Игра: "Месть Фортуны"

Майки вернулся домой где-то полтора часа спустя. Внешне он оставался таким же, каким был когда уехал. Лицо не высказывало какие-либо эмоций. Он полностью скрыл все свои переживания внутри себя. А на тот случай, если что-то выйдет наружу, он просто сбежал. "Всегда он такой..." – подумала Такемичи, что видела его насквозь, с помощью своего невероятного навыка. – "Лишь раз словила его за плачем и тот по чистой случайности..." Ей хотелось, чтобы он был со всеми более открытым и не стеснялся говорить о том, что чувствует. Чтобы делаться своими переживаниями с другими, а не копил всё в себе. "Не хочу, чтобы он был таким же как я. Но по этой же причине не могу его судить, ведь прекрасно понимаю каково это..." Войдя в комнату, Сано обнаружил разговаривающий о своём Кенчина и Эму, а также разлёгшуюся рядом с ними на полу Такемичи, что неотрывно читала предоставленные ей письма совершенно не обращая внимание на двух других. Всё её внимание сосредоточилось на чтении, лишь в момент прихода Майки она обратила на него внимание, чтобы оценить его внутреннее состояние. Оно оказалось достаточно стабильным, от чего особого внимание этому не уделила, посчитав эти бумажки в своих руках сейчас важнее. Майки же неотрывно смотрел лишь на неё. Ту, что лежала на спине, разбросав по полу свои золотистые пряди, которые обещали поселиться в том месте, после её подъёма, и покинуть его только после тщательной уборки. Глядя на неё сейчас он вспоминал, как она похожим образом лежала в бассейне и смотрела на небо, открывающееся за стеклянным потолком. Глаза, смотрящие на эти письма, от чего-то искрились очень схоже. От чего же?... А ещё глядя на неё сейчас, в него появилось странное чувство того, что они не виделись несколько лет. Предчувствие подсказывало ему, что в ней что-то изменилось за тот небольшой промежуток времени, что они с ним не виделись. Она сейчас выглядела, как чужая. Это всё его настораживало и заставляло беспокоиться о том, что возможно с ней сейчас происходит что-то, а она, как обычно, это скрывает. Прекратив бездействовать и тупо смотреть на подругу, Маджиро подошёл к ней и спирел на полу рядом с ней. Дракен, заметивший приближение друга, хотел уже прервать их с Эмой разговор и поговорить с Майки. Однако одного взгляда на друга ему хватило, чтобы понять, что его единственная цель сейчас это Ханагаки. Кен быстро смекнул, что к чему, а потому решил, что лучше будет удалиться и оставить этих двоих наедине. – Что-то я засиделся, мне ещё байк надо почистить. Дракен поднялся с пола, чем вызвал недоумении у девушки, которая не успела договорить, как её собеседник просто встал, собираясь уходить. Она застопорилась, пока непонимающе смотрела на Рюгуджи, которого волновали лишь двое других. – Покеда, Майки, Такеми! – разумеется, он попрощался с ними, чтобы не выглядеть невежливым. А ещё он надеялся, что до Эмы быстро дойдет, что раз он не закончил с ней говорить и ещё не попрощался, то это значит, что ей нужно пойти следом за ним. – Пока, Кенчин, – попрощалась с ним Такемичи, что до сих пор не оторвалась от писем. Взгляд ни на секунду не изменил своего направления, оставаясь прикованным к бумажкам, которые неожиданно сильно заинтересовали её. – Пока, – Майки тоже попрощался с ним, весело улыбаясь. – Я провожу тебя, – не догадавшись, но всё-таки сделав нужный шаг, поднялась следом за Дракеном Эма. От чего тот вздохнул чувствуя облегчение. Думал уже, что всё-таки придется попросить зачем-то выйти с ним, но всё обошлось без лишних действий... Таким образом комнату покинули двое. Столько же в ней осталось. Майки продолжал сидеть на месте, наблюдая за тем, как девушка читает. Смотря в её глаза, он видел, как зрачки бегали из одного угла глаза в другой, перескакивая с одной строчки на другую. – Узнала что-нибудь ещё? – решил поинтересоваться парень, который жутко расстроился из-за того, что на него не обращают внимания. А так как это была Такемичи, то обидней было вдвойне, поскольку её поведение являлось показателем того, что для неё сейчас важнее. После заданного вопроса, Такемичи опускает письмо себе на грудь, давая рукам, находившимся в вертикальном положении, расслабиться. От чувства страдающего направления