Карта без имени

In the tiny town where I come from You grew up doing what your daddy does And you don't ask questions you do it just because You don't climb too high or dream too much With a whole lot of work and a little bit of luck You can wind up right back where your daddy was

«One Horse Town» — Blackberry Smoke

— Магистр Дуку, могу я вас потревожить? — проговорил в камеру перед дверью знакомый голос. Ян со вздохом оторвался от отчёта перед собой. Задумался на миг-другой, выключить ли фоновую джазовую музыку, но потом разрешил себе её оставить; тем более, что не молодым стоило осуждать рабочие методы концентрации старших коллег. Да и музыка была откровенно неплохой, пусть не гениальной — джаз тёк лениво и медленно, словно в детективном голофильме. — Входите, Аген, — нажав на кнопку, проговорил Ян. И впустил. С тех пор, как Дуку назначили на место Грандмастера Ордена, он едва ли проводил время в родных апартаментах. Сначала по очевидной причине — к новым обязанностям требовалось немного привыкнуть. Но затем, когда Йода увёз Комари на Дагобу, ноги вели домой лишь для сна; даже в душ Ян повадился ходить после плавания в бассейне Храма, то есть там же, в мужской раздевалке — всё равно именной шкафчик для вещей хранил копию несессера и двойник любимого одеколона, что же касалось одежды, то имея несколько дубликатов, ничто не мешало пользоваться прачечной Храма, управляемой дроидами. И на обед и ужин его почти всегда теперь перехватывал кто-нибудь из других Советников. Так и получалось, что дома он позволял себе в эти дни или сон, или работу — ничего больше. Внешне Ян был этому рад, поскольку изменившийся ритм рутины свидетельствовал о новом жизненном этапе, ответственном и занятом. Больше не возникало необходимости сглаживать углы своего недовольства академическим трудом. И тем не менее, отсутствие Комари давало о себе знать; и каждый раз, когда Ян ловил себя на мысли: «что-то тихо, где падаван?» — накатывали тоска и горечь. Раэлю становилось лучше на Серенно; узнав страшную правду о гибели Ним, Эверросс не согнулся пополам от горя, отчаяния или злобы, но, наоборот, выпрямил спину и расправил плечи. Квай-Гон ещё не был готов узнать всей истины, согласно отчётам магистра Че — ему стоило полечиться подольше, успокоиться, смириться. Судьба же Комари спряталась от Яна вместе с Йодой. И ничего так больше не хотелось, как собрать их всех, включая Фимора и Обелию, в одной комнате, хоть бы в этих самых апартаментах, и просто… выдохнуть. Но время ещё не пришло. Аген смотрелся на фоне сдержанного, пусть и богатого, убранства, довольно естественно. Самый молодой Советник еле заметно нервничал, но не из робости, а от некоторой взбудораженности. Вид у него был болезненный — Колар ощутимо плохо спал последние несколько дней, а может и не спал совсем. Возможно, все силы решил отдать расследованию. — Садись, — Ян повёл рукой в сторону кресла. — Чай или каф? Колар растерянно моргнул. Видимо, простой вопрос выбил его из колеи. — Каф, — вслух решил Ян. Давно он не имел дела с молодыми мужчинами, но опыт воспитания Раэля и Квай-Гона немедленно дал о себе знать. — Молоко? Сахар? — Да-да, — нервно кивнул Аген. — Спасибо. «Принести молочник и сахарницу», — мысленно отметил Ян. Колар, еле сгибая колени, наконец уселся в кресло. «Прихватить солёные крекеры. И сладкое печенье», — добавил себе Дуку, направившись на кухню. По молодости многие забывают вовремя есть. Особенно, в взбудораженном состоянии. Ян и сам был таким. Наконец, когда на столике между ними возник поднос, когда Дуку, как радушный хозяин, разлил каф, когда Аген, пребывая почти в прострации, организовал себе чашку по вкусу, повисла тишина. — Я… решил… сначала прийти к вам, — опустив взгляд, начал Колар. — Простите за беспокойство. Надо было, наверное, сначала написать, предупредить. Но пока перепроверял, я забыл. — Ничего