Судьбы Грааля

- Сквайр Хельга Эйч’Лихо, именем имперского закона, я требую, чтобы опустили оружие, - с выдыхаемым паром строго произнёс высокий мужчина, северный ветер поддевал его пальто, трепал мех на воротнике и трепетал волосы, зачёсанные назад… он попытался шагнуть вперёд, но тут же раздался треск снега и молвлено грозное слово: - Стоять! Молодая бретонка лет двадцати семи, облачённая в табард оруженосца цвета тёмного нефрита удерживала длинный арбалет, уставив острие болта в грудь парня. Тонкие изящные пальцы обхватили ложе и готовы были сжать рычаг и отпустить несколько унций острой стали в короткий полёт. Посреди хвойного леса, на протоптанной дороге встретились двое представителей власти. Прекрасная и миловидная бретонка стоит посреди окровавленных тел, мало похожих на людей, но одно отличалось посреди полудюжины остальных – оно сверкало хорошо сделанной стальной бронёй и пестрело роскошью изящного сюрко, осквернённого багряными мазками. - Тише, - поднял он руки, - я не представляю угрозы. Интересно, а кто их всех перебил? – осторожно вопросил парень, сжимая длинный простой клинок, поблёскивающий начищенной сталью; Он продолжал смотреть на девушку, находя в её выразительных сапфировых глазах пленяющую мистику, чёрный волос отличался роскошной ухоженностью и шелковистостью, обрамлял чудесное миловидное лицо. - Я… с павшими братьями. Мужчина вглядывается в неё, в безумно красивые глаза и находит удивительное. Несмотря на всю опасность и холодную решимость пустить болт ему в грудь он не чувствует ледяного страха, его рассудок не скован ужасом пред возможной смертью от пары граммов стали в сердце. Вместо этого он не может оторвать взгляда в мистическом глубоком взгляде девушки, будто бы там есть отблеск целого мира. «Опасность восприятия» - пронеслось в мыслях слуги Империи. – «Нужно быть осторожнее». - Сквайр Хельга Эйч’Лихо, именем имперского закона, я требую… - Ага, сначала назови себя, - резко перебила его девушка, продолжая держать парня на прицеле. – Ни шагу! – крикнула она и замороженный зимний хвойный лес ответил многоголосым эхом. - Я – инспектор Канцелярии по налогам и сборам, Этьено де Кашерель, - убрав оружие, поднял руки мужчина. – Иду в поселение Л’Денекор для проведения расследования на основании постановления Директора управления номер. Оттуда не поступил налог и моё начальство хочет узнать почему, - он было уже потянулся свободной рукой за пазуху, чтобы вынуть документ, но дама резко покачала головой. - Нет не нужно, верю. Я тоже следую. В это же село. В наш Орден поступило обращение, что в селе завелись монстры, опасные чудовища, которые Капитул поручил уничтожить. - Монстры и всего лишь рыцарь со своими сквайрами? Мёртвый рыцарь… – смутился налоговик, потерев ладонь. – Не слишком ли… скудно? Только девушка хотела ответить, как раздался шорох, донёсшийся из глубины хвойного леса. Арбалет моментально уставлен сторону стены деревьев, а парень не замедлил обнажить длинный тонкий клинок, что моментально был охвачен всполохами молний и наполнил воздух запахом озона. Он был опущен настолько низко, что снег под ногой стал таять и превращаться в лужу, исторгающую клубы пара. Слуга Империи резко обернулся, проведя клинок дуговым движением, что высек на теле пространства яркий небесно-голубой след, пытаясь выяснить источник звука. Хруст веток и скрип снега доносился из чащобы, Хельга сильнее прищурилась ища цель, но пред глазами лишь дерево, хвойные «лапы» и белые просеки снега. - Может ты уйдёшь из горы тел, - предложил имперец, показав на то, в каком месиве стоим девушка. – Если враг будет быстрым, тебя просто собьют, ты лишена манёвра. - Не думала, что налоговый инспектор разбирается в тактике боя, - холодно усмехнулась девушка, отступая за линию стынущих тел. – Надеюсь, и сражаешься ты так же хорошо. - Север Империи довольно опасное место. Даже сбор налогов может превратиться в приключение. Арбалет «рыскал» в «полотне» леса, ноги вязли снегу, страх полз по телу и шептал словами образов и возможных угроз. Инспектор приметил, что пальцы хрупкой девушки трясутся, сами его руки пробирает тремор пред неизведанным опасным. Трупы человекоподобных тел и рваные куски табарда на сквайре говорили о том, что на этой дороге можно ждать любую опасность. Вскоре появился и сам «виновник звука» - из чащобы леса и оставив позади стену стволов и кустарника подлеска явился высокий мужчина, внушающий нисколько опасность, сколько трепет и почитание. Изумительные сверкающие латы искусной работы лучшего ремесленника, выполненные в готическом стиле, выкрашенные на нагруднике в чёрный и белый, разделённые крестом. Правая сторона груди отмечена изумительной работы прикреплённым медальоном с золотой чашей из которой будто бы льётся внутренний свет. На наплечниках можно заметить ярко-рубиновые сургучный печати, закрепляющие веленевые ленточки с клятвами и обетами. На плечах красуются щитки-айлетты, где на правом глаз радует геральдическое солнце, а на левом чудесной работы символ лилии. - Кто ты? – прозвучал вопрос от налоговика, его рапира опустилась, ибо по всему своему виду воитель пред ними опасности не представлял. – Назови себя, воин. Не каждый день увидишь подобное. - Рыцарь Ремиил, - был дан короткий и ясный ответ с сухих губ. В отличие от пленяющего сердце образа доспеха измученное, но грубое худое лицо мужчины казалось немного тусклым и истощённым, в серебристо-металлических очах горел огонь хандры и злобы, а голос выдал сильную усталость: - Вы кто? - Инспектор Канцелярии налогов и сборов, - почтенно ответил парень, взглянув в его очи светло-нефритовыми глазами, но ощутил странные смешанные чувства – от восхищения до энтропии уныния. – Тридцать пятое отделение Управления по центральному Хай Року. - И каков же ваш орден? – вместо того, чтобы ответить, произнесла девушка, не спешившая опускать арбалет. - Я – рыцарь призвания, - почтенно и спокойно ответил воин, пред лицом образовалось облачко пара. – Меня отправил граф Нортпоинта осмотреть деревеньку Л’Денекор на предмет происшествий и дел. Оттуда поступают плохие сообщения и граф хочет исправить ситуацию, - латник шагнул вперёд, рассекая море снега, невзирая на болт, уставленный в грудь. Рядом с рыцарем воздух становился заметно теплее и приятнее, колкий холод, способный поспорить со скайримским морозом, отступал. Инспектор понял, что это мистическое зачарование доспехов, отгоняющее суровые морозы. - Сержант ордена? – уточнил латник, склонившись над кучей тел, под которой снег превратился в чёрно-багровую кашу и хлюпал при каждом шаге. - Да, я сквайр-сержант Хельга Эйч’Лихо. Откуда вы узнали? – опустила девушка арбалет, удивлённо посматривая на волосы, завязанные в хвост на затылке. - На твоём табарде золотая широкая полоска, - закованный в сталь пальцы показали на плечо. – Отличительный знак некоторых бретонских орденов. Кстати, из какого ты ордена? - Орден меченосцев. - Хм-м-м, - зарычал воитель, сжав ладонь на чёрной рукояти меча и вынув светозарный клинок, сияющий рунами подобно осколкам солнца. – Итак, расскажите, что же тут случилось? И Что тут делают трупы бретонцев и этого рыцаря? – он шагнул в сторону тел, согнувшись став изучать их, пальцы раздвигали чёрный мех. - Я сюда пришёл только недавно, - обозначил инспектор, убрав рапиру. – Услышал крики и звуки боя на которые пришёл, но было всё кончено. Эйч’Лихо тяжело вздохнула, но холодный воздух «обжёг» лёгкие, уколол изнутри и заставил прокашляться. Она всхлипнула и указала на рыцаря в тёмно-нефритовом сюрко и вспоротой кольчуге, чьи внутренности смешаны со снегом вместе с кусками тел монстров. Полноватые губы раскрылись, на милое мраморно-белое лицо пала тень печали, а голос задрожал от буйства пережитых эмоций: - Мы шли в сторону деревеньки. Магистр ордена поручил нам проверить, что в деревне, ибо братья-разведчики сообщали о фиолетовых вспышках света и вое возле местечка Л’Денекор, - дыхание становилось всё чаще. – Магистр отправил сэра Жирара и ещё четырёх сквайров на расследования этого дела и… на этой дороге на нас напали! Сумасшедшие твари, они атаковали внезапно и быстро... они были похожи на волков, но… не они. Сквайры оказались растерзаны, доспехи резали когтями, словно бумагу. Я… я… о, Акатош, я не знаю, как выжила в этом безумии. Сквайров порвали, словно они куклы, а вот сэр Жирар ещё с ними бился. Его меч забрал дюжину тварей, я пристрелила пятерых, прежде чем он упал от кровопотери… его доспехи… их словно разорвали. - Осквернённые волки, - холодно обозначил Ремиил. – Я таких уже видел. Это были существа под влиянием скверны даэдра. Понятно, - рыцарь поднялся во весь рост, - думаю, что тут в округе есть последователи губительных сил, самого её гнусного и скверного проявления. - Каков наш план? – спросил налоговик, осторожно обходя кровавую кашу. – Нам необходимо вызвать подкрепление, тут не далеко есть гарнизон имперского легиона. Если мы его задействуем… - Или следует обратиться к воителям моего Ордена. Десяток рыцарей стоит больше целого легиона. - Нет, - резко оборвал Ремиил. – Приведение войск займёт время. Как самое худшее – врага можно банально спугнуть, и он уйдёт в тень, чтобы вынырнуть и ужалить в самый неподходящий момент. Вечернее солнце продолжало освещать леса, вся западная часть утопала в золоте, но тени становились всё больше, всё темнее и холоднее. Тройка медленно проходила по сельской дороге, прислушиваясь к песням ветров, которые несли зловещий шёпот, будто бы говоря о том, что этот край находится в руках истинного зла. За Хельгой какое-то время тянулся красный след от сапог, затем снег очистил от следов бойни. - Сквайр Хельга Эйч’Лихо, - встал рядом имперец, пробившись через массивные сугробы. – Я искренне сочувствую о том, что с вами случилось. Потерять братьев по оружию… я вас понимаю и соболезную. - А? Что? Да пример Аркей их души. Мы сражаемся во имя света и частенько приходится видеть гибель, - не увидь она стольких смертей, точно улыбнулась, но прекрасное лицо стянула маска ужаса, внутри девушки всё трясется, мысли путаются, есть лишь оттенённой страхом чувство гнева и жажда мести. – Наверное, - кинула она, продолжив волочить конечностями, словно зомби. - Хельга, всё в порядке. Твои соратники отдали жизнь за правое дело, поэтому они явно наслаждаться покоем в Этериусе, - налоговик положил руку на плечо девушки, мех от роскошных перчаток слабо коснулся её щеки. - Откуда тебе знать? – фыркнула сержант, тряхнув плечом. – Ты же служитель Канцелярии, в тепле обитаешь, а рапира у тебя только для красоты. Тебе не знать, что такое – жертвование всем, потеря братьев и сестёр по оружие. Это моё третье задание… и третий раз я вижу смерть тех, с кем начинала служение Девяти, - её слова отравлены гневом и обидой на произошедшее, в глазах до сих пор тягость. - Я отслужил два года в седьмом легионе, - с некоторой отстранённостью обозначил Этьено, стряхнув снег с высоких сапог. – И поверь, мне знакомо чувство потери тех, с кем провёл довольно времени. Мои соратники и друзья, братья по оружию, - голос дрогнул, - по ком-то пришлось отпеть заупокойную. - А есть те, кто были ближе всего? - Харальд из Рифтена, - на этот раз голос стал заметно тяжелее, а в светло-нефритовые очи омрачила печаль. – Я с ним начинал с самых основ, обычным ауксиларием при легионе. А потом стал полноправным легионером, прошёл бои против бандитов и изгоев в Пределе. Смешно сказать, мы даже влюбились в одну девушку, - улыбку резко скривила оскомина боли. - Где это? А ты сам откуда родом? Из каких мест? - Эверморское королевство, небольшая ферма – Северная долина. Там я провёл детство, там и подписал контракт с Легионом, чтобы не идти в феодальное ополчение. - К северу от города? - Она самая, - улыбнулся Этьено. – Никогда не забуду её полей, как с отцом собирал урожай, а потом ночью смотрел на созвездие воина и мечтал стать отважным рыцарем Хай Рока. - Я из тех же мест, из деревеньки, что неподалёку от неё, - улыбнулась Хельга, тень груза спала с её плеч. – Ты мне напомнил о доме, ох как бы я рада была бы на секунду вернуться туда. Посмотреть на леса, погулять по Эверморскому рынку. Интересно, в Якорном мысе до сих пор подают заварные пирожные и курятину под бретонским соусом? - Не знаю, - чуть улыбнулся налоговик и лёгким движением стряхнул багровый прилипший снег с её спины. – Но мы можем проверить это, когда закончим с Л’Денекор. Думаю, магистр не слишком обидится, если ты задержишь отчёт? - Прости, я тебе перебила. Что с твоим товарищем случилось? – взгляд сапфирово синих глаз сверлил Этьено. - Ах, точно. Мы дослужились до легионеров первого класса, когда нас бросили на подавление мятежа возле Орсиниума. Мою центурию направили в область одной шахты, где базировался штаб мятежного вождя, дабы