Если снова все начать

      Наташа зашипела, попытавшись сесть. Привычные движения, которые раньше не требовали особой осторожности, теперь давались с огромным трудом. Перед глазами плавали черные точки, дышать было обжигающе больно, и собственные вдохи казались ей жалким хныканьем ноющего ребенка, задыхающегося от рыданий. Отказ от опиоидов, зафиксированный в ее карте, бесил ее, напоминая, что Черная Вдова, в конце концов, всего лишь человек.       Ее сердце дважды останавливалось во время операции.       Врачи смогли вернуть ее, завести сердце электрошоком и зашить рану. Она поправлялась быстро, ее довольно скоро экстубировали после того, как она очнулась, и ей удалось прийти в себя достаточно, чтобы проквакать все, что она вытянула из Ситуэлла. И все же она до сих пор чувствовала холодную сталь клинка, погрузившегося в ее сердце, и воздух медно пах кровью, и все время вспоминалась та секунда, когда все звуки вокруг внезапно исчезли.       И сейчас она тоже ничего не слышала, а ее глаза наполнились влагой. Оглушающая агония разрывала ее, топя в себе все остальное, оставляя Наташу наедине с огнем, кружащим внутри тела, обжигающим, клеймящим ее словом «неудача».       Хватка Зимнего Солдата на ее шее, неумолимая и смертельная.       Как и рука Капитана Америка на ее пистолете.       Наташа заморгала, прогоняя слезы до того, как они смогли пролиться. Она не плакала по-настоящему десятилетиями и не собиралась начинать. Ее слезы были оружием, а поблизости не было врага, чтобы разоружить его или манипулировать им. Так что нечего зря лить воду.       Ледяная крошка коснулась ее губ, холод ударил по нервным окончаниям, заставляя чувства снова работать правильно и уменьшив боль, сместив фокус на новые ощущения.       Моргающие огоньки на мониторе. Сладость воды, убирающей сухость во рту. Запах дезинфектанта, слегка замаскированный ароматом лаванды из диффузера, присланного Лорой. Скрежет голоса Клинта в ушах.       «...чем лучше лекарства, тем быстрее поправишься...»       Они всегда спорили об этом, и она всегда возражала. Морфин делал ее мягкой, когда острые углы ей требовались сильнее всего, покорной, когда она хотела сражаться, и бесчувственной, когда следовало быть настороже. В первый и последний раз она была под морфином в день выпуска из Красной Комнаты.       Клинт знал это, конечно же, но она напомнила ему, сощурившись.       –Ладно, ладно, – согласился он, пожав плечами, и выловил из пластикового стаканчика еще один кусочек льда с помощью ложко-вилки. – Просто думал, что стоит спросить, – он закинул лед в рот и захрустел.       Наташа начала мысленно считать. Три... два... один.       Клинт взвился, резко выпрямившись и прижав руку к челюсти, с той стороны, где был сломан зуб.       –Ой!       –Дантист, – жестко сказала она, одним словом выражая все, что ее пока что болевшее горло не могло озвучить.       Позаботься об этом, идиот.       Я могла предупредить тебя, но ты сам решил.       Хватит пользоваться тем, что я чуть не умерла, как поводом не ходить к дантисту.       Ты не можешь вернуться к полевым операциям, пока не вылечишь зуб.       Спасибо, что побыл со мной.       –Схожу сегодня, попозже, – он закатил глаза и протянул ей кусочек льда. – Мамочка.       Молча приняв его, Наташа приподняла бровь, реагируя на матерински заботливое поведение Клинта. Затем подняла вторую, когда он подоткнул ее одеяло.       –Знаю, знаю. Горшок пеняет чайнику. Неважно, – он фыркнул, но посерьезнел. – Мне дали задание.       