Занимайся своим делом!

В свободное от работы или учебы время, Дженна Старвойски любила посвящать себя увлечению, сохранявшемуся примерно с подросткового возраста — труд в индустрии красоты. Её давней слабостью были стрижки и макияжи, девушка умела делать профессиональный маникюр и иногда подрабатывала этим. Клиентами зачастую становились близкие ей люди — особенно младшие сестры. Имея к ним нежную любовь, Старвойски втихаря могла накрасить им губы и ногти, за что позже все трое получали от матери. Идейность Дженны в этой стезе была неимоверна — любой инструмент, самый несочетаемый комплекс цветов и украшений под её началом мог превратиться в изящную гармонию, игру фантазии и просто приятное взгляду зрелище. Творческий подход она ценила во всем, была вдохновением для других и невероятно вдохновленной сама. Как Дженна говорила: главное вдохновение для неё — это люди, окружающие её со всех сторон. Живя в Сербии, она посещала курсы визажа, работала на студии красоты около пяти лет, и все не отпускала идею открывать свое дело. Переехав в Польшу, получив место в продюсерском центре под началом Universal Music Group и начальником некоего Адриана Лисовца, Дженна продолжала мечтать о маленькой сети в сфере индустрии красоты, но пока ей хватало помогать подруге Юлии в её салоне, в чем ей было восхищение и удовольствие. — Мне вчера парень приснился, — вздохнула мечтательно Юлия, размешивая раствор в миске, — молодой, с ярко-рыжими волосами, вздыхал так томительно, губу закусывал, глядя на меня. — Она почти покрылась румянцем, закатывая глаза, — Я словно чувствовала, как он мою руку держит, с приторной нежностью гладит... Дженна поправила в руке чашку с чаем, усмехнувшись, оперлась на стол с разложенными инструментами и залилась смехом: — Сколько уже парней тебе снилось, ты всё никак не можешь определиться. Не исключено, что твой Эрик тоже тебе приснился. — Да! — воскликнула Юлия, вынув демонстративно кисточку и проведя по волосам клиентки — женщины, молча подслушивающей беседы мастера и её громкой подруги, — Чтоб ты знала, ровно за неделю до нашего знакомства с ним, я заснула на диване в гостиной, мне приснилось, будто меня бризом обдувает, лицо в соленых морских каплях, на мне легкое белое платье, и он ко мне подошёл, взял на руки и переставил, сказал, что меня может сбить приливом. И что ты думаешь? Мы познакомились на берегу, вечером, меня действительно чуть не сбило с ног из-за его собаки, он подхватил меня и, как во сне, переставил. Парикмахер восторженно рассказывала свои сновидения. Девушкой она была мечтательной, и Дженна знала её давно, ещё со школы. Их познакомил Интернет и интерес к группе One Directions. И если одна, по прошествии почти десяти лет, отстала от своего увлечения, то вторая, Юлия, до сих пор не закинула собранные на карманные накопления диски в темный ящик, а продолжала находить в кумирах детства отдушину. По всей видимости, это была особенность её вечно вдохновлённой души, стремящейся к высокому даже во сне. Дженна на её фоне казалась гораздо более приземленной. Баланс характеров позволял им долгое время оставаться друзьями. — Ну, тебе повезло. Другому было бы плевать. — равнодушно фыркнула Дженна, размешала чай и осмотрела пустую стойку ресепшена, — Почему ты одна? Юлия закатила глаза, скорее от усталости, вздохнула и завела расстроенно: — Да София, находилась со своим несчастным по вечеринкам — где-то бронхит надышала. Врачи сказали, две недели в больнице и две дома. Итого: две недели я одна, потому что Рокси только к октябрю из отпуска возвращается. Бесит! Который час? Я успею закончить к следующему клиенту? Вдруг посетительница в кресле дала о себе знать: — Только можно без тяп-ляп? Мы только начали, а я не могу каждые две недели на мелирование ходить. — Юлия поглядела раздраженными глазами на Дженну и закивала, приговаривая виновато: «конечно, конечно». Зазвенел колокольчик над дверью, Дженна осмотрелась по сторонам, отставила чай и уставилась в сторону двери — из прохода так никто и не появился. Юлия под нос сама себе ответила, так же проследив за дверью — «сквозняк», и спросила, чтобы поддержать разговор: — А что у тебя с тем певцом? Я помню, он был настырным. — Был да всплыл. — буркнула Старвойски, — Его не поймешь, как будто с двумя разными людьми в один день пообщалась. Сначала он весь из себя стеснительный, нежный, ну прям котенок, а к вечеру «предлагаю прогуляться», за руку