Сломанный Меч

«Жон!» Сколько себя помнила Сапфир, это имя всегда было рядом с ней, будь она в детской люльке, за кухонным столом или в школе. Это было первое слово, произнесённое из её детских уст, если верить Сафрон. — Жон, давай поиграем! — Хорошо. — Жон, я упала! — маленькая и хрупкая на вид девочка заревела, потирая своё колено. Первое в её жизни падение, оттого неподготовленный к этому разум и не смог сдержать слёзы. Слишком сильные, мозолистые детские ручки, чуть меньше, чем у неё, подняли её. Уже тогда братец был силён. Он вытер её слёзы и холодное, неулыбчивое лицо посмотрело на неё. — Не плачь, — сказал он, — слёзы никогда не помогут тебе, Сапфир. «Тогда почему ты плакал в ту ночь?». Ей всегда хотелось задать этот вопрос. Чтобы задеть, когда он в очередной раз отказывал ей в любой просьбе. Когда они ссорились, ругались или спорили. Но что-то сдерживало Сапфир. Звук рассекаемой плоти. Сдвоенный крик ужаса близняшек. Она застыла в ужасе, смотря на изуродованное мёртвое тело. Синева меча и моргнувшие кровавой краснотой глаза. Впервые она увидела, как брат плачет, истошно и крича. «Слёзы никогда не помогут тебе, Сапфир». Следом за смертью родителей жизнь разделилась на До и После. Она не стояла рядом с ним на похоронах, чувствуя пустоту внутри. Сапфир начала избегать того, кого знала всю жизнь, сама не понимая до конца истинной причины этого. Страх, ненависть или ещё большая отстранённость брата от всего, что происходит вокруг него? Ей стало противно ходить в школу и чувствовать на себе множество жалобных взглядов. Было в этом что-то… противное. Словно ложное поветрие добра, несколько недель всеобщего сочувствия, а следом за ними - безучастность. — Это правда?! — спросил у неё одноклассник через несколько недель после случившейся трагедии, — что твоих отца и мать убил гримм прямо в их доме?! Она ударила. Со всей силы, сжимая зубы и сдерживая слёзы от ненависти. Сафрон, будучи ещё школьницей, отвела её домой после тяжёлого разговора с директрисой. А потом она снова подралась. Со своей одноклассницей, которая сказала ей, что зря она ударила того парня. А потом ещё. Уже с её старшим братом, что был на несколько лет старше её самой. — Сапфир, почему ты подралась в школе? Она не знала что ответить. Девочке было страшно стоять и ощущать на себе бездушный взгляд брата. Маленькие ладошки потели, и весь раж боя смылся, словно его и не было. Вместо красноты двух озёр, наполненных свежей кровью на неё смотрели голубые глаза, точно такие же как у неё. Но взгляд… Оценивающий, проникающий и глубокий, отчего она почувствовала дрожь по спине. Время лечит раны, говорила Жасмин. Красивая женщина из Вейла, с туманными глазами, стала одной из тех отдушин, к которой стремились все дочери семьи Арк. Она была добра и нередко помогала во многих трудных ситуациях. Николь и Майра настолько привязались к ней, что попытались сочинить про неё детские трехстишья, а Лаванда даже пыталась научиться вязать, но через несколько месяцев бросила это занятие. Сапфир хотела научиться готовить как она, но выходило это у неё ужасно. У Сафрон в этом плане всегда было лучше, отчего она поначалу завидовала ей, но после успокоилась. А брат стал пропадать, превратившись в редкого гостя в собственном доме. Ночами засыпая, она нередко вспоминала нервничающую Сафрон, с тоской смотрящую в окно. Даже когда старшая сестра читала им всем сказки по ночам, это горький, взволнованный взгляд постоянно падал на окна. Жон возвращался всегда уставший, с ещё более холодным лицом, чем прежде. Время лечит раны, говорила Жасмин, но с братом этого не происходило. Сапфир стало легче через полгода, лишь иногда она старалась не смотреть на те места, где ранее остались следы от когтей, уже заделанные. В их доме на короткое время появился странный гость — раненый фавн, которого они нашли с Сафрон