Эхо другого мира

      Покрутив в пальцах финальную карту, Геральт с абсолютно невозмутимым лицом выложил на стол «Казнь». Генрих вар Аттре, сидевший в кресле напротив, усмехнулся и развел руками:        — Это уже второй раз, когда я вам проигрываю, — произнес он, с негромким стуком бросая поверх карт кошель, набитый новиградскими кронами. — Вы — мастер не только на поле боя, но и в гвинте.       Ведьмак пожал плечами, забирая свой выигрыш:        — Просто повезло. У вас выпала не слишком удачная комбинация.        — Может быть. Но согласитесь — сколько символизма.       Геральт непонимающе покосился на нильфгаардского посла:        — В чем именно?        — «Казнь». Бескомпромиссная и жестокая карта, способная в один момент изменить игру.       Геральт отвел взгляд, раздумывая над этой фразой, а точнее — над смыслом, который в нее вложил вар Аттре. За окном быстро сгущались сумерки и отдаленные участки комнаты уже начинали тонуть в сиреневом полумраке. Заканчивалась неделя, проведенная на Храмовом острове, во дворце, отданном под резиденцию императора Нильфгаарда. Строго говоря, дворец больше напоминал крепость — здесь не было помпезности и присущего таким зданиям изящества, а толстые стены и узкие окна, скорее, наводили на мысли о держании долгой осады, чем о роскоши.       С Эмгыром Белый Волк виделся лишь раз, но и этого хватило. Монарх хорошо сдерживал свои эмоции, однако предельно ясно дал понять, что больше не потерпит вранья и ведьмака не постигла заслуженная кара только потому, что на его смерть негативно отреагировала бы Цирилла. Эмгыр хотел видеть дочь. Как можно скорее. И уже не гнушался никакими методами. Все это говорило о том, что трон под императором теперь шатался довольно ощутимо. И положение смогло бы спасти лишь появление законной наследницы.       С одной стороны, как ни парадоксально, Геральт был даже рад тому, что Эмгыр занялся этим вопросом серьезно: после разговора с Аваллак’хом остался неприятный осадок — Знающий был прав относительно постоянного страха ведьмака за жизнь своей приемной дочери. Белый Волк принял выбор Ласточки и никогда не заговаривал с ней больше об этом, но это не мешало ему порой просыпаться от кошмаров, в которых сероволосую ведьмачку разрывало на части очередное огромное чудовище. К тому же, вряд ли и сам Креван стал бы досаждать новой императрице своими мутными планами и интригами: одно дело было пытаться вовлечь в круг своих интересов охотницу на чудовищ и совсем другое — правительницу могущественного государства, которая могла бы решить, что вмешательство Народа Ольх неуместно и несет опасность для ее подданных. Насчет Эмгыра и его придворных Геральт так же не питал иллюзий, но они были предпочтительнее эльфов, цели которых иногда вообще было невозможно понять. Нильфгаард, безусловно, являлся меньшим злом, которое отдало бы в руки Цири огромную власть. Да, своей свободы Ласточка бы лишилась, но, как бы банально ни звучало, миру от ее правления в долгосрочной перспективе стало бы только лучше.       Что касается другой стороны вопроса — ведьмачка могла легко от этой власти отказаться, поскольку трон и все, что к нему прилагалось, не входило в перечень ее устремлений. И Геральт считал, что Эмгыр лишь потратит свое время на пустые убеждения, которые разобьются о глухую стену упрямства его дочери. Ну, конечно, если только император не нашел бы аргументов, которые Цири не смогла бы опровергнуть.       Ни в каких казематах ведьмака не держали. Более того, он был не ограничен в своих передвижениях по крепости, однако покидать ее пределы ему категорически запрещалось — и за этим со всей тщательностью следило несколько гвардейцев, по пятам следовавших за пленником. Оружие пришлось отдать сухопарому немолодому камергеру императора, знакомому Геральту еще по Вызиме, когда та являлась резиденцией Эмгыра во время войны.       