Эхо другого мира

      Истыканная стрелами, точно еж иголками, тварь была мертва. Геральт перевернул ее носком сапога. Голова монстра запрокинулась, вывалившийся из клыкастой пасти сизый язык упал на дорогу. Глаз у существа не было. Низкий покатый лоб переходил в короткий расплющенный нос, под которым от одного заостренного уха до другого располагался рот, похожий на зловонный провал с четырьмя рядами коротких, но острых, словно частокол, зубов. Чем-то чудовище напоминало игошу, но раз в пять превосходило его в размерах. Длинные мускулистые конечности оканчивались острыми когтями, шкура была плотной, а в некоторых местах даже покрыта твердой глянцевой чешуей. В бестиарии подобные монстры не описывались.        — Разнообразие чудовищ до сих пор может удивить, — пробормотал Геральт с каким-то мрачным удовлетворением. — Никогда таких не видел.       А вот стрелы были знакомы: идеально прямое древко, мастерски изготовленное оперение. Никаких сомнений — тварь убили скоя’таэли, причем недавно — еще даже не успели налететь насекомые. Ведьмак бросил быстрый взгляд на обманчиво безмятежную опушку леса — где-то там, в самой чащобе находились одни из самых смертоносных лучников в истории Континента.       Задерживаться не стоило. Тем более, что голова водной бабы, убитой им по заказу старосты маленькой деревеньки, уже качалась в мешке, притороченном к седлу.       Изначально Геральт не собирался в Велен. Дорога его лежала в Новиград, где он рассчитывал повидаться с Цири, однако приемная дочь, сама того не ведая, ускользнула прямо у него из-под носа в самых лучших своих традициях — они разминулись с ней буквально на пару дней. И, когда, несмотря на все заверения Лютика, она не вернулась через неделю, стало понятно, что ждать ее в городе бессмысленно. Трисс по-прежнему была завалена чародейскими делами при королевском дворе Ковира. Возвращаться в пустой дом в Корво Бьянко Геральту не хотелось, и он решил провести время с пользой, занявшись привычной охотой на чудовищ, коих в Велене, как обычно, была прорва.       Плотва нетерпеливо всхрапнула, вырывая хозяина из несвоевременных раздумий, и ведьмак легко вскочил в седло, отправляясь дальше по лесной тропинке. Но далеко ему уехать было не суждено: через несколько десятков метров он наткнулся уже на два трупа тех же странных безглазых существ. Чуть поодаль, в траве, лежал еще один.       Геральт остановил лошадь, прислушиваясь. Теперь он не сомневался, что за ним следят. Оставлять утыканные эльфскими стрелами останки посреди дороги было не в обычаях скоя’таэлей. Скорее всего, они просто не успели утащить убитых тварей подальше от любопытных глаз, так как услышали стук копыт.       Ведьмак повел глазами на сплошную стену листвы. Ветви медленно колыхались под слабыми порывами ветра, из чащи доносилось характерное поскрипывание и пощелкивание, но Геральт, благодаря своему нечеловеческому чутью, знал, что уже не один посреди этой глуши.        — Ты слишком громко дышишь, эльф.       Он уловил смазанное движение позади — настолько быстрое, что спрыгнувшего с толстой ветви скоя’таэля можно было принять за вспорхнувшую птицу.        — А ты не теряешь хватку, Vatt’ghern.       Обманчиво бесстрастный, хрипловатый голос был хорошо знаком. Геральт обернулся, выскальзывая из седла. На мгновение его охватило странное ощущение того, что не было этих безумно насыщенных событиями четырех лет и только вчера их пути разошлись в разные стороны от походного костра. Эльф ничуть не изменился: прежними остались стеганка болотно-зеленого цвета, карминовый платок и выцветший синий кушак. За спиной все так же виднелись изогнутые плечи верного зефара. Только вот усталость в ярко-зеленом глазу стала больше и глубже, соседствуя с упрямством и горечью.        — Здравствуй, Йорвет.       Предводитель скоя’таэлей чуть склонил голову набок, бархатистые кончики светло-серого птичьего пера за правым ухом затрепетали на ветру.        — Что привело тебя сюда? Охотишься на этих тварей? — он указал взглядом на пронзенных стрелами монстров.        — Да, заказ был. Но не на них. На более… привычное чудовище, — Геральт махнул рукой в сторону холщового мешка у седла.       Выражение лица Йорвета чуть смягчилось. Скорее всего, учитывая его исключительную паранойю, он сначала решил, что ведьмак явился по его душу.        — А про этих что скажешь?        — Никогда таких не встречал, — без сомнений ответил Геральт. — Кто знает, может, это какая-то мутация уже известных существ. Много их тут?        — Вчера мы убили пару десятков. Сегодня — примерно столько же. Если это мутация, то какая-то массовая.        — Чем дальше — тем страннее, — заметил ведьмак.       — Это еще не все, — добавил эльф. — Я не участвовал во вчерашнем сражении с ними, но, насколько понял из донесений, эти монстры разумны. Во всяком случае, между собой они общаются с помощью какого-то примитивного языка.       Геральт нахмурился. Обрастающая подробностями история с чудовищами начинала ему не нравиться.        — Откуда они пришли?       Взгляд Йорвета стал отстраненным, он словно решал, каким должен быть ответ на этот вопрос.        — Мне неинтересно, где вы стоите лагерем, если тебя это волнует, — поспешил прибавить ведьмак.        — Я… доверяю тебе, — медленно произнес предводитель эльфских партизан. — Но, если честно, мы понятия не имеем, откуда взялись эти твари. Последнее время в лесу творится что-то неладное.        — Например?        — Два дня назад на границе с Веленом произошел сильный магический выброс.       Геральт ощутил мимолетную тревогу — словно кто-то невидимый быстро-быстро пробежал на периферии зрения.        — Причину выяснили?        — Нет. Но твари появились день спустя. Может быть, простое совпадение. Но я не верю в подобные совпадения.        — Правильно делаешь, — согласился ведьмак, подмечая легкий прищур единственного глаза лесного партизана, как если бы тот намеревался сказать что-то еще.       Чутье Геральта не подвело.        — Zirael видели недавно в этих краях, — внезапно словно невзначай обронил Йорвет. — Довольно далеко от места происшествия, но, учитывая уникальные способности девушки, для нее не составило бы труда переместиться оттуда за мгновение.       Геральт одарил эльфа нечитаемым взглядом.        — Для того, чтобы произошел такой сильный, как ты говоришь, магический выброс, нужна серьезная причина. Гораздо более серьезная, чем кучка мутировавших тварей.        — Вполне возможно, — не стал спорить предводитель скоя’таэлей. — Но если все это — звенья одной цепи, то дело начинает приобретать интересный оборот.       «Интересным» такой поворот Геральт бы, наверное, не назвал, по его мнению, слово «запутанный» пришлось бы более к месту, но это самое мнение он решил придержать при себе.        — Покажешь мне, все же, где произошла первая стычка?        — Думаешь, заметишь то, что мы могли пропустить? — с пониманием протянул эльф.       Ведьмак неопределенно мотнул головой. Йорвет кивнул, делая приглашающий жест рукой в сторону леса — несмотря на довольно приятельские отношения с Геральтом, он не собирался поворачиваться к нему спиной. Ведьмак пошел первым, решив не тратить время на споры с упрямым скоя’таэлем. Лошадь, привыкшая к таким отлучкам хозяина, побрела в сторону небольшой полянки, покрытой ковром густой сочной травы.        — Я потерял тебя из виду, когда наши дороги разошлись после резни в Лок Муинне, — заметил Геральт, пробираясь через густой подлесок.       Йорвет помолчал, потом, все же, нехотя ответил:        — Я был довольно занят. После того, как нас… попросили на выход из Вергена, многие пали духом, стали считать, что дальнейшая борьба не имеет смысла, если наш удел — сдохнуть от вражеской стрелы, голода или обморожения.       Ведьмак бросил на скоя’таэля быстрый взгляд:        — Раньше, как мне кажется, вас это не останавливало.        — Раньше не было Вергена. Многие действительно поверили в мечту о Свободном государстве. Таким возвращаться в леса было… тяжело.        — Что произошло? Мне казалось, вы нашли общий язык с горожанами. Да и Саския была к вам благосклонна.        — Когда ты нужен, общий язык можно найти с кем угодно, — с горькой иронией ответил эльф. — А когда необходимость в тебе отпадает, бывшие союзники и так называемые друзья исчезают быстрее ветра. После того, как стало ясно, что Каэдвен больше не представляет опасности, добрые жители Вергена внезапно вспомнили, что живут бок о бок с убийцами. Их недовольство росло день ото дня. И однажды Саския попросила нас уйти.        — Вот так просто?       Предводитель лесных партизан пожал плечами:        — Более или менее. Волнения в городе ее пугали едва ли не больше, чем приближающаяся армия Нильфгаарда.        — Нелепость, — пробормотал Геральт.       Йорвет промолчал. Ведьмак заподозрил, что дело было не только в недовольных горожанах, поскольку помнил о безответных чувствах эльфа к Деве из Аэдирна, но решил не углубляться в эту тему.        — По крайней мере, ты и твои лучники избежали той резни, которую устроил Нильфгаард в Вергене, — заметил он.        — Я не стремился уйти от сражения! — резко ответил скоя’таэль.        — Я знаю, Йорвет, — спокойно произнес охотник на чудовищ. — Уж мне-то ты об этом можешь не говорить.       Утренний дождь щедро напитал лесную почву влагой. Водянистый мох легко сминался под плотной подошвой сапог, и ноги то и дело соскальзывали с подгнивших сучьев и веток. Воздух был насыщен свежестью и той едва уловимой ноткой горчинки, которая предвещает скорую осень. Но было что-то еще — едва заметное, словно тончайшая нить паутины, невесомо касающаяся лица. И чем дальше они шли, тем плотнее эта нить становилась, превращаясь в удушливую холодную волну.       Йорвет наконец остановился.        — Вон там, — произнес он, махнув рукой по направлению к скученной группе деревьев.       Меж вековых стволов в густой траве действительно виднелись уродливые тела монстров. Однако тягостное ощущение, которое охватило ведьмака, уводило его прочь от побоища, дальше в чащу, петляя среди дубов и ясеней, словно смрадный дым.       Геральт оглядел закоченевшие трупы существ: похоже, твари оказались застигнуты врасплох затаившимися на ветвях скоя’таэлями и стали легкой мишенью, не успев оказать серьезного сопротивления. Следы монстров четко отпечатывались на мхе и опавших листьях. Но ведьмак чувствовал, что они были не единственными чудовищами, бродившими по лесу прошедшим вечером.        — Твои лучники не заметили больше никого, кроме этих существ?       Йорвет прищурил единственный глаз, внимательно глядя на старого друга:        — Почему ты спрашиваешь? Заметил что-то еще?        — А почему ты не отвечаешь?       Предводитель лесных партизан отвел взгляд, потом, все же, произнес:        — Есть у меня в отряде один проблемный эльф. Когда-то он попал в плен к dh’oine — таким же ублюдкам и мясникам, как Лоредо. Когда его вызволили, он был едва живой. Во время долгого лечения он пристрастился к зельям … определенного толка. Затем ему удалось избавиться от этой зависимости, но срывы все еще бывают. В общем, связь с реальностью он порой теряет. Вчера, как я думал, был один из таких случаев.        — И что же ему показалось?       Йорвет устало вздохнул:        — Он сказал, что сначала появилась призрачная зеленая дымка, а затем сама смерть пронеслась мимо него, окруженная туманом, точно саваном. И в глубине этого тумана горели мертвенным светом огни.        — Хм… — ведьмак поскреб начинающий зарастать щетиной подбородок, неотрывно глядя на темный ряд деревьев. — Жутко поэтично. Как и всегда у эльфов.        — Думаешь, он не врал, Gwynbleidd? — с легким интересом спросил предводитель скоя’таэлей, подметив задумчивость Геральта.        — Не знаю, — честно ответил Белый Волк. — Помню, мало кто воспринимал всерьез болтовню Седрика, но в большинстве случаев он был прав. Могу лишь с уверенностью сказать, что помимо этих уродцев, — он ткнул носом сапога труп твари, — здесь определенно было что-то еще. И это что-то не оставило следов. Чутье ведет меня дальше в лес. Я предложил бы тебе пройтись туда, но, боюсь, твои лучники, которые сейчас с таким усердием следят за мной из-за листвы, этого предложения не оценят.       Йорвет чуть дернул краешком губ, что, очевидно, должно было обозначать улыбку.        — Мы давно не виделись, — снизошел он до объяснения. — Я должен был убедиться, что ты не представляешь угрозы.       С этими словами он коротко махнул рукой и из-за густо разросшихся деревьев, словно тени, показались три эльфа. Точнее, два эльфа и одна эльфка, которую ведьмак тут же узнал по пронзительно-синим глазам и острым чертам лица. Верноссиэль. Та самая, которая год назад возглавляла отряд, нападающий на торговые обозы, проезжающие по большаку.        — У тебя чуткий слух, Vatt’ghern, — невозмутимо произнесла она.       Геральт промолчал. Несмотря на внешнее ледяное спокойствие, Верноссиэль была особой вспыльчивой и скорой на расправу. Неосторожно брошенное слово или косой взгляд могли истолковаться ею в самом худшем контексте, а устраивать конфликт на пустом месте ведьмак не желал.       Тягостное ощущение вело чуть ли ни в самую глубь чащи, невидимый шлейф ментального смрада выписывал круги, нырял в овражки, заросшие мхом и колючими кустарниками, стелился над сырой землей. И чем дальше, тем больше Геральту казалось, что существо, оставившее такой след, за кем-то охотилось, кого-то выслеживало. И ведьмаку почему-то отчаянно хотелось, чтобы добыча ускользнула от охотника. Он видел, как лица его спутников стали более сосредоточенными и напряженными: эльфы — истинные дети природы, несомненно, почувствовали резкий дисбаланс, какофонией врывающийся в размеренную жизнь леса. Немного удивляло лишь одно — как они не заметили этого раньше.       На поросшей разлапистым папоротником поляне след обрывался. Словно существо внезапно рассеялось в воздухе. И там, где это произошло, оно, наконец, оставило за собой зримые отпечатки своего присутствия — подернутую изморосью почву и листву. Геральт остановился, пристально рассматривая тонкую вуаль искрящегося инея. Губы ведьмака сжались в узкую полоску.        — Не может быть, — пробормотал он.       Йорвет, стоявший позади, молчал. Было очевидно, что тварь, бродившая ночью по лесу, ушла в Пустоту между мирами. Однако этот факт оставлял после себя еще больше вопросов. Что за монстр это был? Откуда он взялся? За кем гнался? И почему так внезапно прекратил преследование? Связано ли было с ним появление безглазых чудовищ?       И был еще один вопрос, который мог задать только Геральт: почему при переходе сквозь миры вновь появляется иней и лед? Ведь Цири уничтожила саму причину возникновения невыносимого холода в Пустоте — Белый Хлад. Возможно, остались его отголоски? Или дело было совсем в другом?        — Твой любитель зелий определенного толка больше ничего не заметил, кроме огней и тумана? — задумчиво спросил ведьмак.       Йорвет перевел на него тяжелый взгляд:        — Что, по-твоему, он мог еще заметить?        — Не знаю. Но я с большим интересом побеседовал бы с ним.        — Это абсолютно исключено! — резко вмешалась Верноссиэль. — Мы не поведем тебя в наш лагерь.       Геральт снова промолчал, глядя на Йорвета. Если авторитет одноглазого атамана среди скоя’таэлей был по-прежнему высок, последнее слово, в конечном итоге, все равно оставалось за ним.        — Хорошо, — произнес эльф после недолгого раздумья, чем вызвал негодующий взгляд Верноссиэль. — Идем. Вряд ли он скажет еще что-то существенное, но стоит попробовать.        — Йорвет, может, все же, не нужно… — попыталась возразить непримиримая эльфка.       Два остальных лучника молчали.        — Я не сомневаюсь в том, что если бы Геральт хотел отыскать наш лагерь самостоятельно, он сделал бы это в два счета, — сухо осадил Верноссиэль командир.        — Мы могли бы привести Ларендила сюда, — продолжала сопротивляться его соратница. — Если дело такое важное.       Теперь воспротивился ведьмак:        — Сначала вы пойдете в лагерь, потом потратите какое-то время на объяснения, затем будете возвращаться сюда. У меня не целый день в распоряжении. Да и голова водной бабы окончательно протухнет. Можете завязать мне глаза — обещаю не подсматривать.       Верноссиэль одарила его ледяным взглядом. Геральт невольно залюбовался.        — Идем, — бросил Йорвет, положив конец препирательствам.              

