Когда запоют мои пушки

      Мы медленно шли по линии прибоя. Я краем глаза изучала незнакомца, готовая в любой момент атаковать, тот же смотрел в небо и периодически задумчиво хмыкал. Начинать разговор не спешили оба – с этим понятно: кто первый заговорит, тот больше в другом заинтересован, тому и принимать условия собеседника.       От резкого движения мужчины я дернулась вправо, уходя от предполагаемого удара. Он усмехнулся, почёсывая голову и глядя будто мимо меня. Разворачиваюсь, опасаясь удара сзади, – никого! Купилась на старый трюк… Тут мне прилетает кулаком в бочину! Больно и обидно.       Оборачиваюсь к незнакомцу, который не трогался с места… он явно не мог дотянуться до меня – не хватит длины рук. Стоп! Перевожу взгляд себе под ноги и нервно сглатываю, осознавая, что всё это время стояла на воде, аки на земле, а ещё думала, что песок какой-то странный – резиновый… Незваный гость мягко улыбается.       Меня вдруг начинает затягивать под воду… это проходили, это знакомо. Выпускаю на волю ярость, противопоставляя её давлению водной стихии, и понимаю: мой огонь просто гаснет, как говорится – «упс!»… Или нет? Ярость – ведь это не только огонь, яростным бывает и ветер. Немногое может устоять перед мощью торнадо!       Во мне что-то меняется. Теперь мой гнев, усиленный моей волей, не сжигает, не плавит, не обращает в пепел. Он крушит! Он дробит! И он же бессильно растворяется в воде, что просто кружится вместе с ним, утаскивая меня всё дальше на дно… Нет, я так позорно не сдохну!       Я будто выворачиваю торнадо своего гнева, направляя воронку не ввысь, а в глубину! Яркий свет бьёт мне в зрачки, ослепляет. Когда глаза привыкают к смене обстановки, то я вижу, что парю примерно в десяти метрах над поверхностью воды. Заметив тень, накрывшую спокойно сидевшего на песке мужчину, оборачиваюсь: за моей спиной водяной горб высотой метров двадцать. Понимаю, что вся эта колоссальная масса воды подвластна моей воле и ждёт, когда я укажу ей цель, которую надо утопить или раздробить. Над головой клубятся грозовые тучи, в которых мелькают росчерки молний.       Вдох-выдох. Ярость покидает меня… и возвращается вновь, стоит мне заметить покровительственную улыбку незнакомца. Я сжимаю кулаки, скрипя зубами от гнева. Замечаю, что тень начинает двигаться с ускорением. Оборачиваюсь – так и есть: водяной холм грозил обрушить на остров свою и мою ярость. Этот же придурок только понимающе улыбается! Как же хочется размазать эту лыбу по всей его морде, но нельзя…       Со своей позиции вижу встревоженных канмусу, осознаю, что от моего удара пострадают и они.       — Стоп! — кричу, пытаясь остановить удар стихии, и она внезапно послушалась меня.       Какое-то время смотрю на проблему, созданную мной…       Как же бесит эта равнодушно-снисходительная рожа гостя незваного! Бесит!.. Он меня специально бесит, пидорас!       Привычным усилием гашу ярость… и с визгом падаю в воду! Выпрыгиваю из океана уже в своей водной форме. Из грудей с тонким верезжанием и шлепком вылетают два острых шипа, устремившихся в морду мужчины, который с самодовольным видом просто откинулся на спину, пропустив снаряды над собой, и стал рассматривать небо.       — Что это всё вообще значит?..       В нашей игре в молчанку проигравшей стала я.       — Знаешь, ярость и злость – третьи сверху в списке лучших учителей. На вершине этого рейтинга – бой, на втором месте – ненависть. Хотя… кому я говорю? Тебе всё это прекрасно знакомо, так ведь? Ты многому научилась у всех этих учителей, только не всегда применяешь нужные навыки в нужном месте. — Визитёр мягко и неожиданно приятно улыбнулся. — Что глазами сверкаешь?       — Учить меня пожаловал, Шторм? — кривлюсь в усмешке, выдвигая максимально дерзкое предположение.       — Путь указать, — отмахивается незнакомец, не отрицая и не соглашаясь с таким его именованием. — Три испытания ты условно прошла, так что познакомиться с тобой – моя обязанность, заодно указать на ошибку в твоих выводах.       — Ошибку?       Ожидаемо. Ну да, я и не рассчитывала, что взрыв такой бомбы не постараются предотвратить… обидно оказаться правой.       — Свои возможности ты отняла у меня силой! — мужчина уже почти откровенно смеется. — Кроме того, что ты сумела вырвать силу, так ещё смогла её подчинить, а после – отказаться.       — Блядь! — не сдерживаю поток грязной брани, поняв, что совершенно упустила этот момент из вида.       