случайно. Они протащили его через тайный лаз в парке, что находился недалеко от их дома. Тогда она задавалась вопросом, зачем сестра решила сделать это не через главный вход. Лаванда тогда бормотала, сидя за свитком рядом с ней, что Сафрон безумно понравился этот красноволосый и рогатый парень с ужасным шрамом. Каждая из сестёр Арк могла видеть отпечатанный прямо в плоти символ самой богатой и знаменитой компании в Ремнанте. Лишь самых маленьких не пускали в ту комнату. Прошло ещё немного времени, и из дома ушла Сафрон, отправившись учиться в Мистраль. В доме стало тише и даже грустнее. Сапфир вновь стала влипать в неприятные истории. То подерётся, то матюгнётся при старших. Её не любили в классе почти все, а учителя относились к ней как проблемной ученице постоянно приносящей за собой драки и скандалы. Её школьные отметки пошли вниз, и это привлекло внимание брата. Он и раньше постоянно ходил с ней в школу к директрисе, когда находился в Анселе, но уже смирился с тем, что она постоянно набивала кому-то синяки. Но смириться с плохой успеваемостью Жон не смог. Каждый свободный вечер он сидел рядом с ней, заставляя заучивать стихи, учиться решать уравнения и вникать в формулы ненавистной ей до печёнок физики. Вместе с Сапфир, жёсткому и непрерывному вниманию главы семьи подверглись и остальные. Николь и Майра ругались, что теперь они не могут спокойно списать друг у друга или у своих друзей, а Лаванда хмурилась, понимая, что халявный доступ к готовым домашним заданиям ей перекрыт навеки. Никто из них не винил Сапфир, но все прекрасно понимали, кто стал причиной. — Сапфир, Сапфир, пойдем, поиграем! — закричала Анна, которую косолапо догоняла маленькая Виолетта. Самая младшая из сестёр улыбалась настолько заразительной улыбкой, что она не удержалась и улыбнулась тоже. На мгновение она почувствовала себя на месте брата, смотря на самых маленьких. Что Анна, что Виолетта не были отягощены случившейся трагедией и всегда относились к Жону с такой теплотой, что скрипели зубы. Её стали поглощать мысли, что она хочет другого брата. Доброго, благородного. Как Добрый Принц. Как… Однажды в школе у них спросили, кем они хотят стать. Кто-то отвечал, что художником, некоторые желали стать знаменитыми писателями, модельерами или программистами. Но несколько одноклассников удивили её. — Я хочу стать охотником! — закричал мальчик с собачьими ушами. Его поддержала девочка, такой же фавн, как и он, только уже волчьей породы. — Почему же ты решил выбрать столь необычную профессию? — спросил преподаватель. — Чтобы защищать наш город от Гримм! Как старик Хейли и Жон Арк! В классе зашумели. Некоторые оглянулись на вскинувшую голову Сапфир, что смотрела на мальчика тяжёлым и неприязненным взглядом. В Анселе её брат был героем. Юным охотником, что постоянно дерётся с детьми Ночи вместе со своим учителем Хейли, самым ворчливым стариком, которого видел этот город, но в тоже время самым старым и уважаемым членом поселения. После урока она подошла к тому мальчику, с необъяснимым желанием спровоцировать его и надрать тому зад. Тот посмотрел на неё без страха. — Привет! — Привет, — пробормотала она. Искренний тон в голосе мгновенно выбил всё желание подраться. Девочка-фавн рядом с ним тоже ей улыбнулась, — почему ты восхищаешься моим братом? — Потому что он крутой! А ещё он постоянно помогал моему другу, когда учился в школе! Она вспомнила, как Жон ходил на разборки со старшим братом Олли из-за неё. Тогда всё произошло из-за того, что она общалась с одной девочкой-фавном, с которой её пути разошлись после смерти родителей. — Пойдёшь с нами? — спросил мальчик, которого звали Остином, — мы с Флори идём играть в парк! Она согласилась. Так началась её дружба с двумя фавнами. За год они стали не разлей вода, постоянно гуляя по городу, вместе решая уроки и лазая по самым