страшного, — позволил себе чуть улыбнуться Дуку. Те же Раэль и Квай-Гон никогда за подобные мелочи не извинялись, даже повзрослев. — Я уже пять дней исследую богатую прослойку общества планеты Набу… — Сначала каф. — Да, простите, — Аген снова моргнул. «Какой воспитанный», — почти умилился Ян. Подобного рода робость радовала его почти так же, как юношеская напористость. Колар медленно приступил к чашке. Пока пил, Дуку заметил, как у того дрогнули руки. Пришлось принести ещё и графин воды. — Спасибо, — тихо проговорил Аген, когда хозяин апартаментов занял своё место. — Вам, мне кажется… не очень понравятся мои известия. — Вот как? Аген задумчиво кивнул. — Но я перепроверил, — сказал. — Для поиска бóльших аргументов понадобится задействовать спецотдел… Но я, — он встретился взглядом с Дуку, — я, к сожалению, уверен. — Мейс знает о твоей находке, какой бы она ни была? — Пока нет. Ему ведь часто не здоровится в турбулентные времена… Я и пришёл к вам сейчас, потому что магистр Винду обедает дома. Если ему станет плохо, Депа Биллаба знает, что делать. — Вот как? — брови Дуку сами по себе взметнулись вверх. — Значит, ты настолько уверен? — Да, — Аген нервно сглотнул. — В том-то и дело… Всё сходится. Помолчали. — Мне не давал покоя один пассаж в найденной на Шадда-Би-Боран записной книжке, — тихо заговорил Колар, упёршись задумчивым взглядом в стол. — «Переманить на Тёмную сторону Ду Криона будет делом любопытным. Есть прелесть в неочевидности. Если воспользоваться методом моего Мастера, Ксанатос, вне всяких сомнений, озлобится, и это будет полезно»… И я всё спрашивал себя, как приступил, что хотел сказать ситх, используя выражение «методом моего Мастера»? Не помню, заостряли ли этот момент на собрании. Если и заостряли, меня тогда ещё не было в Совете. Но я вцепился в него, сам не знаю почему. Дуку очень внимательно слушал своего собеседника. — А потом магистр Пуф обновил отчёт о падении Ксанатоса, переведя документ в статус «абсолютно секретно», и я получил доступ, — медленно продолжил Аген. — И я всё думал, что же это за метод? Пока не наткнулся на маленькую правку магистра Пуфа. Квай-Гон писал, что сам убил Эртанаса. Но выяснилось, что это не так. Магистр Джинн в этом отчёте очень часто прибегал к метафорам из-за потрясения… он ведь изначально указал, будто его падаван умер, имея в виду падение последнего… Нет, Ксанатос убил своего отца. И тогда я подумал… Политическая обстановка на Набу, с изоляционистской политикой и без, сохраняла и сохраняет внутреннюю стабильность, несмотря на биполярность главенствующих партий, поскольку общество людей имеет общего неприятеля — гунганов. Не было зафиксировано ни одного восстания за последние шестьдесят лет, ни одной серьёзной демонстрации… И я решил проверить, были ли загадочные убийства, или несчастные случаи, или что-то вроде этого. Ситх умён, он бы не попался на отцеубийстве. — Так, — медленно кивнул Дуку, скрестив руки на груди. — И я нашёл, — выдохнул Аген. — Я нашёл. Не сразу, ведь дело замяли… Но окольными путями подобрался. Изданий электронных газет не осталось, порталы обновляются, а архивы очень легко «подтереть», газеты на флимси давно не печатают… Но мне повезло. Попался подкаст в голонете, очень старый выпуск, о неразгаданных убийствах. На Набу, понимаете, почти нет иммигрантов — политика планеты около сотни лет была сугубо «правой»; есть смерти от домашнего насилия, есть исчезновения отдельных людей, мелькают периодические серийные убийцы-насильники… Но, что касается загадочных происшествий с летальным исходом… за последние десятилетия было зафиксировано только одно. И, думаю, только и остался, что этот выпуск подкаста о нём, поскольку в названии не указывается случай и потому что выпуск появился не сразу, примерно через десять лет. Автор, большой фанат дешёвых теорий заговора, подавал свой материал в формате компиляций — собирал несколько неразгаданных дел, придумывал общее название, не слишком кричащее, а потом повествовал… Впрочем, неважно. Это я укажу в отчёте, если одобрите мою теорию. — И? — Дуку становилось всё интереснее. — Я перепроверил, как смог, — Аген поднял на него взгляд. — На Набу сейчас две Тени. Попросил их посетить кладбища, местную аристократию хоронят не на территории особняков. В семейные склепы всё равно нельзя просто так попасть, чтобы посмотреть даты, а красть тела… нет. Но я попросил Теней расспросить смотрителей и гробовщиков, предупредив, чтобы не искали слухов и участников похоронной процессии. Подобные происшествия не стирают из голонета беспричинно. Он бы не стал, не будь ему, что скрывать, поскольку трагедия могла бы сыграть на руку. — Почему? — спокойно спросил Дуку, хотя всё в нём уже горело от нетерпения. — Потому что такова суть политиков, — выдохнул Аген, опустив взгляд. Констатация отозвалась в Силе, словно отрезвляющая пощёчина. Дуку молчал, предчувствуя. — Трагедия рода Палпатин, — проговорил, наконец, Аген. — На которую почти не обратили внимания. Один только энтузиаст, любитель конспирологических теорий, смог что-то найти, десятилетием позже, да и то… что-то пространное. Улики, полагаю, были уничтожены, а сам Шив Палпатин продал поместье. Ян ошарашенно моргнул. Чёрт возьми, он был знаком с… — Убийство произошло на личной яхте семьи, — продолжил Аген. — Никого из членов рода не осталось, кроме Шива Палпатина. Также погиб экипаж. И слуги. Он был единственным выжившим. — Тогда как энтузиаст вышел на это убийство? — Случайно, — пожал плечами Аген. — Ему рассказал бывший работник космопорта, когда на Набу, годы спустя, начали почти беспрепятственно пускать туристов. Яхту уничтожили вскоре после катастрофы… Поскольку она была дорогой, можно было бы забрать себе что-нибудь с борта, но, — Колар нахмурился, — никто не смог. Её даже не смогли убрать перед утилизацией. Те, кто пытались, жаловались на панические атаки, ночные кошмары и галлюцинации. — Шив Палпатин является секретарём посла Набу, — тихо произнёс Дуку. — И… я с ним знаком. От него никогда не исходило Тёмной стороны. — Ситхи прятались от нас несколько столетий, — несколько резко парировал Аген, вскинув голову. — Мы не можем использовать этот аргумент. Особенно, в Сенате! Известное дело, что среди его самых успешных членов полно медиумов! Дуку шумно выдохнул. Аген был прав, и Сила об этом свидетельствовала, но осознание пока не накрывало своей плотной простынёй, щадя нервы. Шив Палпатин любил искать поводы пообщаться с Дуку. Он видел Раэля. Видел Квай-Гона, Ксанатоса… Общался с Комари. И всё с благодушием, с распростёртыми объятиями. Тварь. — У меня нет более существенных доказательств, — Аген виновато поджал губы, — но я уверен, что напал на след. Всё сходится, понимаете? Параллель с падением Ксанатоса проведена… само убийство постарались стереть из анналов истории, несмотря на тот факт, что род Палпатин довольно стар и именит, и почти ничего не получается найти о погибших членах семьи, хотя Косинга Палпатин, отец Шива Палпатина, был в своё время популярным политиком из крыла «правых». Знаменитостям не свойственно исчезать бесследно. Родовитым, по крайней мере. Более того, любой другой политик использовал бы смерть семьи в своих целях, чтобы привлечь сочувствие общества, поднять свою популярность… Но Шив Палпатин не только этого не сделал, нет. Он ещё и продолжил заниматься «левой» политикой, мимоходом свалив вину за трагедию семьи на террористически настроенных «левых» радикалов. Опять же, любой другой на его месте сменил бы политическое крыло, даже будучи убийцей. Но дело замяли, поскольку у Шива Палпатина наверняка имелся могущественный покровитель. Ведь именно так это работает. Дуку, наконец, выпил свой каф. — На сегодняшнем вечернем собрании выступишь первым, — произнёс он. — Выпуск подкаста