На счет три – не смотри

Глава 4

День, когда следовало бы сказать правду

Тяжелое чувство не вины, но чего-то тошнотворно ее напоминающего больно щемило в груди. Драко не сожалел о сказанном и сделанном, но меньше всего хотел мысленно возвращаться к этой отвратительной сцене. «Пожалуйста, поговори с нами». Это было жалко. Низко даже для Уизли. Он звучал так зависимо и смотрел так затравленно, что даже говорить не хотелось. Драко подстегивал себя этими мыслями, как стегают хорошую ездовую лошадь. Шаг ускорялся и переходил на бег, будто Малфой надеялся убежать от неприятных мыслей и чувств, надежно заперев их за дверью восемнадцатой палаты. Ноги сами несли вперед по коридору, к кабинету Маккинена. Драко планировал заставить наставника вернуть ему смены обратно. В конце концов, прошло уже почти двое суток с применения метода Бенье и никаких симптомов не последовало. А значит, он был в строю и мог продолжить работу. За последние два года Драко не брал ни одного больничного и ни единого дополнительного выходного. И не планировал нарушать собственную идеально выстроенную систему. Хотя Бен с Ребеккой не раз угрожали нажаловаться Маккинену на «легкомыслие коллеги», в реальность эти угрозы так и не перетекли. Особенно весь год усердствовала Ребекка, которая так и норовила влезть со своей заботой в самый неподходящий момент. Он почти не слышал криков, доносящихся из операционной и палат приемного покоя. Когда работаешь в Отделении Недугов от магических проклятий, привыкаешь к постоянным стонам и воплям. Да вообще ко многому привыкаешь. Драко шагал по коридору, едва цепляя взглядом белые мантии, сглаженные углы деревянных кроватей и парящие в воздухе около пациентов капельницы. Вид рутины успокаивал и отвлекал от тяжелых мыслей. Вдруг он увидел, как посреди коридора образовалась пробка. Огромная высокая фигура в фирменной мантии больницы перегородила проход, не давая кому-то проскользнуть дальше по коридору. Ординаторы и колдомедики обходили эту парочку, прижимаясь к стене. Узкие длинные коридоры не способствовали хорошей проходимости. — А я еще раз повторяю, что вы не являетесь членом семьи, поэтому я не могу вас пустить, — угрюмо бормотал Бен. — Рон и Гермиона тоже не являются его семьей, но их же вы пустили! — голос, достаточно высокий, мальчишечий звучал достаточно громко, чтобы начать раздражать. Малфой сбавил шаг, невольно прислушиваясь к разговору. Он никогда не считал собственное любопытство пороком, особенно сейчас. — Маккинен счел их семьей, кто еще Поттеру семья-то? — простодушно ответил Бен. — Я тоже считаюсь семьей, в конце концов, это меня он прикрывал, когда принял на себя проклятье. А вы знаете, что это значит. — Не знаю, — пожал плечами Бен. — У меня в седьмой палате зельевар, который сразу с двумя старыми ведьмами в Косом переулке поссорился. Он с ними, а они между собой. Ведьмы начали проклинать друг друга, а он влез, герой хренов. Теперь не знаем за что хвататься, чесотку купировать или рост ногтей останавливать. И что, думаете, он теперь семья этим ведьмам? Да он проклянет их, если увидит! Непосредственность Бена всегда ставила в тупик особо наглых собеседников. Драко заглянул за массивное плечо и увидел, что с ординатором беседует Колин Криви, на тощих плечах которого едва держался аврорский темно-красный плащ. «Ну, блять, разумеется!» Старший Криви всегда раздражал Драко до зубного скрежета. И это чувство было абсолютно взаимно. Сейчас этот недоаврор прорывался в палату к Поттеру, размахивая обыкновенным