Devil's last dance

      — Прекрати, Морена, перебирая в моей голове хорошие воспоминания с Ребеккой, ты не переубедишь меня, — сердито проговорил Никлаус.       — Брось, Ник, не делай поспешных выводов. Я только начала, — сохраняя спокойствие, возразила Морена.       — Почему ты защищаешь её? Она предала меня! — гневно вспыхнул Майклсон. Ему уже было гораздо лучше и его жутко злило, что Морена удерживала его на месте, не позволяя отправиться на поиски предателей.       — Я её не защищаю, но я не хочу допустить, чтобы ты её убил.       — Ребекка привела моего самого заклятого врага, которого носила земля ко мне. Она не хотела выгонять меня, она хотела убить меня, — столь же сердито продолжал Никлаус.       — И ты решил начать на неё охоту так же, как и Майкл охотился всю жизнь на тебя, — с недовольством проговорила ведьма.       Никлаус взглянул на неё так, словно ведьма дала ему пощёчину. То, что Морена указала на его схожесть с Майклом было ментальной пощёчиной. Ведьма сделала это сознательно, пытаясь его вразумить. Морена взялась переубеждать Никлауса и готова была сделать всё, что будет в её силах.       — Я не он, — строго возразил Майклсон. — Предательство Ребекки оправдывает мой гнев, а его гнев был необоснован. Я не намерен наказывать Ребекку и Марселя веками. Как и унижать, мучить или лишать человечности. Ничего подобного. Я собираюсь их быстро прикончить.       — Как милосердно с твоей стороны, — неодобрительно проговорила ведьма. Морена теряла самообладание. — Ты вообще думаешь, что говоришь? Я так и не смогла справиться с потерей брата, которого знаю лишь по воспоминаниям других, а он меня и вовсе не знал, а ты думаешь, что переживёшь убийство собственной сестры, с которой провёл всю жизнь?       — Пташка, я расскажу тебе, что почти не пережил, — прогромыхал Никлаус, принимаясь в красках описывать, как именно Майкл разрушил их жизнь, когда вернулся в город. Морена уже видела это в его воспоминаниях, поэтому и без того знала, как жестоко это было.       — Ник, я знаю, насколько ужасно это было и не хочу слышать о жестокости, в моей жизни её и без того было предостаточно, — сочувственно, но раздражённо прервала его Морена.       — Тогда ты должна понимать мою злость на сестру. Освободи меня, чтобы она могла ответить за своё предательство, — смягчившись, попросил Никлаус.       — Хорошая попытка, но мой ответ нет, — серьёзно ответила ведьма. Майклсон вновь разозлился.       — Ты думаешь, что Ребекка хорошая сестра? Она предала меня из страсти к Марселю. Как бы тебе понравилось, если Кроули отдал тебя Ровене на растерзание, потому что решил ухлестнуть за очередной юбкой?       — О-оо, ты хочешь обсудить моральную дилемму с этой стороны? — съязвила Морена, ощущая, как её злость растёт. — Как бы тебе понравилось, если Кроули запретил нам быть вместе, посчитав тебя недостойным меня? Или ещё лучше, если бы из-за любви к тебе, он вынудил меня заснуть на пятьдесят лет? Если Кроули хоть раз обошёлся со мной так, как ты неоднократно поступал с Ребеккой, я бы убила его собственноручно. Не вышло самой, я призвала не только Ровену, но и разыскала Константу, чтобы от него избавиться, — сердито заключила Морена.       — Ты и теперь станешь отрицать, что пытаешь оправдать гнусный поступок Ребекки? — с натянутой улыбкой, сквозь зубы спросил Никлаус. — У тебя ничего не выйдет. Морена усмехнулась.       — Не выйдет? Раз уж ты бросил мне вызов, придётся сделать это просто на зло.       — Мои воспоминания делают её предательство ещё болезненнее, — проговорил Никлаус, замечая, что Морена вновь протянула к нему руки, чтобы забраться в память.       — Какая жалость, — с наигранным сожалением отозвалась ведьма. — Я надеялась, что благодаря воспоминанием ты сам отыщешь причины, чтобы передумать. Моя вина. Я забыла с кем имею дело. Давай поищем что-нибудь другое, что поможет тебе понять, что для предательства у Ребекки были причины и оправдания, — проговорила Морена, коварно улыбаясь в самом конце.       С тех пор вместо хороших воспоминаний с Ребеккой, ведьма напоминала ему о всех плохих, что ей удавалось найти. Никлаус вынужденно просматривал каждый гневный выпад, коих за тысячу лет оказалось больше, чем моментов хорошего отношения. Будь у него выбор, Майклсон ни минуты своей жизни не потратил на это. Но Морена с его мнением и желаниями вообще не считалась.       Никлаус неволей вспомнил разговор с Колом. Кармой! Они вызваны кармой, Клаус! Это не ускользнуло от внимания Морены. Если до этого Никлаус сам прекрасно осознавал, что брат оказался прав, то теперь ведьма, чтобы его поддеть, подтвердила, что Кол верно подметил. На каждого грешника находится свой палач, разве ты не знал?       Майклсону даже стало казаться, что Морена будет изводить его целую вечность. Каждую из редких передышек, что она устраивала, Никлаус использовал, пытаясь убедить Морену его отпустить, но она упорно стояла на своём. Его мучения продлились до глубокой ночи, а затем закончились так же внезапно, как и начались. Едва Никлаус почувствовал, что заклинание, сдерживающее его ослабло, он использовал это, чтобы выбраться из кровати. Майклсон столкнулся во дворе с Элайджей и прижал его к стене, требуя у него выдать Ребекку.       — Я не знаю, где она. Это известно только Морене и самой Ребекке, — безучастно ответил он. Впервые на памяти Никлауса брат оставался таким спокойным в ответ на его вспышку гнева.       — Что с тобой, неужели тебя расстроила разлука с нашей сестрой-предательницей? — хмуро поинтересовался гибрид. Проговорив это, он осознал, что сказал ему Элайджа. Морена помогла Ребекке бежать. Никлаус понял, что она находилась где-то ещё в то же время, пока держала его прикованным к постели.       — И не только, — с долей раздражения ответил Элайджа, поправляя костюм. — Но ты слишком зациклен на своей злобе, чтобы понять. — Майклсон нахмурился, задумываясь о том, почему Морена не попыталась вмешаться. Разве Ребекку она ценит выше Элайджи, раз не опасается, что я убью его?       — Что же, по-твоему, я не смогу понять? — поинтересовался Никлаус.       Элайджа поведал ему о том, как прошла их охота на ведьм. Морена поймала Сабину с помощью какой-то старой ведьмовской ловушки, а затем наложила на неё печать, чтобы та не перепрыгнула в другое тело. Ведьма пыталась сохранить свою жизнь, но Элайджа своими руками его убил. После чего Морена сожгла её тело вместе с костями, чтобы у неё больше не было возможности вернуться. Оставалась Жиневьева. О её убийстве Морена грезила больше всего, потому что именно она своей ненужной правдой рассорила Никлауса и Ребекку. Ведьма без труда её выследила, но так и не смогла убить. Её остановила Давина. На этом моменте Никлаус вскочил с места, намереваясь начать свою собственную охоту.       — Морена будет слишком занята радуясь её возвращению, чтобы помешать мне отыскать Ребекку, — довольным тоном заключил он.       — Вернее сказать — слишком подавлена из-за того, что Давина перешла на сторону ведьм, — хмуро исправил Элайджа.       — Что? — с недоумением переспросил Никлаус.       — С ней что-то произошло пока она была на той стороне. Давина вернулась убеждённая, что Морена проклята, связана с Дьяволом и что все, кто с ней водится обречены, как и она.       — До чего же неблагодарная соплячка. Морена единственная помимо переживаний о ней действительно помогала, — сердито отметил Никлаус.       — И ей не удалось Давину переубедить. Она как заведённая повторяла, что Морена не её семья, потому что она не хочет быть проклятой. А потом её принялась утешать Женевьева. Тогда Морена не выдержала и ушла. За всю дорогу мне так и не удалось её разговорить.       Никлаус напряжённо сжал челюсть, а затем вернулся в спальную и обнаружил там Морену с отрешённым видом. Она сидела на кровати с замершим взглядом на стену. Майклсон догадался, что произошедшее сильно ранило её. За внешним бездействием в голове ведьмы происходила настоящая война. Такая же, как и в его собственной, что была вызвана предательством Ребекки. Морена на протяжении всего дня усмиряла его гнев, пытаясь удержать от ошибок. Никлаус не мог оставить её наедине с этой болью.       — Давина просто маленькая и глупая, тебе не стоит всерьёз воспринимать её слова.       — Но ей хватило ума отречься от семьи, пока она не переняла наших пороков, — безучастно отозвалась ведьма, не поворачиваясь к нему.       — Наверняка ей просто промыли мозги. Но разве для тебя станет большой проблемой промыть их ей ещё раз?       — Что бы что? — с раздражением спросила Морена, наконец взглянув на него. — Снова обманывать её изо дня в день, выставляя себя лучше, чем я есть?       — Пусть принимает правду. Мы такие, какие есть, — тоном не терпящем возражений, указал Никлаус.       — Блестяще, — на выдохе проговорила Морена. — Хотя чего я ожидала от того, кто всерьёз решил убить собственную сестру.       — Ты знаешь…       — Да, я знаю, Ник. Мы такие, какими нас сделали, — нервно исправила его ведьма. — И ты не видишь в этом проблемы. Но я вижу. И как бы ты не старался этого отрицать, мы оба похожи на своих родителей.       — Мы не они, — зло отчеканил Майклсон.       — Мы ещё хуже, — грозно возразила ведьма. — Мы как заведомо неблагополучная семья, которой не следовало обзаводиться потомством, потому что мы слишком изранены для этого.       — Мне не нравится ход твоих мыслей. Кто угодно может в себе разувериться, но не ты, Морена. Я не знаю никого, кто так же сумел держать себя в руках с отключенной человечностью. Даже без души ты не принялась убивать всех без разбора…       — И этого чертовски мало. Давина приходится мне внучатой племянницей, может её спасение в том, что МакЛаудовская кровь разбавлена несколькими поколениями. Ты спрашивал, станем ли мы винить ребёнка за рождение. Мы этого не сделаем. Но что прикажешь делать, если он обвинит нас? «Как вам с такой родословной вообще в голову пришло меня завести?» или «Зачем вам я, если вы с остальными членами семьи не можете ужиться?».       