Patient Zero

      — Да вы чекнулись, ребятки! – воскликнул Хосок после того, как Чон изложил ему идею доктора Ли.       Ранним утром Канджун разработал целый план по так называемому захвату зараженного, о чем оповестил коллег и тут же дал указание принести смирительные рубашки из психоневрологического отделения. Узнав, что именно задумал доктор Ли, члены медперсонала скептически крутили за спиной у виска, но все же упорно стаскивали в ординаторскую все ремни, которые только могли найти. На всякий случай были заготовлены одноразовые шприцы с транквилизаторами, снотворными и наркотическими средствами, которые могут вырубить беспокойную лошадь и ни одну при необходимости. Никто не мог предположить, как эти лекарства подействуют на зараженного, но для личной безопасности Чонгук спрятал шприцы в карманы своих штанов.       Парень с восхищением наблюдал за серьезной подготовкой к операции, уже давно сбросив медицинский халат и костюм, вернувшись к своему повседневному комплекту: свободным джинсам и флисовой толстовке. Так было удобнее передвигаться, и, если вдруг нужно будет бежать, все было при нем в небольшом рюкзаке.       Приглашение присоединиться к важной миссии озвучено среди медперсонала, но рисковать драгоценной жизнью никто не рвался. Доктор Шин и вовсе хотел запретить своим подчиненным проворачивать подобное, но после долгого разговора с Канджуном за закрытой дверью все же согласился. Медсестры и медбратья следили за непоседливыми пациентами, пытаясь подавить очаги паники, скурпулезно наводили порядок в отделении и посменно дежурили у входов на этаж. Все находились в ожидании подмоги извне. Помощи от Красного Креста, армии, да хоть Папы Римского. Люди буквально отчаянно молились, чтобы кто-то тотчас пришел и забрал их в безопасное место. Крики ужаса и смерти время от времени были слышны с улицы, прерывая безмолвные молитвы и сея тотальную растерянность. Чонгук понимал, что большинство людей, уповая на внезапное спасение, где-то наверняка затаилось так же, как и они, только надолго ли...       Пациент Хосок был посвящен в замысел истинных исследователей по двум причинам. Во-первых, этот человек слонялся везде без дела и наотрез отказывался играть роль больного или же смирно сидеть в своей комфортабельной палате. Во-вторых, вдвоем идти против зараженного — это слишком большой риск, а остальные взрослые мужчины, как выяснилось, не изъявляли желания принимать участие в этом эксперименте. Не потащишь же кого-то против воли.       — Мы должны это сделать, пока есть возможность, – умозаключает Чонгук, уже полностью собранный и готовый к новым неожиданностям.       — Окей, тогда я с вами! – Хосок, видимо, и правда был человеком без тормозов или же до конца не осознавал всей степени ужаса.       И вот они втроем собрались на своего рода экспедицию, перед этим составив детальную стратегию: сначала нужно было пробраться в диагностическое отделение на третьем этаже, проверить оборудование и подготовить все к работе. После чего начиналась основная часть, в которой необходимо найти одинокого инфицированного, поймать в хитрую ловушку и исследовать должным образом.       — Главное – закрыть ему рот и связать руки. Когда мы обезвредим зараженного, то сможем транспортировать его к томографу, где будем проводить детальное изучение организма. Лаборатория вряд ли работает, к сожалению, – кратко объяснил доктор Ли. Он был несказанно рад, что его задумку поняли и приняли хотя бы два человека, один из которых являлся офисным работником.       — Я уверен, что ученые уже начали исследования и разработку лекарства. Внесет ли наша информация вклад в это дело? – засомневался Чонгук, следуя по пятам за задумчивым наставником.       — Не попробуешь – не узнаешь, – ответили ему без колебания. Чон прекрасно понимал, что, возможно, они выглядят со стороны донельзя абсурдно, и проще было бы дожидаться помощи от правительства, но также он не смог бы сидеть смирно на одном месте, ничего не делая. В его небольшом мире творился настоящий хаос, и нужно хотя бы попытаться настроить шаткое равновесие.       Любое начинание – это морально трудно. Особенно, если нужно спуститься на третий этаж и пройти через баррикады, которые были построены вчера для безопасности выживших. К счастью, на лестничной площадке тихо, даже слишком: никаких малейших признаков зомби. Значит, инфицированные еще не успели пробраться выше. Трое двигались максимально аккуратно друг за другом, стараясь не издавать никакого шума.       Следуя из того, что они узнали вчера, было понятно, что зараженные остро реагировали на сильный раздражитель, поэтому не стоило лишний раз их провоцировать. Чон на несколько секунд остановился между лестничными пролетами, засмотревшись в открытое окно. Стоял солнечный весенний день. Через большие панорамные окна больницы безоблачное небо казалось бесконечным и чистым полотном. Так как здание находилось на возвышенности, взору открывался прекрасный вид на пригород с зелеными холмами, что сейчас нарядились в бело-розовые короны, созданные из цветов. Природа оставалась такой же замечательной, как и в спокойное время, игнорируя проблемы людей.       Чонгук с замешательством отметил, что совершенно не помнит, когда последний раз поднимал голову и любовался голубым поднебесным морем или же разнообразным цветением деревьев. Все вокруг стиралось и исчезало в его рабочих буднях и тяжелых мыслях.       Неужели такой и была его жизнь? Одинокой и серой?       Отряхнув себя, парень поспешил за ушедшими вперед напарниками. Отделение диагностики встретило гостей звонкой тишиной и полным беспорядком. Скорее всего, на этаже есть инфицированные, так как людей не наблюдалось вовсе. Группа двинулась вперед, тщательно проверяя пустые комнаты. Возле стойки информации компьютеры выключены, а по полу разбросаны документы и рабочие принадлежности, будто кто-то в спешке пытался сбежать и крушил все на своем пути. Возможно, персонал благополучно покинул отделение, а, может быть, и наоборот.       