берёт, мы пьем, он до отруба напивается, мы спим, а утром его палит отец, и он исчезает. — Дженна снизилась до шепота и провела руками, будто разгоняя туман, — С конца августа про него ни слуху ни духу. А потом говорят, что девушки динамят. — Рассуждала она так, поскольку не знала реальных положений дел. Не знала она и о работе отца, и Ян не стремился ей раскрываться, а уж Мацей тем более. Последний, к слову, держал на девушку, ушедшую из его поля зрения тогда, легкую обиду. — А соцсети? Он же известный. — предложила Юлия, но Дженна только качала плечами, отвечая: — Постит что-то редко, концерты были. Но даже в городе я его не вижу. Сегодня пост был, я даже посмотрю сейчас. — Она открыла Инстаграм, пролистала ленту и показала фотографии — спокойный фотосет в желтой шапке, из-под которой тучкой торчали белые волосы. Юлия посмеялась, назвав его ребёнком, Дженна согласилась и, закатывая глаза, убрала телефон. Хлопнула дверь, Юлия отставила миску с материалом и глянула назад. В помещении появился молодой парень, при виде которого Юля не на шутку смутилась. Дженна отвела чашку от лица и тут же зависла на пару секунд, вглядываясь в черты лица юноши. Юлия пригладила фольгу на волосах клиентки и, расторопно извиняясь, спешила к стойке, чтобы заняться новым посетителем. Старвойски переглянулась с расслабленной клиенткой и снова, слегка встревоженно посмотрела на парня — это был вылитый Ян, и его собственная персона для неё. Вот только взгляд его был абсолютно ровен и голос, доносившийся с расстояния пятнадцати метров, звучал иначе, чем во все встречи. Юлия оформила его, пригласила подождать пару минут, сама же вернулась довершать покрытие волос предыдущей клиентки и отправлять её на просушку. Дженна, не отводя от юноши взгляд, приметила подведенные глаза и кольцо в носу. Опыт позволил ей посетовать, подкручивая свой пирсинг, что сделан он был давно, около трех недель назад, поскольку уже стояла не серебряная вставка, что не рекомендуется использовать раньше положенного срока заживления. Подойдя к подруге, Старвойски спросила: — А это кто? — Парень, на окрашивание пришел. Он в салоне напротив нас прокол носа делал в конце августа. — сказала Юлия и подмигнула, — На твоего Яна ну очень похож, ты видишь? — Вижу. — сконфуженно поддержала Дженна, — Как его зовут? — Мацей Кир. — ответила Юля и продолжила укладывать фольгу. Дженна закусила губу и повернулась к стойке, где стоял Мацей. С того вечера, ей казалось, она помнила почти всё. Как пришла домой с парнем, который с утра удивился, что был назван запомнившейся фамилией, а перед этим, вечером, она встречалась с парнем, что осознанно вкидывал свою фамилию на память девушки. И помнила то, что отец назвал того другой фамилией. Старвойски запуталась в своих попытках что-либо понять. Её вид со стороны отображал отягощение и растерянность, и Мацей, отвлекшись от телефона, это заметил. Он пронзил девушку заинтересованным взглядом, прикрыл глаза и, приковав её внимание окончательно, обернулся к окну. Дженна не понимала, что именно произошло, но внутри неё что-то встряхнулось. *** Друзья часто шутили, что визажисты, парикмахеры и другие работники сферы услуг в области красоты боятся Яна, как огня, однако, с тех пор, как он впервые поэкспериментировал с цветом в июле, больше он ничего не предпринимал. Светлый цвет его устраивал, укороченная стрижка после трех лет длинноволосого удовольствия тоже. Сталкиваясь с новыми внезапными желаниями что-то натворить со своими волосами, Ян ограничивал себя, уговаривая походить в нынешней стрижке хотя бы полгода, чтобы совсем не шокировать и без того нежную в этих вопросах публику. Когда Розмановский впервые явился с обновленным стилем, многие отреагировали неоднозначно. Аня, которая узнала о принудительных метаморфозах первой, только подбадривающе улыбалась и махала рукой, когда замечала, что Ян выглядит растерянно. По первости, ему самому было непривычно, но желание новизны и конкретных действий побороли любой даже мнимый страх непонимания. Люди вздыхали, говорили, что длинные лучше, но Ян стойко сдерживал себя в тонусе и продолжал любоваться собой. В любом случае, он осознавал, что среди сотни недовольных найдется тот, кто его поддержит, хотя это был не первостепенный вопрос. — Я скоро у тебя всю мицелярку переведу, ты допрыгаешься. — Угрожала Аня, шутя, разглядывая свой макияж в прихожей квартиры парня, — Мы опаздываем. Открылась дверь спальни, откуда