тупоголовым героизмом Гарри как признаком крепких отношений. Мерлин Всеблагой, да этот самоубийца встанет между проклятием и кошкой, если потребуется! Насколько Малфой помнил, у аврора Поттера инстинкт самосохранения отсутствовал как класс. Едва ли он отрастил его за последние два года. Хотя, если Поттер закрутил роман с Криви, за эти два года он лишился вкуса. — Криви, если ты не уберешься отсюда, я вызову охрану, — пригрозил Драко, понимая, что без язвительных комментариев со стороны Колина обойти эту пробку не удастся, а значит, нужно бить первым. — И заодно уборщиков, ты натоптал тут, словно аппарировал прямиком из сточной канавы. — Малфой, — тут же ощетинился Колин. — Удивительно, что тебя еще не выперли отсюда. — Маккинен — старик сердобольный, он любит несчастные истории у талантливых сотрудников, а вот почему Марсо еще терпит аврора, который не в состоянии Патронуса вызвать, это хороший вопрос. — Пошел на хуй, — взвился Криви, уязвленный в самое сердце. — Ты тоже нихрена не умеешь его вызывать! Драко криво усмехнулся. Если честно, он стрелял наудачу — кто знает, вдруг Колин за последние два года действительно научился вызывать Патронуса. Но для этого было бы необходимо развить силу воли и продолжать пробовать, а не жалеть себя. На радость Малфоя, яйца Колин так и не отрастил. — Мне и не платят за мордобой, — пожал плечами Драко, искренне наслаждаясь ситуацией. — Зато я хоть руками, хоть магией заштопаю разорванную артерию. Что делает меня не бесполезным на рабочем месте. А вот ты не просто просиживаешь штаны, но и замедляешь работу всего отделения, включая нас с Беном. Поэтому, будь любезен, проваливай. — Я никуда не уйду, пока его не увижу! — Колин сжал руки в кулаки. Казалось, он готов полезть в драку, но между Малфоем и аврором стоял очень высокий и крупный Бен, который, Драко был готов поставить на это галлеон, врукопашную сильнее медведя. — Кого его? Бена ты уже посмотрел, теперь пора обратно в канаву. Или в офис, не знаю, где там твое рабочее место. — Ты, сын больной суки! Выйди из-за своего коллеги, и я хлебало твое на ноль… — Колин! Окрик Гермионы моментально остановил надвигающуюся потасовку. Криви как-то сразу поник, его плечи опустились, а взгляд стал смущенным. Гермиона шла впереди, таща за руку Рона, как буксир. Они выглядели бы забавно, как маленький корабль, который помогает огромному лайнеру выйти из бухты, если бы не выражения их лиц. Драко тут же отвернулся от этой парочки, надеясь слиться со стеной. — Как тебе не стыдно в таких выражениях в приличном месте! Ты позоришь честь мундира! — отчитывала аврора Гермиона так, как умела только она. — Извини, Гермиона, ты же знаешь Малфоя. Он тот еще провокатор, — начал оправдываться Криви. И Драко с удовольствием засчитал эту пикировку за собой. Если что-то из прошлой жизни он и хотел оставить, так это увлечение словесными перепалками. И хотя Криви был достаточно слабым противником, легкая победа была так же сладка, как и любая другая. — А ты не провоцируйся! — девушка легко проскользнула мимо Бена, не замечая Малфоя. — Пойдем, нам всем давно пора на работу. Стук ее каблуков эхом отражался в коридоре. Гермиона подхватила под локоть Колина и потащила его за собой. Бен оглянулся на Рона и отодвинулся, позволяя тому поспешить за друзьями. Глядя им вслед, Драко и Бен обменялись понимающими взглядами. — Эти авроры такие нервные. Люблю, когда они к нам без сознания поступают. Такие тихие, никаких проблем. — Согласен с тобой, коллега, — кивнул Драко.

