Туз

Акутагава дёрнулся в немой злобе и снова зашёлся кровавым кашлем, пока новый доктор Портовой мафии глядел на него исподлобья, явно неодобрительно. Мафиози этот взгляд не нравился, о чём он немедленно донёс своим недовольным лицом и пробуждающимся ото сна Расёмоном. Мужчина, честно, не был впечатлён, даже когда эспера окутала убийственная аура собственного дара, готовая разорвать любого на месте. Рюноске не позволял себя осмотреть. Вздохнув, Роберт отвернулся от капризного туберкулёзника и пару раз черканул в своей тетрадке, жирно выделив имя Акутагавы и поставив несколько восклицательных знаков. Хайду захотелось оставить всеобъемлющий комментарий по поводу вредности этого человека, но Стивенсон в тот же момент ударил его по руке и оттолкнул в сторону от стола, на что способность зашипела, скаля свои ровные и острые клыки. В кабинете единственного нормального врача творился абсурдный кошмар, начатый способностью хозяина этого кабинета. Теперь же он находился между молотом и наковальней: Хайд и Рюноске желали друг друга прикончить. — И давно ты кашляешь кровью? — вопрошал Роберт, игнорируя напряжение, скопившееся в спёртом от концентрации ненависти воздухе. — Это важно? — Акутагава издал что-то похожее на рык, скоро перешедшее в новую волну кашля. Хайд с наслаждением наблюдал за страданиями неприятного парня, который слишком нагло общался с его эспером. Собственническое чувство разъедало способность изнутри и призывало обратиться в Хаос, сметающий всё на своём пути. Но только одного неодобрительного взгляда Стивенсона хватило, чтобы оставить коварные планы до лучших времён, когда рядом не окажется никаких свидетелей. Расёмон Хайду, чистейшему воплощению Хаоса, не враг, тут к гадалке не ходи. К сожалению, Рюноске этого не чувствовал. Как выяснилось, он мало, что чувствовал, полностью сосредоточенный на своих злобе, ненависти, бушующей ярости и зацикленных мыслях о собственной никчёмности. Роберт не хотел работать с этим клубком части Хаоса, чувствуя жгучее презрение. Расёмон напоминал Хайда, эту неуправляемую способность, только, в отличие от последнего, был подвластен дрессировке. Зависть осела неприятным осадком где-то на закромах разума. — Если ты стремишься умереть в ближайшие два года, то, конечно же, нет, можешь с чистой совестью ходить ко мне раз в месяц для галочки, — яд, который даже не пытались скрыть, сочился отовсюду и въедался в мозг. Акутагава оскалился. — Не будь бестолочью, Акутагава, иначе твоя способность однажды сожрёт все твои жизненно важные ресурсы, и ты действительно умрёшь в расцвете лет. Кто тебя научил не уважать врачей? Роберту чертовски не нравилось, когда к нему относились пренебрежительно, будто он был пустым местом. По его мнению, люди должны быть благодарны доктору, что его способность так и не взорвалась, погружая весь мир в самый настоящий Хаос. Они могут и дальше верить, что Порча — самое настоящее оружие массового поражения, но та даже рядом не чихала с Хайдом, чья последняя стадия могла убить всех живых существ на Земле разом. Как только ему совести хватало не перейти черту? — Господин Мори настоятельно попросил осмотреть тебя, — Роберт не сдавался, желая поскорее закончить с безбровым недоразумением, стоящим посреди его кабинета. — Не считаешь ли, что идёшь против воли босса? Акутагава был абсолютно бессилен против такого аргумента, отчего ему пришлось с плотно сжатыми зубами всё же снять свой плащ. Стивенсон мысленно выдохнул, радуясь небольшой победе в этом нелёгком бою. Хайд же продолжал наблюдать со стороны, желая поиздеваться над противным мафиози и оторвать ему голову его же способностью. Никто не смел угрожать его эсперу.