Пребывание на Храмовом острове можно было бы назвать даже краткосрочным, хоть и нежеланным отдыхом, однако время шло — и с каждым днем Геральта все больше охватывала тревога. Цири уже давно должна была объявиться в Новиграде, но ее все не было. Ведьмак еще мог бы понять, если бы она задержалась в гостях у ан Крайтов на три или четыре дня, но теперь миновала неделя с момента ее отбытия на Скеллиге и он почти не сомневался, что что-то случилось. Интуиция кусала его смутным предчувствием грядущих бед, заставляя чутко прислушиваться и приглядываться ко всему, что происходило во дворце. И заодно задумываться о том, на какие меры пойдет император, если он сбежит. В милосердие Эмгыра не верилось, портить отношения безвозвратно не очень хотелось. Но оставаться в неведении Геральт тоже не мог. Если Цири попала в неприятности, он должен был ей помочь.       Вздохнув, ведьмак перевел взгляд на посла вар Аттре, возвращаясь в реальность.        — Насколько я понимаю, вы сейчас не только о карточной партии говорите?       Посол аккуратно складывал свою колоду.        — Нет, не только. Я полагаю, вы несколько обделены информацией о том, что происходит в городе?        — Честно говоря, солдаты не отличаются разговорчивостью, а из камергера слова не вытянешь.        — Тогда понятно. Видите ли, положение императора не слишком упрочилось с момента нашей с вами встречи в королевском замке Вызимы. При дворе по-прежнему существует несколько группировок, пытающихся тянуть одеяло на себя, и ходят слухи, что в последнем покушении участвовала даже бывшая придворная чародейка Фрингилья Виго, однако, благодаря бдительности генерала Воорхиса, она схвачена и теперь ожидает своего наказания в заточении.        — Фрингилью схватили? — пробормотал Геральт. — Но каким образом ее казнь повлияет на расклад сил при императорском дворе?        — Я не договорил. Безусловно, смерть очередной колдуньи взбодрит чернь. Но госпожа Виго пришлась, скорее, к слову. На самом же деле еще одна проблема состоит в том, что у его величества не слишком много поддержки и среди населения недавно завоеванных территорий.        — Это легко исправить, понизив налоги, — обронил ведьмак. — Не удивлюсь, что на следующий день все кметы станут главными обожателями Эмгыра.        — Или можно сыграть на другом, — возразил посол. — Например, схватив преступника, которого не могли поймать остальные правители и которого одинаково боятся крестьяне и купцы.       Геральт почувствовал, как во рту внезапно пересохло, а перед глазами мелькнуло яркое воспоминание — солнечный день в веленском лесу, наполненном птичьими трелями, и отчаянный взгляд Йорвета, который заронил в душу ведьмака подозрение о том, что эльф на этот раз может не удержаться на краю пропасти. Белый Волк снова уставился в окно, чтобы не показать послу своего волнения, однако того было не так-то просто провести.        — Я уверен, рано или поздно вы бы услышали о том, что «беличьего» атамана схватили, — продолжил вар Аттре. — Я знаю, что когда-то вы с ним сражались плечом к плечу. И, раз уж мы с вами находимся, если не в дружеских, то в довольно приятельских отношениях, считаю своим долгом предостеречь вас от необдуманных действий, которые могут навредить вам самому.        — И в мыслях ничего такого не было, — спокойно заявил Геральт, вновь оборачиваясь к Генриху. — Нас с Йорветом свела необходимость — не более того.       Ведьмак надеялся, что голос его звучал убедительно, потому что в те несколько мгновений, которые вар Аттре потратил на предостережение, он наконец принял решение, назревавшее последние два дня — и его планы перестали быть чем-то аморфным, сверкнув тонким лезвием наточенного клинка.       На лице посла явно читалось сомнение, но он лишь пожал плечами.        — Вы неглупый человек, Геральт — и наверняка понимаете, что последствия покушения коснутся не только Йорвета, но и всех скоя’таэлей. Император не станет смотреть сквозь пальцы на действия, которые угрожают и ему, и, по сути, всей иерархии власти.        — Я не понаслышке знаю о том, каким терпеливым и мстительным может быть Эмгыр, — невозмутимо ответил ведьмак. — И, в общем-то, предполагал, что Aen Seidhe могут расстаться с мечтой о спокойной жизни.        — Здесь вы ошибаетесь, — возразил вар Аттре. — Политика империи всегда отличалась терпимостью к другим расам, более того, нильфгаардская знать гордится своими эльфскими корнями. Речь идет, скорее, о всеобщем повиновении законам, которые скоя’таэли игнорировали. Их последняя выходка просто переполнила чашу терпения — вот и все. Что касается их законопослушных сородичей — для них ничего не изменится.        — Когда состоится казнь? — ровным голосом поинтересовался Геральт.        — Со дня на день. Точной даты я не знаю. Похоже, его величество не оставляет надежды получить от Йорвета хоть какую-нибудь информацию и не торопится.       Это «не торопится» означало лишь одно — очередной день пыток для упрямого предводителя скоя’таэлей. Эльф ни за что не выдал бы ни своих товарищей, ни их тайн, следовательно, тюремщики вряд ли выбирали методы для допросов.        — Где его содержат?       Посол сузил глаза:        — Геральт, вы же интересуетесь с вполне определенной целью, не так ли?       Ведьмак покачал головой:        — Мне просто любопытно. Вы всерьез думаете, что я в одиночку побегу его освобождать? Возможно, мои способности превосходят человеческие, но не настолько, чтобы я смог сразиться с небольшой армией в этой крепости и выйти из боя победителем. К тому же, как я и сказал, мы с ним были всего лишь временными союзниками. Вы, как дипломат, знаете цену подобным альянсам.       Генрих недоверчиво хмыкнул, сцепил пальцы, словно взвешивая все «за» и «против», но потом все же ответил:        — Я обязан вам, Геральт, за то, что вы когда-то спасли мою вздорную дочь от неприятностей. Если бы не вы, неизвестно, чем бы закончилась ее прогулка возле корчмы. Поэтому скажу, где находится Йорвет, и рассчитываю на ваше молчание о том, кто вас относительно этого проинформировал. Его держат в тюрьме, которая расположена прямо под храмом Вечного Огня. Думаю, вам не стоит объяснять, какая там охрана? Даже если вы что-то планируете, это закончится весьма плачевно.       Белый Волк молча провел ладонью над тяжелым подсвечником, стоявшим на столе, фитили свечей занялись маленькими язычками пламени, еще больше подчеркивая контраст между темнотой, в которую погружалась улица, и освещенной комнатой.        — Если честно, — уверил он, — меня гораздо сильнее волнует отсутствие Цири. Она обещала в скором времени вернуться в город, но ее все нет.        — На девушку возлагают большие надежды, — обронил посол. — Если слухи о ней правдивы, Нильфгард ждет процветание при ее правлении. Будем уповать на то, что она появится не сегодня, так завтра.       Геральт промычал что-то неопределенное.        — Пожалуй, мне уже пора, — произнес вар Аттре, поднимаясь. — Благодарю вас за приятный вечер, Геральт. И надеюсь, что вскоре мы с вами увидимся в каком-нибудь фешенебельном заведении Новиграда. Например, в обновленном «Зимородке». Ваш друг Лютик прикладывает много сил, чтобы эта пришедшая в упадок корчма ни в чем не уступала «Хамелеону».        — Да, я что-то слышал об этом, — вежливо ответил ведьмак. — Пожалуй, свидимся, если только нашему досточтимому императору не придет в голову, что я должен составить компанию Йорвету.       Посол задержал на нем долгий проницательный взгляд:        — Вряд ли до этого дойдет, если вы будете вести себя благоразумно.        — В соответствии с законами империи, — поддакнул Геральт.        — Именно.       После ухода посла ведьмак подождал минут десять, а затем выглянул в коридор. Неподалеку от двери застыло четверо стражников. Представители королевской гвардии в количестве трех человек маячили чуть дальше. Геральт не сомневался, что в глубинах коридора скрываются и другие солдаты, так что вариант с отчаянным забегом сквозь крепость действительно отпадал — охотник на чудовищ не хотел искушать судьбу. Тем более, в его интересах было не поднимать шума.        — Я могу поговорить с камергером? — спросил он у стоявшего ближе всех стражника.        — А зачем тебе понадобился Мерерид? — подозрительно произнес тот.       Ведьмак пожал плечами:        — Да вот, одежда что-то запачкалась. Хотел попросить новую.       Подозрение из взгляда солдата не уходило.        — Так, может, прачку тогда прислать?        — Ты что, — возразил его товарищ. — Прислать бабу к ведьмаку? Да еще вечером? Тут тебе не бордель!       Оба стражника мрачно уставились на Геральта, очевидно всецело занятые сложной дилеммой.        — Ладно, — наконец произнес первый. — Я скажу Мерериду, чтоб он к тебе зашел. А ты возвращайся к себе. Час поздний — нечего тут шастать.        — Премного благодарен, — с преувеличенной серьезностью раскланялся ведьмак.       Он заметил, что гвардейцы внимательно прислушиваются к каждому слову, но не покидают своих мест, видимо не усмотрев в действиях пленника ничего криминального.       Вернувшись в комнату, Геральт распахнул окно, внимательно осматривая уходящую вниз стену. Крепость была расположена почти вплотную к храму Вечного Огня. Внизу узкой извилистой лентой блестели воды Понтара, на противоположном берегу виднелись заросшие густым лесом холмы, уводящие вглубь бывших территорий Редании, где теперь безраздельно хозяйничала империя.       Периметр здания патрулировали не только нильфгаардские солдаты, но и Храмовая стража. Можно было ускользнуть от бдительной охраны по крыше, однако тогда пришлось бы с приличной высоты спрыгивать на парапет, огораживающий центральную башню храма, и рисковать свернутой шеей.       Идеальным вариантом было добраться с помощью импровизированной веревки из шторы или простыни до внешней стены и перелезть ее, а потом через подземные эльфские руины попасть сразу в тюрьму, которую от развалин отделяла всего тонкая стенка горной породы. Такая хлипкая преграда легко разломалась бы Аардом. Правда здесь загвоздка состояла в том, что остатки эльфских построек располагались в пещере, которая несколько лет назад просто кишела утопцами. Тогда ведьмак их всех перебил. А вот кто там водился сейчас — сказать было сложно.       Была и третья альтернатива, которую Геральт уже отринул, — пробиваться с боем через коридор, откуда он только что ушел, но эта идея была худшей. Кто-то из стражников или гвардейцев наверняка успел бы поднять тревогу — весь Храмовый остров через несколько минут стоял бы на ушах, и о незаметном проникновении в подземные казематы можно было бы забыть. Да и не справился бы ведьмак с таким количеством солдат, несмотря на то, что их боевые умения, конечно, изрядно уступали его навыкам и физической выносливости.       Так ничего и не решив, Геральт отошел от окна, услышав размеренные шаги, а затем — стук в дверь.        — Проходи, Мерерид.       Камергер неторопливо зашел в комнату, вышколено сложил руки за спиной и проговорил ничего не выражающим тоном:        — Ваша милость, вы хотели сменить гардероб?       Геральт несколько мгновений изучал его бесстрастное лицо, где, казалось, даже каждая морщина следовала своей строго обозначенной кем-то линии.        — Смена гардероба — это громко сказано, — произнес он, складывая пальцы для наложения Аксия. — Принеси мне мои мечи, а потом отправляйся к себе спать, ни с кем не разговаривая.       Теперь можно было не сомневаться, что при поимке его повесят болтаться в петле рядом с Йорветом.              

***

      Он все же выбрал второй вариант. И поначалу все шло гладко. Даже пещера оказалась необитаемой, хотя слегка затопленной. Потом на грохот от образовавшегося в стене пролома прибежала охрана тюрьмы. И к этому он тоже был готов. Стальной ведьмачий меч, когда-то зачарованный офирским мастером рун, пел беспощадную песню, кровавыми росчерками обрывая жизнь противников и звеня в упоении битвы. Геральт прорубался к камерам, словно настоящий берсерк, не чувствуя ни боли от случайных порезов, ни страха за то, что будет дальше. Он понимал, что для Йорвета — это единственный шанс выбраться отсюда. Впрочем, как и для него самого. Ведь после такого открытого неповиновения на снисхождение Эмгыра рассчитывать не приходилось.       Однако что-то было не так. Предполагалось, что в подземных казематах, где содержался один из наиболее неуловимых и хитрых преступников, будет не продохнуть от солдат. Но Геральта пыталось остановить с десяток охранников. Правда, еще несколько юнцов сбежало с верхнего этажа для подмоги — и на этом все сопротивление закончилось. А ведьмак даже не успел запыхаться. Настроившись на долгий бой с серьезным противником, он не ожидал, что после нескольких минут сражения его окутает полная тишина, если, конечно, не считать тихого попискивания крыс.       