Ярость в сердцах несчастного случая

Как и говорил учитель, машина приехала к дому семьи Бакуго ровно в два часа дня. Учитель Айзава не изменял своим привычкам даже за пределами школы и установленного расписания звонков, где он учитывал каждую секунду своего времени и того времени которое он мог потратить на обучение детей своего класса. Катсуки же, уже давно собрался в короткую поезду до больницы. У него на кровати уже лежал готовый рюкзак, который он собирался взять с собой и вместе с ним ещё кое-что, что он собирался использовать на месте. Лёгкая одежда из джинсовых шертов, белой майки и тёмно-синией рубашки в клетку с которыми рукавом были на нём. Ещё учитель попросил его взять с собой что-то, чем можно закрыть выделяющиеся пепельные волосы и лицо. Поэтому у парня на готовые были и маска, и понама. В без десяти два он уже стоял у окна своего комнаты, ожидая от учителя привычной пунктуальности, поэтому увидел, как тот подъезжал к дому. Это была та же машина, что и днём ранее, так что Бакуго е пришлось тратить время на то чтобы вспомнить внешний вид и марку машин соседей, чтобы не ошибиться. Бакуго отлипнул от окна и быстрым шагом обошёл комнату, хватая рукой лямку рюкзака, который совсем скоро уже висел за его спиной. Вышел из комнаты и в спешке спустился по лестнице. Мицуки, что сидела в гостинной, удивилась, что Катсуки спустился раньше того, как учитель позвонил в их дверной звонок. Она рассчитывала на то, что мужчина зайдет к ним и выпьет хотя бы чашку чая. – Катсуки, ты уже уходишь? – спросила она, поспешно поднимаясь с места, чтобы проводить своего непутёвого сына. Ей, как матери, что недавно едва ли его не лишилась, хотелось убедиться, что после выхода из дома с ним всё будет хорошо. – Да! – крикнул он садясь на ступеньках прихожей, чтобы сменить тапки на кроссовки. Женщина внимательно наблюдала за своим сыном, немного не понимая этого поведения, что было совершенно ему не свойственно. Сначала, странная просьба купить продукты, к которым сам он никогда не выказывал соответственного предпочтения, а теперь такое рвение поехать к той девочке. – Ты забрал всё, что хотел? – решила переспросить она, уже зная, что Бакуго забрал абсолютно всё, что вчера просил. Ей просто хотелось убедиться, что это делает действительно "он", а не кто-то вселившийся в него или манипулирующий им в данный момент. – Ла чё ты пристала?! Я все забрал! – рявкнул он типичным тоном, который Мицуки не могла не признать таким родным. Тогда же подумалось о том, что она уже давно заподозрила, но не была уверена в этом предположении совершенно. Однако, глядя на "такого" сына, подумала, что вероятность "предположения" намного выше, чем могло показаться на первый взгляд. – Я ухожу, – сказал он, прежде чем встать на ноги и поправить лямку спавшую с его плеча, пока он наклонялся, чтобы завязать шнурки. – Будь осторожен, Катсуки, – быстро выдознув, сказал ему мама, на чьём лице растянулась гордая улыбка. Всё-таки сын нашёл для себя человека, который мог обрести для него невероятную важность. И Мицуки надеялась, что так оно и будет. Всё-таки в душе их мальчик был слишком одинок. – Пф! Он открыл дверь и вышел на крыльцо. Учитель Айзава в тот момент собирался уже стоял у самого крыльца, собираясь подняться по ступенькам. Он удивился, подняв голову и встретившись с взглядом парня, что явно ждал его ровно в срок. – Ты уже готов ехать? – спросил у него учитель, который не стал долго церемониться. – Ага, – парень так же не мусолил, а подошел к краю, незамедлительно спускаясь по трем ступенькам, а затем прошел мимо учителя, направляясь к автомобилю, что обязан был довести его до его "идиотки". Учителю оставалось лишь смотреть с какой настойчивостью и уверенностью этот парень шел вперёд, игнорируя все остальное. – Извините, что не пригласили зайти к нам, учитель. Боюсь, что этот балбес не станет столько ждать, – извинилась перед мужчиной хозяйка дома, что следом за Катсуки вышла на крыльцо. – Ничего. Всё-таки это была моя просьба, – он, разумеется, не воспринял это за грубость. Мицуки усмехнулась, вдвойне радуясь тому, что её мальчик учиться у такого прекрасного человека, что понимает и читает её сына, как открытую книгу. – Позаботьтесь о них, – попросила она сделав акцент на слове "них", уже заранее прося и за ту девочку, к которой едет Катсуки. – И, надеюсь, все будет хорошо. Учителю надоело поражаться этой семьёй, так что он просто кивнул, подтверждая все сказанное этой родительницей. После чего пошел в сторону машины, где его стоял и ждал собственный ученик. Он подошёл к машине и сразу пошёл на водительское сиденье, Бакуго тоже сказал садиться. Тот сел на заднее сиденье, сняв рюкзак и просто начал представлять в голове будущую встречу. – Ещё раз спасибо за твою помощь, Бакуго, – поблагодарил его учитель, когда положил руки на руль, перед тем как начать движение. Попутно посмотрел в зеркало заднего вида, одновременно смотря на ученика и на машины позади, поскольку требовалось развернуться. Бакуго тоже посмотрел туда же, предполагая, что учитель мог так сделать, поэтому их взгляды очередной раз пересеклись. – У меня к ней личное дело есть, так что нечего благодарить за это, – немного грубым голосом ответил он на эту благодарность, не находя в ней смысла.  –Хорошо. Тогда я введу тебя в курс дела и условиях, при которых тебя к ней допустят. Бакуго догадывался, что все не так красочно, как сказал учитель ещё вчера и что её односторонним нежеланием кого-то видеть проблемы не закончатся. – Каковы условия? – он хотел услышать все сразу, а не ждать пока ему что-то ещё подкинут. – Так как у неё ещё не взяли показаний, и мы понятия не имеем о том, что с ней сделали злодеи хотя бы с её стороны, условия контакта с ней будут слишком суровы, – пока говорил, Айзава вспомнил неприятную картину того, как она выглядела только поступив в больницу. Эти чёрные рука и нога, не давали ему никакого покоя и не давали ему нормально спать. Настолько сильно он переживал за ученицу, что пережила неизвестное и сейчас держала всё это внутри себя. – Если говорить вкратце... Пусть учитель и говорил коротко, утаивая некоторые части, о которых Бакуго знать было не обязательно, он всё равно поделился с ним достаточно многим из того, что знать обычному ученику не следовало. – Если ты чего-то не понял или хочешь уточнить, то спрашивай, – мужчина понимал, что принять такое количество информации за такой маленький промежуток времени трудно. А ещё одн предполагал, что всем этим он полностью разрушил представление Бакуго о предстоящей встрече с Аямэ. – Всё понятно, – без единого вопроса или негодования ответил ему ученик, полностью готовый к тем условиям, что ему предоставили. Главное – лишь бы встреча состоялась раньше того времени, когда она вдруг исчезнет из его зоны досягаемости. Не хотел мучиться в сожалениях того, что был слишком глуп и не понимал испытываемых им чувств...