***

Застучала посуда, и я едва разлепил веки, спокойно вдыхая, словно выплыл со дна с задержанным дыханием. Странное провидение отпустило в ту же секунду, как свет с окна ослепил меня, и я зажмурился с непривычки. Чуть потерпев, снова открыл глаза, уловив сбоку движение чьих-то серебряных волос. Не чьих-то, а конкретного человека. Здесь только Гончаров ходит с распущенными серебряными волосами. Я повернул голову в его сторону и вздохнул. Ваня расставлял на тумбочке посуду, стоя ко мне спиной и напевая какую-то знакомую мелодию. «Вальс цветов» Чайковского? Вроде как, это его любимый композитор, да и в оригинале он упомянул именно эту композицию. — Иван… — страшно прохрипел я, еле шевеля языком. Парень обернулся ко мне с пугающей улыбкой, и даю слово, я чуть не потерял сознание снова. Зрелище продолжало оставаться не из приятных. — Воды, господин? — поинтересовался Иван и, не дожидаясь ответа, покинул комнату. Я очень хотел выгнуть бровь, но мышцы лица отказали напрочь, и ничего не вышло. — Господин?.. — вслух переспросил я настолько обессиленным голосом, что хотелось застрелиться. Ну как так-то? Он же Фёдора господином кликал. С чего вдруг на меня перешёл со своим фетишизмом? Резко распахнулась дверь, и в комнату вбежал Карма с перепуганным лицом и покрасневшими глазами. Я вымученно улыбнулся ему, но скоро улыбка пропала. Следом за мальчиком показался Фёдор, и где-то за его спиной семенил Гончаров. — Как ты себя чувствуешь?! — воскликнул Карма, бросившись ко мне. Я с трудом пошевелил руками, заключая подростка в объятия. Он мелко подрагивал и, кажется, едва сдерживал слёзы. Вина обожгла моë сердце, я сам с трудом держался. Почему я так внезапно потерял сознание? — Ты пролежал без сознания около дня, — проинформировал Достоевский, присаживаясь на край кровати и положив руку на голову Кармы, который тут же смахнул еë. — Антон Павлович сказал, что у тебя моральное истощение. Вопросительно уставившись на мужчину, я случайно прикоснулся к его руке. По телу прошёл разряд, моментально бодрящий. На мгновение Фëдор сморщил нос, и мы одновременно отдëрнули свои руки. — Вода, господин, — Иван вообще не чувствовал атмосферы, протягивая мне стакан воды. Тем не менее, воду взял Фёдор и отослал Гончарова прочь. Что-то внутри похолодело. Руки Кармы крепко сжались за моей спиной. — Почему он?.. — Маяковский, — просто ответил Федя. — Попытайся облокотиться об изголовье кровати. Карма, дай Эйсу прийти в себя. Карма замешкался, прежде чем отпустить меня, и сел на другую сторону кровати, пока я пытался приподняться. Фёдор протянул руку, чтобы помочь мне, и общими усилиями цель была достигнута. Достоевский протянул стакан, и я хотел было его взять, но мою руку плавно отодвинули. Эспер улыбнулся. — Позволь мне позаботиться о тебе, — словно змей-искуситель, произнёс Фёдор, подведя стакан к моим губам, и мои брови выгнулись дугами, а глаза полезли на лоб. — У тебя руки дрожат. Уронишь стакан — вода разольётся на тебя и постель. Не став прекословить, я послушно приоткрыл рот и позволил напоить себя. И всё бы ничего, да только ситуация смущала меня. Боковым зрением я заметил, как Карма порозовел, нахмурился и смущённо отвёл взгляд. Стало неловко перед ребёнком. — Так что там Маяковский? — решил уточнить я, так как мне не давало спокойствия непривычное обращение Гончарова. — Ваня не понимает шуток, — Фёдор помрачнел. — Володя этим регулярно пользуется. Теперь Ваня уверен в том, что тебя стоит называть господином. Я вздохнул и помассировал переносицу, желая