Wild tale

Бразилия, Сан Паулу,

Эмбу, 12:03

      В просторной, но абсолютно необжитой комнате витал запах дорогостоящих сигарет, хотя высокая цена, безусловно, не придавала ему более приятных ноток, скорее, наоборот — едкий дым приторностью разъедал горла присутствующих, пока неприятный сквозняк, что нагло проникал в помещение благодаря тонким щелям в старой деревянной двери, на коже оставлял хлесткие следы неосязаемого инея — однако возразить неудобствам никто не решался.       Этому человеку не возражают.       — Ты принес? — лукавый, немного хриплый голос резко и внезапно разрезал довольно напряженную тишину, заставляя даже самых матерых наемников вздрогнуть и судорожно сглотнуть.       Каждый в этой комнате знал, как обманчива порой бывает сладость.       — Все, как и договаривались, — на стол небрежно приземлилась увесистая пачка плотно прижатых купюр, скорее показательно, чем серьезно, а затем на лакированную поверхность теперь уже аккуратно закинули большую черную сумку, чуть ли не разрывая молнию от нетерпения. — Как и ожидалось, спрос был ошеломительным, а это лишь малая доля.       — Куда успели продать? — рука, обтянутая люксовой бархатной тканью перчатки, изящно коснулась края расстегнутой сумки, а хитрый лисий взгляд ярко-голубых глаз выжидающе уставился на грузного, небрежно одетого мужчину, который настолько упивался повернувшейся к его лику удачей, что не замечал открытой насмешки и хищной игры.       — Соединенные Штаты, — тот довольно оскалился и принялся загибать свои отекшие от физического труда пальцы, — Япония, Мексика и Таиланд, — он торопливо смочил вязкой слюной сухую треснувшую кожу губ. — Китай тоже выразил заинтересованность, но пока присматривается, — а голос лишь повышался от радости. — Видите ли, их смущает, как мы ведем дела, — гордец хмыкнул. — Тоже мне, моралисты хреновы.       — Плевать, нам сейчас лишь важно выйти на рынок и закрепиться, — тягучий голос приятной мелодией окутывал, щедро одаривая присутствующих обманчивым успокоением. — А как обстоят дела с новой территорией? — тон вмиг сменился на холодный, действуя на завравшегося мужчину подобно хлысту, как бы намекая.       Он здесь лишь расходный материал.       — Мы… — он неуверенно начал и тут же запнулся, — не продвинулись, — тяжело выдохнул и стыдливо опустил подбородок, чуть ли не прижимая тот к груди.       — Почему? — колючий мороз лишь глубже вонзал свои ледяные шипы, совсем не планируя давать пощады.       Какая пощада, если одна ошибка сменяется другой?       — Дикари, — со всей неприязнью и злостью, почти прорычав. — Дальше края острова невозможно зайти, — оправдания полились проточной рекой. — Мы пробовали, — мужчина взглянул в самую глубину Антарктиды, пытаясь отыскать маленькую частичку благосклонности и понимания, но тщетно — ледяной слой был слишком непробиваемым.       — И? — держать непоколебимое лицо было практически невозможно. — Из тебя все щипцами нужно вытягивать? — хрупкая, но властная ладонь пренебрежительно стряхнула пепел тонкой сигареты на пол. — Ты знаешь мои методы, я могу и такое устроить.       — Но мы, правда, ничего не можем сделать, — чуть ли не слезно — надо же, и где былая спесь.— Там словно демоны поселились…       — Какие, блять, демоны? — крик был настолько сильным, что неустойчивые оконные рамы заметно затряслись. — Вас обводят вокруг пальца тупицы в папоротниковых юбках с копьями наперевес, нет здесь никаких сказок, — смех, но отнюдь не задорный — надменный. — Не пойму, это они чересчур гениальны или вы остолопы?       — Я… — слова почти вырвались наружу, правда, увы, уже не имели хоть какого-то значения.       Выстрел.       Аккуратный, точный и тихий.       Серебристая пуля прошла насквозь, а пышущее еще секунду назад жизнью тело с грохотом повалилось на трухлявые пыльные доски — кровь рубиновыми чернилами подписала смертный приговор, теперь медленным потоком растекаясь по требующему ремонта полу.       — Тц, надеюсь, твой брат будет более мозговитым, — и вновь безразличный холод. — Позвоните ему, — на секунду в голосе послышались нотки презрения. — Есть у меня одна мысль…       Кресло беспомощно скрипнуло, а по помещению растекся тяжелый звук топота грубых ботинок, суетливым шумом оседая на барабанных перепонках. Скуренная под фильтр сигарета грязным пером упала на гнилое влажное дерево, утопая в алой кровяной кляксе.       Кажется, к кому-то в гости наведается смерть.