скачан? — Да. — Его надо будет отправить рассылкой вместе с отчётом. Успеешь написать за четыре часа? — Уже, — неловко улыбнулся Аген. — Я так боялся, что вы не поверите… Даже презентацию сделал. В десять слайдов. — Я не поверю? — деланно оскорбился Дуку. — Я, требовавший целую вечность искать ситхов и выбивать место в Сенате? Я, принимавший у тебя экзамен по логике восемь лет назад? Рецензент твоей дипломной работы для повышения в ранге? — И правда, — замер Колар. Виновато почесал затылок. — Извините. — У меня прекрасная память, — не без элемента чопорности добавил Дуку, чтобы хоть как-то поспособствовать спокойствию Агена, а заодно и заземлиться самому. — Более того, сама Сила даёт понять, что твоя теория очень даже претендует на правду. Кто я такой, чтобы в ней сомневаться? И Колар, наконец, опустил плечи. — Палпатин давно вынюхивал мой род, — мрачно, неожиданно для самого себя, признался Дуку. — Раньше я воспринимал его любопытство, как светское пустословие. Но он действительно много знает обо мне. — Помедитировать с вами? — неожиданно выпалил Аген. И виновато покраснел. Ян задумчиво вздохнул. — Ну, — и побарабанил пальцами по столу. — Если только тебя устроит формат спарринга на мечах. — Давно не пытался от вас увернуться, — не без уважения произнёс Аген. Вид у него был такой, будто он заранее смирился с тем, что им подметут пол в зале. Дуку фыркнул. Молодым рыцарям было свойственно побаиваться одного из самых лучших дуэлистов Ордена. — Тебе надо поработать над самооценкой, — заметил без снисхождения. — Кого попало в Советники, между прочим, не берут. Ты очень достойно справился с мозговым штурмом, — Ян поднялся, — теперь надо переключиться на противоположное. Иначе разум станет замутнённым. Аген тоже встал. — Вам виднее, — произнёс с почтением. — Вы, наверное, единственный действующий джедай в Храме, который велик в обеих стезях. И академик, и дуэлист. Они направились к выходу. — Йода прежде был таким, — отмахнулся Дуку. — Но мой мастер очень стар, ему простительно дать слабину. Ещё лет двадцать смогу себе позволить бодрый ритм. — Ну, это же вы! — Ты талантлив, Аген. Хочешь узнать, в чём заключается разница между талантом и гением? — В чём? — В самоорганизации. Они покинули апартаменты, и Дуку закрыл за собой дверь на электронный замок. — Нет ни одного бесталанного, — продолжил магистр, когда пошли в сторону лифта. — У каждого что-то есть. Основная проблема, вызывающая разного рода психологические кризисы, состоит в том, что человек зачастую или не знает своего таланта, или его отрицает. — Зачем же его отрицать? — удивился Аген. — А вдруг он… скромный? Как вышивание или вязание? Или, может быть, это талант качественно, но быстро, убираться дома? Выращивать растения? Находить общий язык с животными? Эти таланты общество считает несолидными, поскольку приписывает их конкретным социальным классам. И тем не менее, они заслуживают уважение. Но я не об этом. Даже если ты нашёл свой талант… как его довести до гениальности? — Как вы и сказали, — вздохнул Аген, — самоорганизацией. Но это сложно! — Если пользуешься чужой системой, то да, сложно. Система, как и жизнь, должна быть своя. Следуя чужим тропам ты сможешь претендовать на успех и популярность, и тем не менее, через десять-двадцать лет тебя никто не вспомнит. — А как тогда, — начал было Аген, но вдруг замолк. И улыбнулся. — Я понял, магистр. — Попробуй на спарринге имплементировать. Я не так строг и суров, как может показаться. Более того, ты знаешь мой джедайский род, — лицо Яна подёрнулось еле заметной печалью. — Мне не дано учить поиску счастья, как показала жизнь. Я и сам его не нашёл, к сожалению. И тем не менее… можно много чего сказать о моих падаванах и грандпадаванах. Но, вне зависимости от того, как о них отзываются в коридорах Храма… Каждый из них, по-своему, гениален. И их будут помнить. Как и меня.

