Поднося вино (将进酒)

Сяо Чие чувствовал, что от него жутко несёт потом после того как он целый день носился по тренировочному лагерю, поэтому он не стал обходить стол и сел напротив Шэнь Цзечуаня. Тот работал, обложившись стопками папок. На некоторых папках висели бирки с печатями судебного министерства, и, судя по датам, документы все были довольно старыми. — Стародавние дела расследуешь? — Сяо Чие закинул руку на спинку стула и цапнул бамбуковый веер Шэнь Цзечуаня, лежавший среди стопок. — Ты тюремные полтора месяца разбирал, зачем судебные понадобились? — Четыре года, до восшествия прошлого императора на престол, в императорской темнице как-будто не происходило вообще ничего. — Шэнь Цзечуань снова уткнулся в документы. — Однако, в те времена Цзи Лэй опирался на Пань Жугуя, он не мог занимать место начальника и совсем уж пальцем о палец не ударить. И всё же, за этот период императорская темница никаких дел не заводила. Поэтому я сделал вывод, что все расследования тогда ещё проводились, по традиции, судом Трёх судебных палат. Значит Цзи Лэй был у них мальчиком на побегушках. — Я имел в виду… — Сяо Чие завел веер ему под подбородок, заставляя поднять голову. — …Что мы среди этого старья ищем? — Кстати, в прошлый раз мы обсуждали падение Чжунбо на этом самом месте, — Шэнь Цзечуань отложил кисть. — «Дружить с дальним и воевать с ближним», помнишь такую стратагему? Сяо Чие убрал веер и, поднявшись, ушел за книжные стеллажи. Немного погодя он вновь вернулся со свитком. Шэнь Цзечуань быстро убрал все документы, и свиток полетел на стол, разворачиваясь в крайне подробную карту явно военного назначения. — Это мое сокровище, берегу для особых случаев. — Сяо Чие обвел веером Шесть префектур Чжунбо. — Конечно я всё помню. Кто-то использовал бяньша чтоб разорить Шесть префектур Чжунбо, лежащих близко к столице. Это «воевать с ближним». Клан Хуа впал в немилость и вдовствующая императрица выдала Хуа Третью в Цидун. Это «дружить с дальним». Если всё это сложить, выходит, что кто-то нацелился на Либэй и пытается его стреножить, чтобы, случись что, ни ближних ни дальних союзников у него не осталось. — Но такой план требует слишком много времени на исполнение, и вещи, которые могут в нем пойти не так, неисчислимы. Желающий контролировать каждый камень на доске должен находиться над игрой, наблюдать за ней со стороны. — Шэнь Цзечуань поднялся и провел пальцем от Чжунбо до Цюйду. — Он здесь. Прошлый император правил восемь лет, слишком маленький срок чтобы погубить Чжунбо, все должно было закрутиться раньше. А вот в годы правления императора Гуанчэна произошло множество событий, последствия которых мы расхлёбываем теперь. Он где-то здесь… я надеялся найти подсказки в старых делах. — Из одних судебных дел полной картины не составить, — заметил Сяо Чие изучая карту. — Нужно найти того, кто лично был замешан. Или того, кто знает подробности. Шэнь Цзечуань покосился на него. — Такого человека у меня нет. Сяо Чие вернул ему веер. — А вот у меня есть один на примете… но если я его назову, что мне за это будет? Шэнь Цзечуань улыбнулся и взялся за веер, но не забрал, лишь взглянул на Сяо Чие своим особым взглядом. — Я сам догадаюсь. Ты хочешь сосватать мне Яо Вэньюя, верно? — Он из клана Яо. Должен знать о многих происшествиях того времени. Больше того, он ученик Хай Лянъи, а тот успел послужить и в судебном министерстве и в министерстве чинов. Кому знать о деталях, как не ему? — Сяо Чие потянул веер на себя. — Что такое? Не хочешь с ним видеться? — Я о нем наслышан, — сказал Шэнь Цзечуань. — Разумеется я хочу с ним