Patient Zero

Может так случиться, что вместо вторника будет четверг, а вместо среды — август, а вместо четверга — конец света!

мультсериал «Футура́ма»

      Это утро ничем не отличалось, подумаете вы. Конечно же, как и любое плохое событие, авария или падение метеорита, все происходит внезапно. Нет никаких постеров «Осторожно! Скоро мир поглотит хаос!» на рекламных щитах или же оповещений на телефон «Вам осталась всего неделя спокойной привычной жизни» с точным отсчетом времени. Мир или люди безжалостны. И если даже ленивые богачи все-таки знали что-то заранее, успев спрятать своих близких в комфортно обустроенные бункеры, то простым смертным достались только затяжной сигнал тревоги и короткая сводка новостей, которая вскоре прекратилась, как и любая подача информации.       Паника – это слово не передает и трети своей сущности, ведь, когда она хватает тебя за горло, ты даже не можешь попросить помилования. Как же тогда принимать решения и мыслить здраво? Но все же, если хорошенько подумать, с чего все началось?       Тишина, на стене висят часы и идут куда-то, а куда они идут совсем непонятно. Их звук раздражает, пронзает навылет тонкой стрелой голову, которая и без того воспринимается чугунным горшком для разгоряченной печи, а в нем – точно не каша. Кашу можно разобрать на крупинки и отсортировать, даже если она сварена, с трудом, но можно понять, где зернышки, а в голове – суп. Самый настоящий суп-пюре, в котором содержимое перемолото блендером в однородно-тошнотворное месиво. Кинь туда хоть старую подошву, все перебьется в жижу.       Чонгук тяжело вздыхает и давит пальцами на закрытые веки. Почему-то ему кажется, что вот подобной жижей его мозг и питается, наверное, потому что на злосчастных часах три утра и завтра нужно на работу. Жить в такие моменты хочется меньше, чем обычно, особенно на прикорме из старых подошв.       В небольшой квартире пусто – гуляют в салочки предрассветные тени, веселясь на мебели. Пытаться уснуть невозможно, так как поток мыслей повторяется с настырной периодичностью, словно ядовитая змея пожирает сама себя, продолжая жадно давиться. Только это не красивый символ бесконечности, а кричащая несправедливость. О да, орать хочется что есть мочи или же разбить вдребезги чертовы часы, а в идеале перемотать время на часах к вечеру, чтобы иметь возможность выпить успокоительное вовремя и не совершать одну и ту же оплошность. Эта ошибка всегда преследует парня, который убеждается из раза в раз, что именно сегодня оттягивать прием таблеток – это лучшее решение. Ну может хоть в этот раз организм сжалится, но нет.       Чона тошнит и в буквальном, и в переносном смыслах. Каждый его день – это череда повторяющихся событий и, возможно, он устал. Такие выводы посещают парня время от времени с навязчивой периодичностью. Предсказуемость уже не дарит нужное ощущение спокойствия, не снижает уровень повышенной тревожности, как раньше, и не кажется признаком внутренней стабильности. Она скрипит на зубах песком, живет в каждом слове и в каждом запахе и тянется стойким шлейфом за своей многолетней жертвой.       «Ничего, завтра зайду в какое-то кафе и куплю что-нибудь неординарное к ужину», – думает Чонгук, пытаясь себя успокоить и плотно закрывая глаза, и видит лучезарные блики, радостно пляшущие без остановки. Такого эффекта можно достичь только долгим и упорным трудом за компьютером или же многочасовым листанием в телефоне бесконечной ленты. У всех жизнь кипит и бежит со всех ног, спотыкаясь, а Чон будто стоит на месте у обочины, наблюдая за всем этим со стороны и покуривая тонкие сигареты. Парень со злостью воет в подушку – тошнит уже и от себя.       Когда же он уснет? Когда?       Будильник поднимает уже с привычным писком. Кажется, организм дал поспать Чону часа три, что уже неплохо, почти победа. Чонгук бредет в ванную и по дороге ударяется мизинцем о дверной косяк, но не обращает на это внимание. Он умывается ледяной водой и вглядывается в покрасневшие глазные белки, которые выглядят какими-то протухшими. Утром обычно мыслей меньше всего, что радует, они не мешают собираться, а только шумят неразборчиво серым фоном, пока на кухне закипает чайник. Крепкий кофе оседает на глотке и оставляет налет на зубах. Чон, к слову, кофе не любит да и кариес тоже, но не задумывается об этом, когда делает очередной глоток. В принципе, ему уже плевать, какой напиток пить по утрам, ведь главное – не опаздывать.       В процессе сборов, парень замечает, что забыл развесить стирку, до сих пор лежащую в стиральной машинке, и достать из рюкзака вчерашний ланч, что уже успел провонять собой все содержимое. Рутина, она такая, надоедает. Чонгук затаскивает свое тело в мятые джинсы и более-менее чистую футболку и натягивает поверх любимую толстовку. Он замечает, что волосы заметно отросли за последние месяцы, поэтому завязывает их сзади резинкой в небольшой хвост, решая подумать о том, что делать с прической завтра, и зная наперед, что этого не сделает. Готовить что-то нет настроения, так что сегодня без сухих бутербродов на ланч во время перерыва. В сумку летит самое главное для жизни в городе: ключи, телефон, зарядка. Все собрано, свет выключается, и квартира становится немой. Даже если бы она хотела позвать на помощь, то не смогла. Больше никакие приборы не работают и не пищат, только часы безостановочно все идут. Возможно, они стоят на месте, имитируя движение и обманывая всех вокруг, и ждут чего-то, ведя обратный отсчет до чего-то зловещего, словно бомба замедленного действия. Вот, правда, неизвестно, когда и где бабахнет.

