At The Beginning With You

***

      Деймон застонал и положил голову на стол: возможно, убийство отца было не такой уж плохой идеей. Есть вещи, которые сын никогда не должен слышать, и, возможно, он не должен был смеяться над возрастом отца. Судя по всему, больше половины замка знали, что Бейлон Таргариен способен ублажать свою жену по нескольку раз за ночь. И даже много раз за ночь. Он должен был спросить кого-нибудь, есть ли способ перенести его покои подальше от покоев отца, например, в другой конец замка. Еще одну ночь, как предыдущую, он бы не выдержал.       — Добрый день, дядя! — Его маленькая племянница вбежала в его покои и нахмурилась, когда он застонал. Рейнира потрепала его по щеке. — Ты заболел?       — Я устал, — оскалился Деймон, когда Даймон и Нира рассмеялись. Конечно, они смеялись, ведь им удалось проспать всю ночь без стонов и криков, которые не давали им уснуть. — Так мы будем есть или нет?       — Ух ты, ты не любишь утро. — Нира усадила Рейниру рядом с собой, а сама села рядом с маленькой девочкой, Даймон сел рядом с женой. Нира ухмылялась. — Ты плохо провел ночь?       — Нет! — огрызнулся он, а затем сглотнул, когда Даймон уставился на него. — Прости, я просто должен поспать.       — Почему ты не мог заснуть? — невинно спросила его маленькая племянница, заставив его вздрогнуть. — Может, ты выпил слишком много невкусного сока? Ты всегда капризничаешь после того, как выпьешь его слишком много.       Даймон и Нира разразились хохотом, а Деймон лишь бросил на них взгляд. Им повезло, что рядом была Рейнира, и он не мог сказать при ней то, что хотел. Двери открылись, и в зал вошли его отец и Эймма. Деймон посмотрел на них, раздраженный тем, как свежо они оба выглядели. Этим утром его отец выглядел еще моложе, а Эймма не была похожа на женщину, которую трахали всю ночь напролет.       Рейнира завизжала, спрыгнула со стула и побежала к матери. Эймма подхватила дочь на руки и поцеловала ее в щеку.       — Я скучала по тебе, мама. — Рейнира обхватила руками шею матери. — Я должна сегодня спать с Нирой и Даймоном?       — Нет, не обязательно. — Эймма села напротив Деймона, посадив Рейниру к себе на колени, а его отец расположился рядом с женой. — Сегодня вечером ты вернешься в свои покои.       — Ты уверен, что это хорошая идея? — спросил Деймон, глядя на отца. — Мы не хотим, чтобы ей снились кошмары.       — Да, — не добро улыбнулся отец. — И мы не хотим, чтобы тебя зарезали.       — Ну, может, нам стоит поговорить о чем-нибудь другом? — прервала его Нира, пока ситуация не вышла из-под контроля. — Я знаю, что после свадьбы жениху и невесте полагается несколько дней побыть в одиночестве. Вы двое планируете куда-нибудь поехать?       — Мы не можем. — Бейлон кивнул слуге, который поставил перед ним тарелку, и снова повернулся к Нире. — Мы не можем оставить Рейниру одну, и мой отец слишком болен, чтобы управлять королевством. Сегодня он назовет меня принцем Драконьего Камня и десницей короля, так что у меня будет много обязанностей.       — Он назовет тебя десницей короля сегодня? — Деймон не заметил, как напрягся голос Даймона, когда он задал этот вопрос.       — Да, — улыбнулся Бейлон. — Он организует турнир в честь моей свадьбы и новой должности.       — Прежде чем ты встретишься сегодня с отцом, мы должны поговорить. — Выражение лица Даймона изменилось: из него исчезло веселье, и теперь он выглядел обеспокоенным. — Это очень важно.       — Я бы также хотела, чтобы одна из повитух, которых Даймон привез из Эссоса, осмотрела тебя, Эймма. — Нира улыбнулась Эймме. — Я тоже хочу поговорить с тобой о некоторых вещах.       После этого они ели в молчании, но что-то было не так. Деймон знал, что это как-то связано с тем, что случилось в будущем, и это было нехорошо. Даймон никогда бы так не отреагировал на то, что его отец стал официальным наследником трона и десницей короля. Они не могли говорить об этом сейчас, пока Рейнира находилась с ними в комнате, не было причин волновать маленькую девочку.       — Где Визерис? — Все подняли глаза когда прозвучал вопрос Бейлона. — Кто-нибудь говорил с ним?       — Мы пытались спросить, не хочет ли он поесть с нами, — прочистила горло Нира. — Стражник у двери сказал, что принц плохо себя чувствует и что сегодня он не покинет свои покои.       Деймон фыркнул: конечно же, его брат останется в покоях. Если бы Эймма была его женой, а потом все узнали о том, что произошло прошлой ночью, Деймон переплыл бы Узкое море и сменил имя. Его брат был не просто опозорен, он был унижен: о брачной ночи Бейлона и Эйммы люди будут говорить еще долгие годы.

