Орден Освобождения

Октябрь 1954 года. «Мой дорогой друг, Прошло 7 лет с момента как мы виделись в последний раз. Я не дождался от тебя ни одного письма за всё это время. Признаюсь, сначала меня съедала обида, но повзрослев я понял, что нет более никакой нужды в ожидании, ведь я могу написать тебе сам. В моей жизни произошло столько событий: я наконец женился и совсем недавно стал отцом. У меня есть сын, ты можешь себе представить? Если бы только ты находился в Англии, то непременно стал бы моим шафером и крёстным отцом Люциуса. Случались и трагичные события. Два года назад скончался Эдвард Нотт. Он заболел драконьей оспой и увял за несколько дней. Мы не успели даже осознать его надвигающуюся кончину. Все наши пришли проститься со своим братом, жаль лишь, что его кумир не присутствовал. Как ты мог догадаться ВР до сих пор существуют, и собираясь на очередном собрании мы не можем не вспомнить нашего лидера добрым словом. Том, мы тебя всё ещё ждем. Ждём, чтобы услышать твое мнение касательно наших идей (а их у нас скопилось огромное множество). Ждём, что ты разложишь всё по полочкам и отсеешь ненужное. Ты обещал вернуться и смею настоять: время пришло. Министр магии подал в отставку. Это может быть нашим шансом сотворить то будущее, о котором мы мечтали. Я даже не сомневаюсь в твоём желании стать моим серым кардиналом. Фамилия Малфой у всех на слуху, а за время твоего отсутствия и имя моё стало общеизвестным. Мы уже можем полагаться на голоса чистокровного сообщества, но чтобы предрешить исход холодной войны, нужно заручиться дополнительной поддержкой. Во Франции у меня есть влиятельные друзья. Нужно провести с ними встречу в ближайшее время. Без твоей помощи мне не обойтись, поэтому немедля отпишись о дате твоего прибытия в Марсель. Встретимся там за день до званого ужина, чтобы я смог поведать тебе о наших грандиозных планах. Жду скорой встречи. Твой лучший друг, А. М.» Молодой человек отложил письмо, написанное опытной рукой. — Да, года идут, а привычка долгого пустословного вступления неизменна. По мнению Тома можно было бы опустить раздражающую лесть и подробности жизни, заключив основную мысль в два предложения. Но эти чистокровные снобы не могут без предварительной ласки. Он предполагал, что вальпургиевы рыцари до сих пор могли собираться. Признаться, в школе это сообщество казалось Тому многообещающим: легко было манипулировать эмоциями подростков, шепча им на ухо о несправедливости. Любая мелочь мгновенно будоражила молодые сердца. Для чего же именно могут пригодиться такие возможности, он и сам толком не представлял. Быстро однако горячая кровь поутихла. После окончания Хогвартса его рыцари видели в этих собраниях лишь возможность выдохнуть от частых званных обедов, светских мероприятий и регламентируемого общения. К этому времени у Тома уже начала рождаться в голове пока ещё эфемерная, но всё же идея о создании системы идеального волшебного сообщества. Стало невыносимо раздражающе подталкивать бывших однокурсников в нужном направлении, вкладывать им в головы верные идеи и принципы. Он осознавал, что эти недоросли пока не готовы к переменам, да и его собственные мысли были ещё слабо структурированы. По большей части посиделки их маленького ордена представляли собой типичные вечера отдыха мужских компаний: политические сплетни, алкоголь, карты и женщины лёгкого поведения... Удивительно, что они додумались построить какие-то планы. Да ещё и куда замахнулись: на само кресло министра. Сложно представить знакомых повзрослевшими, но кажется так оно и случилось. Он поверит, только увидев это собственными глазами. Семь лет волшебник не был дома, если, конечно, так можно назвать поместье Реддлов. Нет, это место таковым не являлось, хотя и принадлежало ему по праву. Даже не потому что так указано в документах, пусть и добытых с некоторыми манипуляциями. Отрицание своего отцовства не помогло Тому Реддлу старшему лишить сына его законного крова. С самого рождения мужчина не имел своего дома. Сначала был ужасный приют, из которого он желал только сбежать, напоследок запустив бомбарду за спину, чтобы ничего в этом мире больше не напоминало о неприятном детстве. Затем милый сердцу Хогвартс, подаривший ему самый ценный в жизни подарок — пропуск в волшебный мир. На столько хорошо было в стенах