буквально выпрыгнул Ян, натягивая шелковые шорты ласкового тёмно-синего цвета. Сверху такая же рубашка, светлая грудь и шея слепили своей свежестью — от Яна несло сладким, манящим запахом за километр. Зализанные профессиональной укладкой волосы слегка спадали на горящее улыбкой лицо, большие глаза мерцали темными тенями и глиттером. Не оглядываясь на менеджера, он поспешил к шкафу с обувью. Вслед ему из комнаты, с расческой в руках, грациозным шагом вышел обаятельный дизайнер Доминик, который любезно согласился собрать своего артиста на важное рекламное мероприятие — показ бренда Yves Saint Laurent. Пока Ян подбирал на полках какие-нибудь габаритные берцы, Доминик стучал расческой по руке, словно грозный учитель указкой, посматривая на смеющуюся Анну. В конце концов Доминик, встряхнув роскошную рыжую шевелюру, в своей привычной манере гаркнул: — Вот! На человека стал похож, а то не пойми что на диване разлагалось. — Они утомились вчера. — хихикнула Высоцкая и склонила голову, напоминая о событиях с пианино, Ян буркнул что-то невнятное. Доминик лишь довершил: — На чушку хоть не похож. — Подойдя к Розмановскому, он еще раз аккуратно поправил локоны на затылке и сдул пылинки с плеч, — Горе луковое. Девушку тебе надо, чтобы она за тобой неограниченно следила, иначе скоро совсем пылью зарастешь. Или парня. — Доминик издевательски хмыкнул и сел на козетку возле двери. Ян посмеялся, вытащил ботинки, растер их щеткой до блеска и глянул на друзей неоднозначно. Моргнув длинными ресницами, он улыбнулся и, качнув плечами, обозначил: — Мне без разницы. — Друзья подозрительно переглянулись, но Аня быстро сменила выражение лица на уверенное и закивала. Доминик был не особо близок к Яну в плане личной жизни. Их знакомство произошло внезапно, при странных обстоятельствах, но, однако, это позволило им разглядеть друг в друге достоиных приятелей. До места проведения мероприятия Аня и Ян решили добраться на такси, Доминик, сославшись на необходимость привести себя в порядок, предпочёл добраться самостоятельно и чуть позже. Розмановский подколол его в духе "надо нагладить платье", на что получил вполне логичную вопросительную реакцию, которая значила только готовность отвесить добротный подзатыльник, от чего укладка бы в миг сообразилась гармошкой. Вдвоем, менеджер и артист, сели в черную машину на задние места, водитель получил быстрое распоряжение от Анны и завел автомобиль. Можно было бы поехать на машине Высоцкой, но это оказалось бы весьма энергозатратно — возле центра вовсе негде парковаться, потому проще взять такси, которое быстро уедет и не будет создавать заторов. Да и переживаний куда меньше. — Я вот на вас смотрю с Ником... — вдруг начала негромко Аня, отвлекая Яна от телефона, — Я вас обоих по отдельности знаю давно, а вместе почти нет. Как вы познакомились вообще? Я вас не знакомила. У вас еще такие взаимоотношения... интересные. — Высоцкая усмехнулась и заинтересованно осмотрела ухмыляющегося Розмановского. Он не сдержал смеха и коснулся губ пальцами, прикрывая оголенные в улыбке белые зубы. Парень взглянул на подругу и начал тем, что эта история «послужила ему уроком». «Лондонский танцевальный фестиваль, куда съезжаются тысячи представителей творческих визуальных искусств и обычные любители поглазеть на головокружительно красивые перформансы молодых талантов, распахнул свои двери в очередной раз. И Ян, увлекаясь танцами и всяческой культурой, спешил не пропускать такое мероприятие. Заколов кудрявые волосы, девятнадцатилетний юноша, которого за глаза дразнили девчонкой, со сверкающими глазами входил в двери концертного зала. Восхищенная улыбка робко проступала на его, как всегда, пыщущем жаром лице. Розмановский поправил воротник рубашки и прошел поближе к сцене. Вдоль неё тянулись постеры, не привлекающие большого внимания, мигали гирлянды, а протискиваться приходилось сквозь оживленную толпу, окружавшую тематические столбы. В самом центре бесились молодые танцевальные коллективы, некоторые из которых Ян даже мог знать. Один из парней в блестящем костюме окликал довольного Розмановского, на что тот отвечал манерным, в своей привычке, приветствием рукой. Засмотревшись на гламурные костюмы, звенящие одним своим видом, Ян не заметил, как его тонкое плечо коснулось чего-то широкого и мягкого одновременного. Обернувшись, Ян увидел озадаченного столкновением юношу. По плечам его струились густые рыжие волосы, яркие