* * *

Они приехали в больницу. Когда они только подъездали к ней Бакуго прекрасно понял, почему учитель просил прихватить с собой то, чем можно скрыть внешность. Больницу окружили репортёры и журналисты, которые хотели снять самые свежие новости, взяв интервью у одной из главных жертв недавнего инцидента. А если бы они ещё узнали, что в больницу приедет вторая не менее значимая жертва, то одной охраной в виде полиции они бы не обошлись. Зайти получилось только через вход для персонала. Охранники были уже предупреждены о визите героя, поэтому они сразу же открыли проезд, стоило учителю показать в стекло своё геройское удостоверение. Уже в самой больнице ситуация была не лучше. Везде охрана, напряжённые пациенты и персонал. Катсуки осматриваться, продолжая следовать за своим учителем. Лицо все так же закрыто, на случай тайной съёмки со стороны возможных подставных пациентов. Жару он не любил, но маску пришлось терпеть, лишь бы дойти до палаты Аямэ без происшествий. У самой палаты, путь перегородил лечащий врач пациентки. Словно главный босс он стоял и выжидал, пока они двое придут, как обещали. – Можешь снять маску в этой части нет никого кроме неё или охранников, – Айзава понимал, что Бакуго к такому образу жизни пока не привык. Не настолько ещё медийная личность, которой требуется скрывать свое истинное лицо, чтобы не наводить суеты. – Здравствуйте, Сотриголова, – поздоровался с сенсеем мужчина, подойдя к этим двум, один из которых начал снимать маску и понамку. Доктор присмотрелся к внешности этого парня. Вылезшие из-под сткани пепельные торчки, красные недовольные глаза, мужественное, но ещё с не сошедшей юнностью лицо было ему очень знакомо в виду последних событий, через которые пришлось пройти всей Японии. И доктору совершенно не понравилось, что именно такая "триггерная" персона пришла к пациентке. – Этот парень, человек, о котором вы говорили? Бакуго не понравилась интонация, с которой мужчина об этом спросил. А ещё тот недовольный взгляд, способный прямым текстом, без слов, сказать о том, что ему это не нравиться. – Да. Каково её состояние в данный момент? Кончено, доктор понимал, что его личное недовольство не несёт такой важности, как разрешение от более высокой власти, к которой прибегнул этот мужчина-герой. так что ему всё же пришлось смириться с собственным возмущением и сделать всё возможное, чтобы поспособствовать всему этому. – Совершенно ничего не изменилось, – сказал тот начиная движение к стеклу, которое ни на миллиметр не закрывало вид на девичью палату. – Правда, вчера она включила телевизор и посмотреть новости. Думаю об их содержании вы и сами знаете. – поправил врач свои очки, глядя на свою пациентку сквозь абсолютно прозрачное стекло.  – И какова была её реакция? Бакуго тоже вспомнил, что вчера смотрел новости и прям бесился от того, какую бредятину там наговорили, как про Аямэ, так и про всё произошедшее в Камино. Ему тогда хотелось запустить пульт в телевизор. – Она никак не отреагировала. Ни одна мышца лица не дрогнула, при просмотре, – удручающе сказал мужчина, что испытывал разочарование от того, что они стоят на месте. Бакуго надоело ждать, пока его подпустят к девушке, поэтому он выскочил вперёд и посмотрел внутрь палаты, туда же куда пялился этот докторишка-очкарик. И когда он посмотрел, то просто замер на месте. Сердце пропустило удар, когда он смог увидеть её вновь. Аямэ сидела на кровати, плотно прижавшись спиной к подушке, что прилегала к спинке кровати, с лицом полного умиротворения. Не зная всей правды о том, что с ней происходит последние несколько дней, Бакуго взглянув на нее такую мог бы сказать, что с ней все хорошо, и она в порядке, только вот... Всё было абсолютно не так. Сидя на своей постели, укрытая лёгким пледом, она была одета в больничную пижаму. Волосы аккуратно заплетены в свободную косу. Руки тихонько скрещивались на бёдрах. Правая рука накладывалась на почерневшую, будто имела желание её закрыть. Но она лично же размотала бинты, которые это прикрывали. Помимо этого у неё появились сильно выделяющиеся синяки под глазами, а губы высохли от отсутствия увлажнения. Цветные глаза смотрели в окно. В них отражался солнечный свет частично поступающих в комнату солнечных лучей, пробивающихся через хрусталик в радужку и отразившихся особыми сверкающими переливами. Хоть эта манипуляция светом придавала некое озорство и веселье, но эти глаза продолжали отражать отсутствие эмоций или признаков жизни... Как неподвижная кукла... – Я могу уже войти? – спрашивал Бакуго у мужчин, прерывая разговор взрослых. Он сжал лямку сумки, недовольно глядя на девушку внутри и думая, что та вот-вот почувствует его взгляд на себе и обернётся к нему, показывая разочарование или злость, а в худшем случае спрячется и всё закончиться. Удивительно, но даже этого ему сейчас было достаточно, чтобы просто убедиться в том, что она осталась собой. Даже не смотря