замка, что навязчивые мысли о неизбежном возвращении в приют на контрасте казались воистину устрашающими. В его сером мрачном мире Хогвартс был яркой разноцветной картинкой. Но и там он не чувствовал себя как дома. Как можно, когда знаешь, что придётся в итоге покинуть это место. Далее поместье Реддлов — его жилище последующих двух лет. Там он, как полагается, спал, ел, принимал душ, встречал гостей, но не чувствовал особого трепета или защищённости. Возможно, Том просто вкладывал в это слово — дом — слишком много смысла? Может быть нужно было изначально проще относиться к данному понятию? Как бы то ни было, когда пришло время основательно заняться познанием магии и расстаться с жильем, он ничуть не расстроился. Даже не вспоминал до этого момента. Путешествуя по миру и ища первобытные источники знаний о магии, мужчина всегда знал, что пребывание в очередном пристанище временно. В этих волшебных местах он чувствовал себя лишь гостем, который непременно убудет, как только получит достаточно новых постижений. Годами волшебник мог находиться в одном храме, но всё равно ожидать момента, когда отправится дальше. Последние три года Том обучался беспалочковой магии в Кедарнатхе, храме бога Шивы, что в Гималаях на севере Индии. Он уже не помнил, когда последний раз держал в руках древко. Время в таких спокойных местах текло быстро. Мужчине все казалось, что он ничего не успевает. Обретенные навыки хоть и были, но не так хороши, как хотелось бы. Заканчивая очередной день, он с нетерпением ждал следующего. От этого они и летели со скоростью ветра. Волшебник ещё не достиг желаемого результата. Он не мог осознанно и целенаправленно использовать магию одной лишь силой мысли. Это была одна из главных его целей уже много лет. Сейчас же перед Томом стоял выбор: отправиться во Францию, а затем и в Лондон, чтобы заняться свершением своего другого уже расписанного по пунктам плана — создать такое мироустройство, которое его всецело бы устраивало. В том, что Малфой настроен серьёзно, он не сомневался. Этот человек прекрасно знал, что с Томом шутки плохи и не обратился бы по пустякам. Другую же чашу весов склоняло желание познать себя и свою магию, ведь он желал стать самым могущественным волшебником, когда-либо рождённым на свет. Он верил, что уже такой с самого первого дня — он особенный. Нужно лишь научиться использовать весь свой магический потенциал. Разница состояла в том, что обучиться магии Том сможет всегда. Не один день и возможно не один год ему ещё предстояло тренировать контроль над своими эмоциями и нащупывать тонкую нить волшебного начала. В то же время шанс занять выгодное положение рыцарей в министерстве если и представится вообще, то ещё очень нескоро. Как и всегда, он принял единственное разумное в этом случае решение. Мужчина прошел в угол своей весьма аскетичной небольшой комнаты и принялся рыться в вещах. Он не имел здесь ни шкафа, ни письменного стола, ни даже полноценной кровати, вместо нее аккуратно сложенные на светлом полу одеяла. По сути, это — просто пустое помещение с голыми белокаменными стенами. Единственным декором и источником света, служило небольшое сводчатое окно. Условия его проживания, мягко говоря, скромны, но он готов был потерпеть ради получения знаний, которыми обладали дашаны в Кедарнатхе. То, что называется мешком на самом деле являлось длинным отрезом плотной ткани, завязываемой концами в узел. Если кто-то и проявил бы любопытство, роясь в его собственности, то обнаружил бы лишь немного традиционной индийской одежды, пару свитеров, носки и белье, а также духовное одеяние на смену, так как в этом месте ходили исключительно в нём. К счастью, волшебник освоил беспалочковую согревающую магию — должно быть организм таким образом защищал сам себя от обморожения. Палочка всё это время хранилась под подушкой, а вот над самым важным пришлось поработать. Свой перстень крестраж мужчина обернул в чары невидимости и никогда не снимал с пальца. Но деньги и нормальную одежду пришлось трансфигурировать в одно из одеял и стелить первым слоем на полу. Том быстро накарябал на том же пергаменте с обратной стороны дату прибытия в Марсель, не забыв указать название отеля, и отправил с прилежно ждущей ответа совой. Он облачился в плотные песочного цвета брюки и тунику, поверх надел