STARVALE

Вэсп с племянником уже как пять минут сидят за одним из столиков в «Хмельном бархане» в ожидании своего гостя. — Вот почему Росс не любит искусство или, там, историю. Сводили бы его в какой-нибудь музей, коих в нашем богатом на историю городе много и вышло бы это всё куда дешевле. Нет, обязательно надо идти в душное, громкое место, переполненное пьяными тушами. — Я понимаю, что ты нервничаешь, но ты же должен его помнить по тем временам, когда он приезжал на деловые встречи, пока ты ещё был юн. — Ладно, я признаю, что Росс, слушающий орган — зрелище нелепое, но неужели ему не по душе даже какие-нибудь спектакли? Тот же поход в театр стоил бы дешевле, чем этот проклятый кабак. Недовольное ворчание Кеплера прерывает Вэсп, постучав указательным пальцем ему по плечу. Когда племянник обратил на него внимания он заметил, что дядя смотрит не на него, и, проследив за его взглядом, он разглядел вошедшего Росса. Тот пока не заметил двух Лир и те, с притворно-товарищеским воодушевлением, подняли руки в приветственном жесте, зазывая приятеля. — Ой, я вас умоляю, прекратите этот цирк, — как-то раздражённо бросил Росс, наконец подойдя к столику и заняв своё место. — То, что вы называете цирком — обычно принято называть хорошими манерами, — ответил Кеплер. — На хороших манерах далеко не уедешь, — по злому фыркает Росс. — Нет? А на чём же тогда? — На гибком языке и резиновой совести. По правде говоря, даже хвалёная хитрость Вэспа не всегда была с ним. Всем тонкостям его обучил его друг, с которым он познакомился ещё в колледже. Этим другом был никто иной как Росс. Они вместе по молодости много чего вытворяли, и именно благодаря Россу Вэсп преобрёл свою наглость, которую упрямо зовёт настойчивочтью. Ему просто невозможно отказать, и в самом конце, оппонентов Вэспа добивает его приятная, располагающая к себе натура, которой он успешно пользуется. Наверное, единственное, что отличает методы ведения дел Вэспа от Росса — это вышеупомянутые манеры и вежливость. Когда ими пользуется Вэсп, дела действительно идут в гору, а не наоборот. Кеплер с малых лет наблюдал за работой старших в их семейном бизнесе и самым ценным работником всегда неизменно был Вэсп с его вежливостью, поэтому у Кеплера крепко установилось мнение, что если вежливо общаться с людьми, то выгодная сделка у тебя в кармане. Но чем чаще Кеплер с возрастом вступал в разные разговоры, дискуссии и споры, тем больше он поражался тому, как его дядя спокойно, без лишней эмоциональной болтовни увлекал в свои сети собеседников и в том числе клиентов. Для Кеплера это до сих пор загадка, но он, как свидетель успехов дяди продолжает верить в работоспособность методов дяди. — Я считаю, что хорошие манеры тоже безусловно важны. Вот ты к примеру обладаешь замечательными манерами. Не такими, какими их привыкли видеть большинство, но по своему весьма элегантными, — вставил слово Вэсп. — Я бы сказал, что у вас манеры искусителя. Хотя нет. Скорее обворожительного Казанова. Росс, как и Вэсп не был женат, но находил отраду в женском внимании. И хоть в сравнение с искусителем ему явно не понравилось, судя по тому как дернулись его брови, Кеплер, как и было задумано, быстро поменял сравнение в более выгодную сторону. Разыграв эту комедию, Вэсп заказал две бутылки водки на первое время. К этому напитку Кеплера приучил конечно дядя, а Вэспа пристрастил к выпивке в свою очередь Росс, поэтому выбор очевидно пал на заказ именно его. Тянуть дальше смысла не было. Вэсп взял бутылку и разлил по рюмкам. Обычно пьют за здоровье и успех в делах, и если с первым проблем не было, то второе было бы всё равно, что выпить за то, чтобы больше планетойдов умерло. Поэтому решили остановиться только на своём здоровье. — А вот что такое смерть? Только поднявший свою рюмку Кеплер, удивлённо медленно ставит её обратно, прерванный вопросом Росса. — Секрет вечной молодости, — отвечает невозмутимо Вэсп, как поэт. — Становление единым целым с миром, — опомнившись, ответил Кеплер, как