на то, что это сильно ударит по его чувствам. Айзава посмотрел на доктора, который всё так же не имел желания идти на подобный риск. Мужчине не было известно, кем приходиться тот ученик и какие у него намерения в сторону пациентки, а, тем более, как эта неожиданная встреча отразиться на её состоянии. Только вот это было последнее, на что они могли рассчитывать из добровольного лечения. Или вернее немного не добровольного, но без вмешательства в дело принудительного лечения, нарушающего права пациента. – Входи... – тяжело вздохнув и прикрыв папку с документами, сказал доктор, готовясь к внимательной слежке за происходящим в палате. Айзава тем временем прикреплял к одежде Бакуго прослушивающее устройство, чтобы всё слышать в случае непредвиденной или неконтролируемой ситуации. – Я надеюсь, ты хорошо продумал то, что собираешься ей сказать, – напоследок тихо сказал учитель своему ученику, отпуская его рубашку, на край воротника которой закрепил петличку. И сразу после поправил наушник в своём ухе. – Сразу говорю, что если мне что-то не понравиться в вашем разговоре, ты выйдешь оттуда без промедлений. Бакуго смотрел на своего учителя с полной уверенностью в том, что до этого не дойдет. Все действия были просчитаны им наперед, чтобы у Аямэ или учителя не было и шанса на то, чтобы попытаться остановить его. Точно не сейчас. – Иди... Медлить парень не стал. Сразу как было получено добро, он ещё раз взглянул в окно, понимая, что скоро эта преграда перед ним исчезнет и для него начнётся очень серьезное испытание, которое решит очень многое. Пара секунд и он идёт к двери. Доктор смотрит в стекло, а учитель внимательно наблюдает за учеником ещё до того, как тот зайдёт внутрь. Айзава хотел верить, что не ошибся и выбрал правильного человека для этой сложной миссии. Рука Катсуки легла на ручку двери и опустила ее вниз. Затем он оттолкнул дверь от себя открывая для себя совершенно иное пространство. В нём ощущалось совершенно не так, как в коридоре. Внутри палаты словно был свой мир, со своей особенной уникальной атмосферной. Он внимательно смотрел на объект своих мыслей последних нескольких дней. Сейчас она оказалась для него ближе, чем когда-либо до этого. Даже ближе, чем когда они сидели в поезде метро, направляясь в агенство Топ-Джинса. Всё то время, пока он закрывал дверь он ждал, когда уже девушка посмотрит на него. Когда покажет хоть какую-то реакцию. Но она так и продолжала смотреть в окно, не обращая внимание на вошедшего в помещение человека. Все они смешались в её голове. Все, как один, просто фон, что не играют никакой роли этого сюжета. Бакуго не мог оторвать от неё глаз. В его взиденти настоящего, Аямэ находилась в идеальной гармонии со всем существующим в этой комнате. Её присутствия совершенно не читалось. И ему совершенно не нравилось то, что она выглядит не более чем предмет декора – каменная статуя, что сидела, не двигалась, и словно не дышала. Не говоря ни слова, он продолжил идти к ней, прихватывая с собой табурет, стоявший в углу за дверью, которую он только что закрыл. Поставив его излишне близко к постели, он сел на него так, что ноги едва вмешались в расстояние между табуретом и кроватью. И вот тогда, когда его колени столкнулись с боком кровати, девушка повернулась и посмотрела на него. Всего одной секунды понадобилось, чтобы вызвать на этом до сих пор беспристрастном лице невообразимое удивление. – Ба-ку...го... – она задерживала звуки, так словно очень сильно испугалась чего-то, только вот все знали, что чего-чего, а Бакуго Аямэ точно не должна бояться. В глазах читалось тысячи вопросов: Почему? Каким образом он здесь очутился? "Все ученики сейчас находятся под пристальным наблюдением и им запрещено покидать дома! Так почему же он сейчас прямо передо мной!? Это же сон! Это точно какая-то иллюзия!" – Аямэ ущипнула себя за руку, чтобы доказать самой себе, что это никак не может быть реальностью. Бакуго заметил это и сразу же перехватил ее правую руку, которой она и пыталась навредить самой себе, доказывая глупые предположения, не являющиеся явью. – Это реальность, идиотка. И я реально сижу перед тобой, – сказал он, сжимая ее руку достаточно крепко, чтобы та почувствовала всё необходимое для опровержения её спутанных мыслей. – Н-нет. Шокированно отреагировала она, внимательно глядя на перехватившую её руку. Она чувствовала силу, чувствовала тепло и что самое страшное, поняла что это и правда реальность. Рука тут же вырвалась из хватки Бакуго и прижалась к груди. Это было похоже, как если бы она сейчас коснулась чего-то раскалённого или укололась о кактус. С таким же выражением боли на лице, хотя реальной боли и вовсе не присутствовало. "Если он все же здесь, то его мог привести лишь несколько людей!" Тодороки перевела взгляд на стекло, впервые смотря на тех, чьи взгляды постоянно пробуждали в ней чувство паранойи, которое она усиленно игнорировала изо дня в день.