ещё и свитер. В горах в это время года температура часто падала ниже нуля, а он ко всему прочему планировал до Марселя долететь на метле. Свою палочку волшебник положил в карман, а мешок с вещами трансфигурировал в маленькую поясную сумку. Выйдя на прилегающую к зданию площадку, он сощурился. Холодный ветер неприятно обдувал лицо и прокрадывался под одежду. Уже через секунду его тело обволокло блаженное тепло. Самое удивительное, что Тому не нужно было прилагать для этого никаких усилий, словно это стало новой полезной функцией самого организма. На открытой территории храма в невозмутимом спокойствии сновали несколько дашан, отказавших себе в дневном отдыхе. Несмотря на то, что всеми известный Кедарнатх является деревней маггловских духовников, чуть поодаль на восток расположился настоящий храм, не доступный взору обычных людей. Даже волшебники не могли видеть его, не будучи приглашенными. Вдалеке на промерзлой земле в духовном одеянии одиноко восседал их равал — главный священник. Матхаваси Свама Шанкар, так его называли жители обители, быстро перебирал опытными пальцами деревянные четки, одними лишь губами восхваляя своего Господа. Не самый удачный момент для прощания, но Тому было необходимо расстаться на доброй ноте для возможности дальнейшего возвращения. Волшебник подошёл к исхудавшему старику и сел по его правую руку. — Джай бхоле, — тихо обратился он к молящемуся. Ответ последовал не сразу, но молодой человек ожидал, что равалу сначала нужно закончить молитвенный блок. — Хар хар махадев, — скорее вопросительно, чем как-либо иначе ответил старик. — Матхаваси Свама, я убываю, — Том низко поклонился собеседнику. — Отчего же, мой хороший? — Мой брат не по крови, но по душе попал в беду, — объяснял он по-прежнему не поднимая головы, — жизнь его в опасности. Я не могу его оставить. — Хм, — промычал в задумчивости равал, — как, по-твоему, брат — хороший человек? — Лучший. — За что же его карма такая настигла, как считаешь? — Не могу знать, Матхаваси Свама, — Том выпрямился, — но мой долг помочь ему. — Так ты считаешь, что Господь Шива ошибся, покарав его? — Шанкар по-доброму усмехнулся. — Не имею право судить ни брата, ни Господа. Дело моё простое — оказать поддержку, а как всё закончится лишь Богу известно. Старик нерасторопно поднялся с места. Его белоснежное дхоти — одежда, сооруженная из длинного платка — на исхудавшем теле слегка запачкалось, но для равала это никогда не было важным. Том последовал его примеру. — Дело достойное, мой хороший, ближнему помогать, — маг напрягся в ожидании заключения, — но вспомни, о чём мы говорили, когда ты только появился на пороге нашего храма. — Я собираюсь вернуться, как только всё разрешится. — Нет, мой хороший. Ты забыл главное: глубокое самопознание и обладание настоящим волшебством — это не твоя цель, а дар Бога нашего Шивы. Взамен ты обещал ему служение... — Я не отказываюсь от своих слов. Каждый день, каждый час я буду вспоминать своего господина... — уверенно пытался убедить он святого. — Ты уже отвернулся. Так и не понял, мой хороший, чтобы твой взгляд всегда был обращён к его лику, ты должен был отказаться от мирских связей. Чтобы ничего и никогда не потревожило твою веру. Том только собирался озвучить свой следующий довод, как Шанкар мягко положил ему руку на плечо и произнес свой приговор: —Ты отправишься к брату. Я помолюсь, чтобы Шива простил твоё невежество, но отныне тебе закрыт путь обратно. На этих словах равал развернулся и пошел в сторону храма, так ни разу и не обернувшись на стоящего в задумчивости мужчину. Однако внешний вид Тома совершенно не отражал его внутреннее ощущение. Маленький огонек гнева постепенно разгорался до настоящего пожара. «Молись Малфой кому хочешь, чтобы это предприятие меня не разочаровало. В противном случае сам хоть под империусом полетишь в храм служить чужому Богу» — проклинал он своего школьного товарища. Когда земля под волшебником превратилась в мягкую жижу, он достал палочку. Преобразовав древко в метлу, мужчина сел верхом, накинул чары невидимости и незамедлительно покинул свое пристанище, оставив все планы на это место позади. Но Том не долго пребывал в своем гневном состоянии. Своим умом мужчина понимал, что мир огромен, и не здесь, так в другом месте он найдет путь познания настоящей магии.