служитель церкви. — Вы вроде и имеете со смертью дела каждый день, но всё равно даёте поверхностные ответы. Ну же, господа, подумайте. — Я человек простой, дружище, ты же знаешь, — отвечает Вэсп и поднимает рюмку. — Наше здоровье! — Время, — продолжает настойчиво гнуть своё Росс, не обращаяя внимания на приятеля. — Оно, как постоянное напоминание скоротечности нашего бытия, как планем, низших существ в этом мире, содержится в тиканье карманных часов, покоящихся в наших карманах. Даже номы, некоторые виды которых мы употребляем в пищу, по сути имеют неограниченный запас времени пребывания в этом мире. Не то что мы. Теперь и Вэсп сдаётся и опускает рюмку. — Фактически, запас времени, как вы сказали, ограничен даже у астр. Это я говорю не как факулослужитель, а как обычная планема, знающая некоторые тонкости анатомии планетойдов, и в частности астр. — Помолчите, пианист несчастный, не перебивайте старших, — с ноткой пренебрежения отвечает Росс. На самом деле он не был верующим вообще и из-за второй работы Кеплера, он воспринимал его легкомысленно и с насмешкой. — Вот мне сорок восемь, — тем не менее продолжает Росс, — а я уже и не помню свои юношеские годы. Как будто я родился где-то год или два назад. — Примерно также, — расслабленно отвечает Вэсп. — Казалось бы, мне только наступает тридцать, как я уже иду заключать очередной договор будучи сорокавосьмилетним стариком. В этом дне сурка и не заметишь, как смерть придёт уже за тобой. — А у меня иначе, — упрямо продолжал вносить свою лепту в разговор Кеплер. — На меня тоже повлияло однообразие нашего быта, но каждый раз когда дядя приходит с новостью об одном-двух мертвецах, нуждающихся в своих надгробиях, я наоборот чувствую как неумолимо течёт время мимо меня, не задевая. — У вас дело не в однообразии, — возражает Росс, видимо не желающий принимать Кеплера в расчёт из-за того, что он, в отличие от Росса, ещё далёк от встречи с предками. — Оно наоборот делает из вас безмозглого робота, застрявшего в рутине и обречённого на такое жалкое влачение своего существования с юных лет. — Спасибо за ваше мнение, но боюсь, что именно такое «жалкое влачение своего существования» — секрет долголетия и эмоциональной стабильности, — со всей своей вежливостью отвечает Кеплер. В конце концов после третьей поднятой рюмки они чокаются и выпивают первую стопку. Вэсп снова разливает всем водку. Лиры видят: вечер обещает быть тяжким. Необходимо вытащить Росса из глубин меланхолии одинокого человека, ибо даже у Кеплера нет ни малейшего желания обмениваться философскими мыслями и вопросами с человеком, не только относящимся к нему пренебрежительно, но и мыслящим абсолютно однобоко. Да, Лиры этим вечером особо не выделились глубокими и вдумчивыми ответами на многогранный вопрос Росса, но справедливости ради стоит отметить, что тот, даже объясниться им не дал, сразу начиная навязывать свой взгляд на этот вопрос, как бы заставляя их подумать, что они не правы. Пока Росс не успел придумать новый тупиковый вопрос, троица успела осушить одну бутылку, лишь отвлекаясь на рассматривание той или иной дамы. В этот момент взгляд Кеплера падает на вошедшую в кабак пару молодых девушек, чем-то ему знакомых. Его глаза непроизвольно округляются когда он узнаёт в них ту резкую планему, тёмную как ночь, и рыжую девушку, которую совсем недавно сбила машина. Какой номы они тут делают? Росс, заметивший как Кеплер пялится ему через плечо, оборачивается, чтобы проследить куда тот смотрит. Когда он замечает девушек на танцполе, Вэсп тоже оборачивается. Их столик находится довольно близко к сцене. Музыка идёт на активное крещендо и слышать друг друга становится сложнее, поэтому Лиры не разобрали с первого раза что им говорит Росс. — Вы знаете эту девушку? — наконец-то докричался до Кеплера Росс. — Какую? — в ответ крикнул Кеплер. Когда Росс ответил, громкость мелодии достигла своего апогея и планемам пришлось перейти на ломаный язык жестов. Наконец Кеплер понял, что Росс указывает на черноволосую