* * *

– Она обратила на нас внимание, это уже некоторый успех, – врач был пока доволен. Конечно,о ему не нравилось, что та сейчас ведёт себя, как напуганный зверек, но эта реакция лучше, чем любой её бездействие. Айзава же чётко увидел направленную в его сторону претензию. Он видел чувство безысходности на её лице. Было неприятно. Мужчина признавал это. Однако он был готов стерпеть любые чувства ради своих учеников и Аямэ не была для него исключением.

* * *

– Какого чёрта ты до сих пор здесь? – начал вести с ней диалог Бакуго, бесящийся от того, что она не смотрит на него. Она вновь посмотрела на него, открывая рот. Рот двигался, но звуков не вылетало. Ей не нравилось то, что Бакуго возмущался всем, чем мог, когда она ему ничегошеньки не сделала. И где-то внутри её бесило, что он пришёл сюда к ней, надавливая на больные точки её желанной безответной любви. Его присутствие здесь и сейчас подавало надежды, существование которых делало лишь хуже. – Тебе лучше уйти. Я не хочу ни с кем разговаривать, в том числе с тобой, – как с пощечиной ответила ему она, сжимая руками плед и отвернулась. Это же напомнило ему о том, что произошло в ТЦ. Тогда она заплакала, поэтому он подумал, что и сейчас это может повториться, если сделает что-то не так. Помимо её эмоций в тот день, он так же вспомнил о том, как мимо проходящие него люди сказали: "Найдёшь другую". И сейчас он думает, насколько же глупо с их стороны было предполагать, что есть кто-то, кто может быть лучше, чем она. С такими же способностями, техникой, умом, контролем и, что самое главное, чувствами к нему. Ни от кого другого он не получал столько понимания, справедливости и слов о любви, сколько от этой странной, не вписывающиеся в рамки его понимания. – Ну уж нет!... Он агрессивно залез в карман своих шорт, собираясь вытащить предмет, который являлся его основным козырем сегодняшней встречи. Конечно, не предполагалось, что он вступит в ход, так скоро, но иного пути не было. – Тебе придётся со мной говорить, если хочешь вернуть себе это. Сверкание железа промелькнуло в наполнившихся любопытством глазах.  Взгляд застыл на кулоне, что вот уже больше месяца считался навсегда потерянным. "Не может быть... Как?..." Она, не веря, смотрела на вещь и ц неё снова нет слов, чтобы описать испытываемые чувства. "Да что, черт возьми, происходит!? Что он делает!?" – Почему он у тебя?! – Аямэ не могла поверить, что он забрал его из той мусорки, про которую сам же ей и рассказал. "Почему не отдал его мне в тот раз, когда мы столкнулись в раздевалке? Зачем он оставил его себе?" Тодороки знала, что он не из тех людей, кто будет заниматься подобным просто так. Но верить в то, что он начал к ней что-то испытывать настолько давно, она признавать не хотела. Как и о существовании у него теплых чувств к ней. – Зачем он вообще был тебе нужен? Ты же не страдаешь такой фигнёй. Ничего не понимаю... Аямэ просто схватилась за голову и опустила её вниз. Поведение Катсуки ну никак не укладывалось в голове. Все оказалось слишком сложным. – Если будешь говорить со мной, я отвечу на любой вопрос. И я не буду уходить от ответа, каким бы ни был вопрос. И вот их взгляды вновь пересеклись. Вновь Аямэ проиграла, не понимая этой целеустремлённости Бакуго в том, чтобы она просто заговорила с ним. "Единственный, кого он на нынешнем этапе должен был признать, как близкого друга Киришима. Не меня". Тодороки сжала губы и просидела в нерешительности пол минуты, прежде чем сдаться. Она не знала, к чему придет, но она точно могла сказать, что по итоге ничего не потеряет. – Поговорим и отдашь мне кулон. – Договорились. Бакуго немного расслабился и прекратил вертеть предметом перед ее носом. Просто опустил вместе с рукой на колено, готовясь к разговору...

* * *

– Она согласилась вести с ним диалог, – сказал учитель доктору, что так же наблюдал за теми двумя с некими подозрениями. Его смутил появившийся предмет, как и реакция девушки на него, но вместе с этим он увидел в ней интерес, так что не вмешивался. А результат показал, что не зря. – Может у этого парня ещё и получиться уговорить её дать показания? Или я слишком много от него требую? Мужчина ещё не видел, чтобы она с кем-то настолько долго разговаривала и так что он всё-таки увидел в этом парне надежду для неё. А вот Айзава не был уверен, что способ Бакуго, который больше был похож на шантаж, поможет Аямэ. По этой же причине он рассчитывал на то, что он изменит свою тактику, иначе встречу придётся прервать. Без промедления...