***

Бразилия, Амазонка,

о. Ольо-де-онсо, 06:30

      Второй день начался крайне паршиво: минувшим вечером, когда Тэхен весьма неосторожно возвращался в свою палатку, комары местного разлива успели ловко проскользнуть вовнутрь. Вот и пришлось полночи не спать и искать кровососущих тварей, в результате чего ему, отважному «бойцу», не удалось получить здоровую дозу сна — и как итог, еще спозаранку голова начала нещадно гудеть, а болезненная пульсация — периодически постреливать и отдавать в шею. Честное слово, Тэхен весь завтрак дергался — наверняка заработал репутацию неуравновешенного невротика среди своих коллег.       Вдобавок и еда сегодня, как назло, была безумно пресной — недосоленную яичницу с непрожаренным желтком хотелось лишь брезгливо отбросить в сторону, однако день планировался насыщенным и тяжелым, так что парочку небольших кусков омеге пришлось в себя впихнуть, чуть ли не давясь. А для пущего эффекта он запил сие безобразие горьким кофе из пакетика, окончательно добивая свой желудок и всякие намеки на приемлемое настроение.       Частично радовало то, что работа не растягивалась, а, напротив, протекала вполне себе в быстром темпе: всего спустя сутки после прибытия намечалась более серьезная и продолжительная вылазка с полноценным оборудованием и даже небольшими палатками — никто не знал, на сколько затянутся первые исследования. Вчера им все же удалось просчитать наиболее точный ареал обитания, однако полученные данные слегка напугали команду — даже стойкий по природе Тэхен невольно напрягся, стоило взглянуть на разрисованную карту.       Им нужно зайти глубже.       Это только в фильмах можно наблюдать беззаботность и энтузиазм исследователей, на деле же — здесь сплошной страх и сомнения. Сельва особенно славилась опасностью и непредсказуемостью, и если с первым молодые умы готовы были мириться, то со вторым возникали проблемы.       В науке не любят неожиданностей.       — О чем задумался? — на плечо легла увесистая ладонь профессора Танака, с которым они толком не пересекались со вчерашнего прибытия.       Тэхену было не до этого.       — Об экспедиции, — омега не стал что-либо утаивать, но и лишними подробностями не спешил делиться. — Не подумайте, я не то чтобы не уверен в компетентности нашей команды, — слегка кивнул головой и принялся теребить край камуфляжных брюк, — но не кажется ли вам все это, — он перевел взгляд на наставника, — провальной затеей?       — Хм, — Кэнтаро потер подбородок, — что ты имеешь в виду?       — Присмотритесь внимательно, — омега отошел в сторону и указал рукой на главный шатер, где сейчас активно велась подготовка. — Что вы видите?       — Тэхен, — мужчина тяжело вздохнул и на секунду взял паузу, будто мысленно решая, в какое русло повести диалог, — давай не будем дальше продолжать соревнование «кто больше задаст вопросов», и ты мне просто сразу скажешь мысль, которую хочешь донести.       — Ладно, — омега поморщился — такими темпами у него пойдут морщины уже раньше тридцати. — Джунгли — не то место, где можно смело совершать ошибки, — голос стал тише, — а у нас команда из только оперившихся ученых и стариков, без обид, — Тэхен протер лицо руками. — Да и не бабочек нас отправили ловить, а совсем неизученный вид змей! — забывшись, вскрикнул, правда, быстро осекся. — Я к чему это… Все выглядит максимально странным и небезопасным, и я просто не могу перестать думать, почему все происходит так.       — Мальчик мой, — профессор аккуратно приобнял чужие напряженные плечи, растирая их, — я сейчас открою тебе маленькую тайну, но ты понимаешь, делаю я это не для того, чтобы ты с кем-нибудь пошел болтать, а для твоего же успокоения, — тот заговорщически шепнул. — Пусть хотя бы один человек среди этих оболтусов не будет напрасно додумывать, — альфа облизал губы и продолжил: — Не поверишь, но причина банальна и проста — за грязную работу успешные не берутся, тем более уж в нашем направлении, а тут, как сказало наше руководство, цитирую, «тупняк ради отмывки денег», — Кэнтаро делился легко и просто, словно рассказывал не профессиональную тайну, а легкий анекдот. — Сначала я тоже загорелся идеей гранта, увы, выяснилось, недавно наши бразильские коллеги получили финансирование от государства, однако крайне недостаточное, хотя потратить, хоть убейся, надо, — альфа рассмеялся, правда, как-то наигранно и вымученно. — Вот и придумали эту пародию на научную «Санта-Барбару», набрали специально таких, не очень мобильных работников, чтобы дать видимость деятельности, да сплавили на глухую точку.       — То есть мы гоняемся за выдуманным призраком? — Тэхен даже не собирался скрывать разочарование.       Все это дешевая постановка?       — Ну, почему? — Кэнтаро вновь подбирал слова. — На этом острове действительно были замечены представители особей неоднозначной характеристики, но это, скорее, просто «мигранты», которых раньше тут не замечали, — пожал плечами. — А может, нам повезет, и мы действительно кого-нибудь найдем, кто знает, а?       На душе стало кисло.       Омеге полностью расхотелось говорить — он взял и просто развернулся, удаляясь в сторону жилых палаток, не удосужившись бросить хотя бы малейший звук в качестве реакции — и так все понятно.       Его мир рушился на глазах.       Вот сейчас голова заболела еще сильнее, правда, теперь от свалившегося груза разочарования во всем: в экспедиции, в профессии, в людях. Казалось, последнее — так вообще давно уже не должно было задевать Тэхена, однако в очередной раз почему-то болит — противно, до тошноты и слез. Он просто не понимал, отказывался понимать — неужели честь и искренность нынче не ценны?       В ступор вводило и поведение Кэнтаро: зачем, для чего и почему ему все рассказали? Да еще так, словно эта информация совсем ничего не меняла. Мужчина никогда не был таким равнодушным и отстраненным, Тэхен запомнил его как лучшего специалиста, великолепного наставника, чуткого товарища и просто достойного человека. Альфа всегда ассоциировался с теплотой, добротой, безопасностью и уютом. А теперь получалось, тот оказался не таким уж добропорядочным?       Проклятый остров!       Дойдя до палатки и агрессивно сдернув светонепроницаемый брезент, омега, подавляя в себе зарождающуюся истерику, ураганом ворвался внутрь, кажется, сшибая по пути походный фонарь, упал на колени и тут же сгреб в объятия одеяло — всегда так делал, когда чувствовал слишком многое.       Чувствовал одиночество.       В чем смысл этого цирка? Почему сами «актеры» не в курсе, в каком театре абсурда играют? Откуда столько безразличия? И, в конце концов, отчего же молодого ученого все еще не покидает мысль, что тут не все так просто?       Или это лишь очередное оправдание в попытках спасти разбитое сердце?       Омега тупо пялился перед собой, стараясь не бегать по окружающим предметам взглядом, иначе ну точно — надвигающаяся буря вмиг сметет все вокруг, уничтожив не только скудный интерьер временного жилища, но и самого Тэхена. Пытался успокоиться, но безрезультатно: грудь хаотично вздымалась, не в силах уловить размеренность, досада скапливалась хрусталиками в уголках раскосых глаз, губы дрожали, пока в чуть огрубевшую за время работы кожу ладоней болезненно впивались слегка отросшие ногти. Ему даже начала чудиться фантомная боль в районе плеча там, где тайной печатью красовалось родимое пятно: словно клеймом выжигали несправедливость.       Невыносимо.       — Ким, — в палатку заглянул его «сосед», кажется, тот самый русский, правда, имени Тэхен не помнил, слишком сложное для его ушей, — все готовы, через пять минут выдвигаемся, — гость с легким беспокойством оглядел «товарища по цеху», однако задать какие-либо вопросы не решился.       — Да, сейчас приду, — омега прокашлялся и незаметно утер ладонью слезу, которая все-таки сорвалась в уязвимом протесте.       И как теперь быть?

***

      Погода, как и подобает капризной природе джунглей, испортилась, словно по щелчку пальцев: на горячую землю пушистым облаком спустился густой туман, дымкой пробираясь в каждый уголок зеленых просторов; мелкие редкие капли дождя барабанили по жестким листьям папоротника, незамысловатой мелодией обманчиво успокаивая путников, пока парниковая жара ядовитым огнем пробиралась в легкие.       Неожиданно, но их второй координатор, тот самый Ален, предложил в этот раз разделиться и отправиться в совершенно разных направлениях, мол, так быстрее, эффективнее и бла-бла-бла. Тэхен совсем не пылал энтузиазмом, больше нет — его с головой поглотила серая апатия, так что наставления и задачи он без каких-либо совестных мучений прослушал. Сейчас же он лишь молчаливой тенью следовал за военными, иногда оглядываясь по сторонам в поисках уже хоть какой-либо живности: как назло, вокруг была тишь да гладь, даже назойливой мухи мимо не пролетало.       В групповой жеребьевке ему опять не повезло, вот теперь и шел в отчужденности и замкнутости — все плюс-минус приятные знакомые лица растворились в противоположном направлении, а ему вновь достались «знакомые незнакомцы», с которыми сближаться не было ни времени, ни сил, ни желания. Но, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, удача сегодня где-то даже играла в его пользу — совсем не хотелось натягивать на лицо вымученную улыбку: он бы не вынес расспросов Брикс, а та, безусловно, сразу бы заметила кардинальную смену настроения своего приятеля. Он даже отчего-то был уверен, что Хосок, который, в отличие от их второго координатора, не остался на базе, а отправился на вылазку с командой, непременно бы в привычной бестактной манере поинтересовался, отчего их «заклинатель зверей» такой унылый.       Интересно, а он тоже в курсе всего фарса?       Выяснять еще и эти обстоятельства Тэхен не хотел: по правде, он бы и вовсе предпочел остаться в сладком неведении, но, увы и ах, его желания никто не собирался учитывать. Махнув головой в сторону, омега постарался сбросить гнетущие мысли и переключиться хоть на что-то позитивное: в конце концов, вдруг им все-таки повезет найти что-нибудь необычное и новое?