встретиться. Мне нужно с ним встретиться чтоб понять, действительно ли он так хорош. Однако, я понятия не имею, когда он явится, к тому же, весь остаток месяца буду очень занят. — К нему очередь выстраивается с визитными карточками, только б повидать. Но разве кто-то из них сравнится с его превосходительством Шэнем? — улыбнулся Сяо Чие. — Он слишком хорош для меня, будто сошедший с Небес небожитель. Даже если наизнанку вывернусь, пытаясь втереться в доверие, не найду к нему пути. Шэнь Цзечуань не лукавил. Он много слышал о Яо Вэньюе, но между ним и Сюэ Сючжо выбрал бы Сюэ Сючжо, — просто потому что тот тоже занимался грязными мирскими заботами. Одно дело восхищаться звездой в небесах, но пытаться заманить эту самую звезду на свою сторону… Учёные представлялись ему людьми непрактичными во всех смыслах. Тем из них, кто поступал на службу, было не слаще чем проституткам в борделе: так же приходилось подлизываться к тем, кто рангом выше, идя по головам тех, кто ниже, умасливать, с улыбкой принимать побои… тоже своего рода искусство. То, что Хай Лянъи не хотел приводить ученика в эту юдоль скорбей уже многое говорило о характере Яо Вэньюя. У кого хватит совести бессмертного удерживать в сточной канаве? Пусть остается свободным и беспечным! Сяо Чие думал иначе, но возражать не спешил. — Мы с ним почти и не знакомы, — сказал он. — У него друзья по всему свету, но тех, кто может запросто подсесть к нему поболтать, можно пересчитать по пальцам. Вежливый, любезный, но всех держит на расстоянии, прямо как ты. Вам достаточно разок пересечься, чтоб впечатление друг о друге составить, а познакомиться поближе можно если нужда и впрямь возникнет. От этой идеи Шэнь Цзечуань отказываться не стал. Он знал, что просто так Сяо Чие советовать человека не будет, и сделал зарубку на память попросить сперва Цяо Тянья взглянуть на Яо Вэньюя. В кабинете было жарко, а Сяо Чие и так весь вспотел. Заметив, что капельки пота на его висках так и не высохли, и за окном стемнело, Шэнь Цзечуань решил, что пора ему привести себя в порядок. — Вымойся и смени одежду, а когда будешь готов, поужинаем. Мелкие дела можно обсудить и позже. — Заботушка ты моя! — Сяо Чие сделал вид что отодвигает стул… и, наклонившись, закинул Шэнь Цзечуаня на плечо. — Но заботливыми речами сыт не будешь. Искупаемся вместе: и время и воду побережем. Шэнь Цзечуань потянулся поправить неровно лежащую кисть, но поздно, — его уже утащили из кабинета. Вода нагрелась быстро, и дверной полог в купальне опустился часа на два: слугам оставалось лишь подбрасывать дрова в печь и не мешать. Чэнь Ян, как человек прозорливый и опытный, сразу велел поварам не начинать пока готовить, — чтоб горячее не остыло. Одну вещь Шэнь Цзечуань понимал совершенно четко: он мог морить голодом любого, только не Сяо Чие. Сяо Второй такое отношение терпеть отказывался. Все дни и ночи, которые Шэнь Цзечуань ему задолжал, он стребовал с полна, заключив его в объятия. В нём было столько сил и задора, что Шэнь Цзечуань, неумехой себя не считавший, вынужден был признать, что сам и в половину не так прилежен в любовной науке. — Можешь ничего не рассказывать, — Сяо Чие наклонился к его уху, потер правую мочку. — Сегодня про Си Хунсюаня говорить не будем, не к спеху. Твой Гэ Цинцин по столице бегает… послал его искать учителя Цзи Гана? Гвардия охраняет все ворота, если что-то необычное заметят, я тебе скажу. Шэнь Цзечуань, покрасневший от поглаживаний и пощипываний, откинулся ему на плечо, тяжело дыша, подставляя белую шею. — Это всё, — Сяо Чие прицепил ему на ухо сережку. — Больше твой Второй княжич