провести операцию умеренными силами и выбить его оттуда. - Всего одна центурия… и как же вы брали? Так понимаю, - протянула она. – Что-то пошло не по плану? - Всё по стандарту – обстрел из орудий, выкуривание и подготовка к штурму. Обстрел лучниками передового гарнизона и зачистка внешних укреплений, - спокойная речь стала судорожно-беспокойной. – Но вождь устроил засаду. Эта зеленокожая тварь разделила силы. Мы оказались в самом аду, кровавой бойне. Берсеркеры изрубили левый фланг центурии и рвались к катапультам. Декурион повёл декаду на перерез не менее двадцати оркам. Мы сошлись в жуткой рукопашной, они топорами рвали щиты и кольчуги, мы их тыкали по многу раз, но они не дохли, - парень с гневом ударил по снегу ногой. – Одурманенные сволочи, нажравшиеся грибов. Только поразив в голову или заставив истечь кровью, можно было бы упокоить суку. - А Харальд? - Он был рядом со мной, спина к спине. Мы угробили шестерых берсеркеров, прежде чем этот идиот рванул вперёд. К расчётам приближалась ещё одна волна зеленокожих, и он первый встал напротив громадного орка, - Этьено тяжко выдохнул. – У него не было шансов. Без щита, с одним мечом… когда мы подоспели – было уже поздно, два топора торчали у него из груди… кольчуга была изодрана, как тряпка. - И чем всё кончилось? – осторожно спросила девушка. - Я не знаю, как бы закончился этот бой, если бы не бретонские рыцари. Вовремя подоспевшие всадники Королевства изрубили засадную дружину, а затем приняли участие в штурме укреплений. Но тогда мне до этого уже всё равно было, - тяжко завершил Этьено. – Харальд умер… умер тот, с кем мы вместе и драили полы и получали пинка от квартирмейстера. Умер тот, с кем мы два года жили в одной палатке и пили за одним столом. Умер тот, с кем я вместе ходил в увольнение, тот, с кем я два года жил и считал братом, - парень набрал полную грудь воздуха, пытаясь себя успокоить, но тяжесть боли и скорби оказалась необычайно тяготили, проникали в рассудок ядовитой змеёй, сжимали сердце витиеватыми кольцами отчаяния. «Прах… всё бренно. Он погиб, а чего же ты достиг? Он герой, спасший жизнь расчётам, а ты – трус, который стоял и смотрел, как его убивают», - пугающие мысли, словно нашёптываемые кем-то зловещим, постепенно бурлили в уме, дёргая за ниточки самобичевания, распаляя давно затухшее пламя, разгоняли энтропию вины, что разъедает душу, подобно ржавчине металл. - И ты совершенно не испытываешь угрызений совести? – смутилась девушка, вырвав налоговика из размышлений. – Ты ведь потерял своего друга. - Теперь нет, - твёрдо обозначил налоговик, перепрыгнув через сугроб и пытаясь себя убедить в этом. – Тогда, когда мятежный орк погрузил топор в его грудь, когда он захлёбывался кровью на руках, я себя проклинал, проклинал всё естество. Готов был посыпать голову пеплом. - Но что потом? - Когда несколько раз протрезвел, я осознал, что это естественный ход вещей – мы умираем в битвах, это наш долг, как воинов. Это естественно, что если воин идёт на войну… он умрёт… это его выбор, это его желание и воля и я ли виноват в том, что он исполнил долг? – голос стал чуть бодрее. – Я ли виноват, что врагов оказалось слишком много? Он пал… потому что сам рванул туда, ведомый долгом. И не мой долг или обязанность его останавливать. - И всё же, я – сквайр и я должна была защитить своего рыцаря, - продолжала неестественно сильно обвинять себя Хельга, с ярости даже дёрнув ладонью за табард и надорвав его. Треск ткани привлёк внимание Ремиила – он повернул голову и немного исказил лик в неприязни. Оглянувшись по сторонам его взгляд «подцепил» практически неприметные детали – слишком закручивающиеся ветки, снегири, взирающие на них пристальным взглядом болезненных глаз, а также следы маленьких лап, смахивающие на злокрысьи. - Нет, Хельга, ты ни в чём не виновата, - продолжал Этьено, - исторгни из своей головы эту мысль. Кто смог бы противостоять безудержной атаке осквернённых животных? - Никто, - раздался гулкий ответ рыцаря. После этого на миг наступила тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и хриплым криком ворон, чьё оперение отливает потусторонне-зеленоватым оттенком. - Странно, - прошептал служитель Канцелярии, увидев сквозь горизонт не огненно-пылающую линию горизонта, а слабо светящийся уголёк света, протравленный тёмно-ядовитой зелью. – Может быть новое «северное сияние»? - Итак, - напоминала о себе Хельга, ткнув парня в плечо. – Что-то ещё хочешь сказать? - Да… он, - Этьено показал назад, - твой брат-рыцарь, исполнил долг. Ты – сквайр, а не довакин из нордских легенд и мифов, чтобы обладать великой силой. Ты исполняла свой долг, - служитель Канцелярии похлопал даму по плечу, опустив конечность и погладив руку. – И подумай – бросилась бы ты вперёд, и что дальше? Волк просто перегрыз тебе глотку и всё, а потом бы и расправился с рыцарем. Твари бы остались в живых и терроризировали бы население. А так ты всех перестреляла, когда они грызли броню рыцаря и быть может, - вкрадчиво проговорил Этьено, выдержав «театральную» паузу. – Ты спасла пару бретонских деревень от смертей. Эти слова вселили в душу девушки надежду. Парень заметил багряный оттенок на её щеках, а так же то, как края губ дрогнули в попытке улыбнуться. Это уже хорошо, ибо часть ядовитых мыслей о вине и самоненависти рассеялись, как утренний туман. - Знаешь, Хельга, - решил продолжить разговор на более весёлой ноте парень. – Какой военный манёвр перво-наперво разучивает сентинельский рядовой-новобранец? - Отступление, - с более широкой улыбкой ответила девушка, легко усмехнувшись, - Я тоже читала «Анекдоты» из Даггерфольской типографии, довольно остроумно, - слегка усмехнулась Эйч’Лихо, немного развеяв мрак боли и стыда в сердце. Пройдя чуть дальше девушка почувствовала колебание силы, исходящее от налоговика. Ветра магии и невозможное море эфирных сил тронуло его, но их веяние невообразимое слабенькое. - Ты же маг? – прошептала она. - Плохой маг, слишком слабый, - Этьено опустил голову и подняв руку попытался призвать струю пламени, но всё, что он смог, так это то, что из ладони сорвались искорки, развеявшиеся ещё не долетев до земли. – Как видишь… - Тихо, - призвал Ремиил, он не на секунду не убирал меч, тот продолжал светиться и пылать внутренним светом; доспехи заскрежетали, когда он склонился, латная перчатка взяла горсть снега и до скрипа сжала его, нос втянул ароматы, а уста выдали пар. – Запах… странный, сера… гнилость… не знаю. Ремиил осмотрелся, зоркий взгляд старого рыцаря приметил лёгкие следы даэдрической скверны, уже начавшей распространение – почерневшие местами стволы деревьев, изменения животных. Над головой раздался протяжный хрипловатый вороний крик – даже птица поражена паранормальной заразой. И чем ближе к селу, тем сильнее тёмные и коварные «божества» Обливиона являли своё мерзкое явление, показывая, что ныне это их феод. Спустя полчаса ходьбы, когда солнце всё ближе и ближе приближалось к горизонту и тень ночи медленно падала на Хай Рок, они наконец-то увидели очертания деревянного частокола и соломенных крыш. Деревенька встречала гостей зловещей тишиной и безлюдностью, из труб не валило дыма, никакого звука не доносилось от поселения, только волчий вой из леса, возвещающий о том, что в этих землях явно что-то не так. - Стойте, - поднял руку рыцарь, продолжая всматриваться в тихий и мирный образ, столь лживый и невозможный, что становилось банально дурно при его виде, голову изнутри подтачивала гул и боль… слишком невозможно, ибо следы скверны ведут сюда, подобно дороги к гнезду, ибо стоит оглянуться назад и по взгляду ударит вид трупов птиц под искорёженными ветвями, багровый снег и сладковато-едкий запах разложения. - Иллюзия, - обозначил Этьено, имеющий более острый и чуткий взгляд. – Вот видите, это их выдаёт, - рука указала на лёгкие, еле заметные вибрации краёв частокола и неестественно фиолетовый цвет, словно пронизывающий деревенский пейзаж практический незаметной вуалью. - Хм-м-м, - прорычал рыцарь, заприметив искажения пространства. – В таком случае, нам необходимо развеять иллюзию, дабы узреть истинное положение дел. - Тут я вам могу помочь, - вперёд шагнула Хельга, её руки сверкнули зеленоватыми огоньками, линии изумрудного цвета овили конечности, а затем силой воли она направила чары в сторону деревни, но долетев они всего лишь вспыхнули, а затем рассеялись, словно туман. - Ничего не изменилось, - грозно произнёс Ремиил. Сквайр ордена глубоко вдохнула и ещё раз взмахнула руками. На этот раз её ладони задрожали, их обхватило нечто похожее на самый настоящий зелёный пожар, в закатившихся глазах воссиял изумрудный свет и спустя мгновение в сторону защитного экрана иллюзии была направлена целая изумрудная волна. Собрав все силы невозможных морей магического океана, она призвала столь сильное заклинание, что оно забрало не только ментальные силы, но и взяло частичку жизни. - А-а-а-а! – вскрикнув её опрокинуло на одно колено, из носа потекла кровь, а на мраморно-белой коже проступили сапфирово-синие вены. Этьено быстро бросился к ней, прильнул к даме и казалось, что даже приукрыл её. Ремиил бросил короткий взгляд на пару. Милота, вызванная этой картиной, на мгновение внесла свет в сердце старого рыцаря. Перед ними раскрылась истинная суть произошедшего, благой образ распался на фракталы света, а затем испарился, словно лужа воды под волной магического сверхгорячего огня. Л’Денекор предстал истинным оплотом скверны и узлом сил вечного распада – чёрный частокол местами проломлен, снег стал багрово-серым, но трупов не видно. Под вечерним золотом и болезненной зелью уходящего солнца эта место казалось неимоверно мрачным и удручающим, лишённой всякой жизни, где торжествует тотальная гибель и вечный распад. Тление коснулось стен хат, обрушив их и восстановив в гнилостно-гадкой земельно-бурой массе. - Храни нас боги! – крикнул Этьено, помогая Хельге подняться. – Это… это какое-то безумие! Тучи мух витали возле наспех возведённых косых деревянных башен. Окованные рванным ржавым металлом, измаранным тошнотворными багровыми пятнами ворота охранялись крупными высокими воинами, закованными в латы из дьявольского эбонита, мерцающие алым бьющимся светом. Тут и там сверкали острые металлические листы, объятые болезненной ржавчиной, окружившие селение, между ними высились столбы, увенчанные статуями драконов, опутанные прорвавшимися через снег толстыми золотыми лианами, похожими на червей. От всего Л’Денекора исходит гнилостно-зеленое сияние, будто бы от огоньков на болоте. - Что это? – дрожащими губами еле вымолвил Этьено, поддерживая Хельгу. – Это выглядит как… - Малое вторжение, - грозно обозначил Ремиил. – Кто-то смог призвать даэдра, причём такого масштаба. - И… и… что же мы будем делать? – собирая мысли в единый пучок, спросила девушка. - Мы должны найти малые врата и уничтожить их, - рыцарь взглянул на поселение, на то, как оно отдано во власть сил вечного распада и чумы. – Принц болезней, дракон чумы ныне правитель этих земель, но это ненадолго. Только Этьено хотел одёрнуть Ремиила, указав на то, что силы слишком не равны, как со стороны Л’Денекора к ним двинулся воитель. В когтистых пальцах появилось древко знамени, а на верху развивались три белые ленты… истлевшие и потрёпанные, они говорили о мирном характере движения. Снег под чёрными латами скрипел и плавился, воздух наполнялся тошнотворным зловонием, внутри всё сжималось при виде этого дреморы, полностью испившего чашу нечестивых «благословений» принца болезней. Рогатое существо с тёмной кожей, эльфийскими ушами и зелёной татуировкой на всё лицо быстро двигалось к ним, трое готовились ко всему. - Храни нас боги, - прошептал Этьено. - Они вам не помогут, - раздался низкий басовитый голос из-за рогатого чёрного шлема. Латник выглядел грозно – полный комплект даэдрической брони, выполненной в своей неестественной красоте и устрашении – гротескный вид, шипы и стальные шипастые наросты. Только вот ядовито-зеленоватое свечение из-под листов брони, а также ржавчина и сочащийся ихор говорили о том, что Периайт щедро одарил его своими благословениями. - Мой господин приветствует тебя и зовёт на переговоры, - хриплый бурлящий голос говорил о том, что его горло полнится мокротой. – И твой друг, рыцарь. - Демон чумы и распада не мой друг! – прорычал Ремиил, обхватив рукоять двумя руками. - Я не о нём говорю, - многозначно и таинственно произнёс дремора, более не говоря ни слова он развернулся и пошагал в сторону Л’Денекор. Этьено тяжело вздохнул и убрал руку в кисет. Там его пальцы нащупали небольшой камень, слабо сверкнувший в свете почти севшего солнца, перелившийся светло-лиловым оттенком и издававший лёгкий гул. Одно движение пальцев и раздался треск стекла – камушек размером в ноготь хрустнул