в них, она поняла, что лежала в таком положении слишком долго и пора немного поменять позу, после того, как ответит Майки. – С каждым прочитанным письмом я начинаю думать, что Шиничиро был настоящим придурком. Только не в обиду тебе, хорошо? Майки не ожидал, что его старшего брата, кто-то так оскорбит. Всё моменты его детства проведённые с Шиничиро, всегда выставляли его заботливым и хорошим братом. И то, что Такемичи сделала подобный вывод о нём не спросив, каким он был человеком, а лишь по этим письмам очень насторожил Сано. – Такеми, но ты же не знаешь, каким он был человеком, чтобы говорить такое, исходя из одних лишь писем. Это на тебя совсем не похоже, – честно высказался Майки по поводу того, как она сейчас поступает, обвиняя человека без причины. "Потому что я знаю, что из-за его действий другой человек страдал. Разве хорошее поведение оправдывает, пускай и один, но ужасный поступок?" Ханагаки поднялась и теперь сидела, все так же держа в руках письма того самого человека, который перенёс ужасные страдания от поступка человека, которому они были адресованы. Она смотрела на эти письма и чувствовала, как они своим потрепанным видом выцвевшей бумаги и мятыми краями передавали боль. И чем ближе даты писем приближались к концу, тем сильнее искажался подчерк и содержание, которое они в себе несли. – Майки... Я знаю, что Шиничиро твой любимый старший брат, но... То, как он поступил с этим ребенком, просто ужасно. Такемичи знала, что называть его ребенком, когда она сама младшего него глупо, но она посчитала это выражение самым подходящим в данный момент. Всё-таки ребенок – это описание хрупкого, находящегося в активном процессе развития человека. Именно в период, когда мы дети, мы все окружающее впитывает вокруг себя, как губка. Будь то пример и воспитание взрослых, окружающая нас среда или социум – всё это оказывает на нас огромнейшее влияние и создаёт наше видение именно тогда. Ведь в ту пору, когда мы слабы и не самостоятельны, нами легче всего манипулировать. Нас легче запрограммировать. И создать в нас то, что зафиксируется в нас до конца жизни... – Майки, разве его поведение и окончательный поступок, когда он просто оставил Курокаву с ненавистью к тебе и дикой завистью на остаток ваших дней, нормально? – спрашивала Ханагаки, которая требовала ответа от того, кто должен был лучше всего понимать этого человека, который лишь остался в чужой памяти, а не в живых, чтобы спросить у него лично. Майки просто смотреть на девушку и не понимал, от чего её глаза в этот момент кажутся столь печальными. Её проникновенность к несчастью этого человека, который послал к ним своих людей, избил членов её отряда и других, и в добавок ко всему пытался её похитить, – он не понимал этого. Ведь Кисаки, который сделал пускай и по хуже, но тоже самое она терпеть не могла изначально... Он смотрел на неё и спрашивал, в чем между ними разница? В грустном прошлом? Или дело было в чем-то ещё, чего он не знал? Что Такемичи выяснила, но, как обычно, припрятал в себе, чтобы в нужный момент использовать это. – Ты, Кенчин, Баджи и даже Инупи, говорили мне, что я похожа на него... – Такемичи снова опустила взгляд на святое в руках письмо. – Однако, теперь я вижу очень отличительное различие между нами... "Дети... Как можно с ними так ужасно поступать?... Как можно давать надежду, а потом просто ломать?" – В этом случае, я бы точно совершенно точно поступила иначе. Каковы бы ни были обстоятельства в тот момент... – Такеми, ты же ничего не знаешь, – хотел как-то вырулить из этого болота разговора, в которое их обоих затянула Такемичи. Он аккуратно коснулся её плеча, желая почувствовать, что он не отдалился от неё. – Майки! – достаточно громко позволив его она, посмотрев прямо в его глаза. Его руки она конечно не убрала, но в ней имелось желание убрать её, только вот письма отпускать не хотелось. Пальцы словно приклеились к бумажке, что обрела для неё ценность. Ценность воспоминаний о той жизни, которую она никогда не видела и не увидит, пускай и несчастную. – Ни один одекватный человек не будет просто сидеть на месте, прочитав все эти письма. Как же ты не понимаешь, он видел его лицо, когда тот ломался. Слышал многое собственными ушами