      О, Ким Тэхен, ты даже не представляешь, что тебя ждет.

      Они уже минут сорок пробирались сквозь буйные заросли, отчаянно стараясь не напороться на что-то опасное: помимо диких животных, как правило, в такой местности обитали и не менее дикие и опасные растения. А уж про «скрытые ловушки» от острых корневищ и глубоких подкопов вовсе не стоило беспечно забывать — в джунглях это обязательный пункт.       Грязь громко хлюпала под высокой грубой подошвой ботинок, брызгами отлетая на темно-коричневые плотные брюки-карго; на темно-зеленую ветровку бриллиантами осыпались дождевые капли, не в силах больше задерживаться на листьях величественных деревьев, а за шиворот проскальзывал прохладный кусачий ветер, который каким-то чудом смог пробраться сквозь плотную броню сельвы. Постепенно Тэхен успокаивался, смирялся с неприятной правдой, в итоге принимая ту — в один момент на его лице даже смогла промелькнуть слабая улыбка, безмолвно обещающая шанс на светлую надежду.       — Стойте, вы слышите? — рыжеволосая девушка, которую звали Хлоя, вдруг остановилась, как вкопанная, и подняла голову вверх, улыбаясь. — Там, — указала рукой куда-то вглубь и замолчала, пока другие настороженно начали вытягивать шеи, также прислушиваясь.       Тэхен удивленно вскинул брови и распахнул губы, делая прерывистый свистящий вдох: вдалеке, чуть приглушенно, но до боли отчетливо слышался протяжный высокий крик, от остроты которого немного закладывало уши — для ученых же тот расходился долгожданной счастливой мелодией.       Здесь начиналась свобода.       — Это же… — мужчина преклонного возраста с короткой седой бородой задумчиво протянул, щелкая пальцами, пытаясь вспомнить нужный термин.       — Судя по звукам, кто-то из семейства ястребиных, — не дожидаясь ответа, прокричали сзади. — Мы же все понимаем, что это значит?       — Где-то здесь прячутся рептилии, — подытожил Тэхен, теперь уже расплываясь сам в широкой квадратной улыбке.       Все-таки неспроста они сюда прибыли.       — Тогда предлагаю пойти в ту же сторону, но взять чуть левее, чтобы не спугнуть, — омега даже оживился, впервые за день проявляя инициативу.       Никто не возразил: команда дружно отклонилась от курса, ступая мягко и аккуратно по неизведанной земле, контролируя силу шагов. Кажется, ученые даже дыхание заглушили, лишь бы не упустить шанс встретиться лицом к лицу с настоящей личиной величественных джунглей. Для них было истинной удачей так быстро обнаружить перекочевавших вглубь обитателей, поэтому упустить счастливый билет никто не хотел.       В такие моменты, пожалуй, дух их профессии ощущался по-настоящему: всего сутки назад исследователи тряслись от страха и неуверенности, а теперь, стоило откликнуться на зов природы, вмиг улетучились все сомнения — на смену пришли азарт, решительность, предвкушение и ослепительное удовольствие.       Никто даже не дрогнул.       Глаза защипало от непривычного контраста: здесь словно простиралась граница двух совершенно разных миров, где на одной половине царил удушающий мрак, холод и скребущее под сердцем одиночество, а на другой — добродушное солнце, ласковое тепло и жизнь. Ступая на эти земли, они словно делали спасительный глоток воздуха, выныривая из глубокой грязной трясины. Лес стал реже, и теперь плотные крепкие стволы деревьев совсем не душили, напротив, шире распахивали пушистые объятия. Рядом и вовсе пробегал игривой змейкой кристально чистый ручей, на пузырьках которого играли радужные блики.       Взгляда невозможно было оторвать от столь превосходной картины.       Но все же отмереть пришлось, и первым это сделал Тэхен, что успел заметить статную хищную птицу, надменно восседавшую на толстой крепкой ветке. Светло-серая голова с большими тёмными глазами и сравнительно не крупным, но мощным чёрным клювом чуть наклонилась вбок, с осторожным интересом изучая пришедших гостей. Опасная красавица слишком осознанно глядела в кофейные глаза омеги, что сейчас, не дожидаясь нерасторопных коллег, медленно пробирался ближе. Птица практически не двигалась, только время от времени переставляла чрезвычайно большие лапы с мощными острыми когтями, будто сама никак не могла дождаться приближения человека. Белое брюхо незаметно вздымалось, а из горла неуловимой вибрацией выходил почти неразличимый сухой свист. Когда в расстоянии не насчитывалось хотя бы и метра, Тэхен смог в полной мере оценить открывшееся великолепие.       Перед ним могучим идолом возвышалась Harpia harpyja.       Или же гарпия южноамериканская.       Ощущения одним словом было не описать — это и бурлящий адреналин, и легкий мандраж, и безудержный трепет. Так близко находиться к редкому хищнику в естественной среде обитания еще не доводилось — в их научном центре все же животные были более привыкшие к людям, оттого и менее агрессивные. Тут же поведение — загадка.       Как и вся Флора и Фауна таинственного острова.       Не отрывая искреннего взора от бездонных черных зениц, Тэхен дрожащей ладонью потянулся к набедренной увесистой сумке, ловко доставая компактную водонепроницаемую камеру, сразу же цепляя ту к своему запястью, дабы не потерять и не упустить из рук.       Мало ли, птице не понравятся фотографии.       — Не будешь против парочки снимков, красавица? — омега говорил тихо, крайне ласково и спокойно, будто гарпия могла его понять.       А ведь, правда, понимала.       Названная ответила коротким, но громким кличем, сразу распушив оперение вокруг головы и шеи. Затем та немного нерасторопно повернулась боком, приподняв крылья и два пучка черных перьев, что имитировали дьявольские рога.       Адски красива.       Несмотря на боевую стойку, птица источала спокойствие и дружелюбие, с удивительно явным энтузиазмом позируя для новых кадров. Правда, ее благосклонность касалась лишь одного человека: стоило ей услышать скрип гравия в стороне, как настроение вмиг менялось — бескрайняя чернота угрожающе кричала на посторонних, не позволяя тем приблизиться и на жалкий сантиметр. Так что обескураженным и явно шокированным исследователям оставалось лишь беспомощно наблюдать за чудом, не иначе, тайно завидуя и восхищаясь удачей коллеги.       Для Тэхена же людской мир перестал существовать: слух стал туннельным, концентрируясь только на торопливом шепоте сельвы, глаза никого не видели, кроме гостеприимных тропических обитателей и одной конкретной милой хищницы, что чуть ли не мурчала от уделяемого ей внимания. Между ними происходил безмолвный диалог, в котором двое слились в обоюдном понимании, пока палец щелкал на автомате, а сознание словно погружалось в транс.       — Ким, как вы… — хриплый голос разрушил идиллию, все же вырывая заблудшую человеческую душу из приятной нирваны.       Внезапно, резко и неприятно.       Гарпия лишь обиженно махнула хвостом, не ожидавшая такой вопиющей наглости, напоследок грозно прикрикнула в сторону бестактного мужчины и, взмахнув огромными, почти двухметровыми крыльями, взметнулась высоко-высоко, к бескрайнему голубому небу.       Омега разочарованно поджал губы и осуждающе взглянул на ученого, посмевшего так бесцеремонно прервать маленькое таинство — только между ними двумя, пусть и при зрителях. Однако, увы, момент был упущен, а о тлеющем видении лишь скудно напоминали чуть смазанные, но очень яркие кадры, где серый крупный силуэт дарил свое доверие.       Джунгли указали к таинствам дорогу.