Доктор Ли прошел в кабинет томографии, пока Хосок и Чонгук осматривали оставшиеся помещения. Медицинская аппаратура находилась без присмотра, что иронично указывало на ее бесполезность. Сотни тысяч долларов, а именно столько стоило современное оборудование, были уже никому не нужны. Вскоре Канджун вышел в коридор и положительно кивнул своим напарникам: все было готово к работе. Осталось самое легкое – всего лишь найти более-менее сговорчивого пациента.       Чонгук жестом указал, что он собирается спуститься по черной лестнице. На его руках было по три пары медицинских перчаток, на всякий случай. Серо-голубая толстовка защищала руки и тело – парень попытался закрыть как можно больше участков кожи. Он двигался так быстро и бесшумно, как только мог. В его арсенале находились: электрошокер, любезно одолженный у охранника, запертого с ними на четвертом этаже, и уже родная ножка стула, в защиту которой можно сказать, что она действительно была крепкой и чем-то похожей на бейсбольную биту. Чонгук ясно услышал, как за ним последовал взбудораженный Хосок. Они надеялись найти одинокого заблудившегося зараженного, ведь справиться с группой одичавших тварей было им не под силу.       Вдвоем парни спустились на второй этаж, когда раздалось уже знакомое жуткое хрипение, и тут же их сердца забились в ушах, отдавая в виски. Они у цели. Наклонившись через перила и осторожно взглянув вниз, Чон приметил инфицированного в полном уединении, что стоял между первым и вторым пролетом, бездумно толкаясь телом в стену. Несмотря на отсутствие видимых других опасностей, действовать опрометчиво все равно нельзя ни в коем случае.       Парень оглянулся в сторону нервного Хосока, который прикрывал ему спину и следил за ситуацией с таким рвением, будто мог одолеть в одиночку дюжину монстров. Больше никаких звуков не слышно, а значит, если действовать тихо и аккуратно, то у них может получиться обезвредить одно существо без негативных для себя последствий. Сзади как раз подоспел доктор Ли, заметивший нужную цель пролетом ниже. Врач переглянулся с Чонгуком, и тот ясно осознал, что медлить нельзя. Пора действовать.       Чон никогда не был любимчиком толпы, командным игроком или первым красавцем в школе. Он не вел за собой бездумное стадо и не стремился быть круче других, выделяясь на их фоне. Чонгук относился к тому типу людей, что сначала тщательно анализируют, внимательно наблюдают за остальными, а потом стратегически действуют, чтобы шанс был равен успеху. Парень не претендовал на роль супергероя и покорителя сердец. Он был очень вдумчивым и скромным человеком, поэтому происходящее сейчас совершенно не соответствует его манере поведения.       Вероятность достижения цели казалась ничтожной, но все же нельзя упускать такую замечательную возможность. Заглушив громкий крик страха внутри и колотящееся сердце, парень двинулся вперед, тихо подбираясь к намеченной цели. Чон надеялся, что его руки не будут так сильно дрожать и не подведут в самый ответственный момент.       Мозг растянул восприятие времени, как отменную жвачку, на целые долгие часы, хотя по факту прошли жалкие секунды. Вот парень, стараясь игнорировать трясущиеся поджилки, подбирается ближе, готовит электрошокер к применению, перед этим тщательно изучив инструкцию, и совершенно точно уверен в правильности своих действий. Конечно, он думал, что легко справится с инструментом, но на деле все оказалось гораздо сложнее. Прибор не сработал с первой попытки, и Чонгук на мгновение замешкался, в то время как зараженный, услышав посторонние звуки, со скоростью света развернулся к источнику.       Чонгук встретился взглядом с мутными зрачками инфицированной: ее сухая бледная кожа вместе с непривычным фиолетовым оттенком казалась мертвой, губы потрескались до кровоточащих ран, белки глазных яблок стали алыми, прическа женщины знатно растрепалась, а на лбу и пальцах кожа стерта до кровоподтеков. В остальном это был обычный человек, никаких ужасающих ран, уродств, обилия крови и запахов падали. Хотя отсутствующий взор говорил сам за себя и рушил все надежды на спасение для этой бедной женщины.       Инфицированная моментально кинулась на утратившего самообладание Чона, протягивая вперед к своей жертве цепкие руки. Парень успел отскочить в сторону, собираясь с мыслями, но зараженная тоже не думала медлить, неумолимо преследуя добычу. Чонгуку пришлось торопливо двигаться по лестнице вниз спиной вперед, чтобы к нему не дотянулись грязные ладони и зубы женщины. Он должен был держать происходящее в поле зрения и все-таки использовать электрошокер. И у него есть только одна попытка: на большее времени попросту не дадут. На фоне мертвеца парень замечает мельком фигуры своих товарищей, но они кажутся такими далекими в этот момент.       Зараженная снова делает выпад вперед, и Чонгук, ничего больше не придумав, замахивается ножкой стула и изо всех сил ударяет нападавшую по голове. Та теряет равновесие и цепляется неуклюжими ногами за ступеньки, падая на лестницу. В это время электрошокер подал признаки жизни, и Чонгук, направляя заряд на открытую кожу противника, нажимает на красную кнопку. Электроды выстрелили и вцепились в одежду инфицированной, не давая возможности сбежать от мощного разряда, который прошелся по женскому телу и тут же парализовал его.       Кажется, их объект для научных исследований успокоился на ближайшее время, а значит, стоит торопиться. Хосок с Канджуном тут же подоспели, оперативно надевая самодельный кляп из подручных средств на рот зараженной и смирительную рубашку, прочно завязав и поверх укрепив дополнительными ремнями.       Когда инфицированная снова начала дергаться и пытаться причинить вред себе и окружающим, ее уже несли в четыре руки на третий этаж, пока Чонгук шел впереди, проверяя обстановку. Двигаться надо быстро, ведь шум возни мог привлечь других голодных и шустрых тварей. Сначала парня обуяли чувства отсутствия гуманности по отношению к женщине, но после он поспешил напомнить себе, что при возможности она бы с радостью впилась ему в глотку. Это помогло отрезвить мысли от неуместного сострадания и печального тумана.       