глаза выглядывали из-за темных очков, а нестрогие черты лица придавали ему пущей аристократичности. Черный бархатный костюм ложился на светлую кожу. В руке парень держал телефон с длинной цепочкой на чехле. Ян прижал свой шнурок с пятым Айфоном к бедру и точно замерз на месте, впиваясь взглядом в незнакомца. Он только дернул бровями слегка высокомерно и ушел, оставив за собой шлейф из сладких духов, что охватил Яна моментально. Розмановский, смущенный до чертиков, предпочел ретироваться из эпицентра толпы. Прошло время, и вроде все шло своим чередом. Пространство разградили для, казалось, ключевого феномена этого дня — модного показа, анонс которого Ян видел на стенде. Люди с мигающими от впечатления глазами притулились вдоль оградительных сооружений. Расстелили ковер, подцепили верх к сцене и поставили цветочную арку. Организация казалась Яну знакомой, и в суматохе юноша смог снова обратиться к стенду — и не прогадал. Однажды он уже видел показ этой студии и был невероятно вдохновлен. Отвлеченный на разглядывание пестрых постеров, усыпанных рисунками пышных роз, Розмановский не сразу понял, что к нему кто-то обращается. Рядом никого не было, и стало бы это удивительно. Обернувшись, парень увидел организатора, что еще десяток секунд стоял в пятидесяти метрах отсюда, а теперь со слегка дурноватой, что естественно для творческого человека, улыбкой и с искоркой в глазах, глядел на юношу. Ян даже испугался такого пристального внимания. — Молодой человек, здравствуйте. — Поприветствовал организатор, Ян ответил скромно, неловким кивком головы, растерянно улыбнулся, — Я вас приметил издалека ещё в начале мероприятия. Вы, случаем, не модель? — Ян отвечал отрицательно, — Жаль, но у вас хорошая осанка, и походка что надо... Не могли бы нам помочь? У нас заболел парень из модельной группы, заменить не кем. Ян был сконфужен и польщен этим предложением. Он скованно осмотрелся неизвестно зачем, словно ища свою слетевшую от удивления голову, пока организатор преданно ждал ответа. Розмановский не привык быстро соображать, но эту ситуацию расценил, как патовую. Потом он рассудит, что надо помочь людям, да и для него самого поучаствовать в таком перформансе большая честь. В моменте он понимал это априори, а потому согласился. Организатор пожал ему руку и, указав в сторону, предложил пройти в гримерку и обсудить детали. Фешенебельность стиля, в который Ян был обращен, заключалась в его утонченности и первостепенной старости. Винтаж Ян любил, но никогда не мог представить себя в нем. Даже спустя время, уже после событий Лондонского фестиваля, Розмановский практически ни разу не приобрел себе ничего подобного. Рассуждал, что у него плохая для такой роскоши фигура. Будь он строен и мил, как ангел — вид его был бы великолепен. Теперь он стоял перед зеркалом с изогнутыми краями, в черной шёлковой рубашке с рюшами, оголявшей его стройный живот и немного выглядывающую острую ключицу, вниз темные штаны клеш, напоминающие цветом гладь дальнего космоса. Волосы расцепили из заколки, расправили, навели на лицо и слегка прикрыли глаз. Организатор все это время сидел позади и ждал, пока новоиспечённая модель развернется. — Посмотри как-нибудь устало, строго. — декламирующим голосом сказал организатор. Ян приоткрыл рот, лишь разомкнув большие губы, прикрыл глаза и посмотрел вперед спокойно, совершенно безэмоционально. Организатор пришел в восторг и воскликнул: — Отлично! Сейчас придет наш стилист Доминик, подошьет рукав, и через часик уже будет показ. — Уходя из гримерки, организатор ещё раз поблагодарил Яна за помощь. Розмановский, довольный своим положением, встал у стены и продолжил глядеть в зеркало, рассматривая каждый завиточек на воротниковом кружеве. Долго ждать стилиста не пришлось. Открылась дверь, и Ян пришел в сдержанное, но чистое изумление — на пороге оказался тот самый парень с рыжими волосами и в чёрном костюме. Ник улыбнулся украдкой, увидев исступление в глазах Яна и прошел к столу. Розмановский не понимал, что в первую очередь им говорит — чувство вины за то, что не извинился в зале, или что-то глубже? Тем не менее, в ответ на спокойное приветствие Доминика, Ян быстро поприветствовал его в ответ. Ник достал из ящика измерительную ленту и добавил: — Я сначала длину измерю, чтобы ничего лишнего не ушить. — И направился к Яну. Последний хотел было отступить от стены, но Доминик своим шагом ограничил его попытку. Розмановский