кое-кому проломить череп. — И ты не стал его разуверять? — вопрос вышел риторическим, поэтому Достоевский так и не ответил. Такое чувство, что он просто ждёт, когда я всерьёз начну считать нашу жизнь семейной. Натуральный маньяк, чего только добивается. — Тебя всё устраивает? — спросил я, устав ломать голову над всем этим цирком с конями. — Это бывает проблематично, но я не обращаю внимание на большинство аспектов. Жить становится проще в несколько раз, когда большая часть фонового шума так и остаётся фоновым, — Фёдор легко объяснил свою позицию, и я даже немного восхитился им. — Владимир принëс тебе глубочайшие извинения за то, что переступил границы дозволенного. Я уже донëс до него твою проблему. Это ведь из-за него тебе стало дурно? — Меня чуть не стошнило. — Прости. Мне стоило предупредить остальных. Эти слова заставили меня улыбнуться. Редко можно было услышать от Фëдора настолько искренние слова. — Наверное, я слишком расслабился. — Ничего страшного, — Достоевский выдохнул. — Часто ли ты падаешь в обмороки и испытываешь проблемы с желудком? Кажется, это уже третий раз. Я задумался над его словами. Если судить из всех справок и прочих бумажек, Эйс не падал в обмороки до того самого дня, когда его вырвало кровью. Второй раз был в кабинете Огайя. И третий раз вчера. Проблемы с желудком появились после перерождения. Они были раньше, но недолго. — Нет, это третий раз, — с заминкой ответил я. — Наверное, серьëзные проблемы со здоровьем у меня начались за две с половиной недели до нашей встречи. Меня вырвало кровью, и я потерял сознание, после чего ушëл на больничный. До этого я принимал таблетки, которые мне прописал Огай, но в какой-то момент перестал. Выйдя с больничного, я снова потерял сознание уже в кабинете Огайя, и меня положили на день в больницу под присмотр врача, которого приставил Мори. Мне прописали лекарства, но недавно я перестал принимать и их. Фëдор поджал губы. Кажется, он действительно был этим обеспокоен. — Антон Павлович сказал, что ты всего лишь перегорел, но я попрошу его осмотреть тебя лучше. К тому же, он хотел взять вас с Кармой и выбраться в город, прогуляться по магазинам. Тебе не помешает немного развеяться. Что скажешь? Я задумался, взвешивая все «за» и «против», ища возможные риски, после чего посмотрел на притихшего Карму. Бедный мальчик толком не видел нормальной жизни, поэтому показать ему мир получше было неплохой идеей. К тому же, раз дали разрешение выйти в свет, так сказать, нужно пользоваться. Было лишь одно «но», которое меня неприлично сильно волновало. — Что насчёт мафии? — я взял стакан, который Фёдор отставил в сторону, и осушил его залпом, будто это был чистый спирт. Похоже и правда, выгорание. — Не беспокойся, ничего не случится, — Достоевский встал. — Как только полегчает, можете отправляться. — А… — Если не возражаешь, Гончаров побудет за тебя. Я прикрыл рот. — Если я… не возражаю? У тебя странные формулировки. Мне всë равно. Я не твоя ревнивая жëнушка. Фёдор на мгновение вытянулся в лице, после покачал головой и вышел, оставив нас с Кармой одних. Я вздохнул и лёг, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. Подросток лёг рядом, прижавшись ко мне. Я приобнял его и закрыл глаза, погружаясь в размышления. Поведение Фëдора порой казалось странным, но я понимал, что он проверял меня и пытался вывести на яркие эмоции. Чаще я испытывал замешательство, которое не выходило так ярко, как того желал эспер. Но крылось за всем этим что-то ещë. И пока я не понимал, что именно.