***

      На улице солнечно и свежо, весна вдохновляет своей энергией и силой многих. Чону стоит поторопиться, ведь он отстает от привычного графика на целых десять минут. Оглядеться вокруг и обратить внимание на окружающую среду выходит только на остановке метро в ожидании поезда. Как-то внезапно деревья стали ярко-зелеными, распустились цветы вишни, обволакивая сладким ароматом прохожих, совсем незаметно для парня потеплело и запели птицы или, может, это произошло из-за невнимательности. Такое чувство, что даже природа куда-то безудержно бежит, чтобы не пропустить свой поезд.       Вагон, как всегда, забит битком такими же серьезными и деловыми людьми, спешащими выполнять свои каждодневные обязанности. Все в своих глубоких мыслях, как мухи в паутине. Вот бы протиснуться к двери, чтобы можно было удобно смотреть в окно и абстрагироваться от взвинченных уже с утра пораньше личностей. Пропустить свою станцию в этой толкучке нисколечко не хочется, а это еще один довод в пользу того, что лучше держаться возле входа. Конечно, есть вероятность, что тебя вынесет потоком из людских тел в открытый океан и ты очутишься где-то в жаркой Бразилии, но Чонгук давно изучил свой путь на работу, обычно занимающий минут сорок, вдоль и поперек и точно знает, где стоит рискнуть.       Парень едет в метро, не замечая красивых пейзажей за окном и прекрасной погоды, и внимательно смотрит в телефон, слегка прикрыв глаза, которые совершенно не желали раскрываться полностью из-за недосыпа. Чонгуку осточертело ходить с фиолетовыми синяками под глазами и видом побитого трупа. И как же он несказанно рад сейчас быть задетым чьим-то локтем, ведь это именно то, чего не хватало в его дне. Живот обиженно урчит на Чона за пропущенный завтрак, но и это можно спокойно проигнорировать, если смотреть на общую картину. Не жизнь, а сказка.       В телефоне – новости. Парень листает их скорее по привычке, не вчитываясь в подробности и рассматривая только картинки и заголовки. Авария, изнасилование, парламентские выборы, выставка миниатюрных собак. Какой-то блять сюр. Телефон гаснет, а Чонгук виснет взглядом на чужих измазанных грязью кроссовках популярной последней модели. Неплохо, но по характеристикам хуже, чем его собственные. Парень сам себе улыбается, не скрывая радость – все-таки с выбором чего-то нужно изучить все аспекты, будь то кроссовки или же место работы.       Поезд делает очередную остановку. Поток людей одним целостным организмом вываливается наружу змеей; вторая же змея ждет, давая дорогу, а потом заползает в вагон, заполняя собой все пространство. Люди толкаются, недовольно ворчат и закатывают глаза, думая, что никто не заметит. Чон, прижатый к стеклянной двери, прячет телефон в карман и устало вздыхает. В такой массе народа на гаджет даже не взглянуть.       Удивительно, но чем дальше от дома, чем дольше среди людей, тем меньше хочется спать и чуток больше существовать. На задний план отодвигаются апатичные мысли о бытие, просроченных йогуртах на верхней полке холодильника, выделенной для продуктов, которые жалко выбросить, и сантиметровом слое пыли на всех поверхностях дома. Об этом попросту не хватает сил и времени думать. Видимо поэтому Чонгук упорно продолжает свой жизненный путь: «Тебе, сука, не сломить меня просрочкой и недосыпом».       Часы показывают без пяти восемь, а значит парень опоздает минут на десять, из чего следует, что планерку медицинского персонала он благополучно пропустит и не узнает сводку за ночь. А это не останется незамеченным для его коллег, которые так и ждут, когда молодой недоврач облажается. Так уж сложилось, вырвал место – держись за него всеми зубами, пусть даже те отвалятся, ничего страшного. Сейчас стоматология шагнула вперед и в случае чего сможет починить поврежденные компоненты ротовой полости.       Было бы неплохо, конечно, найти работу поближе, но парня после университета приняли и так на птичьих правах, что кажется чем-то нереальным. Школа, армия, университет, подработка, практика, – все это занимает столько времени, что, когда на карточке начнут появляться какие-то стоящие суммы с нулями, возраст Чона перевалит далеко за третий десяток. По сути, Чонгук еще не полноценный врач, он проходит ординатуру – последний этап учебы. Парень посещает семинары и изучает теорию, у него еще будут экзамены, а впереди не один год обучения. Для сотрудников больницы он не более чем молодой выскочка, который ничего не смыслит в настоящей медицине. Но все же для пациентов и остальных людей – он уже врач. Такой вот парадокс.       Чонгук не особо любит рассказывать о своей профессии, ибо твердо уверен, что еще недостаточно сделал для такого звания. Зачастую самобичевание заполняет его тяжелую голову, и там не остается места для отдыха, которого и так мало в обычных буднях парня. Это удивительно, что он пошел по такому сложному профессиональному пути и у него что-то получилось, и, в своем роде, какое-то чудо для Чона. Лучше не вспоминать прошлое, которое плотно связано с настоящим.       Поезд делает очередную остановку. Парень пытается протиснуться ближе к двери – пора стать частью этой змеи из человеческих тел. В голове Чон решает сложную задачку: сразу идти к своим пациентам, чтобы совершить ритуал в виде утреннего обхода или же попытаться успеть на собрание. Во втором варианте он точно тяжело запыхается, раскраснеется и будет выглядеть, как какой-то разбойник. Вот бы был третий вариант, где есть холодное пиво и пицца с салями, можно без громкого телевизора, можно даже в какой-то небольшой подсобке без дивана.       «Осторожно, двери открываются», – вот об этом предупреждают всегда.

