Туз

Невыносимо хотелось приложить холодное дуло пистолета к самому виску и выстрелить, чтобы пуля прошла насквозь и вышибла больные мозги. Кэрролл не знал, куда девать своë недовольное раздражение, монотонно стуча по клавишам макбука. Сотни сайтов сменяли друг друга, миллионы слов проскакивали мимо глаз. И всë не то, всë не там. Он беспощадно тратил своë драгоценное время на бесполезные куски обрывистой и пустой информации, которая не представляла для него никакого толка. А желание залить в себя пару-тройку бутылок крепкого виски росла непреодолимо вверх. Столкнувшись с новой порцией откровенной бредятины, Льюис закрыл все вкладки и откинулся на спинку стула, поднимая лазурные очи к потолку. Глаза уже молили об отдыхе, просили прекратить их мучить. И залить глазными каплями, чтобы сжечь сетчатку. Потянувшись к новому флакону, Льюис остановил руку в паре сантиметрах от него. Палец случайно коснулся стеклянной баночки с блестящими капсулами зелëного цвета. Внутри поселилось новое желание, новая жажда. И как назло, голос в голове начал отговаривать от преждевременного решения, только сильнее раздражая и без того помутнëнный рассудок. Ещë немного, и он взвоет от отчаяния. Только коснувшись спасительного стекла, Кэрролл здорово перетрусил, когда на всю комнату раздался оглушительный визг уведомления. Судорожно нащупав на заваленном столе телефон, он выдохнул, грозясь оторвать все конечности тому, кто увеличил громкость на этой проклятой машине. Всмотревшись в дисплей, Льюис стиснул зубы, шумно выдыхая сквозь них. Ещë немного, и он точно завоет. Во имя Господа Бога, эти рекламщики уже совсем одурели. Собираясь удалить пришедшее сообщение, Кэрролл остановился и присмотрелся к тексту, заметив его странное содержание. Словно зашифрованное послание, между строк проглядывались слова. Вернее, слово. Одно. Аметист. Шестерëнки заскрипели в голове, заставляя отупевший мозг работать. Такое странное слово, будто бы привычно знакомое. Напоминающее его любимое и прекрасное имя. И цвет. Цвет глаз. Такой красивый, драгоценный, как аметист. Всë же вчитавшись в сообщение, Льюис тут же стал вбивать в поисковую строку нужные символы и, о чудо, он вышел на привлекательный сайт информационного бюро без названия. И способ связаться с администрацией сразу бросился в глаза. Оно. Загоревшись и преисполнившись, Кэрролл стал печатать сообщение. Его пальцы слегка дрожали, о таблетках он и вовсе забыл. Голос в голове можно и потерпеть ещë один день. Я нашëл тебя. Все мысли словно упорядочились, мозг обновился, разум очистился. Ведь он добрался до него раньше. Гораздо раньше. И кем бы не оказался тайный отправитель, Кэрролл был безмерно благодарен ему за помощь. Теперь всë наладится. Наладится. Наладится. Если же нет, он точно вышибит себе мозги.

