Последние мгновения

Блейз сидел за столом на кухне. Держа в руке небольшую деревянную палочку, он неспешно перемешивал ею полупрозрачную мазь. Его движения были вялыми и, казалось, совершенно лишенными какого-либо смысла. Мазь давно была готова – оставалось лишь закупорить пузырек и закинуть его в дорожную сумку. Однако Блейзу было все равно, ведь его мысли были заняты совершенно другим: от его матери не приходило никаких вестей. Он не мог с ней связаться, не знал, где она и что с ней. На днях он спросил у Поттера, не говорил ли профессор Люпин что-нибудь об Орнелле Забини. Но Гарри лишь покачал головой. И даже Рон и Гермиона ничего не знали.  Блейз надеялся, что его мать все же оказалась полезной Ордену. Ведь если от нее не будет толку, кто знает, что может случиться? Что если они захотят избавиться от нее?  «Нет, не думай об этом, — одернул себя Блейз. — Пусть ее репутация оставляет желать лучшего, но, в конце концов, она хорошо знает магическую физиологию. В крайнем случае, будет исполнять роль медика».  Забини еще раз прокрутил в голове свои соображения, и вдруг его осенило. Ведь если его мать знает, как работают потоки магии в теле человека, то она может помочь Ордену разобраться  в деле с пожирателями, чья сила так колоссально возросла.  — Как же я сразу не догадался! — воскликнул Блейз, хлопнув по столу.  — Не догадался о чем?  Забини чуть не подпрыгнул от неожиданности. Обернувшись в сторону двери, он увидел Рона, с любопытством смотревшего на него.  — Прости, не хотел тебя пугать, — Уизли подошел ближе и положил ладонь ему на плечо. — Просто ты сидел с таким напряженным лицом, а потом вдруг – бам! – и воскрес, —  он торжественно, словно дирижер, всплеснул руками. — У тебя что, опять родился какой-то гениальный план?  — Если бы, — тускло усмехнулся Блейз. — До плана мне еще страдать и страдать.  — Не прибедняйся, — Рон скрестил руки на груди. — Ты же умный, так что быстро сообразишь, что к чему.  Уизли не стал уточнять, от чего его парень вдруг собрался «страдать», ведь прекрасно знал, что тот ничего ему не скажет. У Забини была привычка отмалчиваться, пока все детали пазла не встанут на свои места. И выспрашивать что-либо до этого момента было абсолютно бесполезно. Конечно, поначалу Рона это жутко раздражало. Но со временем его отношение изменилось. Ведь каждый раз, когда Блейз находил ответ, тот тут же делился с ним своими умозаключениями. И Рон всегда слушал его с искренним восхищением.  — Ну и ну, — губы Блейза тронула улыбка, —  ты веришь в меня даже больше, чем я сам.  Уже совсем переменившись в настроении, он взял ладонь Рона в свою и оставил на ней легкий поцелуй. Щеки Уизли едва заметно покраснели. Несмотря на то, что они встречаются уже почти месяц, Рон по-прежнему смущался из-за всего подряд. В такие моменты Блейз всегда умилялся этой его реакции. Однако из раза в раз он все острее чувствовал желание зайти чуть дальше. Вот и сейчас: не выпуская его руку, Забини тянет Рона ближе, усаживая к себе на колени.  — Ты что творишь?! — прошипел Уизли, стараясь не создавать лишнего шума. Но в ответ Блейз, обхватив его бедра, крепче прижал его к себе, с удовольствием наблюдая, как румянец расползается по всему лицу и шее Рона.  — С ума сошел?! — Уизли попытался соскочить с его колен. — Вдруг кто-нибудь нас увидит!  — Не будешь шуметь, никто и не заметит, — спокойно произнес Блейз, обворожительно улыбаясь. — Сам посуди: сейчас дома почти никого нет. Дамы вышли подышать воздухом, Драко уже который день почти из комнаты не вылезает. Поттер, к слову, тоже.  — Ты тоже заметил, да? — согласился Рон, тут же переключившись. Как будто только того и ждал, чтобы хоть кто-то поднял эту тему. — Между ними какая-то жуткая атмосфера… Сначала я думал, что мне кажется. Но потом понял, что нет.  — В каком смысле? — настороженно уточнил Блейз.  — Ну, они почти не разговаривают друг с другом. Когда сталкиваются где-нибудь в дверях, Малфой сразу отворачивается от Гарри, будто его и нет. А однажды я видел, как они стояли в коридоре. Гарри что-то объяснял ему, но тот его и слушать не хотел и просто закрылся в своей комнате!  — Рон, — Забини поднял брови в удивлении. — С каких пор ты стал таким наблюдательным?  — Эй, — Уизли легонько пихнул его в плечо. — Не такой уж я и идиот, как ты думаешь!  Блейз тотчас нахмурился. Неужели Рон все это время считал, будто он недооценивает его умственные способности? Разве Блейз давал на это хоть какие-то основания?  — Кто тебе сказал, что я так думаю? — с нажимом спросил он. — Ты очень находчивый. Да, пусть ты не всегда внимателен к деталям, но когда требуется срочно решить проблему, ты быстро находишь выход. Поэтому даже не думай в сторону того, что я считаю тебя идиотом. Это не так.  