* * *

В кабинете Маккинена царил хаос. Книжные полки были заставлены старыми книгами, а наверху этих книг были уложены нескончаемые папки с историями болезней, идеями для научных статей и разработок. Широкий стол начальника отделения был едва виден за неровными стопками отчетов. Драко, предпочитавший даже свои наработки разделять по тематикам и датам, сидел на стуле и оглядывался с настоящим ужасом. Бардак всегда приводил его в оцепенение. Руки сами чесались начать наводить порядок, попутно прикидывая, как оптимизировать тот кошмар, что творился в шкафах. Они были закрыты на ключ, но богатое воображение дорисовывало их состояние самостоятельно. Минутная стрелка сделала полный круг, а значит, Малфой уже час дожидается Маккинена, после его торопливого «Буду через пару минут», брошенного в коридоре. Наставник был чудаком, но такое оригинальное отношение к подсчету времени демонстрировал впервые. Можно было бы вообразить, что он избегает неприятного разговора, но Драко смутно казалось, что тут было что-то еще. Дверь аккуратно открылась, и Малфой вскинул голову. Старик-колдомедик не торопился, он шел вперед, задумчиво опустив голову и бормоча себе под нос. Сообразив, наконец, что наставник снова впал в транс, Драко прокашлялся, привлекая к себе внимание. — А, это ты, — встрепенулся Маккинен. — Чего пришел? Уже умираешь? — Я пришел… что?! — запнулся Малфой, начавший заранее отрепетированную речь, полную возмущения и сарказма. — Как самочувствие? Ты дважды испачкал мне пол ночью. Пришлось будить эльфа-домовика, а он спросонья ворчит как мой дед. Раз ты заявился сюда, значит, пришел за помощью. И поэтому я спрашиваю еще раз: уже умираешь? Возмущение застряло в горле. Драко совершенно не помнил, что каким-то образом просыпался, не то, что «пачкал пол». И о каком именно способе «испачкать пол» говорил наставник? Малфой повидал множество отвратительных жидкостей, которые способен выдавать человеческий организм, и искренне надеялся, что Маккинен имел ввиду рвоту. Но с утра он чувствовал себя великолепно и выспался просто прекрасно. Ни запаха, ни обезвоживания, ни слабости — ничего не выдавало каких-то проблем. Если только… Хитрый самодовольный вид Маккинена говорил сам за себя. Наставник был великолепным колдомедиком и тем еще старым плутом. Значит, последствия применения метода Бенье все-таки были. — Ничего такого!.. — Температура почти тридцать девять полночи, и ты заблевал мне ковер, который стоит дороже твоего полугодового жалования, Малфой. Слишком много хлопот для мальчишки, который больше не является моим подопечным, не находишь? Ответить на это было решительно нечего. Драко сам решил выйти из-под опеки колдомедика, который присматривал за ним с первого дня в больнице. — Вы уволите меня? — убито спросил он. — В этом дело, верно? Это не отстранение, это мягкий способ постепенно избавиться от меня, передав моих пациентов другим ординаторам? Его мир, тщательно выстраиваемый годами, шаг за шагом дал трещину еще тогда, в палате номер восемнадцать. И теперь толстая трещина разошлась — руша все на своем пути. Драко понятия не имел что делать, если не работать в больнице. Наука стала его утешением и его единственной страстью. Когда вся жизнь превратилась в пепел, именно изучение вещей, не связанных с Темными Искусствами, смогло вернуть хоть какой-то интерес к созиданию. До момента, когда он выбрал колдомедицину, у Драко было два варианта, улететь на метле куда-нибудь ближе к Тибету, чтобы практиковать воздержание от любых зависимостей, или окончательно осесть в Сохо, наслаждаясь поистину лучшими коктейлями Лондона до конца дней своих. Колдомедицина была единственным созидательным действием в его жизни. И он променял его на спасение жизни гребаного Поттера. Разочаровывающе, но неудивительно. Вероятно, не существует вселенной, в которой Гарри своим появлением в жизни Драко не рушит ее всю до основания. — Было бы хорошо, — почесал бороду Маккинен, усаживаясь в свое глубокое и чрезвычайно комфортное кресло. — По справедливости, тебя бы сдать в комиссию по этике. Хорошо, что я несправедлив. — Но если вы не хотите увольнять, зачем