Fade Into Darkness

– Ты не поедешь туда завтра! – твёрдо сказал Лиам, придерживая для меня дверь. – Не хватало, чтобы ты ещё…    – Это моё окончательное решение, Лиам, – перебила я парня, буквально вылетая на улицу из подъезда, и тут же остановилась, делая глубокий вдох. – Не могла же я отказать им в помощи тогда, когда только-только пообещала быть рядом и не оставлять их.    Эти три дня полностью высосали из меня все силы. Мне не хотелось ничего: ни есть, ни спать, ни вставать из кровати, ни говорить. И поэтому утреннее пробуждение с дальнейшими сборами на похороны, а также само участие в процессии дожали из меня всё, что оставалось. И в физическом, и в психологическом плане.    По крайней мере, мне так казалось ещё несколько часов назад.   Мой план, когда мы выходили с кладбища, был прост: поехать домой, закрыться в комнате и сделать так, чтобы меня никогда не трогал ещё минимум неделю.     Но внезапное предложение от наших бостонских ребят, стоило нам оказаться у машин, чётко дало понять, что ничего подобного мне сегодня не светит.   Семейство Смит решило не организовывать репаст или, другими словами, поминки сразу после похорон. Вся «официальная часть», заключавшаяся в произнесении речей и прощании уже была проведена с утра, поэтому в застолье не было нужды. Да и сил ни у них, ни у большинства присутствовавших на похоронах людей уже не было.    Но и просто оставлять их, даже не предложив как-то помочь и поддержать, было будто бы не совсем правильно. Поэтому Джефф выступил добровольцем, поинтересовавшимся у отца Сары, что мы можем для них сделать.    Тогда и прозвучало предложение для самых близких друзей, а именно Джеффу, Элли, мне и Лиаму, поехать с ними и посидеть за столом в небольшой компании, вспомнить приятные моменты.    И, честно признаться, делать мне этого не хотелось совсем.    Я с трудом прошла через церемонию и сами похороны, поэтому перспектива продолжить этот марафон боли меня не особо радовала. Но и отказаться я не могла. Особенно, когда пообещала миссис Смит не забывать про неё.     По этой причине последующие несколько часов мы провели в нашей старой компании, стараясь не дать друг-другу снова скатиться в уныние. И все старательно делали вид, что это работало, хотя, на самом деле, каждый продолжал умело скрывать целую кучу негативных эмоций, что давалось очень непросто.     И именно это окончательно выжало все оставшиеся соки.    Все эти годы защитной реакцией моей психики была репрессия. С первых же дней какого-либо ужасного происшествия или трагедии я старалась вытеснять все тревожные мысли и воспоминания о случившемся, избегать всего, что может быть связано с этим.    Так было всегда: и после аварии, когда я отвернула все фотографии на довольно длительный промежуток времени, чтобы лишний раз не видеть лица всех тех, кого потеряла, а также долго не могла позвонить даже Саре, и после Щелчка. Этот список можно было продолжать до бесконечности.    Но сейчас буквально каждый день я была вынуждена снова и снова переживать всё случившееся, будь то отвечая на вопросы полицейских или разговаривая с родными Сары, то и дело вспоминая прошлое.    И единственным из всей компании друзей, в которой мы сегодня находились, кто действительно знал, что со мной творится и как тяжело даются все эти разговоры, был Лиам. На протяжение всей этой посиделки он не спускал с меня глаз, то и дело шёпотом спрашивая, нормально ли всё у меня и не хочу ли я подышать свежим воздухом. И каждый раз я отвечала, что всё в порядке, подавляя в себе желание убежать из этой квартиры.    Я не была тем человеком, который ставит свои переживания выше других, а уж тем более тем, кто говорит, что другим не так плохо, как мне. Всем находящимся в той комнате было тяжело, все любили Сару и тяжело переносили её потерю.    Но и по Джеффу, и по Элли было видно, что они готовы двигаться дальше. Они могли спокойно и с улыбкой вспоминать забавные моменты из нашего детства, рассказывать истории, связанные с Сарой.    А я так не могла. Да и Лиам, в целом, тоже.    Из всей компании именно мы двое провели больше всего времени со Смит. И если у меня наступила некая стадия апатичности, то вот внутри Коллинза закипала злость. И я сбилась со счёта, сколько раз услышала от него, что Габриэлю повезло находиться в изоляторе, где до него не добраться, иначе бы Лиам собственными руками задушил его.    Один раз он даже озвучил эту мысль в присутствии родителей Сары, когда Джефф с Элли откланялись и уехали, сославшись на то, что им нужно решить парочку вопросов в городе, оставляя нас наедине с родителями Смит.   В таком составе мы просидели ещё около часа, прежде чем привезли брата Сары, которого его тётя с её мужем ненадолго забрали к себе, после чего было принято решение сворачиваться и разъезжаться по домам.    И уже прощаясь с нами, Маргарет озвучила просьбу, на которую я попросту не смогла сказать нет.    Что немного вывело Коллинза из себя.    – Ты еле последние несколько часов высидела, Лиз, а завтра хочешь поехать в общежитие и ещё там себе все нервы вытрепать? – слегка повысил голос Лиам, выходя на улицу следом за мной. – Не мучай себя, отдохни и отойди от всего произошедшего. Мы и сами сможем вывезти оттуда вещи Сары, твоя помощь там будет не нужна.    – Я не собираюсь таскать коробки, с этим вы действительно и сами справитесь. Но ты видел миссис Смит и то, в каком она состоянии! Как я могла сказать нет? – всплеснула я руками. – Тебе не менее паршиво, чем мне, как бы ты не пытался это скрыть. Но, тем не менее, ты в ту же секунду согласился.     – Да, согласился! Но, спешу напомнить, это не во мне сейчас растёт другой человек, – на пониженных тонах прошипел Лиам, а я тут же резко развернулась к нему, словно ошпаренная. – Прости за правду-матку, но ты выглядишь хуже, чем смерть в последние дни, а сейчас ты ещё больше себя добиваешь этим. Родители Сары бы поняли, если бы ты не поехала, пусть даже они и не знают об этом… положении.    Парень неопределённо указал рукой на мой живот, из-за чего я инстинктивно положила на него руку, будто пытаясь прикрыться.    В чём Лиам был точно прав, так это насчёт моего самочувствия. Оно действительно оставляло желать лучшего из-за множества факторов: и эмоционального истощения, и общей усталости, и умеренного токсикоза, из-за которого большую часть дня я испытывала мерзкую тошноту, но уже хотя бы не пыталась выплюнуть все свои внутренние органы по утрам.    И из этого всего именно токсикоза я боялась больше всего.    Одно утро практически ни о чём не говорило, особенно после того, через что мне пришлось пройти. Но если бы такое происходило каждый раз после пробуждения, то было бы просто невозможно не начать подозревать что-то неладное.    А Питер бы узнал в любом случае, что подобное повторяется. Парень приходил каждое божье утро, чтобы проверить, как я. Он мог даже ничего не спрашивать, прекрасно понимая, что ответа от меня вряд ли дождётся, из-за чего я до сих пор чувствую неприятный осадок внутри от осознания, какого ему было слышать моё молчание. Но он всё равно приходил.    И Лиам будто прочитал мои мысли.    – Я чуть не проговорился, – неожиданно сказал он, из-за чего я несколько раз моргнула, выходя из своеобразного транса, и подняла на него взгляд. – Дважды.    Было очевидно и без каких-либо уточнений, о чём именно шла речь. И не нужно быть гением, чтобы догадаться, про кого говорил Лиам и кому он чуть не проболтался.    Но я просто молча смотрела на него, не совсем понимая, хочу ли услышать продолжение этой истории или нет.    – Впервые, когда он позвонил мне ночью, а я испугался и подумал, что что-то случилось с тобой и ребёнком, чуть не озвучив это предположение, – всё же решил пояснить парень, слегка прочистив горло. – А второй раз уже на кладбище пару часов назад, когда нам удалось обменяться парочкой слов. И, Лиз, сегодня у меня получилось вовремя заткнуться, а завтра кто-то другой может проколоться и не уследить за словами. Он не заслуживает узнать это от…   – Я понимаю, – довольно резко перебила его я, чувствуя, как от одного только этого разговора меня начинает ещё сильнее мутить. – Никто больше не проболтается, знаешь только ты, Пеппер и…    Я запнулась, а мои глаза немного округлились от понимания, что на несколько мгновений я совсем забыла о том, что её нет. Что Сара уже не входит в этот «список».    Ну а возвращение в реальность было довольно жёстким, словно меня огрели чем-то по голове, а всё моё тело пробила неприятная дрожь, из-за чего я резко прикрыла глаза и отвернулась от парня.    Лиам не стал и дальше гнуть эту линию, понимая, что к добру это не приведёт, поэтому просто попытался меня обнять в знак поддержки, только вот я сразу же немного отпрянула, чувствуя, что мне нужно свободное пространство.    И мы ещё какое-то время стояли в тишине, что помогло мне частично прийти в себя, предотвратив волну непонятной паники, которая начала разрастаться внутри меня.    – Прости, – неожиданно нарушил молчание Коллинз. – Прости, я не должен давить и наседать с подобным.    – Не должен, – почти моментально согласилась я, положив одну из рук на свою грудную клетку, которую всё ещё продолжало неприятно сдавливать. – Но… но ты прав.    Это была, в каком-то плане, безвыходная ситуация, в которой ни один из вариантов развития дальнейших событий не был спокойным и радужным.   Буду молчать, выжидая удачный момент? Значит, буду сходить с ума от понимания того, что поступаю неправильно, так ещё и буду мучить себя бесконечными мыслями и догадками насчёт того, что скажет Питер, когда узнает.   Всё расскажу? Значит, буду переживать из-за его реакции, ведь рад он точно не будет, особенно сейчас, когда столько всего навалилось. И тут можно было лишь гадать, к каким последствиям эта новость приведёт.    Именно поэтому я была в полной растерянности. Хотелось просто вырубиться на несколько недель, чтобы не вариться во всём этом ужасе, чтобы ни о чём не думать и не волноваться.    Я совсем не понимала, как контролировать эти эмоции, как избавиться от этого страха и отчаяния. Это была ужаснейшая смесь эмоций, и я не была уверена, что с каждым днём мне будет становиться легче.    В сравнении с первыми сутками после смерти Сары, единственное, что изменилось – моё восприятие окружения. Я уже могла относительно нормально думать и говорить, что прорезалось во мне буквально сегодня. Но внутри по-прежнему разрасталось чувство опустошения, из-за чего, честно говоря, мне становилось не по себе.     Я сделала ещё несколько глубоких вдохов и выдохов, морщась от неприятных ощущений, словно в моей грудной клетке кто-то копошился.    С подобным я сталкивалась уже не впервые, но такого сильного дискомфорта ещё не было, ведь тяжело было даже просто дышать.    После всех прошлый трагедий мне становилось легче, когда я чем-то занимала себя и, тем самым, отвлекалась. А как быть сейчас? Как быть, когда совсем ничего не хочется?    Иногда апатия – самое худшее, что можно испытать, когда в твоей жизни случается что-то ужасное. Она будто тянет вниз, не даёт встать с колен, отбивая какое-либо желание искать выход из состояния траура.    И с этим нужно было что-то делать.    – В любом случае, что бы не случилось, я всегда ря… – хотел было сказать Лиам, но я не дала ему договорить.    – Не заканчивай эту фразу, - замотала я головой, как будто он собирался сказать что-то ужасное, а не обыкновенные слова поддержки. – Сара тоже так говорила. А теперь её нет.    – Но это так, Лиз, – всё же продолжил настаивать на своём парень. – Эта не какая-то проклятая фраза, произнеся которую с человеком обязательно случится что-то плохое. Даже не смей проводить такие параллели, как бы сильно этого не хотелось сделать.    И ведь он не ошибся. Такие мысли действительно проскакивали у меня.   – Если понадобится, то я буду рядом, – сделал акцент на предпоследнем слове Коллинз. – И не только я. Поэтому, насколько бы тяжело не было, мы справимся со всем этим кошмаром.    И в этот раз парень уже был чуть более настойчивым, аккуратно приобняв меня за плечи и прижав к себе, прекрасно понимая, что это мне сейчас было необходимо, как бы я не отнекивалась.    Мне искренне хотелось верить в то, что всё действительно будет так, как говорит Лиам. Как говорил и Питер все эти дни, стараясь подбодрить меня.    Но страх всё же перевешивал.    – Спасибо, – прошептала я, шумно выдохнув. – Я… я правда на это очень надеюсь.    В ответ на это парень лишь кивнул, выпустив меня из этого небольшого объятия, а спустя несколько секунд я услышала звон ключей, которые он достал из своего кармана.    – Пойдём, я тебя подброшу до дома, – с этими словами он кивнул на свой припаркованный неподалёку автомобиль, на котором мы и приехали сюда. – И даже не заикайся про такси. Как и про то, что будешь ждать кого-то из своих бог знает сколько времени, пока они приедут сюда.    И возражений у меня не было.    Большую часть дороги мы с Лиамом провели в тишине, разбавляемой лишь тихим звучанием радио, по которому играли какие-то меланхоличные песни, хоть немного помогавшие остаться в реальности и не погрузиться в очередные размышления.    Казалось, будто сотрудники радиостанции чувствуют наше настроение, подбирая подходящую под него музыку, из-за чего ни одного подвижного или даже просто весёлого мотива за больше, чем двадцать минут дороги я не услышала.    Это была какая-то новая программа, которая, как оказывается, появилась в расписании многих волн радио не так давно, чтобы люди могли немного расслабиться, что сейчас действительно необходимо многим, учитывая всю неспокойную обстановку.   И, с большего, это работало. Если бы только не прервавший этот «меланхоличный час» голос диктора, нарушивший сложившуюся идиллию.    Он заставил меня несколько раз моргнуть, оторвавшись от рассматривания пролетающих мимо нас пейзажей за окном, а уже в следующую же секунду Лиам резко повернул голову в сторону мультимедийной системы на центральной консоли, что находилась между нами.    – Что за чёрт, – буркнул парень, слегка увеличив громкость радио, что позволило мне сконцентрироваться на словах диктора.    «…Это решение вызвало неоднозначную реакцию общественности, однако никаких дополнительных комментариев от администрации города мы так и не получили. Несколько групп общественного интереса, а также гражданские инициативы уже призвали жителей Нью-Йорка бойкотировать все общественные мероприятия и…»    – О чём речь? Какое решение? – не дослушав, спросила я у Лиама, который вслушивался в начало этого репортажа, в отличии от меня.    – Эти придурки всё же дали добро на проведение парада, – буквально выплюнул парень, переключая эту станцию на другую, а уже через несколько секунд и вовсе выключил радио, неодобрительно замотав головой. – Идиоты. Будто и так мало людей пострадало за всё это время.    Мои брови тут же свелись к переносице, а внутри снова закопошилось неприятное предчувствие чего-то нехорошего, из-за чего я тут же выпалила новый вопрос:   – Что ещё за парад?    Мой взгляд тут же устремился на дисплей центральной консоли, в углу которого было указано время, а также дата, из-за чего пазл в моём туго соображающем мозгу всё же сложился.    – О господи, – в неверии протянула я, вновь посмотрев на Коллинза, который лишь тяжело вздохнул. – Только этого сейчас ещё не хватало…   День армии США, а также День флага выпадали на один день и всегда сопровождались довольно зрелищным парадом в центре Манхэттена, куда всегда стекалось довольно много людей.    Различные ярмарки, красочные представления, а также выступления всяких политиков, вешавших лапшу на уши и обещавших, что завтра будет лучше, чем вчера, привлекали многих.   И я ничего не имела против подобного, даже сама несколько раз выбиралась на подобные мероприятия с друзьями, чтобы посмотреть, что нового смогут придумать организаторы.    Но сейчас? Когда всё и так трещит по швам?    Это была какая-то крайняя степень идиотизма.    И, что самое ужасное, многие ведь действительно наплюют на все предупреждения, посунувшись на этот парад не только сами, но ещё и вместе со своими детьми и родственниками.    Некоторых людей понять было невозможно.    «Интересно, знают ли уже об этом Пеппер с Питером?», – тут же всплыл логичный вопрос у меня в голове.    – Не думай сейчас об этом всём, – будто прочитав мои мысли, сказал Лиам. – До четырнадцатого числа время ещё есть. Думаю, как-нибудь разрулят эту ситуацию.    В голосе парня не было ни капли уверенности в собственных словах, как бы он не пытался скрыть это. Ну а я не хотела питать ложные иллюзии, что всё, в конечном итоге, разрешится мирно и спокойно.    Моментами мне даже казалось, что муниципальные власти делают всё для того, чтобы, в конечном итоге, пострадало и погибло как можно больше людей. Настолько нелепыми и самонадеянными были их действия.    Остаток дороги мы практически не разговаривали. Несколько раз Лиам пытался немного разрядить обстановку, но, в конечном итоге, всё свелось к тому, что мы молча смотрели на дорогу в ожидании заветного поворота в сторону моего дома.    На часах было уже шесть вечера, но если бы я не знала точного времени, а также не видела, насколько ещё светло на улице, то я бы подумала, что была уже поздняя ночь. День выдался очень тяжелым, из-за чего и казалось, что прошло гораздо больше времени, чем есть на самом деле.    И поэтому я была рада, когда мы наконец заехали на территорию нашего участка, остановившись рядом с незнакомой мне машиной, припаркованной поодаль, что было не очень свойственно для наших гостей.    На ней не было никаких опознавательных знаков, которые говорили бы о принадлежности к полиции или ФБР. Номера были гражданскими, да и сам чёрный «Форд» выглядел ничем непримечательным.    – Тебя провести? – предложил Коллинз, замечая смятение на моём лице из-за этого нежданного гостя или гостей. – Давай я…    – Всё в порядке, уж пару десятков метров я и сама как-нибудь пройду до двери, – слегка улыбнулась я, поворачивая голову к другу. – Спасибо большое, что подвёз. И… и за разговор тоже спасибо.    – Я буду на связи, – с этими словами он немного оттянул ремень безопасности, чтобы наклониться в мою сторону и обнять меня на прощание. – И всё же подумай насчёт завтрашнего. Я бы, на твоём месте, остался дома с родными и пришёл в себя.    В ответ на это я ничего не ответила, а лишь тихонько хмыкнула и неопределённо кивнула, после чего буркнула пару слов на прощание и вышла из машины, закрывая за собой дверь.    И это был тот самый момент, когда моя радость от долгожданного возвращения домой улетучилась.    Почему-то вдруг мне стало так одиноко после всех тех часов, проведённых рядом с другими, хотя не успело пройти даже минуты, как я попрощалась с Лиамом.    Как бы мне не было плохо сегодня, как бы не хотелось поскорее сбежать от всех разговоров, это действительно помогло мне выбраться из кокона, в котором я пребывала в последнее время, выйти из изоляции.    И я понимала, что, вернувшись домой и снова закрывшись в комнате, я откачусь обратно в то состояние, в котором была до сегодняшнего дня.    Это вводило меня в некое замешательство, ведь одна часть меня отчаянно требовала одиночества и тишины, в то время как другая понимала, что лучше от этого мне явно не станет. Напротив, это приведёт к ещё большей апатии, которая ни до чего хорошего не доведёт.    Поэтому у меня была два варианта: поддаться соблазну и пойти по пути наименьшего сопротивления или же попытаться что-то с этим сделать, переступив через себя.   Казалось, что я нахожусь в какой-то игре, где мне, как игроку, предоставлялся выбор, от которого зависит дальнейшее развитие событий. Выбор, по какому «пути» пойти: исцеления или погружения в ещё большую тьму.    Я могу и дальше заниматься самобичеванием, избегая всех своих родных. А могу сделать хоть что-то, чтобы помочь им и, тем самым, помочь самой себе.    И выбор был очевиден.    На удивление, входная дверь не была заперта, что было странно, учитывая все последние события, вынудившие больше думать о безопасности.    Но это позволило мне спокойно попасть внутрь, сразу же услышав голоса, доносящиеся из гостиной, но звук открывающейся входной двери заставил их утихнуть на пару секунд, пока вдруг Питер не крикнул:   – О, Нед, ты как раз вовремя! Сбегай, пожалуйста, в гараж и глянь, что там с драйверами светодиодов, а то Пятница в обновление ушла.     Я немного растерялась, ожидая увидеть в коридоре Неда, которому и предназначалась эта просьба, пока до меня не дошло, что именно меня приняли за него.   Ну а Пятница, которая могла бы дать понять, что произошла ошибка и это я приехала, сейчас была недоступна, поэтому правильным решением было бы подать голос и объявить о своём возвращении, только вот интерес узнать, что обсуждалось в гостиной в моё отсутствие, был сильнее.    При мне ещё ни разу не поднимались какие-то острые темы, способные как-то встревожить меня. И если кто-то начинал говорить что-то «не то», то другие тут же прерывали это, уводя разговор в другое русло.    Так было все последние дни. И касалось это всего: расследования касательно убийства Сары, о котором я знала далеко не все детали, происходящего в городе, дальнейшего плана Питера и так далее.    Меня старались оградить от всего этого, понимая, насколько шатким было моё состояние, а усугублять его всякими неприятными подробностями никто не хотел.    И все эти дни меня, в целом, всё устраивало. Особенно учитывая то, что большую часть времени я пребывала в некой прострации, да и практически не вылезала из комнаты, а если и делала это по тем или иным причинам, то у меня в голове даже не проскакивала мысль что-то подслушать или спросить в лоб.    Но сейчас, впервые за несколько суток, интерес во мне всё же немного загорелся, из-за чего я не смогла отказать себе в том, чтобы подслушать, о чём шла речь, пускай и понимала, что могу об этом пожалеть.    Поэтому, тихонько прикрыв за собой дверь, я неспешно пошагала в сторону гостиной.    – Ты сильно переоцениваешь свою регенерацию, Питер.   Это было сказано каким-то незнакомым мне мужчиной, узнать которого по голосу не получилось. Но, тем не менее, я подозревала, кто именно это мог быть.    – Вы серьёзно так думаете, док? – с усмешкой в голосе спросил супергерой, а мои догадки тут же подтвердились, из-за чего я начала вслушиваться в их разговор ещё более внимательно. – Даже сейчас?   – Я не про все эти, как ты говоришь, царапины, – отмахнулся врач, продолжая звучать довольно сосредоточенно. – Они действительно заживают на тебе, как на собаке, что впечатляет. От одного такого ножевого ранения обычный человек оправлялся бы в течение нескольких месяцев, если говорить про полное восстановление.    Мои глаза тут же округлились, стоило мне услышать эти слова.    Для меня не было новостью или каким-то сюрпризом то, что Питер успел не единожды покалечиться за то время, что мы не контактировали друг с другом.    