Немного сбитый с толку, Белый Волк огляделся, прикидывая, куда двигаться дальше — коридор разветвлялся. Обостренным обонянием ведьмак ощущал тягостное смешение запахов пота, крови и паленой плоти — неотъемлемых атрибутов почти любой тюрьмы. Впрочем, гадать долго по поводу направления не пришлось — через пару секунд послышалось тихое позвякивание оков.        — Йорвет! — с надеждой позвал охотник на чудовищ.        — Нет, Геральт, — откликнулся слабый, но вполне узнаваемый голос с едва заметной хрипотцой. — Это я.       Ведьмак шагнул к камере, больше похожей на клетку. Сквозь толстые частые прутья решетки на него смотрела короткостриженая женщина, чьи светло-зеленые глаза странно контрастировали с чумазым лицом, еще больше подчеркивая ее изможденность и измученность.        — Фрингилья, — прошептал Геральт.       Чародейка невесело усмехнулась, с усилием вставая на ноги и подходя ближе к решетке.        — Не ожидал меня тут увидеть? А я сначала по своей наивности подумала, что ты пришел за мной.        — Неважно, за кем я пришел, — возразил ведьмак. — Думаешь, я тебя тут оставлю?!       Фрингилья чуть прикрыла веки, словно оценивая такую возможность.        — Надеюсь, что нет, но вынуждена тебя разочаровать — Йорвета забрали еще вчера.       Геральт тихо выругался — смутные подозрения получили подтверждение, и он теперь понятия не имел, что делать дальше.        — Но, — продолжила волшебница, — я слышала, куда его перевели, и с удовольствием расскажу тебе это, когда ты отопрешь мою камеру и снимешь эти гнусные кандалы.       Она продемонстрировала ведьмаку запястья, скованные двимеритовыми оковами.        — Я в любом случае освободил бы тебя, — с легкой укоризной проговорил Геральт. — К чему этот дурацкий торг?        — Страховка — не более того, — пожала плечами Фрингилья.       Некоторых чародеек точно было не переделать. Сказывались десятилетия интриг, стервозный нрав и постоянная паранойя.        — Я поищу ключ, — процедил ведьмак сквозь зубы.        — Ключи от камер должны быть у коменданта — его комната где-то наверху. Надеюсь, там же и ключи от наручников. Поторопись.       Геральт и сам не собирался задерживаться. В несколько прыжков преодолев лестничный пролет, он оказался на следующем этаже, отведенном под нужды тюремщиков. Окна здесь тоже отсутствовали — очевидно, эти помещения, как и камеры с заключенными, находились в подземной части храма. Оставлялось только удивляться подобной грандиозной монументальности сооружения, однако не стоило забывать, что половина построек Храмового острова базировалась на том, что осталось от эльфской цивилизации, а Старшая раса строила буквально на века.       Комната коменданта отыскалась в самом конце коридора. Фрингилья оказалась права — связка отпирающих камеры ключей висела на вбитом в стену крючке, по соседству с кочергой и двумя мечами. Журнал учета заключенных лежал на заляпанном жиром и свечным воском столе. На последней странице напротив имени Йорвета значилось лаконичное — «переведен». Возле шкафа, набитого форменными рясами с изображением символов Вечного Огня, притулился сундук с личным имуществом заключенных, где Геральт обнаружил до боли знакомый зефар. Лук ведьмак прикрепил за спиной к перевязи с мечами, помня, что Йорвет дорожил своим оружием и берег его. Оставалось только вернуться к Фрингилье и освободить ее.       Решетку камеры чародейки удалось отпереть быстро, но вот ни один ключ из связки не подошел к наручникам.        — Может, посмотреть в карманах охранников? — упавшим голосом предложила Фрингилья. — Я помогу тебе обыскать тела.       Геральт кивнул, однако задуманное им осуществить не удалось — вверху послышались голоса и громкий топот подкованных сапог.        — Смена караула, — потерянно пробормотала волшебница. — Охрана меняется в два часа ночи. Они сейчас поднимут тревогу по всему Храмовому острову.        — Идем, — ведьмак схватил ее за руку. — Сейчас главное — убраться отсюда. У меня есть знакомый кузнец, он снимет с тебя кандалы.       К его изумлению, Фрингилья, не колеблясь ни секунды, подхватила полы своего изрядно порванного и измятого платья, которое уже больше напоминало лохмотья, и поспешила за ним к пролому в стене.              