говорить не желает. Шэнь Цзечуань наклонился вперед, чувствуя, как упруго толкают его поднимающиеся в бадье волны. Он чувствовал себя заполненным, но при этом абсолютно, восхитительно свободным. Мысли его метались в хаосе, с губ срывался невнятный шепот, такой соблазнительный, что Сяо Чие весь замирал, стоило ему различить хоть слово. Поистине, после одного глотка вина чарку не отставляют, — так же и они не могли оторваться друг от друга, играя и развлекаясь как душа пожелает. Их привлекала друг в друге неприкрытость желания, готовность броситься в объятия любовника как в омут. Волны, поднятые их страстным соитием смыли все тревоги. Не осталось места для нежного шепота и милых глупостей, — тут царила лишь страсть и жажда любви. Поцелуи, страстные, как безмолвные клятвы, заменили слова. Весь пол купальни залило водой, пар застилал единственное окошко. Ночь была так тиха, что Сяо Чие ничего не слышал кроме любимого голоса, да и не хотел слышать, — он совершенно забылся, отдавшись страсти. Насытившись наконец, он понял, что совершенно потерял счет времени. Он ласково отвел мокрые волосы Шэнь Цзечуаня с лица, погладил влажные щеки, и тот в ответ притянул его ближе, вновь подставляя шею и облизывая алые губы. Сяо Чие, не выходя, поцеловал его и поднял на руки. Целуя его в ответ, Шэнь Цзечуань стер пальцами семя, и без всякого стеснения вытер руку о живот любовника. *** Выбравшись, наконец, из купальни, Шэнь Цзечуань поужинал кашей с несколькими паровыми рулетиками, и, переодетый в чистые нижние одежды, накинув на себя халат Сяо Чие, наблюдал, как ест его Второй княжич. Ел Сяо Чие в последнее время больше обычного. Хоть Шэнь Цзечуань и не знал, чем он занимался в тренировочном лагере, но жевал он так мрачно что всё было понятно. — Иди в постель, — сказал наконец Сяо Чие. — Будешь тут спать, — простудишься. Шэнь Цзечуань придвинул к себе рыбу и принялся выбирать кости. Он и вправду так устал, что задрёмывал за столом, но уходить ему не хотелось. — Тренировочный лагерь недавно закончили подновлять, и в деньгах недостатка не было… отчего же ты мрачен? Кто-то против тебя интригует? Сяо Чие промолчал, прожевывая. — Я хочу добавить пищали в арсенал гвардии, — наконец сказал он. Шэнь Цзечуань оценил всю сложность положения. Задача и вправду была не из легких. Пищали, в настоящее время, доверяли только Восьми столичным дружинам. Такое бесценное оружие военное министерство не отдало бы никому, и уж тем более не Сяо Чие. Однако, он давно положил на них глаз, к тому же, у Восьми столичных дружин пищали эти просто пылились без дела. В прошлый раз, добравшись до их арсенала, Сяо Чие испробовал парочку ради интереса, и с тех пор ломал голову как бы их заполучить. Увы, он понимал, что от военного министерства ничего не добьётся. Даже император не смог бы ему помочь: слишком серьёзное было дело, поэтому последнее слово в нем оставалось за Хай Лянъи. Шэнь Цзечуань, призадумавшись, протянул ему палочками кусочек рыбы. — Слишком очевидно. Сразу понятно, что ты с помощью гвардии хочешь постепенно вооружить и либэйскую конницу. Учитывая, что никто не собирается тебя отпускать, Хай Лянъи и этого не позволит. Сяо Чие не хватало терпения выбирать кости из рыбы, поэтому он ее никогда не ел, но вкус ему понравился, поэтому он проглотил всё, что Шэнь Цзечуань ему скормил. — Если он откажет, что-нибудь придумаю. У Либэя есть свои оружейники: нужны только чертежи, а там уж они переймут. Это как тигра с кошки рисовать. — Но чертежи трудно достать, — Шэнь Цзечуань прополоскал рот из поданной Сяо Чие чашки. — Хай Лянъи бережет их