и осыпался песком, пылью развеялся по ветру. - Думаю, это ловушка, - осторожно произнесла девушка, кладя на ложе арбалета болт. – Там мы окажемся в тотальном окружении превосходящих сил противника. Нужно отойти и доложить. - Идём, - шагнул вперёд Ремиил. – Если ты побежишь, за тобой отправят погоню, - латная перчатка показала на незаметно образовавшийся слёт жирных раздутых воронов, чьё оперение блестело от масляно-бурого гноя, а ветки едва ли не ломились от веса и количества комков пернатого мяса. – Они тебя заклюют, не спасут даже доспехи. В серебристо-серых очах рыцаря сверкала уверенность в действиях, ему хотелось верить и несмотря не седину в волосах и бороде, ясно ощущалась сила и знание. Хельга доверилась латнику неизвестного призвания и воли, присоединилась к нему, потянув за собой налоговика, стряхивающего с перчаток драгоценную пыль. - Что это? – поинтересовалась сержант. - Меры предосторожности, - отстранённо ответил служитель Канцелярии. – Так, залог того, что мы всё же посетим пару таверн в Эверморе. В поселении их ждал самый настоящий бал кошмара, устроенный слугами нечестивого ложного божества, считающего себя повелителем разложения. На кривых, наспех возведённых башнях караул несли дреморы в рваных, запятнанных белым ихором мантиях, одетых одна на другую, под которыми бугрилась вздутая от дыхания десяток болезней плоть. Они сжимают длинные луки, наконечники стрел овиты зеленоватым пламенем. Только стоило Этьено и Хельге переступить порог селения, как боль стыда от памяти прошлого стала сильнее. Болезненное ощущение в груди стало энтропией разливаться по телу, даже идти казалось трудным, мысли путались в единственном мотиве – «Виновен». Частокол превращён в страшное месиво воткнутых палок, грязи и усиления в виде толстых червеподобных растений, стелящихся прямо возле брёвен. Вал призван защищать рой каменно-дощаных хибар, сред которых роятся ящероподобные твари. Разгоняя вонь шныряют четырёхлапые существа, клацая клювом, устрашая большим овальным кожистым наростом на затылке и вселяя омерзение чешуёй, покрытой язвами, зеленовато-ихористыми сетями и с сверкающе-рубиновыми глазами, заплывшими жёлтой гадостью. - Кланфиры, - узнала их Эйч’Лихо, дрожащими пальцами держа арбалет, уверенность испарялась из её мышц. Больше всего удивление вызывали мухи посреди зимы. Большие и жирные они противной тучей витали над головой, пролетали по широким улицам, сидели на гнилых досках и обшарпанных камнях, пролезали в большие гнёзда среди переплетений зелёных лиан, которые представляли раздувшиеся плотяные комочки, дёргающиеся в конвульсиях и исторгающие ещё больше мух. «Их отчаяние», - подметил Ремиил, закрывая нос, ибо тут стоит такой смрад, что можно пьяного заставить протрезветь. – «Когда этот бюрократ говорил о потерях, а сквайр чуть не порвала табард. Святые боги, это так на них влияла пси-сила растущей мощи даэдрического князя». Они шли дальше и чем дальше, тем сильнее сердца трёх сжимались от страха и омерзения. Помимо кланфиров и дремор они увидели мелких существ – длинные конечности и уши на лысой голове, звериный видок и кожа, чей золотистый оттенок испорчен чёрными и бурыми пятнами гниения, сочащимися волдырями и болезненными наростами. - Скампы тоже тронуты благословениями Периайта, - испуганно и махая перед носом проговорил Этьено, чувствуя, как к горлу подкатывает ком хрипоты, его всего пробирает хандра и хворь, несмотря на тёплое пальто с воротником, по телу бежит холодок. Пальцы налоговика так и тянутся к позолоченной рукояти рапиры, которая мирно покачивается на поясе. Слишком утончённое оружие для места, где властвует рыцарский меч и честь феодала. Во дворах высились столбы на каменных платформах, из земли и снега прорывались пласты ржавого металла, на которых роями садились заражённые птицы. Возле них в молитвенном рвении склонили колени дреморы. Из-за поражения плоти десятком болезней нервы совершенно не чувствуют холода. Бретонская деревня, ранее красовавшаяся красивыми и аккуратными немногочисленными домиками с соломенными крышами в скайримо-хайрокском стиле, теперь всем своим видом являет оплот чумного «божества». Но самое страшное было впереди. Длинный прямоугольный дом старосты с деревянной крышей и башенкой в дальнем углу окружён частоколом, вырванным из иного мира. Это кривые бивнеподобные зелёные наросты, чья крепость явно равна дереву, а рост в три человеческих. Сквозь разбитые окна прорывались гнилостные растения, распустившие большие и широкие листья, сверкающие гадостно-маслянистой плёнкой, распустившие увядшие красно-пожухшие розы. «О девятеро, дайте нам силы», - молился Ремиил, сильнее сжимая рукоять меча, руны на лезвии светились ещё сильнее, мухи, пролетавшие возле падали зажаренные, скампы тёрли глаза и скуля пятились. – «Помилуйте и помогите во имя памяти Ордена и его святых дел». «Святой Зеннитар», - взвыл внутри налоговик, пальцы всё сильнее смыкались на рукояти. – «Ты же помогаешь труженикам. Обрати внимание на меня, прошу. Тут такая чертовщина творится. Помоги, умоляю». «Святой Стенндарр… свят.. помоги», - пыталась молится сержант, но то и дело её ум путался от образов недавней смерти, картин того, как её осудят братья и сёстры, как капитул рыцарей с высоких трибун будет её стыдить за то, что она не смогла исполнить свой долг. Хельга совершенно обмякла, её мертвенно-белые щеки расчертила горячая слеза, в руки вливалась свинцовая тяжесть, арбалет опустился к земле. Тут её чувство вины было многократно усилено, словно горное эхо громкого крика. Ноги влачились всё тяжелее, колени дёрнулись и подломились, как подрубленные деревья. - Прах… вина…, - боль саданула по сердцу, слёзы хлынули из глаз, арбалет окончательно грохнулся в снег, а хрупкое тело стало падать. Этьено же не растерялся и протянул руки, подхватив на руки даму. Она аккуратно легла, её табард не осквернила бурая масса, парень нежно и крепко держал её. - Всё в порядке, - томно прошептал служитель Канцелярии. – Запомни, ты ни в чём не виновата. Всех нас кусает вина… но ты – ничего не должна сверх того, что можешь. Ты не обязана глупо умирать, исполняя глупый долг сдохнуть быстрее бронированного мужика, - он поставил её на окрепшие ноги, ладонь, погружённая в снег достала арбалет и стряхнула его от грязи. – Главное помни, что тебе не за что нести ответственность, тебе есть ради чего жить, - его ладонь осторожно взяла её пальцы. - Спасибо, - прошептала девушка, слабая улыбка лучше всего говорила о том, что гнилостно-гадкое влияние божества чумы отступило, хватка того, кто повелевает и ментальной болезненностью отшагнула. – Я уже лучше. - Слабые смертные! – фыркнул какой-то дремора со стороны. Посредине, прям пред длинным домом старосты сверкало и сияло то, что привело сюда тварей плана «Ямы». Своеобразный алтарь охвачен светло-зелёным пламенем – в большом ветхом бронзовом бочонке высотой до пояса горит пожар, подле которого сложены отёсанные камни. На алтарь принесена жертва – сверкают кусочки расколотых рубинов, утопленные в растопленном серебре, посыпанные тёмно-фиолетовым прахом и осыпанные синеватыми лепестками ядовитого колокольчика. Возле камня лежит тело – мужчина с мечом в груди, облачённый в довольно нормальную одежду – светлая рубаха и красные одежды, поверх всего меховой плащ. От всей конструкции исходит светозарная арка три метра высотой и напоминающая по архитектуре вырванную из Имперского города, заливающую всё вокруг изумрудными отблесками. «Малые врата», - обозначил Ремилл, посматривая на гвардию дремор, смешанную с «возвышенными», которые настоящей латной стеной стерегут их. Если первые это обычные дреморы, только вооружённые алебардами и широкими двуручными мечами, то вот вторые – это чемпионы смертных, удостоившиеся внимания «чумного дракона». Их тела скрыты за листами брони, пальцы сжимают массивные топоры и щиты, которым позавидуют мастера орков. - Малые врата, - бурлящий голос Этьено говорил о всё более сильного давления атмосферы болезненности. – Что это вообще? – осторожно проронил вопрос налоговик, осторожно держащий Хельгу за руку. - Это межпространственный узел, - вздрогнув от жутковатого холода, проникающего в тело, стал говорить Ремиил, вспоминающий о том, что ему преподали в Ордене, - который служит для переброски войск, техники и орудий. В отличие от «Великих врат», которые могут пропустить за войска, которых хватит для захвата целого города, эти способны максимум пропустить дружину… ну и Периайт, - латные пальцы указали на тело. – Видите этого… старосту? Одежда по крайней мере говорит, что это он. Его судя по всему принесли в жертву ради поддержания врат. Но он не умер, - все увидели, как борода слабо шевелиться, губы что-то шепчут, а меч не поразил жизненно-важных органов, только пригвоздил его в алтарю. – он питает собой врата. - Ужас, - Этьено хотел бы набрать полную грудь воздуха, но вонь и смрад, вездесущие мушки не дадут этого сделать. Всё говорит о том, что поселение окончательно проклято, на его месте больше ничего не вырастит, тут более никто не будет жить. Только единственное вселяло в сердца троих уверенность – это вид и образ оплота святости и чистоты, не покорившийся шквалу мрака. Они с удивлением взирали на единственное место, которое не оказалось тронуто тлетворным влиянием скверны, сохранив чистоту и привлекательность – высокая часовня, увенчанная тёмным остроконечным куполом с изображением чаши. Стены, отделанные белой известью, убогая деревянная изгородь, каменные ступени – ничего не было тронуто Периайтом. Она подобна гордому стойкому маяку посреди океана неистовых энергий, Ремиил взирал на неё и находил это чудесным явлением. - Проходите! – фыркнул дремора-переговорщик и подняв ладонь сжёг древко и знамя во вспышке зелёного пламени. – Только проявите надлежащее уважение к поборнику чумы, того, кого сам владыка болезней своим святым прикосновением. Двое «возвышенных» отворили двери длинного дома старосты, пропуская троих под своды осквернённой залы, встретившей из жутким зловонием и усиливающимся гулом отчаяния, ещё более сильным шквалом хандры, словно сам воздух сего места был пропитан болезнетворными бактериями. Ремиил пытался глубоко вздохнуть, но это не давал сделать не только смрад, но и то, что плотный воздух сего места, который можно ножом резать. Вместо общего зала собрания и дома старосты тут настоящий оплот последователя даэдрическиъх заветов. Довольно хорошей работы мебель осквернена гниением, её с аппетитом едят короеды и личинки мух, развешаны бардовые стяги с чёрным геральдическим драконом, латунные кадильницы исторгают пьянящие зеленоватые клубы едкого дыма, малые жертвенники поставлены тут и там. Этьено сжал сильнее ладонь Хельги, когда услышал, как она слегка постанывает. Ей трудно даже взглянуть на ящероподобные статуэтки Периайта, с презрением на неё смотрят дреморы, а каждый шорох кланфрира заставляет продрогнуть. - Мы выберемся отсюда, - прошептал налоговик. В самом конце был поставлен довольно внушительный деревянный трон, покрытый плесенью и овитый малыми зелёными растениями, прорвавшимися прямиком из царства Периайта и опутавшими его, сделав массивней, а спинку выше. На нём же восседал человек – крупный нордлинг, лицо коего представляло образец каменной суровости. Лысый череп ловил отблески свечей, полностью выбритый лик показывал несколько волдырей и синюшных точек, глаза будто бы замылены, но в тоже время его взор довольно ясный: - А ты ведь вся дрожишь девочка, - раздался булькающий голос, листы латной чёрной шипованной брони зашевелились, пальцы дрогнули и указали в сердце Хельги. – Отдай свою душу во власть Периайта и твои нервы истлеют в его священном поцелуе, и ты не узнаешь, что такое страх и ужас, будешь ступать в бесстрашии под сенью презренного владыки. Возле его ног, окованных в латы, прикованные цепями сидят девушки. Они не обнажены на манер культов удовольствий, а довольно прилично одеты, только каждое их движение заторможено, платья и меховые плащи истлели, русые волосы засалены, а мраморно-белая кожа вздрагивает от лихорадки и температуры. - Ремиил, Ремиил, - в хлюпающих словах можно расслышать оттенок приветствия. – Почему ты не протянешь руку своему брату? – в сторону рыцаря протянулась распахнутая длань. – Мы ведь столько с тобой пережили, и я ждал тебя. Меня предупредили, что ты явишься, что ты шествуешь сюда в компании сих очаровательных спутников. - Я не имею дел с проклятыми! – фыркнул светозарный латник, ярость в его голосе словно бы противостояла нездоровому покою нового владыки Л’Денекора. - Разве ты не узнаешь старого друга, с которыми десятилетия бился бок о бок? – губы исказились в зловещей улыбке, обнажив чёрные зубы. – Я шёл с тобой против изгоев Предела, воевал против сектантов некого Дагот Ура, а