и все равно... "Он ничего не объяснял, только и делал, что продолжал говорить о том, что я его брат... Но какой я к черту брат, если в его мире существует только Майки?..." – средь разговора в голове проявились излишне четкие слова Изаны, которые тот произносил рассказывая свою историю жизни. – Майки, а вот тебе сейчас не кажется... – левый уголок губ от нервов подскочил вверх, пока голубой взгляд замер на глазах, что были прямо перед ней, – Что именно ты смотришь на ситуацию с единственной стороны? Сано вздрогнул, чувствуя лёгкий страх от данного обвинения. Задавая этот вопрос, ему даже в моменте показалось, что её слова являются абсолютной правдой и он чуть не поддался этому, признавая свою неправоту. – Но как я могу понять сторону человека, с которым столкнулся всего один раз? Я не знаю, кто он такой. А если бы у меня была возможность я бы хотел узнать. Такой подход Майки к делу удивил Такемичи. Она и не подумала о том, что Майки мог бы попытаться что-то сделать, только вот... Сколько бы она сейчас не думала над "возможностью" их применения, от чего-то была преисполнена уверенностью, что этого не случиться. Ей известен характер Изаны, ей понятна его позиция и точка зрения на произошедшее, а так же глубокое чувство ненависти к Майки. "Он столько всего делал для того, чтобы заставить Майки проиграть самым отвратительным способом. Даже с Кисаки объединился, который и мне вред причинил, лишь бы набрать силы и поквитаться с ним..." Думать снова стало больно и очень тяжело. Такемичи решила снова перестать думать и просто согнулась вперёд, горбя спину, лишь бы расслабить свои плечи и шею, которые до ужаса непроизвольно напряглись. – Прости, что так наехала. Что-то совсем тяжело в последнее время... Манджиро даже и не думал в чем-то обвинять Такемичи. Ему было проще скинуть все невзгоды на все произошедшие на днях случаи и лишнее напряжение, о котором говорил врач. Он просил избавиться от всех раздражителей, но никто не знал, как это сделать. Всё-таки не они решают, что её коснется и куда она захочет влезть. – Может у тебя снова что-то случилось? Выглядишь слишком напряжённой. Может отдохнёшь? – Всё в порядке. Всё, как обычно, ничего не меняется. "Верно, я никогда не перестану врать вам о том, что мне плохо, а вы никогда не прекратите мне подыгрывать". Доказательством тому послужило то, что Майки не попытался докапываться до сути. "В какой момент ты настолько изменился в моих глазах, Майки?" Несомненно, она не могла забыть того парня, что в первый же день их встречи эгоистично, не спросив её, заявил об их дружбе и придумал ей прозвище без её разрешения. "Хана..." – голос снова раздался в голове. Она даже покосила взгляд думая, что слышит его в реальном времени и пространстве. Только вот, там откуда он шел, была пустота. Затем она снова смотрела на него, человека, что не раз ставил под сомнение её слова, постоянно что-то требовал, хотя они назывались друзьями. "Ты бы не стала нам врать..." – Майки... "Почему я вообще ничего не чувствую, глядя на тебя сейчас? И почему думаю о другом человеке и о всем плохом, что было между нами, когда хочу вспомнить о всем хорошем между нами?..." Такемичи думает немного, а потом глядя в эти черные глаза, в которых бушует пустота, делает вывод: "Наши отношения убили и тебя и меня. Мы не встречались и не были по-настоящему близки, но при этом все равно уничтожили друг друга и других..." Ханагаки поняла, что из ямы пора вылазить. На свою самостоятельность "сейчас" она даже не рассчитывала. Знала же, что совесть ни за что не проиграет эгоизму. Такой она была всегда. Такой она себя ненавидела... Такой хотелось умереть.... – Такеми, ты меня слышишь? – Майки слегла потряс её, чтобы та очнулась от своих мыслей и прекратила так резко опустошенно смотреть на него. – П-Прости... – извиняется девушка, что начинает снова улыбаться и вести себя так, будто этого неловкого разговора не было. – Трудно сконцентрироваться из-за усталости. И немного в сон клонит. – Тогда ляг поспи, – предложил он. – Нет. Я не хочу сейчас засыпать. Да и другой возможности прочитать их у меня не будет, – снова обратила своё внимание на письма девушка, понимая, что ещё даже половины не осилила, а присутствует желание