***

      Чонгук добирается до больницы быстрее ожидаемого и невероятно рад подобной мелочи. В знакомом здании, как обычно, во всю кипит и бурлит жизнь, не зная границ. На каких-то этажах она чаще обрывается, оставляя после себя красноречивое безмолвие и многоточие, на других – орет пуще прежнего криком первенца. Именно здесь видны самые яркие проявления всей сути существования человека. И чем дольше парень находился в медицинских учреждениях, тем больше понимал, насколько хрупкой является действительность и непредсказуемой судьба. Ни на что нельзя положиться и не на кого рассчитывать, кроме себя и врачей.       В приемной уже толпа: медсестры холодными взглядами стреляют в нерадивых зевак, которые мешают их работе, врачи снуют везде, как ледоколы, не обращая ни на кого внимания из-за тяжелых дум, терзающих их замерзшие белые души. Опять масса людей, из-за которой парень сейчас начнет задыхаться по-настоящему. Сначала общество благородно помогает жить, но всему есть предел, смело переступая через который, толпа начинает душить, сдавливая горло своими крепкими руками со всей силы всем неугодным и выбивающимся из общей картины.       Нужно поскорее оказаться в раздевалке, получить сменную одежду в автомате для сотрудников и глотнуть прохладной воды, чтобы потушить искристую тревогу. Из-за вечного движения перед глазами внезапно темнеет, когда Чон пытается натянуть футболку, а голова идет кругом и, кажется, сейчас лопнет, прямо как воздушный шарик в руках непослушного ребенка. Все-таки спать надо больше и приемы пищи тоже желательно не пропускать. Пытаясь не концентрироваться на навязчивых мыслях о побеге обратно в свою затворническую квартиру, парень берет необходимые для работы вещи и закрывает шкафчик на ключ.       День будет долгим – он сожрет заживо одникого парня, не пережевывая и не щадя его, а в конце выплюнет на кровать со звенящей тишиной. И только часы будут продолжать идти, словно верный спутник в этих непростых буднях.       Как же все надоело. Честно говоря, даже заебало.       Чонгук с горем пополам успевает на общее собрание, выслушивает на нем причитание вечно недовольной старшей медсестры, трясущейся над расходом лекарств, заказом новых препаратов и отвратительным поведением младшего медперсонала, и перепалку врачей, пытающихся самоутвердиться за счет других. Атмосфера в коллективе, мягко говоря, напряженная, хоть костер разводи до потолка, и вряд ли здесь можно рассчитывать на помощь друга в сложной ситуации.       — Чон, убедись, что истории болезни твоих подопечных правильно оформлены, Доктор Ли сегодня проверит пациентов. Смотри не заработай себе очередное дополнительное дежурство из-за невнимательности, – обращается к задумчивому Чонгуку заведующий отделения, с умным видом поправляя на переносице очки.       Это был грузный мужчина, уже в возрасте, с небольшой щетиной и начинающейся залысиной на макушке. Вместе с этим на его запястье блестели дорогие часы от именитой марки, а выглаженный по швам халат украшал золотистый бейджик с именем «Шин Мингю». Этот человек отличался явной строгостью и зорким прищуренным взглядом. Несмотря на то, что он часто не контролировал громкость своего голоса, будто используя встроенный в трахею громкоговоритель, отделение было полностью под его надзором, от него не ускользало ни одно происшествие, а четкий порядок сохранялся даже в критических ситуациях. Шутить над ним не смели даже за спиной или в мыслях, боясь немедленной расправы.       — Все будет сделано, – Чонгук учтиво поклонился и последовал к выходу за остальными, в очередной раз заметив косые взгляды и злые смешки в свою сторону. Причин для подобного отношения особо не было. Так уж повелось, что молодому специалисту обязательно нужно было пройти через непринятие других работников больницы, продираясь через препятствия, как через тернии, оставляющие после себя шрамы, к звездам. Только вот ослепительных небесных светил не видать уже который год.       С одной стороны, парню было все равно, что о нем говорят и думают остальные, но с другой – вечерами в квартире смешки сами по себе оживали в его голове с куда большей жестокостью и презрением, заставляя чувствовать себя ничтожным и беспомощным. Все ли Чонгук делает правильно? Может, стоило выбрать путь полегче или остановиться на работе медбрата? Но такие мысли приходили только в тишине далеко за полночь, когда сознание уставало держать все под контролем. Тогда тревога и нервозность брали верх и руководили телом, принуждая сдирать заусенцы, ходить часами от одного угла к другому, задыхаться и рвать волосы на голове. Чон старался заглушить все плохое случайными видео в телефоне, потоком бесполезной информации и измождением организма. И сейчас парень стремительно двигается по коридору отделения, прокручивая все свои задачи, чтобы ничего не забыть и не упустить.       Чонгук с улыбкой смотрит на новоприбывшего пациента, поступившего рано утром, а тот рыбьими глазами на него, перепуганно и часто моргая. В медицинской карточке все написано черным по белому: личная информация, жалобы и короткий анамнез. Чону сейчас бы в кровать под одеяло, отоспаться как следует, а не вот это все. Несмотря на привязанность к своей профессии, парня не покидало острое ощущение, что он перешел свой Рубикон еще на четвертом курсе университета, не остановившись и не оглянувшись на пройденный путь, чтобы задуматься, а надо ли это ему. Учеба до изнеможения, перманентное чувство бессилия, отсуствие времени на что-то для души и мыслей. Чонгук начал бежать со всех ног уже очень давно, лишь бы не думать, потому как если он осознает все произошедшее, то замрет навсегда. Медицинское образование сильно выматывает душу и тело, не на столько, правда, как кредит на него, но это именно то, что нужно было парню, как он предполагал.       Молодой доктор искренне улыбается пациенту, не желая переносить собственную усталость на посторонние лица. Изучить информацию и осмотреть больного занимает буквально десять минут. После этого Чон подчеркивает в истории нужные для сдачи анализы и обследования на сегодняшний день, тепло прощается с уже повеселевшим больным, который проникся симпатией к улыбчивому доктору, и выходит из палаты, громко выдыхая. С виду он спокойный работник, но внутри привычный кавардак. Для наведения порядка секунды не хватит, но у Чонгука больше нет, ведь далее по списку остальные, уже знакомые персонажи и временные жители больницы.       В основном, работа врача – это офисная рутина, в которой ты заполняешь бумажные бланки, печатаешь тонну документов и везде ставишь свои заковыристые подписи. На принятие реально важных решений отведено не так уж много времени, и этому следует учиться на протяжении всей карьеры.       