***

Портовые города всегда меня чем-то привлекали. Возможно, дело было в открытом выходе в море, влажном воздухе или просто красоте пейзажа, не столь важно. В прошлой жизни я редко путешествовал, в основном только по России, особенно в последний год, но очень любил посещать другие места и оставлять для себя что-то памятное, будь то сувенир или открытка. И был на моей памяти один портовый город — Владивосток, расположенный на побережье Японского моря, в бухте Золотой Рог и на восточном берегу Амурского залива. Я часто любовался ночными огнями порта. Йокогама тоже мне нравилась в ночи. На самом деле, любой город ночью и днём, будто два разных города. И если меня спросят, какое время суток я предпочитаю, то получат извечный ответ — ночь. В ночи много таинства и загадки, чего-то неизвестного и неизведанного. Большое количество людей боится темноты из-за страха увидеть в ней что-то опасное, необъяснимое любыми законами природы или наукой. А мне наоборот, всегда было интересно, что же кроется во тьме ночи, и в детстве я вечно вглядывался в темноту, лёжа в постели. Почему-то у меня не появлялось мыслей, что появится страшный монстр, которым обычно пугают детей. Удивительно, что к таким выдуманным монстрам я относился лучше, чем к самим людям. Наверное, оттого и не боялся. Мне снова довелось выбраться в город, но на сей раз в сопровождении Вицина и Маяковского, чему я не противился, так как, учитывая мою удачу, на пути мне могли повстречаться либо главные герои, либо мои бывшие коллеги. Ни тех, ни других видеть у меня не было никакого желания. По понятным причинам. Причина посетить Йокогаму была непривычной — встреча с клиентом. Ночью мне отправил сообщение Аноним и сказал, что ему необходима личная встреча со мной. Я не собирался даже думать об этом, но меня зацепила некоторая информация, предоставленная тайным отправителем. Пришлось согласиться. Фëдор, не собиравшийся так легко отпускать меня, приставил охрану. Как только не перекрестил на дорогу. И раз уж довелось выйти в город, я решил заодно и что-нибудь купить. Вчерашнее появление кошки стало для меня новой головной болью, с которой ещё предстояло разобраться. Облегчало её лишь то, что Карма послушался меня и ответственно подошёл к уходу о будущей матери. Какой замечательный ребёнок. И не скажешь, что его воспитывали, как безжалостного наëмника с самых юных лет. Обычно покупками занимался Антон Павлович, но тот был занят по работе, поэтому эта ноша легла на мои «хрупкие» плечи. В любом случае, меня это не тяготило. В город я вышел, словно богатая турецкая женщина: на голове платок, на лице — тëмные очки. Хотя Фёдор собирался замотать меня в хиджаб, а другие подхватили эту мысль, не переставая шутить о том, что замужним женщинам не пристало разгуливать с открытым лицом, и видеть его должен только муж. Всё это я успешно проигнорировал и наконец покинул свои любимые четыре стены. С покупками разобрался я быстро, а до встречи было ещë около получаса, и мне вздумалось немного прогуляться и развеяться, так как определённо устал от однообразных пейзажей дома и леса. Мне не о чём было беспокоиться, пока мои телохранители находились рядом. — Мне кажется, — в какой-то момент заговорил Володя настороженным голосом, и я навострил слух, — что за нами продолжительное время ведут слежку. Анатолий кивнул. Это заставило меня немного понервничать. — Просто держитесь рядом со мной, ради всего святого, — как ни в чём не бывало, тихо кинул себе за спину я, не подавая виду, что напряжён. Преследования нам только не хватало. Фортуна явно когда-то обошла меня стороной. Нельзя было возвращаться обратно с хвостом, поэтому мы продолжили пробираться к центру города, не замечая ничего вокруг. Скоро и я почувствовал, что за нами пристально наблюдают откуда-то из тени, но бездумно крутить головой в поисках сторонних наблюдателей было нельзя. Они не должны знать, что их заметили. Спокойствие мне придавал только Вицин и Маяковский за спиной, но вскоре и это исчезло без следа. Наёмники просто испарились в воздухе, а я и не заметил, отчего напрягся, но продолжил идти. Господи, просто скажите мне, что они разбираются с преследователями. Вера в это исчезла в то самое мгновение, когда