Шторм (пусть будет так) ржёт:       — Ты – ведьма! Помни про это и не пытайся влезть в чужую шкуру.       Подмигнув мне, незваный гость просто исчез, оставив меня в глубокой задумчивости и с осознанием, что влезла куда-то не туда. Не сдохнуть бы теперь…       Из размышлений меня вывели чьи-то шаги по песку. Поднимаю глаза и вижу Фусо, Тоне, Сазанами и Гремящую.       — Фусо, — не давая им сказать ни слова, начинаю раздавать приказы, — берешь всех, кроме Гремящей, Сазанами, Ташкент, и отправляешься на расчистку маршрута до Скорци. Нужен относительно безопасный проход в обе стороны. Полная зачистка не требуется. Выполняй! Гремящая и все остальные, разведка направления на «Челленджер». В бой не вступать. Мне надо знать, кто там есть и в каком количестве. Ещё с этого момента подразделению Фусо присваивается наименование Ударного соединения, подразделению Гремящей – Разведывательный дивизион. Да, я знаю, что всё не так просто и названия должны присваиваться не по велению левой пятки, но сейчас нам нужна определенность и стабильность: не хочу каждый раз орать ваши имена, чтобы отдать групповой приказ.       — Сделаем, Адмирал! — хором отозвались канмусу.       — Спасибо, что вернулись, Адмирал, — уже уходя, Сазанами оглянулась, пряча слёзы.       — Иначе и не могла, — тихо отвечаю ей.       Да, иначе быть не могло. Спасибо Шторму, что всё-таки включил мне мозг, заставив думать. Три испытания: вырвать силу, подчинить силу, отказаться от силы. Испытания Силы, Разума и Воли.       Теперь предстоит разбираться с целой кучей проблем и в первую очередь: как добраться до того, кто устроил здешний бардак, и зачем это вообще было нужно? Уж больно любопытные книжки я нашла в той церкви… Где-то.       — Не понимаю, каким образом эта девочка попала в мою епархию.       Шторм посмотрел на своего собеседника. Если он сам напоминал сейчас старого рыбака, или матроса с баркаса, или одного известного учёного-океанолога, то его собеседник был обычным заводским работягой.       — Знаешь, я всё это время думала, что осталась одна, что последняя… — Тэд зябко потер руки. — И вот приходишь ты, а я даже не хочу спрашивать, где тебя всё это время носило, – разговаривать с тобой противно.       — Хе… — Шторм смущенно почесал затылок. — Меня, сына Геи и Урана, не зря назвали Океаном. Уничтожить меня проблематично, без последствий точно не обойтись. Запереть, как моих братьев, можно, но трудно.       — Я понял: от тебя поставили забор. Когда же нашел в нём дырочку, то, по своему обыкновению, решил не отсвечивать, а просто наблюдать. Ты же, мразь такая, всегда держишь нейтралитет!       — Не совсем так. Эта мразь слегка расшатала созданный ею же «забор», и теперь у меня появилась возможность «подглядывать в дырочку».       — Она сейчас пытается не сдохнуть, — зло скривилась берегиня.       — Вот обо всём этом нашей девочке и расскажешь, когда придёт время. Она, кстати, начала кое-что подозревать… мне пришлось вмешаться, пусть и очень тонко.       — Без тебя знаю, что я должна делать. Если ты ещё не понял, то только по этой причине я ещё не сдох.       — Тогда подкину тебе ещё один стимул жить: ты можешь вернуться исцеленной – девочке будет такое вполне под силу. И цену она заплатит, если узнает. Только станешь ли ты ей рассказывать о том дерьме? А?       — Этот вариант будет рассмотрен. Вали уже, пока нас не засекли. Сейчас наша защита – незаметность и незначительность, а оружие – знание.       — Не только. Есть кое-что ещё…       — Ты же не хочешь сказать, что…       — Да. Что-то хорошо заныкано, а вот кое-что найти можно будет без особого труда…       — Хм…       Остатки былой эпохи стояли на крыше неизвестной высотки и смотрели на раскинувшийся перед ними город. Город, которому никогда не познать ужаса нашествия Глубинных. Город, чьи жители каждый день ходили по замкнутому кругу, словно вращающий мельничное колесо осёл. Их это вполне устраивало. Они были этому рады. Глубинные казались чем-то далёким и несущественным – злой начальник куда страшнее и важнее.       Что ж… если всё пойдёт по Древнему пути, то скоро каждый из жителей города обязан будет ответить на старый вопрос: еда он или едок… И одна грустная, погруженная в свои мысли Адмирал, бросающая в океан камушки на далёком тропическом острове, ещё не представляла, что именно ей предстоит задать его и держать за это ответ.