***

      Когда энтузиазм и первичная эйфория значительно поубавились, группа, трезво оценив возможности и посовещавшись с военными, приняла решение не задерживаться в обнаруженном тропическом «тайнике» — для верности повязали красные ленты на нескольких пальмах и сделали не большие, но заметные засечки на коре, чтобы в другой день была возможность быстро вернуться в это волшебное место.       Здесь и вправду словно случилось какое-то чудо, иначе как можно объяснить неожиданно возросшую удачу? На обратном пути им успели повстречаться до этого точно прятавшиеся бабочки морфо, что металлическим блеском насыщенно-голубых крыльев ослепляли доброжелательных искателей, быстрыми взмахами разрезая воздух. Жаль, глаза не могли фотографировать — снимки бы получились воистину великолепными.       Своенравная природа будто чувствовала общее горящее желание, как-то податливо откликалась на чужой спрятанный эгоизм — открывала глухие тяжелые двери, позволяя украдкой прикоснуться к своим любимым детям. Шумные ара мелькали меж веток, пока неугомонные шустрые игрунки задиристо гнались за чужими пестрыми хвостами. Ученые же ловили любезно предоставленную возможность, нетерпеливо хватая каждый насыщенный на события миг — бедным военным чуть ли не силком пришлось поднимать с влажной земли сошедших с ума научных деятелей, которым резко приспичило усесться почти в самое болото, лишь бы успеть воочию изучить неожиданно появившегося Dendrobates tinctorius, или же пятнистого древолаза.       Смотреть в глаза красивой смерти ученые всегда любили.       — Боже, вторая группа обзавидуется, — возбужденно шептала француженка, не отрываясь от маленького дисплея на камере. — Уверена, они опять ничего не нашли.       — На твоем месте я бы не радовалась, Софи, — девушке вмиг сделали замечание. — Мы делаем одну работу, если ты забыла.       — Пф, да как же тут забудешь, — та театрально закатила глаза и задумчиво причмокнула, — но часы молчат уже весь день, и так понятно, что там глухняк!       Точно, Тэхен и вовсе забыл про причудливую вещицу: еще вчера каждому досталось по комплекту простых, на первый взгляд, черных часов, где были встроены GPS-датчики и дешевый, но рабочий цифровой экран, куда могли приходить короткие сигналы по типу «SOS» или «Help». Еще на развилке они договорились об отправке коротких сообщений в случае важной находки или чрезвычайной ситуации, с чем их группа отлично справилась — благо, речь шла о первом пункте.       Омега нахмурился — кажется, это уже скоро войдет в привычку. Он взглянул на тусклый темно-зеленый дисплей, где красовалась одна короткая фраза группового сообщения «Есть», но так и оставшаяся без ответа. В голову закрались первые подозрения — а не слишком ли долгое молчание? Зная ответственность Хосока, тот бы непременно послал хотя бы точку, однако ничего — глухая тишина.       Солнце тем временем подбиралось к горизонту; с каждым последующим шагом на душе расцветали тревожные бутоны: внутренний голос отчаянно заставлял не подчиняться изначально оговоренному плану, толкая Тэхена на безрассудные поступки — хотелось сорваться с места и побежать в другую сторону по горячим следам своих соратников. И когда их группа практически достигла той самой развилки, что находилась близ базы, вопящий в голове сигнал стал осязаемым: по барабанным перепонкам будто со всего размаху ударили увесистой кувалдой, отчего он резко остановился, закрыв уши, и сквозь зубы простонал.       Это галлюцинации?       Неужели успел уже хлебнуть местного яда?       В ноздри забился чуть горьковатый, отдающий мятой и нотками перца запах, будто под нос омеге подсунули душистый кустарник, отдаленно напоминающий валерьяну. Распахнув зажмуренные веки, карие глаза, что от смятения будто потемнели, отдавая теперь ядреным густым медом, недоуменно оглядели глухую в этой части местность, как-то дезориентированно бегая по знакомым пейзажам. Тэхен несколько раз повернулся вокруг своей оси, выискивая пахучий источник, но тщетно — тот прозрачным миражом растворился в пространстве, забирая с собой навеянные ароматы.       — Сэр, все в порядке? — он вздрогнул от внезапно ворвавшегося в сознание тихого голоса мужчины, что горой навис над телом, и с немного напускным, скорее вежливым, чем искренним беспокойством ожидал ответа.       — Кхм, да, все хорошо, — омега прочистил горло. — Голова слегка кружится, хочу вот… — опять огляделся, — …еще воздухом подышать, — Тэхен улыбнулся, мысленно надеясь, что вполне убедительно, и облокотился на сзади стоящее дерево, скрестив руки. — Ничего, если я тут постою, сержант? — карие глаза пробежались по чужой форме, убеждаясь в правильности выбранного звания.       — Извините, но по уставу… — твердость и решимость не успели зародиться, как сразу же обрубились, стоило омеге состроить обольстительную мордашку, томно похлопав ресницами.       Тэхену не было равных в обаянии.       — Я недолго, — он не мог в это поверить, но собственный тон смягчился и стал более тягучим. — Минут двадцать, и уже буду спокойно посапывать в палатке, — для убедительности еще раз растянул губы в улыбке. — Да и другая группа вернется с минуты на минуту, со мной ничего не успеет случиться.       Хотелось бы верить.       — Хорошо, под вашу ответственность, мистер Ким, — солдат коротко кивнул и, чуть помедлив, все же развернулся и пошел прочь в сторону лагеря.       Омега же, для верности простояв еще минут десять и убедившись, что никто его не кинется искать прямо сейчас, самостоятельно ринулся на поиски, только уже второй части команды.       На сердце было неспокойно.       Безусловно, он, как слуга науки, должен всегда рассчитывать прежде всего на сухие рациональные факты — однако на сто процентов выкинуть из жизни духовную составляющую, как та же Брикс, не мог. Тэхен часто полагался на свою интуицию, не в силах был сдержать истинную эмоциональность — порой чересчур сильно принимал все близко к сердцу. А сейчас ситуация и вовсе была странная и тревожная, слишком захватывала осознанную часть мыслей, поэтому недолго думая, он сразу же отправился на поиски.       Возможно, это была его ошибка.       Но часто ли мы внемлем разуму, когда в объятиях душит страх?       А сельва, хитрая плутовка, все ближе в сети крепкие манила, подгоняя сладкую добычу к судьбоносной встрече, в которой с диким зверем придется воевать. Длинные папоротниковые листья словно расступались, расчищая нужную тропинку, пока уходящие солнечные блики подсвечивали путь.       Ах, какой грязный бесстыдный подвох.       Однако Тэхен, глупец, ничего не замечал, ослепленный предчувствием беды: ноги путались, заплетаясь от скорости ходьбы, тяжесть в груди тянула камнем вниз, дыхание ненормально участилось, а в горле пересохло так, словно ученый пробыл в пустыне без воды минимум год. Руки судорожно раздвигали свисающие крепкие лианы, длинные сухие ветки и громадные кустовые растения — он делал все, чтобы добраться как можно быстрее.       А вот куда — вопрос.       Так бы и несся безрассудно, если бы монотонный пейзаж вдруг не прервался, сменившись обескураживающим открытием.       Он остановился, как вкопанный, и со страхом уставился на огромные, совсем еще свежие следы лап хищника. Хотя здесь, скорее, уместен термин «монстр», потому что размеры и вправду были просто фантастические, истинно аномальные — минимум раза в полтора превышающие габариты здорового половозрелого самца. И судя по строению отпечатка, точно кто-то из кровожадных кошачьих, коих в сельве водилось не так уж и много.       Но каждый был безумно опасен.       А конкретно этот неопознанный представитель — чрезвычайно. Тэхен заторможенно присел на корточки, после с опаской подполз ближе, сверху выставляя дрожащую ладонь, оттопыривая пальцы четко по контурам следа. С губ сорвался обескураженный стон: здесь могли уместиться сразу четыре его пятерни — а ученый никогда не был в числе хрупких и мягких. Черт. И либо от паники он сошел с ума и не ведал, что вообще творит собственная психика, либо местный король звериного царства каждый божий день потреблял биологические добавки в пищу, причем самые новые и действенные, те, что вкалывают эксперимента ради в пентагоновских подопытных. Дело неожиданно запахло чем-то дерьмовым, неоправданно рисковым.       Сельва решила поглумиться, укрыв макушки чужеземцев грозовыми облаками.