я понял, что обычные люди куда-то пропали, а меня окружили. Остановшись с опущенной головой, я старался поддерживать частоту дыхания. — Тебя было трудно узнать в этой одежде, но твои физические параметры нам слишком хорошо известны, — за спиной прозвучал знакомый голос Хироцу, и я сжал челюсть. Чёрные ящерицы, этого только не хватало. — Советуем тебе не глупить, Эйс, и добровольно пойти с нами. Я поднял голову и увидел перед собой Рьюро, абсолютно спокойного и непоколебимого, как и обычно. Возраст давал о себе знать. Если отношения Эйса и Мори с натяжкой можно было назвать договорными, отношения с Озаки определëнно враждебными, а с Накахарой и того вовсе чëрт разберëшь, то отношения с Хироцу походили на «ты меня не видишь — я тебя не вижу». Они не общались на светские темы, не пересекались взглядами, не задевали друг друга плечами и не дышали в одну сторону. Две параллельные, находящиеся в разных плоскостях. Вот настолько они друг друга игнорировали. Я мог понять, почему Эйс сторонился кого-то вроде Рьюро или Огайя, поэтому уже не задавался подобными вопросами. Принимал как есть. — Спасибо за предложение, Хироцу-сан, но боюсь, что вынужден отказаться, — с лёгкой хрипотцой, появившейся от волнения, произнёс я, сохраняя бесстрастность на лице. — И каждый день вы меня так поджидаете? Это, наверное, очень утомительно. — Приходится, — судя по голосу, Хироцу был крайне недоволен. — Приказ босса. Работа. — И зачем я ему сдался? — я поднял брови, скрывая тревогу. — Мне казалось, что после моего исчезновения, мафия вздохнёт спокойно, ведь я был такой обузой. Больной опухолью, не иначе. — Но всё вышло по-другому, поэтому тебе придётся вернуться! — выкрикнул откуда-то Тачихара, а Гин, которая находилась в моём поле зрения, согласно кивнула. Рьюро не обратил на них внимание. — Недавно «Малахитовые Тигры» дали о себе знать, ударив по одному из наших слабых мест. Интересно, как только сами догадались. — Не имею ни малейшего понятия. Я продолжал сдержанно улыбаться, будто контролировал ситуацию, хотя мысленно уже четвертовал Маяковского с Вициным и захлебнулся в собственных слезах. Тем не менее, ситуация повеселила меня, и оставалось надеяться, что наëмники держат мафиози на мушке. «Малахитовые Тигры» — трудно дать им чëткое определение. Подпольная организация? Преступная группировка? Вторая мафия? Они определëнно имели ресурсы и власть, им удалось стать не просто головной болью Портовой мафии, но и получить от самого Огайя призвание «больной опухоли». А так он называл только тех, кто становился серьёзной проблемой, требующей более тщательного подхода. Кикути Кан являлся главой Малахитовых Тигров и любил досаждать мафии, прерывая их перевозки и поставки ценного груза. Ему легко удавалось обходить их проверки и перевозить то, что Портовая мафия не желала видеть на территории Йокогамы. Каждый мафиози знал, что если на человеке татуировки полос тигра малахитового цвета, а на спине свирепая морда дикой кошки, нужно немедленно открыть огонь. Да только Тигры прославились не силой, а хитростью, изворотливостью и скрытностью. Несмотря на броскую окраску имиджа, им удавалось не отсвечивать. И, по всей видимости, Кан решил не медлить и сразу воспользовался полученной информацией, ударив по слабому месту Портовой мафии. Одному из. Конечно, все подозрения сразу свелись к предавшему организацию руководителю исполнительного комитета. Какой же я везучий… Только я приготовился обороняться и бежать, как прозвучал внезапный и оглушающий рëв мотоцикла, и несколько мафиози снесло назад, а другим пришлось отскочить в стороны, схватившись за оружие. Рядом со мной остановился тёмно-синий байк, на который меня усадили силком, после чего мы сорвались с места. Прозвучало несколько выстрелов, но все они отскочили от невидимого барьера. Сбив ещё парочку людей, мы вырвались из круга, и водитель ускорился, пока вслед доносились крики и новые выстрелы, которые не принадлежали Ящерицам. Я всё время крепко прижимался к незнакомцу, который так неожиданно появился будто из ниоткуда, боясь слететь с мотоцикла. Мы неслись на невероятной скорости, с успехом оторвавшись от мафиози и оказавшись достаточно далеко. Наверное, можно было вздохнуть