прочитать все, чтобы ничего не упустить. Майки же сейчас настолько разозлился, что готов был разорвать все эти письма и сжечь, лишь бы они больше не мешали ему разговаривать с ней. Стоило Эме только принести их, как интерес Такемичи к ним неугасимо разжигался. Только вот он понимал, что если сделает подобным образом, заставит злиться уже Такемичи, а потом ещё и разговаривать с ним перестанет. Так что он сделал иначе, чем ему хотелось. – Мне они не нужны и Эме, я думаю, тоже. Так что можешь забрать их. – Правда? – уточнила она, на наличие возможного обмана. – Правда... – кивает он, давая обещание своим словам. – А сейчас скажи мне: что не так? Я же вижу, что что-то происходит. Такемичи находилась в напряжении с самого начала. Ей от чего-то тяжело. Говорит не так, ка раньше, выпадает из реальности и многое другое, что Майки не хотел перечислять, озвучивая для себя огромное число того, что с ней не так. В своей жизни он ни перед чем не испытывал подобный страх причинить кому-то вред. Он боялся потерь, боялся показаться слабым, но никогда не боялся причинить малейшую боль. А теперь боялся... И ещё больше боялся, что чувства внутри неё могли постепенно умирать. Боялся того, что её состояние теперь постоянно будет таким или, что ещё хуже, – будет ухудшаться, как бы они не пытались её взбодрить. Да и сколько вообще они смогут найти способов поднять ей настроение, прежде чем это перестанет работать окончательно?... Сейчас он сосредоточился на том, как она смотрела на него своими голубыми глазами полными спокойствия и все той же загадочностью, скрывающейся на дне глубокого взора. Этот взгляд сейчас отличался от того, каким он его видел при их самой первой встрече. Он изменился... Постоянно менялся на протяжении всего их знакомства, пока на это никто не обращал внимания... Эти изменения отражали глубокие чувства, поражающие не только её саму, но и любого другого, кто смотрел в них. Глядя в нынешние полу прикрытые веками глазки, ему хотелось пожалеть её, крепко обнять и долго выпытывать у неё о её проблемах и испытываемых чувствах. Только он не знал, позволено ли ему подобное... Не получив ответ, он боялся допустить малейшую ошибку, способную задеть её за живое, расшатать нервы сильнее или причинить боль, за чем последует то, что он уже совершенно не способен будет контролировать. По этой причине он сдавался и отступал назад, не давая девушке и шанса ни притянуть его к себе, ни оттолкнуть на несколько метров. Манджиро самолично решил, что оставаться на желаемом им расстоянии самое правильное из возможных решений, которое устроит их обоих. В чем он допустил огромную ошибку... Ханагаки в абсолютной тишине смотрела на Майки. Его взгляд пусть и был пуст, но она чувствовала каждую эмоцию, что отражается в чёрной бездне. Её навык был просто шикарен для чтения "не читаемого". Такемичи усмехнулась. Всматриваясь в пцстоту, что совершенно не меняется. Ни в какой из временных линий... Вспоминала тот самый день, на Филиппинах. Тот ужасный душный,  солнечный день. Развалины у побережья. Потолки с видом на бегущие облака. И шум прибоя, случившегося с выстрелами. Иллюзия будущего Майки накладывалась на нынешнего, что никак не отличался от того самого. Их лица, их взгляды и желание достать её – всё заставляло её сердце разрываться на части и разбиваться на тысячи осколков, словно стекло пробитое той самой пулей. Желание сказать ему правду... Желание сделать отпустить, а не мучить очередные двенадцать лет... Было сильно... Однако произнести в слух нельзя было ни слова... "Прости, но я ничего тебе не скажу..." Проглатывая собственные чувства и испытываемую от этого боль, она отпустила письмо и руками потянулась прямо к нему. Его рука касающаяся её плеча мгновенно расслабилась. Майки заметить не успел, как тонкие девичьи руки обвили его шею, притягивая его голову к себе. Уже спустя секунду он мог услышать, как спокойно билось девичье сердце, что скрывалось в нутри грудной клетки. Этот своевольный поступок его очень удивил. Он был смущён. Не знал, что ему теперь делать. – Такеми... – он попытался отстраниться от неё немного и выпрямиться, чтобы не сидеть такими сгорбленным, но цепкие и достаточно сильные руки не дали ему это