отстранили? — А ты себя бы видел! — хмыкнул наставник, шаря в столе в поисках трубки. — Малфой, если ты вдруг забыл, ты разделил с пациентом проклятье Ревиуса. Отправлять тебя на больничный было бы слишком подозрительно, я выбрал отстранение. К тому же, ты действительно его заслуживаешь в полной мере. Тиски, сдавливавшие грудь, ослабили свою хватку. Драко заметил, что сжал челюсть в ожидании решения Маккинена, только когда худшее не случилось. Усилием воли он заставил себя расслабить мышцы. — Это не наказание? — еще раз на всякий случай уточнил Малфой. — Да что ж ты будешь делать! Нет, не оно. Хотя наказание ты заслужил. Будешь мыть утки после смены Бена и Ребекки. Драко ненавидел мыть утки. Обычно их чистили волшебством, но Маккинен считал, что близость к самым неприятным человеческим отходам помогает ординаторам не слишком рассчитывать на магию и помнить, что на самом деле представляет из себя колдомедицина. «Магия помогает, зелья помогают. Но лечишь ты сам», — голос наставника зазвенел в голове с такой ясностью, словно Драко находился на первой лекции в больнице Святого Мунго. Маккинен не был мастером слова, но в целом Малфою было наплевать, насколько поэтичен был совет. Старик-целитель редко ошибался, в чем Драко за три года в больнице убедился многократно. — Когда я смогу вернуться к обязанностям? Наставник с сожалением уставился на Драко. Нехорошее предчувствие начало зарождаться где-то между ребрами. Этот взгляд не сулил ничего хорошего. Маккинен не жалел его даже когда Драко пришлось отпахать два суточных дежурства с перерывом в десять часов. Даже когда первый пациент умер на руках Малфоя, даже когда он всерьез подумывал уйти из колдомедицины. — Не хочу тебя обманывать, Драко, но в больницу ты вернешься только пациентом. — Что вы имеете в виду? — Судя по твоему состоянию, работать ты сможешь еще не скоро. Я бы хотел изучать воздействие метода Бенье на твой организм, раз уж тебе хватило дурости его применить. Нужно подумать под каким предлогом тебя запереть в палате так, чтобы не вызвать дополнительных вопросов. Пока мне в голову приходит нечто достаточно жуткое и страшно заразное. Хочу, чтобы ничей любопытный нос не сунулся, особенно ординатора Эстли. Что знает эта девица, знает добрая половина отделения. И в этом Малфой был с ним абсолютно солидарен. — Наставник, у меня есть идея. — Твои идеи себя скомпрометировали, — буркнул Маккинен. — Скорее всего, она полетит в мусорку, но если так хочешь высказаться, валяй. — Раз вам хочется понаблюдать за мной, а мне хочется не прекращать практику, оставьте мне правое крыло Отделения? Я буду работать, как обычно, а в перерывах проходить обследования. Ночевать могу тоже в больнице, на всякий случай. Так я смогу продолжить работать, фиксировать состояние и, в случае чего, буду точно так же близко к капельницам, как если бы сидел под замком. У вас ведь все равно не хватает рук, мистер Маккинен. Макинен замолчал и задумчиво начал жевать губу. Рук в отделении действительно не хватало, и отстранение ординатора третьего года обучения эту проблему только усугубит. Драко достаточно изучил наставника, чтобы знать на что давить. Старик был чрезвычайно любопытен и не планировал упускать из вида такой уникальный медицинский случай. К тому же, как главе отделения, ему постоянно приходилось раскидывать смены колдомедиков и ординаторов, что было настоящей головной болью. — Если тебе станет плохо на работе, кто-то это заметит. — Ну это же не случается внезапно. Но могу пообещать, что если мое состояние начнет влиять на работу, я добровольно сдамся вам и запирайте меня в инфекционной палате, — пожал плечами Драко. — Только до этого не дойдет. Согласно расчетам самого Бенье, самый тяжелый период пройден. Сейчас я чувствую себя отлично, уверен, что и дальше все пойдет… — Не неси ерунду, — перебил его Маккинен. — Ты даже сейчас бледный как покойник, и не думай, что я не заметил тремор левой руки. Правая рука вцепилась в левую. Драко, погруженный в разговор и сфокусированный убедить наставника, даже не заметил, как его левая рука действительно начала едва заметно подрагивать. Дерьмо. — Мистер