[Мако]. Книга 3: Светлолесье.

Миона проснулась от ощущения, что на неё кто-то смотрит. В комнате было тихо — слишком тихо для спальни, в которой есть пять человек. Синий лунный свет тонкой дорожкой пробирался сквозь плохо прикрытые тяжёлые шторы. Вообще-то, изначально окно закрывалось другой занавеской, тёмно-бордовой и очень тонкой. Единственным её преимуществом было то, что она совершенно не пропускала ни лунный, ни солнечный свет. Девочки, договорившись между собой, — Салли-Энн и Фэй Данбар отделались простым «творите что хотите», — и с МакГонагалл, заменили первоначальную занавеску на тяжёлые плотные шторы. Сквозь них ни свет не проходил, ни холодные сквозняки. Сначала Лаванда хотела было упросить одну из своих многочисленных родственниц зачаровать шторы ещё на что-нибудь, — к примеру, чтобы они самостоятельно открывались по утрам вместе со звонком будильника, — однако Миона Браун от этой затеи отговорила. — Никакого смысла. Всё равно чары не продержатся дольше пары недель, кто потом обновлять магию будет? — Моя троюродная тётя всё идеально зачаровывает! — возмутилась Лаванда, став вдруг похожей на недовольного воробушка. — На века! — Тогда на месяц хватит, — покладисто согласилась Миона. — Раз уж «на века!», то может и чуть больше, чем на лунный цикл… Лаванда, Хогвартс буквально сжирает все посторонние артефакты, если ты не заметила. — Но… — Твой гребень, который должен был делать двадцать одну причёску, — вспомнила Парвати, до этого лежавшая на кровати и читавшая сборник английских сказок, — помнишь, Лав? Ты жаловалась, что он стал плохо работать, и даже отослала его домой. — Это из-за его возраста!.. наверное. Мне этот гребень на пять лет подарили… — Такие гребни должны дольше работать, — сказала Пара, переворачивая страничку. — Сама хвасталась. — Это брак?.. — Это Хогвартс, — подвела итог Миона. — Так что, если у тебя есть ещё какие-то дорогие сердцу артефакты, которыми ты регулярно пользуешься, то отправляй их домой. Или готовься с ними прощаться. Никаких зачарованных штор, не издевайся над родственницей. Делать бесполезную работу всегда очень неприятно. Синие лучики света пробирались в темноту комнаты яркими дорожками. Казалось, что по ним вот-вот должны спуститься феи; в Англии не было таких лунных фей, они жили на территории нынешних Нидерландов, Миона это помнила. Простыня под ней была мокрой и неприятно пахла стухшими водорослями. Миона поднялась с кровати, брезгливо скинула пижаму и принялась выжимать волосы. Вода, стекавшая по голой коже, обжигала — совсем как соль, попавшая на рану. Боль выворачивала кости, от неё хотелось спрятаться под одеялом… но оно тоже было мокрым насквозь. Чертыхнувшись и помянув известных ей богов, Миона достала из чемодана халат и укуталась в него. — Эльф Хогвартса, — тихо сказала она, чувствуя беспокойное присутствие духа-помощника рядом, — поменяй постельное бельё, пожалуйста. Я пока помоюсь. — Мисти всё сделаета, — так же шёпотом отозвалась темнота. — Мисса Миона могёт не волнуе-тася. — Спасибо. Под горячим душем удалось не только прийти в себя, но и смыть с кожи щиплющую соль. Водя по телу руками, Миона чувствовала мелкие, невидимые глазу царапины. Их было так много, что казалось, будто кожа из них и состоит. Аиту ослаблял её — как мог. Возможно, будь Миона чуть менее стабильна психически, уже уступила бы осколку духа своё тело… вопрос только в том, почему же эта мумия-переросток, что поначалу казался таким мило-беззащитным и страдающим, не действовал, будучи в голове Гарри. Неужели покровители Поттера пугали? Ну да, у Мионы-то за плечом никто не стоял; учитывая способ её бессмертия, было довольно рискованно завязывать с кем-либо подобные узы. Из волос, помимо соли, Миона также вымыла кучу зеленоватого ила. Он-то наверняка и вонял тухляком. Что