также прикрывал тебе спину, когда ты штурмовал вместе с братьями форты скайримских мятежников, - мужчина поднялся с трона, каждый шаг звенел железом. – Я рыцарь Гастон из Фолкрита, второй заместитель Магистра рыцарей. - Ты предал рыцарство, Гастон Кулекайнн! – гаркнул Ремиил, охватив рукоять двумя руками и уставив его в грудь предателю. – В миг, когда ты отдал своё сердце идеям Люция Лириона, ты отринул сам Орден. Проклятый предатель! - Зря ты так, очень зря, - улыбка пропала с лица рыцаря. – Я всего лишь хотел свободы, всего лишь желал, чтобы мы смогли вздохнуть свободно, без постулатов и глупых догм старого порядка, - оскалил в злобе лицо поборник чумы, став расхаживать из стороны в сторону. – Без тупого порядка, где мы должны поклоняться слабой девятке, где должны ограничивать свои желания и способности ради ненужной праведности, где должны отказываться от удовольствий, силы и могущества… и ради чего, Ремиил? Ради долга, который нам ничего не даст? Чтобы быть убитыми и забытыми? Нет! – топнул Гастон, звон брони заставил продрогнуть дремор, но женщины подле даже не шелохнулись, болезнь поразила нервы, подавляла импульсы. – Люций нам показал путь истинной свободы, лишённой ненужных догматов и бесполезных ритуалов. Какой толк дохнуть во имя Тамриэля за просто так и проводить всю жизнь в монашеской аскезе? - И поэтому вы превратили себя в гноящийся кусок говна? – сыронизировал Этьено, стараясь не согнуться под влиянием десятка хворей, он потёр руку, по которой уже пошла сыпь, кожа вздувалась и страшно чесалась. - Не стоит столь неуважительно относится к старшим, юноша, - лик приобрёл странное добродушие. – Мне нет дела до похоти, которую предлагает Сангвиний, нет дела до власти и могущества, которые предлагают Молаг Бал или Дагон, - пятерня распахнулась, на кончики острых латных пальцев сели мухи. – Я выбрал путь очищения. Моя сила — это сила болезни. - Зачем тебе… превратившись в кусок… зачем в общем тебе всё это? – Этьено продолжал держать пальцы на рукояти рапиры, опасливо осматриваясь по сторонам, ожидая момента, когда дреморы сорвутся с места. - Вот малец, - разбухший язык вывалился наружу и схватил муху, - никакого уважения к старшим, но мы это исправим. – Грузное тело дрогнуло и пошагало в сторону стяга с драконом, повешенным над латунным алтарём подле статуи-колонны Периайта и приложив пальцы к подбородку, стал размышлять. – В миг, когда ко мне воззвал Люций на Ложе, когда он дал мне вкусить сладкий нектар свободы и поклонения новым богам, я осознал, что рождён для большего, - хриплый булькающий голос наполнился бодростью и силой. – И мне ответил Периайт. Отверженный братьями он пообещал мне статус полупринца и своё королевство в подлунном мире Нирна, если я сатану носителем его благословений и понесу мор и чума по землям Тамриэля, что суть его слово и истинная проповедь. - И вы «старший», - пробивая речь через мокроту и пытаясь не поддаться жару, официозно-наигранно молвил налоговик. – Решили стать сосудом для всей этой мерзости? Ужас, - парень отпустил рапиру, чтобы протереть глаза, веки которых будто бы сами закрывались. - В том числе. На ложах мы практиковали не только пьянство, секс и оргии, - с оттенком радости пробурлил Гастон. – Но и мистические ритуалы, где на одном из них был заключён контракт с Периайтом и Намирой. Вторая тоже обратила на меня внимание и пообещала, что если я буду нести ещё и длань разложения, то она меня сделает своим любовником! И она дала мне силу, дерзновение призвать её детей, - рука вытянулась и на её села целая туча мух, уподобившись меховой накидке. - Слабый душой предатель! Тебя привлекла власть и ради неё ты готов был предать всё светлое и святое. Зачем тебе женщины? – указал мечом на несчастных Ремиил. - Как и любой человек, я желаю продолжения рода. Желаю, чтобы одна из этих дам, - Гастон положил ладонь на голову, запустил пальцы в её волосы, - одна из них понесёт моё дитя под своим сердцем. - Фу, мерзость, - едва ли не стошнило Эйч’Лихо, она себя силой воли удержала, чтобы не пустить болт в горло Гастону. – Как ты можешь думать о том, чтобы совокупиться с ними? - У них нет выбора, - безрадостно произнёс осквернённый «рыцарь». – И я этому не рад, но я их сделаю своими сопровительницами. Моё царство расширится, и я дам им наделы, где будут править мои наследники. Этьено и Хельга с ужасом взирали на то, чем стал человек, ясно-сапфировые глаза сквайра полнились омерзением и страхом. В их голове не укладывалось, как можно отдать тело во власть Периайта и сделать его сосудом для мора и чумы. Но вот взгляд Ремиила давил тяжестью и сожалением, столько памяти об этом друге осквернено и отравлено отступничеством. - Каков твой путь был после… после той битвы, - с болью вспомнил Ремиил. - Тогда, после штурма Цитадели Ордена, ко мне воззвал Периайт, и я последовал его зову. Он вёл меня в Хай Рок, - Гастон шагнул в другую сторону зала, где староста повесил карту деревни и земель окрестных, – сказал, что тут лучше всего начать вторжение. - И как же отреагировали селяне? - Они подумали, что я какой-то рыцарь, присланный одним из десятка орденов Хай Рока, присланный, чтобы избавить их от проблем, взять их деревеньку под опеку, - когтистые пальцы провели по карте, рассекая веленевую бумагу, заставляя её тлеть. – Ирония, ведь я и взял их под опеку, только своеобразную. - Как, ублюдок, как ты смог их убедить открыть врата? - Я сказал, что, чтобы избавить их от проблем и получить благословение Девяти, нужно сделать особый… эм… оберег, - Гастон вновь подошёл к алтарю, только на этот раз взял кадильницу и поставив на него, вытащил из рядом стоящего кувшина труп детёныша-злокрыса, положил на латунную поверхность и погрузил когтистый палец в плоть, став рассекать её. – Я сказал, что этот оберег их защитит от всех бед. Крестьяне, уставшие от голода и нападений зверей, от засилья преступников и диких зим, готовы на всё. Они отдали все сбережения, все деньги, чтобы купить специальные смеси для алтаря, - он погладил себя по подбородку, оставив кровавый след и возложив внутренности на кадильницу, вонища и смрад и прогорклым дымом моментально заполнили эту часть залы. – Я приковал старосту к алтарю, чтобы его жертва, кровь и жизненные силы питали его. - И что же ты дальше будешь делать? – сухо спросил Этьено. - Продолжу завоевание! – грозно прорычал Гастон. – Отсюда я начну завоевание всего Хай Рока, мои агенты устроят культы по всей бретонской державе, под моей рукой окажутся тысячи и тысячи «возвышенных», а жертвы у алтарей и малых врат призовут легионы дремор, которые я брошу в бой. Отсюда я начну построение своего чумного королевства, а эта деревенька моё первое владение. Ремиил тяжело выдохнул, у него почти не оставалось сил, чтобы держаться. Он видел пред собой вчерашнего друга, который ради проклятой власти отдал тело, душу и дух во власть чумного божества. - Чего вы страшитесь, неверные? – вновь улыбнулся Гастон, обнажив ещё сильнее угольно-чёрные зубы и распухший, покрытый язвами сине-фиолетовый язык. – Я вам поведал всё это не просто так, не ради развлечения и доброй беседы, а во имя того, чтобы показать силу! Присоединяйтесь! Присоединяетесь ко мне и разделите великое прикосновение Периайта и Намиры! У меня найдётся место для избранных лейтенантов. У вас будет всё – богатство и земли… лишь продайте ваши души. Ремиил кратко и быстро взглянул на Хельгу и Этьено. Ответ и уверенность в их глазах ясно говорили, что они лучше умрут, нежели встанут на сторону сил вечного распада и едкой чумы. - Тогда у меня не остаётся особого выбора, - прохрипел Гастон, потянувшись к булаве и сжав пальцы на ручке колоссального ростового щита, который сверкнул вытравленным символом дракона. Первым начал бой рыцарь с такой быстротой, что рядом стоящие дреморы не успели и схватиться за оружие. Светозарный меч Ремиила ослепил тварей Обливиона, а секундой позже остриё вошло в горло одному и «пропев» рассекло шею второго. Хрипя и захлёбываясь вязкой чёрной кровью они попятились назад. - А-а-а, - прохрипел рыцарь, на которого давит действие десятка болезней, сковывает движение и сжимает мышцы. Он с великим трудом поднимает меч и сжимает его, готовясь принять натиск дремор и «возвышенных». Хельга обратилась ко всем магическим силам, воззвала к шёпоту ветров магии и взмахнув руками, осияла всё пространство светом мягким и ласковым, неимоверно тёплым, исторгнувшим всякую хворь. Этьено ощутил, как по телу разносится облегчение, как моровое поветрие выветрено из плоти, и она полнится силой и могуществом, а дух наполняется решимостью сражаться. Резким и ловким движением он вогнал искрящуюся рапиру в глаз кланфира, голова которого разлетелась в салюте кровавых ошмётков. Тут же он закрылся от второго, отшагнул назад, пропустив укус третьего. Удар ногой в мордой и тварь заскулила, а налоговик смог расправиться со вторым, проколов грудь. - Нет! – крикнула Хельга, когда на него стал двигаться «возвышенный», занося большущий топор. Девушка ловко подняла арбалет и не прицеливаясь сжала «язычок». С глухим стуком болт сорвался с ложа и просвистев вошёл в глазницу. Из-под шлема раздался дикий болезненный гул, туша грохнулась на колени, а потом и прогремела чёрными грубыми латами о дощаной пол. - В атаку, сыны и дочери Периайта! – зарычал Гастон, ударяя булавой о щит и гулкий звон железа словно барабаны войны призвал их на бой. Мухи грузной жужжащей тучей попытались накинуться на троицу, но магия Хельги оттолкнула их, и они витали вокруг закрутившихся в вихре битвы словно над куполом, лишь злобно звеня и вновь грозными тучами пытаясь пробиться. Ремиил шаркнул мечом, клинок со звоном провёл по латам дреморы, не пробив их, но опалив святостью своего меча. Рогатый монстр с воплем отступил и зафырчал. Рыцарь отошёл на пару шагов, пропуская нисходящий удар «возвышенного» и позволяя открыть шею, в которую позже и вошёл меч. Дремора вновь атаковал – шипованный молот носился над головой, словно это перо, но Ремиил смог поднырнуть и ударить лбом в нос тварь. Заливаясь кровью оно попятилось, но его место тут же заняли другие существа мрака из Обливиона. Этьено поддержал Хельгу – ловкий и юркий выпад рапиры вогнал несколько сантиметров стали в брюхо кланфира, когда он пытался запрыгнуть на голову дамы, жаря его изнутри. Сквайр резко обернулась и что было силы запустила арбалет – оружие угодило в голову «возвышенного» и разлетелось на куски, оглушив чемпиона. Налоговик быстро сориентировался – в один подскок он оказался возле противника и ловким движением вынул свиток, разбита печать и сверкнул острозаточенный шип льда. «Возвышенный» шагнул назад и открыл «удобное» сочленение в подмышке, куда тут же была направлена рапира. Сержанту Ордена не требовалось оружие. Выставленный ментальный щит светло-голубоватого сияния заблокировал удары дремор, пока служитель Канцелярии прикрывал её спинку от орд кланфиров и «возвышенных». Рапира столкнулась с мощным топором мускулистого орка. С рычанием он ещё раз опустил оружие на Этьено и тот прикрылся своим клинком. Секундой позже по телу разнеслась дикая боль, мощнейший удар поставил парня на колено… его оружие выдав снопа искр и всполохов энергии раскололось и со звоном лезвие разлетелось по полу. - Аргх-ха! – «проскрипел» парень и попытался встать, но ещё один удар готовился предрешить его судьбу. Резко крутанувшись и прокатившись, налоговик оказался у ног Ремиила, открыв Хельгу. Болью и отчаянием эта мысль пронеслась по душе служителя Канцелярии, а когда он заметил, как к ней подходили два дреморы и чемпион. - Хельга! – прокричал Этьено, резко подорвавшись, но сержант ничем не могла ответить, ибо сдерживала щитами и огненными стрелами натиск дремор. Подпрыгнув, парень схватился за последний свиток и сорвал сдерживающую печать. Заключённый порыв, сила магии прорвала реальность и развеяла бумажный образ, явив истинную суть – в руках чиновника сжата сила и мощь огненного шторма. Вскинув руку и направив волю он высвободил всю мощь пламени – шквал жара осветил сие место, и самая настоящая волна ревущего ослепительного и неимоверно жаркого пожара захлестнула место, пожирая его в вечно голодной утробе очистительного пламени. Всего секунда буйства и пред очами явилась немного изменённая зала – мухи с дымком словно искристо-оранжевый снег падали на почерневший пол, дреморы и чемпионы сжались в позе эмбриона, от них к потолку поднимались клубы зловонного дыма. Изжаренные в своих доспехах, как мясо в печи, они представляли жалкое зрелище. Опалённые толстые лианы свернулись, отступив пред огнём, ковры спалены, часть кадильниц снесена, а алтари покрылись сетью трещин. - Во имя Периайта! – прохрипел поборник болезней. – Во имя очищения мором и пусть этот мир наполнит десять тысяч болезней! Гастон