Чонгук по своей натуре очень чувствительный человек, поэтому хирургию и травматологию он обошел стороной, как и реанимацию в принципе. Однако помогать людям все-таки надо, ведь это основа всей профессии, поэтому выбор юноши пал на весьма обширную область разговорного жанра под названием «Внутренние болезни», где жалобы преимущественно на «что-то где-то здесь болит» и плохое самочувствие, а еще обязательно очень много жизненных историй, ни коем образом не касающихся медицины, но очень важных, по мнению пациента. В принципе, общаться с людьми пусть и утомительно, но и вместе с этим даже забавно. За свою небольшую практику Чон уже успел собрать немало смешных рассказов.       После ежедневного осмотра настроение улучшается на глазах, ведь никому не стало хуже за ночь, никого молодой доктор не убил, никто «тяжелый» ночью не поступил. Теперь можно выпить отвратительный кофе в стаканчике из автомата в ординаторской, а затем – уже по намеченному плану. Очередной ничем не отличающийся день, как и вчера, позавчера и месяц назад, но парень не жалуется.       Чонгук устраивается на диванчике, пусть тот и твердый, но это лучше, чем сидеть напротив взвинченного доктора Ли. Не то чтобы парень избегал коллег – они ему нравились, насколько это возможно, и он их уважал. Может, он недостаточно уверен в себе или не любит непредвиденных ситуаций, но суть не менялась – Чона легко посадить в лужу и вывести на эмоции. Доктор Ли любит это делать со всеми, кто ниже его по статусу, то есть буквально со всеми вокруг него. По его мнению, конечно же. В придачу ко всему главврач пристыдил мистера Ли за какую-то оплошность в документах еще утром. Сложить дважды два не сложно, чтобы понять, что сегодня не благоприятная среда для общения с коллегой, так что избегать возможности быть втянутым в неприятности лучше, чем оконфузиться. Парень принимается потягивать кофе, пытаясь не обжечься, желая поскорее допить жидкость и уйти дальше по делам.       — Что, Чон, еще долго будешь просиживать штаны в нашей больнице? – не отрываясь от бумаг и не отводя от них глаз, обращается к парню доктор Ли.       — Жизнь достаточно туманная вещь, – расплывчато отвечает Чонгук, уже коря себя, что вообще зашел на минуту в ординаторскую и ответил на достаточно дерзкий вопрос.       — Удивительно, как у Вас все просто, не думаете? – мужчина отрывает взгляд от стола и проницательно смотрит на Чона, что уже поднялся и хотел было поскорее направиться к выходу. Молодой доктор тут же застыл на месте и непонимающе вскинул брови, а более-менее проснувшийся мозг сопротивлялся и не подкидывал варианты ответов. Никто не мог помочь и сместить фокус внимания, ведь в ординаторской кроме них никого попросту не было. После секундного молчания мистер Ли продолжил.       — Ни для кого не секрет, что Вы тут по ходатайству сверху, но не тешьте себя мечтами о дальнейшем, по крайней мере здесь, – холодный тон мужчины заставляет встрепенуться от пробравшего мороза; Чонгук все равно не находит нужный ему ответ, поэтому, не желая вступать в конфликт, вежливо кланяется и поспешно покидает комнату, так как ему нужно срочно умыться, чтобы прийти в чувства и восстановить контроль. Остатки дешевого кофе застревают в горле и давят на дыхательные пути, заставляя задыхаться, тревожность и самоосуждение возрастают до небес за мгновения, взгляд мечется по белым стенам, не находя, за что зацепиться, а во рту пересыхает, как при серьезном обезвоживании организма.       Что ж, обычный день в принципе.

***

      Все идет своим чередом где-то до полвторого. По скорой поступает парень, около тридцати лет, и, о Боги, именно в этот момент под руку врача неотложки в приемной попадает очень везучий Чонгук, который рассчитывал на более-менее спокойную смену хотя бы сегодня, но мольбы не были услышаны богами. Пока пациента переводили в палату, Чон переговорил с врачом, чтобы быть в курсе дел, и тщательно просмотрел собранные жалобы. Анамнез больного был полон дыр, через которые можно просунуть пальцы ног, а значит никто не имел особого желания обсуждать нужную информацию и стараться делать свою работу качественно по пути в больницу. Чонгук недовольно цокнул языком и направился к новоиспеченному подопечному, чтобы поставить латки на прорехи и заштопать, как добропорядочная швея, документы.       Конечно, он любил людей всем своим огромным сердцем, особенно ему нравилось болтать с ними, интересоваться их жизнью, рассказывать о себе что-то незначительное, но со временем можешь случайно начать их тихо ненавидеть. Оказывается, на простые вопросы можно получить далеко не простые, а настолько замысловатые ответы, что мозг Чона начинает медленно, но уверенно вскипать, издавая отвратительный свист чайника. На самом деле, общаться и расспрашивать информацию очень сложно, потому что тебе расскажут все вплоть до сложности течения родов, когда пациента производили на этот свет, кроме того, что требуется врачу. В начале практики Чонгук удивлялся, насколько тяжело проходит опрос с переменной периодичностью, ведь он со всем рвением старался добиться нужных ему сведений, а в конце диалога его голова гудела так сильно, что казалось сейчас свалится на пол от тяжести и уйдет в отставку. Сейчас, после года работы, чрезмерные эмоции притупились, энтузиазм поубавился, а радость взяла привычку появляться, когда он с пациентом понимают друг друга с полуслова и не надо проводить сложные махинации и манипуляции в диалоге.       Доходя до нужного бокса, Чон наивно надеется, что в этот раз все пройдет гладко и ему не придется пить чай с шоколадкой, запивая таким образом очередные таблетки от головной боли. В комнате ярко – день выдался донельзя солнечным и жизнерадостным, и блики на белых простынях и стенах только усиливают это впечатление, ослепляя вошедшего человека своим величием. Молодой доктор на мгновение теряется от яркого света, а после, готовый представиться, обращает все свое внимание на новоприбывшего мужчину.       Пациент лежит в кровати с еще хрустящим своей чистотой бельем, но это громко сказано, ведь он подпрыгивает и подплясывает под музыку в наушниках, буквально подлетая на постели и не зная ни минуты отдыха. Завидев, что его покой нарушили, больной вынимает наушники и широко улыбается доктору, что обескураживает еще больше и заставляет заглянуть в новую историю болезни.       — Я Ваш лечащий врач, Чон Чонгук. А Вы не тяните на больного с «сильной болью в животе, что трудно разогнуться, сейчас умру», как Вы сами сказали скорой. В чем секрет? – доброжелательно говорит парень, еле заметно ухмыляясь и уже чувствуя себя комфортнее.       