Путь к нужному кабинету пройден без происшествий, чему невозможно не радоваться на фоне остальных событий. Хосок, как человек далекий от медицины, вызвался дежурным, обеспечивая место для комфортной работы врачей. Зараженную организованно поместили на кушетку томографа и прочно закрепили ремнями к ней. Ввиду сложности ситуации множество методов просто-напросто невыполнимы, но кое-что проверить все-таки можно.       Вдруг Чонгук остановился, прижав пальцы к зафиксированной конечности еще сильнее и уловив нечто совершенно ошеломляющее. Он тут же попытался отыскать то, что почудилось его воспаленному разуму на перевязанной руке подопытной, и, когда убедился в своей догадке, отшатнулся в ужасе.       — Она жива! Это никакие не зомби! – стремительно выдал он, на что удивленно уставились его напарники. Ошибки быть не могло. Под пальцами доктора отчетливо бился ускоренный пульс, говоря о том, что сердце перекачивало кровь, а все органы и системы работали в почти привычном режиме. Вот только поломка в организме все равно присутствовала и очень серьезная, в подтверждение чему зараженная громко зарычала, пытаясь прокусить сдерживающий ее кляп.       — Удивительно, – доктор Ли убедился в правоте Чонгука и заулыбался еще шире, напоминая сумасшедшего ученого. — Давайте начинать.       Они приступили к ряду исследований, в которых КТ и МРТ головного мозга, а также позитронно-эмиссионная томография. В планах было обследовать все системы органов, но центральная нервная в приоритете, конечно же.       Пациентку надежно закрепили, и оборудование начало свою слаженную работу. К счастью, находясь внутри томографа, зараженная вела себя вполне спокойно, и получилось сделать четкие снимки срезов тканей с первого раза. После инструментальных исследований женщину аккуратно положили на кушетку. Несмотря на то, что она связана, все равно рядом с ней нужно было вести себя тихо и дополнительно не провоцировать ее. Доктор Ли, поглощенный процессом, расшифровывал результаты на компьютере, пока парни усердно следили за зараженной, не сводя с нее глаз.       — Еще что-то будем делать? – уточнил Хосок, начиная заметно нервничать, ведь сейчас Канджун приступил к последнему пункту из первоначального плана, но что-то не видно, чтобы врачи спешили закругляться.       — Думаю да, ведь факт того, что она жива, меняет кардинально все. Надо попытаться сделать все возможное, – вдохновенно ответил молодой доктор, надеясь на лучший исход их чрезвычайной миссии и новую возможность спасти человечество, хоть оно того и не особо заслужило.       Чонгук заходит в комнату с аппаратурой к своему наставнику, сидящему перед компьютером, ожидая, когда фотографии станут доступны для придирчивого просмотра. На снимках срезов грудной, брюшной и тазовой полостей не было никаких значительных изменений: ни очагов воспаления, ни некроза, ни опухолей или других преобразований тканей. Все казалось вполне нормальным.       — Мы не знаем, как будет развиваться инфекция дальше, но сейчас ее тело функционирует в порядке нормы, – задумчиво заключает доктор Ли, складывая руки на груди в замок.       Далее загружаются снимки головного мозга, и тут уже совершенно другая картина: множественные структурные изменения в виде очагов повреждения тканей разбросаны по всей площади изображений. Чон подмечает островки кровоизлияний и некротических процессов.       На результатах позитронно-эмиссионной томографии видно изменения в метаболической активности в тканях мозга. В некоторых областях активность аномально повышена, в то время как в других почти отсутствует. Другими словами произошли колоссальные изменения в обмене веществ в связи с воспалительными и иными химическими процессами.       Этот мозг был скорее мертвым, чем живым. Чон отшатнулся от мозаики разнообразных картинок на экране, до последнего пытаясь отрицать увиденное.       — Смотри, – доктор Ли взял гелевую ручку и начал обводить особо пораженные участки в головном мозгу, — энцефалон поражен бесповоротно. Множество необратимо пострадавших очагов с самым различным местоположением. Это смертельное повреждение центральной нервной системы. Грубо говоря, развивается своеобразный молниеносно-прогрессирующий энцефалит.       Чонгук внимательно смотрит на снимки и понимающе кивает в ответ, а у самого едкий ком в горле. Конечно, он понимает бесповоротность и сомнительность положения дел, не просто же так упорно столько учился.       — Сильно поврежден гипоталамус, – продолжает Канджун, анализируя увиденное и рассуждая вслух, — это логично, они не имеют чувства сытости. Вместе с ним разрушен гиппокамп, в результате чего нет визуально-пространственных представлений, нет формирования воспоминаний и нет регуляции эмоций, если кратко. Миндалевидное тело также не работает, Вы должны помнить, что оно играет ключевую роль в формировании эмоций, в частности страха. Мы можем наблюдать его полное отсутствие, в том числе функционирования памяти и эмоций.       Доктор Ли замолкает на минуту, что-то внимательно изучая, и продолжает уверенным тоном дальше.       — Повреждение лобных долей делает инфицированных менее способными к разумному поведению, также повреждена теменная зона. Это значит, что зараженные могут сосредоточится только на сильном раздражителе. Чем-то напоминает синдром Балинта, когда у человека страдает зрительно-пространственные навыки. Проще говоря, у Вас больше шансов, если Вы затаитесь или спрячетесь, а не начнете бежать, что мы выяснили до этого опытным путем. Более-менее хорошо функционирует ствол головного мозга, который контролирует основные функции организма, такие как дыхание или сердечный ритм. Правда это нам мало что дает пока что, – Канджун снимает очки и усердно трет глаза, кажется, придя к неутешительному умозаключению, озвучивать которое совсем не хотелось.       — Теперь о движениях и почему они отличаются от нормы. Это все из-за атрофии мозжечка, вследствие чего инфицированные не способны ориентироваться в окружающей среде и контролировать свое перемещение.       Вдруг раздается громкий и порывистый стук в дверь, и тут же в небольшой проем просовывается взлохмаченная голова Хосока. Мужчина кажется немного перепуганным из-за нахождения наедине с потенциальной угрозой.       — Эй, умники, я думаю, что пора сматываться отсюда. Со стороны запасного выхода я слышу странные звуки, – оповещает он врачей и тут же возвращает дальше нести свой дозор с огромными мужеством и силой воли.       Доктор Ли начинает загружать всю важную информацию на свою флешку, посадив Хосока за компьютер, чтобы тот контролировал процесс, и вместе с Чонгуком подходит к зараженной. Они должны взять кое-какие анализы и биопсию спинномозгового вещества или хотя бы попытаться это сделать. Лаборатория, конечно же, уже не работает, но им позарез нужны образцы, чтобы иметь еще больше существенных сведений на руках. Набор для биопсии церебральной спинальной жидкости оказался очень кстати, и, конечно же, ни о какой местной анестезии речи не шло. Зараженные не чувствовали ни боли, ни страха, ни легкого волнения – ничего.       Чон с трудом удерживал руками женщину в положении лежа на боку, поражаясь откуда столько сил в ее хрупком теле, пока старший врач разрезал ножницами ткань одежды и искал место для укола. Наконец Канджун ввел специальную тонкую иглу в спину между двумя позвонками, достигая пространства под твердой оболочкой и набирая небольшое количество цереброспинальной жидкости. Окончив сложную процедуру, врач стерильно запечатал взятый образец и заклеил место прокола уже по привычке, а не из-за надобности широким пластырем. Забор крови из вены происходит еще быстрее.       Торопясь покинуть мрачный этаж, мужчины забирают с собой лаборатоные материалы в пробирках и флешку с полученными данными. Можно уверенно заключить, что риск, связанный с этой вылазкой, оказался оправданным. Вдруг совсем рядом слышится низкий хрип, оповещая о том, что инфицированные передвигаются по больнице вверх в попытке завладеть каждым человеком. Чонгук в последний раз смотрит с жалостью на зараженную, которую они обследовали минутами ранее, и спонтанно решает хотя бы освободить ее от пут. Он уже было двинулся к ней с четким намерением, как тут же его бесцеремонно останавливают.       — Парень, даже не смей. Ты видел то же, что и я. Увы, мы пока что бессильны, – доктор Ли крепко держит Чона за плечо, не давая вырваться, и буквально силой разворачивает на выход. Грудь парня затапливает сожаление, но Чонгук не спорит с наставником, подчиняясь чужой воле. В словах Канджуна смысла больше, чем в действиях молодого доктора.       Сзади слышится беспокойная возня: мужчины мгновенно понимают, что скоро этаж будет заполнен обезумевшими «зомби» и у них не останется времени даже на краткую заминку. Тем не менее они все равно стараются бесшумно добраться до четвертого этажа и подают заранее согласованный сигнал, чтобы их без задержек пустили в отделение.       Мужчины, только оказавшись в безопасности, тут же начинают вызывать подозрение у людей, объятых страхом, поэтому доктор Шин приказывает тщательно осмотреть прибывших в приемном кабинете и после осмотра, который не принес никаких негативных результатов, наконец-то отпускает с миром.       Такое опасливое отношение вполне оправдано, но Чонгуку все равно немного не по себе от того, что никто не оценил их значительный вклад в общее дело. Кажется, все вокруг думали только о себе любимых, отчего зловещее чувство недоверия стало давить на парня со всех сторон. Он четко понял, что если по телевизору сообщат, что для спасения собственной шкуры необходимо убить своего соседа, то эти люди без раздумий сделают нечто подобное или даже хуже. Проникающая в самые глубокие уголки сознания опасность находится не только за запертой дверью, но и в самом отделении терапии.

 ***

      Образцы были надежно спрятаны в холодильной камере в ожидании своего звездного часа. Доктор Ли рванулся выяснять исправность лабораторного оборудования и наличие нужных реактивов, чтобы все же на следующий день провести исследования крови и ликвора и получить конкретные результаты. Данные, полученные в ходе компьютерной томографии, надежно остались храниться на флешке старшего коллеги, как предводителя всей внезапной операции, поэтому никто не посягал на устройство.       Чонгук устроился уже на родном диване после приема пищи в виде ароматного рамена и сеанса согревания под пледом. Ему стало почти уютно. К окну парень не подходил, так как не хотелось портить шаткое ощущение тепла внутри. Покой нарушил ворвавшийся в кабинет беспокойный Хосок, что сел рядом, прижавшись к молодому врачу, который в принципе не был против. За пару дней они неплохо сдружись, и Чон искренне благодарен случайному пациенту за его ошибочную госпитализацию, поскольку без него Чонгук давно бы потерял рассудок, так сказать. А так и обстановка становится легче, и поговорить есть с кем.       — К чему вы там пришли с этим доктором Ли? Ничего утешительного? – взбудораженно и заинтересованно спрашивает мужчина, отбирая часть колючего пледа. На фоне барахлило радио, по которому крутили один и тот же вызывающий крайнее отвращение голос ведущего, умоляющий оставаться дома. Большинство людей собралось в холле отделения в ожидании спасателей, внимая каждому зацикленному слову из передатчика, а врачи, в основном, проводили время в ординаторской. Чонгука уже тошнило от нескладной речи и однотипных фраз, транслирующихся в массы, и он бы выключил надоедливый эфир, если бы не вгрызающееся в плоть сомнение, что можно пропустить нечто важное. Так они и сидели под тихий трескучий звук вещателя.       — Зараженные вполне живы, – будничным тоном отвечает Чон, до конца не веря в сказанное. Хотя так-то было чрезвычайно глупо вначале делать поспешные выводы, а теперь шокировать себя обратным.       — Такие себе из них «зомби».       — Ну если говорить технически, то они в своем роде «зомби», голод у них выкручен на максимум, – логически рассуждает парень, складывая в голове все факты и обстоятельства, пережитые за два дня. — Все нейронные связи слетели с катушек, а главный очаг проблемы вряд ли получиться исправить.       — Так они до конца жизни останутся полоумными? – Хосок нервно дергает без остановки заусенец, а когда тот начинает активно кровоточить, с довольным выражением лица сует палец в рот и грызет кожицу.       — Я думаю, что у них уже безвозвратно отключено сознание, – Чон до конца не осознает смысл сказанного. Его мозг упрямо работает над каждой задачей по очереди, а подобные потрясения он пережить пока что не готов.       — Не весело, – резюмирует собеседник, все-таки полностью разодрав заусенец, присосавшись к пальцу, словно довольный младенец.       Чонгук закидывает тяжелую голову на спинку дивана, ударяясь затылком о стену и даже не замечая боли. Потолок невозможно белый, как и большинство вещей в больнице. Люди, заходя в медицинское учреждение, тоже становятся белыми. Они ходят в своей накрахмаленной одежде, гордо нося звания работников больницы, шагают по чистой белой плитке, рассекают светлый холл администрации, как пушистые зайцы заснеженную степь. Вот только это были скорее переодетые в овечек жестокие волки, а не беззащитные зайчики, жующие сочную и сладкую морковь.       Чон любил и ненавидел это место одновременно. Его халат уже был испачкан кровью в прямом и переносном смысле до самого подола, а конец мира только начался. Чонгук не может носить белое. Ему нельзя его носить. Он давно упал в быстротечную замерзшую реку, лед сместился – выход исчез, и теперь остается стучать кулаками с той стороны, может быть, кто-то услышит. Вода продолжает уносить парня за собой без остановки на отдых и восстановление сбитого дыхания. И все же ужас, творившийся сию секунду во всем городе, стране или, возможно, на всей планете, никак не оправдывал и не отменял существование событий прошедших дней. Нынешние обстоятельства не варьировали прошлые.       — Ничего, они приедут и заберут нас в какой-то бункер с десятью уровнями защиты глубоко под землей, – позитивно говорит Хосок, заметив, что молодой доктор глубоко задумался.       — Кто они? – вопрос риторический, ведь ответа пока что не существует, а эфемерные защитники все еще не появились. Людям бы дождаться и не потерять последнюю надежду, ведь что тогда будет отличать их от зараженных? Им станет даже хуже, ибо мысли – это наши худшие противники, неутомимые, жестокие и не терпящие поражения.       Через какое-то время, после того как Хосок ушел на поиски еды, Чонгук смог немного разгрузить голову, сел в удобное кресло и пододвинулся к окну. Смотреть в него не хотелось, но нутро просило нанести себе больше увечья. Такие вот мазохистские наклонности.       При свете дня улица выглядела в сто раз ужаснее, чем в ночном мраке, ведь теперь тени не скрывали лужи крови и тела, точнее то, что от них осталось. Кому-то посчастливилось меньше, и он был препарирован прямо на перекрестке, как свинья на прилавке мясника. Кому-то повезло больше — они прятались, дрожа от первобытного страха, в своих укрытиях, прощаясь с надеждой на лучшее и моля о быстрой смерти. Если подумать, то может даже удача была на стороне первого человека, ведь теперь жуткая инфекция ему наверняка не грозила. Но, наверное, нам не стоит решать, кто был избранником судьбы, ведь с нами бы все равно начали спорить. Кому-то не свезло вовсе, и теперь он являлся ярким представителем зараженных новой болезнью.       Чон рассматривал городской пейзаж, распростертый до горизонта: разбитые витрины, брошенные никому не нужные машины, очаги пожаров светились вдалеке по всему полотну картины, напоминая мерцающие уличные фонари, освещающие заблудшим дорогу. Зараженные толкались возле сигналящего автотранспорта, гнались за громкими воронами, поспешно улетающими в другие края, безмолвно стояли, подобно анабиозу, искали возможных жертв и поедали еще теплые останки. Они были повсюду, куда ни глянь, и несли за собой зловонный запах смерти, холодящий кровь.       Сердце пропустило удар, сбившись с привычного ритма, не готовое к такой угрюмой реальности. Если бы кто-то спросил, сон ли это, Чонгук засомневался бы с ответом и в своей вменяемости. Вдруг он сошел с ума по пути на работу и сейчас прохлаждается в психиатрии с полным набором психотропов в крови? Парень положил руки на холодный подоконник, а на них гудящую голову, уставившись в одну точку.       Все походило на тот самый отстойный поход в кинотеатр на второсортный ужастик. Страшно до жути, но уйти не можешь, ведь на улице уже темная ночь, поэтому сидишь в ужасе, наблюдая за очередным клише, спускающимся в темный подвал. Уверяешь себя, что никогда бы так не сделал, а потом спрашиваешь: «Кто там?» и открываешь настежь дверь.       — Ты же понимаешь, что их не спасти? – голос Канджуна вырывает Чона из сна иллюзий. Доктор бесшумно зашел в комнату и сел за стол, потягивая горячий чай, который, наверняка, болезненно обжигает глотку, но Ли все равно продолжает без остановки, прикипев к краю стаканчика.       — Но вдруг ученые что-то придумают, – питает надежды Чонгук, водя пальцем по запотевшему от дыхания стеклу, машинально рисуя закрученные вензеля.       — Мозг мертв, – сухая констатация факта. Чон и сам все видел – нереальная картинка звездного неба и Млечного Пути на срезе мозга, где взрываются целые галактики.       — Вы хотите сказать, что они не вернутся? – спрашивает Чон, хоть ответ и так очевиден. Такой он уж человек - не может перестать надеяться даже в крайне затруднительном положении. Доктор Ли отрицательно качает головой, а в голове младшего тут же слышится резкий звук бьющегося стекла наивных размышлений и ожиданий чуда, — а выглядят почти как нормальные, если не всматриваться.       — А ты всмотрись, – Канджун выбрасывает пустой стакан в мусорку и подходит к окну, по старой привычке спрятав руки в карманах халата. Молодой коллега подмечает, что мужчина до сих пор в рабочей одежде. Доктору Ли, видимо, действительно нравится ее носить, — тебе лучше принять, что как прежде уже не будет. В противном случае ты не сможешь себе помочь.       Ах если бы Чонгуку так сильно хотелось себе помогать.       — Я почти уверен, что чем больше времени проходит от превращения, тем сильнее страдает мозг и тем ярче будут выражены так называемые симптомы, – продолжает врач, смотря куда-то в даль и ничего толком не видя перед собой, — у них амнезия, и вряд ли они что-то вспомнят из своей жизни. Из-за множества нарушений нейронных путей они непредсказуемы, ведь утратили возможность мыслительных процессов, память и идентификацию себя.       — Другими словами, это разрастается. Чем дальше, тем меньше человеческого?       — Именно. Завтра у нас уже будут результаты анализов, – доктор Ли просветлел, закрывая рукой солнце. Он рассматривал истинное развитие ситуации с чисто научной точки зрения. — Когда будет эвакуация, я поеду в научный центр и передам информацию в нужные руки. Я уверен, что разработка лекарства уже идет, а мы внесем ощутимый вклад.       Чонгук соглашается со словами наставника, так как ему самому очень уж интересно узнать новую информацию, и устало закрывает глаза. Остаток дня проходит без происшествий. Несколько раз за дверьми отделения слышались странные звуки и шарканье чужих шагов, поэтому все вели себя достаточно тихо, чтобы зараженные ничего не заподозрили. Люди прятались по углам, боялись говорить даже шепотом, некоторые делали вид, что все как обычно, обсуждая погоду и мелочи жизни, другие же плакали в одиночестве и выбрасывали подальше телефон, когда не могли связаться с родными. Каждый переживал стресс по-своему, и Чонгук никого не осуждал за смех или простодушие. Он думал, что не сможет спокойно сидеть, но стресс внезапно повалил его с ног и пнул ботинком в лицо, цинично издеваясь, поэтому парень потратил время на сон. Впервые за много месяцев ему удалось продуктивно поспать без поверхностных эпизодов грез: его не подрывало беспричинно с кровати в холодном поту и ему не снились кошмары, из-за которых начинаешь молиться в царстве сновидений, лишь бы они не оказались явью.       Далеко за полночь парень проснулся, походил по отделению в полной тишине, переговорил с дежурными возле выходов, узнавая последнюю сводку новостей к этому часу, предложил кого-то заменить и теперь сидел на посту, поедая разогретый рамен и холодную сосиску в тесте. Довольный трапезой Чон пришел к выводу, что дальше его ждет только неизвестность с большими темными глазами и открытой пастью, готовой поглотить всю человеческую волю.

***

      Ближе к утру вахта сменилась и Чонгук освободился, но спать ему уже совсем не хотелось. Поэтому, как истинный доктор, парень решил обойти всех пациентов и узнать об их самочувствии.       Его насторожил один обессиленный больной, которому после начала неожиданной эпидемии стало значительно хуже. Это был мужчина шестидесяти лет, а в его истории болезни значился сахарный диабет второго типа средней степени тяжести, находящийся в стадии декомпенсации длительностью пятнадцать лет. Как это часто бывает, этот человек не следил за коварным недугом, решив выбрать легкий путь – игнорировать проблему продолжительное время. Только это так не работает, ведь если закрыть глаза, как в беззаботном детстве, искренне веря в то, что ты не видишь – значит и тебя не видят, трудность не испарится чудным образом. Теперь у пациента была тележка и маленький прицеп необратимых проблем и осложнений.       Этим утром больной выглядел действительно плохо. Он, заторможенный и слабый, лежал в своей кровати и жаловался на сильное головокружение и тошноту, глубоко и ускоренно дыша при этом. Чонгук уловил в дыхании стойкий и ни с чем не сравнимый запах ацетона, что является ярким предвестником серьезной беды. Глюкометр показывал завышенную до небес концентрацию глюкозы в крови: мужчина был в одном шаге до того, как наступит непробудная кома, поэтому нужно предпринять срочные меры и оказать неотложную помощь здесь и сейчас.       Чонгук с тревожным сердцем и барахлящей головой двинулся в манипуляционную, чтобы отыскать нужные медикаменты, как можно скорее. Но обычно имеющихся в наличии отсортированных лекарств не оказалось. Его застал ничего не понимающий доктор Ли за процессом поиска уже по третьему кругу, будто препараты должны появиться волшебным образом.       — Что случилось? – мужчина сразу подметил взвинченное состояние Чона, мечущегося от одной картонной коробки к другой в надежде, что он чудным образом упустил из виду нужное средство.       — У пациента из шестой палаты значительно ухудшилось состояние. Ему нужно срочно вводить инсулин, но я не могу его нигде найти, – парень озадаченно глядел по сторонам, пытаясь предположить, где еще могут быть препараты.       — Его и не было, Чонгук, я уверен в этом, – Канджун сосредоточенно хлопает парня по плечу, приводя в чувства. Легкое замешательство покидает Чона, так и не превратившись в большее, ведь все-таки молодой доктор сталкивался с подобными ситуациями ни раз в своей практике.       — Что же делать? – с нескрываемой тревогой вопрошает Чонгук, ловя непроницательный взгляд своего старшего коллеги.       — Начни с регидратации, поможет. В отделении реанимации точно есть инсулин и глюкоза, – вспоминает вдруг Канджун, методично протирая стеклышки очков от собственных отпечатков и частиц пыли.       — Я пойду туда, – без отлагательств смело выдает Чонгук, шире расправляя грудную клетку, чтобы тотчас рвануть в бой.       — Нет, – довольно резко и неоспоримо присекает старший коллега любое самовольство. – Я схожу в лабораторию с Хосоком, это займет десять минут, а ты пока «размочи» пациента. Потом вместе пойдем за лекарством.       — Нельзя ждать, Вы же знаете, доктор Ли, – Чонгуку ясно как день, что он не сможет сидеть в отделении, когда его больной нуждается в срочном оказании медицинской помощи, — ничего страшного не случится, ведь мы всех зараженных изолировали в прошлый раз, тем более я знаю расположение баррикад.       — Ладно, иди, – немного поразмышляв, Канджун довольно быстро сдается. – Возьми кого-нибудь с собой и возвращайся сразу же.       — Хорошо, доктор Ли.       Получив разрешение от старшего, Чон, не мешкая, принялся собираться: по привычке надел свой полупустой рюкзак со всеми пожитками и, на всякий случай, взял небольшой кухонный ножик, будучи уверенным в том, что тот ему не понадобится. Сущность Чонгука нельзя изменить по щелчку пальцев, поэтому было предельно понятно, что он пошел бы в любом случае, даже если бы нужный этаж кишел противными инфицированными.       