Ссора между Ребеккой и Никлаусом была ведьме неприятна, но размолвка, которая произошла между ней и Давиной её окончательно растоптала. Ведьмочка была резка в своих словах, но они были чистой правдой. Боль сжигала Морену изнутри и побуждала всё худшее в ней, но теперь оно было направлено на неё саму. Самые ужасные страхи, с которыми она справлялась своим оптимизмом вылезли наружу и стали отравлять её изнутри. Сомнения и опасения распространялись как злокачественная опухоль, пронизывая каждую мысль.       Если Морена потеряла веру в себя, беспокоясь о будущем их ребёнка, разве для Никлауса вообще оставалась хоть какая-то надежда? Майкл был чудовищем, которого боялись чудовища, но разве сам Никлаус хоть в чём-то его лучше? Предательство Ребекки ему показалось сущим пустяком по сравнению с тем, как померкла ведьма. Тревога заразила и Никлауса. Всё хорошее, что в нём было побуждала и поддерживала в нём Морена. А теперь никакого света в ней больше не было, и ведьма не верила в то, что он вообще хоть когда-то был.       Ведьмы добились своего — они рассорили Майклсонов. С тех пор в их доме поселилось траурное молчание. Элайджа отчаянно пытался расшевелить их обоих, но его усилий было недостаточно. Никлаус упрямился, Морена была сговорчивее, но Майклсон не обладал должной сноровкой, чтобы развеять её страхи. Никлаус не выходил из дома, предпочитая рисовать картины, игнорируя свои обязанности в районе. Элайджа выгнал Марселя из города, и вампиры без лидера становились неуправляемыми.       Морена всё чаще пропадала из дома, абсолютно не заинтересованная в том, что творится в городе. Ей больше не было никакого дела до оборотней, которых она намеревалась вернуть и припугнуть ими вампиров, а с ведьмами ей делать было нечего. Морена стала ужасно ядовитой и ей было противно собственное общество, но от себя не убежать. Поэтому она из раза в раз сбегала, пытаясь отыскать антидот для самой себя. Ей нужен был Ксавье, Иззи, Иштар и Кроули. И желала она ни одного из них, а всех разом. Ей нужен достойный противник в той борьбе, что она развела против самой себя. Морена руководствовалась правилом: «сначала надень кислородную маску на себя, а затем уже на другого». Не выйдет тушить дом, если ты сам горишь. Ведьма пропадала в Техасе, изучая историю или проводила время во всевозможных библиотеках, зачитываясь древними книгами, ища в них ответы. Не находила и возвращаясь ни с чем, Морена ничего не испытывала. Без надежды и веры, но ей нужно было делать хоть что-то, и она приступала к прежним занятиям на следующий день.       Больше половины августа тёмные тучи заслонили дом Майклсонов, не позволяя и лучику света проникнуть внутрь. Перманентное напряжение сопутствовало каждому дню и никак не желало отступать. И на йоту, не сдвинувшись в попытках это изменить, энтузиазм Элайджи стал угасать. Ему нужен был союзник. И он его обрёл по странному стечению обстоятельств, но был рад появившейся возможности. От мелькавшего на горизонте отчаяния, Элайдже пришлось обратиться к собственному лимиту доверия, чтобы довериться незнакомке.

***

      Расслышав сквозь сон игру оркестра Морена с недовольством, открыла глаза. Шумные марши вдоль улицы случались не так часто, поэтому она и забыла об этой небольшой особенности Нового Орлеана. Ей было безразлично, что сегодня за праздник, Морена разозлилась, что они её разбудили. Никлаус с прежней бесстрастностью старательно выводил что-то на холсте.       — С днём дня. Горите все в Аду, — пробурчала ведьма, накрывая голову подушкой.       — Не самые лучшие слова, с которых можно начать день своего рождения. Но выбор твой, — размеренным тоном поделился Никлаус.       Собственные именины. Вот что напрочь вылетело у Морены из головы. И не мудрено, ведь она проклята с первого дня своего рождения. И сама недобрым словом поминала теперь этот день. Ведьма отшвырнула подушку, усаживаясь в кровати.       — Ник, поглумился и хватит. Скажи, чтобы они прекратили, — раздражённо указала Морена.       — Я к этому не причастен, — отмахнулся он, наконец отложив кисть и поворачиваясь к ведьме. — Но, если ты так хочешь, я могу заставить их заткнуться.       Ведьма не успела ответить, потому что в тот же момент отворилась дверь и вместе с противным визгом праздничного языка из-за неё появилась Стася. Ведьма небрежно сплюнула дуделку на пол и приветливо улыбнулась.       — Привет сонному царству! Удивлена, что с таким мрачным стереотипно-вампирским домом вы спите не в гробах. На достопримечательности порой интересно смотреть, но жить в них…       — Деньги тебя явно испортили, — усмешливо отозвался Никлаус.       — Не стану этого отрицать, — гордо отозвалась Стася. — А за вами нужен глаз да глаз, верно? Не дурно вы в сферу семьи шагнули и ребёнка заделали и свадьбу организовали.       — Очень рада твоему появлению, но не от всего сердца. Ты приехала не в самый лучший период нашего бренного существования, — пробурчала Морена, скрещивая руки на груди.       — Твой оптимизм отягощает наш траур, — беззлобно поддержал Никлаус.       Стасю такой приём нисколько не расстроил. Напротив, она лишь шире улыбнулась.       — Если бы я не приходила туда, где мне не рады, мне пришлось всю жизнь провести у отца между ног, пока он не выпустил меня в неприветливый латексный мешочек, — небрежно отшутилась ведьма. Никлаус усмехнулся её грубости. — Но на ваше счастье я теперь здесь. И между прочим, меня пригласили.       Морена с неодобрением взглянула на Никлауса. Хотя и сама не верила, что он связался со Стасей, чтобы её пригласить. Из-за спины ведьмы появился Элайджа.       — Она звонила тебе, Морена, но тебя не было дома, — размеренным тоном пояснил вампир.       Ведьма закатила глаза. С тем же успехом, с которым своим телефоном пользовалась она сама, Морена могла выкинуть его в реку и не почувствовать никакой разницы. В прошлый раз, когда Ребекка ответила на входящий звонок, Морена обратила Хейли. А теперь Элайджа принял вызов за неё. Это не должно превратиться в странную тенденцию, когда Майклсоны используют её телефон, а с последствиями разбирается она.       — С днём рождения, Морена, — с прежней невозмутимостью добавил Элайджа.       — Это вечеринка, а не поминки. Выбирайся с кровати, — грубо скомандовала Стася.       Она любила Вячеслава, он был замечательным мужем, но её амбиции никуда не делись. Ей было всего двадцать шесть лет и материнство по-прежнему не было пределом её мечтаний. Не даром Стася сохранила свою фамилию после замужества. Она ей отлично подходила, чтобы выстраивать свой личный бренд. В бизнесе каждый её шаг повышал температуру, потому что она жарила. Стася могла сказать: «если мне платили каждый раз, когда мне приходится кого-то переубеждать», но именно за это она и получала зарплату. Её месячный доход равнялся среднегодовой зарплате США. А это означает, что она хороша в том, чем занимается. И теперь была здесь с той же целью, какой придерживается в работе — устроить прожарку.       Помимо упорства и энтузиазма, которыми обладал Элайджа, у Стаси были выработаны бесценные навыки за годы построения бизнеса и выживания среди тех, кто родился с золотой ложкой во рту. У Стаси были отлично развиты коммуникативные качества, в ней было больше наглости и дерзости, железная хватка, хитрость вперемешку с цинизмом и аналитическое мышление с нескончаемыми неоспоримыми аргументами. Лучше всего ей подчинялся ветер — весьма капризная стихия, очень переменчива. Но эта переменчивость точно у флюгера была ещё одним её преимуществом, потому что Стася умела адаптироваться в разных условиях.       Элайджа рассказал Стасе о том, что внесло раздор в их семью и она использовала отличный повод, чтобы наведаться к Морене в гости. Под невинным: «давай хоть сходим в СПА, пообедаем в ресторане» скрывалась предстоящая ведьме шоковая терапия, с нападками из целого парада манипуляций, которым Морена потеряла счёт ещё в первый час общения со Стасей. Она впервые столь тесно познакомилась с Анастасией Масловой — акулой бизнеса, что теперь относилась к ней, как к выгодному бизнес-проекту, намереваясь получить его на собственных условиях. И редко-редко в мелькающей пасти, полной острых зубов, Морена узнавала свою подругу.       Ведьма в долгу не осталась — она то сама нападала, возражала и отнекивалась, то защищалась, не находя чем крыть. Стася беспринципно продолжала, не намереваясь отступать, пока не добьётся своего. Пока она не достучится до той Морены, что она знала. Не ту, что теперь была перед ней — в цепких объятиях страха, в тревожном море по самую макушку, в мерзких липких лапах хандры, а ту, что больше всего верила, что надежда никогда не умирает. Морена, что обладала упёртой верой в саму себя и собственные силы, верила во что-то большее, чем она сама, что говорила Стасе — «жизнь хоть и не повязана бантом, но это всё же подарок».       Ведьма использовала самые разнообразные аргументы: «Морена, меня едва не утопила собственная мать. И ты прекрасно знаешь, как я после этого к ней относилась. Я пыталась оправдать её перед отцом! Я защищала её даже, когда она ушла. Винила отца, брата и саму себя. Я очень долго не могла принять очевидного, что моя мать лживая стерва, которая думает только о себе».       «Убийца. Тоже мне новость. Ты не забывай, в каком мире живёшь. Есть такая вещь, она называется «необходимость». Мой отец жил в тяжелые времена, и я знаю, что конфликты в то время чаще всего решались только одним способом. А он строил бизнес вместе с дедом! За ним одним точно есть кладбище размером с футбольное поле. Как думаешь, мешает ли мне это его любить? Ни капли».       «Как долго ты сама пыталась найти оправдание отношению Ровены, пока окончательно в ней не разочаровалась? Тут стоит отдать тебе должное, таким терпением, наверное, обладаешь только ты и ангелы. Пойми же, как много ужасов нужно пережить ребёнку, чтобы разочароваться в собственных родителях».       «Слишком много требований и ожиданий. Чересчур тревожно для того, что ещё не произошло. К чему бежать вперёд паровоза? Ты нервная опекающая мама, которая считает себя заведомо плохой, хотя уже обдумала сотни вариантов заботы о своём ребёнке. Ты знаешь, каков критерий хороший матери по мнению моей мамаши? «Ты жива, а значит я отличная мать». Все, кто не верил в существование лучшей матери, уверуйте же! Жаль не успела наградить её за это. Непременно вручу золотую медаль, если вновь объявится».       Доводам Стаси не было конца, ей всегда было о чём спросить, чем возразить. «Включи голову», «опомнись», «приди в себя», «сфокусируйся», «используй мозги», «взгляни с другой стороны», «подумай», «смотри», «представь», «предположим», «допустим», «не обосновано», «нелогично», «чушь», «какой же бред», «что ты несёшь?». Она отдавала себя без остатка — мозг работал на повышенной скорости, чувства били через край и Стася не стеснялась выражаться. Казалось, что она забыла обо всякой сдержанности, но ведьма отдавала себе полный отчёт в происходящем. В ней играл азарт. Акулу вело чутьё.       Эта борьба продлилась на протяжении всего дня. Когда они возвратились вечером домой, обе были в одном шаге от того, чтобы присесть на диван, чтобы передохнуть и в итоге уснуть, потому что оказались без сил. Но за разговором они так и не дошли до желаемого Стасей результата, поэтому они устроились за столом.       — И что же ты скажешь мне теперь? — с нескрываемым вызовом поинтересовалась Стася, деловито складывая руки перед собой.       Морена рассердилась и с недовольством взглянула на неё. А затем к своему удивлению обнаружила, что она злится не на Стасю и не на её провокацию. Ведьма осознала, что злится на саму себя.       — Какого чёрта я вообще позволила этому так сильно на себя повлиять? — раздражённо отозвалась Морена.       — Аллилуйя! — воскликнула Стася, победно вскидывая кулак. — А я о чём тебе пытаюсь втолковать целый день, — с возмущением указала она.       — Как же приятно, что ты лопнула этот вакуум и я наконец задышала полной грудью, — с облегчением поделилась ведьма.       — Ещё бы. Я привезла тебе кислород. Из России с любовью, — со смешком поддержала Стася.       Когда Стася только появилась у них дома с этой противной дуделкой, ведьма испытала раздражение и хотела её поскорей спровадить назад. Но теперь Морена поблагодарила подругу за встряску и была несказанно рада, что ей не удалось от Стаси избавиться. Меньше, чем за сутки ей удалось то, над чем Элайджа безуспешно старался в течение предыдущих недель. Весь день они разговаривали о Морене, а на исходе этого дня ведьма наконец завела разговор о Стася, интересуясь, как её дела. В жизни её был удачный период. «С тех пор, как мать снова свалила с ней же исчезло и большинство проблем». Стася призналась, что наконец счастлива. В семье, браке и на работе всё складывалось наилучшим образом. Морена искренне порадовалась за неё. Морена обрела новую надежду о том, что однажды тоже наладит все сферы жизни и обретёт счастье — лучшего завершения дня и придумать было нельзя.       Ведьмы уже клевали носом, поэтому после столь плодотворного дня решили отправиться спать. Но перед этим домой вернулся Элайджа и поделился новостями. На днях он предпринял новую попытку уговорить Никлауса заняться делами района, но он снова отверг его предложение. Майклсону ничего не оставалось, кроме решительных действий — взять бразды правления в свои руки и вернуть прежний порядок. Элайджа устроил переговоры, намереваясь установить мир между городской нечистью. Майклсон предупредил, что для этого на завтра в их доме запланировано празднование.       — Для пиявок и ведьм? — с неодобрением уточнила Морена.       — И оборотней, Морена. Я не забыл твоих намерений, — заверил Элайджа. Ведьма улыбнулась в ответ.       — О таком девере я даже не мечтала, но ты превосходишь все мои скромные ожидания.       — Да я как никогда вовремя! — с энтузиазмом подметила Стася.       — Ты не задумывалась, что говоришь это чаще, чем следует? — со смешком поддела её ведьма.       — Ни в коем случае. Я не люблю, когда что-то интересное происходит без меня. Вы открываете новые грани моей реальности. Как я могла такое пропустить? — не теряя пыла, отозвалась Стася. Морена посмеялась в ответ.       — Вижу время со Стасей благотворно на тебя повлияло, — с долей облегчения подметил Элайджа. — Остаётся совладать с затянувшимся безразличием Никлауса.       — Предоставь это мне. Кто бы не решил связать наши судьбы, он знал своё дело, — с улыбкой предложила ведьма.       По возвращении в спальную, Морена застала Никлауса по-прежнему увлечённым картиной. С тех пор, как он за неё взялся, Майклсон наконец её завершил. На ней был изображён вид с реки на Ночной Орлеан. Морена давно не рисовала и испытала лёгкую ностальгию по этому процессу. Она отметила, что картина вышла очень красивой. Никлаус сохранял то же мрачное настроение, что было у него утром. Хотя больше и не преследовал цель убить Ребекку, её предательство он так и не простил. Майклсон в отличие от Морены проторчал целый день с картиной вместо того, чтобы справиться со страхом и идти дальше.       — Когда живёшь так долго для чего ты это делаешь? — с улыбкой припомнила Морена.       — Поздравляю с возвращением на светлую сторону, — без особого воодушевления отозвался Никлаус. Он прекрасно слышал разговор и со Стасей и с Элайджей. И без того сам понимал, когда Морена отойдёт, она больше не позволит ему оставаться во власти захлестнувших его чувств и обиды. За прошедшее время Никлаус уже привык к своему состоянию и его не обрадовала прерогатива с ним расставаться. Но ведьма единственная, у кого достаточно сил, чтобы поспорить с его упрямством. — Что же стало твоей целью за сегодняшний день? — полюбопытствовал он.       — То же, что и всегда — спорить с невозможным, состязаться с твоим упрямством, следить за исполнением обещаний и договорённостей, — с улыбкой отозвалась Морена.       — Какое из моих обещаний используешь, чтобы начать состязание? — ухмыляясь, поинтересовался Никлаус.       — Не удивляюсь, что ты догадался, ведь когда-то и сам поймал меня на данном мною обещании, — беззлобно указала Морена.       — Ученик идёт по стопам своего учителя. Когда-то я хвалился, что сделал тебя такой, а теперь расплачиваюсь за это, — с горечью указал Никлаус.       — Как ты угрюм, когда речь зашла о выставлении счетов, — поддела Морена. — Сам виноват. Все ведьмы пошли от лукавого, но ты так упорно стоял на своём, что вынудил меня не устоять от тебя. «Всё будет хорошо — самое хреновое утешение из всех. Я не знаю, как будет дальше, но я ни за что тебя не оставлю», — чувственно припомнила ведьма.       — Этого обещания я не нарушал, — уверенно возразил Никлаус. — Морена, у нас одна судьба на двоих. Мы согласились, что будем вместе и в горе, и в радости ещё задолго до того, как был назначен день обмена свадебными клятвами.       — Только лишь усилиями Ребекки этот день появился в наших планах, — насупившись напомнила ведьма.       — Горечь мою это не умаляет, — резко отрезал Майклсон. — Я не обещал быть к ней благосклонным…       — А я не обещала, что выйду за тебя, — с упрёком подметила Морена. — Не буди мою вредность, Ник, сейчас мы говорим не о Ребекке. — пока что, — добавила про себя ведьма. — Ты обещал дом, безопасность и армию, что будет на нашей стороне. Я хочу этого. Всего обещанного в полном объёме.       — Возможно, я был слишком самонадеян, когда обещал тебе это, — холодно указал Майклсон. — А ты вернулась к старой сказке, полагаясь на слова чудовища, которое заговорило о невозможном…       — Чудовищем, которого тебя изображают. Чудовищем, репутацию которого ты сам старательно поддерживаешь, — уверенно прервала его Морена. — Но для меня ты никогда не был чудовищем, Ник.       Припомнив собственный парализующий страх, Морена отметила про себя, что Никлаусу приходится ещё хуже. Вампирские способности раздумают чувства до невообразимых масштабов. Несколько минут назад ведьме ужасно хотелось спать, но теперь она отыскала в себе резерв сил, чтобы помочь Никлаусу справиться с его состоянием.       У них обоих была ужасная репутация. Для кого-то Морена тоже была чудовищем, но не для Никлауса. Ведьма была как никогда благодарна Стаса за напоминание об этом. Мы такие, какие мы есть, — Майклсон пытался её поддержать, но Морена была слишком подавлена, чтобы прислушаться к его словам, а теперь признавала, что Никлаус был прав.       — Но это не приговор и не причина для оправдания. Это факт, с которым мы не поспорим и этого не требуется, потому что мы умеем быть разными и у нас есть свобода выбора. Добро и зло всего лишь стороны. Кому как не нам об этом знать?       Этот спор Морене нравился больше других, потому что он был признаком положительной динамики. В споре можно проиграть или оказаться правым — любой из вариантов означает движение. Безразличие же мёртвая точка. Лучше жарко спорить, чем жить в холоде безразличия. А с упрямством Никлауса Морена уже сталкивалась и знала, как к нему подобраться. После разговора Майклсон не смог сохранять прежнее равнодушие.