Уизли посмотрел на него с долей удивления, которое почти сразу сменилось кроткой радостью. Стараясь не выглядеть слишком довольным этой похвалой, он игриво произнес:  — И тем не менее ты сказал, что я стал наблюдательнее  — Вообще-то, да, — смягчившись, ответил Блейз. Как бы он тут ни ершился, злиться на Рона, который говорил с ним таким тоном, было невозможно.  — И мне кажется, это твоя заслуга, — промурлыкал Уизли. Кончиками пальцев он слегка провел по позвоночнику Блейза, стараясь сделать свои движения почти невесомыми. — Может, твоя гениальность заразна?  Внутри Забини словно сработал переключатель. Он не мог устоять перед таким Роном. Его вечно работающий, не прекращающий думать даже во сне мозг давал сбой каждый раз, когда Уизли вел себя столь откровенно и в то же время невинно.  — В таком случае, — вкрадчиво начал Блейз, приблизившись к его лицу, — позволь мне поделиться ей как следует.  И Рон, недолго думая, потянулся к нему за поцелуем. Взяв на себя всю инициативу, Уизли перекинул одну ногу через бедра Блейза, удобнее усаживаясь на нем. Забини от неожиданности промычал что-то невнятное, но уже в следующую секунду впился пальцами в его талию. Вздрогнув, Рон все же подался навстречу. Сейчас они были так близко, что, казалось, дыхание стало одним на двоих. Забыв о том, что в любой момент в кухню мог кто-то войти, они отдавались друг другу в этом поцелуе.  — Рон, — хрипло произнес Забини, разорвав поцелуй. В его голосе и взгляде было столько обожания и желания, что Уизли, точно завороженный, внимал каждому его слову. — Ты меня с ума сведешь.  — Тогда нам лучше прекратить, — тихо рассмеялся Рон. — Твой ум нам пока что нужен.  — «Пока что»? —  вздернул одну бровь Блейз.  Не став отвечать, Рон чмокнул его в нос и тут же встал с коленей. Он наспех поправил свой задравшийся свитер, и, прокашлявшись, сказал:  — Я пойду. Гермиона попросила помочь собрать хворост, а то нам камин нечем топить.  — Ну, иди, раз такое дело, — Блейз мотнул головой в сторону двери и, дождавшись, когда Рон уже окажется в проеме, произнес. — Но мы ведь на этом не закончили?  Развернувшись к нему, Уизли как-то неопределенно пожал плечами и наконец вышел. «Дразнит меня», — усмехнулся про себя Блейз. На лицо лезла глупая улыбка, которую он, к слову, и не собирался сдерживать. С Роном он частенько чувствовал себя дураком, у которого голова включается только через раз. И, что самое удивительное, Блейз был совершенно не против, хотя прежде всегда держал себя в руках.  Вступая в отношения, он всегда был предельно осторожен, потому как думал, что дай он слабину хоть раз, его оставят. Бросят за ненужностью. Сколько Блейз себя помнил, он сторонился излишних привязанностей. И тому была причина.  В голове вдруг пронеслись далекие воспоминания. В них Забини увидел свое детство. Тогда они с матерью жили оставленном родственниками поместье, что находилось на окраине города. Будучи очень стеснительным, Блейз никак не мог подружиться с соседскими детьми, а потому рос замкнутым и нелюдимым ребенком, вечно ждавшим маму с работы. Она была единственным его близким человеком и другом.  Но увы, так как Орнелла Забини вела активную научную деятельность, времени вместе они проводили мало. Тогда она долго и упорно исследовала работу магических потоков и в узких кругах была известна как одна из самых перспективных ученых в этой области. Она была так счастлива, рассказывая Блейзу о своих достижениях, когда в очередной раз поздно возвращалась домой. И потому он просто не мог злиться на нее за то, что она вечно была занята.  Но однажды даже ей стало тяжело. Она взялась за очень сложный проект. Работа над ним шла почти год, и тогда Орнелла пообещала, что как только она выступит с ним на научной конференции, то обязательно возьмет отпуск, и они будут вместе целый месяц.  Блейз терпеливо отсчитывал дни, постепенно становясь все более воодушевленным и радостным. И вот, когда наступила дата защиты проекта, он приготовился к ней, как к настоящему празднику. Пусть ему не разрешили присутствовать на самой конференции, так как она была сугубо секретной, все же он хотел любым способом поздравить маму. Тогда он вместе с домовиками прибрался в поместье, собрал лучшие цветы в их саду и нарисовал огромный, больше него самого, плакат, желая, чтобы все было идеально. И как только пробило шесть вечера, он при всем параде стоял в холле в ожидании матери.  Услышав звук отворяющейся двери, Блейз подбежал к ней, чтобы встретить маму прямо с порога. Вот только вместо нее в проходе показалась большая мужская фигура. Человек, которому на вид было лет тридцать с небольшим, стремительно вошел в холл. И только тогда Блейз увидел у него на руках свою мать.  