      В джунглях появился новый правитель.

      Теперь к поиску команды добавилась еще одна задача — не нарваться на смертоносного дьявола.

***

      Через час начало казаться, что все изначально было крайне глупой и провальной идеей, а последующие решения вовсе были приняты на голых эмоциях — ну какой идиот попрется в кишащие опасностью джунгли один, без воды и еды, никого не предупредив?       Правильно, Ким Тэхен, это мог быть только ты.       Видимо, какая-то его вторая личность, не иначе, решила, что будет очень круто поиграть в этакого героя, точно спасителя. Сейчас же, немного отойдя от нахлынувших тревожных чувств, он наконец-то пришел к тому самому необходимому анализу ситуации — трезвые мысли вытеснили панику, позволив грудной клетке двигаться спокойно и размеренно.       Что же с ним происходит последнее время?       Честно, Тэхен сам себя не узнавал: в голове перед ним стоял будто незрелый импульсивный подросток, а не двадцатичетырехлетний взрослый мужчина.       К слову, «двадцатичетырехлетний взрослый мужчина» в данный момент шел, надув щеки, и в раздражении пинал мелкие камешки сбитыми носками ботинок. Окончательно запутался, прекратил понимать себя и видеть истину. Оттого злился на текущее положение, пытаясь прийти уже к хоть какому-нибудь логичному выводу.       В чем же причина таких контрастов?       Это просто по-дурацки комично: на часы где-то минут пятнадцать назад пришло сообщение от второй группы, которое гласило «На базе». Ему в тот момент хотелось истерично рассмеяться — к чему был весь этот одиночный перфоманс? Ради кого метался в страхе, совершая цепочку необдуманных действий? Видимо, тешил зеленые густые заросли импульсивной глупостью. Но вот что оставалось под вопросом — как в таком случае они умудрились разминуться? Когда приступ паники слегка ослабил на шее удавку, позволив вернуть сосредоточенность, Тэхен смог вернуться на протоптанную дорогу, с которой свернул лишь слегка, а после шел четко по следам, ориентируясь по засечкам и уже привычным красным платкам на толстых ветках.       Ошибок быть не могло.       Почему он никого не встретил?       В условиях дикой природы недолго, а крыша в голове уже знатно подтекала. Это было единственное плюс-минус толковое объяснение его поступкам и очевидной по сообщениям невнимательности. Не без иронии, конечно, но омега задумался обратиться после экспедиции в больницу: первым делом возьмет направление к неврологу или сразу потяжелее — к психотерапевту. Было ощущение, что нервы решили его окончательно подвести уже в первые дни: пусть и такой молодой, а уже чувствует себя душевнобольным.       Преподаватели в университете, однако, были правы.       Сумасшествие и гениальность спят в одной кровати.       Несмотря на, вроде как, разрешившуюся ситуацию, он все-таки не спешил возвращаться обратно: сердце застыло в ожидании, а спазмы желудка не давали сделать и шагу. Тэхен, честно, пробовал уйти — но стоило сделать лишнее движение в сторону, как его будто переклинивало, и приходилось тут же возвращаться обратно. Вот так омега и наворачивал, если подсчеты были верны, круг десятый, не меньше, погрузившись в сумбурный поток своих мыслей.       Про крадущуюся на цыпочках опасность почему-то неожиданно забыл.       Однако про очередное за сегодня открытие помнил четко, прямо до мелких деталей и глубоких подробностей — его увиденное интересовало и как ученого, и как простого человека. Хотя страх вновь накатывал, стоило в который раз представить под прикрытыми веками те гигантские очертания могущественных лап. Предположения и теории лезли всякие, но пока четкие выводы Тэхен формулировать не брался, и так крайне насыщенный на эмоции день выдался.       Который, кстати, подходил к концу: закат тлеющей свечой провожал дикие земли, уступая место сказочной ночной синеве — оставаться было невероятно опасно, но омега продолжал упрямо топтаться на месте и чего-то ждать.       Что ж, и он дождался.       Совсем рядом, буквально в нескольких метрах, в глубине густого цепкого леса раздались приглушенные, почти неразличимые людские голоса. Чуть дальше доносилась небрежная возня, скорее похожая на перетаскивание мешков с картошкой — такие вот ассоциации возникли. Ученый сделал пару шагов в сторону, аккуратно и тихо — даже дыхание задержал и старался вовсе не моргать, лишь бы не выдать себя.       В горле встал тошнотворный комок, а тревога вновь захлестнула огромной волной, сковывая тело.       Тэхен не был готов столкнуться с такой реальностью.       — Какого черта… — беззвучный шелест не удержался на дрожащих губах.       Всего в паре метров, на небольшом пустыре, что был укрыт от лишних глаз густыми высокими кустами и сорняковой травой, о чем-то шумно спорила группа людей, но далеко не простых.       Дикарей.       Десять крепких мужчин, все как на подбор высокие, в хлипких набедренных повязках, даже не сшитых, а повязанных из разных лоскутов старой ткани, измазанные в каких-то красках, со скудными венцами из облезлых перьев, кричали и толкали друг друга, явно ругаясь, но из-за чего — омега не видел.       Но когда увидел…       …еле сдержал рвущийся наружу крик.       Мужчина, все это время загораживавший обзор своей татуированной спиной, прорычал что-то неразборчивое и с кулаками накинулся на соседа, предоставляя Тэхену теперь полную картину ситуации.       Предметом спора были другие люди.       Его же коллеги.       Те лежали без сознания на холодной грязной земле, связанные и издалека было заметно — побитые. Перед глазами на миг потемнело, ноги предательски подкосились, отчего пришлось до боли впиться в грубую кору дерева дрожащими заледеневшими пальцами. В голове прозвучал миллион вопросов: как, почему, за что, а как же то сообщение?