вступил в бой, обрушив всю мощь чумного бога на триаду. Будто кулак он направил оставшиеся сотни мух, которые единой плотной стеной обрушились на благой купол. Удар был такой сильный, что Хельга поперхнулась, тонкая струйка крови хлынула из носа. Дреморы воспользовались шансом и атаковали девушку, но вот быстро подскочивший Ремиил рассёк воздух дуговым взмахом, заставив противника отойти. Этьено шаркнул по лицу дреморы, но осколок рапиры лишь оставила порез, а сам парень стал чувствовать, что на его горле сжимается когтистая длань хворей и болезней. Второй удар лишил тварь глаза, но она даже и не сбилась с шага – налоговик еле как увернулся от мясницких ударов внушительной секиры. Выходец из Обливиона настолько стильно протравлен болезнями, что не чувствует боли. - Отступаем! Отступаем! – крикнул Ремиил, парируя очередной выпад. – Тут нас всех перебьют! Хельга филигранно развернулась и направила прут энергии в двери, озарив слабо освещённое пространство светло-фиолетовым. Молния ударила в дерево, проникла в железные засовы и разрушила их – замок со звоном разлетелся убийственным салютом. Гастон бросился за ними, гремя и звеня, Этьено подобрал длинный даэдрический ятаган и приготовился принять натиск, но почувствовал, как его потянули за плечо. Хватка была настолько сильная, что меховой воротник с треском порвался. Налоговик увидел, что его место занял латник, несмотря на возраст бодро встретивший удары Гастона. - Поднимайся! – протянула руку Хельга. Булава поборника чумы разбила в щепки пол, щит принял выпады меча Ремиила, а затем он вновь нисходящими ударами стал громить доски. Переведя оружие он попытался тычковыми ударами расшибить рёбра рыцаря, но Ремиил встретил шквал ударов бодрым блоком, отводя каждый взмах. - Ты всё так же быстр, - прохрипел Гастон. – Мой старый друг, есть ещё время одуматься. - Нет! – отступил Ремиил и в миг, когда булава угодила в пол, он со всей силы ударил ногой по рукояти, пытаясь выбить оружие. – Я не предам древних клятв! Я не предам памяти Ордена! – мужчина отступил, не сумев лишить врага оружия, хватка слишком сильная. – Я свершу возмездие за тех, кого вы погубили! - Ты не понимаешь, - продержал бурчать Гастон, используя силу болезней, чтобы получить преимущество – опустив щит и взглянув на бывшего соратника, он раскрыл рот. - Паршивый мерзавец! – в последний момент отпрыгнул Ремиил. Зелёная зловонная жижа вырвалась из гортани обильным потоком – липкая гадость упав на пол стала шипеть и пузыриться, превращать доски в чёрный уголь, от неё попёрли клубы едкого густого пара, от которого вмиг кружилась голова. - Дары Периайта способны сделать нас более могущественными и сильными, добрый отвергнутый повелитель милостив к своим слугам, - опустил булаву монстр. – Это лишь малая часть его милости и ты можешь получить намного… намного больше! Рыцарь отступал, понимая, что такие латы и щит не преодолеть. Противник всё сильнее сжимал кольцо, ворота хоть и открыты, но до них ещё нужно добежать. Этьено с болью разжал пальцы и чёрно-красный зубастый ятаган со звоном грохнулся… выкованный в адских кузницах Обливиона он несёт страшное психическое эхо, настолько травившее парня, что к его горлу подкатила горечь и першение. - Глаза! – крикнула Хельга. Оба закрыли очи в миг, когда девушка распахнула ладонь. На кончиках её пальцев зажегся свет столь нестерпимо-яркий, что дреморы и «возвышенные» дико завопили только стоило ему коснуться радужки. Боль обожгла глаза, а затем наступила тьма слепоты и воины ещё секунду назад вскипающие гневом и яростью ныне бродили как потерянные дети. - Меня так просто не ослепить! – прорычал Гастон, продолжая стеной металла на них надвигаться. Трое пробились через рассеянный строй бронированных воинов, вынесли с петель несчастные двери и оказались на «свежем» воздухе, где их захлестнуло самое настоящее отчаяние. Стена брони выстроилась подле врат, уставив в их сторону алебарды и мечи, приготовив двуручники и ощетинившись непроницаемым валом лат и щитов, поблёскивающих в зеленоватом оттенке огня малых врат. Свист предвозвещал о стрелах и Эйч’Лихо на грани возможного со сверхъестественной скоростью направила потоки магии и выставила лазурный мистический щит, что рассеял и зловоние сего места. Испорченные снаряды лишь беспомощно столкнулись о барьер и разлетелись салютом ярких искр. - Ну и как же мы будет пробиваться? – спросил Этьено, из оружия удерживающий лишь короткий тёмно-зеленоватый кинжал грубой работы из орихалка, оплетённый кожаными лентами. - Вновь и вновь я к вам взываю, - продолжал бурчать Гастон, остановившийся в дверях. – Присоединяетесь к нам! Хельга глубоко вздохнула, наполнив лёгкие свежим морозным воздухом севера, её губы украсила улыбка, а в глазах отразился игривый задор. Она всего лишь проникновенно взглянула на служителя Канцелярии и томно прошептала: - Этьено, подлови меня. Сквайр ордена Меченосцев обратилась к самым хтоническим и колоссальным ветрам магии, вошла в самые бурные потоки невозможных морей эфирного плана, вобрала и пропустила через тело такое количество чистой энергии, что на её коже синюшными лентами проступили вены, из глаз и носа обильным хлынула кровь, а руки и ноги объял дикий шипящий огонь. Под ногами снег превращался в кипящую и испаряющуюся лужу воды, а пламя становилось всё сильнее и больше, озаряя деревеньку светом огромного костра. Твари пятились, ожидая чего-то страшного и сверхразрушительного, но всё кончилось тем, что Хельга опустила руки и взглянув на Этьено, стала падать. Девушка спустя секунду оказалась на руках налоговика, что трепетно прижал её к себе, словно пытаясь закрыть и защитить от даэдрической скверны. На мгновение сохранялась тишина, ожидание ужасного, но ничего не происходило, оставляло страшно изводившую тишину. - И это всё? – прохрипел Гастон. – Во истину, сила Периайта нас ограждает! Свет пал на Л’Денекор посреди буйной ночи, озарив всё местечко, казалось, что мутно-зеленоватом небе взошло второе солнце… нет, это было не солнце! В гранатово-злобных очах кланфиров и скампов отразился хтонический шар огня и на глубоком инстинктивном уровне они почувствовали опасность. Свист и гром накрыли местность за пару секунд до момента, когда заклятье было приведено в исполнение во всей красе и смертоносности. Взрыв и бушующее пламя затопило всю площадь, грохот… нестерпимый дикий грохот и сумасшедший гром ударил по ушам в миг падения самого настоящего метеора. Объятая пламенем звезда пала посреди даэдрических рядов, оставив огненный след на небе, подняв коричнево-белый шторм из снега и обломков обледеневшей земли. Дреморы разлетелись кусками опалённой и охваченной пожаром плоти, визжащие скампы и кланфиры рассыпанным роем бросились в сторону домиков, растеклись по улочкам в желании спасти шкуры. Нестерпимо яркое пламя слепило дремор, огонь сжигал губительные растения деревни, изничтожал сотнями противных мух и выжигал гноящуюся скверну Л’Денекора. В ушах воцарился дикий писк, головокружение от огненного буйства и шума едва ли не швыряло на землю. - Бегом! Бегом! – скомандовал Ремиил и указал мечом на образовавшуюся в рядах врага просеку, на коридорчик, объятый огнём, ведущий к вратам заветной часовни. Меч рыцаря рассёк плотный воздух, угодив раненному чемпиону и переведя удар он подсёк ногу и повалил врага на землю, добив его лезвием в глаз. В сторону триады кинулся рой кланфиров, но на их пути встал Ремиил, обрушив неистовый шквал ударов. Кожа ящероподобных тварей лопалась и плескалась ихором, клювы беспомощно кусали крепкие латы, пытались прогрызться, но тут же получали мечом в горло или по брюху, отлетали и подыхали во всхлипах. Этьено что было сил рванул с места по хлюпающему снежно-кровавому месиву, руки не слишком тяготил вес девушки, но он дико трясся от одной мысли, что к нему может подбежать враг, или зацепиться какой-нибудь скамп или кланфир. Кучка мелких гуманоидных тварей Обливиона рванула в его сторону, и дрогнувший паренёк уже думал подставить спину под их коготки, как впереди встал Ремиил. Могучий рыцарь парой нисходящих ударов рассеял волну мелких тварей, несколько валялась в форме разрубленных кусков плоти. Миновав стену огня, пробираясь через море пара и протаскивая ноги в быстро стынущих лужах, Этьено добежал до оградки, оставив позади полыхающие островки дикого огня и орду разъярённых дремор. Он миновал границу благой земли и взбежал на ступеньки, добежал до врат и подождал рыцаря, который отворил высокие створчатые врата и миновал порог, скрывшись во мраке небольшой часовни, чья божественная сила не давала подойти слугам мрака к святому месту. Враг позади и понимание этого призывали к покою, мышцы стремительно слабели. Сладкая и плотная тишина окутали троих людей, успокаивали и даровали ощущение долгожданного спокойствия. Тьма и мрак внутри развеивались слабым огоньком лампады на маленьком каменном алтаре. - Наконец-то мы в убежище, - тихо проговорил Этьено, положив Хельгу на мягкую лежаночку и присев возле неё, тяжело выдохнув. Семь потов сошло со служителя Канцелярии, он приложил руку к девушке, пытаясь нащупать пульс. Прикосновение к бархатно-мягкой коже Эйч’Лихо вызывал приятное отражение внутри, ему нравилось водить по её шее, гладить по запястью. Только от этого дама не приходила в себя, её глаза оставались закрытыми. Паренёк нашёл в кармане платок, которым стад бережно водить возле глаз и рта, утирая кровавые потёки. Под пальто и бронёй всё взмокло, ему казалось, что он вот-вот вышел из моря. Теперь пришло время обсохнуть и решить, что делать дальше. Внутри часовни казалось, что время остановилось, тут воплотился осколок иной реальности, что полнится безмятежностью и медитативным сосредоточением. Довольно небольшое помещение вмещает алтарь на котором мистически сверкает золотым отливом чаша, а возле неё потрескивает латунная лампадка, от которой падает слабый и мирный свет. Подняв глаза Этьено увидел, как свет разгоняет мрак и являет мазики – красочные камешки сложены в образы неведомых святым – мужи в багряных стихарях с нимбами за головой, а под ними ленты с чёрными готическими буквами. - Интересно, что тут написано? – прошептал Ремиил. – Это не тамриэлек. - Это старобретонский, - обозначил налоговик, прищурив взгляд и став медленно читать. – Святой Бенедикт Даггерфольский, «попиратель скверны», - он перевёл взгляд на второе изображение. – Мученик Жерар из Вейреста, несущий слово», - теперь взор упал на главную стену за чашей и алтарём, что красовалось великолепное изображение солнца. – «Се часовня посвящена святым Бога Единого, великие подвижники Церкви Алессианской в сих землях проповедовали слово Единого, учили праведности и делали дела славные и великие. Так, Бенедикт силой веры и молитвы по произволению Единого изгнал даэдропоклонников из сих мест, а Жирар много пострадал от язычников за слово святое. От ныне и во веки, кто бы не воззвал за помощью к Единому Богу, то получит помощь, как учит Писание». Ремиил кивнул, его губы исказила болезненная улыбка, и чтобы развеять ужас воспоминаний, он склонился над Хельгой. Одного взгляда рыцаря хватило, чтобы дать вердикт, что с ней могло случится: - Она измождена, слишком сильное заклятье. Будет переводить дух несколько часов. Что ж, мы остались вдвоём. - Итак, теперь вы, милсдарь рыцарь, можете поведать, что кто такой этот Гастон и откуда вы с ним знакомы? – с упрёком швырнул служитель Канцелярии, стянув перчатку и положил ладонь девушке на руку, став её поглаживать по голове и волосам. – Если бы… - Замолчи, парень, - рявкнул Ремиил, сжав до хруста пальцы, - если бы не я, вы бы и из залы бы не выбрались. Рыцарь поднял взгляд на фреску с изображением солнца, где непобедимый лик ясного и яркого светила в ответ взирал на латника, словно бы общаясь с ним и говоря на мистическом языке символом, взывая к глубинным болезненно-ярким воспоминаниям о тех днях предательства, когда Гастон отвернулся от света идеалов Ордена и продал свою душу жестоким тёмным богам. - Гастон… мой брат, - речь седого мужчины запнулась, серебро глаз отразило печаль. – Он когда-то был таким же, как и я. Вместе мы служили Ордену Магнуса, что по тайным договорённостям с самим императором ограждал мир от скверны, - он протянул пальцы к солнцу, будто пытаясь вымолить тепло от образа, вымолить само прощение за то, что он не смог предотвратить падение братьев и сестёр в бездну скверны, за то, что не смог вовремя распознать козни Люция. – Мы десять лет защищали мир от губительных сил вечного распада, от даэдрических орд и их адептов, выжигали яд даэдрической отравы по всему Тамриэлю. Нас не ждала никакая награда, кроме почёта среди братьев и сестёр, никакое золото или титул в Империи. Но в один день, прокляни его все известные боги, я узнал о подлом