труднодоступным городским местам. Однажды они тайком выбрались из Анселя. Остин хотел увидеть одну из достопримечательностей города — фамильную могилу Арков, где был похоронен сам Юлиус Арк, легендарный генерал Вейла! Узнай об этом Жон, он бы не постеснялся высечь её. Но Сапфир и сама хотела увидеть могильник, в котором она была несколько раз, посещая родителей. На могилы остальных своих предков она никогда не обращала внимания. — Вау! — восхитился мальчик, увидев могилу Юлиуса Арка. Она отличалась от других — как минимум тем, что на ней была изображена корона над их фамильным гербом, — смотри Сапфир! Здесь даже похоронен Артур Арк, он был мэром Анселя! — Да, это мой дедушка, — сказала Сапфир, чувствуя внутри смесь из гордости и стыда оттого, что так мало знала о своих родственниках. Её мало интересовали огромные исторические тома или еле разборчивые семейные записи, в которых так любил копаться старший брат. Она могла бы спросить о дедушке и прадеде у Жона, но она старалась избегать его как можно чаще. Сафрон не было в городе, а спрашивать у Хейли смерти подобно — ей не хотелось испытать на себе град из шуток и ворчаний. Она решила задать свой вопрос у единственного человека, который возможно что-то знал и не сулил никаких проблем при расспросе. Одним вечером, когда брат в очередной раз отсутствовал, она подошла к шьющей шарф Жасмин. Рядом с ней пристроились совсем ещё кроха Анна и сидящая за детским столиком Виолетта. — Расскажи мне о дедушке и прадеде, тётя Жасмин! — попросила Сапфир. Женщина на секунду остановилась, задумчиво посмотрела на неё, а после продолжила шитьё. — Ты решила узнать об истории своей семьи? Почему ты не спросишь своего старшего брата? Увидев выражение лица Сапфир, Жасмин расстроено вздохнула. Мягкой хваткой нежных тонких рук она посадила девочку рядом с собой и взглянула на неё своими туманными глазами. — О чём ты хочешь узнать, горбуша моя? — Кем они были! — А разве ты не знаешь? Она застеснялась. Конечно, она знала, кем был её дед, Артур Арк! Как и отец, как и старший брат — они были семьей охотников. Наверняка, прадед Юлиус был из той же породы воинов, только она помнила, что сто лет назад охотников ещё не существовало. — Генералом? Жасмин незлобно хихикнула, погладив её по голове. Сапфир надулась, поняв, что ошиблась. — Услышь тебя дядя Хейли, он бы не постеснялся дать тебе по темечку. Да, твой прадед был генералом. Также он был последним лордом Арквиля, горбуша моя. Она что-то слышала об этом далёком городе из разговора брата и старика. — А он был хорошим? Жасмин скосила глаза в сторону подпрыгивающей Анны, что усердно корчила рожицы перед младшей сестрой. Её пальцы безостановочно двигались в своём прекрасном танце спиц и толстых ниток. — Да, Сапфир, он был хорошим генералом. Время шло своим чередом. Сапфир с каждым месяцем видела, как она становилась всё выше и выше, а сама она стала смотреть на мир по-другому. Многие вещи, по которым она ранее была без ума становились скучными и не вызывали прежнего детского восторга. У неё начался подростковый период, как им объясняла учитель биологии в школе. В очередной раз, гуляя со своими друзьями-фавнами по осеннему парку Анселя, Сапфир предложила сыграть в игру: «Цветочек». Вслед за следом вырывая листики у подобранного белого цветка, Остин остановился на последнем. — Сапфир! Самая красивая Сапфир! — Это не честно! — возмутилась Флори, расстроено задёргав своими волчьими ушками, — Сапфир была первая! — Она предложила, она и выбирала первая, — заметил единственный мальчик в их кампании, — поэтому Сафи победила! — Как ты меня назвал? — переспросила она. — Сафи! Сокращённо от Сапфир! Никто никогда не сокращал её имени, сколько она себя помнила. Ни родители, ни брат или сёстры. Она всегда была Сапфир, в отличие от Сафрон, которую Жон нежно называл Саф или близняшек, коим мама