***

Новый политический курс Джанго действительно вылился в «несерьёзную» дуэль, но только в одну. Обелию, к сожалению, посмотреть не пригласили, но потом, когда настал черёд ночевать в лагере Истинных, знакомые бероя показали запись; и выяснилось, что Джанго действительно был очень красив в динамике. И полный бескар’гам эстетическому наслаждению никак не помешал. Испытывать его, однако, во время овуляции оказалось занятием, дипломатически выражаясь, интересным. Особенно, учитывая тот факт, что никто никуда, так сказать, не спешил. Обелии было стыдно и совестно за проснувшуюся похоть, но привлекательность Джанго из субъективного мировосприятия отказывалась куда-то исчезать. Она и раньше испытывала что-то подобное; бывало, разговаривала с кем-то, а потом — раз — и приходило понимание, что перед ней не просто человек, а мужчина, и что она сама не просто человек, а женщина. Впрочем, подобное осознание в большинстве случаев не шло под руку с похотью, оно лишь намекало, что акт совокупления был теоретически возможен. Обелия подозревала, что те же мужчины нередко сначала видели в женщине женщину и только потом в женщине человека; наверняка и женщины существовали, воспринимающие мужчин именно так; что же касалось однополых отношений, не имелось никакого представления — и всё это было очень сложно. И Джанго воспринимался иначе, сильнее. Нет, Обелия и раньше, глядя на него, тем самым инстинктом чувствовала, что перед ней мужчина. Но теперь появился какой-то… элемент невыносимости в этом. Да. И очень хотелось касаться Джанго. Чаще, чем обычно. И поцелуи, сокрытые от чужих глаз, рисковали стать голодными. И хотелось, чёрт возьми, спать не на отдельных раскладушках, а в одной постели. С двумя одеялами. И было совершенно непонятно, куда себя девать; и, что немаловажно, некому было пожаловаться. Наверное, в любом случае, и не стоило, но иметь саму возможность было бы неплохо. Порой не хотелось покидать крепкие объятия Джанго — она узнала бы эти руки из тысячи. Порой ощущалось, будто одних их было недостаточно, хотелось совсем сократить расстояние, насколько возможно; и от одной мысли розовели щёки, и сердце, пропустив удар, меняло ритм. Пустая квартира в столице теперь не приносила в душу покоя, поскольку в ней не хватало хорошо знакомого присутствия, ещё одного дыхания, тех самых шагов, уверенных и тихих. Когда Обелия, инстинктивно поворачивая голову, понимала, что Джанго рядом нет, поскольку он занимается чем-то ещё, не грустно становилось, нет, и не то, чтобы пусто, ведь она много лет существовала без чужого плеча, но радости становилось меньше, но покой ощущался глуше, и краски мира переставали казаться такими яркими. От отчаяния, не зная, что с собой делать, Обелия обратилась к голонету, а тот только и ответил — это и есть любовь. Лучше от констатации не стало. Пришлось взять себя в руки самостоятельно. Джанго никуда не спешил, и стоило уважать его темп. Значит, надо было себя отвлечь — и Обелия вернулась к интенсивным тренировкам своего последнего года при падаванской косичке. Путаются мысли? Бег. Сердце бьётся слишком часто? Йога. И бесконечные движения мечом вдали от глаз. К счастью, имелась возможность таким образом заняться собой, поскольку Джанго был вынужден чаще вести разговоры с бероя касательно сотрудничества с Адонаем Крайзом. Закончив с очередной тренировкой, Обелия успела остыть, искупаться в реке, высохнуть у разведённого костра и поставить чай, когда ей позвонили. В сосновом лесу было тихо, безветренно, допевали своё птицы, неторопливо садилось солнце, оранжевое и ласковое, как спелый мандарин, и звук комлинка разорвал благодать природы противоестественной трелью. — Здравствуйте, дядя Раэль, — поздоровалась Обелия, свободной рукой подготовив кружку, чтобы потом можно было спокойно