Наташа прикрыла глаза вместо кивка. Она знала, что он отправится в поле, как только появится возможность. Агенты должны были находиться в отличной физической форме, и по факту он в порядке, но все же она надеялась, что он останется. Ее пальцы слегка дрожали, когда она взяла его за руку, стараясь не выдать, как даже это крошечное усилие ее истощило.       –Запасной?       Она знала ответ до того, как задала вопрос. Гидра поднялась из пепла ЩИТа, Хилл нужны все доступные агенты, если она надеется хоть частично спасти их общее дело. Бессмысленность ее вопроса, вкупе с мышечной слабостью, смешалась с бурлящим в ее внутренностях сомнением.       Она понимала разумом, что туман в мыслях и физическая слабость – часть процесса выздоровления, но что, если эффекты не пройдут со временем?Она так и будет себя чувствовать всегда? Тупой и бессильной, в мире, где имеет значение только успех.       Что, если я провалюсь?       Ты никогда не проваливаешься.       Голос мадам Б. непрошеным эхом прозвучал в голове. Воспоминания о Красной Комнате всегда приходили, когда она чувствовала себя хуже всего, и Наташа была уверена, что дошла до самого дна, когда Капитан Америка выдернул ковер из-под ее ног, отправив ее кувыркаться все ниже, ниже и ниже.       Клинт пожал ей руку в ответ, прижав ее кулак к своей ладони, возвращая ее в настоящее.       –Последнее задание, – сказал он вместо ответа на ее вопрос, так как знал ее слишком хорошо. – Мы собираемся завести третьего.       Красная Комната все еще маячила на границах ее мыслей, и все еще ощутимая боль напоминала об отказе от опиоидов, так что слова Клинта оставили в ее рту горьковатый вкус мела. А может, дело было в том, что она не чистила зубы несколько дней.       –Вау, – выдавила Наташа, надеясь, что он спишет ее недостаток энтузиазма на усталость, ей и самой хотелось бы искренне порадоваться за друга. Если бы только не вся эта ложь Красной Комнаты о привязанностях как уязвимых местах и о том, что семью определяет кровь. Их причины заставлять ее истекать кровью.       –Мы окажемся в меньшинстве. Трое против двоих, – призрак улыбки приподнял краешки его губ. – Мы говорили об этом до Лондона, еще до... – его губы вновь выпрямились, отсекая единственное имя, которое Клинту было все еще трудно произносить.       Локи.       Наташа сочувственно хмыкнула. Клинт был потрясен, разрушен после встречи с Локи и скипетром. Потребовалось время, чтобы найти свой ритм на поле и вне его, но он справился, в конце концов. Охота на Гидру очень помогла, дав выход гневу и перенаправив агрессию на заслуживающие того цели.       Судя по словам Лоры, они потихоньку преодолевали ту пропасть, которая пролегла между Клинтом и его семьей после вторжения читаури, с помощью полурегулярных встреч. И они, похоже, наконец-то оказались достаточно близки, чтобы говорить о новом ребенке.       –Наташа, – слоги с трудом проходили сквозь горло, вяло и медленно, но это было достаточно важно, так что она продолжала выдавливать их из себя. – Хорошее имя.       Клинт усмехнулся.       –Конечно, я и сам хотел предложить, но ты же знаешь, решающий голос за Лорой.       –Меня закололи, – Наташа многозначительно посмотрела на белую повязку, видную в вырезе ее больничного халата.       –Я в курсе, – в его ответе не было ни тени юмора.       –Наташа, – настаивала она, твердо намеренная вернуть легкость. – Или Натаниэль.       –Ладно, ладно, – простонал Клинт, приземлился на стул и прикрыл глаза рукой. – Я скажу Лоре, что ты воспользовалась картой «меня закололи», – другой рукой он все еще сжимал ее кулак, твердо и успокаивающе. – Только, пожалуйста, больше не подставляйся под ножи.       Негласное правило их дружбы гласило «быть по возможности честными друг с другом», и Наташа знала, что солжет, дав такое обещание.       –Не буду, если ты не будешь.