***

Просторный холл единственного волшебного отеля в Марселе, который он знал, был полон людей. Колыхания разномастных мантий от резких движений их хозяев обдували ноги Тома Реддла едва заметным ветерком. А может быть ему просто чудилось с непривычки присутствия в оживлённом обществе. Всё это ощущалось таким необычным, даже чуждым в какой-то мере, вызывающим необъяснимую нервозность вместо ожидаемого трепета от возвращения в реальную жизнь. Приглядевшись, волшебник различил, что некоторые гости «Dôme magique» вовсе не спешили по делам, а терпеливо стояли в очереди подле стойки администратора. На его приближение невзначай отреагировало несколько пар глаз, но лишь на мгновение, после чего вернулись к созерцанию античного интерьера. Подошла его очередь, и волшебник остановился напротив молодой светловолосой сотрудницы, лицо которой он оценил бы как милое, не осмотри она его надменным взглядом с головы до той части, что скрывала стойка, при этом ничуть не дрогнув своей отработанной улыбкой. В других обстоятельствах подобное пренебрежительное отношение задело бы молодого человека, однако сейчас навалившаяся усталость не позволяла зацикливаться на мнении окружающих. Он летел почти не останавливаясь двое суток, и всё, чего сейчас желал — оказаться в чистом номере, привести себя в порядок и лечь спать. Встреча с Малфоем, благо, должна состояться только завтра. — Bonjour. Comment puis-je vous aider? — выдала она отрепетированную фразу. — Доброе утро, мадемуазель, — Том знал, что сервис отеля знаком с английским, — мне нужен стандартный номер на одного на двое суток. — Хорошо. Мне потребуется ваше полное имя и палочка. После быстрой регистрации маг, не задерживаясь, поднялся в свой номер, убранство которого в этот раз было скромнее, чем в прошлый визит с Лестрейнджем и Руквудом, но уже значительно комфортнее, чем любая из его комнат во время путешествия. Прежде чем сходить в ванную он расколдовал свои уменьшенные вещи и принялся раскладывать их ровными стопками по полкам. Входная дверь распахнулась с громким ударом о стену, открывая вид на высокого светловолосого мужчину, напоминавшего его знакомого. — Сюрприз! Сколько лет сколько... — возмужавший Абраксас Малфой с сомнением выискивал знакомые черты в хозяине номера, — Том? Это ты? «Этого сейчас не хватало.» Брюнет, пытаясь выдавить из себя улыбку, повернулся к «другу». Кажется, вышло не очень хорошо, потому что его гость нахмурил брови и быстро затворил за собой дверь. У дашанов не принято отвлекаться от духовного служения на такие мелочи как озабоченность внешним видом. Поначалу магу было тяжело в этом плане, однако он нашел выход: любые отражающие поверхности мужчина намеренно обходил стороной. Несмотря на то, что душ стандартно полагался раз в несколько дней, Том отказывал себе в бритьё и подстригании. Его волнистые волосы, часть которых была собрана в пучок на макушке, уже спускались ниже плеч, а щетина давно стала полноценной чёрной неухоженный бородой. Он не успел по прибытию в отель оценить себя в зеркале, но мог уверенно предположить, что после долгого и стремительного полета вид его не уступал виду пещерного человека. — Это я. Как раз собирался привести себя в порядок после перелета. — Что с тобой стряслось? — Малфой двумя широкими шагами пересёк расстояние до Тома и принялся осматривать его с разных сторон, — тебя держали в плену и морили голодом? Выглядишь просто ужасно! — Дружище, у меня были трудные два дня, дай мне возможность принять ванну, а потом я с удовольствием отвечу на все вопросы. Тут он, конечно, слукавил. Последнее, чего бы мужчина хотел сейчас или вообще когда-нибудь в будущем, так это объясняться перед Малфоем за свой не самый лучший облик. — Откуда у тебя ключ? — невзначай поинтересовался Том, меняя тему. — Подкупил администратора, чтобы сделать сюрприз. — Что ж, не могу сказать, что он меня обрадовал. — Том, дорогой, прости мою бестактность, но я не могу видеть тебя таким... — блондин многозначительно обвел его фигуру рукой, ища