***

      Следующим днём уже на закате в их доме было полно народа. После захода солнца стало ещё больше, потому что присоединились вампиры, у которых не было дневных колец. Морена и Стася наблюдали за прибывающими гостями с балкона на втором этаже. Попутно с тем ведьма представляла подруге гостей, которых она знала. Из-за музыки разговоров снизу было не разобрать, зато открывался отличный вид на всё происходящее снизу.       — Я впечатлён, брат, — оглядев толпу, признал Никлаус.       — Да, главное не дать им порвать друг друга на части, — сдержанно подметил Элайджа.       — Тогда ради тебя за невероятно скучный вечер, — провозгласил гибрид, наигранно улыбаясь, а затем протянул ему бокал. Майклсоны стукнулись. Морена не стала комментировать его реплику.       — Ску-ука смертная, — с недовольством протянула Стася, опрокидывая бокал с шампанским. Ведьма не сдержалась и с неодобрением взглянула на неё.       — Согласен с тобой, но нам завязали руки, — ухмыляясь, поддержал её Никлаус. Морена наградила строгим взглядом и его.       — Стася, у тебя в каком кармане с собой запасная жизнь? — с упрёком уточнила ведьма.       — Кажется, затерялась где-то в сумке. Я схожу за ней, если понадобится, — предупредила она, дружелюбно улыбаясь.       — Давай так, чтобы не понадобилась, — строго указала ведьма.       — Конечно-конечно, я ведь умею держать себя в руках, — отозвалась Стася самым неубедительным тоном. — Но, если будет драка я в стороне не останусь, — шепотом добавила она.       — Будем надеяться, что до драки не дойдёт.       Морена оглянулась на Майклсонов, но их уже не было на прежнем месте. Она опустила взгляд вниз и заметила Элайджу, беседовавшего с какой-то незнакомой девушкой. На лицо ведьма её не знала и, хотя сейчас на нём была улыбка, что-то в ней ведьме не понравилось. Поразмыслить над этим как следует Морена не успела, потому что её внимание отвлекла Стася.       — Наглая рыжая потаскуха! — воскликнула она. Ведьма с недоумением повернулась к подруге. — Ты видишь это? Она его раздевает взглядом! — сердито продолжила Стася.       — Ты о чём? — нахмурившись, уточнила Морена.       — Женевьева, — с раздражением отозвалась она. — Стоило ей заметить Клауса, она с него глаз не спускает.       Когда ведьмы только пришли, Морена сразу запомнила, у какого стола они остановились и с начала вечера то и дело глядела в их сторону, чтобы узнать, как там обстоят дела у Давины. Один раз их взгляды встретились из-за чего ведьмочка заметно вздрогнула и быстро отвела взгляд, будто не ожидала застать Морену в её доме. Ведьма без проблем вновь отыскала столик, но на сей раз, чтобы внимательно приглядеться к Женевьеве. Она и впрямь прожигала дыру в спине Никлауса, будто надеялась тем самым привлечь его внимание. Майклсон в то время потягивал виски, лениво наблюдая за гостями. Он заметил, что Морена наблюдает за ним и отсалютовал ей стаканом. Ведьма ухмыльнулась.       — Пусть пялится сколько хочет. Какая разница, если он не удостоит её ни одним ответным взглядом?       — По мне так лучше бы ты выжгла ей глаза, — с недовольством ответила Стася.       — Ты всегда была такой кровожадной? — с удивлением уточнила Морена.       — Да, но в моей жизни мало случаев, позволяющих использовать «уничтожить» по прямому значению, — невозмутимость её тона поразила ведьму сильнее.       — И всё же я рада, что ты не бессмертна.       — И то верно, иначе я стала той, кто затеет драку, — со смешком поддержала Стася.       Немного позже они спустились на первый этаж и уже оттуда продолжили наблюдать за празднованием. Оказавшись в гуще событий, девушки немного расслабились, то переговаривались о ком-то, то пританцовывали под особенно зажигательную музыку. Немного позже Морена обратила внимание на то, что среди ведьм больше не было Давины. Стася сказала, что она видела, как та ушла.       — Господи, да расслабься ты, — с раздражением указала ведьма, замечая появившуюся на лице Морены хмурость. — Ничего с ней не случится, она выбрала себе другого опекуна.       — То-то я вижу, как Женевьева забеспокоилась из-за её ухода, — неодобрительно отозвалась Морена.       — Её проблемы. Нашла с кем спутаться, — неодобрительно рассудила Стася. Ведьма не питала тёплых чувств к Давине. Особенно после того, как узнала, до чего та довела Морену.       — Стася, ты перегибаешь палку. Давина моя племянница.       — Нет, Морена, я рассуждаю здраво. Если родня не хочет с тобой общаться, пусть так. Много ли удовольствия принесёт переубеждать их в обратном? Или как много радости будет, если переубедить их не выйдет? Не очаровывайся. У разочарования гадкий вкус. Ты это знаешь.       — У упущенных возможностей привкус не лучше. По мне хуже жить с чувством, что ты мог попытаться, но даже не стал этого делать. Теперь я буду предусмотрительнее. Надежда умирает последней, Стася, — с улыбкой огласила Морена. Стася шумно потянула носом, неодобрительно качая головой.       — Главное вместе с ней не умереть, — хмуро подметила она.       — Такая мелочь как собственная смерть всё равно не лишит меня надежды, — с энтузиазмом отшутилась Морена.       По мнению Стаси, Давина не заслуживала заботы Морены. Пусть о ней беспокоятся эти чокнутые ведьмы, которые её пытались убить и в объятия которых она кинулась сразу после возвращения. Но Морена придерживалась другого мнения и аргументы Стаси теперь разметались в пух и прах, встречаясь с возвратившимся пылом ведьмы, поэтому ей пришлось прикусить язык. Ничего хорошего Стася бы не сказала.       Ритмичную музыку сменила более лёгкая мелодия. На импровизированном танцполе в центре заднего двора стали выходить пары, принимаясь неспеша кружиться в танце. Морена заметила среди них танцующих Хейли и Элайджу и наблюдая за ними не смогла сдержать улыбку. Они неплохо смотрелись вместе. Рядом с ведьмой возник Никлаус и протянул руку, приглашая выйти с ним и присоединиться к другим парам. Морена с радостью приняла его предложение. Они медленно кружились с Никлаусом в танце, пока их не прервал внезапный шум. Вампиры и оборотни всё же начали драку. Диего налетел на стол и тот не выдержав, разлетелся. За ним тут же устремился Оливер.       — Останови их, — шепнула ведьма.       — А зачем? Эта вечеринка только стала интересной, — отмахнулся гибрид.       Вместе с тем звук борьбы донеслись с другой стороны. Морена бросила взгляд в ту сторону и ужаснулась, замечая других противников. Стася набросилась на Женевьеву. Ведьма двинулась к ним, чтобы остановить безумие подруги. Майклсоны взяли на себя первых зачинщиков потасовки. Морена зачитала заклинание, разводя руками, чтобы разнять ведьм. Женевьева с ненавистным взглядом глядела на светловолосую, из носа её текла струйка крови.       — Ты не в себе? — сердито поинтересовалась она.       — Иди умойся, сучка! — воскликнула Стася.       — Замолчите обе, — строго одёрнула Морена.       Никлаус завёл речь для всех присутствующих, указывая, что у каждого был повод для вражды, но они были здесь для заключения мира. Майклсон призвал всех сделать выбор — придерживаться договора или выбрать библейский вариант: «око за око».       — Отыщите в себе силы заключить мир. Или Новый Орлеан ослепнет, — серьёзным тоном завершил он.       