с облегчением. Мотоциклист остановился в безлюдном переулке, и я поспешил слезть со спасительного транспорта, отойдя на приличное расстояние. К сожалению, из-за шлема лицо парня, который спас меня, было не видно, что и волновало больше всего. Поставив подножку, незнакомец слез с мотоцикла и снял шлем, являя свету белому свою шикарную светлую шевелюру и симпатичное европейское лицо с лазурными глазами. Я застопорился, словно что-то вспомнил, но никак не мог понять, что именно. — Эйс Моррисон? — серьëзно спросил парень, вводя меня в ещё больший ступор. — Мы знакомы? — неуверенно спросил я, пока память листала воспоминания, как какой-то альбом. Быстрее нельзя? Напряжëнная пауза не сочеталась со спокойствием незнакомца, отчего я засомневался. Будто встреча с мафией была не так уж и плоха. Вздохнув, парень достал из кармана очки и, протерев их, надел. После ободряюще улыбнулся. — Мы, конечно, не так часто общались, но неужели я настолько не запоминающийся? — незнакомец опёрся о свой байк, продолжая улыбаться. — Скорее всего, фамилия Кэрролл и имя тебе мало, что скажут. Доджсон. Мой отец был священнослужителем. В детстве мы часто виделись на службах. И иногда пересекались в студенчестве. До твоего исчезновения. Наши родители общались. А я тебя сразу узнал, несмотря на смену стиля. К тому же, тот человек назвал тебя по имени. Я поджал губы и вздохнул, снимая очки и шарф. Парень присвистнул, явно довольный собой. — Тебе эта причёска идёт гораздо больше. — Спасибо, — сдержанно ответил я. — Ты сказал Кэрролл? Не Льюис Кэрролл ли случаем? Парень удивился. — О, так слышал обо мне? Мне это льстит. Льюис Кэрролл, к вашим услугам. Хлопок, показалась нужная страница воспоминаний, и я вытянулся в лице. Невероятно. Во мне бушевали противоречивые эмоции. Кэрролл действительно появлялся в жизни Моррисона, действительно не так уж и часто. В детстве они пересекались на воскресных службах, его родители частенько бывали в гостях Моррисонов. Матери дружили. Но с возрастом встреч стало гораздо меньше. Льюис Доджсон учился в Оксфордском университете и иногда возвращался в Лондон. Но друзьями его и Эйса назвать я не мог. С чего вдруг Льюис появился в моей жизни, ни с того ни с сего выдернув из лап Портовой мафии? И почему ведëт себя так, словно мы старые друзья? По меньшей мере, доверия он не вызывал. — Признаться честно, неожиданная встреча, — холодно произнëс я. — Как ты здесь оказался? Льюис улыбнулся шире. — Я пригласил тебя на встречу. Осознание. И прозрение. — Так это был ты? Усмехнувшись, Кэрролл кивнул. — Но, видимо, разговора здесь не выйдет. Тебя, может, куда-нибудь подбросить? — спросил Льюис, усаживаясь на мотоцикл. — Раз такое дело. Я помедлил, не спеша ему доверять. Но что-то заставило меня сдаться. — За город, к лесу, — твёрдо произнёс я, осмелившись подойти ближе. — Только мне нужно кое-кому позвонить… — Ты звони, а я пока в навигаторе маршрут построю, а то впервые в этой вашей Йокогаме… На том и порешали. Я тут же набрал Маяковскому, который взял после пяти гудков. — Ты, блин, где? — сразу послышалось в трубке, и я нахмурился. — Кто тебя увëз? — В пизде, ёбаный ты придурок, — не сдерживаясь в высказываниях, я стиснул зубы. — Обо всём спрошу потом. Пакеты у вас? — У нас, — раздражённо ответил Владимир, хотя злиться здесь должен был только я. Где-то на фоне послышался недовольный голос Анатолия. — Тогда руки в ноги и пиздуйте домой. Если через полчаса вас там не окажется, можете прощаться с собственной жизнью. Усёк? — Батюшки, а ты так разговаривать умеешь? — искренне и удивился, и восхитился Володя, а я вздохнул. — Ладно, всё, не кипятись. Скоро будем. Прервав звонок, я повернулся к ожидающему меня Кэрроллу. Он улыбнулся мне и взял в руки свою камеру, которая болталась у него на шее, направив её на меня. Я вскинул бровь, но не успел ничего спросить, как Лью сделал снимок, и на моей голове внезапно образовался… шлем?! — Э?.. — Всего лишь моя способность, не удивляйся, — Льюис весело хохотнул. — Садись давай, пока нам второй раз не пришлось делать ноги. Не став медлить, я сел позади Лью и удобно устроился. Он достаточно быстро завёлся, и мы выехали из переулка, направившись в сторону выхода из города.