Маккинен, — Драко подошел к его столу и оперся о него двумя руками. — Что я могу вам предложить взамен? Я готов работать, моя голова в порядке. О Мерлин, да я даже готов переехать в больницу, чтобы вам было проще за мной наблюдать! — Ты пытался переехать в больницу весь предыдущий год! Думаешь, я не замечал, что ты оставался после своих смен? Научную работу нужно писать в специально отведенные часы! — Я не виноват, что у меня теоретическая часть сильно больше, чем у остальных. — А кто выбрал такую тему?! Драко вспыхнул, как спичка. Этот спор они повторяли уже в сотый, наверно, раз. Каждый раз, когда речь шла о теме его научной работы беседа неизменно скатывалась к ругани и взаимным обвинениям. — Моя тема спасет больше людей, чем мои руки! — Когда оно не сработает, ты уже никого никогда не спасешь! Малфой отшатнулся, словно наставник ударил его. Кровь застучала в висках, а по рукам прокатился неприятный холодок. Неприятное осознание гаденькими лапками двигалось от головы вниз, по горлу, расходясь по всему телу. — Вы никогда не верили в метод Бенье, — прошептал Драко. — Но отчего-то терпели эту тему. И когда я предложил Марсо решение… — Не произноси это имя! — выкрикнул колдомедик. — Я запрещаю упоминать этого сукиного сына в моем кабинете! В моем отделении! Упаси небо, кто-то хотя бы на мгновение задумается, что мы натворили. Драко, это не просто лишение лицензии, не просто тюрьма. Это черная метка, ты никогда не сможешь заниматься колдомедициной! В глазах старика ужас перемешался с брезгливостью. Его тонкие губы совсем потерялись в густой бороде, а вечно растрепанные волосы, казалось, еще чуть-чуть и встанут дыбом. Маккинен больше не создавал впечатления мудрого старца, он был скорее стариком, отчаянно вцепившимся в край пропасти. И тут Драко понял, почему наставник принял его, человека с самой страшной меткой, навеки вырезанной на левом предплечье. Человека, которому никто и никогда не дал бы работы. Человека, чьи близкие оказались заперты в Азкабане по самым страшным статьям. Марвес Маккинен точно так же цеплялся за колдомедицину, как за спасательный круг. Он тоже от чего-то бежал так быстро и так яростно, что зашел очень-очень далеко. Потерять возможность заниматься колдомедициной для него значило потерять возможность дышать. Малфой понимал это очень хорошо, ведь он был точно таким же. — Вы отказались от меня, наставник. Даже если все раскроется, я действовал в одиночку. Маккинен устало растер двумя пальцами переносицу. Драко очень явно увидел, что его наставник — очень старый волшебник. Не то, чтобы он в этом заблуждался, но именно в эту минуту морщины на его лице казались глубже, чем обычно, глаза бледнее, а круги под ними более синими. Они молчали. Дольше, чем это было положено. — Мой мальчик, — наконец, произнес Маккинен. — Мой корабль скоро причалит к берегу. А свой ты собственными руками повернул к скалам. Я терпел твою эту теорию только потому, что знал, никто не отважится применить ее на практике, это слишком не доработано, слишком рисково. Мы ничего не знаем об «эффекте качелей», к тому же сам Бенье нередко публиковал совсем уж самоотверженные и романтичные мысли. Я почти уверен, что не существует механизма, защищающего того, кто заклинание произнес. Ты поставил свою жизнь и карьеру на мечту французского старика! И, Мерлин меня подери, я не знаю, каков шанс выбраться из этой истории невредимым. Я бы хотел сказать, что желаю тебе удачи, Драко, но это было бы ложью. Не знаю, что тобой двигало, помимо беспросветной юношеской глупости, но обещаю, что это того не стоит. Ты пожалеешь. Если выживешь. Драко смотрел на наставника, не моргая. В его душе стоял штиль. Он чувствовал удивительное спокойствие, которое может ощущать только обреченный на казнь человек. — Мистер Маккинен, у нас есть уникальная возможность проверить сразу несколько теорий. Позвольте мне продолжить работу. — Скажи мне, Драко, — прищурил глаза наставник. — Все дело в желании доказать правоту? Или в мальчишке-авроре? — Мое сердце принадлежит науке, — без колебаний произнес Драко. Он бы многое отдал, чтобы это действительно было так.