более-менее подходящее описание, — не похожим на себя самого. Пожалуй, я подожду тут, пока ты вернёшь человеческий вид. — Абраксас, давай чуть позже. Мне действительно нужно немного отдохнуть. — Мы не виделись десяток лет! Я не могу больше ждать! Том только устало посмотрел на своего собеседника. — Ладно! — Малфой раздражённо вскинул руками, — зайду позже. И не говори потом, что я не предупредил. Наконец мужчина вновь остался один и смог с облегчением выдохнуть. Уже в ванной комнате, смотря в зеркало, он понял, что ничуть не преуменьшил, сравнивая себя с пещерным человеком. Том получал настоящее наслаждение, по прядям отсекая спутанные волосы и возвращая своё потерянное обаяние. В этот момент он ничуть не жалел о том, что покинул Кедарнатх. Сон начал напоминать о себе, когда волшебник нежился в горячей воде. Накинув на влажную кожу халат, он с трудом дошел до кровати и завалился на белоснежные простыни. Морфей забрал его тут же. Молодой человек приложил усилие, чтобы разлепить глаза. Какое-то время ушло на то, чтобы подняться и осознать, где он находится, а так же побороть невыносимое желание заснуть снова. Очередной требовательный стук в дверь стал ответом на вопрос о причине его пробуждения. Том поднялся с кровати и лениво прошагал в сторону звука на ходу завязывая одежду. — Надеюсь ты достаточно отдохнул, потому что нам нужно о многом поговорить. В его номер ворвался недовольный Малфой и бесцеремонно не разуваясь запрыгнул на его чистую кровать. Блондин вальяжно развалился, марая невидимой грязью белоснежное постельное белье, и закинул руки за голову. Мозг Тома всё ещё медленно обрабатывал информацию, отчего движения и слова гостя оказались чересчур неразборчивыми. Когда он вернулся и увидел на ложе картину тотального неуважения к своей персоне, ведомый желанием проучить негодяя, он одним лишь движением предплечья скинул на пол все, что находилось на кровати, включая белобрысого наглеца. Малфой в шоке уставился на суровое лицо хозяина комнаты. Мужчина подумал, что его школьный приятель совсем не изменился с их последней встречи и всё ещё требует напоминаний о том, как себя вести. Видит Мерлин, он сейчас особенно не в духе для терпения глупых выходок. — Так и будешь валяться на полу или может сядешь? — Не дожидаясь ответа Том проследовал к окну, подле которого располагались небольшой круглый стол и два стула по его сторонам. — Как ты это сделал? У тебя не было в руках палочки. — удивлённо спросил Абраксас быстро семеня к свободному месту. — Для этого она мне не нужна, — мягко ответил Том не без самодовольства и слегка улыбнулся, чтобы вернуть расположение гостя. — А ты не терял зря времени, я смотрю, — прозвучало настороженно. — Возможно. Ну, рассказывай, что я пропустил? — О, много чего! — расслабляясь на стуле протянул Малфой, — в кратце министр Тафт подала в отставку. Новые кандидаты: её сын Игнатус, главный нотариус визенгамота Руфус Фиг, выходец из народа грязнокровка Оливер Ривер и я. Мы предполагаем, что Тафт младший и Фиг сговорились слить Ривера. Грязными методами, хочу заметить. Пророк сто процентов куплен кем-то из этих двоих и демонстрирует «грязное белье» маггловского клоуна на всеобщее обозрение. От него уже отвернулась большая часть сторонников. Скорее всего из Тафта и Фига останется кто-то один, но кто именно мы пока не знаем. Когда сольют на предвыборных дебатах Ривера, вероятно они переключатся и на меня. Нужно их опередить. В этом нам и должны помочь новые друзья. — А как-то самим нельзя подкопать под них? Зачем искать помощи у иностранцев? — Роганы — известнейшая французская династия. Их влияние распространяется далеко за пределы собственной страны. Они идеально подходят для осуществления нашего плана. Кроме того, у меня есть повод предполагать, что наши с ними стремления во многом схожи. — Ты меня заинтриговал. Но я хочу услышать всё по порядку. Каковы основные пункты твоей политики в качестве министра? — Самое основное: расширение магических земель, укрепление международных