налить чаю, ничего чрезмерно не расплескав. — Привет, ребёнок, — добродушно отозвался знакомый голос. Но тут же посерьёзнел. — Ты сейчас одна? — Да, а что? — Хм. Нет, всё-таки умею я звонить правильным людям в правильный момент… — Что-то случилось? — инстинктивно нахмурилась Обелия. — М-м, ну-у… И да, и нет. Пока ещё ничего не случилось… В общем, слушай. Я, — Раэль замялся, — не знаю всех подробностей… Мне не положено, поскольку… да. Неважно. К вам дня через два прилетит один из Советников для очень важного разговора с Феттом и юными правителями Мелидаана. — Откуда вы знаете? — резко спросила Обелия, мгновенно напрягшись. — Джанго пришлось сказать твоему грандмастеру, моему учителю, — тон Раэля звучал почти виновато. — Не вини мальчика, ладно? Прости его за сумбурность благих намерений. По юности все мы так. Обелия, поджав губы, промолчала. Эверросс прочистил горло. — Тебе, так или иначе, пришлось бы назвать местоположение и себя, и лагеря во время нашего разговора сейчас, — проговорил он. — Предусмотрительность Джанго позволила Совету не терять лишнего времени. Не волнуйся, не пошлют никого из тех, кто косвенно был виноват в твоих бедах. И осуждать тебя никто не будет… поскольку никто и не осуждает. Обелия всё ещё молчала. — Совет уверен, что вышел на личность одного из ситхов. — Не может быть! Так быстро?! — выпалила она, совершенно забыв, что собиралась и дальше выражать своё недовольство. — Новый состав Совета показывает себя с лучшей стороны, — Раэль, казалось, пожал плечами. — Я же говорил, кажется, что больше половины членов сменилось за последние полгода, включая Грандмастера Ордена. И, видимо, не зря… Обсуждение теории о конкретной личности ситха шло долго. Я четыре часа не мог дозвониться до мастера… Тем не менее, всё действительно сводится к тому, что предполагаемое «лицо» и есть ситх. Один из двух. — И? — Обелия нервно налила себе чай. — И… мне не положено пока знать о его личности, — извиняющимся тоном произнёс Раэль. — И, если честно, лично мне лучше и не стоит знать в ближайшее время. Формат моей миссии меняется. Вокруг леди Джензы нет шпионов, теперь мне предстоит осторожно поискать их вокруг Рамиля, действующего правителя Серенно, брата моего мастера. Так что… — Понимаю, — напряжённо кивнула Обелия куда-то в воздух. — Именно поэтому на Мелидаан пошлют Советника. Он прилетит с известием лично… И постарается договориться с Феттом и Истинными касательно предстоящего сотрудничества. Ну, организации взаимодействий. — Ситх настолько влиятелен? Раэль какое-то время молчал. — Мой мастер дал ясно понять, что… да, весьма. Но, скорее всего, ещё более влиятельным лицом является учитель пресловутого ситха. Ученика мы, допустим, возьмём, но толку будет мало, если наставник растворится во мраке. По крайней мере, так мне пространно заявил мастер. Обелия задумчиво потёрла лоб. — Орден не хочет никого спугнуть, — заключила она. — Да, именно так. Иначе потом следов не отыщем. Кстати, это касается и тебя. Она удивлённо моргнула. — Меня? — Конечно. О тебе беспокоятся, между прочим. К счастью, когда стало ясно, что у тебя тыл, в какой-то степени, прикрыт, немного расслабились, но всё же. — Допустим. — Имеешь право на свой скептицизм. Но имей это, всё-таки, в виду. Никто не желает тебе, из наших, ни горя, ни зла, ни наказания, — серьёзно проговорил Раэль. — Не спеши с выводами. — И добавил, выдержав паузу, — и на Джанго, пожалуйста, не сердись. Насколько я понимаю, он выдал магистру Дуку местоположение лагеря и, соответственно, тебя, из-за желания защитить. — Я знаю, — тяжело вздохнула Обелия. Её взгляд заскользил по стволам высоких сосен. — Тогда я спокоен, — почувствовалась лёгкая улыбка в голосе дяди Раэля. — В общем, дня через два ждите к себе гостя. Он прилетит один. Хорошего тебе