*

      Сэм остановился, не добежав до дерева, под которым растянулся все тот же парень. Даже издалека было видно, как поднимается и опускается его впечатляющий пресс, так как этот мудак носил футболку на два размера меньше, чем следовало. Увеличив громкость музыки, Сэм продолжил послеобеденную пробежку, мысленно извиняясь перед незнакомцем за недобрые мысли – вина того все же состояла лишь в том, что он в чертовски хорошей форме и не стесняется нагло демонстрировать ее публично, заставляя всех вокруг чувствовать себя не в своей тарелке.       Парень лежал все там же, когда он возвращался прогулочным шагом, отдыхая после пробежки. Вздохнув, Сэм подошел ближе. Просто чтобы убедиться, что этот чувак не заработал инфаркт, обколовшись стероидами.       Упс, он сделал это снова.       Он старался, чтобы его шаги по траве были слышны, и похлопывал себя по спине, приближаясь. Парень сел одним текучим движением, сканируя все вокруг своими голубыми глазами, пока не уткнулся взглядом в Сэма.       Классический признак бывшего солдата.       Стараясь говорить дружелюбно и держа руки с открытыми ладонями на виду, Сэм присел, чтобы оказаться на уровне его глаз.       –Эй, парень, все нормально?       Спустя полчаса Сэм узнал, что в мире Стива все было решительно не нормально, и лезть в чужое дело, наверное, все-таки не следовало. Он мог уже прийти домой, ополоснуться в душе, смотреть игру с кусочком оставшейся пиццы. Вместо этого он, в мокрой от пота и прилипшей к коже майке, не мог отделаться от неприятного чувства, что определенно откусил больше, чем мог проглотить. Его желудок протестовал против этой метафоры, требуя нормальную еду.       Стив оказался, как понял Сэм, бывшим солдатом, который никак не мог приспособиться к мирной жизни. Детали он излагал смутно, но их хватало, чтобы понять – любой служилый понял бы. Все засекречено, хотя последнее время в ток-шоу только и зудят о прозрачности. Сэм, впрочем, редко смотрел новости, когда они не касались спорта.       Затем Стив долго причитал о том, как все изменилось, о настоящих мужиках, которые сражались за правое дело, и о трусах, которые пытаются добиться всего говорильней. В этот момент зазвенели метафорические предупреждающие об опасности колокола. Стив заухмылялся, когда Сэм указал на то, что насилие лишь ухудшает ситуацию, и непонимающе заморгал в ответ на упоминание о Мартине Лютере Кинге-младшем и гражданском неповиновении.       Похоже, очередной придурок, который ни хрена не учил в школе и завербовался, чтобы поскорее покинуть дом.       Так что Сэм закончил рассказывать ему о движении за гражданские права, стараясь не закатывать глаза, когда Стив заявил, что его никогда не волновал цвет кожи солдат, с которыми он служил.       –Просто замечательно с твоей стороны, – сказал Сэм. Из каждого его слова сочился сарказм, и он чувствовал, что пора вообще закругляться.       Вот только Стив помрачнел и бомбанул признанием, что все, с кем он служил, уже мертвы.       Горе и чувство вины всколыхнулись, заставив Сэма вспомнить падение Райли, так что он остался, слушая старые байки Стива, как поступал со всеми ветеранами на встречах.       Беседа стала чуть продуктивнее, хотя Сэм по-прежнему не мог назвать ее приятной. Они делились друг с другом собственными историями борьбы с потерями, говорили о том, как найти силы сражаться дальше. Сэм ловил других, пока те не разбились, потому что не смог поймать Райли, а Стив сосредоточился на возвращении домой своего друга, пропавшего без вести в бою.       Это напоминало долгий план, но время и место было совершенно не то, и Сэм определенно был не тем человеком, честно говоря. Так что вместо продолжения разговора он пригласил Стива в комитет по делам ветеранов, посоветовав присмотреться к группам поддержки и рассказав о консультациях.       –Тебе там нравится? – вопрос Стив застал Сэма врасплох, и он секунду молчал, прежде чем утвердительно ответить:       –Мы делаем хорошее дело.       –Приятно слышать, – Стив хлопнул его по плечу. – Знаешь, все происходит не без причины, и ты не оказался бы там, где ты сейчас...       Сэм моргнул, его мозг заклинило до полной остановки от попытки осознать, что он только что услышал.       –Нет! – он мгновенно вскочил. – Черт, да нет же!       –Что...       –Ты не сказал только что то, о чем я подумал, правда? Мой друг упал и разбился насмерть...       Стива передернуло.       –...