самое обидное, всё это «богатство», — и вода, и соль, и даже водоросли, — аиту создавал, используя энергию самой Мионы. Фактически, оборачивая её магию против неё самой. У самого-то осколка сил хватало лишь на поддержание своего жалкого существования. Когда Миона вернулась в комнату, кровать уже была сухой, перестеленной и приятно пахла свежим бельём. На полу Грейнджер не нашла ни лужи воды, ни грязных вещей — эльфа всё забрала и убрала. Поблагодарив Мисти за заботу, девочка залезла под одеяло. Домовушка не просто сменила бельё, она также положила грелку. Причём не только Мионе, но и другим девочкам тоже. — Мисти могёт идти, мисса Миона? — Да, Мисти, — сонно пробормотала Грейнджер. — Спасибо ещё раз. — Доброе ночи, мисса. — Доброе, доброе… Домовушка пропала, и, казалось бы, спи! Наслаждайся оставшимися до учёбы часами! Но — нет, Миона всё ещё не могла уснуть. Просто потому, что чувствовала чужой взгляд, направленный прямо на её лицо. Это не было взором богини, который Миона ловила иногда, находясь рядом с Парой. Также это не было призрачным присутствием; уж его-то Миона с лёгкостью отличала от чего-либо другого. К тому же, комнату она от мертвецов защитила: не хватало ещё кого-то к себе во время сна подпускать. Ей аиту хватало, ну в самом деле. Этот взгляд так же не принадлежал той дряни, что следовала за каждым шагом Панси. Мазутную черноту, клубившуюся у ног Паркинсон, Миона запомнила: вкус у неё был, как у резины. Совершенно несъедобно; бубонтюберы и то больше возбуждали аппетит. Темноту прорезало урчание живота. Миона причмокнула, недовольно привстала и принялась колотить подушку — вроде как чтобы взбить её, но на самом деле просто высказывая своё раздражение. Взгляд стал насмешливым. Это чувствовалось кожей, всё ещё чешущейся из-за кучи царапин. И это было не то чтобы неприятно… опасности Миона не ощущала от этого взгляда. Скорее, некто проявлял любопытство к ней — не больше. Довольно доброжелательное, стоит отметить… Но не в три часа ночи же! Раздражённо заворчав, Миона подняла подушку и села в кровати, привалившись к спинке. Одеяло девочка натянула до самого подбородка: через щель между шторами несло так, будто в комнату сама зима заглядывала. Лунный свет был бело-голубым и слишком насыщенным, чтобы оставаться простым солнечным отражением. — Ну почему днём-то зайти нельзя? — зевнула Миона, смотря на медленно формирующийся в темноте женский силуэт. — Я спать хочу! Смешок. Силуэт таковым и остался: всего лишь мазки голубого и белого, только обозначающие женскую фигуру. Блики света, ночная галлюцинация, не больше. Это не был призрак, мертвец любого иного рода, магическое существо… Миона села ровнее, всматриваясь в нечто, что решило прийти ночью. Грейнджер понимала только одно: оно было иным. Нездешним. Возможно, даже из Разлома. И оно было… разумным? Вот это, конечно, неожиданно: за всю свою жизнь Миона ни разу не видела ни одного существа из-за Завесы, обладавшего хотя бы зачатками адекватного сознания. Обычно твари, выходившие оттуда, оказывались ведомы голодом, желанием захватывать территорию или банальной злобой, изливаемой на всё вокруг. Годрик, уж на что он был добродушным, даже не пытался с тварями завязать хоть какой-то контакт. Да обычные животные были умнее завесных существ, это все признавали. И тут — нечто антропоморфной формы, явно разумное, прекратившее скрываться и потому настолько фонящее энергией Разлома, что в природе этого существа даже сомневаться не нужно было. Силуэт поднял руку, — блики лунного света, — и указал в сторону окна, прежде чем пропасть сверканием серебристой пыли. Ворча, Миона встала из кровати и, прижав к себе грелку, подошла к окну. Отодвинув шторы, девочка выглянула на улицу, сразу взглядом найдя того, кто приходил к ней только что: на фоне чёрного массива