Никто из присутствующих не решился продолжить драку. Диего и Оливер окончательно успокоились. Присутствующие всерьёз задумались над предложением. Никлаусу не пришлось томиться, дожидаясь ответа, потому что вскоре та девушка, которая не понравилась Морене, когда она увидела её беседующей с Элайджей, поддержала предложение. К ней подключился Диего. Хейли взглянула на Морену, дожидаясь её ответа. Ведьма слабо кивнула, а затем проговорила вслух своё согласие на подписание договора. Женевьева оставалась последней, и она тоже согласилась. Гости стали расходиться, оставались только согласившиеся представители групп.       — Дорогая, принесёшь договор? — учтиво уточнил Никлаус, глядя на Морену. На его лице была улыбка, а взгляд был коварным.       — Конечно, — согласилась ведьма, поддерживая его замысел.       Зачаровав пергамент и перо, Морена вернулась к ожидающим. Первым взялся подписаться Диего. Он начал писать и удивился, что чернилами для пера выступила его кровь. Ведьма лишь улыбнулась, проследив за тем, как он оставляет свою подпись. За ним подошла та девушка. Её улыбка показалась Морене наигранной. Ведьма взглянула в пергамент. Девушка вывела пером: «Франческая Корреа», а затем улыбнулась ещё шире.       — Это самый ценный договор, заключённый в Новом Орлеане. Этому городу он был необходим.       А ещё он единственный из всех, за нарушение которого не получится откупиться деньгами.— добавила про себя Морена, но как это было принято, умолчала о подвохах. Вслед за Франческой подошла Женевьева, она взяла перо в руки и на долю мгновение замерла над пергаментом. Морена заметила это колебание и едва удержала усмешку, когда ведьма принялась выводить подпись. Майклсоны расписались следующими. Морена оставила последнюю подпись за интересы оборотней. Она же держатель договора и вместе с её подписью, он вступил в силу.       Ведьма с улыбкой провожала представителей. Хороша сделка с теми, кто даже не подозревает, что значит, если в договоре фигурирует «МакЛауд». Но Майклсоны об этом прекрасно знали и завели разговор, когда дом покинули лишние уши.       — В этот мирный договор я поверю охотнее, — усмешливо поделился Никлаус.       — Возможно, кто-то из них ещё чтит сделки, — с надеждой предположил Элайджа.       — Конечно чтят. Но таких всего трое, я сейчас с ними разговариваю, — поддержала Морена.       — Пусть это не убедит их оставить вражду. Мы знаем, какая их ждёт расплата за нарушение договора, — лукаво решил Никлаус.       Они вошли в гостиную, в которую Стася ушла после инцидента с Женевьевой. Светловолосая засунула одну руку в чашу со льдом, второй продолжала пить шампанское. На её лице не было и намёка на раскаяние. И Морена не сомневалась в том, что так оно и было. Стася ни о чём не жалела.       — Поразительно, что ты с таким безрассудством дожила до своих лет, — отчитала ведьма.       — Я сказала — начнётся драка, я в стороне не останусь, — напомнила Стася, довольно улыбаясь.       — Следовало уточнить, о какой драке была речь, — со смешком подсказал Никлаус, наливая для себя виски. Стася согласно кивнула.       — Это было смело… — задумчиво проговорил Элайджа. — Не буду скрывать, твой акт насилия меня впечатлил.       — И в тайне порадовал, — весело добавила Стася. Майклсон взгляну на Морену, словно хотел удостовериться, может ли он быть откровенным. Ведьма засмеялась.       — А я не тайно позлорадствовала, — признала наконец она. — Но эти стервы до ужаса любят проклятия, с этим не стоит шутить.       — Вышлем их отправителем назад. Это не проблема, — деловито рассудила Стася.       И всё же Морена признала, что ей нравилась дерзость Стаси. Ведьма помогла залечить ей руку. А затем взялась за договор. Он всегда должен быть при ней и для Морены это не стало большой проблемой. Она легко обернула договор новым кольцом, которое заняло место у неё на указательном пальце.       Стася обрадовала Морену известием о том, что проведёт с ней ещё один день. Они выбрались на прогулку в город. Они весело проводили время, пока Стася не вывела Морену к больнице и не потянула её за собой внутрь. С момента их последней встречи прошло всего полтора месяца и ведьму беспокоило, как сильно за это время у Морены вырос живот.       — Ты прошляпила сроки первого УЗИ. Откуда тебе знать, может, у тебя вообще двойня, — настаивала Стася.       — Единственный раз, когда я решила выяснить пол ребёнка, это кончилось убийством ведьмы, — отнекивалась Морена.       — Всех Орлеанских ведьм заждались предки на той стороне, — пробурчала Стася. — Морена, для бывшего доктора ты как-то больно враждебно настроена к медицинскому учреждению.       — В том-то и дело. Чего я без них не знаю?       — Точного срока беременности, например, — раздражённо указала Стася. — Всё, прекращай перечить крестной, — заявила она.       — Крёстной? — со смешком переспросила ведьма. — Ты самопровозгласила себя крёстной моего ребёнка?       — От вас же не дождёшься. Вот я и взяла дело в свои руки, — твёрдо отозвалась она. — Кончай смеяться, пойдём, — Стася нетерпеливо потянула Морену за собой. Ведьма не стала сопротивляться, потому что ей по-прежнему было смешно.       Стоило Морене обнажить живот и устроиться на кушетке, веселость её поубавилась. На смену ему пришло некое предвкушение и интерес. Девушка-доктор была крайне добродушной и аккуратной, она с особым трепетом взялась за работу. Прошло меньше минуты и улыбка слетела с её лица. Эта реакция не понравилась Морене.       — Ничего не понимаю… — пробормотала девушка, уводя сканер то в одну сторону, то в другую.       — Что такое? — грубо поинтересовалась ведьма.       — Ничего, — задумчиво проговорила девушка, поворачивая экран монитора к ведьме. — Ничего не видно.       Морена взглянула и убедилась в правдивости её слов. В тот же момент ребёнок зашевелился, толкаясь недалеко от сканера. Девушка почувствовала движение и нервно улыбнулась.       — Малыш, а чего тебя на УЗИ не видно? — вслух изумилась она. Для самой Морены это было загадкой. Медицина вроде шагнула далеко вперёд, но аппарат оказался бесполезен и привёл их обеих в ступор.       — А ты не использовала маскирующих чар? — озадаченно поинтересовалась Стася, когда они остались наедине. Морена покачала головой.       — На самой себе нет.       Ведьма дождалась результатов анализа крови на гормон ХГЧ и врач рассказал о том, что она сама знала. Срок беременности составлял около двадцати четырёх-двадцати пяти недель.       — Очень интересно… — пробормотала Стася, когда они вышли с клиники.       — А мне-то как интересно. Это же моя первая сверхъестественная беременность, — отшутилась Морена.       — Значит, роды будут…в конце декабря или начале января. М-мм козерог, — с долей язвительности огласила Стася. — У тебя всё равно будет копия мини-Клауса.       — Что ж, крёстная, молись о нашем здоровье, потому что не всем под силу вынесли Ника, — усмехнулась ведьма.       — Я пожертвую храму, чтобы в нём неустанно молили о вас, — улыбаясь, огласила она.       После ужина Морена настало время для прощания. Стасю ждали дела, но она пообещала, что обязательно выкроит время, чтобы приехать на свадьбу. Подруга с укоризной напомнила Морене, чтобы та не забывала о существовании телефона.       — Ничего не могу с собой поделать. Как бы не старалась, не могу привыкнуть к нему, — оправдалась ведьма.       — Будет очень надо, пошлю к тебе голубя. Тебе же такой способ связи привычен? Если замрёшь посреди дома, сойдёшь за один из антиквариатов, — поддела Стася. Морена рассмеялась и на такой чудесной ноте они расстались.