***

      Нира была рада, что ее мать согласилась на осмотр у акушерки. Нира хотела убедиться, что с матерью все в порядке, и выяснить, были ли ее выкидыши следствием женской болезни или же ее отравили и заставили терять детей. Нира начала подозревать, когда спросила Эймму о беременности Рейнирой. Эймма и Визерис провели большую часть беременности в Гнезде и Рейнира родилась здоровой. Как только они вернулись в Красный замок, мать снова начала чувствовать слабость и появились проблемы с беременностью.       Один из шпионов, приставленных Деймоном к некоторым мейстерам, обнаружил в Цитадели раскол. Одни мейстеры считали, что вся магия — зло, как и Таргариены; они верили, что смерть Таргариенов и драконов искоренит всю магию. Другие мейстеры верили, что существует добрая магия, которую можно использовать для помощи другим. Рейнира хотела знать, все ли мейстеры в Красном замке сговорились против ее семьи, и если это так, то она и Деймон начнут избавляться от них один за другим. Муж разговаривал с Бейлоном, рассказывая ему о том, что произошло после того, как он стал наследником, и придумывая план, как это предотвратить. Они все еще не были уверены, был ли это яд или естественная болезнь.       — Принцесса. — Акушерка отвесила ей небольшой поклон, вытирая руки. — Принцесса Эймма выглядит совершенно здоровой молодой женщиной, и нет никаких причин, по которым она не могла бы выносить и родить ребенка.       — Что может быть причиной стольких выкидышей? — Ее бедная мать потеряла уже четыре беременности.       — При осмотре принцессы я заметила кое-что странное. — Женщина направила ее к месту, где Эймма поправляла платье, и взяла одну из рук Эйммы. — Эта белая полоса на ногтях принцессы похожа на некоторые случаи отравления, которые я видела у людей, принявших скипидар.       — Скипидар? — Нира не могла вспомнить, где она раньше слышала это название.       — Да, это распространенное средство, используемое для помощи женщинам при выкидышах, но оно может быть смертельно опасным, если принять неправильную дозу. — Глаза Эйммы расширились, когда акушерка начала объяснять, и она испугалась. — При правильном подходе можно годами отравлять женщину, и будет казаться, что она теряет ребенка естественным путем. Но при постоянном использовании тело становится все слабее и слабее, пока женщина не умирает.       — Спасибо. — Нира взяла мешочек, наполненный золотом, и протянула его женщине. — Я бы хотела, чтобы отныне только вы ухаживали за принцессой Эйммой, и если бы вы могли проверять ее еду и питье на наличие скипидара или любого другого яда.       — Сочту за честь, принцесса. — Женщина поклонилась ей и Эймме, прежде чем уйти из покоев.       — Меня отравили? — Эймма выглядела испуганной, а Нира была в ярости. У нее отняли мать, и она хотела крови. — Почему?       — Некоторые мейстеры считают, что магия опасна, а Таргариены — часть этой магии, потому что мы связаны с драконами. — Глаза Ниры расширились, когда она вспомнила кое-что из валирийских книг, которые читала на Драконьем Камне. — Но мы можем кое-что с этим сделать.       Эймма с недоумением смотрела на то, как Нира подошла к комоду и достала два наряда для полетах на драконах.       — Хм… — Эймма почесала голову. — Не думаю, что понимаю.       — Таргариены становятся сильнее и их труднее убить, когда мы связываемся нашим драконам. — Эймма все еще выглядела растерянной, когда Нира протянула ей один из нарядов. — Акушерка сказала, что ты здорова, и хотя есть некоторые признаки того, что ты была отравлена, они уже не так очевидны. Это значит, что большая часть яда выведена из организма.       — Пока что я понимаю тебя, — Эймма подняла наряд для полетов. — Но при чем здесь это?       — Если ты сможешь соединиться с драконом, все остатки яда должны полностью выйти из твоего организма. Тогда нам останется только следить за тобой, пока мы не выясним, кто выступает против нашего дома.       — Ты хочешь, чтобы я потребовала дракона? — Эймма смотрела на нее так, словно она сошла с ума. — Я не могу, законы очень специфичны, только Таргариен в линии наследования может претендовать на дракона.       — Ты и есть Таргариен. — Нира весело улыбнулась. — Ты замужем за наследником престола, и ваши дети будут в прямой линии наследования. Если кто и имеет право претендовать на дракона, так это ты.       — Король будет недоволен. — Поэтому мы не будем его спрашивать. — Она подтолкнула мать к ширме. — Лучше просить о снисходительном прощении, чем спрашивать разрешения.       Мать все еще не выглядела убежденной, но она сделала так, как просила Нира. Она надеялась, что все получится, потому что в противном случае ей придется отвезти мать на Драконий Камень.