Чёрного леса высокую фигуру в белом платье было сложно не заметить. Миона ощутила себя так, будто смотрит существу прямо в глаза, стоя лицом к лицу. Оно хотело поговорить. Оно звало Миону в лес. Оно… — Никаких встреч, пока я со своими проблемами не разберусь, — фыркнула Грейнджер, задёргивая занавески внахлёст и с ворчанием шлёпая обратно в тёплую постель. — Не-не-не, мне достаточно того, что у меня есть сейчас, чтобы ещё прибавлять проблем. Всё, хватит. Никаких новых неурядиц! Давно ей так не спалось после этого отказа, в самом деле. Сладко-сладко; проснулась Миона свежей, полной сил и готовой к любым вызовам грядущего дня. Ладно, возможно, всё-таки не совсем «к любым»… — У меня прыщ! — взвизгнула Лаванда, сидя у себя на кровати и с ужасом всматриваясь в зеркало. — И не один, — добавила Парвати, сонно протирая глаза. — Ой, Лав-Лав… — Прыщ! Прыщ! Прыщи! И на шее тоже! И… О, нет, и среди волос тоже! Ай, гной течёт! Фэй и Салли-Энн быстро собирались, совсем не обращая внимания на страдания соседки по комнате; эти двое, как решили ни во что не вмешиваться, так и продолжали приводить своё решение к исполнению. Миона только понять не могла, почему же девочки всё-таки не попросятся переехать из комнаты: Грейнджер узнавала у МакГонагалл, в башне имелись дополнительные спальни, которые вполне можно было бы занять. Миона предполагала, что Данбар и Перкс, пусть и не хотели связываться с соседками, были при этом совсем не против тех изменений, которые девочки привнесли в интерьер. Шторы те же, пледы на кроватях, — подарок матери Лаванды, — небольшой книжный шкафчик со сказками, большинство из которых по просьбе Мионы собрала Хизер… сам шкафчик, кстати, был сделан из плохонького ДСП; к сожалению, ничего тяжелее совы переносить не могли. И так пришлось гонять несчастных птиц по одной дощечке. Можно было бы, конечно, наколдовать какой-нибудь книжный шкаф поинтереснее. Помощнее, побольше, повместительнее и покрасивее. Но ведь тогда это не было бы приключением, соединяющим сердца! А с этим маленьким шкафчиком вышло очень забавно: Рой по просьбе дочери купил доски и шурупы; Парвати выпросила у матери какой-то краситель для дерева, благодаря которому в комнате днём стоял приятный запах лета, а ночью — прохладная зимняя свежесть, почти лишённая всяких ароматов; Лаванда сама красила доски и вырисовывала на них узоры, делая из неприметного ширпотреба настоящее искусство. Трясущиеся пальцы создавали неровные линии, лишённые всякой точности и изящества, однако Лаванда, знающая особенности своих рук, умудрилась превратить дрожащие чёрточки в гармоничный рисунок. Если бы Хогвартс не потреблял энергию как не в себя, Браун ещё бы и зачаровала шкафчик, как могла. Но, к счастью, девочка послушалась Миону, так что не колдовала над деревом. И без всякой магии шкафчик получился совершенно волшебным. И, конечно же, ни Пара, ни Лаванда не были против, чтобы Салли-Энн или Фэй брали оттуда книги. Что им, жалко, что ли? Миона тоже не была против, чтобы девочки пользовались их трудами. Честно говоря, ей было всё равно, кто там книги читает; главное чтобы как Локхарт никто сказки не заигрывал. К тому же, Фэй и Салли-Энн были достаточно осознанными, чтобы краснеть каждый раз, когда брали книгу… этого смущения и понимания, что они ничего не сделали в общем проекте, Мионе хватало с головой. — Ай! Прыщ течёт! Течёт! — Не трогай ничего! — приказала Миона, спрыгивая с кровати; ноги влажно шлёпнулись в очередную лужу, брызги полетели во все стороны, а ступни сразу начало сводить от холода. — Лаванда Браун, руки прочь от лица! Девочка была в настоящей панике, так что слов Мионы не слышала. Парвати отобрала у подруги зеркало, но Лаванда продолжала пытаться коснуться лица и обсыпавших его огромных гнойников. Это не было просто «прыщами», о