Пациент улыбается еще, хотя казалось шире уже невозможно, а солнце заглядывает в комнату из окна, чтобы поглазеть на знакомство людей, и будто еще больше увеличивает яркость.       — Чон Хосок, очень приятно. Вы такой молодой. У меня правда очень болел живот, – тараторит больной и быстро протягивает руку для рукопожатия, которую доктор вежливо жмет. Чонгук не может не улыбнуться в ответ, ведь атмосфера довольно благоприятная, а пациенту, как случайно залетной пташке, похоже нечего делать в стенах больницы. И так даже лучше. Чон решает на всякий случай устроить мини-допрос, чтобы убедиться в своем выводе, а затем поскорее избавиться от новой истории болезни и хотя бы одной проблемы.       — Тогда давайте разбираться, – Чон с очень умным видом показательно клацает ручкой, присаживаясь на стул рядом. Сначала немного общей информации: кто, откуда, адрес работы, дома, родственники, номера телефонов и по жалобам – что, где и как болит. Без всего этого никак нельзя. После допроса следует осмотр. Чонгук осторожно пальпирует живот, нажимает с усилием и спрашивает, не замечает ли больной болезненных ощущений. В брюшной полости все спокойно. Кишечник немного напряжен, но ничего критичного, что не решалось бы походом в уборную. Весь процесс осмотра пациент комментирует забавными фразочками по типу «мы с вами уже так близки?», «меня так даже на третьем свидании не трогали». Если бы не ситуация, что свела этих двоих, то вполне возможно, что можно было бы легко подружиться, так как Чон подметил, что ему легко в общении с этим парнем.       — Когда Вы последний раз ели? – доктор внимательно следит за состоянием пациента, что уже немного поутих, но держится бодрячком все равно. Тот одобрительно улыбается, видимо ощущая себя комфортно в присутствии доктора.       — Утром, часов в восемь, но это никак не связано с болью, зуб даю, – Хосок смеется, указывает на свой белый клык и вальяжно ложится обратно в больничную кровать, которая внезапно оказалось довольно удобной. Не день, а сказка.       — Почему Вы так уверены? – Чонгук задумчиво хмурится, так как твердо убежден, что сейчас состояние пациента даже лучше, чем его собственное. Поэтому доктор откладывает историю болезни подальше и заинтересованно глядит на взбудораженного и поглощенного своим рассказом Хосока, продолжая слушать.       — На работе начала происходить какая-то хрень, прикинь. Ничего, что я на «ты»? Ты такой молодой и крутой. Респект тебе, – Хосок показывает большие пальцы, ничего, кажется, не стесняясь в этом мире, и устраивается поудобнее, окончательно расслабляясь. Он понимает, что его тут никто держать не будет и уже через пару часов придется вернуться на работу или сразу домой. Но почему-то поделиться своей историей очень уж хочется.       — Я работаю в небольшом офисе в центре города, и обычно у нас достаточно дружелюбная обстановка, такое собрание добряков и хохотушек. Мы вместе покупаем мороженое для ланча, цветы друг другу и настольные игры, чтобы ты понимал, но сегодня было что-то не то. Ты не подумай, я не ненормальный. Это они будто сошли с ума и постоянно пялились на меня! Я не преувеличиваю, буквально поворачивали головы, куда бы я ни пошел. У нас есть безобидная девчонка Инхва, так вот, она начала орать на меня из-за опечаток в черновом варианте разворота журнала, что было так неожиданно и агрессивно. Не просто слова, а самые отвратительные унижения, которые ты можешь себе представить и даже хуже. И никто слова ей не сказал, они словно пассивно поддерживали ее! Я прям видел их осуждение и не понимал, что сделал не так. Опечатки – это не конец света, в самом деле. И вроде бы мелочь, с кем не бывает вспышек гнева, но после началась вообще вакханалия полная какая-то. Эта Инхва, цветочек-одуванчик, как я думал, вцепилась своими длинными когтями в другую сотрудницу и чуть не выколола ей глаза. По крайней мере клочки волос я точно видел. Ну и короче, на нервной почве у меня разболелся живот. Схватило, просто ужас – ни сесть, ни встать. Я-то знаю, что со временем пройти должно, уж больно психика у меня в виде американских горок, смекаешь? А друг по цеху уже вызвал скорую со слезами на глазах, так как думал, что я умирать под столом собрался. Я человек простой – отрицать не стал, ведь возможности уйти с работы может больше и не представиться, тем более в такой напряженный до чертиков день. Они будто там коллективно ополоумели в один момент. Как-то так. Надеюсь, что мне просто показалось, конечно.       Хосок заканчивает свою басню, громко хлопнув в ладоши.       — А что Вы пили и ели сегодня утром в компании? – уточняет доктор Чон, повеселев после довольно забавной истории нового знакомого.       — Спонсоры привезли нам новые растворимые витаминные или протеиновые порошки, что-то такое. Завтракали мы в офисе булочками и этими коктейлями, но я такую гадость не пью, так что только выпечку ел.       Внезапно воздух и барабанные перепонки разрезает по-живому оглушительный звук, что-то огромное и тяжелое, отчего Чонгук и Хосок тут же подпрыгивают со своих мест и стремительно подходят к широкому больничному окну. Молодой врач интуитивно чувствует приближение чего-то необычного и будоражащего. Этот день все-таки будет не простым.       Сначала оценить сложившуюся ситуацию довольно сложно. Машина скорой помощи лежит перевернутая на другой от клиники стороне улицы, чуть дальше от основного места происшествия, а плотный дым заполнил собой все пространство, закрывая обзор. Еще несколько легковых машин ближе к зданию больницы покорежены, одна отдыхает на боку возле входа в медицинское заведение, другие дымят и, кажется, в любую секунду загорятся и вспыхнут, как спички. Авария произошла буквально только что, поэтому людей вокруг еще не видно, как и участников происшествия, и пару секунд после шума стоит оглушительная тишина, такая натянутая, звонкая и тревожная, обещающая значительные последствия и непоправимый урон. Никто еще не пришел в себя и не понимает, к чему приведет произошедшее.       Чонгук ощущает эти секунды такими длинными и тягостными и хочет что-то сказать или пошевелиться, но не может ничего совершить. В первый миг от взволнованности и чувства чрезмерной важности происходящего дыхание сперло. Что предпринимать? Куда бежать? А потом в следующую секунду газообмен восстанавливается, а мир вокруг будто оживает и возвращается к привычной скорости: прохожие подбегают к перевернутым машинам, закрывая лица одеждой от едкого дыма и пытаясь рассмотреть пострадавших, чтобы оказать первую помощь, из больницы выскакивают обеспокоенные врачи, по счастливой случайности оказавшиеся в приемной, и вся толпа разом несется со всех ног к месту аварии.       