сделать, уверенным напором возвращая его назад. – Прости... – говорить она уже в слух, вводя парня в непонимание. В голосе звучало очевидное раскаяние и грусть. Только основы таких эмоций он не видел, как и извинения. – Ты чего, Такеми? – ему становилось не по себе от этой неизвестности, ведь Такемичи известна тем, что никогда и ничего не делает просто так. – Мне правда жаль, что я ничего не могу сделать. Я не могу, – по её рукам пробежала дрожь. Хватка усилилась, а где-то чуть выше послышался звук лёгкого шмыганья носом и тихий всхлип. "Когда это прекратиться?" Глаза Майки расширились в удивлении. Он не мог поверить в то, что тем, что её так заботило и что вынудило читать эти проклятые письма – мысли о собственной бесполезности. Разумеется, он воспринял всё не так, как оно было на самом деле и снова создал для себя ложно убеждение. Если в душе Такемичи терзал страх будущего, то Майки всё привязывал к этой реальности. От чего желание Такемичи молчать и скрывать правду становилось всё сильнее, не зная будет ли настоящая "реальность" звучать правдиво, а не как без сумасшедшего... В этой ситуации они оба были теми ещё дураками, что никак не могли понять ни чувств, ни мыслей, ни желаний друг друга. Они лишь вообразили себе, что помогают друг другу, но на деле делали себе же хуже. В этом и было проклятье этой чёртовой игровой любви – она приносит не только счастье с радостью, но и страдания. Чистейшего счастья не бывает, а крепкие связывающие друг друга чувства приносят боль. Всем лишь кажется, что любовь это прекрасно – бабочки пархают в животе и мир сразу становиться цветастее, но любая радость имеет свойство заканчиваться. Как говорят не бывает света без тьмы, так и не бывает счастья без несчастья. Где-то тень в любом случае отбрасывается... Парень всё же не стерпел сидеть в такой позе и слушать это так и поэтому, разорвав оковы чужих рук, выпрямился. Мокрые дорожки слёз скатившиеся по щекам, дрожащие губы и полные печали глаза. Это всё он увидел на и без того уставшем девичьем лице, что совсем недавно казалось совершенно спокойным. Всего один миг и пару фраз – и оно мгновенно становиться таким... Такемичи сидит прямо перед ним и трёт глаза, вызывая раздражение. Она не смотрит на него. Не хочет унижаться и призывать ещё большую жалость к себе, чем есть уже. – Такеми, посмотри на меня. Никакой реакции не последовало. – Пожалуйста, посмотри. Он убрал её руки от лица, а затем сам обхватил бледные щеки, поднимая лицо.  Только тогда она взглянула на него. Иллюзия появилась снова, от чего слёзы только усилились. – Тебе не надо ничего делать, Такеми. Ты уже сделала достаточно. Я никому не позволю сказать, что ты обязана что-то делать. Я не позволю никому тебя оскорбить. "Почему это звучит так неубедительно?..." От его слов легче не становилось, от слова "совершенно". –  Прости, если из-за нас тебе пришлось так подумать. Я сделаю для тебя, что угодно, но, пожалуйста, перестань плакать. Я всегда буду рядом с тобой и всегда смогу тебя защитить. Сано говорил это полностью уверенный в том, что способен оправдать каждое сказанное им слово. Такемичи же подумала, что этого просто не произойдёт... До такого просто не дойдёт... Заключив её в объятия, он начал утешать её. Пытался успокоить лёгкими поглаживаниями по спине. Нашёптывать ей мягкие и нежные фразы, что ласкали слух любой мечтающей о подобной нежности девушке. Такемичи же предпочла не слушать. Просто вцепилась в его кофту до одури сжимая её. За всё то время, что они так просидели, она не произнесла ни слова...

* * *

После долгих мучений она истощила лимит своих слёз, соплей и сил, а до сих пор не утихшая боль стала терпимой. У неё было удивительное свойство быстрого привыкания к ней. – Думаю мне стоит пойти домой. Я слишком устала. Мне нужно отдохнуть, – Такемичи сразу начала закрывать свое лицо и не показывать его Майки, когда все закончилось. – Я проводу тебя до дома, – чтобы не смущать Такемичи, когда та настолько явно скрывается, он поднялся на ноги, собираясь пойти переодеться. Девушка хотела возразить и просто позвать Инуи или Коко, но резко ощутила укол совести в момент, когда рука потянулась вслед за Майки, что начал собираться к выходу. Рука моментально