успела дать ласковые прозвища Ники и Май. Она никогда об этом не думала и только сейчас поняла, что у них с братом есть ещё одна общая черта — отсутствие сокращённого имени. Сапфир постаралась об этом забыть как можно скорее. — Спасибо, — пробормотала девочка, чувствуя красноту на щеках. — За что? — не понял Остин. — За всё. Что-то сдержало её от того, чтобы признаться. Ей нравился этот мальчик — искренний в своих чувствах, слишком добрый и справедливый в действиях. Тогда она не заметила взгляда Флори. Задумчивого, тяжёлого и грустного одновременно. Сапфир была увлечена разглядыванием Остина, что как глупый дурак носился средь цветов и пытался залезть на самые высокие деревья. Наступила зима. Ансель, как и любой провинциальный город, заснул беспробудным сном. Из поселения выходили только вакуанские охотники, да редкие посетители или колонны продуктовых машин из Андриаполя. Жон стал часто засиживать в подвале, лишь изредка обращая своё пронзительное внимание на сестёр, отчего все почувствовали облегчение. Лаванда стала слишком часто засиживаться в свитке, лазая по странным сайтам и даже пытаясь освоить программирование. Близняшки постоянно пропадали на литературных и музыкальных кружках в школе, тусуясь в своей среде. А самые маленькие из них находились под постоянной опекой то Жасмин, то Хейли. Сама Сапфир перестала даже влипать в неприятности, полностью уйдя в круговорот из чувств первой любви. Это заметили все, но посчитали, что она «повзрослела», как однажды высказался Жон за общим ужином, не догадываясь об истинной причине её покорности. Единственное, в чём она провинилась, так это случайно сломала одному мальчику руку. Он постоянно приставал к Остину, отчего Сапфир подкараулила его у мужского туалета и незамедлительно показала, что к друзьям семьи Арк лезть не стоит. А брату она сказала, что тот не давал ей списать, на что Жон конечно мрачно нахмурился и о чём-то задумался, но она не обратила на это внимания, будучи полностью поглощённой своими мыслями. Она хотела признаться в конце зимы, но передумала, испугавшись. А потом тянула и тянула, до того момента, пока брат не решил отправиться на долгую миссию со стариком в далёкое пограничье. Сапфир любила весну. Она наслаждалась своим носом, отвыкшим за зиму и осень от чудесных запахов приближающегося лета, чувствовала руками каждый распустившийся цветочек в их личном саду или в общественном парке, наблюдала глазами за вернувшимися птичками, вновь запевшими свои утренние серенады. Даже бурые месива лужи на городских улочках или обнажившийся из-под снега мусор не внушали ей брезгливости к этому времени года. Она решила признаться ему под сенью самого старого дерева в парке, там, где когда-то был заключён первый брак среди только прибывших поселенцев-изгнанников из Вейла. Место это стало одним из немногих символов Анселя, где нередко подростки и взрослые признавались друг другу в любви. Высокое, в десять человеческих ростов, с жёлтыми листьями в форме сердечек и с обнажёнными корнями, хаотично вытянувшимися вокруг дерева. Золотое солнце припекало сверху, а по кустам и древам шелестел слабый ветер. — Зачем ты меня позвала, Сафи? — спросил Остин, недоумённо смотря на неё. — Здесь красиво, — сказала она, чувствуя, что сейчас начнёт заикаться. В мыслях всё было так просто, но оказавшись здесь и сейчас перед моментом истины, она поняла, что её колени подрагивают, а по спине прошёлся озноб страха. — Это да! — согласился Остин, — может, позовём остальных ребят? Можно поиграть в Гримм и Охотника! — Нет, не н-надо! — она всё же стала заикаться, — я х-хотела кое-что сказать! — Что сказать? — не понял парень, сделав несколько шагов вперёд, — что-то важное? Что-то случилось? — Остин, я тебе н-нравлюсь? Внезапный вопрос заставил мальчика застыть. — Ты красивая, Сафи, но к чему такой вопрос? — Я