как зеницу ока. Сяо Чие явно настроен был получить свои пищали, и он прекрасно понимал, почему это так важно. Скоро Хуа Сянъи должны были выдать замуж в Цидун, столица привела стратегию «дружить с дальними и воевать с ближними» в действие, и Либэю нужно было ответить как можно скорее. У Либэйской тяжёлой конницы были свои уязвимости. Непобедимой её делали командиры, талантливые и гибкие умом. Однако, если, из-за брачного союза клан Ци переметнётся на сторону столицы, Либэю придется продумывать стратегию не только против всадников бяньша, но и против цидунской пехоты. — Чэнь Чжэнь, глава военного министерства, и Кун Цю земляки из одного города. Выходит, он тоже человек Хай Лянъи в каком-то смысле. Но при этом дружен с моим отцом. Может моему брату он бы ещё сделал одолжение, но мне… — Сяо Чие нахмурился, вспоминая вчерашний неприятный разговор. — Нужно искать другой путь. Когда он закончил ужинать, Шэнь Цзечуань потушил лампу, и оба отправились спать, деля одно изголовье. Вот только Шэнь Цзечуань не мог уснуть, в голове у него потихоньку складывался план. — Да, через Чэнь Чжэня ничего не добиться. Раз он земляк Кун Цю, значит он из Цидуна, и, разумеется, интересы малой родины ему ближе интересов Либэя. Что касается чертежей… возможно, они найдутся у стражи. Сяо Чие обнял его покрепче и закрыл глаза. — Си Хунсюань ещё остыть не успел, его ключи, — золотая жила без хозяина. За тобой все наблюдают, разорвать тебя на части готовы ради этих ключей. Да к тому же остальные стражники и так теперь тебе завидуют… вот что. Забудь об этом, твой Второй княжич кое-что придумал. Шэнь Цзечуань лишь улыбнулся молча. — Твои два миллиона в Либэй не поедут, — продолжил Сяо Чие, медленно открыв глаза. — Я поговорил с братом… они будут в Цичжоу. Заберешь их в любое время как поедешь туда. А вообще, что такое четыре миллиона? Так, на булавки! Твой второй княжич тебе подарил бы куда больше… Пусть им обоим не выбраться было из столицы, прозвучало это так искренне! Несмотря на все прежние хитрости Сяо Чие, в этот миг Шэнь Цзечуань ему верил. Жадный либэйский волчонок утащил бы все звёзды с неба и отдал ему в шкатулке, как украшения. Обычно он об этом не говорил, но действия его всегда были красноречивы. Однако, услышав нежные слова, Шэнь Цзечуань подумал совсем не о трогательности момента. Он резко развернулся. — Вообще-то речь не о четырех миллионах. Пусть Си Хунсюань и прятал ключи, но он не такой уж гений и наверняка проговорился кому-нибудь из близких, например, своей старшей невестке. Она, полагаю, давно уже была в любовной связи с Си Данем, вместе они могли вытянуть из Си Хунсюаня все секреты. Итак, всего ключей шестьдесят восемь, мне известно о тридцати… Сяо Чие, промотавшийся настолько, что подумывал земли продавать, вспыхнул от стыда и разозлился так, что заткнул его поцелуями, искусав так, что Шэнь Цзечуань охнул. — Сяо Второй! — недовольно зашипел он от боли. — Ты… Но Сяо Чие удержал его за подбородок, чтоб не вырывался, и Шэнь Цзечуань, сдавшись, ответил ему, позволив повалить себя на кровать. За окнами пробежал игривый ветерок, зазвенел колокольчиками под крышей. На крыше Дин Тао как раз кормил своего пухленького ручного воробья, жившего у него в рукаве. Услышав, как заскрипела кровать и полетела куда-то подушка, он едва не сунулся посмотреть, что происходит, но при старших братцах не посмел. Чувствуя, что слишком уж усердно они делают вид, что ничего не слышат, он сглотнул от неловкости. — Я… я тут вспомнил одну историю… отец ее записал в свою книжечку, и там… — Закройся, — хором зашипели Гу Цзинь и Цяо Тянья.