***

      От стражи им удалось оторваться только ближе к утру, оставив Храмовый остров позади. Однако необходимо было вернуться обратно в Новиград, чтобы снять наручники с чародейки. Фрингилья восприняла новость о том, что обещанный кузнец живет в городе без энтузиазма, но, немного поспорив, все-таки согласилась следовать за ведьмаком.       Разбуженный рано утром Хаттори долго не мог понять, что от него требуется, затем пришел в ужас от того, что в его дом ворвались два беглых преступника, потом — упал духом, потому что решил, что и его постигнет императорская кара.        — Эйвар, — устало произнес Белый Волк, только теперь вспоминая о том, насколько трусоват был эльф. — Никто тебя карать не будет, если ты сам вдруг не станешь всем рассказывать о том, кто у тебя здесь был. Как только ты снимешь с Фрингильи кандалы, мы уйдем, так что в твоих интересах сделать это быстрее.       Хаттори нерешительно помялся на месте, потом вздохнул и отправился разжигать кузню.       Геральт обернулся к чародейке, которая все это время молча восседала на кушетке, не вмешиваясь в разговор.        — Ну?        — Что — «ну»?        — Теперь ты мне скажешь, куда увели Йорвета?       Волшебница покосилась на изогнутые плечи зефара за спиной ведьмака.        — В дом, расположенный недалеко от Площади Иерарха. Насколько я поняла, это сделали, чтобы сократить путь до виселицы. Остатки скоя’таэлей могут пойти на отчаянный шаг и попробовать освободить своего предводителя, а императору не нужно повторение бойни в городе. Однако не обольщайся — дом этот больше похож на настоящую крепость и его охраняют не полтора стражника.        — Где именно находится этот дом?        — Если я правильно расслышала перешептывания тюремщиков — недалеко от банка Вивальди. Но вот напротив него, позади или через дорогу — этого я уже не знаю.        — Ясно.       Фрингилья молча и внимательно рассматривала ведьмака, словно пытаясь что-то осознать.        — Не понимаю, — наконец произнесла она.        — Чего?        — Йорвета охраняют лучше, чем вход в имперский дворец. Даже тебе не справиться в одиночку со всеми солдатами, которые там есть. Но ты продолжаешь рваться в эту самоубийственную авантюру, как будто казнить должны Трисс или Йенн.        — Если я ничего не путаю, — медленно произнес Геральт. — В том, что случилось со скоя’таэлями, виновата ты?        — Я?! — вспыхнула Фрингилья.        — Разве не ты и Воорхис завлекли их в свои безумные интриги? Интересно, на что вы вообще рассчитывали?        — Все бы получилось! — чародейка даже привстала с кушетки. — Если бы этот гулий помет нас не предал!        — Можно конкретнее, что произошло?       Фрингилья уселась обратно, сложив на коленях закованные руки.        — Если ты думаешь, что изначально идея с покушением была моей — то ошибаешься. Она принадлежит Воорхису. Кстати, он сам нашел меня.        — Почему именно тебя?       Волшебница пожала плечами:        — Мы оба долго служили империи, он был в курсе моих навыков. Без лишнего хвастовства скажу, что любой хотел бы иметь при себе в качестве советницы умелую чародейку, а моя квалификация была ему известна. Я же со своей стороны повелась на его уговоры, потому что уж очень хотела отомстить Эмгыру за унижения, которые мне достались на том корабле.        — Недальновидный шаг, — негромко проговорил Геральт.       Волшебница сердито сверкнула глазами:        — Думаешь, я теперь этого не понимаю? Но все на самом деле шло идеально, пока мы не встретили Цири.        — Подожди, — остановил ее ведьмак. — Давай по порядку. Как вы планировали устранить Эмгыра?        — Все должно было выглядеть как засада скоя’таэлей — им все равно нечего было терять. С ними вела переговоры я. Наверное, это были одни из самых тяжелых переговоров в моей жизни. Морвран же отвечал за взаимодействия с криминальными воротилами Новиграда. Предполагалось, что они создадут в нужный момент хаос и помешают действиям гвардейцев. Половина придворных и армии нас поддерживала — многим надоела захватническая политика императора. Но, разумеется, открыто выступать против Эмгыра и его сторонников никто не хотел. Поэтому скоя’таэли оказались как нельзя лучше к месту.        — Как Йорвет на это согласился? Неужели он вам поверил?        — Мы действительно не собирались его обманывать. В случае успеха Воорхис взошел бы на трон и под каким-нибудь благовидным предлогом «помиловал» бы «белок», а потом они получили бы бо́льшую часть Велена — все равно это проклятое место никому не нужно.        — Формально Велен — это земли Темерии. Думаешь, Роше потерпел бы, если бы у него под носом сидели скоя’таэли?        — Именно что формально. И из-за Велена никто не стал бы роптать. Наоборот — порадовались бы, что такой проблемный регион достался эльфам.        — Спорное утверждение. И все же, как вы уговорили Йорвета?        — Ты, наверное, не знаешь, но после ухода из Вергена дела скоя’таэлей были плохи. Они пачками дохли не только от стрел солдат, но и от обычных запущенных болезней. Многие были недовольны тем, что им пришлось покинуть город. Некоторые даже подозревали, что это произошло из-за того, что их предводитель и Саския чего-то не поделили. Фактически Йорвет стоял перед выбором — до конца дней прятаться со своими эльфами, словно загнанное животное, или все же рискнуть, получив желаемое и заодно отомстив Эмгыру за то, что тот когда-то выдал его Северным королевствам.        — Если вы все так ненавидели императора, то почему не убрали его по-тихому? Зачем нужна была бойня посреди городской площади? У того же Воорхиса наверняка была масса возможностей.       Фрингилья поморщилась:        — Он ни за что не стал бы пачкать свои руки. Воорхис — осторожен и педантичен, он всегда оставляет для себя лазейку. К тому же, Эмгыра день и ночь охраняют лучшие бойцы бригады «Импера» — они бы не отпустили потенциального убийцу живым. А в планы нашего генерала не входило героически погибнуть. Нет, оптимальным вариантом была именно засада в городе, при поддержке местного бандитского подполья.        — Но подполье вас не поддержало?        — Уже потом я узнала, что сучий сын Морвран меня переиграл и отменил все чуть ли не в последний момент, договорившись о чем-то с главарями. Может быть, какие-то немыслимые поблажки пообещал, может — покровительство. А ведь я должна была догадаться о том, что он задумал предательство, когда увидела, как заблестели его глазенки при виде Цири.        — При чем здесь Цири?        — Она — законная наследница трона. Зачем Воорхису рисковать своей шкурой, устраивая кровавый переворот, если можно просто жениться на императрице?        — Да, — медленно произнес Геральт, припоминая свой давний разговор с генералом возле поместья Луизы Ла Валетт. — У него возникала эта идея еще четыре года назад. Другое дело, Цири его может, как говорят в народе, очень далеко послать.        — Уверена, он что-нибудь придумает. Например, станет самым незаменимым полководцем и советником или просто влюбит ее в себя — он умеет быть удивительно обходительным, когда ему надо. К тому же, он интересовался у меня, можно ли наложить на человека что-то вроде чар приворота.        — И что ты ему ответила?        — Что я такими глупостями не занимаюсь. Но ты же понимаешь, что есть волшебники и помимо меня? Это уже не говоря о том, что существует масса зелий, основанных на феромонах инкубов.        — Если он на такое пойдет — рано или поздно правда вскроется, и Цири его на ленты порежет.        — Да, если, конечно, к тому времени у нее уже не будет от него кучи детишек.        — Не будет, — мрачно пообещал ведьмак.        — В общем, как ты уже догадываешься, — продолжила Фрингилья. — Воорхис отправился к Эмгыру, рассказал, что успешно втерся ко мне в доверие и обвинил меня в том, что я готовлю заговор. И потом они придумали ловушку с двойником. Скоя’таэлей схватили, меня схватили — и лишь генерал дивизии «Альба» снова оказался на коне и вышел сухим из воды.        — Император ему поверил?        — Император никому не верит. Но если выбирать между мятежной чародейкой и своим дальним родственником, который до этого не был замечен в сомнительных предприятиях, сидеть в тюрьме будет именно чародейка.        — Понятно, — отозвался ведьмак.       Они помолчали. Где-то под окном негромко ругался Хаттори, раздувая меха. Комнату постепенно заливал темно-охровый свет разогреваемой кузни.       — Что будешь теперь делать? — поинтересовался Геральт.        — Уберусь как можно дальше и буду вести себя как можно тише. Чего и тебе советую, — чародейка кокетливо повела плечиком. — Хочешь, идем со мной?       Геральт усмехнулся:        — Соблазнительное предложение, но я вынужден его отклонить.        — Ты настолько верен Трисс? Помнится, ты был гораздо сговорчивее.        — Те времена давно прошли, Фрингилья. К тому же в Новиграде у меня все еще есть неоконченное дело.        — Йорвет — да. Только дело это гиблое, Геральт. Ты не только не спасешь эльфа, но и сам можешь закончить в петле.        — И все же я попробую.       Ведь существовала еще одна причина, по которой он оставался — странная зеленоглазая девочка, обладающая непонятными силами, но об этом волшебнице было знать необязательно.       На пороге комнаты показался встрепанный Хаттори.        — У меня все готово, — буркнул он. — И умоляю, госпожа чародейка, как только я сниму с вас наручники — сразу же уходите.        — Не волнуйтесь, — вежливо ответила Фрингилья. — В мои планы не входит задерживаться в этом городе.       Она встала с кушетки и одарила ведьмака долгим, изучающим взглядом — словно хотела запомнить навсегда.        — Прощай, Геральт. Я желаю тебе удачи, вопреки здравому смыслу.       Белый Волк ответил коротким кивком.       Фрингилья телепортировалась сразу же, как только двимеритовые кандалы спали с ее рук на пол кузни. Хаттори поспешно бросил улику в полыхающее сердце плавильни и оттер пот со лба.        — Геральт, — произнес он. — Если это все, то пожалуйста…        — Да-да, я ухожу, — буркнул ведьмак. — Благодарю, Эйвар.       Он уже направлялся к мощенной дороге, ведущей в переулок, когда его остановил вопрос эльфа:        — Думаешь, ты освободишь его?       Геральт искоса взглянул на кузнеца:        — Я приложу все усилия.       Хаттори зачем-то почесал щеку, испачкав ее сажей, потом неуверенно изрек:        — Не то чтобы я одобрял все, что он творил, скорее, наоборот. Но я знаю тебя, Геральт. И если ты ему помогаешь, значит, не такой уж он и ужасный. Пусть у тебя все получится.              