вечера, ребёнок, и да прибудет с тобой Сила. Выслушав ответное прощание, он прервал звонок. Обелия, поджав под себя ноги, наконец пригубила всё ещё горячий чай. Запоздало пришла мысль в голову, что стоило спросить о том, когда Совет вышел на личность одного из ситхов. Ведь если это случилось накануне, и так скоро собирался на Мелидаан какой-нибудь достопочтенный магистр… Нет, джедаям при высоком ранге не было свойственно идти на поводу у эмоций, и особенно это касалось страха. Значит, или ситх обладал достаточным могуществом, чтобы дотянуться до Мелидаана, или… он обитал в этой части галактики. Она задумчиво почесала макушку. Ответ Силы на её мысли был расплывчатым — и да и нет. Удивляться этому, пожалуй, не стоило; всё, что касалось ситхов, было словно покрыто пеленой тумана. И тем не менее, «и да и нет», в этом… крылась какая-то истина. Обелия не могла сказать, что была морально готова к встрече с Советником. Но в непростые времена собственную турбулентность необходимо откладывать «на потом», так что… О Джанго можно было не переживать. «У меня есть для тебя новость», — написала ему Обелия. Прислала свою локацию. — «Костёр пока тушить не хочу, приезжай, как освободишься». «Дай мне двадцать минут», — последовал немедленный ответ. Приехал он, в итоге, через пятнадцать, на лендспидере — Обелия только и успела, что допить чай; даже синие сумерки ещё не опустились на лес. — Что случилось? — спросил Джанго, стягивая с себя на ходу шлем. Сел рядом. — Ну, надеюсь твои разговоры с Истинными имеют успех, — почти философски ответила Обелия, — поскольку примерно через два дня сюда прилетит один из Советников, чтобы обсудить с тобой предстоящую коллаборацию. — Уже? — удивление проступило сквозь спокойное лицо. — Да, — ровно проговорила она. — Ты ведь к этому готов уже какое-то время. Джанго, моргнув, мгновенно понял, к чему только что апеллировали. — Обелия, — выдержав паузу, произнёс он. — Мне стоило сказать тебе о моём решении выдать Дуку локацию лагеря. — М-хм. — Я должен был его выдать. — Н-да? — Магистр Дуку — очень… способный и хитрый дипломат, — скрестив руки на груди, констатировал Джанго, упрямо уставившись на огонь. — Мы лавировали недолго, и диалог вскоре перерос в словесный поединок, который надо было свести в ничью. И он свёл, когда окончательно во мне удостоверился. После того, как я сдал локацию. Дуку, тем не менее, дал слово, что никого не пошлёт, если на то не будет серьёзной причины. Он мне солгал или нет? — и пронзительно посмотрел на Обелию. — Не солгал, — лаконично ответила она. — И тем не менее, вопросы, касающиеся меня, надо решать, в первую очередь, со мной. Даже если всё уже сказано или сделано, ставить меня в известность лучше сразу или как можно скорее. — Я, — но Джанго прервался на полуслове. — Нет, не буду оправдываться. Виноват и всё. — М-хм. — Прости меня. — Уже. Помолчали. Джанго смотрел на Обелию сквозь дым костра, пытаясь разглядеть что-нибудь в нечитаемом светлом лице. — Вышли на личность одного ситха из двух, — позволила она себе концессию. — Подробности привезёт с собой Советник. У тебя около сорока восьми часов, может больше, чтобы убедить Истинных в сотрудничестве с Орденом. И, поднявшись, начала неторопливо собирать свои вещи. — Обелия, — Джанго, встав, осторожно поймал её за локоть. — Не сердись на меня. Прости. — Простила, — спокойно ответила она. — Но какое-то время, чтобы перестать сердиться, мне понадобится. Ты решил за двоих, не спросив меня. И это… нехорошо. И, высвободив локоть, продолжила собираться. — Следующего раза не будет, — клятвенно произнёс Джанго. Он хотел помочь со сборами, но Обелия его остановила. — Давай я лучше одна сегодня заночую, — спокойно сказала она. — В столице. — Нет, — отрезал Джанго. — Если хочешь, понесу вахту на крыше, но одну