предательстве! – голос горел неистовым гневом. – Он совратил половину Ордена, бросил его на бой против нас, - грозди гнева вызревали в сердце, но скорбь обливала душу, травила её и не давала покоя. – Мы сражались в Цитадели, отбиваясь от даэдрических приспешников, от орд прямиком из Обливиона. Я вот этой рукой, - Ремиил словно показал солнцу длань, окровавленную дреморским ихором. – Лил кровь своих братьев и сестёр, - грустный взгляд коснулся заворожённого налоговика, флегматичная речь говорила о тяжести на душе. – Вот – кто я. Рыцарь без Ордена, тот, кто отправил в небытие тех, с кем служил десяток или более лет. За стенами часовни пронесся звук грома, шум дождя под конец месяца Вечерней звезды смущал, но чего ещё можно ждать от краёв, поражённых даэдрической скверной? Этьено взирал на Ремиила уже не со злобой, но с сочувствием и пониманием. На его коленях как на подушке положена голова Хельги, в её волосы запущена его рука, девушка слабо постанывает и тяжело дышит. Они пришли к практически безвыходному положению – за стенами часовни их поджидают орды даэдра во главе с поборником чумы, атмосфера Л’Денекора настолько сильно поражена скверной Периайта, что и вздохнуть трудно, она высасывает все силы. Их двое, они лишены магической или божественной защиты… это практически безвыходная ситуация и не остаётся ничего, кроме как молиться. Этьено поднял взгляд, полный разочарования и скорби на неодолимое солнце, что сияло с фрески и одним своим видом приносило вдохновение в души. Налоговик посмотрел направо и влево, чувствуя тёплый взгляд великих святых, казалось, что свет светила дотрагивался до самой души, обогревая её и вселяя уверенность. Он ощутил необыкновенное чувство и желание, губы сами распахнулись, творя моление: - Единый, помоги мне. Кто бы ты ни был, каким богом не являлся, помоги. Там за порогом сотни врагов Твоей святости, сотни противников, которые хотят поработить Тамриэль. Прошу Тебя, помоги нам! – по мертвенно-белой щеке парня потекла горячая слеза. – Как-нибудь и чем-нибудь помоги нам! - Ты молишься богу, которого не знаешь? – фыркнул старый рыцарь. - Ты видишь ещё богов? – раздасованно заявил служитель Канцелярии со скорбью посмотрев на сквайра, которая не приходила в себя, на её прекрасно-белое лицо. – Где девятеро, когда демоны вторгаются в этот мир? Где аэдрические слуги, где их сила, когда кусочек Тамриэля превращается в самый настоящий ад. Где ещё боги? Со стороны раздался голос: - Ибо Единый есть Бог единственный, Господин неба и земли, создавший всё и породивший мир одной мыслью и желанием своим. Часовня может удивить и на сей раз из самого тёмного угла явилась фигура, укутанная в тёмную рясу, лицо скрыл капюшон, из-под которого проглядывалась только лишь длинная седая борода. - Кто ты? – грозно спросил Ремиил, взявшись за меч. - Хранитель часовни, - коротко ответил мужчина, встав возле лампады, но казалось, что свет не падал на него, и он оставался частью осязаемой явленной тени. – Вот уже несколько лет я защищаю это место и наставляю тех, кто стремится к познанию Слова, тех, кто стремится к святой жизни с Единым Богом. - Единый? – переспросил Ремиил, губы дёрнулись в больной улыбке. – Я знаю это имя… это имя Божества, которому молились в моём Ордене во времена первой эры. Он хранил Орден до момента, когда… когда Верховный магистр постановил установить пантеон Девяти. - Я знаю, - голос мужчины полнился силой. – Он проссиял в Тамриэле во времена святой Алессии и пророка Марука, когда народы смогли принять хоть частичку благодати Его. Ремиил ощутил необыкновенный покой при виде хранителя. В монашеском одеянии и спокойным голосом он вызывал чувство мира и утешения. Вкупе с раскатами грома и шумом дождя за стенами это вызывало ощущение сосредоточенности, желание раскрыть душу. А как только служитель Единого распахнул уста, проникновенный глас заставил дрогнуть душу: - Ты не виноват Ремиил, ты не виноват в том, что произошло. Какая вина в том, что их души оказались падкими на зло? Всё в порядке, ибо Единый не видит твоей вины в том, что твои братья и сёстры стали теми, кем стали. Ты защищал мир от великой скверны, от хаоса и распада. Твоя рука обагрена в крови нечестивых… тех, кто бы одной волей обрёк весь Тамриэль на смерть и погибель, на рабство и забвение. Нет вины в том, чтобы защитить тех, кто не может защититься. Серебро глаз Ремиила сверкнуло влагой. Он не мог поверить, что всё это творится с ним, не мог и подумать, что к нему прикоснётся Неведомый Бог. Вся чехарда событий, вся фантасмагория безумия вела к этому моменту. Судьба? Воля Единого? Или же удачная чреда событий? Он не находил ответов. - Откуда? – бросил Ремиил. - Единый всё ведает, - словно удар молота прозвучала фраза. – К нему, если тебе нужны ответы, стоит обратиться. Старый рыцарь не знал, что делать… единственное, что приходило на ум, так это молиться. Во всяком случае, это явно не помешает. - Странно всё это. - Тебе стоит только начать, - вкрадчиво произнёс хранитель. - Попробуем, - Ремиил шагнул в сторону иконографических изображений, из уст полилась неуверенная речь. – О, Единый благослови, Единый прости и Единый наставь меня на путь истины и света, чтобы я смог сокрушить врагов света, - латные ладони сложились в молитвенном жесте, голова склонилась пред солнцем. – Я прошу Тебя – прости меня, прости и дай мне сил простить себя за содеянное. Прости за всякое отступление и помоги мне. Протяни руку помощи, направь сердце и освяти меч, чтобы им я прогнал всякую скверну даэдрическую с лика Тамриэля. И он почувствовал ответ. Это оказался необычайный подъём в душе, казалось, что изнутри него начинает сиять невечерний и невидимый свет уверенности и благодати. Он почувствовал, что есть шанс, есть возможность на то, чтобы не только выжить, но и разогнать мрак веяния сил вечного распада. Он почувствовал твёрдость, это похоже на руку на плече сына, на рассвет после гряды пасмурных недель. - Что нам делать? – с зарождающейся надеждой спросил Ремиил. Хранитель указал на Грааль, что стал будто бы сиять изнутри, чаша наполнялась внутренним светом и призывала, чтобы принять её содержимое. Сияние казалось противоречиво мягким и сильным – оно освещало каждый уголок часовни, но не слепило око, мягко её лаская. Золото потира так же издавало свет, пропитавшись божественной сутью. - Примите чашу спасения, - указал хранитель на сосуд, вершащий алтарь. – Примите кровь бытия и ядите хлеб вечности, растворённый в ней. Сам Единый преподносит её вам, дабы вкусив Его сущности и соединив с горением сердец, вы бы облеклись в броню святости и вооружились пламенем праведности. Ничто скверное не тронет вас. Недолго они колебались – переглянувшись, приняли решение. В глазах каждого сияла уверенность. - Хорошо, - крепко обозначил Ремиил. – Я готов. - Да буде так, - кивнул служитель Канцелярии. Хранитель кивнул. Длинные выбеленные пальцы сомкнулись на ножке чаши, подняли её и преподнесли воинам света. Свет осиял хранителя часовни, одеяния и плоть старца преобразились, стали потусторонне-эфемерными. - Да не тронет вас яд даэдрических отступников и их приспешников, да станете вы истинными сынами Единого и отпустит Единый все грехи ваши и наставит на пути святости, - он опустил чашу и преподал сначала рыцарю. Ремиил осторожно прикоснулся губами к тому, что было внутри, перед глазами всё затопило сияние, а на языке ясно расцвели вкусы сладкого вина и засахаренной розы. Трепет и торжество разлились по всему телу, казалось, будто бы его поили небесным светом. Всякое сомнение и страх отступали, уверенность и вера в святость Грааля, в бытие Единого заполняли душу. Серебристо-ясные очи налились свечением из иного бытия, в них не было более ни толики отчаяния. Этьено испытал такие же чувства, пропустил через себя всю благодать из чаши и святость Единого. Он не знал учения Церкви Единого, не исповедовал никогда ни одного из канонов Алессианской Церкви, но сейчас он чувствовал ясное присутствие Бога, Которого не знал, чувствовал его всем своим естеством, ощущал, как каждую клеть его тела пронизывает благодать Господа, Чьё имя затерялось среди перипетий истории Тамриэля. Теперь он не просто узнал Истину, а прочувствовал её и готов выступить против всех мерзостей даэдра. - Ступайте… ступайте и несите свет Единого, несите гнев Единого супротив отступников от Его всесвятого света! – торжественно объявил хранитель и убрал Грааль на алтарь. - Подожди, - острый взгляд налоговика коснулся чего-то белого возле тела сквайра, пальцы подцепили прошелестевшие листы пергамента. - О чём там? – вопросил Ремиил, сжав пальцы на рукояти меча, чьё лезвие стало сверкать ещё сильнее и ярче. - Это бланки по форме ОР-15, - он перелистнул пару бумажек, - они не заполнены, так не должно быть. Налоговые миссии используют их, чтобы формировать отчётности и судя по всему у нашего управления это было первое поселение, - он опустил голову, впав в размышления. – После того, как пропала наша налоговая миссия, Канцелярия решила отправить меня на расследование. Но соль в другом… обычно кортежи комплектуются бочонками с маслом и жиром. Топливо всегда нужно. Если бы можно было достать бочонки и поднести к алтарю, - пальцы парня провели по подбородку. – И где же этот кортеж? Повозки… - Да, был такой, - припомнил хранитель, - он как раз остановился возле нашей корчмы. - А что будет с Хельгой? – с уколом боли у сердца вопросил Этьено. - Я за ней присмотрю, - ласково произнёс хранитель. - Итак, ты выходишь на бой? – спросил налоговик, взглянув на Ремиила и показав в сторону врат. – Отвлеки Гастона и всех дремор насколько сможешь, пока я ищу бочонки, - паренёк взглянул на окошко часовни. – Я вылезу через него, найду и как-нибудь подкачу к алтарю, подожгу и он разлететься на части, - пальцы провели по кисету, - тут у меня зелье невидимости, которое скроет мои перемещения в самом центре вражеского стана. И если всё будет хорошо, то мы даже доживём до прихода легионеров. - Какие легионеры? - Местный гарнизон. Я раздавил специальный сигнальный камень перед входом в деревню, - улыбка коснулась губ паренька. – Легионный маг сообщил войскам о локации сигнала, войска отправлены для отправки. - Но… откуда? - Идея местного налогового управления – установить связь с Легионом, чтобы в случае опасности они смогли отправить войска. - Вот молодец, - ударил по плечу парня рыцарь и взглянув на в сторону окна, крепко и ясно обозначил. – Начинаем, - прошептал Ремиил, - и да хранит нас… Единый. Коснувшись ручки дверей, рыцарь чаши обернулся, чтобы посмотреть на хранителя часовни, но не нашёл ничего и никого в углу, кроме пустоты. Но это уже не имело никакого влияния, никакого дела, ибо внутри всё горело и пылало, в глазах отразился свет… свет Истинного солнца, светила, что сияло потусторонним мистическим светом, изображения святых так же прорезались сквозь тьму, их подсвечивали из иного мира. Этот свет, заря новой веры и огонь святой уверенности придавали сил и направляли руку. Ещё сильнее надавив на двери, Ремиил распахнул их, выходя на встречу нечестивым ордам, а за его спиной продолжал гореть свет. Рыцарь… рыцарь чаши выступил без страха и сомнений. По его доспехам задрожала барабанная дробь дождевых капель, доспехи засверкали от влаги, сияли парой строк цитат из писаний, наполненные светом. Меч сжимает крепкая длань, оружие сверкает благодатью святости от которого слепит глаз легиона дремор. Тело же не испытывает особого влияния даэдрической скверны – словно щит и кокон его ограждает благодать Единого, мухи над головой даже не могут приблизиться к благословенной плоти. Он уверенно шагнул вперёд, дреморы и «возвышенные» отшагнули назад. Небо над головой тёмно-серой пеленой стелилось от горизонта до горизонта, оно рыдало зеленоватым дождём, наполняющим воздух едким запахом прогорклого озона. Снег превратился в серо-бурую массу и странную кашу. - Гастон! – крикнул Ремиил, подняв меч. – Гастон! Выходи на честный бой! Выходи, чтобы сразиться в честном поединке! – он бросил взгляд в нестройные ряды врагов, с ужасом взирающие на него. – Гастон! Прими вызов бывшего брата! - О-о-о-х, - раздался хлюпающе-булькающий голос, ряды расступились и на всеобщее обозрение явилось болезненно-раздутое существо. – Ремиил, мой мальчик, ты решил помериться со мной силой? С тем, кто несёт на себе все возможные благословения чумного бога? – голос стал более вкрадчивым. – Я уверен, ты хочешь отомстить, но к чему месть? Мы можем с тобой договориться и всё решить здесь и сейчас. - Я всего лишь хочу избавить мир от одного из жалких и убогих червей, - Ремиил поднёс меч к лицу, выйдя за ограду часовни, губы сложились в улыбке, когда он увидел, что атмосфера чумы не трогает его. – Я очищу мир от скверны, ибо сие есть угодно Единому. Демон, пред которым