* * *

– Почему ты, как идиотка, сидишь в четырёх стенах на жопе ровно, будто тебя всё это устраивает? – задал он свой первый вопрос. Аямэ прекратила напрягаться и тоже расслабилась, смирившись с неудачным собеседником. Этот вопрос заставил её с горечью ухмыльнутся и ответить ему: – Разве, ты сам не говорил, что я идиотка. К чему тогда этот вопрос? Парня застали врасплох её слова, однако к этому он приготовился, как и к многому другому, что способна использовать Аямэ, чтобы его пошатнуть. – Ты знаешь, что эти высказывания ничего не значат. И что на самом деле, я никогда так не считал. Учитель стоящий за пределами комнаты поразился тому, насколько честно Бакуго прямо сейчас высказался по этому поводу. И теперь уже он не понимал, что инцидент изменил обоих детей, а не одного. – Что с тобой? Что ты... Несёшь?... – Аямэ отказывалась верить, что столь искреннее признание выдавил из себя Бакуго, да ещё и без давления со стороны или требующих на то обстоятельств. – Я же сказал, что не уйду от ответа. И я собираюсь разобраться с этой хуетой между нами сегодня же. "Значит вот с какой целью он пришёл сюда на самом деле", – пронеслось одновременно в двух головах, находящихся по разные стороны стекла. – Сам что-ли не слышал или глухим и слепым прикидываешься? – очень грубым тоном спросила Тодороки, глядя прямо Бакуго в глава. – Я больше не человек. Моё тело, как у ному, восстанавливается с нечеловеческой скоростью, а это значит, что меня не убить... А то, что невозможно убить, автоматически становиться опасностью, от которой невозможно избавиться. Общество, люди, герои и злодеи – все будут бояться меня. – И в чем твоя проблема? На взгляд Бакуго все казалось слишком очевидным. – С чего вдруг ты так зациклилась на сраномом мнении левых придурков, которые о тебе нихрена не знают? Аямэ почувствовала, как он капнул в самую душу, что-то из неё освобождая. – Не делай вид, что ты меня знаешь. Ты вообще ни черта не знаешь обо мне! – вскрикнула она, отказы́ваясь верить в то, что тот всё-таки смотрел на неё. И смотрел не с целью изучить, как своего заклятого соперника, а как простого человека. – Я знаю достаточно, чтобы уверить любого тупого придурка, что ты слишком дохуя сделала, чтобы разъебать всё в пустую! – подскочил он с табуретки, не стесняясь орать на неё. – Блять, кто угодно, но только не ты! Накипало у обоих. И не пойми у кого больше. – Посмотри правде в глаза! Все изменилось!  Я! Я изменилась! Мне больше не быть такой, как раньше! Теперь я, как ходячий труп! Такую меня никогда не оставят в покое! Катсуки уже не знал, как ему все доходчиво объяснить, чтобы она все поняла и прекратила бесить его своими нелогичными высказываниями, что ей не соответствовали. – Сука! Хорош уже стоить из себя гребанную жертву! Ты же блять не такая! Ни за что не поверю, что какой-то ублюдок может заставить тебя остановиться! Ты же совсем без тормозов! Да... Она именно такая. С любой преградой из стекла, которое разлетится стоит ей столкнуться с ней. – И похуй, что скажут идиоты из новостей или откуда-либо ещё! Человек ты или нет – не их право трындеть, если они никогда своими глазами в заднице тебя не видели! Аямэ чувствовала, как разбегаются мурашки по ее телу, пока красный взгляд продолжал давить на неё сверху, вынуждая сжаться в комок. По какой-то причине она ощутила дикую слабость. Настолько дикую, что просто хотелось забыть о бессмертном теле и просто признать, что оно вообще ничего не дает на фоне эмоций. – Так что это ты тоже посмотри правде в глаза и очнись уже наконец! Бакуго высунул из кармана телефон и, включив его, открыл переписку классного чата. Когда всё было достаточно видно, тот кинул его почти ей в руки. – В нашем грёбанном классе нет ни одного, кто изменил бы своё отношение к тебе! "Не надо..." Сначала взгляд коснулся экрана, а затем дрожащие руки сами потянулись к чужому телефону. Она поднесла телефон ближе и посмотрела, что там пишут. В переписке отражались сообщения абсолютно всех её одноклассников без исключения, которые она, разумеется, не читала до сих пор, а их едва ли не перевалило за тысячу. "И чего я только ожидала, от таких людей..." В её адрес не было отправлено ни одного плохого слова, а даже наоборот: слишком много слов поддержки, что окончательно добили её, заставив окончательно отдаться слабости и просто заплакать. Она опустила телефон, на который упала пара соленых капель, а после начала вытирать остальное, что никак не останавливалось...

* * *

Учитель смотрел на эту картину и думал о том, что они будут делать теперь. Вроде у него получилось достучаться до неё, но ещё ничего не решено окончательно.

* * *

Увидев слезы Аямэ и как она дрожит от этого, Катсуки очень резко успокоился. Гнев тут же исчез, а сам он испытал чувство, которое ещё не до конца понимал. Его тело вновь приземлилось на стул, а после он терпеливо ждал, пока Тодороки не успокоиться. Это всё, что он мог сейчас сделать. – Прекращай стоить из себя невесть что, и возвращайся в академию, – этот спокойный и достаточно тихий голос порезал звук девичьих всхлипов внутри комнаты. По звучанию было похоже на просьбу, но парень спустя секунду нашел этому продолжение: – Проигранное тобой желание на спортивном фестивале, исполни его сейчас.

* * *

Айзава очередной раз поразился стремлению Бакуго вернуть двушку назад, как и понял почему тот шел в больницу с такой дикой уверенностью в том, что Аямэ вернётся в академию. Учитель не мог не отдать ему должное за такое, всё-таки это желание могло использоваться Бакуго для чего-то большего в будущем.