остался практически прижат к ней, с парнем они были с разницей в росте примерно десять сантиметров в пользу Доминика, а потому Ян почувствовал себя не в лучшем положении. Ещё несколько секунд они озадаченно смотрели друг на друга, пока Ник не показал плавным движением: — Руки подними. — И Ян, как заведенный, спросил: — Обе? — готовясь поднять лишь одну, но Ник церемониться не привык, подхватив Яна за оба запястья, свел их на перекрест и, обхватив одной рукой, прижал их высоко у Розмановского над головой. Внутри Яна взыграл пожар. Глаза забегали в пол, на вдохе грудь, вздымаясь, мелко дрожала, а вниз по всем венам текло что-то липкое, сладкое и до дурмана горячее. Осмелившись поднять взор, Ян увидел только сверкающие зеленые глаза, опущенные к его правой руке. Парень вмиг перестал думать обо всем, что хоть как-то походило на рациональность, его тело зажгло, от был оттого напуган, но безумно, безумно восхищен. Такого чувства Ян не испытывал практически никогда. Ник делал все плавно, как лебедь, что разворачивает свои пышные крылья. Розмановский, пока стилист продолжал держать его руки, буквально таял, следя за каждым движением. Волосы, спавшие на лицо, могли хоть чуть-чуть прикрыть бешено слезящиеся, вовсе не от страха или боли, глаза. Но Доминик, будто все чувствовал. Закончив с замерами, он закинул ленту себе на плечо и, расправив волосы рукой, от чего Ян неудобно громко вздохнул, занялся иголкой. Он отпустил руки, но Розмановский продолжал держать их наверху, Ник и не сопротивлялся. Его юркий, лисий взгляд коснулся горящего истомой лица Яна, мелькнула искрящая улыбка. Ян втянулся, чувствуя прилив неописуемого стыда, но сделать ничего не мог. А Доминик будто подыгрывал. Отпустив шов, он заботливо, невзначай, коснулся самого края рубашки. В задернутом виде она открывала ребра, Ник заметил, обвел точным взглядом и, вернувшись глазами к рукаву, осторожным движением провёл пальцами вниз по белой, разгорячённой коже. Ян невольно повёл головой, сглатывая терпкую оскомину. Гиперчувствительность в моменте могла перейти все границы, благо, Доминик действовал умело, в плане шитья. Отведя иглу, Ник тепло посмотрел на Яна, который не отводил от него взгляда. Стилист улыбнулся, разглядывая впечатлительного юношу, пока тот с отвисшей челюстью глядел в каждую строчку визави, и, собираясь отступить, спросил: — У тебя девушка есть? — Ян мотнул головой отрицательно, — А жаль, она бы могла тебе помочь. — Напоследок утомив Розмановского изумительным взглядом, Доминик, ушел. Ян остался точно прикованный к этой стене, наконец опустил руки и закрыл ими раскрасневшееся от стыда лицо» — Позже, вспоминая это, Ян не чувствовал остатков "влюбленности", ведь все пришлось на эмоционально нестабильный период, финальные стадии созревания и осознавания себя, и Ян благодарил Доминика, по крайней мере за то, что тот великодушно открыл другу глаза на то, что его привлекает. *** Дженна почти не сводила с Мацея взгляд, старалась увидеть в нем каплю совести или что-то вроде того, но изумлялась насколько парень был стойким и холодным. Ей казалось, что есть в этом человеке, помимо жгучей харизмы и притягательности, еще и эмпатия, в конце концов. Однако, Кир, в отличие от Яна, особенно не отличался живостью души и расторопностью в нежности. Старвойски это смущало, вгоняло в ступор и совершенно расстраивало. Тем не менее, она все еще была в нем заинтересована. Одно было понятно точно — либо Ян врал насчет имени и строил из себя святошу, либо это другой человек. Юлия металась от стола к столу. Мацей вероломно напоминал ей о том, что сейчас и его время тоже и то, что она «не может распределять время — не его проблема». Молодой человек не сковывал себя в выражениях, и Юля была на пределе. Дженна, видя завал подруги, вдруг опомнилась, отскочила от стола и сказала, глядя на Мацея исподлобья: — Дай мне фартук, я его постригу и покрашу. В Белграде я была в этом одним из лучших мастеров. — И Юлия, зная об этом не понаслышке, доверила ей строптивого клиента. Снова пересекаясь с парнем глазами, Дженна ощутила себя более уверенно, завязала фартук и молча указала на кресло возле раковины, нацепила перчатки и растерла стол салфеткой от пыли. Мацей, еще раз глянув на Юлию уничижительно, снял кожаную куртку, оставил её на вешалке и прошел на указанное место. Старвойски на удивленное название парня хамом от подруги, ловко ответила: — Попробуем приструнить. — И