***

Справившись с мантией, я обратил взор на Фëдора, провожающего нас. Карма уже был готов и ждал меня вместе с Антоном Павловичем. — Можете подождать на улице? Хочу поговорить с Эйсом, — произнëс Достоевский и подошëл ко мне. Подросток недовольно скривился, но не успел ничего сказать, так как Чехов дëрнул его под локоть, со светящейся улыбкой кивнул и увëл мальчика за собой. Когда мы остались наедине, я непонимающе уставился на Фëдора. Он не особо спешил начинать разговор, что-то ища в пакете, который до этого висел на вешалке. — Разве мы уже не обсудили всë, что нужно? Не ответив, Фëдор вынул из пакета искомую вещь и, подойдя ко мне вплотную, стал цеплять что-то на мантию. Я не двигался до тех пор, пока он не закончил и не отошëл, рассматривая результат. Я прикоснулся к вещи, которую надели на меня, и ахнул. Опустил голову, разглядывая серебряную цепочку с драгоценными камнями фиолетового цвета в серебряных оправах. Подвеска. Украшение прекрасно подходило мантии, да и само по себе выглядело чарующе. Оно под цвет моих глаз. Аметист, но какой-то необычный. — Это Лунный аметист, — объяснил Фëдор, стоило мне поднять голову. — Ни о чëм не спрашивай. Это подарок, который я настоятельно прошу тебя принять. Молча. Задумавшись над этим, я даже и не знал, что сказать. В голове появилось несколько догадок, которые послужили поводом для искренней улыбки. Сделав шаг вперëд, я со всей осторожностью обнял Фëдора и прикрыл глаза. Мужчина не ожидал ничего подобного, застыв со скрещенными руками. Через пару мгновений я отстранился, продолжая улыбаться. Улыбался я только тогда, когда был повод, поэтому все улыбки были настоящими. Улыбаться через силу казалось мне глупостью и бесполезной тратой энергии. Не нужно постоянно давить из себя лыбу, чтобы настроить общение с собеседником. Наигранная улыбка — худшее средство налаживания отношений. Бровь Фëдора выгнулась, когда я снова встал напротив. Тогда пришлось при помощи языка жестов сказать «спасибо», и только после этого он понял. — Так это твой способ благодарности, — кивнул мужчина сам себе. — Тебе идëт. Всë на том же языке жестов, сказав «я знаю, но всë равно спасибо», я попрощался и, накинув капюшон, вышел из дома. Антон Павлович и Карма, завидев меня, пошли вперëд, и я следом. Вернуться в городскую суету было приятно, но быстро утомляло. Всё же я являлся «домашним» человеком, хоть и прожил всю свою первую жизнь в крупном мегаполисе, в столице своей родины. Но душа моя всегда рвалась туда, за пределы каменных джунглей, где не существовало шума машин, горожан и зданий. Йокогама отличалась от Москвы, но определённо была такой же шумной. Япония — тесная страна, где проживало большое количество людей. Приходилось тесно жаться к своим спутникам, чтобы не потерять их в толпе снующих туда-сюда людей и не потеряться самому. От этого совсем немного болела голова. Тем не менее, выбраться из четырёх стен было действительно приятно. Крепко сжимая руку Кармы, я следовал за Антоном Павловичем, ведущим нас в торговый центр, который снаружи был похож на офисное здание крупной компании. Дорого. На губах появилась улыбка от увиденного, и это не осталось незамеченным. — Посчитал, что будет невежливо с моей стороны вести вас в проходные магазинчики, — Антон Павлович улыбнулся в ответ. — Вы, как всегда, предусмотрительны, — я усмехнулся. Улыбка мужчины померкла, он сморщил лоб. — Фëдор сказал, что у тебя серьëзные проблемы со здоровьем. Как ты себя чувствуешь сейчас? Осознав, что этого разговора мне не избежать, я вздохнул и под любопытный взгляд Кармы всë выложил: — У меня дефицит веса и анемия, раньше наблюдались