***

      Где-то с неделю назад Элайджа говорил Морене, что её искала Камилла, но тогда ведьма пропустила это мимо ушей. Теперь, когда она пришла в норму, встретиться с ней Морене захотелось самой. Оказалось, что она разыскивала ведьму, потому что её дядю Кирана прокляли. Морена сказала, что сможет помочь, но взамен этого ей нужна будет помощь Камиллы.       — Я готова на что угодно, — обречённо подтвердила она.       — Ками, я понимаю, что ты в отчаянии, но будь осторожнее в подобных выражениях, — предостерегла Морена.       Проклятия по-прежнему не были её сильной стороной. Морена знала некоторые из них, но чертовски мало, чтобы считать себя специалистом. Так о проклятии Кирана она услышала впервые от Камиллы и быстро поняла, что не знает, как его разрушить. Это её не расстроило, потому что ведьма знала, что в любой магии есть лазейка. Проклятия не были исключением.       — Он будет в порядке? — с надеждой поинтересовалась Камилла.       — Да, но не сразу, — сдержанно отозвалась Морена.       Камиллу вполне устроил этот поверхностный ответ. По крайней мере она облегчённо выдохнула, потому что её интерес сводился лишь к тому, чтобы дядя наконец поправился. Ведьма глядела на неё и всё же решила раскрыть некоторые подробности.       — Хуже не будет, но состояние Кирана будет прежним, поэтому придётся подождать с тем, чтобы избавлять его от цепей. А затем наступит стадия очищения и после её завершения, Киран избавится от проклятия, — Камилла внимательно вслушивалась в её слова с загоревшимся взглядом.       — Спасибо, Морена. Если не ты… я едва не решилась на шоковую терапию. — Ведьма на мгновение удивилась, а затем осознала, что в этом не было ничего удивительного. Она сама решалась на разные невообразимые вещи для своих близких.       — И я не стану тебя осуждать, потому что, если передо мной стоит выбор: «сделать что угодно» или «смириться», я всегда выбираю первый вариант.       Камилла с пониманием взглянула на неё, а затем от чего-то смутилась и принялась нервно теребить руками края кофты.       — Морена, я говорила с Давиной. И она рассказала мне… я даже не знаю, как верно выразиться…       — Что я Дьявольское отродье? — подсказала ведьма.       — Нет, — твёрдо возразила Камилла. Морена с недоумением взглянула на неё. — Я к тому, что Давина говорила не так грубо…       — Но не ошиблась, если сказала бы именно так. Ты просто не знакома с моей матерью, — отшутилась Морена. Камилла взглянула на неё с тревогой. Ведьма посерьёзнела, — Как бы не выразилась Давина, смысл был именно такой. Ками, я не знаю, насколько ты религиозна, но в библии больше правды, чем вымысла. Ад существует и да, находится он прямо под нами. Где-то на уровне мантии, если тебя интересуют такие подробности, но «наткнуться» на него, если копать к самому ядру земли не выйдет, потому что это магическое место. Ад реален, и он действительно так ужасен, как представляется в библии, в нём страдают все.       И к моему несчастью он был моим домом. Не знаю, что конкретно сказала тебе Давина, но в разговоре со мной она утверждала, что я проклята. И это правда. Моя бабушка наградила всю нашу семью проклятьем, вынуждая нас быть во служении Дьявола. Он мёртв, но уже возрождался. Дважды. И мне бы очень не хотелось, чтобы это вновь случилось, потому что я даже представить боюсь, что Люцифер начнёт мной управлять. Но жизнь очень непредсказуема, а Дьявол невероятно коварен. Я видела, как мой брат и мать пытались сопротивляться, но им этого не удалось. А никого выносливее и хитрее их двоих я не знаю. Проклятие нашей семьи работает и от него нет спасения.       Камилла была обескуражена её рассказом. Выслушивая Морену, она хмурилась, хотела что-то сказать, но затем закрывала рот, мрачнее сильнее. Под конец она и вовсе слегка побледнела, и выглядела озадаченной. Ведьме самой было не по себе, когда она рассказывала о небольшой привычке Люцифера — возрождаться из мёртвых. В это время она неволей вспомнила о клетке в Аду, что пришла ей в странном сне. В эту невозможную вещь Морене верить не хотелось, поэтому каждый раз она гнала от себя мысли о том, что Дьявол может вернуться. Поэтому рассказав об этом, ведьма поспешила переключиться к сути этого разговора.       — Как ты знаешь, Давина моя внучатая племянница. А это значит, что она тоже проклята. И прознав об этом, она оказалась этому не рада точно так же, как и я. Но от чего-то именно я стала той, в ком она увидела врага. Я хочу это изменить.       — Думаю, мне потребуется немного времени, чтобы подумать… — пробормотала Камилла, облокачиваясь на спинку, словно цеплялась за это ощущение, чтобы убедиться, что она по-прежнему находится в реальности.       Морена помолчала некоторое время, позволяя ей обдумать услышанное. А затем Камилла осыпала её всевозможными вопросами про Ад, Дьявола, Бога, демонов и ангелов. Ведьма отвечала честно, но сдержанно. Тема, которую подняла Морена распалила пытливый ум Камиллы. Она всерьёз заинтересовалась всем сразу, пытаясь анализировать и рационализировать, чтобы принять новые знания. И давалось ей это с трудом.       — Я не хочу сказать, что я тебе не верю…просто…думаю, ты догадываешься…       — Что любому нормальному человеку в это сложно поверить. Я знаю, Ками, — мягко подтвердила Морена. — Для подавляющего большинства людей всё это не больше, чем бредни религиозного фанатика. Надеюсь, ты понимаешь, почему я стараюсь держать информацию при себе. К моим словам относятся как к бредням сумасшедшей. Мне оно надо? Меньше всего я заинтересована в том, чтобы уверять неверующих в том, что это не у меня проблемы с головой, а у них духу не хватает принять очевидного.       — Субъективно, конечно… — неуверенно добавила Камилла.       — Да, очевидного для меня, если ты об этом.       — Но я не считаю тебя сумасшедшей, — смущённо добавила блондинка.       — Приятно слышать, — с улыбкой отозвалась ведьма. — Ками, я понимаю твоё любопытство, но всё же вынуждена прервать нашу лекцию-просвещения. Жизнь будет куда лучше, если о чём-то не знать. К теме Ада и Рая предпочтительно относиться с философской точки зрения, гадая существует ли на самом деле или нет. А жить… — как получится — подумала Морена, но вслух ответила — по совести.       — Я и о вампирах прежде не знала, но они оказались реальными. А теперь дочь антихриста рассказывает мне о…       — Кто? — резко вспыхнула Морена.       — Что? — испуганно переспросила Камилла.       — Как ты меня назвала? — хмуро уточнила ведьма.       — Прости. Я не имею ни малейшего понятия… — смущённо забормотала Камилла.       — Подожди. Ты что, думаешь, что Люцифер мой папаша? — нервно поинтересовалась Морена. Блондинка нерешительно взглянула на неё. Ведьма вскинула брови от удивления. — Он. Не. Мой. Отец.       — Нет? Давина сказала мне, что ты его дочь…и ты назвала себя «дьявольское отродье».       — Не буквально же, — застонала Морена. — Будь я его дочерью, я бы убилась или что ещё вероятнее, меня бы убили как… — она вспомнила о сыне Люцифера, Джеке, а затем припомнила, что объявила о конце лекции-просвещения. Для Камиллы на сегодня хватит. А возможно, ей этих знаний хватит до конца жизни. — Как любого другого монстра.       — Даже не знаю, почему, но мне стало легче, — облегчённо поделилась Камилла.       — А мне нет. Я осознала, как задурили Давине голову и мне ещё горестнее от того, во что она верит. — Не удивительно, что она дала мне от ворот поворот. Если мне в родню стал набиваться Люциферов отпрыск, я бы сделала точно так же. — Я совершала разные ужасные вещи, но ей зла никогда не желала. Ведьмы настроили Давину против меня, выставив в самом гадком свете. Но до этого именно они убедили её подписать смертный приговор. И я не хочу оставлять её у них, потому что ничего хорошего они ей не предложат.       Камилла должна была поспособствовать этому. У Морены было несколько причин, чтобы подбить на это именно её. И самой весомой причиной, которую она обрела в ходе этого разговора стало доверие Камиллы, которое она проявила к ведьме. Она пообещала помочь чем сможет. Морена осталась довольна этой встречей.       На следующий день ведьма взялась исполнять роль представителя клана оборотней. На болотах ей были особенно рады Хейли и Ева, но Оливер держался демонстративно отстранённо и ушёл куда-то, как только она появилась.       — Его бесит, что ты наш представитель, хотя едва знаешь стаю и живёшь с вампирами, — устало пояснила Хейли.       Оливер нравился Морене не меньше. Он покусал Ребекку и отдал её Женевьеве. Ведьмы надавили на него, но всё же об этом инциденте ведьма никогда не забывала. Но недавно именно он не смог сдержать себя в руках и затеял с Диего драку. А это произошло уже сознательно и без влияния третьих лиц. К его счастью, Морена не придерживалась Люциферовской тактики — избавляться от всех несогласных, но Оливер испытывал нетерпение ведьмы и явно зря открывал свою пасть, чтобы пролаять о том, что ему не нравится правление Морены.       — Слова ничего не значат. Если ему что-то не нравится, предложи ему бросить мне вызов и стать новым лидером, — серьёзным тоном отозвалась ведьма.       — Для это он слишком труслив, — со смешком указала Хейли.       — Тогда пусть лает сколько влезет, раз укусить не может, — отшутилась Морена.       