девушку, и музыка вернулась к прежней громкости. Две планемы, кружащиеся на танцполе, ещё не заметили Кеплера, или просто о нём забыли, но тот всё равно старался не подавать виду и не смотреть в их сторону. — Так вы знаете её или как? — повторил Росс. Когда Росс повторил свой вопрос, Кеплер хотел перевести взгляд на него, но случайно зацепил взгляд рыжей планемы с двумя косами по лопатки. Кеплер быстро отвёл взгляд, бросив скомканное «Нет» Россу. Кеплеру становится жарко. На него влияет духота кабака, забирающие вокруг кислород пьяные туши и, конечно, алкоголь. Он сам не знает почему так нервничает. Маленькая капелька пота стекает у Кеплера по спине. — Что с вами? — придвинувшись ближе, спрашивает Росс. — Вы в порядке? — Просто жарко, — отвечает ему Кеплер. Кеплеру хотелось взять себя в руки и не подавать виду, особенно когда его уже заметили. Стоило вернуть себе тот надменный вид, дававший ему очки уверенности в словесной схватке с Россом. Кеплер попытался незаметно вытереть вспотевшие ладони, но был замечен безжалостно ухмыльнувшимся на это Россом. На этот цирк уже обращает внимание Вэсп. — Здесь действительно душно, ты даже вспотел, дружище, — замечает Вэсп. — Так это от вернувшейся жажды жизни! — восклицает Росс. — Это пот исчезающего времени — язвительно каркает Кеплер, и чувствует, что дышать с каждым разом становится всё труднее. Росс его уже не слушает. Он встаёт из-за стола, затем протискивается через разгорячённые тела, к своим жертвам. — Может подлить ему вина в водку, чтобы он наконец напился? — пользуясь моментом, спрашивает Кеплер. — Это только начало, но если он притащит ещё кого-то мы точно пропьём пару надгробий. В этот момент Кеплер замечает, что пара как будто прозрачных, ярко-зелёных глаз приближается к нему. Её сопровождает слегка красный Росс, с бирюзовоглазой планемой по другую руку. Теперь Кеплер окончательно потерял всякую надежду. Ему с дядей придётся поить двух, знакомых Кеплеру, аферисток и не пьянеющего мужчину в возрасте. — Господа, я считаю, настал отличный момент для шампанского! — заявляет Росс, приобнимая за плечи двух девушек. — Я вас уверяю, здешнее шампанское — та ещё муть, — со слабой надеждой, вступает в очередную словесную перепалку с Россом Кеплер. — Шампанское! За мой счёт, друзья мои! — не обратив и малейшего внимания на измученные потуги Кеплера, заявляет тот. Девушки, окруживишие его, одобряюще защебетали, осыпая Росса словами восхищения и благодарности. — Ну что ж, раз так хочешь шампанского, будет тебе шампанское. И разумеется сейчас ты наш гость, поэтому присаживайся, — чуть наклонив голову в бок, сказал Вэсп со своей доброжелательной улыбкой. — Исключено! Это я беру на себя! И больше ни слова! С этим Кеплер решил охотно не спорить, позволив себе пропустить пару бокалов, сменивших рюмки. Пускай он сейчас разделяет вечер с одними мошенниками, он слишком устал за один этот вечер, чтобы о чём-то задумываться и быть начеку. — Вы не танцуете? — разрывая мгновение спокойствия Кеплера, доносится мелодичный голос рыжей незнакомки. — Нет, у меня совершенно нет чувства ритма, — подаёт голос Кеплер. — У меня тоже. Давайте всё-таки попробуем. Когла Кеплер переводит взгляд на Вэспа в поисках помощи, тот только ехидно подмигивает, как бы говоря ему идти. С одной стороны, он делает это, чтобы дать своему племяннику передохнуть от Росса и этого разговора, но с другой он отправляет его на очередную битву с девушкой, которая не собирается так просто отпускать свидетеля. В конце концов, незнакомке всё же удаётся вытащить блондина на танец. Кеплер старается приосаниться, придать своему виду больше уверенности. — Забавный у вас друг, — с лисьей улыбкой заявляет та, накрывая его плечи своими ладонями. — Кто, Росс? Упаси Астрид, он мне не друг. — Да? А кажется совсем наоборот, он ведь так вам подмигнул, прям как старый приятель. — Ой нет, вы говорите про Вэспа, того блондина, что сидел рядом со мной. Это мой брат. Кеплер не знал зачем соврал на счёт этого, но это