тебя не оставлю. — Там холодно. — Плевать. Твоя безопасность важнее моего удобства. — Неужели? — не удержалась Обелия и взглянула на него строго. — Тогда почему я должна была узнать о выдаче местоположения от Раэля, а не от тебя? Джанго замер. — Я тебе ровня, ясно? — взгляд у неё был закрытый и беспристрастный. — Соответственно, решать вопросы моей безопасности без меня — проявление неуважения. Я не сержусь на то, что ты местоположение выдал, поскольку доверяю твоим суждениям. Значит, надо было раскрыть эту карту магистру Дуку. Но тот факт, что ты мне об этом не сказал, раздражает. — Я… не хотел тебя расстраивать. — Это мне решать, по какому поводу расстраиваться. — Обелия, — Джанго мягко обхватил её за талию. Пришлось, используя Силу, опустить набранные в руки вещи. — В следующий раз скажу тебе сразу и честно, если такой случай будет. Он не сказал «пожалуйста», и всё же, в самом голосе прозвучала искренность этого тяжёлого слова. Что-то в ней дрогнуло. — Ладно, — она прочистила горло. Но не обернулась в его объятиях, чтобы заглянуть в чужое лицо. — Не ночуй на крыше. Но мне нужно немного времени. — Сколько угодно, — руки чуть крепче сжались на талии. — Наказывай, но не отталкивай. — Не хочу наказывать. — Но не отталкивай. Пожалуйста, — и спрятал поцелуй в её волосах. — Пожалуйста. И снова его запах прокрался в ноздри, бархатисто-горький, отдающий лесом и дубом. Она обернулась в кольце из рук, опустила голову на холодную броню груди. — Не в моих силах тебя оттолкнуть, — глухо проговорила через какое-то время. — Но я тебе доверяю, Джанго. И не хочу… не хочу сомневаться в тебе, поскольку тогда становится больно. Сейчас произошла мелочь, а потом? — Не повторится. — Уверен? — Да. — И добавил, хрипло и честно, — я на многое согласен, лишь бы не потерять тебя. И моя вина, что пока не привыкну… брать тебя в расчёт. Как равную. Прости меня. Джедаи не преклоняют коленей перед королями. Я забыл… что это и метафора в том числе. — Всё хорошо, — он теперь винил себя, и в Силе это отдалённо чувствовалось. — Нет. Но станет лучше. Обелия наконец посмотрела на него. Джанго, несмотря на обычную закрытость лица, во взгляде судил себя невидимым трибуналом. И жаль его стало, и совесть накатила волной. И тоже почему-то захотелось извиниться. Но не стоило. Вместо этого Обелия нежно его поцеловала. Джанго ответил на жест не сразу, замерев, растерявшись, но вскоре его руки стали голодными, губы тоже. — Ты не знаешь, как сильно я не хочу тебя терять, — выдохнул он ей в шею. Сладкие мурашки побежали по коже. — Ты не знаешь, на что я пойду против собственной гордости. Ты не знаешь, какая это мука… — Знаю, — она мягко зарылась ладонью в его тёмные волосы. — Нет. — Проведи со мной ночь в одной постели, — тихо, словно секрет, проговорила она ему в губы, глядя в глаза. — Тогда, — его голос упал, став ниже, глубже. Ладони опустились на её бёдра и легонько сжали. — Тебе совсем будет некуда от меня бежать. — А я и не хочу пускаться в бегство. — Обелия, — его глаза стали темнее ночи. — Я серьёзно, чёрт возьми. Мужчина забудет ночь с женщиной, только если она совсем для него ничего не значит. Часть тебя останется со мной и в жизни, и в смерти, если… — И пусть, — она снова поцеловала его. — И пусть. Ты и без постели навсегда останешься со мной. — М-м, — Джанго дрогнул. Разомкнул их губы. Прижал её к себе ещё крепче, отчаяннее. Он не стал переспрашивать, хотя желание задать вопрос мелькнуло в Силе. Не стал, потому что не только доверял Обелии, но и верил. Отпустил, сделал два шага назад. — Не здесь, — проговорил хрипло. — Не здесь, у тебя дома, если не передумаешь. «Не передумаю». Она знала, что глаза у неё сияли. И продолжила собирать вещи. И когда Джанго, взяв себя в руки, принялся помогать, не отказала ему в этом жесте.