связей, усиление безопасности волшебного общества. Можешь не переживать, все цели соответствуют целям Вальпургиевых рыцарей. — Усиление безопасности через ужесточение статута? — уточнил Том. — Верно. Я предлагаю изымать грязнокровок при рождении. Это то, что всегда держало нас в напряжении. — Умно, — одобрительно качнул головой Том, — Но куда мы денем сотни младенцев, и как поступать с теми, кто уже вырос? — Создадим для них отдельную инфраструктуру: приюты, больницы, школы, а со вторыми разберемся. Это детали. — Думаешь, в бюджете есть столько средств? — с недоверием поинтересовался Том. — О, ради такой перспективы чистокровные семьи не останутся в стороне. Уверен, нужные суммы быстро наберутся. — И что они получат взамен? — То, что и так принадлежит нам по праву — власть. Магический Лондон должен принадлежать чистокровным волшебникам, а значит и глобальные решения принимать тоже нам. Я не понимаю, почему какие-то грязнокровки, ничего не смыслящие в наших традициях, вообще имеют голос в важных вопросах? Почему они могут занимать высокие должности в министерстве? Они только развращают умы волшебной молодежи своими маггловскими мыслями и вещами. Пусть знают своё место, — Малфой зло ухмыльнулся. — Не стоит об этом трубить на каждом шагу. Надеюсь, ты понимаешь. — Естественно! — воодушевился блондин. — Всё будет, но постепенно. Сначала укрепим свои позиции, затем люди сами не заметят на сколько будут плавны переходы. Что ж, пусть пока будет так. В целом Тома устраивало, что грязнокровки останутся частью магического общества, а уж какие у них будут права — его не интересует. Было видно, что Абраксас взял на себя лидерские обязанности вальпургиевых рыцарей, однако, что его заставило вспомнить о старом друге, да ещё и поделиться властью? Совсем не похоже на Малфоя. — Если у вас так все хорошо спланировано, зачем вам я? — Ну как зачем Том! Ты собрал нас вместе. Ты вложил нам в головы целую идеологию, заставил мечтать... — Я серьёзно. — Салазар Слизерин — сильнейший и мудрейший волшебник — стал первым лидером вальпургиевых рыцарей в своё время. Его потомок должен быть с нами. Ты лицо нашего сообщества. Я вижу, что ты стал сильнее, чем прежде. Снова сплошное подхалимство. — Что-то ещё? — Том выжидающе смотрел на собеседника. Абраксас усмехнулся и закинул ногу на ногу. — И до сих пор очень умён... — То ли искра презрения, то ли уважения мелькнула в глазах блондина, — Роганы хотят познакомиться с тобой. Им известно о тебе и твоём родстве со Слизерином. Том сжал челюсти. Уже много лет он хранил эту тайну в ожидании момента, когда сможет стать достойным своего предка, когда сможет обуздать свою силу, а эти болваны всё растрепали. Воздух вокруг мужчин сгустился. Малфой тоже это почувствовал. Он резко оторвался от стула, склонился над столом, становясь ближе, а руку положил собеседнику на плечо, напряжённо заглядывая в глаза. — Это не мы. Никто из нас не предавал тебя. — Никто кроме вас не знал об этом, — рычал он сквозь стиснутые зубы. — Я тебе уже сказал, что эти люди очень влиятельны. Должно быть, у них свои источники. Том постепенно начал отходить от гнева, однако не собирался на слово верить Малфою. У него ещё представится возможность самому выяснить все у Роганов. — Что с планом? Абраксас убедившись, что друг остывает медленно опустился на стул, продолжая настороженно смотреть. — Нашей ближайшей целью является Руфус Фиг. Он чист, как и его дружок, но кое-что мы всё же придумали. — Как это связано с людьми, с которыми мы встречаемся после завтра? — Совсем забыл сказать, — Малфой ударил себя по лбу, — встреча перенесена на завтра. Собственно, поэтому я так рано и приехал. Очень кстати, что ты тоже решил прибыть на самом деле сегодня, — опасливо сообщил Абраксас. — Мерлин Малфой, — прорычал Том, — почему ты согласился? Он думал, что у него ещё достаточно времени хорошенько обдумать разговор и вопросы, спокойно купить костюм и личные принадлежности. Теперь придется впопыхах бегать по магазинам. — К сожалению, сейчас