последовала вслед ему. Дженна зацепила на нём черный пеньюар и мимолетным движением усадила в кресло, за плечо отклоняя назад, за чем Мацей заинтересованно проследил, а в конце нескромно ухмыльнулся. Он совершенно иначе играл глазами и мимикой. Был элегантен и гармоничен в каждом своём проявлении. Устроившись позади, Старвойски принялась для начала расчесывать отросшие белые кудри. — Как нострил? Не болит? — заговорила почти шепотом девушка, наклоняясь чуть вперед. Мацей вздохнул безучастно, и дерзко ответил: — Нет, а должен? — Дженна включила воду, омывая волосы, но разговор продолжала: — Просто ты наверняка его сделал после нашей последней встречи, а не виделись мы почти месяц. — Она горделиво хмыкнула и нарочито, размылив состав на пальцах, провела по коже головы парня, стараясь вызвать мурашки. — Ты хочешь поговорить об этом? — Кир казался раздраженным по голосу, однако, оставался спокоен внешне. Он прикрыл глаза, ощущая движения пальцев девушки по своей голове. Она согласилась. Мацей лишь выдал с легкомысленной усмешкой: — Давай. Старвойски задала один тревожащий её душу вопрос: — Почему ты ушел? — И Мацей, имеющий на ситуацию свою интерпретацию, несказанно удивился такой наглости, а потому вторил другим вопросом настырно и скорее грубо: — Откуда и когда я ушел? — Утром, когда тебя отец мой даже не выгнал! — экспрессировала Дженна, смывая пену с волос, — Ты чего-то испугался? Мацей был на взводе, а потому заговорил, торопя: — Я ушел?! — рассмеялся он, — Это ты из бара куда-то исчезла, только я отошел. — Кир замер на секунду, нахмурившись. Дженна быстро смыла бальзам, накинула на голову платок, парень поднялся и, чувствуя стекающую по лбу воду, начал сопоставлять факты, после чего, словно Архимед со своим «Эврика», воскликнул: — Ты пьяного Розмановского к себе в дом притащила? — Его не смутили удивленные взгляды Юлии и её клиентки. Дженна опешила на некоторое время, пока Мацей неистово над этим смеялся. — То есть как? — спросила Старвойски, переведя Мацея к зеркалу, включила свет и еще секунд десять думая, перед тем, как снять платок. — А вот так. — почти резал выверенной дикцией Кир, смотря в зеркало, конкретно на себя, — Розмановский упал в обморок, — «Ты упал в обморок» — отвечала тут же Дженна, Мацей огрызнулся: — Это не я! А что у вас было дома? — он явно понимал к чему ведёт, а потому снова смеялся, даже сумасшедше издевательски, а потому Старвойски было страшно не по себе. Она начала стрижку, стараясь абстрагироваться от неприятных мыслей, но, как только Дженна потянулась к тележке, чтобы взять расческу и ножницы, Мацей обернулся к ней и негромко, серьезно спросил: — Ты переспала с ним? — И Дженна ответила «да». Кир в изумлении потряс головой. — Я ничего не помню. — Точно пыталась оправдаться девушка, хотя и не преследовала такой цели, что Мацея повесело. Он съязвил: — Секс не помнишь? Значит плохой был. — Дженна передразнила парня в зеркало. Он показал ей референс прически — струящаяся по пробору в обе стороны челка, уходящая к ушам, подкошенные виски и густая прямая копна на макушке и сзади, до начала шеи. И добавил: — Цвета фуксии, сможешь? — Решил ослепить кого-то? — подколола Дженна, на что Мацей отвечал, что без жертв в шоу-бизнесе ему не выжить, предлагая трактовать сказанное, как она пожелает. Разговор на время утих, Дженна, выстригая по заданному маршруту волос за волосом, могла отпустить издевательский комментарий, дернуть парня за локон, на что он порыкивал и возмущенно оборачивался к девушке. Она размышляла касаемо случившегося и никак не могла все сопоставить. Мацей молчал, не желая раскрывать никаких дополнений. Разговаривать о Яне у него не было никакого желания. Тем временем, где-то минут за тридцать Дженна управилась с желаемой стрижкой. Кир принял первый этап работы, и тогда Старвойски принялась замешивать тонику. — Вы же буквально одинаковые! — внезапно воскликнула Дженна, на что Мацей недовольно закатил глаза, оперся на подлокотник кресла поближе к девушке и сказал строго, не стараясь выдавливать голос, от чего он прозвучал низко и обворожительно маняще: — Но это не отменяет того факта, что мы разные люди. — Дженна, отвернувшись, поджала губы и посетовала: — Я не знаю, с кем из вас я знакома. — Кир сзади издал утомленный вздох, пока девушка возвращалась за кресло, — Ну правда, я не настолько хорошо вас знаю, чтобы быть уверенной, что я не совместила ваши образы и не имею