ты не более чем пресмыкаешься, есть полное ничтожество… как и ты сам. - Я – сын истинного бога! – в приступе злобы прохрипел Гастон, его лицо заметно помрачнело. – И как ты смеешь выступать против отца чумы? Брат, я даю тебе последний раз возможность отбросить все постулаты и догматы Ордена и присоединиться к ласковым объятиям Периайта. - Никогда! – рявкнул Ремиил, поднимая меч. - Хорошо, - словно согласия словно слово силы – дреморы и «возвышенные» расступились в стороны, создав площадку для боя, булаву объяло зеленоватое пламя, губы исказились в страшной улыбке. – Помнишь Валерию? Помнишь свою ученицу? Так вот, когда я был тогда при штурме Цитадели я нашёл её и силой чумного бога заставил страдать. За стеной мы заражали её болезнь за болезнью, она вопила и кричала, звала тебя, а ты не пришёл. Как же ты сможешь жить с этим? Ремиил атаковал с благой неестественной скоростью. Клинок опустился на щит и выбил сноп ослепляющих искр, чемпион Периайта с удивительной быстротой для своего раздутого тела толкнул мужчину щитом, но тот устоял на ногах. - Странно, - пробурчал архиеретик. – Скверна Периайта должна тебя сломить! Сила моего отца поломает тебя! - Сила Единого оберегает меня! – прорычал Ремиил, занося меч для удара и направив его по изломанной дуге. Булава врага оказалась быстрее – опередив меч, она впечаталась в бок рыцаря. Всё тело обожгло энтропийное пламя, плоть стянула приливная волна хандры и нестерпимой болезненности. Мужчина скрючился от боли. - И где же истинно-могущественные дары твоего «Единого»? – занося оружие для добивающего удара, хрипел Гастон с больной улыбкой на губах. - Вера – вот Его истинный дар! – он, сквозь боль и деформацию плоти выпрямился и выставил клинок – благословенная сталь столкнулась о прокажённое железо, окутав обоих в зелено-лазурной вспышке энергии и молний. Ремиил почувствовал отступление боли, как душу и плоть наливают новые силы. Он с лёгкостью увернулся от выпада и нисходящим рубящим ударом направил меч в латную перчатку, но меч высек лишь опаленную царапину не пробив доспеха. Ритмичные удары не нанесли никакого урона могучему врагу, что закрывал себя щитом. Ремиил то и дело уворачивался от немногочисленных, но убийственно-смертоносных взмахов Гастона, пытаясь обойти его оборону. - О Периайт! – взмолился Гастон и чумной бог ответил ему. – Намира, не оставь меня без своего поцелуя. Чемпион губительных сил вздел медную булаву и вокруг неё образовалась туча мух. Одним движением он направил их в бой – инсектойдеый кулак должен был содрать кожу с лица Ремиила, но он отпрыгнул в самый последний миг. Встав, он едва ли не вошёл глазом в острый зелёный росток. Отойдя назад и махнув клинком он отрубил ещё три отростка, внезапно проросшие сквозь землю и нацеленные в голову или дабы оплести конечности. - Мой бог явно благоволит мне, а где же твой!? Ремиил осторожно двинулся вперёд, пытаясь найти возможность преодолеть неимоверно сильную защиту. Но даже если он это сделает, остаётся броня и плоть, что из-за поражения нервов банально нечувствительна к боли, но мысль взыграла в уме, призывая к действию. Вдохнув поглубже воздуха и ощутив зимнюю свежесть мороза, что прочистил голову, рыцарь шагнул вперёд. Доспехи отражали десятки огоньков, по ним ритмично били капельки воды, каша под ногами хлюпала, меч продолжал исторгать болезненный для дремор свет. - Ну давай! – ударил по щиту оружием архиеретик. Рыцарь не стал бить сходу, вместо этого он отступил, дав Гастону нанести нисходящий удар – булава хлюпнула по снегу и утонула в нём, облив месивом латы рыцаря. Тут же быстрым и резким движением стопы он ударил по запястью, секундой позже кленок рассёк пальцы, но боль банально не разила плоть, сгнивший мозг её не ощущал. Ремиил отступил, чтобы не быть оглушённым щитом и резко крутанувшись оказался за спиной Гастону. Воспользовавшись чудесным шансом, он направил клинок в шею и с хрустом пробил доспех. - Аргх, - чёрная жижа хлынула горлом, заливая всю броню противной гадостью, поблёскивающей на нагруднике, щит мягко лёг в снег, пальцы сжались на острие меча. Выдернув оружие, Ремиил отступил. Гастон грохнулся в снег, пальцы и ноги погрузились в непонятную бурую жижу, которая салютом разлетелась. С кашлем содрогалась плоть, звенела броня, а на снег лилась чёрная жидкость, которая шипела и дымом поднималась к небу. - Вот она – сила Единого, - тяжело проговорил Ремиил, опустив меч и находя в глазах дремор и «возвышенных» страх и ужас, но чемпиона даэдра не так легко победить. - И это всё? – усмехнулся Гастон сквозь дыру в горле, поднимая своё тело и ища булаву. На сей раз его бахвальство прервал второй взрыв. Дикое хтоническое пламя взметнулось к небесам, осветив ясно-ярким светом многострадальную деревеньку, грохот оглушал, но не столь сильно, как при падении метеора. Затем же на голову изумлённых дремор пал смертоносный дождь – куски тёсанного и опалённого камня грохнулись на черепа, проламывая их со смачным звуком. Твари пытались закрыться и скрыться, но вскоре всё кончилось – ядовито-зеленоватый свет померк, мистические арки замерцали и потухнули, возвестив о том, что портал в царство Перайта закрыт. - Не-е-е-т! – прорычал Гастон, хватаясь за булаву, смотря на место алтаря, но находя дым и куски обдоспешенной плоти, что раньше была стражей, даэдрической гвардией. – Богохульники! Этьено сработал отлично и продолжал активно действовать. Свист стрел предварил падение двух дремор, что держась за сталь, выступившую из горла, покачнулись и завалились в снег. - Ты всё равно проиграл! – рычал Гастон, размахивая булавой. – Нас не меньше двух сотен осталось, а ты один! В этот миг словно дуновение холодного северного ветра в пустыне разнеслось пение боевого горна, ставшего предтечей приказа: - Легион! В атаку! – раздался крик. – Покажем им, чего стоят бойцы сто третьей центурии! Дреморы и «возвышенные» развернулись подобно испуганному животному. Вздымая топоры и поднимая щиты, пропуская вперёд стайки кланфиров и скампов, они стали формировать строй, чтобы встретить наступление «Молота императора». - За царство Периайта! За его нечестивые благословения! – рычал Гастон. Завязалось сражение. Легионеры ровными рядами наступали по улицам, позади работали лучники, засыпая отдельными участки местности ливнем стрел. Башни с хрустом подломились и с громким шумом грохнулись под крики и вопли похороненных дремор-лучников. Имперские легионеры наступали медленно, но чётко и верно. Кланфиры и скампы разбивались об их стену щитов, мечи шинковали в капусту, оставляя багряно-зеленоватый ковёр из тел. Под ногами снежно-водяная масса превратилась в невообразимое нечто. Столкновение дремор и легионеров ознаменовалось истошным и страшным хрустом стали и костей, криками и воплями. Топоры и громоздкие мечи гнули щиты, вспарывали броню и ломали шлема. Легионеры же отвечали крепким строем, крепостью брони и щитов – до того, как разлететься они могли сдержать пару тройку ударов, а этого вполне хватало, чтобы клинок нашёл путь к плоти и вонзился, разрушая смертную клеть злобного духа. Вскоре битва обрела более статичный ход – легионеры прорвались на площадь, но их остановила тёмная дружина, парировав выступление с каждой улочки. В страшном побоище они рубили друг друга, призывая на уста имена божеств, меряясь свирепостью и дисциплиной, снег стал багряно-чёрный, кровь лилась отовсюду. Порядок, тактика и сталь Империи против неистовства и дикой свирепости врагов порядка под нестерпимый звон стали. - Я вас уничтожу! – взревел Гастон, его булава потухла, сверкая только медью – сила даэдрической скверны больше не просачивается и не наделяет силой оружие. - Твой демон настолько слаб, что без алтаря и силы своего бога ты не более чем гноящийся кусок говна, - к Ремиилу присоединился Этьено, двумя руками он сжимал рукоять длинного меча, клинок которого сверкал в десятках огнях. - Да, - он поднял щит, огонь силы даэдра всё ещё поддерживал в нёс силу и мощь, возможности к регенерации и глушению боли продолжали быть колоссальными. – Сначала я отправлю вас в небытие… Этьено оборвал злобную речь энергичной атакой. Двуручный меч с гулом ударил о щит, затем снова и снова. Ремиил присоединился к бою и его меч оцарапал нагрудные латы, не нанеся серьёзного урона. Резко крутанувшись Гастон попытался увеличить дистанцию, но тут же на него накинулись двое. Лихо и случайно попавшая стрела с хлюпаньем вошла в глаз чемпиона чумы и тот взревел. С криком и воплем он обломал древко и размазал белок по лицу… не чувствуя боли и лишившись части зрения. Прыгнув тараном он опрокинул Этьено, что отвлёкся на «возвышенного», попытавшегося прийти на помощь своему господину. Пав в жижу он стал бултыхаться и пытаться встать, но металлический сапог припечатал паренька словно каменная плита. Ремиил вовремя подоспел – широким взмахом он рассёк шею чемпиона Периайта в месте грубого схода шлема с горжетом, а затем резко выкрутившись, заблокировал удар, сила Чаши напитала и не дала в этот раз пасть на колено. Этьено быстро подскочил и перекинулся на Гастона, обрушив меч на Гастона и в этот раз клинку удалось перерубить кольчугу и искупать лезвие в чёрной липкой крови, пропилить плоть до локтевого сустава и перерубить нервы и связки. Архиеретик резко двинулся назад, вновь поднимая меч и булаву. Снег под ним быстро становился чёрным, становился гадкой проклятой лужей. - Так ли я тебя обучал, Ремиил? Ты меня разочаровываешь. – с окровавленным лицом бурчал Гастон. – Легиону не удастся победить мою дружину. И словно бы последний гвоздь в крышку гроба мечтаний Гастона о царстве Периайта на земле сначала раздался вой боевого рога, пронизывающий до самой души, а затем и раздался крик позади, откуда легионеры не наступали и не планировали. - В бой сыны Хай Рока! – призывал чародей на коне, вздев посох к небу и резко его опустив, поразил небесной молнией строй дремор и «возвышенных». – В бой рыцари королевства! За Хай Рок и короля! За Хай Рок и девятерых! Наковальня отыграла свою роль, теперь наступило время для молота. Всадники ворвались в Л’Денекор с другой стороны и с неистовством и свирепостью бросились в бой. Первое соприкосновение рыцарей с медленно оборачивающимся строем дремор обозначилось жутким стоном металла, криками и воплями, а также криками и агонией. Копья и булавы погружались в тела, проклятые доспехи лопались, кланфиры и скампы втаптывались боевыми лошадями в землю, их черепа с хрустом лопались под стальными копытами. - А-а-а! – взревел Гастон и ринулся в третью, последнюю атаку. Атака оказалась столь стремительная, что Ремиилу перебили бы руку, но меч Этьено отвёл опасный удар. Мощь атаки практически сбила с ног рыцаря, но он удержался. Сжав крепче меч Ремиил вновь ударил о щит. Быстро подбежавший Этьено обошёл со стороны и вогнал лезвие в прорези между латами и угодил в незащищённое место. Выдернув меч, клинок зашипел от едкой кислотной тёмно-бардовой жижи. Гастон покачнулся, боль проникла в его тело… он удивился, ибо как, если нервы сгнили? На мысли не осталось времени, ибо Ремиил с особой скоростью совершил выпад и пробил горжет, угодив в ключицу и срезав плоть. Этьено в этот миг обошёл сзади и нисходящими ударами стал высекать искры о латную спину, долбить лезвием по голове, срезая кожу до черепа. - А-а-а-а-а! – рассвирепел Гастон… он вздел булаву и щит, став крутиться словно бешенный волчок. Этьено с сильно бьющимся от волнения сердцем рванул вперёд и в трёх метрах от врага прыгнул на колени. Энергия толкала его вперёд по скользкой кашице и поднырнув под опасным танцем железа он оказался у самого подбрюшься, куда и вогнал острие. Затем ещё и ещё потроша в дыру брюхо и за секунду до того, как получить по лицу, кувыркнулся и прокатившись, ушёл из-под удара. - Это… ещё… не всё, - прохрипел Гастон. Крепления на перчатках и наручах лопнули под силой наращиваемой плоти – чума и элефантиаз, пропитанные мощью малого даэдра с сумасшедшей скорости блинами и бубонами порождали новое синевато-желтоватое-фиолетовое мясо, пронизанное синюшными жилами и прогрызаемое червями. Чемпион Периайта отбросил щит и булаву, вздев разбухшие, покрытые язвами и сочащиеся гноем синевато-зеленоватые руки к небу, с поражённых гнилью губ сорвалась молитва: - О отец Перайт, ниспошли своему слуге помощь! Намира, не оставь меня! В пальцах вспыхнуло зелёное сияние, сначала нематериальный огонь прорезал пространство, а затем пламя соткало древко, увенчанное длинным лезвием, поражённым ржавчиной, но смертоносно-опасным. Три легионера прорвались через строй и бросились на чемпиона Периайта. Тот резко обернулся и одним движением руки попросту рассёк тела. Доспехи словно бумага под ножницами были разрезаны, тела разлетелись словно куклы, испачкав снег противным багрянцем. Ремиил вместе