проблемы с ЖКТ. Около трëх недель назад они вернулись, я стал падать в обмороки. Появились панические атаки, начали сниться странные сны, проблемы с дыханием, попытки задушить себя. До этого у меня четыре года была затяжная и глубокая депрессия. И присутствует гаптофобия. Антон Павлович, помедлив, задумчиво кивнул. Вид у него был серьëзный. — Я посмотрю твою историю болезни и всë-таки проведу глубокий осмотр. Подберу тебе подходящие лекарства. — Спасибо, — улыбнувшись, я кивнул. Мужчина улыбнулся в ответ. Добравшись до ТЦ, мы буквально сразу отправились на второй этаж, где находился отдел с одеждой. Антон Павлович взял на себя ответственность за помощь Карме, — которому я вытряхнул все карманы, так как он, невзирая на мой наказ, всë равно протащил оружие, — позволяя мне со спокойной душой походить между вешалок и присмотреться к ценникам. Стоило ли мне упоминать, что Эйс имел большое состояние, будучи нечистым на руку? Какой бы дурак оставил всё нажитое, пускай даже и не им, добро, ну правда. К моему нынешнему телосложению подобрать подходящую одежду было почти нереально. Скорее всего, Эйс покупал одежду строго на заказ, специально под себя, что немудрено. Я определённо точно скучал по своему старому телу. — Молодой человек, могу ли я вам помочь? — ко мне подошла милая девушка-консультант с вежливой улыбкой на лице. Я отвлёкся от рассматривания одежды и окинул её взглядом: европеоидная раса, высокий рост и красивые чёрные волосы, собранные в высокий хвост. По акценту можно было предположить, что она была итальянкой. — Извините мою грубость, но я бы хотела отвести вас в женский отдел, — очень тактично произнесла девушка, и её зелëные глаза заблестели. Мне они показались какими-то необычными, слишком насыщенными. — Мне кажется, что вам отлично подойдёт кое-что оттуда. — Правда? — спросил я, пока даже не зная, как на это реагировать. Возможно, тело всё ещё сопротивлялось сравнению с девушками. Смирись, Эйс, смирись. Консультант кивнула. — Не каждый день мне доводится видеть настолько красивого андрогинного мужчину. — Вы мне льстите, — усмехнулся я и посмотрел на бейдж девушки, — Камилла. — Прошу за мной, — она всё поняла без слов. Это того стоило. Камилла очень хорошо разбиралась в андрогинах, поэтому мне удалось закупиться своей одеждой без всяких проблем. Наверное, Бог послал её, чтобы облегчить мои страдания. Мы очень разговорились с ней, и она подсказала несколько хитростей, которые я тут же взял на заметку. Это не отменяло странностей девушки. Взялась из ниоткуда и исчезла в никуда, стоило нам только попрощаться. Не став долго об этом думать, я направился к месту встречи с Кармой и Антоном Павловичем. Те уже вовсю ждали меня, стоя с четырьмя пакетами. Я довольно осмотрел купленное добро. — Теперь хоть на людей будем похожи, — я потрепал Карму по волосам. — Эх, придётся отдать Фёдору его прекрасную футболку с прекрасной русской надписью с вопиющим содержанием. — Не думаю, что Федя не позволит оставить свои вещи тебе, сынок, — Чехов подмигнул. — Кажется, ему нравится, как ты в них смотришься. Краска образовалась на щеках чуть ли не моментально, и я выдохнул. — Будет заме… — я осёкся, заметив краем глаза где-то вдалеке чертовски знакомые ярко-рыжие волосы. Повернув голову в нужном направлении, сглотнул. Мне пиздец. Накахара Чуя поднимался по лестнице на второй этаж в сопровождении, кто бы мог подумать, Дазая Осаму. Благо мы находились на другой стороне, и парни не видели нас. Но их видел я, и мне это не нравилось. Напарники о чём-то спокойно, что удивительно, разговаривали, направляясь куда-то подальше, скрываясь из моего поля