***

Фёдор медленно моргнул, застав на кухне Эйса в компании незнакомого ему блондина в очках, который пил кофе и раздражающе улыбался, смотря на Эйса. Внутри разрасталось неприятное чувство, от которого невозможно было избавиться. Его не замечали. Впервые Достоевский чувствовал себя настолько раздражённым. — Эйс, — коротко позвал он, устав дожидаться, когда разговор за столом прекратится. Эйс наконец обратил внимание на Достоевского, посмотрев на него как-то пугающе довольно. Фёдор ощутил, что на него оказывают давление, и нахмурился. Взгляд британца тут же перестал быть жутким. — Ты был занят, поэтому я не стал отвлекать тебя, — объяснился Эйс и встал, поспешив подойти к возлюбленному. Заключив его в объятия, тем самым успокаивая, он повернул голову в сторону гостя. — Федя, это Льюис Кэрролл, мой знакомый. Мы общались в детстве, наши родители дружили. У него отец священник. Лью, это Фёдор Достоевский, мой парень и коллега. — Приятно с вами познакомиться, господин Достоевский, — поправив очки, произнёс Льюис и снова улыбнулся этой мерзкой и раздражающей улыбкой, которая заставляла дëргаться глаз. — Не знал, что ты живёшь с опасным преступником под одной крышей. Их взгляды пересеклись, и Фëдор мог поклясться, что Льюис смеялся над ним. Это… вызвало желание предаться насилию. — А что, — взгляд Эйса подозрительно сощурился, — слава Феди так стремительно бежит впереди него? — Орден Часовой Башни упорно пытается сделать вид, что Великобританию это не коснётся, — Кэрролл усмехнулся. И снова на его лице появилась эта блядская улыбка. Внутри уже разгорался праведный огонь. Возможно, его просто напрягало присутствие Льюиса. Может быть. Наверное. — Федя, если тебе что-то не нравится, только скажи? — словно прочитав мысли эспера, Моррисон тут же обратился к нему, повернув его голову к себе. — Я мысли не читаю. — Что он тут делает? — холодно спросил Достоевский, не собираясь поддаваться на эти манипуляции. — Этот дом превратился в проходной двор? Эйс закатил глаза. — Он спас меня от Чёрных ящериц, в то время как мои телохранители незнамо куда пропали, — пробурчал парень и отпустил Фёдора, скрестив руки. — И этот дом всегда был проходным двором. А Льюису можно доверять. — С чего бы? — С того, что… — Милые бранятся — только тешатся, — вмешался в не начавшийся спор подошедший Пушкин, позади которого плёлся изрядно вымотанный и вспотевший Карма, чей взгляд тут же враждебно впился в Достоевского. Теперь уже лишним себя ощутил Кэрролл, так как понимал, что очень не вписывался в местную атмосферу. Его внимание тут же привлёк рыжеволосый пацан: что-то в нём было до ужаса знакомое, но британец пока не мог понять, что именно. — Я вам не нравлюсь, — Льюис обратился к Фëдору, поднявшись со своего места. — Но по каким причинам? Неужели видите во мне угрозу? Я всего лишь простой репортëр и фотограф. Или… — лазурные глаза дьявольски блеснули за очками, — дело в совсем ином? — Лью, — Эйс вздохнул, — прости. Мы обычно не выясняем отношения так. Кэрролл улыбнулся и махнул рукой. — Не извиняйся. Я всë понимаю. Фëдор и Карма одновременно вздрогнули от этого тона и даже переглянулись, а Саня, почуяв неладное, передислоцировался. Помрачнев, подросток тут же вцепился в руку Эйса и потянул его на себя. — Пойдëм, проведаем кошку, — мальчик тут же превратился в саму невинность. — Ладно-ладно, — Эйс послушно пошëл за подопечным, перед этим обратившись в Фëдору: — Пока займи гостя. И не убейте друг друга. Как только они ушли, Достоевский и Кэрролл перестали сдерживать себя. Пропала эта сучья улыбка с лица белобрысого, этот лживый блеск. — Это так удивительно, что вы состоите в отношениях, — произнëс Льюис, медленно подходя к Фëдору. — Не думаю, что Эйс будет в безопасности рядом с вами. — Вас это волновать не должно, — Достоевский опасно сверкнул глазами. — Вы — непрошеный гость в этом доме. — Правда? По всей видимости, это только ваше мнение. В шаге от того, чтобы коснуться этого мерзавца, Фëдор обернулся. Ему показалось, чтоб за спиной мелькнула чья-то тень. Странная. Словно не из этого мира. И по спине прошëл табун мурашек от потустороннего присутствия. — Что-то случилось? — наигранно озабоченно спросил Кэрролл, и на его лицо упала тень. — Вы так побледнели. Не успев достойно ответить, Фëдор опустил голову, прикрыв глаза. Эйс вернулся. — Надо же, оба живые и кухня целая, — усмехнулся Моррисон и приобнял своего партнëра за плечи. О, это было только начало. Не буди лихо, пока тихо.