интерес к обоим сразу. Мацей заметно зашевелился. На его лице снова промелькнула ухмылка, вслед которой проскочило уточнение: — Интерес? — Он обернулся, почувствовав вибрацию дыхания у своего уха, осмотрел обаятельный курносый профиль девушки, с большими глазами и красными пухлыми губами. Кир сделал кроткое движение вперед, но Дженна снова выпрямилась и занялась покраской. — Ты будешь на показе? — спросил Мацей, закрыв глаза, чувствуя движение кисточки по волосам. — Собиралась. — смутилась Дженна и отвела кисть. Кир чуть повернул голову и предложил без промедления: — Поехали вместе? — И Дженна почти сразу согласилась. Через два часа, за которые Юлия успела обслужить ещё двух клиентов и теперь занималась уборкой, имидж новоиспеченной селебрити был готов — модная стрижка резкого пурпурного цвета, лощеная лаком челка с эффектом намокших волос, передние локоны спадали на лицо, уши. Дженна была довольна своей работой, а Мацей результатом. Разглядывая себя в зеркало, огражденное от основного зала шторой, где стояла и раковина, и дополнительный стол, он иногда невпопад поглядывал на Дженну. Она смотрела на него завороженно — высокий, с атлетической внешностью и крепкими руками. Девушка сама не сразу заметила, что оценивает знакомого в этом ключе, но бояться уже было нечего. Кир отвлекался на её взгляд и стремился подарить ей улыбку. Напоследок она сказала: — Вот бы на вас вдвоем посмотреть. — Теперь точно не перепутаешь. — буркнул Мацей, встав перед ней, опираясь на стену рукой, — Я не собираюсь соперничать с этим придурком, он в принципе для меня никто. Мы... близнецы поневоле. — Дженна смущенно усмехнулась. *** Размах занятого мероприятием помещения поражал. Высокие потолки, как в ангаре аэродрома, повсюду стоят антуражные леса с софитами приятного фиолетово-синего цвета. Играет "дорогая" музыка — какая, может, привычна казино или люксовым отелям. Всюду ходили люди в костюмах, и в довершение по всему залу располагались точки предлагаемого бренда. Ян, войдя в высокие арки помещения, с трепетом осмотрелся и заинтригованно глянул на как обычно спокойную Аню. До слуха дошла приличной громкости музыка и человеческий гонор. Высоцкая, внимательно наблюдая за парнем, вдруг пронесла в голове мысли, которые вложили ей вчера Петр и Павел. Розмановский был в привычном состоянии, не вызывал никакого подозрения. Анна обязана была придать этому значение. Не только, как менеджер — она просто по-человечески переживала. Предупредительно положив руку на плечо парня, девушка вздохнула и, когда Ян повернулся к ней лицом, сказала: — Я, если что, рядом. — Парень благодарно склонил голову. — Я работаю в продюсерском отделе «ЮМГ», — коротко сказала Дженна, выходя из машины, придерживая Мацея за руку. Она, облаченная в блестящее черное вечернее платье с фатиновыми рукавами, подняв голову вверх, ловко подцепила локон парня пальцем и, отведя за ухо, улыбнулась. Кир ни на секунду не смутился, только больше загорелся, поддержал девушку за талию и на мгновение задержал её в самом близком к себе положении. Старвойски, полноправно отведя руку парня от себя, прошла ко входу на показ. Мацей еще немного смотрел ей вслед, преимущественно на стройные ноги в туфлях на высоком тонком каблуке, поправил ворот белой рубашки и последовал за ней. Как только спутник нагнал её, она продолжила свою фразу вопросом: — А кто у тебя менеджер? Кир, как артист, сформировался давно. Всю жизнь он посветил музыке и танцам, хотя имел незаконченное высшее образование по специальности ландшафтного дизайна. В целом, его карьера в его мире была успешной, поэтому сейчас он практически не волновался за повторный успех, что, наверное, было очень легкомысленно с его стороны. На вопрос Дженны он дернул плечами, сунув руки в карманы брюк и хладнокровно ответил: — Не знаю, мужик какой-то. Он не помнил имени, Дженна попыталась уточнить, но и название лейбла он тоже не помнил. Сказал, что в двадцатых числах будет первый брифинг. На этом познания в устройстве работы оказались исчерпаны. Старвойски вздохнула и стала оглядываться в поиске каких-нибудь напитков. Ян прогуливался по залу. Фотограф сделал пару фотографий, Аня подсняла что-то для себя, но в основном не особо далеко отходила от артиста. Розмановский не ввергался в толпу, старался проводить время на отшибе. Постоял за стойками после анонсов, его поснимали там. В общем, Ян был доволен и предельно уверен, но взаимодействовать с