потому что какой-то мудак сбил его ракетой, а не потому, что его смерть – это часть великого ебучего плана, чтобы заставить меня совершить большое ебучее доброе дело!       Кто-то возмущенно ахнул, и Сэм, обернувшись, увидел гневный взгляд матери, которая тут же потащила прочь двух маленьких детишек.       На лице Стива появилось что-то вроде улыбки, будто его рассмешило случившееся и потом они должны будут посмеяться над этим вдвоем. Что ж, Стиву придется разочароваться.       –Я пойду, – Сэм зашагал прочь, когда Стив начал вставать. Он заслонял спиной садящееся солнце, так что на лицо падала тень, но было видно, что он хмурится.       –Подожди, я не хотел тебя расстроить. Извини меня.       Сэм взвесил все за и против и решил не посылать к чертям Стива с его недо-извинением, понимая, что тот, скорее всего, не сообразит, в чем проблема, как не понял ни хрена из их сегодняшнего импровизированного урока истории.       Было до боли ясно, что Стиву нужна помощь, куда больше помощи, чем мог оказать Сэм.       Может быть, надо было пойти учиться, как предлагала супервизор, когда Сэм сказал ей, что хотел бы большего. Роль координатора группы позволяла ему только модерировать беседы. Если он хотел расширить свои полномочия, то нужно было получить специализацию или сертификат, потому что без соответствующего обучения нужным навыкам он мог бы причинить больше вреда, чем пользы.       Тогда Сэм не согласился. Всю свою жизнь он был для своих друзей тем, к кому обращались за советом. Он легко сходился с людьми, как следует выслушивал их, и имел неплохую голову на плечах. Ему казалось, что этого достаточно.       Теперь он понял, что в его навыках были пробелы. Он провел последние полчаса, – короткий взгляд на часы показал, что почти сорок пять минут, – бороздя океан проблем Стива и не видя даже признаков земли на горизонте.       –Все, – гнев вытек, оставляя его опустошенным. Вес того, что, точнее, кого он не смог вернуть из Афганистана, обрушился на плечи почти неподъемной тяжестью. – Все в норме, – облегчение на лице Стива ничуть не уменьшило дыру в желудке Сэма, вызванную уже отнюдь не голодом. – Но тебе надо с кем-то поговорить, Стив. Есть вещи, которые мы не созданы тащить в одиночку.       –Когда ты работаешь в комитете? Я мог бы забежать...       –Это плохая идея, тебе нужен кто-то более квалифицированный, психолог, может быть...       Казалось, Стив стал еще выше, хоть это и невозможно, развернул широкие плечи и сжал ладони в кулаки, приняв впечатляющую позу в гаснущем свете дня.       –Нет! Никаких психологов!       Сэм тревожно отшагнул от него, увидев агрессию, и вдруг заметил, как уже стемнело.       Стив сдулся с виноватым видом.       –Прости, я просто... у меня еще не было хороших впечатлений о тех, кто копается в моей голове, я бы лучше просто поговорил с другом.       –Мы не друзья, Стив, – осторожно поправил Сэм, все еще встревоженный тем, как легко меняется настроение этого парня. – Мы буквально только что познакомились, но даже если бы мы были друзьями, особенно если бы были, я не смог бы тебе помочь. Существуют запреты на этот счет.       –Меня они не волнуют, – ответ Стива ничуть не удивил его.       –А меня волнуют, потому что есть разница между тем, чтобы выслушать моего друга – и тебя.       –Но это один и тот же человек, просто я.       –Нет, на самом деле нет, – Сэм сжал переносицу. – Я слишком устал, чтобы объяснять, просто береги себя, и если придешь в комитет, я сведу тебя с кем-нибудь приятным в общении, договорились?       –Я понял, – что-то темное мелькнуло на лице Стива. – Ладно, не буду тебя задерживать. Прощай,Сэм.       Сэм мог опознать отказ, когда слышал его. Или видел – в том, как Стив развернулся и убежал.       Судя по его скорости, было просто кристально ясно, что он плотно сидит на каком-то долбаном допинге.       Сэм устанавливал напоминалку – поговорить с супервизором о программах, в которых можно поучаствовать, – когда кто-то врезался в него, чуть не сбив с ног.       –Простите, простите, – мужчина без особых усилий удержал его одной накачанной рукой. – Не заметил вас. С вами все хорошо?       Сэм кивнул в знак благодарности, пряча телефон в карман и проверяя, на месте ли еще бумажник. Он был на месте.       –Ага.       Улыбка незнакомца широко сияла, хотя большую часть лица скрывала бейсбольная кепка.       –Здорово, просто здорово. Пусть так и будет.       –Это – моя цель, – Сэм потряс головой и, следя взглядом за тем, как другой парень уходит, рассеянно подумал, не стоит ли найти другую дорожку для пробежек.