      Шутки про их смерть, что они любили бросать в диалогах опрометчиво, больше не казались смешными.

      Подавляя желание расплакаться от страха и непонимания, он закусил губу и, насколько это было возможно в его состоянии, присел на корточки, тихо подкрадываясь ближе. Поглощенные паникой глаза насчитали девять человек, но из них едва ли можно было кого-то узнать — в сгустившейся темноте, еще и со спины, разглядеть что-то казалось практически невозможным.       Тэхен надеялся, что те хотя бы еще живы.       Спустя минут десять ругани, криков и драки, дикари все же на чем-то, очевидно, сошлись, а после так же шумно и громко удалились куда-то дальше, вглубь, оставляя группу без присмотра.       Шанс был слишком безрассудным в воплощении и очевидным.       Омега не собирался думать, через сколько те вернутся, пока была возможность освободить хотя бы одного — он непременно ей воспользуется. Тэхен резко подорвался, неосторожно задев плечом ветку и сдирая неприятно кожу, однако внимания на боль не обратил — в голове красным горело «спасти». Честно, действовал на одних лишь первобытных инстинктах, подгоняемый горячим адреналином и наступающей на пятки угрозой.       — О, нет, нет, нет, — сбивчиво зашептал, стоило заметить знакомую кучерявую макушку. — Брикс, — омега упал на колени и начал активно бить девушку по щекам, — ну же, дорогая, очнись, — надсадно, умоляюще. — Я один не справлюсь.       Хлесткий удар за ударом, без жалости и спасения ради, затем еще и еще.       — Т-тэ, — и вот раздался сиплый, еле различимый голос. — Т-тэ-хе-е-ен, — Брикс закашлялась и с трудом разлепила веки.       — Б-боже, жива, — он прислонился к чужому лбу, судорожно вдыхая эфемерный родной аромат, который почему-то отдавал ежевикой. — Как это произошло? — продолжал шептать, параллельно развязывая тугие жесткие веревки, перетянувшие запястья.       — Я сама не поняла, — девушка уже говорила увереннее, постепенно приходя в себя. — Помню, как мы разделились, — встретив непонимающий взгляд, та поспешила продолжить: — Льюису стало плохо, поэтому Хосок и еще пара человек вернулись в лагерь раньше, а мы продолжили путь, — омега, не вставая с земли, на корточках последовала за Тэхеном приводить в чувство остальных, хотя было заметно, как тяжело ей давались какие-либо действия. — А дальше все как в тумане, помню только боль в затылке, — поморщилась.       — Надо как можно скорее выбираться отсюда, — Тэхен торопился, стремясь как можно быстрее разбудить и поставить на ноги всех — тащить сейчас кого-то на плечах не лучший вариант.       Несмотря на то что для стрессовой ситуации они действовали довольно быстро и слаженно, все равно времени катастрофически не хватало — отдаленно уже слышались громкие голоса, а половина группы еще не открыла глаза. Шанс на спасение ускользал из рук склизким холодным слизняком. Кровь забурлила, волосы на теле встали дыбом, а во рту скопилась горькая слюна.       Вновь запахло гарью, едкой серостью и кровью.       Над учеными газовым облаком нависло что-то неминуемое.       — Твою мать, быстрее, — Тэхен нервно дергал руками, подгоняя ничего не понимающих людей вперед. — Профессор, не время разлеживаться, — уже обратился к Кэнтаро, что подавал признаки жизни, но никак не хотел возвращаться в строй. — Боже, помоги нам, — омега нешуточно взмолился и закинул на плечи чужой тяжелый корпус, буквально волоча за собой ослабшее тело.       — Куда нам? — нервно шептала Брикс, с двух сторон удерживая неочнувшихся коллег. — Блять, Тэхен, — ее голос непроизвольно повысился, а губы начали лихорадочно дрожать.       — Сюда, — солдат, что успел прийти в себя быстрее остальных и присоединиться к общему спасению, прополз немного вперед и указал рукой в сторону огромных зарослей папоротника, расположенных друг напротив друга.       Наверное тем, оставшимся в мире грез, повезло намного больше, ибо тем, кто был сейчас в сознании, пришлось несладко — кажется, все двигались лишь благодаря стрессовым гормонам, потому что ни Тэхен, ни кто-либо еще точно не сможет вспомнить, как они преодолели расстояние до своеобразного укрытия.       Упав прямиком в грязь, омега пригнулся, насколько было возможно, и утянул за собой Кэнтаро и еще двух человек. Приглядевшись сквозь лиственную щель, заметил, как в куст справа завалилась Брикс с бессознательными коллегами, а еще чуть поодаль, в зарослях бамбука притаились студенты из их группы, Сьюзан и Майкл, очнувшиеся последними.       Все замерли.       Бледная тишина тонкой вуалью легла на плечи непредсказуемой сельвы, с обманчивой заботой укутывая охваченных страхом людей спокойными объятиями. Где-то на периферии ощущалось чужое присутствие, так четко и близко, словно сама смерть уже дышала им в затылок.       Внезапно стало слишком тихо.       Напряжение сковало натянутые мышцы, и кислород практически не поступал в легкие — ужас продолжал давить на воспаленное сознание, подкидывая нелицеприятные картинки.       До слез и постыдного скулежа страшно.       — Encontre-os vivos, — подобно шипению змеи, чужая речь морозным сквозняком забралась в сердца, безжалостно те сдавливая.       Тэхен прижал ладонь к губам, подавляя громкий всхлип — буквально в полуметре от них заплясали пестрыми пятнами тени, нагоняя еще большую панику. Дикари передвигались осторожно, практически невесомо, прекрасно ориентируясь в плотной густой темноте: они, словно опытные разозленные хищники, по горячим небрежным следам выискивали свою ускользнувшую добычу. Ученым оставалось лишь молиться.       Кто же знал, что боги их зов не услышат?       — Lá, — судорожный свист разрезал тишину, а группа разъяренных мужчин уверенно направилась ближе к кустам, однако пока не заходя дальше — бродили по грани, проминая босыми ногами влажную траву и шаткие нервы людей.       Они подобрались слишком близко.       Тэхен широко распахнутыми глазами, где бликами устраивали танцы с настоящим помешательством липкий ужас и голодное отчаяние, наблюдал за чужими передвижениями, до скрипа стиснув зубы — дикари неминуемо приближались. Казалось, он видел, как чужое копье почти коснулось золотистой макушки Сьюзан, которая оголтело смотрела вперед сквозь плотную листву и отчаянно прижималась к спине Майкла, что глядел на развернувшуюся картину не менее ошарашенно.       И если бы они все знали, что творилось у того в голове…       — Aqui! — крикнул грузный широкий мужчина, стоявший в противоположной стороне от зарослей.       Они почти смогли выдохнуть: в темноте едва ли угадывались силуэты, однако блеснувшие в сумеречном свете вспотевшие татуированные спины улавливались взором четко. Наивно думалось, что опасность миновала.

      Пока эгоизм людской судьбу не повернул.