нет. На лице Лаванды расцветали вулканы, готовые взорваться жёлто-белой дрянью, вонючей до головокружения. На обычный гной содержимое этих прыщей похоже не было совершенно. К удивлению Мионы, руки Лаванды перехватила Фэй. Данбар, обладавшая более субтильным телосложением, практически легла на истерящую соседку, лишь бы не дать Браун навредить себе. Салли-Энн, фыркнув, подхватила школьную сумку и выскочила из комнаты. И что-то Миона даже не сомневалась: МакГонагалл она точно не позовёт. — Я буду уродкой! — уже рыдала Лаванда; от того, как лицо морщилось, гнойники сами взрывались и растекались по коже густым ихором. — Рубцы! Останутся рубцы! А-а-а-а, Миона, сделай что-нибудь! — Если… ты… прекратишь… двигаться! Лаванда замерла, словно кто-то её заколдовал. Карие глаза влажно и испуганно блестели, на длинных ресницах повисли прозрачные капли слёз и одна крупная белая капля гноя. Парвати осторожно вытерла Лаванде глаза уголком одеяла. Потом Миона впихнула Паре в руки бумажные салфетки и миску с водой, — всё это Грейнджер наколдовала от стресса, сама не зная из чего, — и Патил стала аккуратно смывать ихор с лица подруги. Фэй и Миона уложили Лаванду на кровать. Данбар кусала губы и выглядела нервной настолько, что Грейнджер даже подумала: а не она ли виновата в состоянии Браун? Но нет. Поверхностное считывание мыслей показало, что Фэй больше переживала о своей бесполезности в ситуации. Милая девочка. — Успокойся, — сказала Миона, нажима Лаванде на плечи, когда та попыталась подняться с кровати. — Тебя заколдовали, ясно же. — Я буду у-уродкой! — Если понадобится, я тебе новую кожу выращу, — спокойно сказала Миона. — Будет у тебя лицо как попка младенца. Мне ты веришь?.. вот и отлично. А сейчас — не шевелись. Миона залезла на кровать, уселась прямиком на бёдра Лаванды и, оттеснив Парвати с Фэй, склонилась над Браун. Проведя по изуродованному лицу кончиками пальцев, Миона ничего не добилась: кожа пострадала не из-за чар. Снимать было нечего: ни колдовства, ни проклятий. — Данбар. — Д-да? — Найди МакГонагалл. Напрямую, никаких старост. Она должна быть или в Большом Зале, или в своём кабинете. — Н-не в покоях декана? — Нет. Иди уже. Чш-чш-чш, Лаванда, всё хорошо. Слёзы сейчас точно лишние. Не переживай, всё будет нормально. Фэй выбежала из комнаты, громко топая по лестнице. Девочку попыталась было окликнуть Стелла, но старосту Данбар просто проигнорировала, как Миона и просила. — Пиввз, закрой дверь, — приказала Миона; дверь в комнату действительно захлопнулась с ужасающим грохотом. — Найди профессора Снейпа и приведи сюда. Мадам Помфри тоже. И директора. — Будет исполнено! Парвати вздрогнула, когда услышала голос полтергейста. Беспокойно заозиравшись по сторонам, но так и не увидя его голубое лицо и красный щегольской костюмчик, Патил нервно сжала в руках испачканные гноем салфетки. — Я тебя сейчас усыплю, — сказала Миона, осторожно погладив Лаванду кончиками пальцев по неповреждённой коже. — Проснёшься, и всё уже будет нормально. — Моё лицо… — Будет в порядке, — повторилась Миона, осторожно мизинчиками закрывая Лаванде глаза; мизинцы были единственными пальцами, не испачканными в гное. — Поверь мне, я и не такое лечила. Даже если тебя вылечит другой до шрамов, не переживай, я всё исправлю. Веришь? Всё хорошо, Лаванда, это всего лишь чья-то идиотская шутка. И шутников я найду. — О-обещаешь? — Конечно. Клянусь. А сейчас — спи. Ресницы дрогнули. Дыхание Лаванды на секунду замерло, после чего возобновилось — спокойное и безмятежное, как у зачарованной принцессы в сказке. Миона поджала губы и слезла с девочки. — Всё действительно будет хорошо? — едва слышно спросила Парвати; вымыв руки в миске, Патил взяла новые салфетки и продолжила вытирать лицо подруги. — Это не похоже на шутку. Это как будто настоящее