***

      Эймма считала, что она должна быть сошла с ума — это было единственное объяснение, которое она могла придумать, почему согласилась на это. Эймма слышала истории о своей матери Даэлле, нежной и застенчивой, болтливой девочке, которая легко пугалась и быстро плакала. Она любила цветы, но боялась садов, пчел и кошек. Все думали, что Эймма такая же, как ее мать, и никогда не станет претендовать на дракона. Но когда Эймма смотрела на своих дочерей, младшую и старшую, она не видела в них страха. Ее дочери были смелыми и отважными, самыми молодыми наездницами драконов со времен Рока. Если Рейнира была такой, значит, и Эймма могла быть смелой и отважной. Она определенно была смелой накануне вечером, когда перелезла через своего мужа и умоляла его взять ее. Она покраснела, вспомнив все, что было ими сделано.       Глубоко вздохнув, она двинулась вглубь драконьей ямы, следуя по тропинке, ведущей к пещерам, где жили некоторые драконы. Вхагар там не было — она была слишком большой, чтобы поместиться в драконьей яме. Не было и взрослых версий Сиракса и Караксеса. Эймма попыталась вспомнить, что сказала ей Нира, и закрыла глаза, пытаясь успокоить свой разум и дыхание. Через несколько минут она почувствовала, как в груди зашевелилось что-то, словно кто-то давно ждал ее. Она почувствовала, как будто пропала часть, которую она не замечала, пока не нашла. Принцесса открыла глаза и последовала за ощущением. Она точно знала, куда идти, хотя никогда прежде не забиралась так глубоко в драконью яму. Затем она остановилась.       Дракон перед ней был прекрасен. Она была бледно-голубой, с серебряным гребнем и бледно-голубыми крыльями. Единственным драконом, с которым Эймма когда-либо была близка, был Сиракс, который был еще маленьким птенцом. Этот дракон был очень большим и очень красивым, а еще она чувствовала родство. Эймма придвинулась к ней поближе, она старалась двигаться не слишком быстро, но и не медлить.       — Ты очень красивая. — Она выучила валирийский, когда Деймон учил Рейниру. Эймма подняла руку и глубоко вдохнула, убедившись, что рука не дрожит. — Я хотела спросить, позволишь ли ты мне покататься на тебе. Ты долгое время была одна, и я верю, что мы можем быть полезны друг другу.       Пламенная мечта несколько мгновений смотрела на нее, и ей казалось, что она осуждает Эймму. Спустя несколько мгновений она опустила голову, позволяя Эймме провести руками по ее морде. Как только ее кожа коснулась чешуи дракона, что-то словно встало на место, и она почувствовала эмоции дракона, она почти услышала ее. На ее лице появилась улыбка.       — Позволь мне освободить тебя от этих цепей. — Эймма, не колеблясь, взяла цепи Пламенной мечты, и она почувствовала, как дракон радуется освобождению. Она взобралась на спину дракона и закрепила цепи вокруг себя, как это неоднократно видел Деймон издалека. Оказавшись в безопасности, она заметила, что Пламенная мечта смотрит на нее. — Лети.       Не успела она опомниться, как они оказались в воздухе, а Нира — на Сиракс рядом с ней. Она понимала, почему Бейлон, Деймон и Рейнира любят это чувство, ведь оно ни с чем не сравнимо. Но вот чего она не могла понять, так это того, почему Визерис не получает от этого удовольствия: даже после того, как его дракон погиб, он ни разу не попытался завладеть другим. Он словно забыл, что был драконом.