Внезапно Ева завела разговор про роды. От чего-то эта милейшая женщина была уверена в том, что Морена придёт рожать на болота, потому что оборотни испокон веков рожали именно так. У ведьмы было другое мнение на этот счёт.       — И мать моя рожала на соломенном коврике, но я не собираюсь уподобляться ей, ведь своего ребёнка я люблю, — беззлобно возразила Морена.       — И другие мамы любили своих детей, — настаивала Ева. Ведьма покачала головой.       — Рожать в поле так же естественно, как и умирать в ходе этого процесса. Сверхъестественная беременность более непредсказуемая, чем обычная, поэтому я предпочитаю, чтобы роды мои прошли в безопасности.       Еве не понравилось её решение, но продолжать спор она не стала. Хейли, напротив, желание ведьмы поддержала. Морена провела день с оборотнями, чтобы лучше узнать их. К детям Морена была особенно неравнодушна, она использовала магию, чтобы показать им несколько фокусов и попутно с этим раздать подарки. Это желание появилось в ней спонтанно, но такой импульсивности она была даже рада. Дети пищали от восторга и ведьме очень понравилось время, проведённое с ними. Морена осталась с оборотнями на ужин. По большей члены стаи были дружелюбными, они без стеснения рассказывали случаи из жизни, шутили и без зажимов заговаривали на самые разнообразные темы. Морена поддерживала дружелюбный настрой, а про себя отмечала тех, в ком разглядывала признаки неприятия и неприязни. Она не бралась клеймить их, но держала в голове мысль о том, что они потенциально могут нарушить мирный договор. И они очень пожалеют, если всё же это сделают.       На следующий день Морену ждали новости, что она пропустила из-за дня, проведённого на болоте. Оказалось, что не-проклятая-ведьма снова явилась к ним в дом, чтобы напомнить о себе.       — Женевьева выразила своё желание отпраздновать Жатву праздником-благословением. Воскресших ведьм представляют обществу и задаривают их подарками, чтобы задобрить. Рассуди наш спор, Морена. Заслуживает ли клан ведьм, что нас рассорил и Женевьева, которая держала Никлауса в невообразимой боли праздник? — напряжённо осведомился Элайджа.       — Что сплотит общество лучше, чем проявление уважения к старому врагу? — съязвил Никлаус.       Морена окинула внимательным взглядом обоих Майклсонов. При других обстоятельствах, она поддержала Элайджу. Ведьмы Нового Орлеана заслуживали аутодафе, а не праздник. Но сейчас это было для неё идеальной возможностью, чтобы избавиться от проклятия Кирана.       — Что может быть лучше задабривания подарками, верно? — с улыбкой поинтересовалась Морена. Элайджа в недоумении взглянул на неё. Никлаус ухмыльнулся.       — Ты что, хочешь позволить им провести праздник? — удивлённо уточнил Элайджа.       — О да, я надеюсь, что этот праздник состоится, потому что уже подготовила подарки, — самодовольно пояснила Морена.       Элайджа потёр переносицу, пытаясь скрыть своё огорчение из-за решения Морены. Но этот жест выдал его с головой.       — Пойми, Элайджа, хоть вы признали друг друга братом и сестрой, Морена остаётся моей женой, — съязвил Никлаус.       — Ещё нет, — фыркнула ведьма. — Ребекка по-прежнему не вернулась домой.       — И без неё дата свадьбы уже назначена, — небрежно отмахнулся Никлаус. Морена недовольно скрестила руки на груди, находя другую причину для словесной атаки.       — А ты почему с таким воодушевлением принял просьбу этой чёртовой ведьмы?       — Решил, что нужно отблагодарить её за правду, — пояснил он будничным тоном.       — Отблагодарить?! Мне не послышалось? Ты в знак благодарности случаем не решил её на руках носить всякий раз, когда ей вздумается?       — Таких почестей я ей не окажу, даже если она расскажет мне все секреты, что знает. Не казнить же гонца, Морена, она рассказала мне правду.       — Правду, о которой её никто не просил! Не казнить. Боюсь моего милосердия на эту сучку не хватит.       Элайджа припомнил, что у него есть кое-какие срочные дела и вышел из комнаты. Сразу после этого на Никлауса обрушилась тирада из гнева и ревности. Он парировал выпады Морены, пытаясь её успокоить и быстро не решил, что проще будет признаться в том, что у него имеются свои корыстные мотивы. Ведьма наконец стала понемногу успокаиваться.       — Твоя ревность даже приятна, — с улыбкой поделился Никлаус.       — Да что ты? А мне не очень приятно от этого жгучего чувства. И я помню, какое удовольствие тебе доставляло убивать на моих глазах тех, кто проявил ко мне хоть малейший знак симпатии.       — Это было неуместно с их стороны, — усмешливо оправдался Никлаус. — Как и любая другая девушка помимо тебя, Женевьева не вызывает во мне ни малейшего интереса, — уверенно заявил он, обнимая ведьму. — И я ни слова против не скажу, если ты решишь её убить. Напротив, я хочу этому поспособствовать.       — У меня и без того набралось причин с ней расправиться, — надуто указала ведьма.       — Не перестаю удивляться твоей выдержке, пташка, — с улыбкой отозвался Никлаус, оставляя поцелуи на её щеках.       Ведьма не переставала дуться, но прильнула к его губам для поцелуя. Утихомирить разыгравшуюся ревность и посягательства со стороны Женевьевы на право собственности Морены помогло внимание Никлауса, которым он окружил ведьму в последующие несколько дней.

***

      В первый день сентября на закате дня наступило празднование. Трёх воскресших ведьмочек пронесли верхом на стульях в шествующем по улице параде. Они улыбались и приветственно махали окружающим. На Давине было славное красное платье. К тому же, она немного смущалась. Морена наблюдала за парадом вместе с Элайджей. Шествие завершилось возле сооружённой сцены. Девочки понялись на неё, улыбаясь всем, кто за ними сейчас наблюдал. Вслед за ними на сцену вышла Женевьева.       — В традициях праздника благословения ведьмы Нового Орлеана благословляют вас всех, — торжественно огласила ведьма. Толпа поддержала её речь аплодисментами.       Женевьева спустилась со сцены, позволяя девочкам продолжить. Моник подняла перед собой ладони и вместе с тем содрогнулась земля. В толпе послышали шепотки. Туристы обменивались удивлёнными взглядами. Местные жители реагировали более сдержанно. Средняя девочка, имени которого Морена не знала, подняла руки кверху и призвала ветер, он прошёлся по толпе, взъерошивая волосы. Давина повернулась спиной и направила руку в сторону заготовленной декорации. Вслед за этим на небо полетели искры, взрываясь разноцветными салютами. Туристы восторженно ликовали и аплодировали. Морена улыбнулась, наблюдая за буйством красок в небе.       Затем празднование должно было продолжиться в помещение, поэтому всем заинтересованным было предложено переместиться для части с вручением подарков. Толпа разбилась на потоки, следуя новым указаниям. Элайджа и Морена не были исключением. Они заняли хорошее положение неподалёку от возвышенной площадки, где находилось три стула для девочек Жатвы и дожидались начала мероприятия. Ведьма пересеклась взглядом с Хейли и была приятно удивлена этой встрече. Волчица подошла к ним, у неё в руках была небольшая подарочная коробка. Она объяснила, что пришла поддержать Давину, потому что знала, что она важна для Морены. Ведьма с благодарностью взглянула на неё. В этот самый момент Хейли понравилась ей ещё больше.       — А ты хочешь поздравить кого-то ещё или оба подарка для Давины? — дружелюбно полюбопытствовала волчица.       — Да, я пришла, чтобы поздравить двух ведьм, — с улыбкой отозвалась Морена. Хейли приняла на веру её ответ, не замечая в нём никакого подвоха.       Морена даже немного позавидовала тому, что Хейли не приходится упражняться в хитрости, выдумывая новые способы для выживания. Ведьма переглянулась с Элайджей. Ему было известно о роли второго подарка, но высказываться об этом он не стал. Женевьева привлекла внимание, постучав по бокалу.       — Добро пожаловать. Согласно нашей давней традиции, вы можете оставить свои подарки. Никто не останется обиженным. Никто не уйдёт без благословения, — с улыбкой уверила она, после чего покинула сцену.       Морена взяла со стола одну из подарочных коробок, чтобы наконец вручить её. Хейли ориентировалась на неё, надеясь оставить подарок сразу за ней. Но когда волчица заметила, что ведьма направилась в противоположную сторону от ведьмочек, она удивилась и остановила Морену, чтобы узнать, что она делает. На выручку ведьме подоспел Элайджа, он увлёк Хейли за собой, позволяя ведьме осуществить задуманное. Морена слышала негодование волчицы, которым она делилась с Майклсоном, но решила не медлить.       — Женевьева, я хочу тебя поздравить. Прими мой подарок, — с улыбкой объявила ведьма, привлекая внимания пока ещё не-проклятой-ведьмы.       — Сегодня не мой праздник, — с укором отмахнулась она.       — Но ты ведь тоже воскресла во время Жатвы, — мягко указала Морена. — К тому же, я хочу извиниться за свою подругу. Она повела себя недостойно.       — Что там, путёвка в Ад в один конец? Нет уж, такой подарок я не приму.       — Ты слишком предвзята ко мне. Я не проповедник и не каратель, не стану использовать Ад в качестве средства запугивания, — самым елейным тоном отозвалась Морена.       Женевьева неохотно приняла подарок из её рук и с явным недоверием взялась открывать его прямо перед ведьмой. В коробочке её ожидало раритетное ювелирное украшение двадцатых годов. Блеск драгоценных камней которого мог затмить солнце. Женевьева робко улыбнулась.       — Я видела его на витрине, когда оно только появилось, но не могла себе позволить, — с внезапным теплом в голосе поделилась она.       — Мечты должны сбываться. Ты этого достойна, — с энтузиазмом поддержала Морена. Женевьева задумчиво отвела взгляд, а затем вновь взглянула на ведьму.       — Возможно, мы с тобой не с того начали, — размеренным тоном поделилась она. — Я просто пыталась отстоять себя. — Морена согласно кивнула.       — Я понимаю. Мстить низко, но важно. Особенно, если с тобой обошлись столь несправедливо.       Женевьева внимательно всмотрелась в ведьму. У Морены сложилось впечатление, что ещё немного и она предложит ей дружбу. Чтобы этого не допустить, ведьма решила откланяться и вернуться к ведьмочкам, потому что её куда больше интересовало, как проходит праздник у Давины.       Ведьма вернулась к Элайдже и заметила, что он уже преподнёс подарок. Вид у первородного был напряжённый, это ведьме показалось странным. Морена взглянула на ведьмочек и застала весьма странный момент — Давина вскочила со стула и сердито зашагала прочь. Морена заметила, что в глазах её застыли слёзы.       — Что случилось? — с недоумением поинтересовалась ведьма.       — Давина осталась без подарка, — неохотно отозвался Элайджа. Морена сурово взглянула на него и Хейли.       — Это ведьмы. Мы не сразу сообразили, что они задумали, — напряжённо пояснила Хейли.       Морена сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, а затем направилась за Давиной следом. Она надеялась, что им удастся поговорить. Но она опоздала, потому что до ведьмочки уже добрался Никлаус. Давина застыла у основания лестницы, наблюдая за тем, как Майклсон поднимается на неё. Морена застыла на месте, гадая над тем, что он задумал.       — Дамы и господа, минуточку внимания, пожалуйста, — громко объявил Никлаус. Теперь уже все смотрели на него и заполучив всеобщее внимание, он продолжил. — Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить наших любимых ведьм. Но одна, очень особенная ведьма сегодня забыта. Мне кажется, это несправедливы, — строго проговорил Никлаус, после чего он улыбнулся, протягивая Давине небольшую подарочную коробочку.       — Нет, — ведьмочка покачала головой. — Мне не нужен твой подарок, — сердито выговорила она.       — Я понимаю твой отказ. Как и наше прошлое, — тихо добавил Никлаус, а затем снова заговорил громче. — Но по правде говоря — многие здесь вели войну, которую закончил наш мирный пакт. Твой друг Джош участвовал в сговоре, чтобы убить меня. Я в полном праве убить его здесь и сейчас, — серьёзно напомнил Никлаус, шагнув в сторону парня. Он выглядел обречённо. Морена напряглась, хоть и не хотела верить в то, что Майклсон в самом деле прилюдно с ним расправится. — Но в духе солидарности и ради тебя, Давина, я прощаю его, — смягчившись объявил Никлаус. — Джош, с этого дня ты можешь меня не бояться, — он потрепал парня по плечу. Джош явно испытал облегчение, но не в полной мере ещё осознал, что он не умрёт сегодня. Никлаус оставил его справляться с этим самостоятельно и вновь повернулся к Давине. — Прошу тебя, — произнёс он, вновь протягивая ведьмочке подарок. Давина осторожно приняла его и Никлаус довольно улыбнулся. После этой сцены празднование продолжилось.       Ведьма привлекла Никлауса к себе и обняла его за шею. Даже Элайджа был впечатлён этим жестом.       — Может, следующим в списке твоих благих поступков станет прощение Ребекки? — с надеждой предположил он.       — Хорошего понемногу, на сегодня я исчерпал свой лимит доброты, — небрежно отозвался Никлаус. Морена устало вздохнула.       — Ты когда-нибудь доупрямишься до того, когда я влезу тебе в голову и изменю воспоминания.       — Это будет нечестно с твой стороны, — хмуро указал Никлаус.       — Как-нибудь переживу, — с недовольством указала Морена. Майклсон сердито взглянул на неё. — Но это будет не сегодня, потому что я исчерпала свой лимит подлостей, — усмешливо добавила она.       К ним вновь подошла Хейли. Она поделилась своими наблюдениями. Оказанное Никлаусом внимание к Давине расстроило Женевьеву. Волчица видела, как та сникла, наблюдая за этим. Морена внутренне ликовала.       — Я не совсем поняла, за какие такие заслуги ты ей подарок вручила? — задумчиво полюбопытствовала Хейли.       — Мне же нужно вырвать Давину из её цепких когтей. Будет лучше, если хватку свою она немного ослабит, — сдержанно отозвалась Морена. Маскируя тем самым, что на самом деле ей было нужно, чтобы руки Женевьевы безвольно упали вследствие отсутствия пульса из-за проклятия, которое ведьма ей передала вместе с украшением. Но Хейли вновь приняла её ответ, не выказав никого подозрения.       Немного позже Морена заскучала и уже задумалась над тем, чтобы покинуть празднование. В тот же самый момент с лестницы начали спускаться музыканты, привлекая внимания ритмичной музыкой своих инструментов. Чернокожие артисты в белых костюмах завладели вниманием всех гостей.       — Счастливого праздника! — провозгласил один из них, спускаясь к основанию лестницы. — У нас послание для всех вас от Марселя Жерара. — После этих слов улыбка слетела с лица Морены. Никлаус встал перед неё, загораживая её собой.       В следующее мгновение музыканты синхронно выудили складные ножички и полоснули ими себе по руке, выпуская кровь. Это спровоцировало вампиров. Элайджа вышел вперёд, загораживая их собой.       — Контролируйте себя. Это банальный приём. Мы не нарушаем наш уговор, — строго наказал он.       Морена дёрнулась, чтобы поспособствовать ему контролировать вампиров, но Никлаус не дал ей этого сделать. Тут же свет в зале потух, раздался испуганный вскрик. В зале начался переполох. Гости ломанулись прочь, провоцируя давку. После нескольких точков, что пришлись на Морену, ведьма использовала защитный барьер, впиваясь в плечи Никлауса. Свет загорелся вновь, позволяя лучше разглядеть последствия провокации Марселя. Она была удачной, потому что в зале теперь было полно обескровленных тел. Все музыканты были мертвы, но кроме них пострадали и другие гости.       Из груды тел показалась Хейли. Элайджа помог ей подняться на ноги, встревоженно взглянув в сторону Никлауса и Морены. Но они были целы. Ведьма сняла защитный барьер и немного прошлась по залу, напряжённо обводя взглядом погибших. На стене кровью вывели надпись: «мира не будет».       — Марсель определённо позаимствовал у меня драматизма, — неодобрительно подметил Никлаус.       — Я проучу его за эту выходку, — сурово решил Элайджа.       — Вампиры нарушили соглашение, — хмуро указал Никлаус. — За это им придётся отвечать перед Мореной. Ведьма согласно кивнула, подтверждая его слова.       Тем не менее, Элайджа не оставил своего намерения преподать Марселю урок. Морена позволила ему это сделать. Одним страданием больше, одним меньше, любое из них он заслужил. Майклсон раскрыл ведьме тайное логово Марселя. Она засвидетельствовала сцену жестокости первородного. Элайджа лишил ближайшего и, наверное, единственного друга Марселя жизни у него на глазах.       — Вот предупредительный выстрел, Марсель, — серьёзно провозгласил Майклсон, небрежно сбрасывая сердце Тьери на землю. — А теперь я позволю Морене решить, будешь ли ты жить или умрёшь.       — Ты поднял монету и поклялся в верности. Следует держать свои обещания, Марсель, — холодно указала ведьма. — Я надеялась, что ты отпустишь свою нелепую обиду и простишь Клауса…       — Прощение — удел слабых, — гневно вспыхнул Марсель. На щеках его были влажные дорожки от слёз. Но у Морены не было и капли сочувствия к нему.       — Прощение — удел сильных, — строго возразила ведьма. — А ты слаб и труслив. И поплатишься за это. — следующее, что увидел Марсель — горящие в темноте зелёные глаза.       А затем его с головой затянуло в пучину мрака, боли, страха и отчаяния. В личный Ад, который приготовила для него ведьма. Марсель позабыл, какого жить под гнётом рабовладельческого кнута, и ведьма взялась ему об этом напомнить. Марсель переживал свои страдания в одиночестве. И в то же самое время, в другой части Нового Орлеана вампиры, что нарушили соглашение были в другом Аду, который с таким же учтивостью организовала для них Морена.       Когда ведьма закончила уже начало рассветать. В Новом Орлеане прошло всего несколько часов, но в иллюзии вампиры пробыли не меньше десяти лет. Этого было достаточно, чтобы нанести существенные повреждения психике даже самого стойкого человека. Тело Марселя покрылось испариной. Он был невероятно напуган и не сразу понял, что иллюзия исчезла и он вернулся в реальность. От прежней непокорности не осталось и следа. У вампира дрожало всё тело из-за пережитого ужаса. Марсель поднял глаза и заметив перед собой Морену, отпрянул от неё как от огня.       — Понравилось? — лукаво поинтересовалась ведьма.       — Кто ты такая? — измученно вопросил он. — Давина сказала, что ты проклята…       — И была права, — строго указала Морена. — Марсель, место, в котором ты побывал было моим домом. Надеюсь, тебе понравилось у меня в гостях, — с улыбкой проговорила ведьма. — Муж и жена одна Сатана, Марсель. Выступишь против Клауса, я оформлю тебе постоянную прописку в моём доме на всю твою вечную жизнь, — серьёзно проговорила ведьма, глядя ему прямо в глаза.