нападение! — Разберёмся. Погоди, не стирай всё. Набрав небольшую порцию гноя во флакон для зелий, — благо, часть из них Миона заранее отложила в чемодан; так-то вся зельеварческая посуда и ингредиенты хранились у Снейпа в классе, — Грейнджер запечатала тот восковой пробкой. Наверняка эта проба понадобится в будущем… или зельевару, или медиведьме. — Всё, продолжай. Парвати с готовностью кивнула. Кажется, ей совсем не было противно касаться ни вонючего гноя, ни отвратительных рытвин на лице Лаванды, остающихся после «взрыва» прыщей. — Зачем ты попросила полтергейста закрыть дверь? Чтобы никого сюда не пустить? — И не выпустить, если тут кто-либо ещё есть, — Миона потёрла слипающиеся после сна глаза и с отвращением стянула с себя мокрую пижаму. — Как меня это бесит! — Ситуация с Лавандой или мокрая одежда? Кстати, а почему она мокрая?.. — А… мелочи. Не стоит твоего внимания. Сейчас, я переоденусь… пока сотри гной с её лица и постарайся не задеть новые прыщи, ладно? — Хорошо… Миона, ты правда сможешь?.. — Правда, правда. Раз сказала — значит, смогу. В подобном проклятии не было ничего удивительного; сколько раз Миона видела, как недобрые молодые ведьмочки, обычно не одарённые ни красотой, ни милосердием, издевались над более симпатичными девушками? И над юношами, раз уж на то пошло. Как правило, именно прыщи и наколдовывали. А что, отличное решение. Быстро, больно, без большого вреда здоровью, красота утекает моментально и обычно навсегда: не зря Парвати и Лаванда переживали за лицо Браун, на нём без магии действительно живого места не будет. Рытвины, бугры, пузырящаяся кожа, шрамы… Мионе оставалось надеяться, что умений мадам Помфри и профессора Снейпа хватит, чтобы спасти девочке её кукольное личико. Если нет, то, конечно, придётся вмешиваться и брать дело в свои руки… и если лечение от медиведьмы будет длительным или не войдёт в страховку от школы, тоже… в любом случае, Миона точно знала, как привести лицо Лаванды в порядок. И неважно, было ли причиной появления прыщей колдовство, заговор, проклятье или зелье. Миона, если что, ставила на зелье или мазь. Или, может, на какую-нибудь волшебную аллергию… потому что когда девочка попыталась снять с Лаванды чары, то ничего не нашла. А в своём мастерстве она не сомневалась, несмотря на наличие всяких подселенцев. Браун была чиста, как новорождённый младенец. Даже чище. Складывалось впечатление, что Лаванда проходила длительную подготовку к какому-то затратному ритуалу — вот насколько её энергии были… снежно-холодными. Как лунные блики. Нахмурившись, Миона провела рукой над своим животом. Затем над грудью. Закрыла глаза и сосредоточилась, окунулась сознанием в Океан собственной души, до этого бывший мутным и словно подтухающим, гниющим. Вода сверкала в сиянии солнца, которого не было. Душа Мионы — сплошь Океан, вода без плёнки поверхности, бесконечность, уходящая вверх. Дно было, поверхности — нет. Вот такой парадокс. Очень чистый. Наспех одевшись, Миона подошла к Парвати и с разрешения Патил прощупала и её тоже. Игнорируя недовольный Взгляд от того, что было внутри индианки, — или от того, чем была индианка на самом деле? — Миона ощутила ту же кристальную чистоту. Могла ли неожиданная ночная гостья так подействовать на девочек в спальне? Ещё бы проверить, что там у Данбар и Перкс… но это уже что-то из разряда невозможного, учитывая, как девочки относились к Мионе. Не то чтобы Грейнджер не была сама виновата в подобном отношении. Запугивать Фэй и Салли-Энн было весело. Других оправданий у Мионы не было. — Насчёт Пиввза… сюда точно кто-нибудь бы ломился, пока не пришли преподаватели. Так что это всего лишь небольшая предосторожность, попросить его придержать дверь. — И он всегда выполняет, что ты говоришь? — У меня свои способы, — неловко хмыкнула Миона, магией