зрения. В голову пришла опасная идея. Очень опасная. Любопытство резко взяло верх над рациональностью, и я мысленно вздохнул. Они ведь не просто так встретились и решили прогуляться по ТЦ? — Что-то случилось, сынок? — Антон Павлович щёлкнул пальцами перед моим носом, возвращая меня в реальность. — Ты побледнел. — Эйс, это был Накахара-сан? — Карма взволнованно посмотрел мне в глаза, напрягаясь. Он тоже заметил их. Я ласково улыбнулся ему. — Антон Павлович, можно попросить вас об одолжении? — со всей серьёзностью спросил я, сжимая пакеты в руках. Мужчина нахмурился, понимая, что что-то явно не так. Задавать лишние вопросы он не планировал. — Конечно, сынок, — и кивнул. — Возьмите пакеты и подождите меня у входа. Мне необходимо кое-что проверить. Всё объясню позже, сейчас не время. Мы молча разошлись, и я направился в направлении Соукоку, намереваясь кое в чём убедиться. Мне повезло, что эти двое далеко не ушли, остановившись, чтобы что-то обсудить. Спрятавшись, я накинул капюшон, который снял до этого, и стал прислушиваться к ним. Если бы здесь был Сайгику, меня бы раскрыли сразу же. Но как мне вообще повезло наткнуться на мафиози и одного из главных героев?! — Когда-нибудь я тебя точно прибью, Осаму, будь уверен, — Чуя был, как обычно, злой и недовольный. — Получше места для разговора не мог выбрать? — А ты потише говори, и это место точно станет идеальным, Чиби, — насмешливо произнёс Осаму, и я закатил глаза. Что в аниме, что в жизни — бесит. — Мне хотелось кое-что узнать про Достоевского. Вы же его поймали? Либо мне повезло, либо я правильно предположил, что эти двое могут встречаться только ради важной информации. 50/50, скорее всего. Я сжал в руке один из аметистов и вспомнил об одной из своих догадок. Внимательно рассмотрев подвеску, убедился в еë верности. Прослушка. Предусмотрительно. — Ты бы ещё через сто лет меня из-за этого придурка вызвал в такое место, тьфу, — Накахара, кажется, смирился со своим положением. — Он сбежал. Удивительно, что ты не знаешь, Скумбрия. — Нет-нет, мне известно, Чиби, что удержать такого опасного преступника мафии не под силу… — Охренел?! — … и я имел в виду не это, — Дазай проигнорировал крик парня, улыбаясь. — Мне больше интересно другое: детали поимки и побега. Вот тут-то я и обратился весь вслух. Было любопытно, что произошло после нашего побега. Чуя выругался, но рассказал Осаму всё, как было, не забыв упомянуть меня и даже Карму. Высказывался он нелестно, крыл меня матом, но с точностью описал внешние данные Дазаю, чтобы он имел в виду. Они ещё немного обсудили эту тему, и после их разговор перешёл в перепалку. Я постарался аккуратно уйти, решив, что больше ничего интересного не услышу. Можно сказать, был на полпути к лестнице, но внезапно на моё плечо легла чужая рука. Замерев, я опустил голову. — Извините, но мне жизненно необходимо, чтобы хоть кто-то рассудил нас с моим приятелем, — этот голос принадлежал Осаму, отчего моё сердце ушло в пятки, а доступ к кислороду пропал. Твою мать… Я дëрнул плечом, нечаянно повернув голову. — Блять, Осаму, это он! — внезапно воскликнул Чуя. Уловив удивлённый вздох парня, я немедленно ударил его в живот и рванул вниз, пока за спиной раздавались крики Накахары, костерившего напарника и кричащего мне вслед угрозы. Я не слушал и не разбирался, кому он там что и по какой причине куда-то, на невиданной скорости несясь к выходу. Оставалось надеяться, что мафиози не применит способность внутри здания. Дазай же его осадит в этом случае? Я вылетел на улицу и тут же накинулся на Чехова и Карму, которые ждали меня. Они посмотрели удивлённо. — Ради Бога, бежим!