* * *

– А если я действительно предам вас?... – подала свой измученный голос Тодороки, что так и не подняла лица, а лицо приподняла тело, что уже потихоньку успокаивалось. – Я не знаю, что со мной сотворили в той проклятой лаборатории, так что не могу быть в себе уверена... Она знала, что предаст их в будущем по собственной воле, а не в виду какого-то эксперимента. Поэтому ей хотелось узнать, как Бакуго отнесётся к этому, пускай и знала, что сейчас он не сможет дать адекватной оценки своих возможных чувств или мыслей. – Никогда не поверю в твоё предательство без существующих на то причин. Так что кончай уже сопли пускать, давай чёртовы показания и вали отсюда в академию, чтобы и дальше всех разъебать... "Чего и следовало ожидать от Бакуго. Я действительно ничего с этим поделать не могу..." – Хорошо, я как и обещала сдержу слово... Дам показания и вернусь в академию, как ты того хочешь, – она вытирала последние слёзы чёрной рукой. Другая же рука возвращала Бакуго его телефон...

* * *

– Она согласилась дать показания, – сказал учитель доктору, что едва с ног не свалился, когда услышал об этом. – Этот парень просто не что! Я немедленно сообщу об этом полиции, чтобы те вызвали детектива... Доктор засуетился, а с Айзавы будто тяжёлый груз упал, когда та с согласилась на условия Бакуго. Даже не верилось, что эта холодная война продлилась всего пару дней, хот казалось будто это была целая вечность...

* * *

– Я ещё не закончил, – Бакуго схватил девушку за запястье протянутой к нему руки, так чтобы она не сбежала от него в случае чего. Телефон свой не забрал, чтобы та не сделала вдруг резких движений, а потом просто вкинул: – Встречайся со мной.

* * *

Взгляд Аямэ замер на месте, а учитель вздрогнул, услышав то, что услышать был не должен и быстренько, незаметно снял с уха наушник. Ему не очень хотелось вмешиваться в личную жизнь своих учеников. Но теперь он ещё более внимательно наблюдал за их реакцией, поскольку догадывался, что, скорее всего, у них двоих складывается что-то не то. И к этому он пришел, исходя из попыток Аямэ избегать Бакуго в летнем лагере и в то же самое время странный вопрос Бакуго. Разумеется, Айзаве хотелось знать причину, от чего Аямэ имеет такое странное мнение по поводу их отношений, но влезать в это не считал правильным. Поэтому оставил все на них самих, молясь, чтобы те не погрызлись внутри...

