Когда запоют мои пушки

      — Адмирал, видите тот холм, на вершине которого три пальмы в некое подобие шалаша или треноги сложились? — Гремящая говорила на самой грани слышимости. Хотя её губы были в сантиметре от моего уха, я едва различала слова.       Обстановка, мягко говоря, не располагала к болтовне. Мы с эсминкой лежали на пузе на вершине одинокой, обгаженной морскими птахами скалы и наблюдали за руинами какого-то крупного поселения – во всяком случае, остатки вполне себе кирпичных стен местами прослеживались. Любопытно, что это был не продвинутый силикатный кирпич, а самый обыкновенный. Ещё виднелись огрызки пирса, валяющийся там и сям мусор.       Поймала себя на мысли, что данный пейзаж чем-то весьма напоминает обглоданный падальщиками труп, от которого остались только кости и ошметки мяса. И где-то там сидела она, «Сцилла»… Гремящей потребовалось несколько дней, чтобы разведать не только координаты большой шишки местного разлива, но и безопасный маршрут проникновения в её логово.       Про полноценную атаку не могло быть и речи: расположение множества мелких островов, островков и прочих кусочков суши, разбросанных тут и там, обладающих весьма причудливой береговой линией, позволяло заныкать в укромных местах серьёзные засадные отряды.       Осаждать, медленно скрываясь за огненным валом, порождаемым тяжёлыми кораблями?.. Во-первых, у меня не было ни самих этих тяжёлых кораблей, ни возможности удаленной корректировки огня в режиме реального времени, ни управляемых снарядов. Их не было и не предвиделось. Во-вторых, даже моих куцых познаний в тактике хватало, чтобы заметить несколько слабых мест в будущей контрвалационной линии, не затыкаемых без ПКО наземного базирования.       Существенное время мы с Гремящей потратили на расчёт молниеносной атаки и такого же отхода силами наших эсминцев. Как только мы ни считали, между тем постоянно упирались в одни и те же проблемы: наведение и скорость. Нет, будь у меня канмусу кораблей проектов «Антарес» или «Сокол», то второй вопрос снимался сам собой, а первый я уж как-нибудь решила бы. Правда, оставалась мастерская, которая всё ещё клепала вместо снарядов дилдосы, но перед моим отходом Сёндай успела шепнуть, что, кажется, поняла, из-за чего происходит такая хрень (надо будет по возвращению спросить). Тем не менее снарядный голод нам пока не грозил.       В итоге остался один вариант, который и пошел в работу, однако требовал моего прямого участия – позволить девчонкам так рисковать я не могла.       В дорогу отправились только я и Гремящая. Старшей на Базе оставалась Тоне, довольная тем, что может хоть чуток отдохнуть. Две скандалистки… ну, они очень удачно подставились, закатив скандал по поводу испачканных юбок. Переступив через себя и свой здравый смысл, избила их до такой степени, что Мистраль с Джонсон сегодня-завтра будут залечивать побои. Тоне перед уходом прополоскала мозги на тему воспитательных мероприятий. Тяжёлый крейсер, которой уже успели осточертеть эти две эсминки, обещала проследить, чтобы они не пробрались в док до моего возвращения. Конечно, можно было услать их куда-нибудь подальше, надеясь, что дезертируют, но случилось так, как случилось.       Часть пути я проделала на катамаране. Его малая осадка позволяла проходить в тех местах, где Глубинные не могли меня скушать, – слишком мелко для них. Когда же риск обнаружения и нападения стал чрезмерен, мы вытащили катамаран на островок, достаточно большой, чтобы Глубинные не могли добраться до стоящего в его центре кораблика. Эсминка прикопала рядышком обвес. Оставшуюся часть пути преодолевали своим ходом: Гремящая шла по воде, я плыла. Заплыв, короткий отдых, совмещенный с перебежкой по очередному островочку, снова заплыв – и так до места назначения…       — Вижу, — также на грани сомкнутых губ отвечаю Гремящей.       — Под ними есть уже настоящий шалаш, поставленный в чаше старого фонтана, – там её логово.       — Подходы?       — Справа от пирса – ливнёвка, проползти сможете. Рядом с фонтаном – дыра из-под люка. Не знаю, что там с подъёмом, но если получится, то вы в дамках – до шалаша будет примерно метров пятнадцать.       — Приемлемо. Что-то ещё?       — Примерно в десять утра она выходит на пирс и минут пять орёт с него…       — Выходит?       — Да, Адмирал. Она, эта «Сцилла», не похожа на Глубинную и может ходить по суше. Не уверена, что смогу вас прикрыть…       — Даже не рассчитывала на это. Ещё?       — В семь вечера она уходит в шалаш и там… Мне не удалось разобрать, что там творится, но звуки… то ли плачет, то ли оргазм испытывает: кроме всхлипов и стонов, ничего внятного или опознаваемого не слышно. Продолжается это около двадцати минут. Оценить точно не берусь – слишком сложно оставаться незамеченной на таком малом расстоянии.       — Ливнёвка свободна?       — Так себе, но до того самого люка я проползала. Там на первом повороте свернуть направо и не зевнуть подъём. Заблудиться не сможете из-за примитивности конструкции ливневки: два тоннеля, идущие под прямым углом друг к другу, и пара ответвлений, одно из которых обрушилось.       Кивнув, почесала нос, просчитывая варианты. До утра ждать… это всю ночь сидеть на этой скале – риск не оправдан.       Поздний вечер… Смотрю на солнце, которое уже почти село.       — Жди у катамарана.       Скользнув по птичьему дерьму, сжимая в руке заточку, сделанную из куска коралла, ныряю в воду.       У Глубинных, как оказалось, есть одно «слепое пятно»: они крайне плохо обнаруживают тех, на ком нет ни кусочка металла. Да, гидролокация у них есть, но…       — Одинокий пловец-нудист имеет все шансы проскочить незамеченным, — просвещала меня Гремящая по пути сюда, — если он не Дева Флота и если скроется от авиации. Канмусу Глубинные всё равно обнаружат, но могут и не напасть, если на ней нет обвеса и если Дева почешется заныкаться от авиаразведки. Вообще, самые агрессивные – это воздушные юниты Глубины.       Однако сейчас воздушной разведкой и не пахло, да и Глубинные, надо отметить, были какими-то пришибленными, словно на жестком внешнем управлении. Меня это настораживало и только – наверняка же узнаю ответы на многие вопросы, когда совершу задуманное.       Небольшой пролив, разделявший наш наблюдательный пост от логова «Сциллы», преодолела под водой на глубине метра в три-четыре за каких-то три всплытия, чтобы глотнуть воздуха. И вот уже ползу, держа в зубах заточку, по наполненной илом, тиной, мусором и глиной ливневой канализации, мимоходом отмечая следы проводившей разведку Гремящей: содранная плесень на стенах, мелкие царапины… Ведущий наверх сток ожидаемо был скользким и узким, но коротким – метра четыре, вряд ли больше пяти. Нервно сглотнув, начала подъём, упираясь в его стены руками и ногами. Конечности дрожали, норовили соскользнуть. Хорошо, что я последние несколько дней вспоминала былые навыки: такая высота требует больше осторожности и хорошей физической формы, чем умения, а я за своей формой следила всегда, осторожностью не пренебрегала – шансы на успех были высоки.       И всё-таки сорвалась!.. Успела, однако, выкинуть вверх руки, зацепиться за край и повиснуть, чувствительно приложившись о стену. Даже заточку чудом удержала во рту!..       С поверхности уже раздавались какие-то странные в самом деле всхлипы: не то плачет кто-то, не то в оргазме бьётся. Понимаю, что таймер начал крутить обратный отсчёт. Вдох-выдох. Плавным рывком поднимаюсь из колодца и бегло оглядываюсь. Вижу шалаш и сидящую в нём спиной ко мне фигуру. Вполне человеческая, отдаленно напоминающая девушку в укороченных джинсах, топике на бретельках и кроссовках. Только кожа слишком синяя, именно синяя, а не синюшная, да ещё с отливом в серый и бледно-зелёный. Вдох-выдох. С максимально возможной для себя скоростью бросаюсь вперёд с заточкой в руках! Фигура встрепенулась, явно почуяв меня. Захват! Острый кусок коралла пытается вонзиться ей в глаз и дальше в мозг, но скользит по её щеке, когда она резко дёргает головой.       Рывок! Ещё один! Удар! Меня отшвыривает в сторону. Повезло, что на пути ничего не попалось, удалось сгруппироваться, да и удар был не шибко сильный – когда тебя сбрасывает с парочки аттракционов, бьёшься сильнее. Только тут не было матов, а земля твёрдая, и воздух из лёгких вышибло знатно. Не привыкать.       Поднимаюсь на ноги, часто дыша и сжимая кулаки. На меня смотрит весьма красивое женское лицо, искаженное презрением, болью и ненавистью, изуродованное кровоточащей раной от моей заточки. Противница осторожно проводит рукой по щеке, с каким-то детским удивлением смотрит на свою кровь…       План «У» однозначно не удался – значит, настал черёд плана «П».       — Будь проклята! — вдруг шипит Сцилла. — Будьте вы все прокляты! Захлебнитесь, утоните, сдохните в своей подлости! — кричит она, бросаясь на меня, вытянув руки в хорошо знакомую позицию.       Я даже не поверила сначала, но скоро выяснилось, что не ошиблась: та, кого привыкла называть Сциллой, пыталась совсем по-женски вцепиться мне в волосы – классический приём драки девочек-подростков. Ей это удалось, как и многим до неё, кто проделывал со мной такой трюк. Вот только вместо ответного удара в живот, под дых или в колено, приближаю своё лицо к чужому красивому и с максимально возможной для меня здесь и сейчас страстью целую в губы.       Глаза Сциллы внезапно вспыхивают грязно-жёлтым светом…