тебе нравлюсь? — повторила она с нажимом, приобретя неожиданную храбрость. — Я… — впервые она видела Остина неуверенным и колеблющимся, — я… Сафи, прости, ты мне нравишься, правда! Но… Она чувствовала, что ей плохо. Она ненавидела слово «Но» всей душой, как и тех, кто использует его. — Я… мне нравится Флори… я уже предложил ей встречаться… Она часто задышала. Руки запотели. В голове набатом били слова «Мне нравиться Флори». «Слёзы никогда не помогут тебе, Сапфир». Тогда почему она плачет? — Сафи, Сафи! — Остин попытался к ней подойти и обнять, но она оттолкнула его. Внутри поднялась ярость, словно поднявший голову дракон, — не плачь… Мощным хуком она опрокинула бывшего друга на землю. Тот больно ударился об корни. — Сафи, постой! Стой, не надо! Вытирая слёзы на лице, она сделала новый удар, вновь обрушив на землю только что вставшего фавна. — Почему? Остин не ответил, пугливо отползая от неё. Сапфир не знала, что её сдержало от полного избиения парня. Может остатки разрушенной дружбы, может понимание того, что Жон обо всём узнает, а может просто еле уцелевшая капля здравомыслия. Она ушла, оставив после себя могильное молчание. За прошедшую неделю она умудрилась подраться с тремя хулиганами класса, сломать нос одному очкарику и чуть ли не выдрать волосы парочке сплетниц, как-то узнавших обо всём. Ни к Остину, ни к Флори она не подходила, а те сторонились её, словно прокаженную, не проявляя более тёплых чувств. В итоге она всё равно повздорила с Флори, пришедшей «всё прояснить». Она ударила её, прямо при учительнице, а после успела ещё и опрокинуть прибежавшего на подмогу Остина об парту. Сапфир хотела, чтобы все оставили её в покое! Её стали наказывать и выгонять с уроков каждый день, и она поссорилась с Жасмин. Остальные сёстры может, о чём-то и догадывались, только не стремились к ней лезть, видя, что ей плохо. Все ждали возвращение Жона, и он вернулся. Правда Сапфир узнала об этом последней. — Сапфир, как твои дела в школе? Сначала она испугалась. А после нахохлилась и набычилась в ожидании неизбежного злого рока. — Круассан? — предложил он. — Спасибо, Жон… — оторопело сказала она. Брат не стал её наказывать, просто спросив, в чём дело. И впервые она решилась рассказать. — Не переживай. Такое случается в нашей жизни. Может быть, это и хорошо, что он сделал свой выбор сейчас, а не… года так через два. — Не плачь. Ну хочешь я проучу того засранца? — Не надо, — буркнула Сапфир, утирая слёзы. Внутри было тепло. Она сидела на его плече, будучи неожиданно подсаженной туда, — пошли уже домой быстрее. Она попросила его научить драться. Попросила охотничьим штучкам, в которых тогда ничего не понимала. Жон тогда отказал ей в первый раз в открытие ауры, но ничего не имел против, если она сможет научиться в действительности постоять за себя простым мечом и щитом. Время вновь стало залечивать её душевные раны. Даже брат явственно изменился, хотя со стороны незнакомому с ним человеку этого не понять. У Сафрон появился парень, а к ним опять заявился красноволосый фавн, которого спасла их старшая сестра. Правда, не один. Она до сих пор помнила, как будучи сонной, проснувшись к обеду, зашла в ванну и наткнулась на янтарный взгляд черноволосой девушки с растопыренными кошачьими ушами. Сапфир, ничего не соображая, умылась прямо перед ней, а после брызнула в неё водой: «Брысь, брысь, наваждение!». Девушка по-кошачьи зашипела и поспешила покинуть место. Больше она их не видела в их доме. Лаванда и близняшки рассказали, что это были Адам и Блейк, фавны-путешественники. У Сапфир тогда возникли определённые сомнения на этот счёт, вспоминая реакции Жона и Сафрон. Жон стал учить её бою. Он сковал клинок, подходящий по её весу, фигуре и сконструировал щит по подобию своего. Сначала было тяжёло — брат оказался строгим учителем. Всё не ограничилось простым размахиванием