мы вынуждены плясать под их дудку. — А ты так уверен в них? — Тому стало очень интересно, что же это за люди-то такие, что даже сам Малфой вынужден лебезить перед ними. — Я питаю большие надежды. В общем Фиг на своей должности главного нотариуса работает чисто с самого прихода. Но вот его далёкий предшественник не был так же принципиален. Он заверил не очень порядочный договор купли-продажи маггловских земель на западе Шотландии, однако потрудился хорошо замести следы. Никто не сможет найти улики, кроме Малфоев, так как договор всё ещё в семейном архиве. Эти земли мы продадим Роганам с подписью главного нотариуса. Они якобы случайно обнаружат, что предыдущий договор недействителен и раздуют из этого большой скандал. Фиг не сможет отмыться. — Тебя тоже заденет. — А что с меня взять? Я об этом просто не знал, а вот Фиг должен был хорошо все проверить. Спрос с него. — Ты слишком легко к этому относишься, — Том задумался. Он не собирался пускать такую деталь на самотёк, — Ты сам сообщишь об ошибке Роганам. Таким образом обелишь своё имя. — Да, это, пожалуй, лучше, — согласился Малфой. — Как вы вообще вышли на этих французов? — На самом деле это они вышли на нас. Рабастан в прошлом месяце ездил сюда заключать договор на поставку зелий для семейных аптек. У поставщика своё производство. Слово за слово разговорились о разнице чистокровных традиций. Выяснилось, что этот человек является членом небольшого общества. Они надеются сделать волшебный мир безопасным и сплочённым. Никого не напоминает? Рабастан начал вести переписку с ним, а когда министр сказал, что уходит, со мной связался их лидер Пьер Роган. — Тебя совершенно не настораживает, что эти люди знают явно больше, чем должны? — Если они нам помогут, то какая разница? Вообще-то это имеет значение, особенно когда дело касается его тайн. О чём они ещё осведомлены? Что попросят взамен? — Какие предположения насчёт Игнатуса? — продолжил Том. — Пока не можем ничего найти. Сначала разберемся с Фигом. — Если ничего не получится откопать, тогда просто придумаем. Оставшуюся часть дня Абраксас с Томом посвятили походу по магазинам, корректировке пунктов предвыборной кампании и вопросам агитации. В номер волшебник вернулся за полночь с гудящими от пройденного расстояния ногами, желая скорее оказаться в кровати. Благо постельное белье персонал сменил вовремя. Тома не так воодушевляла завтрашняя ночная встреча, как Малфоя. Скорее это вызывало в нём некоторые сомнения, а ещё недовольство тем, что кто-то посмел копаться в его секретах. Следующий день волшебник позволил себе отоспаться. Как оказалось, вчера Абраксас дал ему на отдых всего 4 часа. Сегодня ему удалось проснулся ближе к полудню. В своей голове он уже продумывал план ведения Малфоем министерских дел, а также пытался припомнить не слышал ли раньше о фамилии Роган. Несмотря на обрисованные перспективы, он решил, что не станет очень уж сильно рассчитывать на иностранных коллег, пока не выяснится действительно ли их интересы схожи. Кроме того, ему абсолютно точно не понравилось, что они стали вынюхивать о его родословной, если Малфой, конечно, не солгал, в чём нельзя быть уверенным. Он желал скорее с ними встретиться, чтобы эти переменные наконец стали известными. Том ненавидел неопределенность. Часы пробили полночь. Мужчина стоял возле зеркала, уже в накинутой мантии поверх новых черных брюк и белой рубашки. Он выглядел безупречно, но это раздражающее ожидание Абраксаса, который с минуты на минуту должен зайти с портключом, заставляло выискивать изъяны в своем внешнем виде. Том в десятый раз поправлял идеально уложенные магией волосы, когда вдруг свет резко погас, а ноги потеряли опору. Волшебник растерялся от неожиданных незнакомых ощущений, но это продлилось всего несколько секунд, после чего он каким-то образом упал. Первым на что молодой человек обратил внимание, стало изменение освещения: свет будто потускнел. Когда же он сфокусировал взгляд, то осознал, что и вовсе находится не в своем номере.