      Рядом раздался шелест травы и очередная возня, заставившая всех в округе одинаково насторожиться и вновь погрузиться в напряжение. Тэхен снова повернул голову, более резко и торопливо, после застыл в неверии.       Такого зла не ожидал.       Не ожидал ни он, ни кто-либо еще.       — Прости, Сью, я хочу жить, — Майкл огладил чужие хрупкие плечи и с силой вытолкнул девушку из укрытия, сам подаваясь в бега — никто опомниться не успел, как альфа скрылся в природной пучине, обрекая других и спасая себя.        Юное светило науки мраком покрылось.       Сьюзан своим неожиданным криком привлекла слишком много внимания, выдавая не только себя, но и других членов команды. Девушка громким плачем залилась, впадая в истерику, отползая назад, пока на нее надвигалась оскалившаяся толпа.       — Н-нет, п-пожалуйста, — всхлип звучал слишком жалко и больно.       Та сжалась, стараясь закрыться, исчезнуть, лишь бы не попасть в жадные грубые руки — жить хотелось до безумства.       Каждому из них.       — Сью… — Тэхен рефлекторно подорвался, желая защитить младшую, но не успел даже до конца выпрямиться — раздался глухой стук, а по затылку потекло что-то мокрое, липкое и горячее.       Кровь?       Дезориентированно моргнув и еле как обернувшись, омега столкнулся лицом к лицу с мерзкой улыбкой и черными радостными глазами, что блестели зовом победы. Ритуальные желтые рисунки на щеках и лбу смешались в ляпистую кашу, а взор плыл. Руки налились слабостью, ноги подкосились и по загривку прошлись морозные мурашки. Падая прямиком в вынужденные объятия, Тэхен смаковал горечь на языке и с ужасом осознавал истину — напали на них со спины, а это означало одно.       Их шанс оказался миражом.

      Все было предрешено задолго до подлого предательства от своего.

***

      Запах едкого дыма, промозглой сырости и еле уловимой сладости фруктов медленно обволакивал чувствительные рецепторы, рисуя в сознании ложные образы чего-то родного и уютного. Сквозь приглушенный купол забвения проникали звуки веселья: заливистый смех, что звоном расходился по округе, яркие песни, поднимающие дух, шумные пересуды да отдаленный крик диких птиц.       Если бы не тяжесть в висках и затылке в совокупности со жгучей болью на запястьях и лодыжках, Тэхен бы подумал, что проснулся на курорте.       Увы, реальность была не так лирична.       Тихо простонав, он с трудом разлепил опухшие веки и попытался перевернуться — не вышло. Зажмурившись и распахнув затуманенные поволокой глаза, с прищуром огляделся: местность далеко не была узнаваемой — здесь сельва расслабила путы правления, расходясь редью по сторонам, уступая место величественным скалам. Также на пути встречались одинокие высокие столбы из дерева, расписанные непонятными узорами и украшенные камнями и перьями. Вокруг пятнами мелькали разноцветные лица, с интересом разглядывающие чужеземцев.       А именно ими они и были.       Кожу обдало жаром костра: Тэхен не мог четко видеть происходящее вокруг, однако нутром ощущал скорую неизбежность. Голова еще кружилась, поэтому омегу чуть не стошнило, когда его резко опустили на землю, хотя «опустили» — весьма мягко сказано, скорее бросили подобно мешку, совершенно не заботясь о состоянии.       Но и они не гости — пленники.       В себя приходить ученые стали лишь после того, как людей насильно вновь подняли на ноги и привязали к тем самым столбам — всего штырей было девять, как и их самих. Три справа, три посередине и три слева. Своеобразные тотемы образовывали полумесяц, огибая просто гигантский костер — тот горел ярко, буйно, почти неконтролируемо. Но местные совсем не боялись: игрались с обжигающим риском, то и дело подставляя смуглые руки под палящие огненные языки.       Они оказались в самом сердце дикого племени.       Неизведанного, таинственного и кровожадного.       К удивлению, даже простые жилища по типу вигвамов или хотя бы настилов отсутствовали, по крайней мере, на этой территории — а по численности было видно, что народ жил на широкую ногу. Однако все были очень разношерстными: пожалуй, сейчас их объединял лишь броский ритуальный окрас. Кто-то был полностью нагим, совсем не стесняясь своей природы, а кто-то даже очень прилично одет — одеяния чем-то походили на современные, только более легкие по ткани и пестрые по узорам.       Куда же они попали?       А главное — для чего?       Омега повернул голову вправо и встретился с беспокойными глазами Брикс, в которых читался жуткий страх и невысказанная паника, но та лишь беззвучно двигала сухими губами, с которых молитвой срывались слова.

«Я не хочу умирать»

Он тоже не хотел.

Никто не хотел.