***

      

      Улица постепенно становилась все более многолюдной. За прилавками появлялись заспанные торговцы, в доки спешили зевающие портовые работники, по мощеным дорогам с достоинством вышагивали зажиточные новиградцы. Среди этой разномастной толпы наметанный глаз ведьмака выхватывал стражников и солдат — даже одетые как обычные горожане они выделялись, словно оборотень в стае волков.       Геральт нырнул в проулок, попутно сдергивая с чьей-то бельевой веревки матерчатый плащ с капюшоном. Нехитрая маскировка смотрелась нелепо — на спине ткань, прикрывающая перевязь с оружием, топорщилась, походя на горб, но это было лучше, чем совсем ничего.       Несмотря на близкое расположение Площади Иерарха, ведьмак добрался до нее не сразу — пришлось сделать крюк, чтобы обойти нильфгаардских солдат, маячивших возле арки, ведущей на главную улицу. Геральт до сих пор понятия не имел, как найти дом, в который перевели Йорвета, и надеялся лишь на свое нечеловеческое чутье. На помощь кого бы то ни было он не рассчитывал — слишком спорной была личность предводителя скоя’таэлей и вряд ли кто-то захотел бы портить себе жизнь из-за угрюмого эльфа, чье человеконенавистничество было широко известно.       Сильно осложняло передвижение по городу увеличившееся количество патрулей: наверняка это объяснялось не только подготовкой к казни предводителя скоя’таэлей, но и побегом самого ведьмака. Однако император почему-то пока воздерживался от открытой облавы. Скорее всего, опять же, из-за Цири.       На Площади Иерарха Геральту удалось смешаться с толпой, по-прежнему внимательно и скрупулезно наблюдая за происходящим. Однако, кроме избыточного количества стражников и уже сколоченного помоста для виселицы, в глаза ничего не бросалось, а в разговорах горожан не проскальзывало никаких намеков, которые могли бы указать на местонахождение одного из самых опасных преступников. Наконец, в четвертый раз обходя Площадь по кругу, ведьмак услышал приглушенный диалог двух солдат за воротами дома, располагавшегося сразу же за помпезным банком Вивальди.        — Зачем столько охраны? — спрашивал один. — Куда этот одноглазый уползет-то на переломанных ногах?        — Дело не в нем, — отвечал другой, с характерным нильфгаардским акцентом. — А в его сообщниках — могут напасть в самый неподходящий момент.        — Да как они узнают, что он здесь?        — На посту не разговаривать! — рыкнул третий голос. И его Геральт безошибочно узнал — он принадлежал никому иному, как капитану Гвинлеве.       Дом, насколько помнил ведьмак, несколькими годами ранее занимала банда Тесака. Но после того, как их печально известного предводителя сожгли на костре во время охоты за нелюдями, все здание отошло в собственность муниципальной казны.       Геральт остановился, обдумывая свои дальнейшие действия: к Тесаку он пару раз захаживал и теперь пытался сообразить, с какой стороны лучше пробраться внутрь. Вход во двор преграждали внушительные, наглухо закрытые ворота, все балкончики, с которых краснолюды Варезе любили швырять пустые бутылки из-под махакамского спирта, убраны. Здание действительно, как и предупреждала Фрингилья, стало напоминать крепость. Но проникнуть туда было необходимо.       И в этот момент, положив конец раздумьям Геральта, в него сзади кто-то врезался. Он резко обернулся, машинально потянувшись за мечом, однако тут же опустил руку, узнав «нападавшего» — перед ним стояла Эате.