клинка или блоков. Были и физические упражнения, безумные пробежки по городским улочкам и рукопашный бой. Больше всего она ненавидела выходить против старика Хейли — у того всегда в рукаве был неприятный приём, который впоследствии она заучивала и практиковала до кровавых мозолей на ногах и руках. Когда Жон уходил на охоту, она тренировалась сама. И чем больше она узнавала о жизни охотников, чем больше читала о деяниях своих предков и подвигах борцов с Гримм, тем более хотела стать как они. Она не писатель и художник, как Сафрон. Не интересовалась она ни музыкой, как близняшки или любовью к взламыванию чужих свитков, и изучать код программирования, как это стала делать в последнее время Лаванда. «Охотники уничтожили большое скопление Гримм рядом с поселением…» «Охотники — меч от ужасов Внешнего Мира! Военные — щит…». «Группа охотников спасла…». «Охотники». Она воин. В этом они были похожи с братом. Наполнившись решимостью в один день, она подошла к вернувшемуся после охоты брату. Он был весь в грязи и ужасно пах, смертельно уставший, с тяжёлым взглядом. Тогда Сапфир ещё не понимала, какой неудачный момент выбрала для своей просьбы. «Жон, я хочу стать охотницей!». Он не сказал ни нет, ни да. Лишь предложил хорошо подумать над своим выбором. Она разозлилась. Но промолчала, подумав, что в следующий раз Жон не откажет ей, когда она вновь скажет своё твёрдое «Да!». Тогда-то девочка узнала, что Жон вытащил из смертельной хватки Гримм нескольких охотниц. Некоторые жители успели снять на свои свитки, как её брат несётся по улицам Анселя, таща на себе крепко прицепившуюся к нему рыжеволосую девушку, что была вся в крови. Это только укрепило её желание стать такой же, как и брат — охотницей. Сапфир видела ту девушку, что недолго пробыла в их доме. И даже понимала, что означают те взгляды, что она иногда бросала на Жона. Брат оказался тем ещё бревном. Сапфир ничего иного и не ожидала. Слишком хорошо знала. Она всё лето донимала его просьбами отправить её в подготовительную школу или же взять учеником у Хейли. Жон отказывал ей каждый раз — твёрдым взглядом и неизменным, равнодушным тоном. Она решилась сделать это в последний раз, в конце лета, в день рождения брата, но он вновь отвергнул её желание стать такой же, как он. — Прекрати, — вздохнул Жон, — ты просто не понимаешь, на что хочешь подписаться. Почему бы тебе не выбрать другую жизнь? Ты не готова к роли охотницы. — Ты тренировал меня! — Этого недостаточно для Гримм. — Ты сказал, что у меня талант в рукопашном бое! — Моя ошибка. Эти слова разбили ей сердце. Она заскрежетала зубами от вспыхнувшей ярости, и ей хотелось сказать, многое сказать ему в лицо, но она промолчала. Лишь в гневе выхватила у него свиток и разбила перед ним об пол. Сапфир опять ушла в себя, даже перестав ходить на тренировки с братом. Свадьба осенью, знакомство с родителями Терри — всё прошло как в тумане. Она помнила только радостное лицо Сафрон и пару раз улыбающегося брата. Видела она и Хейли, куда — то убывшего вечером с красивой дамой с таким же цветом волос, как и у них. «Родственница наверное». Зима прошла ещё быстрее — она немного оттаяла, понимая, что время упущено, и она уже не сможет поступить в подготовительную школу. Но пыл никуда не делся. Ведь у неё появился новый план действий. Она долго уговаривала Хейли, когда узнала, что тот станет директором школы. Старик отнекивался, бурчал, ругался, обзывался, но в итоге сдался, сказав, что поговорит с Жоном на её счёт. Но началась весна и Жон со старым рыцарем стали уходить на долгие миссии в пограничье. Сапфир с нетерпением ждала, чем же всё закончится? Хейли не обещал, что обязательно всё получится. В итоге, он был прав — брат был непреклонен, но позволил ей пойти по-другому пути. Перед уходом в Академию, брат дал ей напутствие. — Тренируйся как можно