***

      До лагеря они добирались час с небольшим. Глаза никто завязывать ведьмаку не стал. То ли Йорвет действительно так доверял ему по старой дружбе, то ли правда считал, что знаменитый охотник на чудовищ при желании сможет найти лагерь скоя’таэлей даже при всех их усилиях спрятать его — и любые ухищрения бесполезны. Что касается Верноссиэль, то она вместе с двумя другими эльфами осталась наблюдать за дорогой.       По пути Йорвет расспрашивал Геральта о сражении с Дикой Охотой и о том, что предшествовало всей этой истории — слухи, дошедшие до командира скоя’таэлей существенно искажали реальное положение дел и он не мог не воспользоваться внезапной встречей со старым другом, чтобы прояснить для себя некоторые моменты.       Геральт отвечал по сути, вспоминая ту бешеную круговерть событий, в которую его затянуло полтора года назад, и понимая, что если начнет рассказывать все в подробностях, то не хватит и одного вечера. Да и ни к чему предводителю лесных партизан было знать какие-то детали.       Йорвет слушал внимательно, почти не переспрашивая.        — Жаль, меня не было рядом, когда тебе понадобилась помощь, — обронил он, когда ведьмак упомянул об осаде Каэр Морхена. — Наверняка Роше не раз проехался по этой теме.        — Если честно, было не до этого, — признался Геральт. — Мы едва не сложили там головы.        — С вами действительно был Aen Saevherne?       Ведьмак нахмурился, что не укрылось от взгляда эльфа.        — Да. Аваллак’х.       Дальнейший рассказ был еще более сжатым. Но если Йорвет и понял, что от него что-то утаили, то не стал настаивать на раскрытии всех тайн и секретов. Лишь удивился, как Геральту удалось заставить работать сообща всех чародеек.        — Это была та еще задачка, — согласился ведьмак. — И мне не хотелось бы повторения. Толпа склочных и могущественных волшебниц, готовых вцепиться в глотку друг друга, а затем превратить в лягушек окружающих — едва ли не хуже Дикой Охоты. Хорошо, их энергию удалось перенаправить на решение более насущных проблем.        — Значит, ты победил всех предводителей Deard Ruadhri, — констатировал Йорвет. В голосе его слышалось неприкрытое уважение. — Ты — великий воин, Геральт. До тебя ни одному dh’oine не удавалось даже ранить их командиров.        — В конечном итоге, Эредин и его всадники были врагами из плоти и крови. Да, искусными воинами, обладающими немалой силой, но и я не совсем обычный человек…        — Верно, — усмехнулся эльф. — Я все время об этом забываю. В любом случае, я рад, что мы с тобой не враги.        — Я тоже, — отозвался Геральт, но голос его едва заметно помрачнел.       Йорвет бросил на него вопросительный взгляд, однако больше ничего не стал спрашивать.       Лагерь скоя’таэлей находился в низине, с трех сторон окруженный невысокими, поросшими лесом холмами. С этих естественных возвышенностей прекрасно просматривались близлежащие окрестности, облегчая задачу часовым, притаившимся среди толстых ветвей. Увидев, что с предводителем пришел странный чужак с двумя мечами за спиной, лучники проводили ведьмака холодными и недоуменными взглядами.        — Держись поближе, — произнес Йорвет, заметив, что Геральт ушел на пол-локтя вперед.       Ведьмак не стал спорить. Давно ему уже не приходилось бывать среди такого множества эльфов. Казалось, что даже в квартале нелюдей в Вызиме их количество было гораздо меньше. Создавалось впечатление, что в чаще леса обосновались если не все Aen Seidhe, то бóльшая их часть. Удивляло то, что все это происходило практически под носом у Нильфгаарда, хотя в дремучие леса и непроходимые болота Велена редко кто совался, помимо чудовищ и разбойников, к которым многие причисляли и скоя’таэлей.       Среди снующих по лагерю «белок» Белый Волк заметил несколько знакомых лиц. Киаран стрелял по мишеням из лука, раз за разом попадая точно в цель. Увидев ведьмака, он прищурился, словно вспоминая что-то, бросил вопросительный взгляд на Йорвета и, получив в ответ одобрительный кивок, возвратился к своему занятию. Торувьель, сидя под матерчатым тентом, старательно точила кинжал, полностью поглощенная этим занятием. В прогале между рядами палаток мелькнуло сосредоточенное лицо Яевинна. Геральт еще больше помрачнел и испытующе глянул на Йорвета, но опять промолчал.       Ларендил отыскался на противоположном краю лагеря — он был занят рубкой дров. Его светлые волосы были собраны на затылке в короткий хвост, однако непослушные пряди, выбившиеся из этой незамысловатой прически, торчали во все стороны, придавая эльфу небрежное очарование. Когда Йорвет его окликнул, Ларендил вогнал топор в колоду и обернулся. Глаза у него были необыкновенного светло-голубого цвета, который отличает небо ранней весной. Узнав, что ведьмака интересуют призраки, промчавшиеся накануне по лесу, эльф заметно вздрогнул.        — Ты можешь описать то, что прошло рядом с тобой, более конкретно? — спросил Геральт.       Дроворуб помолчал, переминаясь с ноги на ногу.        — Сначала появился зеленоватый свет, — медленно начал он, глядя куда-то сквозь ведьмака. — Тусклый, как размытое пятно фонаря в тумане. Потом появился и туман. А в нем что-то неслось. Беззвучно и жутко. Ужас был почти осязаем. Я даже невольно зажмурился. Помню лишь огни — синие, расплывчатые, словно морок.        — Синие и расплывчатые? — переспросил Геральт.       Йорвет стоял рядом с каменным выражением лица. Похоже, ему было не в диковину слышать подобные рассказы от подчиненного.       Ларендил, игнорируя вопрос, продолжал покачиваться и переступать с пятки на носок.        — Огонь должен согревать, а мне, наоборот, было холодно. И потом все исчезло. Только иней остался. Иначе я подумал бы, что мне такое пригрезилось.       Он замолчал. Геральт терпеливо ждал продолжения и когда понял, что его не последует, то поинтересовался:        — Это все? Может, были какие-то звуки, запахи?       Эльф перестал раскачиваться и поворошил носком сапога примятую траву, потом опустил голову и вздохнул, словно раздумывая.        — Видимо, это все, — ответил за него Йорвет.       Ларендил снова посмотрел куда-то мимо ведьмака и командира:        — Там был ребенок, — шепнул он.        — Какой ребенок? — спросил Геральт, уже собравшийся было уходить.        — В прошлый раз, когда ты мне рассказывал о том, что случилось, то не упоминал никакого ребенка, — немного раздраженно заметил Йорвет.        — Девочка, — ответил его подчиненный. — Лет восьми-десяти, если по людским меркам. Она была напугана и бежала. Быстро-быстро.        — Еще бы она не была напугана, — протянул ведьмак. — Если уж у тебя едва не началась паника от той непонятной жути, то каково было ребенку.       Эльф молчал.        — Куда она побежала?       На этот раз вопрос ведьмака Ларендил расслышал:        — Не знаю. Я не успел разглядеть. Потом появились слепые монстры и пришлось сражаться.        — Что ж, — Геральт был явно разочарован, — много я не узнал. И неизвестно теперь, чем грозит появление этого то ли призрака, то ли чудовища.        — Я предупреждал, — флегматично произнес Йорвет. — Идем.       Они успели отойти от дроворуба на несколько шагов, когда тот снова заговорил:        — Gwynbleidd! — окликнул он убийцу чудовищ.       Ведьмак обернулся. Странный эльф теперь смотрел прямо на него и взгляд его был удивительно ясным.        — Все окончательно решится, когда будет петь море.        — Что? О чем ты?        — Жизнь или смерть. Надежда или разрушение.       Проговорив это, Ларендил отвернулся, вытащил топор из колоды и снова принялся рубить дрова. На командира и ведьмака он больше не обращал ни малейшего внимания.              

***

       — Надеюсь, воин из него лучше, чем рассказчик, — заметил Геральт, когда лагерь скоя’таэлей остался позади.        — Он хороший лучник, — отозвался Йорвет, решивший вернуться с ведьмаком к лесной тропе, где находился отряд Верноссиэль.       Однако Белый Волк достаточно хорошо знал предводителя лесных партизан и заподозрил, что тот хочет с ним поговорить о чем-то еще. Судя по тому, что ведьмак увидел в лагере, тема разговора была примерно ясна.        — Это плохо закончится, Йорвет.        — Ты про что?       Геральт метнул в него колючий взгляд.        — Не надо считать меня за дурака. Скоя’таэли уже много лет действуют разрозненными группами. А тут вы внезапно решили все объединиться. Ты даже забыл о своих разногласиях с Яевинном. Все указывает на то, что вы готовитесь к чему-то масштабному. И это что-то плохо закончится. Темерия — вассал Нильфгаардской империи. Да — ослабленный, да — еще не пришедший в себя после войны. Но Эмгыр не позволит вам тут разгуляться.       Йорвет криво усмехнулся:        — Что-то мне подсказывает, что у его императорского величества Deithwen Addan yn Carn aep Morvudd скоро совсем не останется времени ни на Темерию, ни на другие вассальные королевства. Конечно, если только никто не поможет ему, — он красноречиво глянул на Геральта. — Если этот кто-то успеет вмешаться — тогда да, наша рискованная затея не увенчается успехом.        — Я не собираюсь ни во что вмешиваться. Я простой ведьмак …        — Геральт, похоже, это ты считаешь меня за дурака, — перебил его предводитель скоя’таэлей. — Простой ведьмак, который вхож к правителям и сильным мира сего, который живет с чародейкой, являющейся советницей ковирского короля. Приемная дочь которого — прямая наследница чуть ли не половины людских тронов. Не надо говорить, что ты ни на что не можешь повлиять, потому что эти слова — откровенная ложь! Но если ты действительно не собираешься вмешиваться — это единственное, что мне от тебя нужно.       Геральт тяжело вздохнул.        — Йорвет, вас сомнут. Нильфгаардская империя — это не один Эмгыр. У него есть военачальники, которые не потерпят беспорядков в новых провинциях. Пусть даже на бумаге эти провинции значатся королевствами.       Эльф помолчал, зачем-то поправил кожаный ремешок, удерживающий на голове темно-красный платок, потом, все же, сказал:        — Я не недооцениваю Нильфгаард. Но правда и в том, что мы за эти годы привыкли скрываться в лесах и мало кто сравнится с нами в партизанской войне. Да, леса Велена опасны сами по себе. Однако эта опасность и защитит нас: как ты и сказал, Темерия слишком слаба, чтобы выбить нас отсюда, а империя не станет рисковать своими солдатами, чтобы навести порядок на никому не нужном клочке земли. Мы сможем тут закрепиться и дать отпор, если понадобится. Это неприветливое место, но после Вергена слишком многим нужен дом, пусть даже такой, как этот.        — Если вы не перестанете совершать набеги на местные села, закрепиться не получится. Эта земля разорена. Многие с трудом сводят концы с концами, а вы отбираете у них последнее. Люди вас и так боятся, но подобные действия вызовут еще больше ненависти и озлобления. Пройдет год, два, десять лет — Темерия окрепнет и такой же Роше начнет на вас облаву. Надеюсь, мне не надо рассказывать, что он не уступает тебе в упрямстве?        — Набеги — вынужденная мера, — попытался оправдаться Йорвет. — Нам тоже надо что-то есть.        — И как долго это будет продолжаться? Вряд ли вы моментально превратитесь в землепашцев и торговцев. Да, вы закрепитесь в Велене. Да, возможно, Эмгыр не пошлет целое войско сюда на убой. Но он придумает что-то еще. Он или его военачальники. И еще ты забываешь о фанатиках из Церкви Вечного Огня. Стоит только кому-нибудь из них шепнуть, что среди вас есть колдуны — и вам не дадут покоя. Они едва не истребили всех аптекарей и повивальных бабок в Новиграде, когда расправились с чародеями. А потом принялись за эльфов и низушков. Сейчас в городе почти не осталось ни тех, ни других. Если в ближайшее время охотники за колдуньями не найдут себе занятие, то, вполне возможно, они обратят свое внимание на происходящее за пределами Новиграда. А вы, мягко говоря, не пользуетесь народной любовью и являетесь занозой для всех, без исключения, правителей. Никто за вас не вступится. Все только порадуются вашей гибели.       Йорвет молчал, на ведьмака он не смотрел. Впервые Геральт видел его таким мрачным, но одновременно — решительным. Он выглядел, как мученик, смирившийся с собственной смертью во имя высшей цели. Только вот никакой цели не было. Случись что с Йорветом — и без своего предводителя скоя’таэли быстро бы растеряли воинственный дух. Яевинн, вероятно, мог бы какое-то время удержаться на плаву, но, в конечном итоге, его идеализм их бы всех погубил.        — Йорвет, — позвал ведьмак. — Вы не сможете превратить Велен во вторую Дол Блатанну! Не стоит так рисковать ради того, что и призрачным шансом-то назвать нельзя.       Эльф вскинул голову, глядя прямо на Геральта. В его единственном глазу мелькнули отблески гнева.        — Мы не собираемся уподобляться старцам из Долины, продавшимся Нильфгаарду, Vatt’ghern! Поэтому у Aen Seidhe нет никаких вариантов, кроме того, который я обозначил! Думаешь, мы не понимаем, что нас не примут ни в одном городе и ни в одном государстве?! Верген — отличное тому доказательство. Если мы не выгрызем себе никому не нужный клочок земли, кишащий чудовищами и призраками, мы обречены!       Теперь уже замолчал Геральт. До лесной тропинки они дошли в полной тишине. Верноссиэль и ее помощников нигде не было видно, но ведьмак знал, что они скрыты густой листвой и внимательно наблюдают за ним.        — Здесь мы с тобой расстаемся, — произнес Йорвет, останавливаясь у заросшего мхом трухлявого пня. — Помни о том, что я тебе сказал, Геральт. Просто не вмешивайся.        — У меня нет таких намерений. Как только я закончу дела в Велене, то собираюсь отбыть домой, в Туссент.       Эльф криво усмехнулся:        — Видишь, Vatt’ghern, даже у тебя теперь есть дом.       Ведьмак не нашелся, что сказать, лишь произнес, обуреваемый скверным предчувствием:        — Будь осторожен, Йорвет. Мне очень не хотелось бы … услышать дурные вести.       Предводитель скоя’таэлей коротко кивнул.        — Va faill, Геральт.       У самой дороги ведьмак обернулся. Йорвет все еще стоял возле пня и смотрел ему вслед, ветер едва заметно колыхал бархатистые кончики серого пера за правым ухом, лучи солнца, пробившиеся сквозь пышные кроны, россыпью ярких пятен скользили по карминовому платку на голове…       