Большинство людей успели подбежать к ближайшим легковушкам, обеспокоенно заглядывая через побитое стекло внутрь. Чонгук, заметив это, хотел было сорваться следом вниз, чтобы также принять участие в спасении жертв несчастного случая, как вдруг новоиспеченный пациент цепляется мертвой хваткой за его руку, не желая отпускать от себя доктора. Чон непонимающе переводит взгляд на взвинченного Хосока, который прирос к полу на месте возле окна и решительно тычет указательным пальцем на что-то, находящееся на улице.       — Смотри, – шепчет мужчина еле слышно, так таинственно и загадочно, что Чонгук послушно переводит взгляд к одинокой скорой, которую отнесло по тормозному пути достаточно далеко от остальных пострадавших машин.       Транспортное средство, по всей видимости, несколько раз перевернулось, так как его знатно помяло, а еще потеряло водительские двери, стекла и фары. Сначала парень чувствует долгожданное облегчение от вида того, как несколько человек выбираются из машины экстренной помощи. И кажется на секунду, что теперь самое страшное позади, а врачи больницы, в числе которых хочет быть и Чонгук, быстро окажут первую помощь и обязательно спасут жизни пострадавших. Но прежде, чем парень успевает сделать и шаг в сторону двери, чтобы осуществить задуманное, он вдруг замечает кое-что неладное, дикое, жуткое и обращающее на себя все внимание.       Со стороны может показаться, что пострадавшие начинают неистово и яростно ругаться между собой, не воздерживаясь от физического насилия и бранных выражений. Чонгук делает достаточно верное предположение, что один из участников спора, скорее всего, вызвавший скорую помощь, а остальные двое, одетые в чопорную медицинскую форму – очевидно, фельдшеры. Они почему-то, выставив вытянутые руки перед собой, держатся на большом расстоянии от больного, которого так торопились довезти в больницу минутами ранее. Но вдруг ситуация принимает неожиданный поворот: бывший пациент делает резкий выпад вперед и подобным образом застает врасплох одного из медперсонала, не теряя времени и сразу нападая на него со всем возможным остервенением. Драка стремительно набирает обороты, мужчины начинают сражаться друг с другом, пытаясь наносить серьезные увечья и ранить противника, пока второй работник скорой пытается помочь товарищу одержать победу над буйным пациентом, которого нужно было, кажется, доставить в психиатрическую лечебницу. Неизвестно, из-за чего все-таки произошла такая яростная потасовка, но ясно только, что больной – неуравновешенный псих.       А дальше все происходит очень быстро.       Чонгук не успевает возмутиться, потеряв челюсть где-то на полу, а его глаза от изумления превратились в два блюдца. Несостоявшийся пациент начинает применять запрещенный прием – без остановки кровожадно кусать упавшего на асфальт человека. Даже из окна четвертого этажа видно, как все лицо работника скорой заливается красной жидкостью.       — Что за чертовщина?! – восклицает пораженный врач, запуская руки в волосы, словно в попытке вырвать их с корнями, и не зная куда себя деть.       Пострадавшие в аварии, которые выбрались из машины скорой помощи, сцепились друг с другом, а один из них открыто использовал зубы и не видел в этом ничего зазорного. Чонгук в тот момент мог подписаться под присягой, что наблюдал за тем, как один человек пожирал другого и, кажется, радостно хохотал от происходящего. Второй работник скорой оставил попытки спасти бившегося в конвульсиях на асфальте коллегу и начал бежать ко входу в больницу, прижимая к груди раненую руку и пытаясь избавиться от ненормального человека, желающего содрать заживо кожу и с него.       — Что за псих? Он что забыл перекусить? – тихонько присвистывая, не в силах оторвать взора от ужасающей картины, от которой закипает кровь, комментирует увиденное Хосок.       Чон все так же не мог сдвинуться с места, прибитый гвоздями к полу, в то время как вся больница поднялась на уши и гудела, словно пчелиный улей. Он слышал, как люди, переговариваясь и раздавая указания, носятся по коридорам, видимо, спеша помочь внизу, и видел, как довольный происходящим психопат жадно цеплялся за плоть другого человека зубами. Невзирая на отчаянное рвение помочь, никто не решался на улице подойти к месту жутких событий, потому что люди наконец-то заметили неладное и пребывали в недоумении, мягко говоря.       Кажется, кто-то уже вызвал полицию, а некоторые смельчаки собрались в группу, чтобы обездвижить психопата, но пока они подходили ближе, тот видимо утратил интерес к своей жертве, что перестала сопротивляться и потеряла сознание или же испустила последний вздох. Ненормального повалили на землю при первой появившейся возможности и попытались скрутить, и поначалу ничего не получалось, так как человек был необычайно силен. Но спустя несколько попыток задержания, укусов, царапин и других повреждений обезвредить нападавшего все же удалось.       Чонгук готов поклясться, что глаза у того в тот момент были безумнее некуда.       Вдруг в палату кто-то вошел, прерывая созерцание интересного зрелища, заставляя оживиться и прийти в себя молодого доктора.       — Ты чего прохлаждаешься? Бегом вниз! – скомандовал появившийся в дверном проеме растрепанный доктор Ли, который тут же поспешил скрыться и унестись вперед к своим целям. Ведь он нужен людям, особенно сейчас, как бы пафосно не звучало. Чонгук почувствовал в груди какой-то трепет перед этим умным, ответственным и собранным старшим коллегой, который, каким бы ни был едким, являлся отменным врачом.       Чон двинулся за мужчиной, оставив пациента в палате, предупредив его не покидать помещение, на всякий случай. Парень глянул на лифты – те были все загружены, и вряд ли это сейчас лучший вариант, поэтому молодой врач, пролетая через ступеньки, побежал стремглав по лестнице вниз.       В голове мысли летели с невиданной скоростью. Что произошло? Почему случилась такая массивная авария прямо перед больницей? А главное – что за хрень он только что увидел собственными глазами? Не зомби же это какие-то, в самом-то деле. Этот вариант Чон сразу отмел, списав все на какое-то психиатрическое или инфекционное заболевание нападавшего. Поскорее бы приехала полиция и уладила вышедшую из-под контроля ситуацию.       Как и предполагалось, на первом этаже в просторном зале и приемной царила настоящая вакханалия. Парень, не заметив ничего из ряда вон выходящего, побежал в самую толпу людей, снующих в панике туда-сюда и несоображающих что происходит. Где-то вдалеке мелькал белый халат мистера Ли, что так же рванул к входной двери, но вскоре молодой доктор потерял его из виду в разношерстной толпе. Людей в зале было почему-то невероятно много, даже для больницы в самые тяжелые дни ее существования.       