придавало какой-то уверенности, чувства защищённости за счёт лжи. Ему несказанно повезло, что дядя выглядел гораздо молоде своего возраста. — Хм, вы и вправду похожи, — кружась в умеренном темпе с Кеплером, который то и дело наступал на ноги планеме, признаёт та. — Ради Астрид, перестаньте давить мне ноги, вы не песчинка, знаете ли, — тем не менее с безразличием в голосе выказывает недовольство девушка. — Я же говорил, что не умею танцевать, как и вы между прочим тоже. — Это была простая формальность, чтобы вытащить вас на танец, разве не очевидно? Рыжая девушка была на голову ниже Кеплера, но по ощущениям будто давила на него как на муравья. Её хитрая улыбка и лукавые глаза, поблёскивающие щепоткой безумия, оказывали сильное влияние, на задыхающегося, слегка пьяного, Кеплера. — Я Сатурн, — представляется девушка. — Койпер, — выпалил первое, что пришло в голову Кеплеру. Расскрывать своё настоящее имя тот не решился, так как не знал, будут ли две подруги предследовать свидетеля. Возможно он поступает глупо, так как имя его дяди Сатурн всё равно знает. Стоп, опять паранойя Кеплера берёт над ним верх. Надо успокоиться и продолжать играть придуманную на ходу роль Койпера. Когда началась новая песня Джей внезапно остановилась. — Что-то мне дурно, проводите меня к выходу, хочу подышать, — будто услышав тайное желание, которым грезил Кеплер последний час или два, девушка произнесла его вслух. Оставлять своего дядю разбираться с Россом и его спутницей в одиночку не хотелось, как никак в случае чего этот вечер ударит по кошельку обоих. Но ему действительно стоило сходить освежиться и насладиться столь желанной тишиной. Выйдя из кабака свет Дневной зоны резанул глаза. На улице ни души, сейчас поздняя ночь, не дающая прочувствовать свою атмосферу из-за постоянного, слепящего глаза, света. Две планемы стояли на крыльце заведения в тишине, наслаждаясь свежим воздухом. — Не волнуйся, моя подруга не обдерёт твоих спутников, — наконец слышится голос сбоку. — Вот как, рад слышать, — всё ещё стараясь избегать темы случившегося вечером и не подавая виду, отвечает Кеплер. — И что же привело такого очаровашку в этот Астрид забытый кабак. — Деловая встреча. — С Россом? — И как ты угадала? — с лёгкой усмешкой спрашивает Кеплер. Он и не заметил как их разговор перетёк в более доверительное русло. Они плавно перешли на ты, переговариваясь о мелочах. — Так ты могильщик? — Нет, я скорее бухгалтер, в фирме по продаже надгробий. — Ну, могильщик. — Могильщики роют могилы, а я занимаюсь продажей памятников, установленных на могилах. — И что же вы обсуждали с Россом? Сколько планетойдов убить, ради прибыли? — переведя насмешливый взгляд на него, ехидно улыбнулась Сатурн. — Решили ограничиться одними планемами, — подражая Джей, ответил Кеплер. — Что, не нравятся планемы? — Да нет, очень даже нравятся, в отличие от астр. — Хм? А чего так? — На них не заработаешь. — Хах! Может поспорим? Взгляды двух планем сталкиваются друг с другом. Прозрачные светло-зелёные глаза тонут в густом дёгте, в котором блестят медовые вставки от лучей света, падающих на радужку Кеплера. Кеплер не верит в любовь с первого взгляда. Он считает, что такая «любовь» — простое влечение, восхищение красотой планетойда, но никак не что-то сокровенное. Странно, что такое сложное, многогранное чувство умещается в таком коротком слове из двух слогов. Ему кажется, что несмотря на воспевание любви, планейтоды решительно не осознают всю её сложность. Любовью принято считать романтические чувства, но что на счёт любви матери к своему ребёнку, братской любви, любви к чему-то неосязаемому. Любовь — любимая тема для рассужлений у Лир, а именно у Кеплера с Вэспом. Кеплер не верит в любовь с первого взгляда, но стоя сейчас рядом с ней, он чувствует что-то необычное. В его взгляде нет той нежности, присущей влюблённым, но и в её видится простое ехидство, за которым Кеплер, как и Джей, смог разглядеть что-то знакомое, вызвавшее интерес, глубоко засевший в его сознании.