***

             Верная Плотва дожидалась Геральта на лужайке, меланхолично пощипывая траву. Останки слепых монстров уже исчезли с дороги — вероятно, постарался маленький отряд Верноссиэль. Белый Волк вскочил в седло, снова на прощание окинув задумчивым взглядом иллюзорно спокойную стену леса. Уже давно он не ощущал такой тяжести на душе, в который раз мимолетно пожалев о том, что расхожее мнение об отсутствии эмоций у ведьмаков — не более чем миф.       Упрямство Йорвета, порожденное обреченностью, толкало его в безумную авантюру. И, хоть скоя’таэль был мастером нахождения выхода из, казалось бы, сложнейших ситуаций, на этот раз удача могла от него отвернуться. Многие ненавидели одноглазого эльфа, желали ему самой жуткой смерти, и правда состояла в том, что подобные проклятия в адрес предводителя «белок» возникли не на пустом месте. Но градус взаимной ненависти между людьми и мятежными Aen Seidhe давно достиг каких-то запредельных высот, так что, уже нельзя было точно сказать, кто конкретно был виноват в той или иной ситуации. Что касается Геральта, он считал Йорвета своим другом, который мог прикрыть спину во время безжалостной сечи, который держал слово, если, в свою очередь, не лгали ему, и чья отвага и бесстрашие не могли не восхищать. Но сейчас все его планы неизбежно вели к закономерному трагическому финалу, и ведьмак не знал, как этому помешать.       Помимо этого, беспокойство вызывал и безымянный монстр, непонятным образом исчезнувший из леса. Если выводы Геральта были верны, то загадочное существо действительно переместилось за пределы этого мира, а значит, могущество его было неоспоримо и, чего уж скрывать, пугало. Оставалось надеяться, что оно ушло насовсем и возвращаться не планировало.       Относительно же магического выброса, Геральт склонялся к мысли, что Йорвет ошибся с определением такого сложного явления — все-таки он не был чародеем. Ну и, тем более, нелепы были его намеки о причастности Цири ко всему происходящему. Насколько мог судить ведьмак, его приемной дочери ничего не угрожало, так что и причин для подобных всплесков магической силы у нее не было. Маловероятно, что она могла столкнуться с чудовищем, перемещавшимся между мирами. Хотя, полностью исключить такую возможность было нельзя.       Глубоко погрузившись в эти мрачные раздумья, Геральт не сразу заметил легкое дрожание медальона на груди и опомнился лишь тогда, когда он буквально стал подпрыгивать. Ведьмак натянул поводья, с тревогой оглядываясь. Дорога как раз круто изгибалась вправо, а тянущиеся по обеим сторонам деревья мешали обзору, так что о происходящем за поворотом можно было только догадываться. Однако чуткий ведьмачий слух уловил что-то вроде нескладной считалочки, произносимой тоненьким дрожащим голосом:        — Раз, два, три, четыре … Мне не страшно … не страшно. Пять, шесть, семь … Все хорошо … Восемь … Он ушел …       Пустив лошадь шагом, Геральт проехал дальше и, завернув, снова остановился. Впереди на дороге, спиной к нему стояла темноволосая девочка, одетая в зеленое платье. Услышав позади себя перестук лошадиных копыт, она резко развернулась, и Геральт сообразил, что ребенок эльфский — об этом безошибочно свидетельствовали тонкие, еще по-детски миловидные черты лица, остроконечные уши, видневшиеся среди темных взлохмаченных прядей, и огромные изумрудные глаза.       Белый Волк спрыгнул на землю, вспомнив про девочку, о которой упоминал Ларендил. Вполне вероятно, это и была она. Медальон на груди продолжал дрожать, цепочка, на которой он висел, тихонько позвякивала. И в какой-то момент, подпрыгнув в последний раз, он затих.       До Геральта донесся тихий всхлип. Тонкие брови маленькой эльфки сошлись к переносице, глаза стремительно наполнились слезами. А затем она бросилась к ведьмаку, обхватывая его обеими руками и содрогаясь от рыданий всем телом.        — Тише-тише, — успокаивающе произнес Геральт, положив руку на ее макушку. — Теперь все будет хорошо. Ты здесь одна?       Но она не отвечала, продолжая реветь взахлеб, как человек, потерявший все и опустившийся в пучину отчаяния, но внезапно ощутивший опору под ногами и увидевший тонкий луч надежды.