сжалась, возвращаясь назад. – Х-хорошо, – лишь закончила она, взяв в руки телефон. Она написала тем двоим сообщение о том, что она пойдёт домой с Майки и попросила их где-нибудь по тусоваться, пока она не будет уверена, что Майки не уйдёт и план можно будет продолжить без лишних вмешательств. Сообщение было почти сразу же прочитано. Ответа тоже долго ждать не пришлось. Коко быстро напечатал лёгкое "Окей" и вышел из сети. На этом этот невероятно долгий диалог в пару строк завершился. "Почему со Свастонами не может быть все так же просто?" Такемичи выключила телефон и начала собирать письма обратно в коробку, чтобы, как обещал Майки, забрать её с собой. Насчёт отсеивания прочитанных от непрочитанных писем она себя не утруждала, зная, что перечитает их заново не раз и не два. Когда крошка накрыла коробку, ничего не желающая большего Ханагаки просто села, облакотившись спиной о мягкую обивку дивана, и прикрыла глаза. От всего стресса навалившегося на неё сегодня, очень клонило в сон. Хотя в сон её в последнее время клонило всегда и везде. От того пару мгновений спустя она уже дремала... – Такеми, проснись, – Манджиро легонько потрясывал её за плечи, не будя полностью, но делая так, чтобы она могла с ним разговаривать. – Может тебе лучше остаться у нас сегодня? – парень переживал, как бы в таком состоянии дома, в полнейшем одиночестве, с ней чего-нибудь не случилось. – Нет... Хочу домой, – она насильно стала выводить себя из состояния дремоты и вставать, сопротивляясь своей усталости. – Ладно, если совсем не хорошо станет, то сразу звони, договорились? Такемичи легонько кивнула головой. После чего они вместе пошли к выходу из дома. Майки нёс в руке пакет в который положил коробку с теми самыми обещанными письмами, которые совсем не хотел ей отдавать. – Я провожу, Такеми! – только и крикнул он, предупреждая о своём уходе дедушку и сестру. – Уже?! Я только приготовила пирог для Такемичи! – Эма очередной раз за день была расстроена тем, что друзья неожиданно уходят от них. – Не уходите, я дам его с собой! – быстро построившись под ситуацию, Сано отрезала половину пирога с малиновым джемом и упаковала его в контейнер. Понятное дело, он остынет, пока они будут добираться до дома Такемичи, но это лучше чем не получить вообще ничего. Такой логикой воспользовалась Эма. Майки же с Такемичи тем временем обувались и надевали куртки. Вскоре Эма подошла к ним в прихожую и всунула тот самый контейнер в пакет с коробкой писем. Конечно, она не поняла почему коробка уходит вместе с Такемичи, но лишних вопросов по этому поводу задавать не стала. – Майки, ты что сделал?! – закричала младшая Сано, когда увидела лицо своей подруги. Она быстро к ней подошла и крепко обняла, будто бы тем самым защищая её от своего непутёвого старшего брата. – Как ты мог довести её до слёз! – Да ты всё не так поняла! – Манджиро был недоволен тем, что его несправедливо обвиняют. Хотя если судить сурово, то плакала она действительно по его вине. – Ага! Все вы так говорите!... – Эма хотела продолжить эту перепалку, но она остановилась, как только руки подруги обвили её талию, а чужое тело вплотную прижалось к ней, требуя поддержки. – Такемичи?…. Она давно с ней так не обнималась, но по ощущениям эти объятия были такие тяжёлые, словно Такемичи перекинула на неё невероятно тяжёлый груз. 'Это был не Майки... В этот раз миссия слишком меня выматывает' – быстро напечатала Такемичи в их личном чате. 'Всё настолько плохо?' – Эма сильнее распереживалась, особенно, когда услышала, что это связанно с игровой миссией, но агрессию отключила сразу же. 'Мне кажется, что в этот раз я не смогу...' Как только Сано прочитала это сообщение, она без раздумий сильнее обняла девушку в ответ. Она знала, чем закончиться для Такемичи "не смогу" в этой чёртовой игре, потому ей стало очень страшно за неё теперь. – Пожалуйста, не сдавайся. Я знаю, ты сильная и обязательно со всем справишься... – шептала Эма ей на ухо, чтобы брат их не услышал. Девушке не хотелось желать этого через какие-то идиотские сообщения, а хотела, чтобы та услышала её искреннее желание и эмоции, передающиеся через слова. Что тупое сообщение передать не сможет. – Ты обязана выжить не смотря ни на что...  