***

Я переводил дыхание, идя с Антоном Павловичем под ручку. Карма шёл впереди нас, иногда оглядываясь. Моё сердце бешено стучало, и я думал, что вот-вот умру от переизбытка адреналина. — Фёдор мне точно голову оторвёт, — я закинул голову назад, представляя, как Достоевский встретит меня. Живот скрутило от страха. — Он… Я указал на подвеску. Чехов покачал головой, вздыхая. — Не думаю, что его будет волновать это, — успокаивал меня мужчина. — Нет ничего такого в том, что тебя увидели живым и невредимым. — Теперь Детективное агентство тоже будет угрожать нам? — вмешался Карма. Я ударил себя по лбу. Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! — Скорее всего, — от бессилия простонал я. В таком настроение мы вернулись домой. Фëдор встретил нас и, к моему удивлению, мало того, что спокойно помог с пакетами, так ещë и улыбнулся мне. Не угрожающе, не жутко. А как-то… успокаивающе. Это поразило меня до глубины души. Антон Павлович осмотрел меня, но ничего не сказал. Он был чем-то серьëзно обеспокоен. Так и ушëл, молча. Вечером, когда пришло время отходить ко сну, я разбирал вещи. Футболка Фëдора осталась у меня, мужчина сам сказал, что не станет еë забирать. Это смутило. Но она мне невероятно нравилась, чему никак не находилось объяснение. Получается, Фëдор сделал уже два подарка за этот день. Один с умыслом, другой — просто так. И я ценил подобное. Возможно, всë было не так плохо. Дверь скрипнула. — Купил столько одежды, а продолжаешь ходить в этой футболке. Я повернулся к Фëдору, улыбнувшись. Он сел на кровать. — Прозвучит странно, но мне нравится носить еë дома. Спать в ней. Она… — «твоя» так и просилось наружу, но я оставил место для загадки. Вспомнив кое-что, я достал из одного пакета небольшую коробочку и сел рядом с Достоевским. Он поглядел на меня сначала без интереса, а потом смутился. — Почему ты так улыбаешься? — мужчина прикрыл рот, краснея. Я чуть воздухом не поперхнулся, но вовремя взял себя в руки. — Само собой выходит. Я всегда улыбаюсь, когда есть повод. Протянув Фëдору коробку, я улыбнулся шире. Приняв подарок, эспер открыл его да так и замер, рассматривая вещь внутри. Я приблизился. — Я заметил, что ты часто смотришь на запястье, будто проверяешь время, — сказал я. — Дело привычки. Раньше ты носил часы на правом запястье. Что с ними случилось? — Они… сломались. Достав часы из коробки, Фëдор стал вертеть их, чтобы получше рассмотреть. Потом я помог ему надеть их. — Тебе идëт. Наши взгляды пересеклись. Глаза в глаза, и я ощутил приятную дрожь. — Спасибо, — неуверенно произнëс мужчина. — И тебе спасибо. В частности за футболку, но и за эту подвеску. Приятно слушать еë при ходьбе. Фëдор ухмыльнулся, и я следом. — Возможно, я был не очень обходителен. Мужчина протянул руку и поправил съехавший рукав футболки. Когда холодные пальцы коснулись кожи, я невероятным усилием заставил себя не дëрнуться. — Красиво, но будь аккуратнее. В отличие от меня, другие зайдут далеко. — Беспокоишься? Фëдор не ответил и, сняв часы и отложив их на тумбу, лëг. Я посмотрел на него со смешанными эмоциями на лице. — И всë же, тебе не кажется это странным? — То, что мы спим вместе, словно замужняя пара? — мужчина приподнял бровь. — Живëм, как среднестатистическая семья? Или ты про шутки других? — Всë вместе, — я лëг рядом. — Странным не кажется. Как я и сказал, я не имею ничего против такой близости с тобой. Мне комфортно, пусть не выходит найти этому объяснению. — Меня волнует то, как естественно всë происходит. Фëдор зевнул и положил руку мне на предплечье. Кожа моментально покрылась мурашками. — Могу только посоветовать меньше об этом думать. Представь, что мы… действительно счастливая семья, занимающаяся общим делом. Хотя бы на время нашего уговора. Тогда станет легче. Я приоткрыл рот от удивления, и Фëдор рассмеялся. Видимо, ему это показалось забавным. — В этом твой секрет такого спокойствия? — я и сам не мог удержаться от улыбки, сдерживая смех. — Почти, — сквозь смех произнëс он и придвинул меня ближе. — Тогда воспользуюсь твоим советом. И я решил, что засыпать в объятиях Фëдора уже не так странно.