больше, Сапфир, не отлынивай. Пот экономит кровь. От его взгляда она немного струхнула, подумав, что он разгадал её план. Но больше Жон ничего не сказал, лишь сообщив, что откроет ей ауру поздней осенью или зимой, как только вернётся обратно в Ансель на каникулах. Ей пришлось ждать недолго. Каждый день она тренировалась со стариком, который также, как и Жон, не отличался мягкостью. Её ладони давно перестали быть женственными, облачившись в броню из засохших мозолей, царапин и рубцов, а пальцы ног скрылись в натоптышах. Лето сменилось осенью. Осень неизбежно превратилась в зиму. В конце сезона Анна со своей подружкой Рейчел умудрилась найти смертельно раненую собаку в городском парке и Хейли, чтобы спасти её, открыл ауру. Как именно огромная псина там оказалась Сапфир не знала, но к этим животным она питала не самые тёплые чувства, вспоминая одного фавна. И плевать, что блохастая тварь, которую назвали Добряком и оставили у себя, стала к ней иногда приходить ночами, засыпая в обнимку. — Ты уверена, чтобы именно Жон открыл тебе ауру? — снова спросил Хейли. — Да, — раздражённо повторила Сапфир, упрямо глядя в старческие глаза. — Как пожелаешь. Всё равно твой первый турнир будет весною. Но твой брат может и передумать… — Жон не передумает. Даже не пытайся напугать меня, старый! — Какое ужасное поколение выросло, — побурчал Хейли, — совсем не уважают пожилых! — Просто ты старый ворчун, каких поискать, — пробормотала девочка, но старик услышал. — Что я слышу, юная леди! Ну-ка быстро в стойку и готовься! Она заставит Жона открыть ей ауру. Это будет её победой. Первой победой над ним. Именно поэтому она хочет, чтобы это сделал он. В Академии Бикон начались зимние каникулы, и брат вернулся, правда, не один. Она с интересом наблюдала за его сокомандниками. Рыжеволосая девушка с необычными глазами цвета сирени и темноволосый парень с розовой чёлкой, которая так понравилась Лаванде. Такие же охотники, как и брат. А последний вновь отказал ей в ауре, сказав, что сделает это позже. Сапфир почувствовала новый прилив ярости и обиды. Может, стоит всё-таки обратиться к старику? Прошёл день. Второй. Жон не торопился, а Сапфир чувствовала, что теряет терпение. Пока на третий день старший брат сам не подошёл к ней. — Идём. Она последовала за ним чуть ли не вприпрыжку, чувствуя, что сердце охватывает радость и странный страх одновременно. А вдруг он скажет, что передумал? Вдруг откажет ей в её выборе в очередной раз? Оба вышли на заснеженную улицу, остановившись недалеко от дома. Вокруг никого не было — все домочадцы сейчас находились дома, только-только просыпаясь. Неизвестно откуда высунулся Хейли, пожелавший понаблюдать за открытием ауры Сапфир! Главное, чтобы он ни о чём не разболтал! У неё не получилось со школой, но с Академией точно всё получится! — Завтра и послезавтра меня не будет, — первым делом сообщил Жон своим привычным холодным голосом, — поэтому я не смогу показать и рассказать тебе обо всём. Это сделает старик. Он кивнул в сторону Хейли. — Ты готова? — Да! Жон положил руки на её плечи и прикрыл глаза. — Ибо именно мимоходом мы достигаем бессмертия! Она почувствовала искру. Это было странно. Вещь, которую не объяснить словами и вещь, которая осознаётся всеми фибрами души и мозга. Словно давно потерянное ощущение, внезапно настигшее своего владельца. — Через это мы становимся силой, карающей дланью и неприступным щитом. Искра увеличилась, волной смывая ограждающие преграды на своём пути. Стремясь выйти, будучи пробуждённой и желающей защитить. — Вечный и не связанный смертью, я дарую твоей душе освобождение! Синим цветом её аура взметнулась вокруг неё. А Сапфир почувствовала, что она теперь действительно свободна. От обид, от ненависти и застарелых душевных травм. — Жон… — сказала она и неожиданно расплакалась, полностью уходя в тёплые объятья брата.