Объятия Эммы не были нежными, как у Майки, они, скорее, казались держателем, пытающимся удержать Ханагаки на ногах со словами "Крепись", что более подходило для неё. – Спасибо тебе за всё, – будто бы уже готовясь к будущим последствиям, Такемичи поблагодарила Эму за всё, что та для неё сделала. Ведь никто не знал, доведётся ли им увидеться снова. Не желаемая тяжесть в душе младшей Сано возникла быстро. Ей не нравилось то, с какой нотой её подруга собиралась закончить этот разговор. Но помочь ей чем-либо она не могла совершенно никак и за это было очень стыдно. Ничего кроме нематериальной поддержки... Майки наблюдавший за всей этой картиной со стороны сразу понял, что между ними прошёл небольшой диалог. По лицу своей сестры он понял, что от его слов совершенно ничего не изменилось и Такемичи вовсе не стало легче. Его сестра до дрожи в руках прижимала к себе подругу, как и он совсем недавно, с желанием уберечь и защитить от всех проблем, но она эту защиту не принимала. Лишь насыщались Красько временным чувством безопасности, пока "возможность" присутствовала. Когда объятия закончились, Эма с разочарованием глядела в саму себя, спрашивая: "Что я вообще могу ей дать?", "Могу ли я вообще защитить её?", "Способна ли я хоть на что-то?" Этот взгляд был Манджиро очень знаком, поскольку он совершенно не отличался от его взглядов, с которыми он смотрит на Такемичи. – Пойдём, Такеми, – Майки забрал у своей сестры пакет с контейнером и, взяв Ханагаки за руку, пошёл к двери. Эма провожала их до уличных ворот, где им пришлось расстаться. Сначала они шли от ворот без всяких проблем, но в какой-то момент Ханагаки остановилась, заставляя Майки сделать тоже самое. Затем она очень резко обернулась назад. Провожающая их блондинка продолжала стоять на крыльце с грустным взглядом. – Пока, Эма... В тот момент её голос звучал удивительно ясно и чётко, не так устало, как пару минут назад. А её рука поднялась достаточно высоко, чтобы увидеть её небольшую ладонь на фоне темного неба. 'Возможно эта наша последняя встреча, Ками...' А ещё на лице Такемичи, наконец, появилась улыбка. Эта искренняя радостная улыбка, которую никто из двух представителей семьи Сано не ожидал увидеть в такой нелёгкий момент. Но догадалась ли Эма, что эта улыбка была настоящим прощанием с той, кто знал настоящую душу той, кто зовёт себя Такемичи Ханагаки. 'Надеюсь мы ещё встретимся...' – Пока, Такемичи, – Эма тоже улыбнулась, правда, не так радостно и искренне, как это смогла сделать подруга. 'Мы обязательно встретимся снова и тогда мы вместе придумаем тебе красивое имя' Такемичи немного не ожидала, что она решит поставить на кон обещания нечто подобное. 'Обязательно...' Такемичи подумала про себя, что было очень верным решением не говорить Ками о том, что её настоящее имя Рен. Никто не знал, как бы тогда перевернулись их жизни, узнай та, что рядом с ней находиться та самая потенциальная подруга-суицидница. Майки подумал, что сейчас наступило самое прекрасное время уходить. Девочки полноценно попрощались, пускай и не очень хорошо, но ему стало спокойней от того, что Ханагаки вновь улыбнулась, пускай и не на долго. Скрепив их руки в замок, он легонько потянул её за собой. Та ответила на его зов и, встав с ним вровень, пошла рядышком. Пешком до дома блондинки было далеко, поэтому усталость всё же взяла своё на пол пути. Даже кратковременные остновки не могли помочь облегчить чувство усталости и измотанности. – Держи. Майки вручил ей пакет в руки. Сначала, до Такемичи не доходило то, к чему он это сделал но, забрав этот пакет, парень присел на корточки спиной к ней, вытягивая руки назад. – Залазь ко мне на спину. – Тебе же будет тяжело нести меня так долго... – она хотела отказаться и просто уже вызвать себе такси, как, по её соображениям, следовало сделать изначально, но Майки настаивал на своём. – Ты лёгкая. К тому же я не хочу, чтобы ты упала в обморок, когда меня не будет рядом. Хочу быть уверен, что доберешься до дома... Короче говоря, выбора он ей не оставил. Так что в скором времени она сидела у него на спине, передвигаясь, не прикладывая при этом никаких усилий. Ей лишь нужно было держать пакет, чтобы тот не упал и всё. – Тебе точно не тяжело? Ханагаки было