толпой сегодня не хотелось. Компания Ани ему нравилась. Девушка в итоге, когда он остановился у столба, подошла к парню и размеренно заговорила: — Обычно, ты всегда идёшь к людям. — Я здесь никого не знаю. — негромко ответил Ян, осматриваясь, Анна сказала, что видела в списках имя Адриана, чему Розмановский сбито порадовался, стал смотреть в самый эпицентр толпы, но на свою беду разглядел до бешенства знакомые и совершенно не желанные лица. «Чертово зрение единица!» — мог бы подумать Ян, но сейчас ему оставалось не до этого. Он почти вжался в столб, испуганно бегая глазами по полу. Анна, конечно же, заметила резкую перемену и поинтересовалась. — Прости, я не могу. — тревожно вымолвил Ян и выдохнул через рот, склоняя голову. Высоцкая была изрядна поражена и даже напугана такой внезапной смене настроения, но не посмела прикрикнуть или даже переспрашивать. Она молча предложила свою помощь жестом, на что Ян еще раз извинился и решил переменить место, может, даже выйти на улицу, но для этого нужно пересечь весь зал и попасться на глаза. В груди сжимало, непонятный стыд и смятение, на которые накладывалось мгновенное самобичевание, и в этом круговороте Розмановский понимал, что ни секунды в этой обстановке он не выдержит. Анна обеспокоенно рванула за ним, но знакомый ровный тенор остановил её сбоку. Высоцкая выдохнула полуоблегченно и воскликнула: — Адриан! Я не знаю, что с ним происходит. — Лисовец, сочувствующе поглядев вслед удаляющемуся певцу, заприметил чуть дальше, в толпе характерное шевеление. По новой раздалась музыка, Ян затерялся в стороне заднего двора через группки людей, заинтересованно на него оглядывающихся. — С ним уже месяц не пойми что происходит. Мне уже люди из команды на него жалуются. — раздосадованно посетовала Высоцкая, но подробности раскрывать передумала. Адриан только хмыкнул и сказал: — Я попробую с ним поговорить, хотя бы о том, что произошло сейчас. Ян стоял на улице, прижавшись спиной и затылком к стене, тяжело дыша. Холодный ветер обдувал голые ноги и звенел в ушах. А может, и не он вовсе, а страх, от которого цепенело тело. Розмановский сел на скамейку, его губы подрагивали, но взгляд оставался удивительно трезв и чист. Сквозь них проматывались секунды, в которые он пересекся с Дженной глазами. И ни одна метафора не могла описать сполна это чувство — ему было жутко стыдно. Ян колотил себя изнутри за нахлынувшую инфантильность, накручивал гайки осуждения и бешенства одновременно. И то, как Мацей остановил её, когда она хотела пойти на встречу... Розмановский согнулся к коленям и впился ногтями в кожу, желая разодрать её на куски. Он видел этот надменный взгляд конкурента, который советовал ему снизить планку. «Не все должно доставаться тебе» — пульсировало болью в висках. Ян не плакал, закрывая лицо от чужих глаз, пусть их и не было рядом, он был готов сгореть от стыда заживо. Адриан появился на крыльце внезапно и почти бесшумно, быстро нашёл Яна в полном одиночестве и, созерцая его печали, прошел ближе. Розмановский услышал шаги по бетонному отмостку и выпрямился, с надеждой глядя на друга. Лисовец молча сел рядом и спросил: — Мне Аня сказала, что тут твоя девушка была. Ты из-за неё так?.. — Не успев закончить, он уже получил ответ кивками, — В чёрном платье, Дженна, кажется? Ян медленно и удивленно обернулся, дрожащим шепотом интересуясь: — А как ты понял? — Я её начальник в продюсерском центре, — ответил быстро Адриан, — А тот парень, что похож на тебя, как две капли воды? — Он все время пытается мне что-то доказать. — продолжил Ян, выдавая обрывочную информацию, — Я более чем уверен, что Дженна ему неинтересна. Он просто ей пользуется. Я не знаю, что творится у него в голове, но он выглядит, как типичный нарцисс. Возможно, так оно и есть. Ему не может быть не все равно, но ему не плевать не меня! Я идиот. Адриан перехватил мысль и уточнил: — Его зовут Мацей Кир, и теперь разбираться, что происходит в его голове это моя обязанность. Он артист, а я его генеральный менеджер. — Ян услышал его, но зациклился преимущественно на имени, от чего лицо его перекосило недоумение: — Его фамилия — Кир? — Розмановский отпал к спинке скамейки, ошарашенно улыбаясь, — Теперь всё ясно... Она нас просто путала? А теперь как? — Скорее всего, она думала, что вы один человек. — поправил Адриан, и звучал более убедительно, подчеркнув этим самым главный вопрос — «Это ли то, за что Яну нужно биться?».