с подоспевшими рыцарями Королевства бросился в атаку, но Гастон сражался с отчаянной мстительной яростью. Отступая, он принимал удары без страха – каждый раз пси-щиты вспыхивали зеленоватыми вспышками в нескольких сантиметрах от раздутого тела. Рыцари применяли всё мастерство, но ничего не могли сделать против даэдрической магии – сталь лишь беспомощно высекала о воздух изумрудные «порезы» на его броне. Гастон крутанулся, коса убила бы воинов, но они резко отпрыгнули. Оружие в руках повернулось и заняло положение посоха. Лезвие окутал ветер и свечение, мощь магии вошла в дерево и железо. Резко опустив косу, он высвободил всю силу заклятья – нефритово-ядовитые молнии ударили с жутким воем и шипением. Нагрудники рыцарей почернели и стали слезать пластами чёрного шлака, воины закричали в агонии и боли, они стали кататься и крутиться в тщетном стремлении остудить раскалённую донельзя броню. Удивительный доспех Ремиила выдержал, несмотря на то, что краска потрескалась и осыпалась, но всё же мощь заклятья отбросила его поодаль и приложившись головой о камень алтаря, его сознание помутнело, глаза застлала темень. Гастон уже собирался убивать. С торжественным видом взяв косу, он шёл вперёд, чтобы оборвать жизнь бывшего брата, но оставался один, кто может противостоять неизмеримо сильному чемпиону. Служитель Канцелярии в изорванном пальто и с помятым нагрудником, с отчаянием в груди и дрожью в коленях, держа поеденный двуручными меч встал на пути Гастона. - Стой, тварь! Тот же даже не сбил шагу и разогнавшись, превратился в кулак из раздутой чумной плоти и железа, под ногами салютом разлетается чёрно-бурая жижа. Этьено не отступил, а принял всем телом этот удар. Мощь железа и вспыхнувшего пси-щита, помноженная на массу туши просто снесла его. Нагрудник заскрежетал, кости раздались болезненным треском, тело охватила жестокая и жуткая боль, которая пронизала его от пят до головы… всё взывало, руки и ноги стянул паралич. - Аргх, - вскрикнул Этьено, ноздри забились смрадной кашей, во рту чувствовалась кровь, отчаяние хлестануло энтропией отчаяния, обращая мысли в шумный невнятный рой. - Нужно было уважать старших! Коса занеслась над пареньком, сверкнув убийственным лезвием. Ещё секунда и она войдёт в грудь Этьено, но спасение пришло откуда не ждали. Огненный шар взорвался за спиной чумного лорда, заставив его покачнуться и резко обернуться. Кожа на спине стала жариться от соприкосновения с раскалёнными листами лат. На пороге часовни, держась за ступени и изнемогая под волной бессилия и слабости, на дрожащих ногах стояла Хельга. Бледно-мертвенное изнеможённое лицо украсилось улыбкой, когда она увидела, что Этьено спасён. Но она не останавливалась и исказив лицо в приступе боли, сквайр подняла руку к небу и резко её опустила. Секунду позже с неба хлестанула светло-голубая молния с громом ударившая по Гастону. Пси-щит окутал огонь, а затем раздался взрыв, и магическая броня разлетелась салютом ослепительных искр, оставив архиеретика без защиты. - Умри, неверная! Гастон «швырнул» косу в сторону девушки, но оружие в полёте обратилось в зелёный шар. Девушка в последний миг выставила руки перед собой и остановила энтропийное заклинание, но сила удара была такова, что её отшвырнуло. Затылок приложился о камень ступеней, позвоночник хрупкой дамы хрустнул до боли и вновь она потеряла сознание. - Так-то, - пробурчал Гастон и продолжил идти. Вокруг битва складывалась скверно для дружины Периайта. Кольцо обороны сжимается всё сильнее и сильнее. Легионеры планомерно продвигаются вперёд, выдавливая врагов с улочек и стеной закрывая каждую возможность к контратаке. Рыцари Королевства же неистовыми и свирепыми атаками теснили «возвышенных» - одна за другой импульсивные кавалерийские наскоки раскидывали дремор, наносили ощутимые потери и оставляли за собой ковёр из тел. Всё вокруг горит и кричит, звон металла, нестерпимый смрад, крики и вопли агонии создают непередаваемый ореол проигрываемой Гастоном битвы… но это ничего не значит, когда он сам вступит в бой и переломит ход боя, однако сначала нужно закончить с теми, кто сорвал его планы. Гастон поднял Этьено, сжав ладонь на шее. Когтистые разбухшие пальцы с лёгкостью перекрыли доступ к кислороду. - Вот и пришла твоя смерть, мальчик. Нужно было… уважать старших. Вновь боль и отчаяние ядовитой змеёй опутали сердце Этьено. Сквозь сгущающийся мрак в глазах он узрел лежащую на ступенях Хельгу, почувствовал всю боль и ненависть к посланнику Периайта. Она приоткрыла сапфирово-ясные глаза, щеку расчертила горячая слеза, грудь втянула немного воздуха и губы исторгли облачко пара… она совершенно обессилена, и неистовая боль пронзила рассудок Этьено при мысли, что она могла сломать позвоночник. Для них наступал конец. Ещё пара мгновений, и Гастон задушит его, силы покидали тела в руках ничего, кроме искорки магии и оставалось последнее, что он мог сделать: - Ед…Ед-иный… пом…помоги. И неведомый Бог, прославленный Алессианским Орденом и пророком Маруком ответил. Этьено ощутил, почувствовал всем своим естеством, как потоки невозможных морей наполняют его, как ветра магии захлёстывают душу, давая невообразимую силу. У него остался один… последний шанс на спасение… он собрал в кулак воли всю мощь, всю силу и могущество, весь магический потенциал и схватился за горло Гастона. Руку охватил неистовый огонь, отразившийся в тёмном зрачке Гастона пламенем дикого ужаса. - Сгори за свои грехи! – вдохновлённо крикнул Этьено, смотря за задрожавшую тушу. – Сгори за своё предательство! Пожар перекинулся на лицо, огонь сжирал проклятую плоть, отовсюду засочился тошнотворно белёсый ихор, с шипением превращающийся в пар и возносящийся к небу смрадно-гадким чёрным смогом. Лапа разжалась и Этьено оказался в месиве, тут же став себя поднимать. У него не было оружия, но он обратил руки к небу и сотворив краткую молитву, направил приливы невозможным морей эфирного мира в ладони, превращая ветра магии в сияние чистой силы. Пальцы сжали рукоять светозарного меча, что озарил всю округу ясным светом, вспыхнувшим с силой второго солнца. - Периайт! – кричал в отчаянии Гастон, хватаясь за грудь, пласты железа отразили хтонический свет. – О даэдрические боги! - Есть лишь один Бог! – с этим криком и диким неистовством он обрушил на Гастона «солнечный меч». Железо нагрудника расплавилось и полилось, оставляя зияющий и светлый каньон, поднимающийся паром. - Стой, - подняв руку, жалобно бурчал Гастон. – Во имя… освобождения, - ихор полился горлом, - пощади. Рука Этьено остановила движение, но одного взгляда на раненную Хельгу хватило, чтобы рука ускорилась многократно, грозди гнева в сердце лопнули, придав силу и добавив огня в магический потенциал. Овеянный ослепительным коконом света меч вошёл в грудь Гастона, поразив чёрное сердце и резко выдернув служитель Единого свершил широкое дуговое движение. Плоть на шее зашипела, лицо чумного лорда исказилось в порыве боли и скорби… затем же голова с хлюпаньем грохнулась в жижу, а затем и обмякшее тело погрузилось в смрадно-чёрную массу. Бой окончен. Легионеры и рыцари добивали оставшееся сопротивление, врывались в дома и там забивали дремор и «возвышенных». Этьено же не было дело до сражения и трупа Гастона. Ветра магии покидали его, но и это не имеет значения – парень сквозь боль и вой мышц заковылял к Хельге. - Спасибо тебе, - прошептал парень, склонившись над девушкой. Его ладонь, лишённая перчатки провела по щеке, утирая слезу. Сухие белые губы Хельги украсила улыбка, щёки немножко порозовели, украсившись приятным багрянцем. - Ах, - девушка сделала болезненный вздох, - я рада, что помогла тебе, - она попыталась встать, но боль и травмы не дали это сделать резко. Этьено хотел помочь ей подняться или взять на руки, но она покачала головой в знак запрета. - Нет, я сама должна, - поджав губы от боли, произнесла дама. Сквайр ордена приложила все усилия, чтобы сесть на ступень и как только она это сделала из глаз выдавило слезу. Позвоночник дико гудел, руки и ноги до сих пор тяготели свинцом от непередаваемой слабости. Но внутри у самого сердца она чувствовала радость, что им удалось выиграть чемпиона даэдрического божества и переиграть самого Перайта. Они остановили вторжение и помимо этого рядом с ней на ступенях чудесной часовни сидел человек, благодаря которому она осталась жива. Вдохнув глубоко, она ощутила, как её легкие наполняет холодный свежий воздух. Она попыталась успокоить быстро и тревожно бьющееся сердце, но не смогла. Оно «дрожит» ныне не от присутствия врага, а от того, что на неё направлен взор нефритовых глаз… приятный и желанный взгляд. - Хельга, я понимаю, что вопрос не к месту… но ты со мной? В Эвермор? - Я подумаю, - узрев недоумение на изнеможённо-радостном лице налоговика, громко рассмеялась и ударила в плечо паренька, после поправив тёмные мокрые волосы. – Конечно же я пойду, - она взглянула в глаза парня, в её выразительных сапфировых очах горел огонь зарождающихся чувств. Девушка осторожно сблизилась и с чуткостью положила голову на плечо налоговика, трясь об остатки меха на воротнике, чувствуя прилив тепла и сил, ощущая сладко-волнительный трепет в груди. Ремиил в это время склонился над Гастоном. Скверна и нечестивые благословения отпустили бывшего собрата и ныне он походил бы на человека, но вот кожа… она свисала кусками и избыточной раздуной мешковиной. Искажённое изуродованное лицо более не являло образ человеческий, хоть и когда-то им было. Это просто ком очищенной от скверны плоти. - Вот и всё, Гастон, - с печалью шептал рыцарь, всё лицо выдавало боль и печаль, оно было мрачным, несмотря на блистание лат. – Пусть Единый смилуется над твоей душой. Ты отдал самое ценное в руки даэдра… отдал в жертву саму душу и теперь только Тот, Кто держит всё в руках своих, можете тебе облегчить бытие, - Ремиил склонился над телом и взял труп за ладонь. – Прощай… когда-то ты был для меня семьёй. Я не хотел, чтобы всё так завершилось. Легионеры и рыцари смогли обнаружить пленённых жителей и выводили их. Ошарашенные и шокированные они мало понимали, что творится. Солдаты зачищали дома, исследовали деревеньку и устанавливали контроль над селом, поднимая знамёна бардового цвета с драконом Мидов. Рыцари же бахвалясь перед друг другом подвигами, демонстрировали богатые трофеи и благородно помогая жителям. - И чем вы теперь займётесь? – сел рядом с парой Ремиил, его латная броня хоть и почернела местами, но всё так же прекрасна. – Идя сюда, я надеялся, что тут завелись монстры, но целое даэдрическое вторжение? - Получите награду за Л’Денекор, - обозначил Этьено. – После такого побоища нужно… восстановиться. И щедрые деньги тоже не помешают. - Боюсь, что Империя скроет это происшествие. Нам нужно спешить в Нортпоинт, пока имперские чиновники не отправили соответствующие донесения в город. - Придумайте рассказ о том, что тут были бандиты и разбойники, - предположил Этьено. – Во всяком случае мой отчёт перед налоговой будет зависеть от того, что скажут Имперские офицеры безопасности. - А дальше вы чем займётесь? – вопросила Хельга. – Не одними же подвигами жить. - Меня ждут в одной деревеньке под Нортпоинтом, - на этот раз впервые за долгое время на губах Ремиила расцвела лёгкая улыбка, значение которой переоценить практически невозможно. Этьено посильнее прижал Хельгу. Они миловались в объятиях друг друга, радовались приобретению сегодняшнего дня и пред обоими открывалась новая жизнь. Странное стечение обстоятельств, фатум или воля Высших сил привели к соединению трёх судеб. - Что ж, думаю, пора идти, - выдохнул налоговик, потерев ноющее плечо. - А как же бумаги? – спросила сквайр. - Потом запрошу. А теперь… тут вроде неподалёку трактир, - рука провела по плечу девушки. – Я думаю, тебе нужен хороший отдых. Ты нас всех… спасла. Скверна даэдрического бога окончательно развеялась. Дождь прекратился и над Л’Денекором красовалось ясно-тёмное небо. На ночном синевато-чёрном полотне рассеяно серебро ярким звёзд, Мессер и Секунда заливают всё холодным лунным светом. Легионеры и рыцари стаскивают тела дремор и «возвышенных», военные бюрократы Империи и писцы Хай Рока подсчитывали потери, описывали изменения в деревенском ландшафте и проводили опросы. Офицеры имперской безопасности и агенты Клинков уже спешат сюда, чтобы зафиксировать все материалы, а потом наложить печать тотальной секретности на происшествие, дабы ни у кого в уме не возникло и тени мысли, что такое можно повторить. Трое поднялись со ступеней и медленно двинулись прочь. Ремиил взглянув на часовню и символ Грааля на куполе, приклонил голову в знак почтения. Их миссия завершена, дальше Империя и рыцарство провинции справятся. Они же втроём пришли, втроём же они и скрылись в тени ночи, двинувшись навстречу заре.