* * *

– Я же тебе уже говорила. Тодороки уже вытерла все свои слезы и поэтому выпрямилась, открывая лицо на обозрение. Глаза покраснели, но в остальном ничего не изменилось. – Тогда объясни мне причину, с чего ты взяла, что я не смогу влюбиться в тебя. Аямэ чувствовала силу, с которой Бакуго держал её руку и уверенный в себе взгляд, желающий получить ответы, настолько же местные и искренние, какие давал ей он. "Не могу же я сказать ему правду..." Это был единственный просчёт и изменение произошедшее в основном сюжете. Бакуго не обязан был влюбляться в кого-либо. Этого не должно было произойти. – Я не могу сейчас ответить на этот вопрос. Но скажу так... Этого не должно было случиться. Не похоже было, чтобы она ему врала, но в тоже время парень не понимал, что может настолько сильно убедить Аямэ в том, что он не может полюбить её. – Мне по-барабану. Я же тебе нравлюсь, так какого фига ты мне отказываешь? – он сердился. Всё получалось так, что их чувства были взаимны, но она почему-то продолжает упрямиться. "И как мне отвечать на такие каверзные вопросы?" – Любить, ещё не значит хотеть быть с этим человеком. Так что если тебя не затруднит, пожалуйста, откажись от своих чувств, – старалась Аямэ, которой самой было не очень приятно от того, что она просит человека, который ей очень нравиться, отказаться от чувств к ней. Это настолько глупо, насколько же и обидно, но она понимала, что это правильно и в будущем безболезненно. – Даже не собираюсь. Его отказ, стал ударом. Снова на половину болючим и на другую счастливым. – Бакуго, ну пожалуйста, подумай ещё раз! Тебе сейчас это совершенно не надо! – Нет. Уж лучше я всегда буду рядом, чем чувствовать это противное раздражение и беспокойство, – высказался он о том самом чувстве, которое не давало ему спокойствия по ночам. "Он беспокоился обо мне?" – губы онемели, пока сердце пропустило удар. Затем другой, такой же сильный. А потом ещё один и ещё... Внутри все превратилось в беспорядок, который ей совсем не нравился. – Прекрати это... Не надо... – продолжила просить она очень и очень тихо. "Твои слова... Моё сердце такого не выдержит. Я не могу подпустить тебя к нему. Не могу!" – Что? – переспросил он, не услышав ничего толком. – Я ни за что не буду встречаться с тобой, только ради подавления данных чувств... – говорила она, ухватившись за свой бушующий орган, пока на лице отразилась боль. – В отличии от тебя, в своих чувствах я уверена полностью... – И как мне доказать, что это не прикол, а серьезно, если ты меня не слушаешь? – перебил её Бакуго, который уже не знал, как до неё достучаться. Она слышала и говорила, что хотела, но не воспринимала ничего из этого с его стороны. – Бакуго... – Я уверен в этом решении, как никогда раньше, – снова не дал ей сказать ничего больше Катсуки, отпустив её руку, сменяя телефон в ней железным кулоном. – Сначала, ты меня жестко раздражала и бесила своим высокомерным поведением. В этом Аямэ его не винила. Всё-таки в ней действительно играла мания величия, пока не начались трудности, которые усложнили ей жизнь. – Но со спортивного фестиваля всё начало меняться... "Точно. Тогда он узнал, какой была моя жизнь и Старатель забрал мой кулон. Или вернее... Он подобрал его", – она взглянула на родное украшение. Она уже и забыть забыла, насколько прекрасно держать её в руке или сжимать в кулаке, наполняясь большей уверенностью и силами. Бакуго всё продолжал говорить с ней всё это время без остановки. – Бакуго, я не хочу всё это слышать, – Аямэ прикрыла руками уши, перекрывая допуск полноценного звука в слуховой аппарат. – Твои слова делают меня слишком счастливой. Я не хочу становиться зависимой от этого чувства. Не хочу надеятся на что-то. Я не хочу дать этим чувствам разрастись, чтобы потом мучатся от их необходимости. Не причиняй мне подобную боль... Пожалуйста...  Он смотрел на неё, не понимая, откуда она умудряется находит боль в счастье. Любая другая была бы счастлива и ловила бы кайф от момента, а она почему-то смотрит далеко вперёд, куда обычно никто не смотрит. – Как бы блять не хотел, я не могу это контролировать. Я чертовски хочу прикоснуться к тебе. Хочу знать, что ты, как и прежде, будешь торчать передо мной на первой парте и спать на уроках. Гра-а-ах! Мне слишком комфортно рядом с тобой! Хочу, чтобы ты была рядом со мной! "Я же прошу тебя!" – Кончай уже сопротивляться и соглашайся, иначе я снова заставлю тебя проиграть мне желание. И, сама знаешь, я не остановлюсь, пока не получу желаемое... Его уверенный в себе взгляд полный целеустремлённости к достижению поставленной цели, окончательно развязало ограничения Аямэ. Она, как никто другой, прекрасно знала, что если Бакуго чего-то захочет, то получит это во что бы то ни стало. Но можно ли было её считать такой же целью достижения?... Аяме не заметила, как мозг отключился. Тело само двинулось к нему. Бакуго сообразить толком не успел, как в противоречии самой себе и своим просьбам, Тодороки обняла его, спрятав лицо в изгиб его шеи. – Что?... – Бакуго растерялся расставив руки в стороны, он рассчитывал, на что угодно, но точно не на подобное сближение. – Ты даже понятия не имеешь, насколько тяжело сопротивляться этим чувствам и желанию сказать тебе "да". Для меня... Это нечто большее, чем любовь... Бакуго не понимал ничего из того, что она ему говорила. Называла эти чувства чем-то большим, но при этом категорически сопротивлялась им. В чем логика? В чем причина того, что этот продумчивый на перед человек, поступал вопреки логике и собственным желаниям, которые, обычно, она не игнорировала. Парень хотел понять эти чувства. Хотел знать, что она имеет ввиду, говоря о чем-то большем, но знал, что если спросит, ответа не услышит. – Я не приму ответа нет. Достану тебя из-под земли, но заставлю выбрать меня. Стану таким, что ты не посмеешь мне отказать. "Какой же ты эгоист, Бакуго". – Только посмей потом сказать, что я тебе надоела или что ненавидишь меня. Я тебя уничтожу... Слышишь? Тодороки не могла насытиться его теплом. Трогать и чувствовать тело, которое до сих пор могла лишь представлять в своих мыслях. Слышать, как бьётся в груди его сердце. Чувствовать запах глицерина на коже и лёгкой дымки на одежде. "Это слишком хорошо. Как мне теперь дальше жить, зная, что теперь могу быть настолько близко?..." – слезы скатились по щекам и коснулись его чувствительной шеи. Мурашки пробежалась в момент, когда капли со щекоткой прокатились и по его коже тоже. Катсуки долго не понимал, что ему сделать, но инстинкты сами сделали своё. Своими руками он обхватил талию девушки и прижал её к себе. Молча он кричал от радости внутри. Он не слышал этого голоса сам, но прекрасно чувствовал тепло в душе и облегчение. – Я буду настоящим уебаном, если когда-нибудь скажу такое. Так что заткнись и, как обычно, твори, что захочешь. Мне это не надоест. Единственное, что теперь волновало Бакуго, это холодное, как труп тело Аямэ. А ещё она едва дышала. Вздохи, которые он чувствовал на своей коже, облегчали мучения летнего зноя. Он прекрасно понял, что теперь она такой и останется – холодной, как лёд. – Я