неловко от того, что с ней приходиться так возиться. Раньше она и не подумала бы о том, что ей придётся идти с чьей-то помощью, а теперь... – Я уже давно хотел покатать тебя на своей спине. – Насколько давно? – решила спросить Такемичи, чтобы немного разбавить тишину и неловкость. – Ещё с того самого момента, как ты своими силами дотащила Кенчина до скорой. Во время Алого фестиваля, помнишь? Девушка не ожидала, что он припомнит настолько давний случай. "Мне тогда пришлось действительно тяжело. Но если судить из логики, то Дракен уже много раз катал меня на себе, как на спине, так и на плечах, так что можно сказать, что он уже давно отплатил свой долг. Странно, что он хочет сделать из чувства благодарности". – Почему ты, а не Кенчин? На этот вопрос Майки просто посмеялся. – Потому что я люблю тебя! Разве не очевидно?! – без всякого стеснения и колебаний произнёс он. Это очень удивило её, всё-таки этот парень так непринуждённо признаётся ей в любви из раза в раз. Спрятав покрасневшее от смущения лицо в его затылок, Такемичи начала стучать по его голове рукой, сдерживая дикое желание отметелить его по полной. – Ты дурак, Майки! Дурак! Парень снова посмеялся не испытывая и капли вины в том, что делает это именно так. – Держись крепче, а то упадёшь. У неё не осталось другого выбора, как вновь скрепить руки у него на груди и прижаться к нему плотнее, чтобы не упасть. Оставшись в таком положении немного, Такемичи потихоньку привыкла к ощущениям, а после и вовсе расслабилась, положив голову на плечо Майки. Пока лежала так, она чувствовала тепло его тела и слышала, как он ровно дышет, будто действительно не испытывает никакой трудности в лишнем грузе на спине. От такой приятной и комфортной атмосферы Ханагаки вновь клонило в сон. "Теперь я понимаю, почему Майки так сладко спалось на спине у Дракена, после каждого обеда в кафешке..." – усмехнулась она, – "Это и правда было очень приятно". – Смотри, Такеми, снег пошёл, – стоило Манджиро это сказать, как голова сонливой девушки поднялась и посмотрела куда-то вверх. С неба действительно начал сыпаться снег, редкий и очень мелкий, похожий больше на твердые кристаллики, чем мягкие хлопья. Протянув свою руку вперёд, она с надеждой ждала, пока какая-нибудь из этого миллиарда снежинок не упадёт на её рукав, чтобы рассмотреть её. Удача посчастливилась ей буквально десятью секундами спустя, когда пару снежинок сели на рукав её пальто. Приблизив рукав к лицу, Такемичи, словно маленький ребёнок, с любопытством разглядывала узоры, из которых состояли данные снежинки. Любовалась их уникальным природным кодом разнообразия, подобному отпечатку пальца у человека. – Как красиво... Заворажённая их красотой, она не заметила, как паром, вышедшим из рта во время произношения слов, растопила их в мелкие капельки. – А? – не сразу поняла произошедшее, девушка немного не ожидавшая столь быстрого исчезновения снежинок. – Пф-ф... Ха-ха... – Сано так забавил тот факт, что Такемичи ведёт себя, как маленький ребёнок. Ему это так же очень нравилось за счёт того, что в подробные моменты она являлась самой собой и отвлекалась от всех проблем этого мира. В такие минуты Манджиро видит Такемичи, как совершенно другого человека, сильно отличимого от того, каким он видел её в самом начале. А когда он начинал об этом слишком серьезно задумываться, в его голове проскакивала мысль о том, что "та" она начинаем постепенно исчезать, уступая личности нынешнюю форму, которую он видел прямо сейчас своими глазами. И он не знал, что ему в момент таких мыслей чувствовать: бояться или же радоваться?... С каждым их шагом снегопад увеличивался, заставляя всё вокруг покрыться белым снежным налётом. Улицы становились всё краше и краше. И весь оставшийся путь они шли, наслаждаясь красотой редкой белой зимы, вспоминая какие-то весёлые моменты из жизни. Так продолжалось до тех пор, пока не дошли до её дома, где им пришлось расстаться. Пусть и на краткий миг, но Такемичи удалось забыть о проблемах и немного расслабиться. Удалось поговорить с Эммой и Майки, а так же немного морально подготовиться к предстоящим событиям. И начинались эти самые события именно с её захвата, остановить который, Такемичи не представляла возможным...