Мужчина торопливо спросил, куда можно ее положить, и он, не думая ни секунды, проводил его в гостиную. Время стерло многие детали, но Блейз четко запомнил, как выглядела его мать. Побледневшая, с кровавыми подтеками на руках и лице, она была без сознания. Уложив ее на диван, мужчина сказал:  — Все в порядке. Она просто спит. Придет в себя через сутки.  Затем он засунул руку в карман своей куртки, достал оттуда маленький пузырек, в котором плескалась какая-то полупрозрачная субстанция, похожая на дым, и торопливо вложил его в ладонь Блейза.  — Орнелле стерли все воспоминания о последнем исследовании и заменили их на фальшивые, — объяснил незнакомец. —  Когда она очнется, то будет думать, что ее уволили из научного центра. Ни в коем случае не задавай ей вопросов, все подтверждай. В этом сосуде, — он указал на пузырек, — ее воспоминания. Спрячь его, чтобы никто и никогда не смог найти. Придет день, когда она должна будет все вспомнить, и тебе нужно сохранить эти знания до тех пор.  — Но как я пойму, когда нужно будет отдать их ей? — с тревогой спросил Блейз. Ему было трудно сфокусироваться на лице и словах мужчины, потому как взгляд из раза в раз возвращался к матери.  — Ты ведь умный парень. Орнелла рассказывала мне, что ты очень смышленый. А уж если она сказала, то так оно и есть, — неожиданно он улыбнулся – по-доброму и совершенно спокойно. —  Ты  поймешь, когда настанет время. А пока сделай так, как я сказал, идет?  Ничего не ответив, Блейз лишь согласно кивнул.  — Молодец, — мужчина положил руку ему на плечо. — И запомни: меня здесь никогда не было, и мама пришла сюда сама на своих двоих. Ясно?  — Да.  — Вот и славно. А теперь мне пора, — он махом застегнул куртку и уже развернулся, чтобы уйти, как вдруг оглянулся снова. Его взгляд, печальный и долгий, задержался на лице Орнеллы. Однако уже в следующую секунду он одернул себя и ушел прочь.  Блейз со смятением смотрел ему вслед, пока не захлопнулась тяжелая входная дверь. Как только гулкое эхо, разнесшееся по холлу, замолкло, он будто вышел из оцепенения. Не думая уже ни о чем, он метнулся к матери. Дрожа, он взял ее за руку, щупая пульс. К счастью, как и сказал мужчина, она просто спала. Однако, глядя на ее лицо, Блейз четко понимал, насколько она истощена. Позвав на помощь домовика, он перенес ее в комнату.  Затем он сделал все, как сказал незнакомец. Надежно спрятав сосуд с воспоминаниями, он снова зашел к матери и просидел с ней до самого рассвета. После пробуждения она несколько дней была сама не своя. Ходила по дому, словно тень, и почти не разговаривала. И Блейзу не нужно было гадать, с чем это связано. Работа была для нее всем: реализацией, делом жизни, страстью. А теперь ей приходилось научиться жить без всего этого. Спустя месяц стало еще хуже.  В попытках занять себя хоть чем-то, Орнелла начала встречаться с мужчинами. Вечные свидания и встречи: любовники занимали почти все ее свободное время. Да, она не забывала о сыне, и Блейз не собирался жаловаться на отсутствие матери в его жизни. Наоборот, теперь они общались гораздо больше.  Но он также не мог не замечать, как она постепенно теряла себя. За все это время у нее было несколько несчастливых браков, в которых ее мужья один за другим оправлялись на тот свет. Блейз помнил каждую смерть своих отчимов и мать, которая, казалось, совершенно не испытывала никаких сожалений на этот счет. Однажды, после похорон сэра Кэролла – ее четвертого по счету мужа, к которому Блейз уже даже успел привыкнуть, – он подошел к ней и спросил напрямую:  — Неужели тебе настолько плевать на них? Очередной мужчина оставил тебя, а ты даже слезинки не проронила! Как ты можешь быть такой бесчувственной?!  Орнелла, в тот момент сидевшая в гостиной с бокалом вина и смотревшая в пламя камина, грустно улыбнулась ему и ответила:  — Понимаешь, сынок… Я всегда думала, что если рядом с тобой есть человек, который тебя любит, то жизнь станет слаще. Все печали уйдут, и останется только счастье и покой. Но это не так, — она перевела взгляд на сына. — На деле, тебе всегда будет хотеться любить самому. Однако когда это случается, тот, к кому ты привязан, рано или поздно покинет тебя. Поэтому не совершай моих ошибок и не отдавай никому и ничему свое сердце. Быть бесстрастным – это лучшее благо, которое я могу для тебя пожелать, — она поднялась с кресла и подошла к нему. Крепко его обняв, она добавила. — В моей жизни теперь нет места любви к кому бы то ни было, кроме тебя. И мне этого достаточно. Прости, если я причиняла тебе боль. Больше я не выйду замуж, и мы будем жить как раньше.  