Как минимум одно ранение я видела. Тогда, на крыше. А про ещё одно была в курсе после найденной футболки со следами крови на ней.    И если с первым всё было ясно, то вот подробностей насчёт второго я не знала. Как и не знала, про него ли идёт речь или было что-то ещё, какие-то другие травмы, ответ на что был довольно очевиден.    – Но?.. – подала голос Пеппер, чувствуя, что мужчина не закончил свою мысль.    – Но ресурсы организма, требующиеся для восстановления после такого количества повреждений, не безграничны, даже у супергероев, – продолжил он. – Ты ведь сам подметил, что даже небольшие ранения сейчас стали заживать дольше обычного. Конечно, этого всё ещё достаточно, чтобы остаться в строю при получении уже привычных для тебя травм, но не витай в облаках касательно антидотов, которые, в случае очередного отравления каким-то из ядов, чудесным образом помогут тебе продолжить бой. Ты уже ощутил на себе действие небольшой дозы понератотоксина, которая смогла тебя обезвредить за считанные минуты.    Очередного отравления.    Очередного.   Эти слова эхом пронеслись в моей голове, а мозг принялся отчаянно вспоминать, случалось ли нечто подобное в прошлом.    Но как бы я не старалась, я не припоминала ни одного случая, когда Питер был отравлен каким-то ядом, а это означало, что произошло это уже после нашей ссоры и его исчезновения.    А в следующую же секунду перед моими глазами снова появились те кадры с видео, на котором Питер был в неадекватном состоянии, словно находился под влиянием каких-то веществ.    Могло ли это всё быть связано?   – А представь, что…   – Поверьте, это всё я и сам прекрасно понимаю и как-нибудь разберусь, – перебил врача Паркер, даже не пытаясь скрыть своё нарастающее раздражение. – Лучше поскорее вынесите свой вердикт, чтобы моя совесть была чиста, и я мог продолжить работу. Жить буду?   Это фраза заставила меня застыть, а по спине тут же пробежался неприятный холодок. Яды, антидоты, разговоры про регенерацию и этот, пускай и шуточный, вопрос формировали в моей голове далеко не самую радужную картину, а вопросов с каждой секундой становилось всё больше и больше.    – Что ж, ничего критичного, как ты и говорил, здесь точно нет. Большинство повреждений уже находятся на финальной стадии заживления, а прошлые швы на этой ране просто были наложены паршиво, из-за чего тут же расходились даже при минимальной нагрузке, замедляя восстановление, но я сейчас закончу с этим и потребуется лишь несколько дней отдыха, нормального питания и отсутствия сильной физической активности, чтобы наш герой был как новенький, – протянул доктор, после чего послышался звон каких-то медицинских инструментов. – Можете не переживать, миссис Старк, с ним всё в порядке.    От Питера сразу же послышалось негромкое «я же говорил» в дополнение к этому медицинскому заключению, а я несколько раз моргнула, прокручивая в голове каждое услышанное слово, не зная, на чём стоит акцентировать внимание в первую очередь. Уж слишком много не самых приятных вещей было озвучено всего за считанные минуты.    – А что насчёт этого нейротоксина? – вновь послышался голос Пеппер. – Если со всем остальным понятно, то уже вот это – малоизученная территория. Не может ли он оказаться бомбой замедленного действия?    – Для обычных людей – вполне, – подтвердил врач. – Но мистер Паркер не обычный человек, а большинство последствий вылезают в первые же дни и не заметить их невозможно, ведь почти все они связаны с неврологическими нарушениями в связи с повреждением головного мозга или нервных волокон, что сразу отражается на человеке.    И чувствуя, что его слова не придали спокойствия Пеппер, он поспешил добавить:   – У Питера же не наблюдается ни один из сопутствующих подобному симптомов: чувствительность тканей в повреждённой области сохранена, с передачей нервных импульсов всё в порядке, никаких судорог или параличей не наблюдается, ровным счётом, как и проблем с моторикой.    На последнем слове мужчины раздался щелчок ножниц с последующим облегченным выдохом от Паркера, манипуляции над которым, судя по всему, наконец-то были закончены.    – Для пущей достоверности можно провести ещё парочку тестов, чтобы…    – Нет, больше никаких тестов, – тут же воскликнул Питер. – Вы сами сказали, что я в порядке, поэтому я хотел бы закрыть этот вопрос и вернуться к делам.   Я не сразу поняла, в какой момент моё тело начало действовать в отдельности от мозга, из-за чего я неосознанно сделала несколько шагов вперёд, оказываясь около входа в гостиную, откуда для меня открылся прекрасный вид на всех находящихся там.    Первой, на кого упал мой взгляд, была Пеппер, сидящая в своём любимом кресле, служившим для неё рабочим местом дома. Она сосредоточенно смотрела в одну точку и будто бы даже не моргала, из-за чего показалось, что её мысли сейчас находились где-то далеко.    Позади неё, около стены, молча стояла Эм-Джей, видеть которую было всё ещё очень непривычно после всего того времени, что мы не виделись. И, в отличии от миссис Старк, она не находилась в каких-то глубоких размышлениях. Вместо этого девушка внимательно наблюдала за каждым действием врача, всё это время возившимся над Питером.    Ну а сам виновник «торжества» только-только начинал приподниматься с дивана, который, в данный момент, служил чем-то вроде диагностической кушетки.    И стоило мне увидеть причину беспокойства Пеппер, из-за которой она и организовала всё это, как меня словно окатили ледяной водой.   Не прикрытый одеждой торс Питера был усеян множеством ссадин, синяков и прочих повреждений.    В основном, они уже практически сошли на нет, оставив лишь небольшие следы, некогда являвшиеся огромными и жуткими гематомами.    И если сильно постараться, то можно с точностью отметить те места, где у него были сломаны кости, большинство из которых уже либо срослись, либо, как сказал доктор, находились на финальной стадии заживления, а узнать их можно было по рассасывающимся кровоподтёкам и синякам, немного отличавшихся цветом от других.   А ведь ещё неделю назад на Питере, наверняка, и живого места не было.   Но что меня ужаснуло больше всего, так это довольно глубокое ранение на животе парня. А, вернее, на его боку, которое и подштопывал доктор.    Это было то же место, на котором был обнаружен тот след крови на найденной мною футболке.    Было ли это то самое ножевое ранение, о котором говорил мужчина? И если даже сейчас, спустя несколько дней относительного спокойствия, оно выглядело довольно жутко, то что было раньше? Когда Питер только-только был ранен?   Все эти вопросы ураганом крутились в моей голове, из-за чего я почувствовала неприятную тянущую боль в висках, а к горлу подступил уже знакомый мне ком.     Всё это было уже не в новинку для меня. За столько лет, что мы были с Питером вместе, я уже сбилась со счёту, сколько раз видела его покалеченным и сколько раз сама же помогала справляться с некоторыми травмами, несмотря на его возражения.   Казалось, что уже практически ничто не сможет меня удивить или ужаснуть, но сейчас всё ощущалось иначе. Я будто только-только узнала, что Пит был супергероем. Будто впервые увидела последствия его деятельности.    Возможно, дело было в моём общем состоянии, из-за которого я слишком остро реагировала практически на всё, а особенно на то, что было как-то связано с моими близкими. Или же в том, что мы столько времени не виделись и не разговаривали, а я имела очень смутное представление о том, что с ним происходило весь прошлый месяц.   Но сейчас, видя Питера таким и понимая, через что ему пришлось пройти за такой относительно небольшой срок, и сколько раз он проходился по лезвию ножа, не имея при этом никакой поддержки с нашей стороны, во мне проснулся настоящий животный страх.    