Пока Чон бежал к выходу, заметил оснащенных с ног до головы несколько групп людей из реанимации и неотложки, которые тоже спешили на помощь. Парень понятия не имел, в чем он может пригодиться и не будет ли наоборот мешать работе профессионалов, но внутренний голос подталкивал его вперед, ведь это его работа – помогать людям, когда они особенно слабы.       Широкие стеклянные двери предоставляли хороший обзор на передний двор больницы, и очень скоро Чонгук оказывается на улице, вдыхая свежий воздух полной грудью. Он по памяти может нарисовать территорию лечебного учреждения с учетом и расположением уютных лавочек и клумб, только сейчас это все ускользает из внимания. Чем ближе он к месту инцидента, тем больше в глаза бросаются довольно странные детали, которые нельзя игнорировать. Отчего-то, оказавшись возле места происшествия, люди не спешат на помощь пострадавшим в аварии, а наоборот убегают от них. Чон замечает ужас на лицах некоторых и в недоумении с усилием проталкивается дальше, ведь толпа дрожит в паническом приступе и двигается вразлад.       И наконец, Чонгуку удается увидеть четко и без прикрас происходящее вблизи места дорожно-транспортной аварии.       Что-то не так.       Вокруг разбросаны медицинское снаряжение, носилки, лекарства и бинты. В ушах звенит шум от многоголосия сирен, доносящихся из разных районов города и сливающихся воедино в отчаянный крик о большой трагедии, и Чонгук понимает, что именно гонит людей со страшной силой от этого места. Он ощущает это всем своим естеством, которое сжалось где-то за внутренними органами в маленькую черную точку, желая оказаться подальше отсюда и никогда не видеть ничего подобного.       Сердце Чонгука замерло, прикидываясь мертвым.       Сумасшедших, что нападали на случайных прохожих и бесцеремонно кусали всех вокруг, становилось все больше и больше, они будто хотели сожрать каждого человека, находившегося поблизости. Это было настоящее поле битвы, в котором никто не понимал, что происходит, и для Чонгука время снова остановилось на мучительной паузе.       Что-то зловещее и страшное витает в воздухе, врастая и пугая своей первородной силой. Пространство режется нечеловеческими криками и воем машин, как сливочное масло наточенными ножами - легко и просто.       Смельчаки, принявшие отчаянные попытки остановить обезумевших, попадали в гущу событий и не могли справиться с агрессивными нападавшими, в следствии чего людей поголовно охватила паника.       Парень неосознанно закрыл рукой распахнутый от недоумения рот, пока его взгляд остановился на ближайшей к нему сцене действия: незнакомец остервенело вцепился зубами в руку медбрата, пытавшегося оказать ему первую помощь и не ожидавшего такого неожиданного нападения. Зачинщик безжалостно начал впиваться в мышцы предплечья, подобно пиранье, а человек под ним – кричать от боли и бездумным взглядом искать помощи, которой не предвиделось.       Все происходило за доли секунды.       Сумасшедший переключает свое внимание на шею жертвы и, бросая искусанную руку, находит окропленными чужой кровью зубами сонную артерию, из которой открывается бурный фонтан. Чужое горло разорвано в клочья. Никаких шансов на спасение.       Окружающая действительность походила на кадры из фильма ужасов, только вот Чон такое не смотрит и не желал бы начинать, а в голове, как заезженная пластинка, крутится один недоумевающий вопрос: «Что за хрень тут происходит?!». И вдруг он отчетливо осознает, что же ему так мешает дышать – воздух насквозь пропитан зловонным запахом беспощадной смерти.       Периферическим зрением парень наконец-то замечает доктора Ли, который бесстрашно пытается помочь очередному раненому, лежащему на полу поблизости. Чон действует быстрее, чем успевает задуматься о правильности принятых им наспех решений.       Очередной псих попытался коварно напасть на доктора Ли сзади, вцепившись зубами ему в плечо, но Чонгук был ловчее и быстрее, поэтому успел добраться вовремя к коллеге и оттолкнуть нападавшего, прежде чем тот навредил врачу.       Доктор Ли оказал помощь пострадавшему, поднял его и подхватил под руку, после чего обернулся к ошарашенному Чону. И вот тут парень понял, что происходящие это не хорошо продуманные жестокие шутки или глупый розыгрыш, ведь в глазах вечно хмурого и скептично-настроенного человека был доселе невиданный первобытный страх.       Два слова.       — Чонгук, беги.       Эта фраза была настолько мощной в исполнении Канджуна, что ноги парня чуть было не послушались чужого приказа без согласия своего хозяина. Но Чон не поддался вопящему в рупор самосохранению и остался рядом с доктором Ли, чтобы внести свою лепту в общее дело. Он приподнял мужчину с другой стороны, и они втроем немедленно двинулись в сторону входной двери больницы, чтобы как можно скорее оказаться в помещении, где чувство защищенности было намного отчетливее.       Чонгук не победит в одиночку, спасая собственную шкуру. Не сейчас и не здесь.       Совсем рядом он замечает женщину, которая пытается прикрыть дрожащими руками голову, чтобы не быть случайно раздавленной охваченной страхом и неудержимой толпой. Чонгук смотрит на доктора Ли, а тот лишь кивает ему и берет весь вес незнакомого человека на себя, дальше продолжая нелегкий путь к больнице. Чон направляется к перепуганной женщине, отмечая для себя в уме, что у нее сильно повреждена нога: открытый перелом голени, кость раздроблена в щепки, и крови потеряно немало. На месте остановить кровотечение возможности нет, поэтому парень берет на руки еле находящуюся в сознании и изо всех сил спешит за старшим коллегой.       Сердце в груди отбивает чечетку, лица людей все размазались, и в ушах нещадно шумит кровь, двигающаяся по сосудам со скоростью света. Нет осознания реальности происходящего, есть ощущение очень красочного сна, из которого, как бы сильно не хотел, вырваться не можешь. Может это такой побочный эффект трехчасового сна? Если так, то лучше мотивации засыпать вовремя и не придумаешь. Вот говорила ему мать, что нужно хорошо питаться и спать как минимум восемь часов в сутки, а то в противном случае из-под кровати вылезет монстр и откусит бочок. Только сейчас что-то этих чудищ слишком много на одного непослушного парня. Возможно, Чонгук бредит и мечется по улице, как умалишенный, пугая свои видом случайных прохожих. Это был бы лучший исход как для ошарашенного молодого врача, так и для пострадавших людей, прощающихся с жизнью на асфальте перед больницей.       