      Чуть поодаль от девушки виднелась опущенная, посеревшая от грязи макушка Сьюзан, что, не поднимая лучистых глаз, что-то бубнила себе под нос — судя по доносящимся громким всхлипам и дрожащему телу, та билась в тихой истерике.       Больно смотреть.       И больно дышать.       На последнем столбе с той стороны уже не стоял, а точно висел обессилевший солдат: Тэхен даже имени не вспомнит, и не потому, что в голове не отложилось, нет, по совсем иной причине — лицо потонуло в многочисленных кровавых подтеках и багровых синяках.       Ужасно.       Поджав губы, сдерживая очередной приступ тошноты, он перевел взгляд в противоположную сторону: и зря, лучше бы не смотрел — там от людей осталось лишь одно название. Одежда рваная, кожа покрылась липким слоем крови, а черты лица совсем стерлись, растворившись в болезненных отеках. К своему огромному страху, в том месиве он узнал силуэт Кэнтаро — тот совсем выглядел плохо: хрипел, кашлял и надрывно дышал.       Хотелось кричать.       Еще двоих он не мог разглядеть: сам находился прямо в центре, немного позади остального ряда столбов, поэтому единственное, что удалось рассмотреть — чужие сгорбленные спины.       Боже, помоги.       По щеке потекла одинокая слеза, обжигая ледяную кожу: безысходность и отчаяние захлестнули с головой, вытесняя тлеющую надежду в сердце. Они словно были распяты, а жаждущая зрелищ толпа предвкушающе скалилась, явно ожидая судного часа.       И он настал.       Омега вздрогнул, стоило звукам барабанной ряби долететь до обостренного слуха — толпа затихла, даже как-то сжалась, а былое веселье с концами улетучилось, сменяясь гнетущим трепетом. Удары инструментов пробуждали что-то древнее, животное, дикое, заставляя сердце замирать, а живот неприятно скручивать. Блестящие густым янтарем в огненном свете глаза неотрывно смотрели вперед, ни на секунду не закрываясь — он был заворожен, и совсем не без причины.       По устланной цветами тропе мягко, плавно, но подавляюще шел совсем не человек.       Хищник.       Походка была грациозной, кошачьей, но отнюдь не нежной и хрупкой — напротив, уверенной, всепоглощающей, властной. Мощный стан так и источал господство, сразу обозначая всем присутствующим — перед ними не кто иной, как правитель, властитель и живое воплощение силы.       Вождь.       Черные, как таинственная южная ночь, волосы волнами спадали на покрытый испариной лоб — тело мужчины пылало одуряющим жаром. Густые острые брови были высокомерно приподняты, а по лицу аккуратным орнаментом рассыпались плотные чернила — те украшали высокий лоб, четкие скулы и подбородок. На коралловых губах застыла небрежная улыбка, не внушающая никакого доверия — та притягивала, но в равной степени и пугала. Однако больше всего манили глаза — большие, ядрено-желтые, словно две смертоносные шаровые молнии. Они сверкали ярко и ослепительно, отгоняли клубящуюся тьму и сами таили в своих глубинах пожирающий мрак.       Смертельно красиво.       Незнакомец был топлес, горделиво держал обнаженную грудь, на которой загадочные узоры продолжили свой путь — татуировки ли, обычная краска, различить с такого расстояния невозможно, но смотрелось гармонично. Ниже красовался грубый кожаный пояс с золотой бляшкой, расшитый какими-то камнями — откуда они у дикарей, загадка, но работа выглядела очень тонко и искусно. Ноги же облегали штаны из такой же кожи, плотно прилегающие к мощным бедрам, которым, казалось, было тесно в одежде. Босые ступни без страха проминали влажную почву, явно не брезгуя вязкой грязью.       Своенравный.       Дикарь.       Когда мужчина подошел ближе, под веками обнаружились кровоточащие шрамы, по три линии с каждой стороны — они солнечными лучами расходились к скулам, слегка затрагивая и щеки. Однако увечья не смотрелись пугающе, наоборот, будто дополняли впечатляющий образ.       Завораживало.       Альфа, а это угадывалось безошибочно, смотрел пронзительно, сканируя, кажется, даже органы — но эмоции прочитать было трудно.       Там сплошная тайна.       Тэхен непроизвольно вздрогнул и шумно сглотнул, стоило взгляду, точно раскаленному золоту, полоснуть по нему. Несмотря на явное доминирование, омега в ответ смотрел открыто, ничего не тая, уповал на чужое милосердие, распахивая свою душу на волю вождя. А тот не отступал, все пытал и пытал, молчанием верша свое наказание — только за что? Вопреки давлению, Тэхен не сдавался — гордо держал подбородок, до боли впиваясь ногтями в ладони, лишь бы не показать сковывающий страх.       — П-пож-жалуйста, — отчаянный всхлип раздался где-то сбоку. — М-мы, — заикался говорящий, — д-дадим вам в-все, — его натурально трясло. — Н-не у-бивай-т-т-те…       По загривку в очередной раз прошла крупная дрожь, а мужчина, все это время сканирующий омегу, перевел обжигающий взгляд на того, кто посмел нетерпеливо подать голос.       Раньше вождя.       Он все той же неуловимой поступью, натуральным голодным зверем проследовал к новой цели. Все затаили дыхание, с опаской выжидая развитие истории.       А на небе взошла Луна.       Чистая, хрупкая, но такая холодная.       — П-по-ж-жа-луйста, — солдат, на вид мальчишка, поднял заплаканный просящий взор, взывая к сердцу дикого господина.       Увы, то сегодня было глухо.       Тишину прервал барабанный ритм, но теперь более звучный, тревожный — удары глухим всплеском окутывали пространство, заставляя улицу сжиматься до размеров спичечного коробка. Племя незаметно подкралось, выстраиваясь полукругом — да так близко, что можно было палец протянуть и ощутить тепло южных тел.       Костер в центре еще больше раззадорился, опасно протягивая свои обжигающие языки к трясущимся людям, а те не понимали, что происходит.       В новом страхе заходились.       Тэхен буквально на мгновение отвлекся на внезапный низкий клич горна, а когда перевел обратно глаза, задохнулся в немом крике — в руках у вождя расположился кинжал, пугающе острый — холодная сталь смертельным блеском светилась в костровых огнях. Дикарь огладил чужую уязвленную шею, а затем быстро, тихо и без лишних движений полоснул острием поперек горла, орошая рубиновой жидкостью все пространство вокруг.       Крик омеги потерялся в других — таких же отчаянных и раздирающих.       Уши заложило, грудную клетку сковало, а дыхание остановилось — и нет, не от страха за себя.       За других.       — Монстр! — он загнанным зверем рычал, не страшась показать собственные клыки. — Ублюдок! — сквозь зубы, брызжа слюной.       Нареченный проклятьем остановился, на секунду перевел золотистый взор на Тэхена, но в нем не читалось и толики сожаления. Затем, не отрывая взгляда, пригнулся к хрипящему почти мертвецу, слизывая капли крови с бледной кожи.       Омерзителен.       До чего же он омерзителен.       — Чудовище! — омега надрывал горло, что есть мочи. — Нет, остановись, остановись! — отчаянно взмолился, когда увидел быструю походку в другую сторону. — Не трогай! — Тэхен заходился в истерике, беспомощно дергаясь в сковывающих путах — но веревки стискивали надежно, прочно, неразрывно, не позволяя своевольности. — Бездушный дикарь, нет! — он кричал и кричал, наблюдая за кровавым ритуалом, в боли тонул и в страданиях купался, задыхаясь под волнами ненависти.       Его не слушали: мужчина хладнокровно полоснул серебристым лезвием по очередной жертве, так же вкушая свежую кровь, а затем еще и еще — у четверых жизни отнял, ни секунды не думая. Сыто облизнувшись, тот будто промурчал, прикрыв на секунду глаза, и вновь повернулся к омеге, что смотрел вызывающе, строптиво и с ненавистью.       Кажется, альфу это забавляло.       Тот подошел практически вплотную, полностью загораживая пространство, нависая над уязвимой душой. Тэхен не сдержался и плюнул тому в лицо, безрассудно скалясь.       — Дикарь, — сквозь зубы цедил, каждой клеточкой питая ненависть.       Глаза напротив предупреждающе блеснули, а зрачки, казалось, сузились до непроглядных щелей — вероятно, у омеги уже начались от пережитого галлюцинации. Мужчина грубо схватил его за подбородок, не позволяя отстраниться ни на миллиметр, приблизился, практически касаясь окровавленными губами, и звучно вдохнул мнимый аромат горечи. Не разрывая контакта, низко прорычал, довольно улыбаясь.       — Você obedecerá, ómega, — металлический привкус осел на языке, кислотой обволакивая горло.       Так же резко альфа отстранился и, не оборачиваясь, удалился куда-то вглубь леса, неуловимой тенью растворяясь в родных объятиях коварной сельвы.       Оставил с выпотрошенным нутром и не дрогнул.       Дальше все прошло как в тумане: пятерых выживших грубо отвязали от столба и безжалостно поволокли за шкирку через всю площадь, уводя в самый дальний одинокий уголок — сюда не проникал даже блеклый лунный свет. Высокий грязевой холм прятался в тени деревьев, стыдливо прикрываясь вековыми листьями.       — Despacha-te! — крикнули сзади и больно ударили меж лопаток, подгоняя безвольные тела к возвышенности, заставляя туда взбираться.       А дальше темнота, холод и бесконечные слезы сожаления.       Всех пятерых столкнули в глубокую влажную яму, из которой доносился запах затхлости и сырости — но никто не заметил нечеловеческих условий. Каждый в этот момент пытался не задохнуться в откровенной слабости, ведя непосильную борьбу с одичавшими монстрами в их головах.       Неподъемный груз вины лег на плечи невинных, калеча неокрепшие души.       Кукловод против воли втянул их в безжалостную игру, где фишками служили жизни человеческие.       Сможет ли Тэхен дойти до конца?