Меня буквально окатило осознание того, сколько раз за последний месяц он мог умереть, а мы бы даже не узнали об этом. Или узнали, но слишком поздно.     И это практически сбило меня с ног, из-за чего я пошатнулась, хватаясь рукой за ближайший угол, что не осталось незамеченным для Эм-Джей, внимание которой привлекло движение около входа в гостиную, а её глаза тут же метнулись сюда.    И стоило ей увидеть, что это именно я стояла в проходе, наблюдая за всем происходящим, как она резко отшагнула от стены, издав какой-то невнятный звук, который вывел Пеппер из её размышлений, заставив обернуться к моей подруге, вопросительно уставившись на неё.    Что сделал и врач.  И только один Питер рефлекторно посмотрел в мою сторону, а наши глаза тут же встретились, из-за чего парень застыл, так и не дотянувшись до своей футболки, висевшей на спинке дивана.   А ещё через мгновение я уже словила на себе взгляд вообще всех присутствующих в этом помещении.    И первой отреагировала на моё неожиданное появление Пеппер.    – О боже, ты почему не позвонила и не сказала, что собираешься ехать домой? – буквально воскликнула она, подрываясь со своего места и кивая Питеру, чтобы тот прикрыл все свои боевые ранения, существование которых всё это время тщательно скрывалось от меня. – Мы же договорились, что либо я, либо Хэппи тебя заберём.       – Ты не сказала, что должен приехать врач, – с небольшим упрёком бросила в ответ я, игнорируя слова женщины и продолжая смотреть на Питера, спешно натягивающего на себя футболку. – Почему?    Этот вопрос был, скорее, риторическим. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему мне ничего не сказали. Для этого достаточно было вспомнить всё, что происходило со мной последние несколько дней.   Но была ли я этому рада? Это уже другой вопрос.    – Ты ещё не оправилась от одного, чтобы грузить тебя всем этим, – пояснила Пеппер, подходя ко мне практически вплотную. – Пойдём, пусть они договорят.    И она уже собиралась взять меня под руку, чтобы выпроводить отсюда, однако я резко отшагнула в сторону, не давая ей сделать этого, и замотала головой.     Мне искренне хотелось знать, что происходит. А особенно после всего времени, что я находилась в практически полном неведении.    И если они думали, что сделают мне лучше, если продолжат скрывать всё, то ошибались.    Прошедшие три дня я провела в полной изоляции, абстрагировавшись от всех. Чёрт возьми, я даже не могла разговаривать, полностью уйдя в себя.    И сегодня был первый день, когда я наконец выбралась из этого кокона, решила попытаться взять себя в руки, насколько бы тяжело это не было. А для этого мне нужно отвлечься, как-то переключить внимание. И уж так получилось, что мы живём в далеко не самое спокойное время, когда хорошего вокруг нас чертовски мало, поэтому на чём ещё мне нужно сфокусироваться, если не на этом?    – Мы уже закончили, – неожиданно раздался голос Питера, буквально подлетевшего к нам, а в следующую секунду он бросил быстрый взгляд на Пеппер, которым как бы сказал, что возьмёт всё в свои руки, и аккуратно приобнял меня, коротко сказав: – Пойдём.    И не успела я что-либо ответить или сделать, как он принялся уводить меня из гостиной, причём сделал это бесцеремонно, даже не дав возможности как-то возразить на этот счёт.    Возможно, он не хотел, чтобы я слушала дальнейший разговор, а обычная просьба подождать наверху пока они закончат, после чего обязательно всё расскажут, не сработала бы. Или же боялся, что мне неожиданно станет плохо, как это случалось несколько раз в первые дни после смерти Сары, поэтому решил не рисковать.    Но факт оставался фактом. Выбора мне не дали.    – Все эти дни ты носился вокруг меня и не спал ночами, – протянула я, стоило нам оказаться на лестнице, ведущей на второй этаж, по которой мы тут же начали подниматься, – когда у самого…    – Со мной всё в порядке, – перебил меня Питер, ещё крепче сжимая мою талию, за которую он меня придерживал. – Ты же наверняка слышала слова врача о том, что через пару дней я буду как новенький.  «Как и слышала о замедленной регенерации, каких-то ядах и нейротоксинах», – пронеслось у меня в голове, однако эту мысль я так и не озвучила.   Да и нужды в этом не было, ведь Питер и сам прекрасно видел, что его слова не особо убедили меня, поэтому, стоило нам оказаться в моей комнате, а ему довольно громко закрыть за нами дверь, как парень обхватил оба моих плеча, чуть наклоняясь ко мне.   – Клянусь, Лиз, я в порядке, – более настойчиво повторил он. – Я примерно понимаю, что именно ты успела услышать, пока стояла там. И я знаю, насколько жутко это всё звучало, но все эти слова вырваны из контекста. Поэтому, если ты…   – Сними футболку, – довольно резко выпалила я, из-за чего Питер тут же замолчал, несколько раз растерянно моргнув.    Он явно не ожидал услышать от меня чего-то подобного, а особенно сейчас. Да и я сама на секунду пришла в небольшое смятение от собственного требования, ведь мой язык в очередной раз сработал в отдельности от мозга.    Но отказываться от своих слов я не собиралась, выжидающе смотря на парня.    – Лиз… – протянул Питер, моментально растеряв всю былую уверенность, но возразить у него не получилось, ведь я тут же выставила вперёд руку, замотав головой.    –  Я хочу всё увидеть.     В гостиной у меня была возможность лишь вскользь рассмотреть все последствия его супергеройских похождений. И даже этого хватило, чтобы выбить меня из колеи, поэтому мне стоило сто раз подумать, прежде чем просить Питера ещё раз показать их.    Но я точно знала, что мне не будет покоя, если я сейчас махну рукой и попытаюсь забыть о том, что увидела и услышала. Нет, я буду постоянно думать об этом, всё больше и больше накручивая себя, что сделает только хуже.    Я долго винила Пита в том, что он исчез. Изначально, когда я уличила его во лжи, мне казалось, что он решил ввязаться во всю эту заварушку только по той причине, что не мог усидеть на месте, что размеренная жизнь, которую мы с ним обсуждали, ему банально скучна, а страсть к приключениям перевешивает всё остальное. Поэтому он не стал ждать помощи и какого-либо подкрепления, а рванул прямиком в самое пекло. Но тогда я абсолютно не знала, что происходит на самом деле, а моим единственным источником информации были лишь новости, в которых большая часть фактов либо умалчивалась, либо искажалась, чтобы избежать паники среди гражданских, да и Питер полностью исчез не только из нашего поля зрения, но и из поля зрения других людей, которые всегда умудрялись запечатлеть его геройства в городе. И это вызывало лишь больше вопросов и сомнений касательно того, чем он занимался всё это время. Но потом произошёл тот разговор на крыше, который заставил меня взглянуть на всё происходящее иначе, а ко мне начало приходить осознание, что по-другому и быть не могло. Иначе это был бы уже не Питер, плюнь он на всё, решив следовать данному мне обещанию не лезть на рожон. Но накопившейся обиды и злости было много, поэтому я надеялась, что, услышав от него подробности и увидев, через что ему пришлось пройти, смогу прийти к окончательному пониманию, а вместе с этим и смирению. Хотя смирение – очень громкое слово.   – Лиз, сейчас не стоит смотреть на всё это, – прошептал Питер, предпринимая последнюю попытку возразить. – Там действительно нет ничего страшного, но ты сейчас сама не своя и лишние триггеры точно не нужны.    – И что ты предлагаешь? И дальше сидеть здесь в полном неведении, пока на меня вдруг снизойдёт долгожданное облегчение? – чуть повысила голос я, немного отступая назад от парня.    – Я предлагаю хотя бы ещё несколько дней отдохнуть! – воскликнул в ответ супергерой. – Лиз, ты и так обо всём узнаешь, иначе и быть не может, учитывая всё происходящее. Но отложи это на пару деньков, не торопись. Тебе нужно прийти в себя после того, что случилось, а это никак не поможет в…    И уже эта фраза стала для меня спусковым крючком, заставившим потерять всё оставшееся самообладание.    – В том то и дело, что я не могу прийти в себя! – перешла на крик я, словно только так я могла достучаться до парня. – Я не могу… я… мне страшно оставаться в этой комнате.    Это внезапное признание заставило Питера замереть, удивлённо уставившись на меня. Он явно не ожидал подобного всплеска эмоций после всех тех дней, что я как камень сидела здесь, никак не реагируя на всех и вся. Но точка кипения была достигнута.    Я любила свою комнату. Она была тем самым местом, где я могла спокойно провести время в тишине, где могла на какое-то время спрятаться от окружающего мира и проблем.    И это всегда было плюсом, но эти прошедшие недели всё изменили, перевернув с ног на голову.    Казалось, что эти стены впитали в себя все негативные эмоции, страхи и переживания, которые я испытывала, из-за чего атмосфера стала… другой. Тяжелой, даже угнетающей.   Но не это меня напрягало.    Больше всего мне становилось не по себе из-за того, что, вместо желания избегать это место, мне наоборот хотелось находиться здесь, продолжая вариться во всех этих негативных эмоциях. Словно моя психика перешла в режим самоуничтожения, а мне начало казаться, что я заслуживаю всё это.    – Я здесь буквально схожу с ума, Пит. У меня ещё никогда не было такого желания послать всё к чёрту и закрыться ото всех. Чтобы меня оставили в покое и не трогали, – на одном дыхании протараторила я, с силой сжимая зубы. – Это продолжается уже три дня, и с каждым новым становится только хуже!    Глаза уже в который раз предательски защипало, а голос задрожал, из-за чего мне на секунду показалось, что я не смогу закончить свою мысль.    Но мне нужно было это сделать. Нужно было объяснить, что я чувствую, выговориться.    – Я не могу есть, не могу спать и ещё вчера не могла выдавить из себя даже пары слов. И меня пугает то, что эта потребность в одиночестве становится только сильнее, – всё же продолжила я. – Очень сильно пугает.    Ни для кого из моих близких не было секретом то, что я не любила надолго оставаться одна. Нет, бывали моменты, когда я могла на несколько часов уйти из реальности и абстрагироваться от всего, но этим всё всегда ограничивалось.    Я никогда не игнорировала родных, никогда не отвечала молчанием на их вопросы или просьбы и не отталкивала их при попытках как-то помочь.     Но всё, что случилось за последнее время, будто сломало что-то внутри меня, из-за чего я вела себя так, как было совсем не свойственно мне.    Я переживала сильное горе и раньше: когда начался разлад в моей семье, когда умерли мама с Адамом, когда из-за Таноса исчезли многие дорогие мне люди, когда Тони использовал перчатку и несколько раз практически оказывался на том свете, откуда его только чудом удавалось вытянуть.   Но ничто из этого не смогло меня сломать, из-за чего я наивно полагала, что готова буквально ко всему.    Только вот я не ожидала, что всего несколько месяцев смогут сделать то, что не смогли последние десять лет.      На меня свалилось буквально всё, что только могло: и проблемы в отношениях, и постоянный страх за Тони, о состоянии которого я практически ничего не знала, и чудом пережитое нападение Носорога, и беременность, и бесконечные теракты в городе, и непонимание того, где Питер и что с ним происходит, и проблемы в университете, и смерть Сары…    Этот список можно было продолжать до бесконечности. В нём просто не было видно конца, сколько бы дерьма я не перечисляла у себя в голове.    Всё это накапливалось внутри. И каждый раз я говорила себе, что справлюсь, что смогу стойко пережить весь этот кошмар. Но случившееся в том переулке и последующее осознание собственной вины окончательно выбили землю из-под ног, разрушив и без того шаткую конструкцию, на которой всё держалось.    – И я знаю, что если поддамся этому соблазну и снова уйду в себя, то просто сойду с ума, – на этих словах мои руки ещё сильнее задрожали, из-за чего я с силой сжала кулаки, словно это могло как-то помочь унять тремор. – Поэтому не смей говорить, что мне нужно отдыхать, пока вы тут возитесь со всем этим. Или что я не должна принимать участие в том, чем вы занимаетесь, чтобы сберечь последние нервные клетки.    В моей голове в очередной раз всплыла фраза Тони, которую я не единожды слышала от него после Щелчка.    Никто не сможет тебя спасти, если ты сам не захочешь спастись.    Смысл этого выражения доходит только тогда, когда ты оказываешься в ситуации, в которой у тебя просто не остаётся ни сил, ни желания подниматься с колен.    Окружающие тебя люди могут сколько угодно прыгать вокруг тебя, пытаясь отвлечь и как-то поднять настроение, но всё это будет бесполезно до тех пор, пока ты сам не захочешь выбраться из той пропасти, в которой оказался. Ты будешь отвергать любую помощь, отмахиваться от любых попыток разговорить тебя и, тем самым, помочь выговориться и излить всё наболевшее. И только тогда, когда сможешь осознать, что проблема существует, что с тобой всё совсем не в порядке и сможешь сделать первый шаг – вот тогда что-то начнёт налаживаться.    И я была готова сделать этот первый шаг.    – Я хочу сделать хоть что-то полезное, как-то искупить вину… – продолжила я, а мой голос стал на несколько тонов ниже. Но не успела сказать что-то ещё, как вдруг Питер наконец вышел из небольшого транса, в котором пребывал, внимательно слушая меня, и уже было открыл рот, чтобы возразить, в очередной раз повторяя мне, что я не виновата в случившемся, только этой возможности я ему не дала, тут же продолжив: – Поэтому сейчас я готова слушать что-угодно и помогать с чем-угодно, лишь бы не оставаться одной, наедине со своими мыслями и страхами, чувствуя себя ещё более беспомощной, чем сейчас, и продолжая вариться в угнетающем чувстве вины.    Пластырь был сорван, оголяя всё ещё кровоточащую рану, и теперь этот поток слов было не остановить. Но внутри меня таилась надежда, что, выговорившись, я наконец смогу испытать хотя бы мимолётное облегчение, сбросив небольшую часть груза, что висел на мне.    Я много анализировала всё, что успело произойти в моей жизни. И речь идёт не только о прошедшем месяце, а вообще о последних нескольких годах. И каждый раз все мои мысли сводились к тому, что на мне либо висит какое-то проклятье, либо же у меня просто прекрасный ангел хранитель, потому что уже в который раз близкий мне человек умирает, а я умудряюсь выйти сухой из воды.    Сначала авария, в которой погибают все, кроме меня. Потом Щелчок, который унёс жизни всех моих друзей, но не мою. А сейчас я нарвалась на проблемы, пытаясь добиться справедливости, в результате чего пострадала не я, заварившая всё это, а Сара.  Из-за этого и без того мучащее меня чувство вины становилось только сильнее, а я постоянно задавалась вопросом, почему всё происходит именно так. Чем я отличалась от других? Что во мне было особенного, из-за чего удача продолжала быть на моей стороне, даже после такого количества происшествий, которые запросто могли забрать мою жизнь? И когда эта фортуна закончится?    – Какой бы плохой ситуация не была, сколько бы ужасов не успело случиться, о которых я могу ещё не знать - я хочу всё это услышать, – буквально взмолилась я. – Сейчас это мой единственный шанс переключить внимание на что-то другое, и я не хочу, чтобы вы меня его лишали, думая, что знаете, как мне будет лучше!   