Парень вышел через черную лестницу, на которой попрощался с Канджуном и Хосоком, бодро отсалютовав им рукой. Те двинулись вниз в направлении лабораторных кабинетов, чтобы закончить начатую миссию, а Чону же предстоял путь наверх. Он не хотел никого подвергать опасности и уговаривать пойти вместе с ним, ибо проще сходить одному, чтобы быстрее приступить к необходимому лечению. Перед уходом Чонгук дал указания опытным медсестрам по поводу внутривенных растворов для инфузионной терапии в его отсутствие.       Парень преодолел пролеты, не обращая внимания на второстепенные вещи, такие как страх из-за малейшего шороха или скрипа дверных петель, ведь основной его целью являлось скорейшее возвращение с лекарствами. На кону стояла чужая жизнь, что оказалась весомее, чем собственная. Тихо пробравшись в отделение реанимации и интенсивной терапии, Чонгук остановился и внимательно прислушался, неразборчивое шуршание доносилось со стороны комнаты, в которой для всеобщей безопасности в прошлый раз заперли группу зараженных. Стараясь издавать как можно меньше шума и обходя с осторожностью разбросанные вокруг мебель и оборудование, Чон двинулся по коридору к процедурной и кабинету старшей медсестры – в одной из этих комнат хранились необходимые ему флаконы.       Дойдя до первой двери без каких-либо препятствий, молодой доктор осторожно заглянул в помещение, а поскольку наступило раннее утро, то все вокруг залилось ярким светом и можно было спокойно разглядеть каждый угол комнаты.       Холодильник находился в манипуляционной, что тут же несказанно обрадовало Чонгука, который был уже так близок к цели. Он незамедлительно двинулся внутрь прямо к морозильной камере, как вдруг услышал странный шум в соседнем помещении, остановивший парня на полушаге. Прижавшись ближе к стене, Чон аккуратно семимильными шагами подступил к соседнему проему, вглядываясь в зазор между приоткрытой дверью и стеной. В предполагаемой комнате старшей медсестры что-то быстро прошмыгнуло, намекая на наличие живого существа. Возможно, лучшим решением было бы закрыть дверь кабинета на ключ, не разбираясь в происходящем, и двинуться по своим делам дальше по плану, но издаваемые звуки не были похожи то, что ранее слышал Чонгук от инфицированных. Парень четко разобрал тихое человеческое бормотание под нос и равномерные шаги, а не неразборчивые хрипы и шаркание конечностей, поэтому, решившись, он задержал дыхание и толкнул дверь.       Все тело натянулось как тетива, ведь в случае чего придется бежать со всех ног как можно дальше и в срочном порядке искать укрытие для внезапной игры в прятки. На скрип двери повернулся находящийся в комнате незнакомый человек, который с первого взгляда выглядел вполне здоровым, и оторопело уставился на Чона. Нет красных белков в глазницах, следов крови, неестественной позы или же разодранной одежды. На лице другого человека читалось такое же удивление, как и на лице Чонгука, вперемешку с вполне осознанной мыслью. Молодой доктор с облегчением выдохнул, делая положительное в своем случае умозаключение. Ничего не указывало на то, что незнакомец зараженный, поэтому Чон неосознанно расслабился.       — Привет. Ты в порядке? – тихо спросил молодой доктор, чье внимание привлекли детали, которые с первого взгляда он не заметил. Например то, что в руках у постороннего был охотничий нож, а вокруг чужака творился полный кавардак: развороченные шкафы, разбросанные лекарства по всему полу и перевернутая мебель. Рядом стоял металлический сейф, в котором обычно хранились лекарства, что стояли на строгом учете, такие как седативные, психотропные и наркотические препараты. Пропажа хотя бы одной такой ампулы каралась уголовной ответственностью.       В одночасье Чонгук все понял – его пронзило страшным осознанием сложившейся ситуации. Конечно же, подобного следовало ожидать в контексте полного хаоса и беспорядков в городе. Незнакомец смотрел совершенно недоброжелательно и даже был уже агрессивно настроен, перехватив рукоятку ножа в руке. Лучше бы он все-таки был инфицированным.       — Код, – выговорил парень, явно недовольный появлением постороннего человека, прервавшего его незаконные действия. Чон присмотрелся к обстановке и осознал, что, кажется, этот незнакомец пытался открыть сейф подручными средствами, но у него ничего не получалось.       — Мне не нужны проблемы, поэтому давай я тихо уйду и все, – спокойно предложил Чонгук, медленно пятясь назад и стараясь удержать в голове важную мысль, что совсем близко находятся зараженные, которые на данный момент под замком и которых не стоит провоцировать лишний раз.       — Скажи мне чертов код от сейфа! – закричал незнакомец, явно теряя последние капли терпения. Сзади послышалось усилившееся беспокойство запертых инфицированных – они услышали людей и знали, что еда совсем рядом, поэтому принялись с двойным усилием колотить по слабой запертой двери.       Доктор заметил, как у собеседника крупно дрожат руки, бегают глаза и проступает на лбу испарина. Он был явно не в лучшем состоянии и искал спасение в содержимом металлической коробки, ведь очевидно, что пред Чоном во всей красе стоит яркий представитель наркотической зависимости. Возможно, неизвестный лежал в больнице до начала происшествия или, может, ему удалось добраться до здания уже после начала эпидемии; понятно только то, что он здесь в поисках конкретных веществ. Вряд ли сейчас имеет значение, каким образом человек попал в реанимацию, ведь что действительно важно – чужак на взводе и непредсказуем.       — Я его не знаю.       Неожиданно незнакомец без предупреждения бросился вперед на Чонгука, замахиваясь острым ножом. Чон успел увернуться, но его тут же повалили, прижав сверху своим весом к грязному полу. Чонгуку удалось блокировать чужую руку с холодным оружием в ней: ухватившись за запястья, он выломал ее под неестественным углом, и нож отлетел в сторону, уравнивая шансы противников. Обезумевший от абстинентного синдрома, развивающегося у больных после прекращения приема запрещенных веществ, человек издал неразборчивый крик, выражая таким образом свою неимоверную злость. Было очевидно, что он не контролирует свои действия и не знает о таком понятии, как стратегия, нападая совершенно необдуманно и беспорядочно.       