Чонгук с раненой добрались в хаосе к первому этажу. Он неосознанно опустил женщину на каталку, не имея ни малейшего понятия, что предпринимать в этом беспорядке дальше. Никакие протоколы действий не работали от слова совсем, вылетев из головы Чона напрочь. Ведь оказалось, что в больнице теперь тоже творился полный бардак, и очаги конфликтов возгорались то тут, то там, словно на снопах сухой соломы, и разносились по всей площади, желая охватить каждого своими горячими языками пламени. Люди дрались друг с другом, не ведая границ жестокости и не зная о милосердии, применяли жестокие приемы, пуская в ход ногти и зубы, и пытались дотянуться до незащищенных участков тела, чтобы смертельно ранить. Ведь по негласному правилу выживший должен был быть только один. Некоторые будто помешались: они преследовали перепуганных и нападали на них со спины, вгрызаясь в живую плоть, пуская ручейки крови и окрашивая вечно чистый пол в бордовый цвет.       Вдруг на засмотревшегося Чона налетели, не давая оставаться лишь наблюдателем. Но к его счастью, это был злой доктор Ли, а не очередной спятивший, желающий откусить парню ухо или нос. Но, давайте признаем, первое ничуть не лучше второго. Парень и сам не понял, как его начали трясти за плечи, а мощная пощечина прилетела по лицу. Доктор Ли снова вернул свой суровый взгляд, собранность и лидертсво и был крайне недоволен подопечным.       — Эй, паршивец, не время думы думать. Надо уходить наверх! – возмущенный мужчина буквально кричал это в ухо Чонгука, чтобы тот пришел в себя и перестал быть легкой мишенью. Беспорядки молниеносно множились, поэтому надо предпринимать решение тотчас. Чон мгновенно понял замысел коллеги и собрал последние силы в кулак, снова взяв на руки пострадавшую женщину, уже потерявшую сознание от травматического шока. Более уверенно парень двинулся следом за доктором и заметил, что еще несколько человек шли за ними, пробираясь к лестнице. Нужно быть быстрее разрастающегося ужаса, так как понятно, что ни Чону, ни доктору Ли не под силу остановить происходящее, что бесконтрольным локомотивом мчит прямо на них, не оставляя шансов выбраться живыми. Чонгук питает огромную надежду на службы спасения, полицию и элитные военные подразделения, в крайнем случае.        Осталось преодолеть несколько метров, чтобы добраться к лестнице, но странные звуки, издаваемые женщиной на руках, пугают и настораживают вспотевшего парня. Он обращает на нее свое внимание и застывает тут же на месте: ее кожа приобрела неожиданно мертвенно-бледный цвет, а глаза, до этого закрытые, смотрели сквозь парня, ужасая зрителя полопавшимися сосудами, придающими белкам розоватый оттенок. Чонгук не мог оторвать взгляда от той пустоши, что развернулась в чужих зрачках, а рот женщины продолжал издавать жуткие горловые хрипы, выражавшие лишь жажду.       Наверное, это и был конец истории в чистом виде. Никаких надежды и вторых шансов.       Парень опустил женщину на пол и с ужасом наблюдал, как она, совершая беспорядочные движения, пыталась подняться. Поврежденная нога заставляла ее падать назад, а движения были донельзя странными, будто связки аккуратно перерезали ножом все разом и мышцы более ничего не держало. Она двигалась неестественно, как шарнирная кукла, потерявшая свои нити, что связывали ее с артистом театра, тяжело перетаскивая свое тело и стремясь к потенциальной жертве. В конечном итоге, оставив попытки подняться, существо начало ползти к Чонгуку, не понимающему, какого черта происходит.       Нет, она не была больше человеком. Это было чудовище.       Словно в одно мгновение, Чон отскочил, увернувшись от цепких пальцев с длинными нарощенными ярко-желтыми ногтями, как вдруг рядом оказался еще один монстр, учуявший легкую добычу. Лицо этого человека излучало смерть и агрессию: глаза, лишенные человечности, покрыты мутной пеленой, а рот, распахнутый в жадности, сочил кровью и останками плоти. Он с небывалой скоростью и силой повалил Чонгука на пол, придавив сверху, и в голове молодого доктора пронеслось утро: одинокая серая квартира, метро, толпа людей, цветущая вишня. Так однообразно, скучно и спокойно. Сейчас же покой утерян, кажется, навсегда. Чонгук изо всех сил удерживал чудовище подальше от себя, пока чужая слюна и кровь капали ему на лицо. Парень случайно заметил металлический медицинский лоток, лежащий неподалеку, и тут же схватил его, с размаху ударяя нападавшего по голове. Чон скинул дезориентированного противника и подорвался на ноги, так как медлить нельзя. Он убедился в этом лично. Парень со всех ног рванул к лестнице, не смотря по сторонам и ни в коем случае не оглядываясь. Инстинкт выживания включился на полную мощность, и ничего больше не играло роли. Текст пьесы забыт, а спектакль никогда не будет окончен, ведь актеры разбежались и не вернутся на сцену.        Единственное, что тормозит молодого доктора, это случайно замеченный им ребенок, прятавшийся от злых взрослых людей в углу за дверью. Парень тут же без раздумий подхватывает его на руки, хоть и не знает наверняка, успела ли распространиться неизвестная зараза на это беззащитное дитя. Какая уже разница? Его выбор не изменился бы в любом случае.       Запах крови и отвратительные картины вызывали огромный тошнотворный ком, застрявший в горле и перекрывающий способность говорить и дышать. Поскорее бы добраться до безопасного места, забыть обо всем, закрыть глаза и привести в норму дыхание и пульс. Чон по инерции взлетает на четвертый этаж, не дыша и молясь о том, чтобы успеть. Двери отделения для Чона призывно открыты, поэтому парень вбегает в знакомое помещение как раз вовремя, тошнота подступает все выше и выше – парня скручивает пополам, а желудок внутри переворачивается от увиденного ранее. Ребенка забирают из рук незаметно, пока Чонгук скатывается по стенке вниз, не видя ничего перед собой. Его дыхание затруднено, воздух не проникает в легкие, перед глазами маячит яркая лампочка, ослепляющая своим светом, кажется, навсегда, а в ушах стоит шум тревожных волн, бьющихся в агонии. Это его кровь сходит с ума, гоняя по сосудам гормоны, кислород и питательные вещества, пытаясь таким образом помочь организму убежать от ужаса. Чонгук понимает – сейчас вырвет. В руки кто-то сует пластиковую утку, и он больше не сдерживается, становясь слабым, безвольным и испуганным. Его рвет утренним и обеденным кофе, пищеварительным соком и желчью, ведь еды в желудочно-кишечном тракте, в принципе, сегодня не было. Все тело пробирает крупной дрожью, а ноги сводит болезненная судорога. Хочется сжаться, перестать быть человеком, забыть смысл всего зримого и исчезнуть из этих места, города, времени навечно.       Однозначно, не лучший из дней.