***

Маяковскому и Вицину повезло, скажу я вам, — они пришли вовремя. Вместе с Пушкиным они быстро покинули дом, а Льюис продолжал гостить, так как мы слишком уж разговорились друг с другом, в то время как на часах была половина шестого. Абсолютно все мы сидели на кухне, даже Фёдор. Он всё время косился на Кэрролла испытывающим и чертовски жутким взглядом. Оппонент отвечал тем же. Только бы небо не упало. — Как дела у моего отца? — ради приличия поинтересовался я, покосившись на Карму, который пил сладкий чай с молоком и ничего вокруг не замечал. — А вы с ним за эти четыре года ни разу не общались? — удивился Лью, чуть опустив голову. Я пожал плечами. — Нет. — Значит, ты не в курсе, что твой отец пять месяцев назад был убит неизвестным эспером? — Кэрролл смотрел на меня удивлëнно. — Его тело обнаружили покрытым коркой льда. И всë за одну секунду стало другим. Я выронил чайную ложку, которая отлетела от края стола и упала на пол. Фëдор вздрогнул, после чего наклонился и поднял ложку, пока я собирался с мыслями. — Да? — я постарался унять дрожь в голосе и сделал вид, что мне всë равно. — Славно. И все тут же уставились на меня с шоком. — Что? — Неужели у вас были настолько плохие отношения с отцом? — подключился Карма. — Да нет. Обычные, — я скрестил руки. — Потом как-нибудь расскажу. Сейчас немного не то время. На этом вопросы были исчерпаны, и мы некоторое время просидели в тишине. Краем глаза я заметил, как Карма странно напрягся, крепко сжав кружку в руках. Он заметно побледнел и опустил голову, словно его тошнило. А дальше произошло немыслимое: кружка пропала, а на её месте оказалась подозрительно знакомая ткань. Только потом до меня дошло, что это штора из комнаты подростка. Карма в ужасе вскочил из-за стола, опрокинув стул и чуть не упав, и выставил руки вперёд, рассматривая штору, затем выронил её. Я поспешил успокоить ребёнка, хотя сам был не спокоен. — Что это?! — закричал парень, и даже Фёдор шокировано посмотрел на него, а потом на штору. Льюис же навёл на Карму камеру. — Кэрролл! — я нахмурился, недовольно глядя на фотографа. — Ууу, какое сильное ядро, — никак не отреагировал Лью, поднявшись и продолжая смотреть в камеру. — Впервые на моих глазах пробудился эспер. — Что? Мы замерли, смотря на Льюиса, как на невиданное ранее чудо. Он убрал камеру и вздохнул. — Моя способность позволяет мне не только изменять реальность или отзеркаливать её, но и различать эсперов и обычных людей, — объяснил Кэрролл. — У эсперов есть ядро. У мальчишки оно появилось только сейчас, и оно нестабильно. И если кружка в его руках заменилась на штору, то значит, что она должна находиться… — В комнате Кармы, — закончил я. Льюис щёлкнул пальцами, указав на меня. — В точку. Могу предположить, что его способность — подмена предметов. — Я позвоню папе, — Фёдор встал из-за стола и направился к себе. — Надеюсь, он будет не занят. И пока все суетились над тем, что Карма только что стал эспером, я думал о том, что мне придётся отмывать окно и подоконник и убирать осколки кружки. — Да что за день сегодня такой… — вздохнул я и попытался успокоить подростка. А Льюис смотрел на это со стороны, и мне показалось, что над ним нависла пугающая тень, а его взгляд опустел. Но это продлилось лишь короткий миг. И словно воздух в комнате стал… напряжëнным. Блядство.