Парень оказался достаточно сильным, поэтому стащить его с себя у Чона долго не получалось. На периферии продолжали слышаться хрипы зараженных и скрежет двери, что стойко держала оборону и каким-то образом еще не слетела с петель под напором навалившихся на нее тел. От громких криков и проклятий незнакомца у Чонгука заложило уши и тут же беспощадно разболелась голова. Чон пытался блокировать яростные атаки противника, но все же время от времени пропускал некоторые болезненные удары, после которых под веками расцветали пятнами белые цветы. Наконец-то у доктора получилось сбросить неадекватного человека с себя и, пока тот был дезориентирован, встать на ноги и отскочить в сторону, немедля подобрав рядом лежащий нож, отходя подальше. Кажется, это привело только к большей ярости нападавшего.       — Открой мне блядский сейф! – заорал токсикозависимый, направляясь незамедлитольно в сторону сбитого с толку Чонгука, что уже успел оказаться на безопасном расстоянии метров в двадцать.       Внезапно о себе дали знать те, о ком посмели на пару минут забыть, и тут же по коридору раздался сильный грохот. Это значило, что дверь под напором зараженных все-таки сдалась, и теперь мертвецы, как прожорливые и большие крысы, вывалились в коридор, тут же замечая свою долгожданную цель.       Жизненно необходимо в прямом смысле сейчас для Чона бежать и прятаться. Все произошло за какие-то жалкие секунды: только дверь валится на пол, как уже инфицированные существа, сосредоточенные на людях в коридоре, пробираются через разбросанную мебель, падают, встают и бегут так быстро, будто мчась к финишу на марафонской дистанции.       Они голодны и беспощадны. Незнакомец, чье имя так и останется неизвестным, оказался ближе к опасности. Он немедленно начал бежать в сторону Чонгука, дергая двери по пути, в то время как молодой доктор рванул дальше по коридору, оставляя позади шумную компанию. Через несколько мгновений сзади раздался истошный крик, от которого все внутри провалилось ниже некуда, дыхание сперло и, казалось, что органы изнутри покрылись двадцатиградусным морозом. Не нужно быть умным, чтобы понять, что парня позади догнали. Звуки смерти и агонии заполнили бы до краев все нутро даже самого бесчувственного человека. Чон замер на месте, медленно оборачиваясь, чтобы увиденная картинка навеки отпечаталась на внутренней стороне сетчатки. Существа, которых уже не спасти, не в этой жизни, разрывали буквально на части своими зубами и конечностями невезучего беднягу, что был болен иным страшным недугом.       Одному из инфицированных удалось вырваться вперед, пока собратья продолжали трапезу, и наброситься на Чона, пребывающего в ступоре. Смерть громко дышала рядом, капая слюной на футболку – чем ближе, тем больше Чонгук видел агрессивно перекошенное лицо, пустые глаза, затянутые туманом, и безжалостное чувство голода.       Чума надвигалась быстрее ожидаемого, поэтому парень успел только отпрянуть назад в последний момент, но времени бежать уже нет. Рука непроизвольно сжалась вокруг подобранного ранее ножа – действия опередили мысли.       Зараженный вновь нападает отчаянно и резко, целясь зубами в плечо жертвы. Уворачиваться от рук и зубов одновременно катастрофически сложно, однако Чонгук изо всех сил старается перехватить нож удобнее. Эта схватка не на жизнь, а на смерть или, точнее сказать, со смертью.       В очередном выпаде зараженный оказывается слишком близко, еще бы чуть-чуть, и острые клыки полоснули бы по щеке. Как бы сильно ужас и страх не сковывали, надо действовать немедля – времени сделать выбор нет, а самосохранение внутри воет сигналом тревоги. Рука Чонгука двигается самостоятельно, не предупредив перед этим ни ее владельца, ни зараженного. Нож глубоко перерезает шею нападавшего поперек, задевая места прохождения сонных артерий и яремных вен, и кровь брызгает во все стороны, рисуя свою картину в мрачных тонах. Рефлекторно парень прикрывает лицо локтем другой руки, но чужая кровь все равно разрисовывает его одежду и кожу, и толкает существо назад, отчего мертвец теряет равновесие и падает на пол, корчась в судорогах. Видимо, способы смерти остались вполне обычными для этих «зомби». Нет никаких оторванных голов, сжигания заживо или расчленения и разбрасывания частей по всему городу.       Чонгук буквально заставил себя бежать дальше по коридору, стараясь не задевать ничего лишнего, чтобы не создавать дополнительный шум, пока остальные хищники были увлечены поеданием завтрака. По щекам полились неконтролируемые слезы, а внутри разрасталась всепоглащающая пустота.       Нужно спрятаться.       Он забежал в первое попавшееся помещение, аккуратно закрыв дверь на замок, и заполз под стол недалеко от входа. Нельзя издавать звуки. Нельзя громко дышать. Нельзя плакать.       Рукавом толстовки Чон вытирает лицо, размазывая кровавую краску еще больше, и смотрит на свои руки, выпуская из них орудие убийства.       Что он только что сделал?       Его одежда окроплена кровью инфицированного, дыхание учащается, а изображение перед глазами идет кругом. Чонгук впивается ногтями в голову, будто пытаясь одним рывком содрать с самого себя скальп. Его тело пробивает крупной дрожью, и рот открывается в беззвучном крике, ведь нельзя издавать ни одного звука.       Как все это выдержать?       Хочется орать во всю глотку от отчаяния и ненависти к себе.       В коридоре слышится уже более спокойное копошение. Зараженные не ломятся в комнату Чонгука, они его потеряли и уже совсем забыли о нем, сконцентрировавшись на предоставленной пище в виде одного несчастного.       Силы мгновенно покидают выдохшегося Чона, как только он понимает, что находится в относительной безопасности; перед глазами все плывет, и парень теряет сознание, так и оставшись на полу. Чонгук проваливается в беспокойный сон, в котором его догоняют и заживо поедают бесчисленное количество раз, как того беднягу за стенкой. Кошмар наяву преследует и в грезах, не отпуская из своих цепких лап.