Мне не хотелось представлять, как я выглядела в этот момент со стороны. Степень моего отчаяния достигла предела, из-за чего мне было просто необходимо высказать всё, что накопилось у меня внутри.    И нужный эффект мои слова всё же возымели, учитывая то, что Питер снова замер и даже перестал моргать, просто смотря на меня.    Казалось, что только сейчас до него дошло, что творилось со мной. И понял он это не из-за того, как я выглядела, не из-за всех пролитых мною слёз и истерик в первые дни после трагедии, а именно из-за сказанного сейчас.    Я не была тем человеком, который открыто говорит, что ему плохо, даже самым близким. Это всегда стоило мне немалых усилий, что прекрасно знал Питер. И если я всё же решалась поделиться чем-то подобным, то либо со мной уже всё было нормально, а сообщала я об этом просто постфактум, либо я уже просто не справлялась, отчаянно нуждаясь в помощи.    И по замешательству на лице Питера было понятно, что он не понимал, как правильно реагировать, боясь сказать или сделать что-то, из-за чего станет только хуже. Это было отчётливо видно по его глазам и тому, с каким беспокойством он смотрел на меня сейчас, периодически бросая взгляд на дверь, из-за чего мне даже показалось на секунду, что он вот-вот скажет, что не может так, и уйдёт, сбагрив меня Пеппер.   И поэтому я сильно удивилась, когда, вместо этого, парень дёргано кивнул и, без лишних слов, потянул за край своей футболки, неспешно стягивая её через голову.     Предо мной снова предстал его обнажённый торс, покрытый множеством ссадин и прочих повреждений, которые теперь я уже могла рассмотреть вблизи, более детально.    В голове сразу всплыла картинка, как ему приходилось в одиночку сражаться с толпами головорезов. И вряд ли в их арсенале были обычные пистолеты, справиться с которыми не было проблемой для Питера. Нет, все эти травмы он получил как-то иначе.    Я приблизилась к Питеру практически вплотную, а мои глаза то и дело переключались с одного ранения на другое, не зная, на чём сконцентрироваться в первую очередь.    Но моё подсознание само сделало выбор, из-за чего моя рука устремилась к боку парня, на котором «красовалась» та самая рана, которую Питеру зашивал доктор.    Супергерой не любил повязки и пластыри, постоянно повторяя, что они неприятно стягивают кожу и лишь доставляют дискомфорт, особенно во время полётов и сражений. И в этот раз от повязки он так же отказался, из-за чего у меня была возможность детально всё рассмотреть.    Края раны были грубыми и слегка вздутыми. Их стягивала чёрная нить, впивавшаяся в воспалённую кожу, которую окружали кровоподтёки, часть из которых уже приобрела желтоватый оттенок, свидетельствовавший о том, что ранение не было свежим.    Я подавила небольшой приступ тошноты, стараясь не подать виду, что со мной что-то не так, и аккуратно провела пальцами вокруг, стараясь не заходить на самые болезненные и воспалённые участки, а затем подняла взгляд на Питера, напряженно наблюдавшего за происходящим, не собираясь как-то препятствовать мне.    – Как? – коротко и практически шёпотом спросила я, вновь опуская взгляд вниз.    – Может слышала по новостям про рейд на лесопилку, – слегка помедлив, всё же ответил Пит, получая от меня молчаливый кивок, а его глаза тут же метнулись к ране, около которой я держала руку. – Это… это сделал агент Батлер. Там, на этой лесопилке.   Я не сразу узнала эту фамилию, но она эхом пронеслась у меня в голове, заставляя нахмуриться в попытках понять, о ком шла речь. И когда до меня наконец дошло, я шокировано посмотрела на Питера, абсолютно не понимая, как такое могло случиться, ведь именно этот агент здорово помог нам с Недом во время допроса в ФБР.    Не могло же получиться так, что всё это время он был предателем?    – Ему вкололи нейротоксин с галлюциногеном, – продолжил Пит, проливая свет на всю эту ситуацию, а мой рот приоткрылся то ли в ужасе, то ли в отвращении. – Я нашёл его, когда он уже был в неадекватном состоянии, попытался помочь, ещё не до конца понимая, что вообще случилось, ну и…    Парень запнулся, тут же поморщившись от неприятных, даже болезненных воспоминаний. И дело было не только в этом ранении, которое явно доставило ему не мало боли, но и в том, что супергерой потерял своего единственного верного напарника.    И его чувства передались и мне, из-за чего я прикусила внутреннюю часть щеки, сразу же почувствовал привкус крови во рту.    – Это тот же нейротоксин, что и?.. – протянула я, не решаясь закончить свой вопрос, но этого и не требовалось, ведь Питер прекрасно понял, что именно я имею ввиду.   Он просто аккуратно взял мою руку в свою, поднимая её выше, к ключице, на которой находилась довольно длинная царапина, кожа вокруг которой всё ещё была покрасневшей, словно получил он её только вчера.    – Не тот же, но чем-то похож, да, – кивнул Пит, чуть сильнее сжимая мою кисть. – Я недооценил противника, совершенно не ожидая, что в его арсенале будет нечто подобное. Но я, в целом, легко отделался, зато получил возможность изучить эту отраву, а затем попытался создать антидот, чтобы предотвратить нечто подобное в будущем, но на Батлере он не сработал.    Судьба агента была очевидной. Пусть я и имела лишь смутное представление о нейротоксинах, но этого было вполне достаточно, чтобы понять, в каких муках он умирал. И представлять мне это совершенно не хотелось, ведь от одной лишь мысли об этом становилось тошно.    С каждой новой фразой у меня появлялось лишь больше вопросов, задавать которые я пока не торопилась, прекрасно понимая, что ещё успею разузнать эти детали.    Про какого противника шла речь? Встречался ли с ним раньше Питер? Хотя, вероятнее всего, нет, учитывая то, что он сам сказал, что недооценил его.    И как вообще столкновение с мафией могло перерасти во всё это? Насколько всё происходящее было далеко от обычных бандитских разборок?    – Это в тот вечер я засветился в новостях, – чуть тише добавил Питер, а меня еле заметно передёрнуло от воспоминания о тех кадрах, а также от мысли, кто ещё с ним там засветился. – И я, на самом деле, даже рад, что столкнулся с этой проблемой, как бы странно это не звучало. Предупреждён – значит вооружён. В следующий раз я буду готов.    – В следующий раз, – я издала нервный смешок, повторяя его же собственные слова.    Внутри меня прокатилась волна тревоги от осознания того, сколько ещё раз Питер будет вынужден столкнуться с подобным, сколько ещё раз он подвергнет себя смертельной опасности.    И слова про то, что антидот не сработал, не предавали спокойствия. Как и слова доктора, которые я услышала в гостиной.    – Я должен довести всё до конца, иначе весь этот кошмар не прекратится, а мирные люди продолжат умирать, – тут же выпалил супергерой, отчётливо чувствуя смену моего настроения. – Иначе вы и дальше будете находиться в постоянной опасности, а я буду и дальше сходить с ума от страха, что ставлю вас под удар даже просто находясь здесь.    Когда Пеппер рассказала мне, что Питер прилетал к нам домой и находился здесь, пока я спала, меня не покидал вопрос, чем было вызвано столь резкое изменение, ведь всё это время он всячески старался избегать нас, боясь навлечь беду.    В тот день мне безумно хотелось поскорее спросить у парня, что именно сподвигло его пойти на этот риск, на который он не решался больше месяца.    Но сейчас, смотря в его глаза, я понимала, что одной единственной причины у этого не было.    Эта была смесь различных факторов: и нужда в оборудовании, и необходимость дополнительной помощи, а также желание быть рядом, чтобы защитить нас, что особенно обострилось после того, что он увидел в том переулке. Да и его визит в моё общежитие явно сыграл не последнюю роль.    – И я буду готов к любому испытанию, чтобы как можно скорее положить всему конец и попробовать начать всё заново, – продолжил Питер, а затем снова сжал мою руку, опуская её ниже и проводя ею по своему торсу. – Всё это: каждый синяк, каждая ссадина – урок, который я извлёк. Вот этот и этот, – с этими словами он направил мою руку к одной из рассасывающихся гематом на его рёбрах, а затем ниже, к тазовой кости, – о том, что предать могут те, кого ты считал своим союзником, выложив все твои планы. А этот, – рука была направлена выше, к грудной клетке, – что я имею свойство переоценивать себя и способности своего костюма, при этом недооценивая способности и возможности противника, арсенал которого я уже знаю, как и то, на что он способен. А моё лицо, – в этот раз он не стал направлять мою руку, ограничиваясь тем, что я подняла на него взгляд, – показывает сколько сил и нервов было положено на всё это, что не может оказаться напрасным. И если я смог справиться с этим всем в одиночку, то теперь, получив поддержку и заботу от вас, у всех этих уродов нет ни единого шанса.    В его словах звучала уверенность, словно он ни на секунду не сомневался в конечном исходе всего этого безумия. И только во взгляде Пита я видела оттенки сомнения, которые он всеми силами старался скрыть от меня.   Никогда нельзя наверняка предугадать, как всё обернётся. И что я успела понять, так это то, что судьба настолько непредсказуема, насколько это возможно.    Ты можешь находиться в выигрышной ситуации и иметь все шансы победить, но одно лишь событие может всё перевернуть с ног на голову. И, ровным счётом, наоборот: даже самую безвыходную ситуацию может спасти одна небольшая случайность, которая полностью изменит ход событий.    И от Питера не скрылось моё смятение, из-за чего он резко подался вперёд, намереваясь заключить меня в крепких объятиях, которыми хотел уверить меня, что всё будет хорошо, что мы справимся со всеми этими невзгодами.    А особенно, когда у нас было столько неразрешённых вопросов и проблем, а также недосказанности.    Однако внезапно раздавшийся стук заставил его остановиться, повернув голову в сторону двери.   – Ребята, всё в порядке? – раздался беспокойный голос Пеппер. – Я могу зайти?    Питер тут же посмотрел на меня с немым вопросом на лице, а я на секунду замешкалась, но, в конечном итоге, всё же кивнула, давая своё согласие.    – Да, конечно, – выпалил супергерой, спешно натянув на себя футболку, которую всё это время держал в свободной руке, а уже через секунду дверь распахнулась и в проходе показалась женщина, окинув нас осторожным взглядом.    Я тут же почувствовала, как пальцы Пита прошлись по внешней стороне моей ладони, а ещё через секунду он уже в который раз аккуратно взял меня за руку, сжимая её.    – Как вы тут? – мягко спросила Пеппер, задерживая свои глаза на мне. – Если я не вовремя, то…    – Нет, всё отлично, – с небольшой улыбкой ответил Питер, замотав головой. – Нам надо было просто обсудить парочку вопросов.     – Вопросов? – вскинула брови женщина, слегка прищурившись.    Эта фраза звучала странно из уст человека, с которым я не могла нормально поговорить уже чёрт знает сколько времени, а накопившегося недопонимания, а также тем, которые нужно обсудить, было так много, что не хватит и целого вечера, чтобы расставить все точки над «i».    – Да, мы решали, чем именно Лиз может нам помочь в мастерской, – всё таким же спокойным голосом ответил Паркер, а глаза Пеппер тут же округлились. – Думаю, с такой командой, какая собралась у нас, работа пойдёт в разы быстрее.    От меня не скрылось то, как он посмотрел на миссис Старк. На его лице буквально было написано, что сейчас не стоит подвергать сомнению это решение и задавать какие-либо вопросы.    Только вот замечено это ею, судя по всему, не было.    – Сегодня? – удивлённо спросила Пеп, а затем, не дожидаясь ответа, с ноткой скептичности протянула: – Может стоит немного…    Но эту фразу закончить она так и не смогла, запнувшись, стоило ей столкнуться с ещё более интенсивным взглядом Питера, которым он буквально посылал сигнальные огни, стараясь привлечь внимание.    А ещё через мгновение боковым зрением я увидела, как парень еле заметно замотал головой, одними губами прошептав «не надо».    Пеппер не слышала всего того, что я говорила здесь, поэтому для неё столь внезапное решение привлечь меня к работе, когда ещё с утра на все её вопросы я отвечала, что ничего не хочу, было, как минимум, неожиданным.    Но она сама несколько раз предпринимала попытки меня чем-то отвлечь, будь то помощь в готовке или небольшая прогулка, в ответ на что все эти дни получала лишь молчаливое покачивание головой. Поэтому, думаю, женщина и сама была рада, что я, наконец, займусь чем-нибудь.    Другой вопрос, стоило ли меня привлекать именно к работе в мастерской, где будут звучать далеко не самые приятные подробности происходящего в городе, от которых она так старательно пыталась меня оградить?    Пеппер выдержала недолгую паузу, пристально смотря на нас обоих, а затем шумно вздохнула и, как ни в чём не бывало, продолжила свою незаконченную фразу:   – …Может стоит немного перекусить? – на негромком вздохе спросила она, а затем добавила: – И возражений я не принимаю. Комментарий автора: Не прошло и полгода, а я снова здесь) Эти полтора месяца выдались для меня необычайно насыщенными, из-за чего процесс написания главы замедлился. Писать приходилось в процессе переезда в другую страну, а адаптация на новом месте жительства на какое-то время лишила меня вдохновения, из-за чего глава переписывалась просто неадекватно количество раз, пока я не нашла вариант, который меня устроит Изначально она должна была быть больше, но в процессе я поняла, что на очередные 120 страниц меня не хватит, а насиловать себя очень не хотелось, особенно после того, как я клятвенно пообещала себе, что постараюсь не делать гига главы, как предыдущие несколько. По этой причине я решила разделить эту главу на две части, уделив основное внимание в этой на взаимодействие Питера и Лиз, которые наконец начали прощупывать почву, делая первые шаги на пути решения их проблем, коих накопилось оочень немало Ну и мы так же чуть глубже окунаемся в психологию персонажей, а также в их эмоциональное состояние, что мне очень понравилось исследовать, хотя не могу сказать, что далось мне это просто. Поэтому предлагаю и вам в комментариях дать своеобразную оценку тому, насколько серьёзные у ребят психичны порушення, проанализировав их состояние. Эта глава является некой передышкой, прежде чем мы снова вернёмся к бандитским разборкам и прочему мясу, поэтому наслаждайтесь последними страницами относительного спокойствия)) Поэтому готовимся к скорому началу веселья, а я постараюсь не затягивать с публикацией новой главы. Ну а чтобы не пропустить момент, когда она будет написана, а также спойлер к ней, я уже в который раз предлагаю вам присоединиться к нашим социальным сетям, а именно в телеграмм канал и чатик там же. Все ссылочки будут расположены ниже) И также спешу вам сообщить, что у нашей трилогии появилось официальное название, под которым объединяются все три работы. Поэтому спешу вам представить The Light Beyond Shadows и предлагаю подискутировать на тему того, почему именно так было решено назвать трилогию. Буду рада почитать ваши мысли) Спасибо вам большое, родные, за ваше терпение и бесконечную поддержку, которую вы мне дарите. Ваши тёплые слова и любовь дают мне силы и вдохновение, за что вам огромное спасибо! Люблю вас всех безумно и до встречи в новой главе, зайки :*