очищая воду в миске и уничтожая гнойные салфетки. — Для нас главное, что он послушался, правда ведь? — Меня больше удивило, что ракшаса сюда прошёл. Твои письмена, получается, не работают?.. — Да работает всё, что ты такая нервная-то, — проворчала Миона, закатывая глаза. — И не путай понятия, Пиввз ни разу не ракшаса. Демоном его назвала, ну надо же! Я даже не уверена, что он злобный дух, а ты его вон как повысила! Пиввз, которого Парвати не видела, возмущённо задышал. Миона от полтергейста отмахнулась как от назойливой мухи: не до него было. И уж тем более не до его недовольства. — Когда сюда придёт профессор Снейп, открой дверь, — сказала Грейнджер, кое-как стягивая непослушные вьющиеся волосы тугой резинкой. — Ты мне? — Пиввзу. Ты не отвлекайся, не отвлекайся… там ещё на шее гноя немерено. К приходу профессоров Миона успела облазить всю комнату, но так и не нашла ничего, что могло бы вызвать подобные гнойники. Ни физических следов, ни магических… никаких улик! Грейнджер даже перенюхала все уходовые средства Лаванды: как и большинство магов, она хранила их в зачарованном сундуке, подальше от рук потенциальных недоброжелателей. Не помогло. — Мисс Грейнджер? — фыркнул Снейп, когда дверь перед ним гостеприимно распахнулась. — Конечно же, кто ещё… крайне нетривиальный способ оповещения об опасности. Мионе даже представлять не хотелось, как именно Пиввз мог «оповестить» профессора. Впрочем, Снейп не выглядел раздражённым больше обычного, да и ядом не капал — а значит, полтергейст со своей задачей справился. — Что тут у вас… да, вижу. Склонившийся над Лавандой Человек В Чёрном был похож на страшного и ужасного колдуна из сказок, которые стояли в общем шкафу девичьей спальни. Только вот и Миона, и Парвати были уверены: Снейп злодеем не был. Неприятным человеком? Ну да, это точно. Несдержанным на язык, гадким, несправедливым, — довольно часто, — и однозначно не самым лучшим учителем. Однако не плохим. — Нужна госпитализация, — сказал Снейп, когда в комнату, пыхтя, вбежала мадам Помфри; следом за медиведьмой вошёл директор, необычайно хмурый и мрачный, несмотря на небесно-голубую мантию с кудрявыми облачками-барашками. — С нашим запасом лекарств здесь не справиться без осложнений. — Я открою каминное перемещение, — кивнул Дамблдор без каких-либо пререканий. — Поппи, опиши увиденное, пока сюда не придут медики. Минерва, сопроводи учеников на уроки. МакГонагалл, которую Миона даже увидеть не успела, с цоканьем каблуков спустилась по лестнице. Затем Грейнджер услышала её властный командный голос и возбуждённые перешёптывания учеников: всем было интересно, что же такого произошло в спальне девочек на первом этаже. Про Миону и Парвати все забыли. Когда Патил хотела было о себе напомнить, Грейнджер дёрнула индианку к себе на кровать и аккуратно прикрыла полог. — Тихо ты, — нашипела на девочку Миона. — Думаю, у нас с тобой есть более важные занятия, чем… эм, занятия. — Понедельник же… сегодня уроков как таковых и нет. Миона задумчиво кивнула. Да, понедельник. Удачный день: по расписанию у первого курса Гриффиндора стояла сдвоенная История, — на которую ни Пара, ни Грейнджер не ходили, — а после обеда были Чары и ЗоТИ. ЗоТИ преподавал Дамблдор вместо пропавшего Чесночного Профессора, но у директора на сегодня точно будут другие дела поважнее замен. А от Чар девочки были освобождены. — Только надо будет подхватить Драко с Панси, — задумчиво сказала Миона, из-за полога смотря на то, как взрослые в жёлтых мантиях колдуют над Лавандой. Браун унесли из комнаты, предварительно погрузив в более глубокий сон. — Подхватить? — не поняла Парвати. — Для чего? — Будем искать того хэвáка, который покусился на Лав-Лав. Нашли, кого цеплять… будто не знают, что у таких милых и красивых девочек обычно есть очень злые друзья.