люблю тебя, Бакуго. Всегда любила... К несчастью, парень понятия не имел, всего смысла сказанного ей признания. Но когда-нибудь он точно его поймёт и вот уже тогда ему придется задуматься, сможет ли он справиться с такими тяжёлыми чувствами или сбежит, не в силах смириться с тем, к чему эти чувства их приведут... Сейчас Бакуго не мог сказать ответных слов. Слишком тяжело было переступить через себя и признаться с такой слабостью, как эта. И весь его нынешний напряг и попытки разжать стиснутую челюсть, быстро закончился: – Не нужно, Бакуго. Я всё понимаю... – Тодороки знала, что ему, как человеку, которому не прописали чувство влюблённости тяжело проявить их тогда, когда их быть было не должно. Поэтому она не требовало от него сверх возможного, ведь планку "возможно" он уже перескочил с размахом. Они сидели вместе ещё недолго, прежде чем Аямэ, наконец, почувствовала спокойствие. Сердце никак не успокаивалось, а, как только вспоминалось, что она обнимается с Бакуго, как счастье, переваливало через край, вновь ударяя эмоциями в лицо. – Давай теперь поговорим серьезно? – предложила она, нехотя ослабляя руки и тихонечко отстраняясь от него. Он тоже ослабил хватку, позволяя Аямэ освободиться. И только когда она ухватилась за его плечи, чтобы подняться, она осознала насколько близко друг к другу они находятся. Она слишком давно не видела его лицо настолько близко к себе: с летней подготовки к тестам или с того неудачного падения в лагере? Сейчас, она впервые почувствовала от этого реальную неловкость, от чего резко отдернула руки с его плеч за которые держалась и села на колени на краю кровати прямо перед ним. Бакуго нашел странным это быстрое движение рук и сопутствующее выражение лица. – Тебя чего вштырило? – Ничего, – торопливо ответила она, отводя взгляд в сторону. – Просто непривычно, что ты так спокойно реагируешь на меня. – Привыкай, – только и сказал он, явно не довольный недавней реакцией. Аямэ нечего было на это ответить. Она просто сидела молчала, не зная, с чего начать говорить серьёзно. Попросить ли вызвать Тсукаучи и рассказать ему идеальную ложь, которую она уже давно придумала или просто разъясниться с Бакуго. "С чего же начать?" – И какого хрена ты нихрена не ела и не спала? – со стороны Катсуки прилетел первый вопрос, который и определил с чего всё начать и с чего конкретно. – Сдохнуть захотела? – Нет. Просто... Мне уже не обязательно есть, чтобы жить. Сам же догадываешься, что из себя представляют Ному, особенно с ускоренной регенерацией, – она невольно ухватилась за живот той самой почерневшей рукой, являющейся доказательством её превращения. – Не приравнивая себя к этой мерзкой твари. Отвратительно! Реакция парня заставила её усмехнуться. Такое недовольное лицо мог скорчить только он. – Значит ты отказываешься это признавать. Ее улыбка успокаивала не только парня, что сейчас с ней разговаривал, но и двух мужчин, что за ними наблюдали. Взглянув на эту улыбку, Айзава понял, что с проблемами покончено. Аямэ вернулась к ним. С изменениями, но вернулась. – Естественно. Убью любого, кто скажет иначе. Аямэ снова почувствовала, как сердце ёкнуло в груди. Пускай такая мелочь, а её затронуло так глубоко. "Что же ты со мной делаешь, Бакуго? Не заставляй моё сердце ещё больше отдаваться тебе. Ведь я не знаю наверняка, будет ли твоё, так же биться для меня". – Спасибо, что приехал сюда и беспокоишься обо мне. Наверное, это было тем ещё геморроем, – решила просто поблагодарить его она, не уверенная в том, что сейчас то время, когда ей нужно настолько сильно открываться пред ним. Все только начинается. Бакуго поднялся со своего места и стянул с плеча свой небольшой рюкзак. Тодороки внимательно за ним наблюдала, пытаясь понять, что он пытается сделать. В итоге он расстегнул молнию и перевернул сумку вверх ногами, опрокидывая на край кровати все её содержимое. На кровать упала куча закусок, молочных коктейлей, бананы, консервированные персики, маффины и другой всячины, которая едва ли должна была поместиться в рюкзаке. И если бы это был просто рандомный набор или хотя бы стандартный для прихода к больному человеку. Нет... – Откуда ты?... – Аямэ в недоумении потянула руки, чтобы проверить наверняка. Она посмотрела даже на вкусы определенных вещей, но и там было чёткое попадание в её вкусы. – Я же почти не говорила, что мне нравиться. Как ты умудрился? "Я поняла, что если дело касается Бакуго, то тут даже невозможное станет возможным". – Я не мог забыть после того, как слышал. Эта информация въедалась в голову, как математическая теорема и не забывалась. "Я думала, такое работает только с информацией, которая интересует человека. И то, она не всегда запоминается, даже когда хочется. А он..." – Да уж. Ты просто невероятен, Бакуго, – он снова усмехнулась, удерживая в руке банку с консервированными персиками. – Ты ещё сомневалась? – Конечно, нет. Как я могла бы?... Он протянул ей коробочку с зубочистками, чтобы она могла съесть это прямо сейчас. "Боже, он просто чудо. Сам не понимает, насколько на самом деле заботливый. Представляю, какие кровавые слезы пролили бы все его фанатики из моего мира, узнай, что мне досталось такое особенное отношение. С зависти бы порчи и проклятий напустили". В моменте, когда она открывала банку, а Катсуки садился на место, чтобы продолжить разговор, в дверь палаты постучали. В окне больше никого не было, а это значило, что сейчас к ней войдёт учитель и доктор, которых она игнорировала уже достаточно долго. Резко стало очень стыдно. – Кончай тянуть кота за яйца и вылези отсюда. Все тебя ждут. – Ты прав. Что-то я слишком здесь засиделась. Она кинула банку с зубочистками назад кровать, а сама подскочила на ноги и спрыгнула с кровати. После того, как почувствовала босыми ногами пол, пошла вперёд и без колебаний потянулась к ручке двери, открывая её на распашку и встречая людей за ней с самым живым выражением лица. Оба мужчины были удивлены тому, что девушка подошла и открыла эту дверь сама, а не просто позволила им войти, но это стало своего рода доказательством к тому, что она и правда готова столкнуться со всем лицо к лицу. – Простите, что игнорировала любое присутствие рядом с собой и мне жаль, что я заставила всех беспокоиться... И, учитель... – она посмотрела мужчине в прямо в глаза, пылая уверенностью и силой, которую собиралась проявить в дальнейшем. – Я готова принять последствия случившегося и бороться вместе с вами. Я хочу выйти отсюда и вернуться в академию. Учитель просто поднял руку и положив её на голову девушки потрепал волосы. Ему не хотелось заставлять её так скоро напрягаться, но он был невероятно рад, что она решила продолжать бороться за саму себя, не смотря на то, что теперь у неё многое отняли, поставив её человечность и надёжность под вопросом. – Больше не сдавайся. Никто не сможет тебя остановить, пока ты сама им этого не позволишь. – Хорошо... Учитель... – Аямэ чувствовала прилив счастья от того, что ещё один незаменимо важный человек этой жизни поддерживал её. "Теперь я должна постараться ещё больше, чтобы отплатить учителю и Бакуго за всё это..."