястье и дёргают вперёд, тянут, заставляя бежать прыжками. К удивлению, земля под ногами ровная и чистая, ничего не мешает. Всё-таки у речных хорошо налажено противостояние государству. — Каторый дом нужен? — Двадцать пять. Впереди темнеет аналогичное заграждение, а над ним виден свет уличных фонарей. Перед препятствием мы тормозим, раздаётся тяжёлый скрежет металла — и открывается светлое пятно выхода. Неожиданно я вспоминаю про использованный картридж электрошокера. Нащупываю его в кармане и бросаю назад, в глубину тёмного прохода. Фух, повезло. Тем временем мужик высовывает голову из нашего укрытия, озирается и выдергивает меня из тёмного переулка на улицу. Пока он закрывает проход металлическим листом, я замечаю слева, пока ещё далеко, красно-синие вспышки и характерные силуэты бронированных собак. От паники неожиданно сипло выпаливаю: — Полиция! Мужчина быстро подхватывает меня за талию, впихивает в руки свой пакет — довольно лёгкий — и тянет направо. — Што орёшь?! Как дитё… Впервой шавок вишь? — голос приглушённый, но уверенный, а переливающаяся тягучесть речного говора даже успокаивает: — Иди в темпе, но покойно. Типа, у нас свиданка, тихо-мирно… Башку на плечо положь. — Что?.. — на этот раз я шепчу. — Ну, башку… Ай! — раздражённый моей непонятливостью, мужчина свободной рукой дёргает мою голову, прижимая к своему плечу. — На свиданках, што ли, не была?.. Ну, вообще-то не была. Тем более, чтобы ходить вот так в обнимку. Если учесть, что идём мы быстро, его плечо неудобно елозит под моим ухом, но убрать голову не решаюсь — наверное, так мы и в самом деле похожи на парочку. Полагаю, у этого мужчины побольше моего опыта в общении с полицией, так что лучше слушаться. Не хватало ещё, чтобы он из-за меня нарвался на проблемы. Между торопливыми вдохами виновато бормочу: — Извините… Спасибо, что помогаете… Мужчина в ответ сжимает мои рёбра — может, это подразумевалось как дружелюбный жест или даже флирт, но ощущение такое, будто он хочет мне кости сломать. — Мы тут не энта ваша харадская шелупонь, дружбу уважаем. Вона твойный дванцать пять, — он указывает пальцем на один из домов. Поднимаю взгляд — мне нужен восемнадцатый этаж. Выше третьего все окна тёмные. Но хотя бы целые. А главное — я здесь! Я всё-таки смогла! Расплывшись в радостной улыбке, шепчу: — Спасибо. — Бывай, даамочка. Мужчина выхватывает у меня из рук свой пакет и ныряет в тень ближайшего дома, по направлению к очередному проходу, закрытому металлической сеткой. Вскоре оттуда раздаётся шуршание… И затихает.