Эти слова Блейз запомнил навсегда. Видя, с какой грустью и болью его мать говорила о своей неудавшейся жизни, он пообещал, что не станет подпускать к себе других людей, не сблизится ни с одной женщиной настолько, чтобы искренне и беззаветно любить ее. Ведь рано или поздно она оставила бы его, обезобразив тем самым его душу и разум. Впредь Блейзу никто не был нужен, никто не был важен, кроме его матери – единственного человека, которого он оберегал.  Однако жизнь распорядилась по-другому. Она, игнорируя все его старания, подарила ему друзей – Панси и Драко. Он не сразу понял, какое место они заняли в его сердце, а когда осознал, то было уже поздно. Блейз уже ни в коем случае не хотел с ними расставаться. Но когда дело все же касалось девушек, он держался стойко. Да, он был в отношениях, и не раз. Вот только когда дело доходило до того, что его очередная пассия признавалась ему в любви, он тут же терял к ней интерес. Он даже попробовал начать отношения с парнем, будучи уверенным, что уж ему-то все эти глупости будут не нужны. Но оказался неправ и оборвал с ним все связи.  Только сейчас Блейз понимал, каким он был трусом. Все это время он боялся стать ненужным своим партнерам раньше, чем перестал бы нуждаться в них сам. И только благодаря Рону он, наконец, вырвался из этого одиночества. Уизли не дал ему даже шанса сбежать. Он не делал ничего особенного, просто был собой, но даже этого Блейзу было достаточно. Рядом с Роном он мог полностью расслабиться, ведь тот никогда и ничего от него не ждал. Рон был из тех людей, которые всегда говорили и делали, что чувствуют и как чувствуют. Он своим примером научил Блейза быть смелым, и теперь, что бы ни случилось, он хотел быть с ним. До тех пор, пока Уизли сам не скажет ему отвалить.  Блейз озадаченно посмотрел на баночки с мазью и, решив, что возиться с ними уже хватит, закупорил пузырьки. Устало вздохнув, он поднялся с места и направился в комнату Драко. Как ни крути, а Рон был прав насчет него. Малфой с Поттером в последнее время вели себя странно, и в его силах было узнать, что между ними происходит.  Встав перед дверью в комнату Драко, Блейз слегка помедлил. На мгновение в голове промелькнула мысль о том, что тот, может, и не захочет обсуждать с ним Поттера. Однако решив, что попытка не пытка, Забини все же постучал. Не услышав ответ, он тихонько приотворил дверь. Зайдя в комнату, он увидел, что на кровати, свернувшись калачиком, лежал Драко. Подойдя поближе, он всмотрелся в его лицо. «Спит», — решил Забини. Не спеша будить Малфоя, он осмотрелся вокруг. Его взгляд зацепился на небольшой и довольно помятый листок бумаги, одиноко лежавший на полу. Подняв его, Блейз вгляделся в текст. Символы в нем были ему незнакомы – как ни крути, а этого языка он не знал.  — Так-так, — озадаченно протянул он.  Еще раз взглянув на Драко, он увидел, что тот лежит в обнимку с какой-то книгой. Потянувшись к ней, Забини ловко подцепил пальцами корешок. Он уже почти достал книгу, как вдруг заспанный Драко подскочил с места и крепко ухватился за нее. Невидящим взглядом Малфой посмотрел на Блейза, явно не соображая, что к чему.  — Доброе утро, — усмехнулся Забини, про себя отмечая, что, между прочим, уже почти вечер.  Окончательно проснувшись, Драко сел на кровати и потер заспанные глаза.  — Ты чего здесь? — недовольно пробурчал он.  — Да вот, решил тебя проведать, — пожал плечами Блейз. — А ты тут, оказывается, ребусы какие-то разгадываешь.  Глаза Малфоя тут же распахнулись. Он перевел взгляд на лист, что сейчас был в руке Блейза. Тот озадаченно вглядывался в текст, явно пытаясь понять, о чем же тот мог быть. Драко несколько часов пытался сложить написанное в целостный, осмысленный фрагмент, но слова, как назло, не клеились друг с другом. Да, он смог расшифровать некоторые из них, но полного понимания текста достичь так и не удалось.  — Что это? — наконец, спросил Блейз, помахав листком.  Что ж, может, хотя бы Забини поможет ему решить эту головоломку.  — На вот, — Драко протянул ему найденный в Малфой Мэноре словарь. — Этот текст написан на древневаллийском языке. Я весь день с ним сижу, и ничего не получается.  Блейз плюхнулся на кровать и, взяв в руки книгу, вчитался в название.  — Круто, — воодушевленно произнес он, уже предчувствуя неплохую такую зарядку для ума. — Где ты достал словарь? И вообще, откуда у тебя этот текст?  — Нашел в доме, — отмахнулся Драко.  — И что, тебе стало интересно, что здесь написано? — с долей иронии спросил Забини.  — А что, тебе бы не было? — передразнил его Малфой.  — Справедливо.  Блейз вдумчиво всмотрелся в незнакомые символы. Увидев, что Драко все же оставил пометки в некоторых местах с предполагаемыми словами, он решил рассмотреть структуру текста в целом.  — Похоже, написано в стихотворной форме.  — Что? — Драко пододвинулся ближе. Вот почему он этого не видел? Текст был написан сплошняком, никакого разделения на строфы не было – обычный ровный текст. Так как, черт возьми, Забини до этого додумался?  — Смотри, — Блейз провел пальцем по отдельным словам. — Вот в этих местах, в окончаниях, символы дублируют друг друга. Если предположить, что у них одинаковая фонетика – а скорее всего так оно и есть – то они складываются в рифмы.  Нахмурившись, Малфой проследил взглядом по тем словам, что обозначил Блейз, и понял, что они действительно имели схожие окончания.  — Пусть так, — согласился Драко. —  Но как это нам поможет?  — А вот как, — Блейз завертел головой и зашевелил пальцами, словно прося что-то. Поняв, что ему нужно, Драко любезно протянул небольшой огрызок графита, который он достал в комнате Поттера, пока того не было. Ну а что? Только у него в комнате был письменный стол, в котором можно было найти хоть что-то подходящее.  — Итак, — торжественно произнес Блейз, ткнув «карандашом» в бумагу. — Хоть мы и не знаем систему языка, по аналогии с древнеанглийским можно предположить, что там все же были падежи. Теперь посмотрим в словаре, — он отыскал там слово «серебро», рядом с которым была транскрипция, гласившая, что читать его следует, как «aran» или «arian». — Видишь: это слово стоит рядом со словом «свет». Причем его положение и форма как бы намекают на то, что предыдущие слова от него зависят. Заметь: слово «свет» осталось неизменным, а «серебро» имеет специфический суффикс.  — Тогда это будет звучать как…  — Дословно: «Свет серебра».  Драко лишь молча кивнул, нетерпеливо ожидая дальнейших размышлений Блейза. Тот вновь хмуро вчитался в текст. Вдруг он остановился глазами на одном из слов. Перелистнув несколько страниц словаря, он задумчиво сказал:  — Похоже, это слово состоит сразу из двух.  — В каком смысле? — недоуменно спросил Малфой.  — Вот, посмотри, — Блейз ткнул в странное сочетание символов. — Мы уже выяснили, что «aran» значит «серебро». Но здесь оно написано в связке со словом «колесо», которое читается как «rot» или «rhod». Следовательно, вместе они означают «колесо из серебра» или «серебряное колесо» и читаются, как «aranrot».  — Или «Arianrhod», — пораженно выдохнул Драко.  — Да, верно. У тебя что, есть какие-то размышления на этот счет?  — Есть, — кивнул Малфой и принялся рассказывать Блейзу о том, что узнал от Поттера про хозяина этого дома. Забини внимательно слушал его, не перебивая, и как только Малфой закончил, спросил:  — Получается, есть предположение, что этот дом сохранился только благодаря какому-то специфическому магическому воздействию?  — Да. И я подозреваю, что здесь замешан некий культ. Что-то вроде обрядовых практик, о которых мало кто знает. Сам посуди: весь этот дом выглядит странно. В комнатах, на дверях и стенах очень много небесной символики. Возможно, бывший хозяин практиковал что-то вроде лунной магии или другого обрядового колдовства.  — Никогда о таком не слышал, — нахмурился Блейз.  — Кроме того, — продолжал Драко, — есть сведения, что Джеймс Пенвеллин активно изучал древневаллийскую мифологию. Думаю, текст написан этим же языком не просто так. Но что самое главное, в своих записях Джеймс упоминает имя одной из богинь древневаллийского пантеона – Арианрод, — вспомнив про «Лунные знамения», Драко захотел показать их Блейзу. Метнувшись к стулу, на котором висела его мантия, о достал оттуда украшенную рисунков книгу, которую всегда носил с собой. Открыв на нужной странице, он уже собирался показать ее Блейзу, как вдруг тот спросил:  — Драко, с тобой все хорошо?  Малфой застыл в недоумении.  — В каком смысле?  — Ну, ты встал и начал копаться в своем кармане, а потом достал оттуда целое ничего и начал перебирать руками в воздухе, — Забини повторил его недавние движения.  Драко уставился на свои руки, что все еще держали книгу, а затем проследил за взглядом Блейза, смотревшего на него удивленно и совершенно не обращавшего внимания на то, что было в его ладонях. «Он не видит ее. Не видит книгу», — догадался Малфой. Но как такое возможно?  — Драко? — позвал его Забини, и он, наконец отмерев, тут же опустил руки, словно в них ничего и не было.  — Все нормально, — выдохнул Малфой. — Я искал кое-какую бумажку, на которой делал пометки, но, кажется, она потерялась. Не обращай внимания.  Блейз с подозрением посмотрел на него, но отвечать ничего не стал. Вместо этого он вернулся к их предыдущему разговору.  — Так значит, ты говоришь, что Арианрод – это имя неизвестного божества, которому поклонялся бывший владелец этого дома? — уточнил он.  — Именно.  — Получается, этот текст содержит информацию о ней. Или нет! — Блейз подскочил с места и воодушевленно произнес. — Если он написан в стихотворной форме, то это, скорее всего, какой-нибудь гимн в ее честь!  — Думаю, ты прав, — кивнул Малфой. — Это может быть чем-то вроде молитвы.  — Ничего себе, — в глазах Забини зажглось пламя искреннего интереса. — Я, конечно, в такие вещи не особо верю. Все эти культы и древние религии – лишь плоды воображения старых волшебников. Но все же в них есть определенная историческая ценность. И, знаешь, так здорово, что мы с этим соприкоснулись!  — Как это не веришь? А как же магия, которая поддерживает состояние дома? Неужели ты думаешь, что это никак не связано?  — возмущенно запротестовал Драко.  — Очень маловероятно, — покачал головой Забини. — Я не буду отрицать, что здесь действует определенное заклятие. Однако не думаю, что все дело в поклонении некой волшебной «сущности», —  увидев, что Драко смотрит на него с непониманием, Блейз пояснил. —  Видишь ли, все в этом мире, включая магию, работает по своим законам, ведь даже она сама появилась в результате мутации генов. А теория ее «божественного» происхождения уже давным-давно опровергнута. Все это сказки, которые рассказывают дремучие люди – не более. Поэтому нет никакого смысла в том, чтобы утверждать правдивость верований сэра Пенвеллина, жившего здесь Мерлин знает сколько лет назад.  «Вот поэтому ты и не видишь книгу», — обиженно подумал Малфой. Он прекрасно понимал, что Блейз – тот еще скептик и доверяет только тому, что можно проверить, но его это все равно задело. Возможно, все потому, что Драко уже совершенно искренне верил, что «Лунные знамения» и правда связаны с чем-то запредельным и никому не ведомым. —  Ну да ладно, — вновь переключился Блейз. — В любом случае, было бы здорово все же перевести текст. Может, в дальнейшем отправим его в какой-нибудь научный центр. Они нам только спасибо скажут.  Драко вмиг оживился:  — А ты сможешь его перевести?  — Думаю, да, — ответил Забини. — Это ведь не древнеегипетские иероглифы. И у нас даже словарь есть! Так что особых проблем с переводом быть не должно.  — Было бы здорово, если бы ты сделал это, Блейз, — воодушевленно произнес Малфой. — Сколько времени тебе понадобится?  — Пару дней – и текст будет у тебя, — уверенно выдал  Забини и, взяв в руки книгу и листок, собирался было уйти к себе и приступить к расшифровке, как вдруг опомнился. Он ведь не за этим сюда пришел!  «Драко сейчас выглядит таким довольным, не лучше ли будет использовать это во благо?» — спросил он сам себя. Еще раз все обдумав, Забини решил все же не переть напролом и не спрашивать ничего про Поттера. Вместо этого он решил зайти с другой стороны:  — Я переведу текст, но взамен ты не мог бы оказать мне небольшую услугу?  — А как же бескорыстная помощь другу? — усмехнулся Драко, однако потом добавил. — Ладно уж, у меня сегодня хорошее настроение. Что тебе нужно?  Обворожительно улыбнувшись, Забини озвучил свою просьбу:  — Мне нужны кое-какие травы для снадобья, а Рон сказал, что они в комнате Поттера. Не мог бы ты попросить их у него?  Лицо Малфоя в мгновение переменилось. Тень раздражения мелькнула в его глазах и тут же залегла меж нахмуренных бровей.  — Ну уж нет, давай как-нибудь сам, — отрезал он.  — Ну Драко, — жалостливо протянул Забини. — Тебе ведь нетрудно. А мне не хочется лишний раз раздражать Поттера! Я ему и так не нравлюсь.  — Что за бред, — фыркнул Драко.  — Правда! Каждый раз, когда мы сталкиваемся, мне кажется, что у него прямо кулаки чешутся, чтобы мне врезать, — пожаловался Блейз, а затем заметил как бы между прочим. —  Неужто он до сих пор злиться на меня из-за той ситуации с пледом?..  — Сам виноват. Нечего было его дразнить, — Драко скрестил руки на груди. — Но я к нему все равно не пойду. Попроси Уизела.  — Но он занят, — не унимался Блейз. — А мне срочно надо!  — А с чего ты вообще взял, что Поттер даст мне эти травы? Мы с ним тоже не друзья, знаешь ли.  В ответ Блейз лишь молча  вздернул бровь, как бы спрашивая: «Ты серьезно хочешь, чтобы я в это поверил?».  Малфой раздраженно втянул носом воздух. Иногда настойчивость Блейза действительно выводила его из себя. Но, если так подумать, в этой просьбе не было ничего такого. Ну пойдет он к Поттеру, ну возьмет у него, что нужно, и сразу выйдет. Не сложно ведь.  — Ладно, Моргана тебя дери, — наконец сдался Драко. — Но чтобы через два дня перевод был готов.  — Договорились, — обрадовался Забини и зашагал в сторону своей комнаты.  Оставшись наедине с собой, Драко попытался взять себя в руки. Обида на Поттера все еще сидела в нем. Все это время он старательно избегал Гарри, не желая ничего про него слышать. А тот тоже хорош! Подошел к нему пару раз, а потом и вовсе закрылся у себя в комнате и выходил оттуда только на завтрак, обед и ужин. В остальное же время сидел там и занимался не пойми чем.  «Неужели это я его так довел, что он теперь вообще не хочет меня видеть?» — впервые задался вопросом Драко. От этой мысли ему стало тревожно и страшно. А что, если это правда? Что, если Поттер тоже разозлился на него из-за такого поведения и решил, что все кончено?  — Мерлин, что я наделал? — прошептал Драко. Он лишь хотел позлиться на Гарри, чтобы тот понял, как обидел его, но не думал, что все так обернется.  Нет, он этого так не оставит. Если Поттер не хочет его видеть, то пусть скажет это ему в лицо! С этой мыслью Малфой вышел из комнаты и решительно зашагал в сторону лестницы. Поднявшись на второй этаж, он постучался в уже знакомую дверь и, услышав глухое «входите», отворил ее. Зайдя внутрь, он увидел Гарри, ищущего что-то в шкафчике письменного стола. Тот был так увлечен своим занятием, что даже не сразу обратил на него внимание.  — Поттер, — позвал его Драко, стараясь не выдать волнения, которое вновь охватило его, как только он переступил порог.  — А? — отозвался Гарри и наконец посмотрел в его сторону. Увидев Драко, он медленно отошел от стола.  Они молча смотрели друг на друга, не решаясь начать разговор. Драко усердно пытался понять, что сейчас чувствовал Поттер. Злился ли он на него, или ему было все равно? Но увы, из-за того, что в комнате снова стоял полумрак, он не мог как следует разглядеть лицо Гарри. Из всех возможных источников света горели лишь камин и пару свечей на столе.  — Блейз сказал, — нерешительно начал Драко, — что ему нужны какие-то травы для снадобья. И попросил меня забрать их.  — Я отдал их Рону сегодня утром, — тут же отозвался Поттер.  — Вот как, — рассеянно выдохнул Драко, не отводя от него взгляда. — Ну, я тогда пойду…  «Идиот, — раздалось в голове. — Я ведь не об этом хотел ему сказать!». Однако Малфой, окончательно растерявший весь свой запал, все же машинально развернулся к двери.  — Подожди, — глухо произнес Поттер, и Драко как вкопанный встал на месте.  Гарри за считанные секунды сократил расстояние между ними. Малфой же по-прежнему стоял к нему спиной, не решаясь пошевелиться. Мысленно он уже напридумывал кучу вариантов развития событий, каждый из которых неизбежно вел к чему-то плохому.  — Посмотри на меня, пожалуйста, — неожиданно мягко попросил Гарри.  Драко не спеша развернулся к нему, смотря все же куда-то в пол. Вдруг он почувствовал аккуратное прикосновение пальцев к своему подбородку, и в следующее мгновение эти же пальцы подняли его лицо так, чтобы взгляд устремился точно на Поттера. Только сейчас Драко смог рассмотреть его как следует. Покрасневшие от явного недосыпа глаза, растрепанные волосы, отросшая щетина – все говорило о том, насколько Гарри был изможден. Казалось, будто он долго и упорно занимался каким-то делом, требовавшим значительных усилий. Малфой мог представить, как Гарри часами сидел здесь, разбираясь со своими (а может, и не только) проблемами. И даже несмотря на то, что сейчас он выглядел как не пойми кто, Драко все равно не мог отвести от него взгляд. Ему хотелось забыть все, что произошло между ними, и просто обнять Гарри. Мерлин, он и правда перестал нормально соображать…  — Прости, — тихо произнес Поттер, все это время не сводивший с него глаз.  — Что? — отстраненно спросил Драко, медленно выплывая из своих мыслей.  Гарри молча подался вперед и обнял его. Его руки осторожно, без лишних движений легли на спину Малфоя. Окончательно убедившись, что сопротивления не последует, Поттер прижался к нему крепче, носом зарываясь в волосы, вдыхая его запах.  Соприкоснувшись с грудью Гарри, Драко ощутил биение его сердца – гулкое и тревожное, и руки сами потянулись к нему, обнимая в ответ. Отпуская, наконец, свои нелепые страхи, Малфой уткнулся в его плечо, продолжая слушать шумное дыхание.  — Прости меня, — повторил Поттер, и пальцы Драко крепче вцепились в его рубашку. — Я не хотел обидеть тебя. Поверь, — Гарри слегка отстранился, взял его лицо в свои ладони и пристально посмотрел в глаза, — я ни в коем случае не стал бы пренебрегать тобой. Я просил тебя, чтобы ты не рисковал. И это не из-за того, что я тебе не доверяю, не из-за того, что ты не важен. Это потому, — он выдержал небольшую паузу, — что я боюсь тебя потерять.  Малфой, все это время впитывавший в себя каждое его слово, вдруг застыл, боясь пошевелиться. Все смолкло: звуки их дыхания, биения сердец и тлеющего пламени в камине – ничто не разрывало глубокой тишины. И только в ней Драко ощутил, как в груди будто что-то загорелось и затрепетало. Неимоверное тепло растекалось внутри него, даря не то облегчение, не то беспокойство. Он ведь даже не предполагал, что Гарри и впрямь переживал за него. Какой же он эгоист… Все это время Поттер хотел сказать ему все эти важные слова, а он даже не слушал его. Получается, здесь виноват только он сам, и Гарри совершенно не за что извиняться. И тем не менее он это сделал. Не раздражаясь, не злясь – Поттер просил прощения за то, что Драко все не так понял.  — Тебе не за что извиняться, — озвучил свои мысли Малфой и, подавшись вперед, поцеловал Гарри. Вкладывая в этот поцелуй все свои чувства, он позволил себе совершенно забыться.  Поттер отвечал ему с тем же трепетом. Он с жаром прикасался к Драко, пытаясь быть как можно ближе, словно стараясь стать единым целым.  — Я соскучился, — улыбнулся Гарри, когда они отстранились друг от друга, и почти сразу втянул Малфоя в новый поцелуй.  Наслаждаясь каждой секундой, Драко закинул руки на плечи Поттера. И тот, по-видимому, расценил это как-то по-своему, потому как в следующую секунду подхватил Малфоя за бедра и поднял.  — Поттер, ты…  Но не успел Драко сказать ничего толкового, как Гарри понес его в сторону кровати. Мягко уложив его на матрас, Поттер вновь поймал его губы своими. Однако Драко почти сразу отстранился. Его лицо горело румянцем, а сам он поплывшим взглядом пытался сфокусироваться на лице Гарри.  — Что ты делаешь, Поттер? — на одном дыхании спросил он.  — Целую тебя, —  как ни в чем не бывало отвечает Гарри.  — А зачем меня в кровать притащил? — хмурится Драко.  — Тут удобнее, — пожал плечами Поттер. Однако вскоре на его лицо набежала хитрая ухмылка. — А ты о чем подумал?  Вот теперь Малфой начал узнавать прежнего Поттера. Растерянный и усталый всего каких-то десять минут назад, сейчас он был образцом спокойствия, так еще и умудрялся издеваться над ним. Но Драко не собирался ему уступать. Он тоже, знаете ли, дразниться умеет.  — О чем надо, о том и подумал, — Драко выгнул бровь и приподнял уголок рта.  Наслаждаясь реакцией Гарри, который разве что рот не открыл от удивления, Малфой пошел дальше. Он ловко закинул ногу за спину Поттера и слегка надавил на копчик, притягивая его ближе и целуя. Гарри поначалу даже растерялся от неожиданности, однако вскоре все же принял правила игры и моментально перехватил инициативу.  Коленом он развел ноги Малфоя, удобнее устраиваясь между ними. Теперь ничто не мешало ему припасть к шее Драко. Легкими поцелуями он прошелся по всей ее длине, а затем поднялся чуть выше. Он обхватил губами покрасневшую мочку уха, слегка прикусывая ее и выбивая из Малфоя тихий стон. Проделав это еще несколько раз, Гарри двинулся дальше.  Продолжая целовать Малфоя, пальцами он нашарил пуговицы его рубашки и принялся расстегивать их – одну за другой. Чувствуя, как постепенно оголяется кожа, Драко все сильнее распалялся. В его голове царил полный кавардак, в котором невозможно было отыскать ни одной приличной мысли. Однако кое-что он осознавал крайне четко: ему было невероятно хорошо. Ощущать на себе прикосновения Поттера: то, как он целует его, как медленно расстегивает пуговицы и как, уже добравшись до низа, вытаскивает наружу часть рубашки, заправленную в брюки. Мгновение – и ненужный элемент одежды летит на пол, и Гарри наслаждается результатом своих трудов.  Голодным взглядом он пробегается по телу Драко: от тонкой линии ключиц до выступающей подвздошной кости, а затем медленно очерчивает этот путь своими пальцами, наслаждаясь контрастом его смуглой кожи с фарфорово-бледной кожей Малфоя. Драко завороженно следит за каждым его движением, боясь даже вздохнуть. И только когда руки Поттера ложатся на грудь, пальцами задевая затвердевшие соски, Малфой плотно стискивает губы и судорожно выдыхает. Сообразив, что здесь есть, что ловить, Гарри припадает губами к темным бусинам. Языком он медленно очерчивает контур, и Драко давится воздухом. Стараясь не издавать лишних звуков, он зажимает рот ладонью.  Поттер тихо усмехается, но продолжает ласкать его грудь. Рукой он проводит по торсу, спускаясь ниже, и Малфой, дрожа от предвкушения, все же издает приглушенный стон. Едва уловив его, Гарри тут же отвлекается от своего занятия и приближается к лицу Драко. Он мягко убирает руку с его губ и целует, жарко и настойчиво, а затем отстраняется и затуманенным взглядом смотрит в его глаза. Утопая в зеленом омуте, Малфой шепчет:  — Гарри, я…  Но договорить он не успевает. Воздух в секунду тяжелеет и все пространство заполняется звуком взрыва. Мгновенно протрезвев, Гарри вскакивает на ноги и бросается к окну.  Огромный столб черного, словно от пожара, дыма распространялся со стороны леса и грозил разрастись в считанные минуты. Вновь прогремел выстрел, и купол защитного барьера окрасился алым, сигнализируя о скором разрушении. Не медля больше ни секунды, Гарри развернулся к Драко и скомандовал:  — Бежим!