Всё вернётся в 10000 кратном размере!? Тогда для начала обучу Хинату Курохицуги!

Глава 517.

«Это случилось три месяца назад. Однажды вечером на моего деда напали неизвестные», — начала рассказывать Куроцучи, подробно излагая всё произошедшее. По её словам, три месяца назад в Ивагакуре проникла группа загадочных личностей. Их заметил Ооноки, и между ними завязалась схватка. В ходе боя Ооноки получил серьёзные ранения, а нападавшие сбежали. Ивагакуре попыталась выяснить, кто стоял за этим нападением, но все усилия оказались тщетными. Личности нападавших так и не удалось установить. Ооноки, хоть и избежал смерти, находился в состоянии тяжёлой травмы и долгое время был без сознания. К счастью, из-за преклонного возраста он заранее подготовил экстренный план действий. Согласно ему, Куроцучи должна была временно занять пост Цучикаге. Однако её назначение произошло слишком внезапно, а слухи о состоянии Ооноки вызвали смятение в деревне. Хотя Куроцучи была внучкой Ооноки и одной из самых выдающихся шиноби своего поколения, у неё не было достаточно опыта и авторитета. Люди опасались, что её управление может быть слабым. Тем не менее, благодаря жёсткому правлению Ооноки в прошлом и его всё ещё незавершённой жизни, никто не осмелился открыто восстать. Однако вскоре произошёл неожиданный поворот: Страна Неба атаковала границы Страны Земли и Страны Молнии, развернув войну, которая поставила под угрозу весь регион. После своего рассказа Куроцучи выразила Хинате желание заключить союз с организацией «Цзян». Это не стало сюрпризом для Цзян Чена и его группы. Намерения Куроцучи были понятны ещё раньше, особенно учитывая, что она отправила запрос о помощи и настояла на участии организации «Цзян» в переговорах, несмотря на общее недоверие других стран к этой группе. Хината, однако, не дала ей прямого ответа. Она сослалась на то, что не может принимать такие решения без согласия Цзян Чена. Куроцучи, видя это, была вынуждена временно отступить и ушла. Когда она ушла, Хината повернулась к Цзян Чену: «Шин-кун, ты ей веришь?» «О чём ты? О нападении на Ооноки или её предложении союза?» «Ну… обо всём сразу», — задумалась Хината. «Тогда обо всём сразу — нет», — Цзян Чен усмехнулся: «Её слова совершенно не заслуживают доверия. Начнём с нападения на Ооноки. Это само по себе очень странно. Если бы кто-то действительно напал на Цучикаге, это вызвало бы огромный резонанс. Мы бы точно получили хоть какую-то информацию. Но на деле мы ничего не слышали об этом, пока внезапно не разнеслись новости о ранении Ооноки». «А что насчёт её обещаний?» — уточнила Хината. «Ещё смешнее. Она предлагает нам использовать её влияние, чтобы легализовать нашу организацию и заключить с ней открытый союз. Даже если предположить, что она сможет это сделать, нам это попросту не нужно. Мы и так обойдёмся без её "помощи"». На лице Цзян Чена появилась лёгкая усмешка. Для него условия Куроцучи не имели никакой ценности. «Если уж быть откровенным, с нашей силой мы можем в любой момент уничтожить пять великих стран и объединить весь мир. Даже я один мог бы сделать это без особых усилий. А если в дело вступит Кацуки, то она справится с этим ещё быстрее». Хината молча кивнула, соглашаясь с его словами. Цзян Чен никогда не стремился к бессмысленным убийствам, хотя и не считал себя добродетельным человеком. У него не было амбиций завоевывать мир, и, если его не трогали, он предпочитал избегать конфликтов. «И, наконец, самое главное», — Цзян Чен медленно заговорил, его голос был спокоен: «Страна Земли сейчас находится в центре внимания. Ей срочно нужна поддержка извне. Я могу поверить, что, заключив с нами союз, Куроцучи искренне рассчитывает на наше доверие. Но для нас это ничего не даст. Такой союз нам не нужен». «Я думаю так же», — кивнула Хината: «Наше положение и так достаточно независимое. Нет смысла выходить на передний план вместе с ней». «Именно так», — с одобрением посмотрел на неё Цзян Чен. Ему было приятно видеть, как Хината выросла за это время. Когда-то она была застенчивой и боязливой девочкой, которая не могла говорить громко даже при необходимости. А теперь она стала самостоятельной и уверенной личностью. После нескольких минут непринуждённой беседы их внимание привлекла принесённая шиноби Ивагакуре еда. Однако никто не притронулся к этим блюдам — Цзян Чен извлёк из своего мира провизию, подготовленную ими заранее. Причина была не в страхе перед возможным отравлением — с силой Цзян Чена он бы мгновенно это обнаружил. Просто их собственная еда, особенно фрукты, выращенные в его мире, была значительно вкуснее. Эти фрукты, подвергшиеся мутациям, были уникальны и сильно отличались от обычных. Хината, Карин и остальные особенно любили их. Но их трапезу прервали громкие крики снаружи. «Это здесь! Окружите их!»«Никого не выпускать!» Карин, держа в руках крупный фиолетовый фрукт, подняла голову и с удивлением спросила: «Что там за шум?» «Сидите спокойно», — голос Цзян Чена стал серьёзным. С лёгким движением руки он воздвиг золотой барьер, окруживший всех. Тут же раздался громкий взрыв: хижина, где они находились, развалилась на куски. Вокруг собрались десятки шиноби Ивагакуре, настроенные явно враждебно. Оказалось, что дом был разрушен техникой, использованной четырьмя шиноби. Если бы Цзян Чен не создал барьер, их бы хотя и не ранили, но изрядно потрепали бы. «Это месть?» — нахмурилась Кацуки, но не стала торопиться с действиями. Хината также слегка нахмурила брови: «Куроцучи ведь говорила, что всё улажено…» Тут вперёд выступил мужчина средних лет, указав на них пальцем и громко выкрикнул: «Это они! Они всё сделали! Арестуйте их!» «Прекратите немедленно!» — донёсся голос, и вскоре появилась сама Куроцучи. Она встала между Цзян Ченом и окружившими их шиноби. «Советник Танигава, это не они! Эта ситуация точно не связана с ними!» «Цучикаге-сама, в такое время вы продолжаете защищать чужаков?!» — гневно выкрикнул Танигава: «Они уже убили наших людей в деревне, за что их следовало казнить! А теперь они покусились на жизнь предыдущего Цучикаге! Вы всё ещё на их стороне? Что вами движет?!» Слова Танигавы заставили Цзян Чена и его спутников замереть. «Предыдущий Цучикаге? Ооноки был убит?!» — одновременно удивление и недоверие прозвучали в их голосах.