Звёзды над Парижем

Пока ожидали Сореля с отцом Колетт, он метался туда-обратно, стараясь хоть как-то успокоиться и без конца проверяя мобильный на наличие входящих. Голова не желала проходить даже от сильнейших анальгетиков — и это было бы абсолютно неважным, будь то единственной проблемой, — любая умственно-аналитическая деятельность давалась с огромным трудом. Лингвини умолк, явно задумавшись после его слов. Антуан же вспомнил о доме своей матери — там, где недавно отсиживался Клаус, вполне могли снова организовать «нору», ведь, по сути, несмотря на то, что дом опечатали и повесили новый замок, никакой охраны и даже наблюдения полицаи не оставили. Антуан также подумал и о доме Торнтона, который, по словам Фрая, вообще готовили на снос. Эти два места идеально подошли бы для того, чтобы спрятать там похищенного человека — это отдалённая глушь, соседей практически нет, а значит, и свидетелей тоже, ну и полиция после недавних проверок вряд ли сунется… — С тобой уже кто-то связывался? Эго? — нарушил тишину Лингвини, имея в виду похитителей. — Что-то требовали? Этот переход на «ты» мог бы вызвать в нём волну раздражения, но Эго понимал, что сейчас не до официальных экивоков, да и к тому же — после всего, что они с Альфредо уже прошли, какие-то высокопарные обращения и деланная пальцем вежливость, абсолютно точно ничего не изменят. Однако, не отметить того, что парень ведёт себя намного более сдержанно и не швыряется обвинениями, по сравнению с их прошлыми встречами, Эго не мог. Взгляд Альфредо — полный тревоги, искреннего переживания, — натолкнул на мысль о том, что Колетт всё же смогла убедить Лингвини в том, что он не причастен к пропаже Микро-шефа. А, может быть, именно её похищение сработало так. — Да, связывались… — ответил Антуан, отводя глаза, — конкретные требования озвучат позже… — Это деньги? — сразу же сделал предположение Альфредо. — Наверняка, они… захотят огромную сумму… она у тебя есть? — Не всегда всё упирается в деньги. — Антуан уже понимал, что огромная сумма евро — это лишь малая часть того, что он «должен», по мнению Клауса, отдать за спасение Колетт. — Иногда всё зависит только от изощрённости преступников… — Угу, ты именно это скажешь отцу Колетт? — Альфредо поднялся со стула и подошёл к нему, застывшему возле окна и сверлящего одну-единственную точку — узкую дорогу, что змеей уходила за дом, — взглядом вот уже несколько минут. — Сейчас, когда он будет здесь…? А если он пойдет в полицию? В чем будет, кстати, прав… — …ни одни родители, да будет тебе известно, — начал лекционным тоном Антуан, — не станут усугублять положение своего похищенного ребёнка, если они не полоумные! Понял меня? Никогда ещё полиция не справилась лучше людей, которым небезразличная судьба жертвы! Никогда!!! — Да так бывает лишь в кино, Эго! — Лингвини снова принялся за своё. — Вон я тоже надеялся на лучшее, когда похитили Микро-шефа, тоже не шёл в полицию до последнего, вёл собственное расследование, блин! И что в итоге?! Следователь сразу мне сказал, что уже всё, понимаешь?! Всё пропало — парализованной крысе без должного ухода не выжить столько дней! — …а с чего ты решил, что твою крысу похитили для того, чтобы сразу умертвить? — Антуан сделал вид, что не понял его паники, и тоже перешёл на звучную интонацию. — Его пытались похитить ещё давно, именно тогда он и повредился в спине! Это было сделано неслучайно — Тейд очень боялся, что твой гениальный нюхач-поварёнок смоется, сам отыскав алмазы, оставляя их с хозяином у разбитого корыта! Альфредо замер и посмотрел на него, как на сумасшедшего. Антуан спохватился, но было поздно. — И что… всё это… значит? — едва выговаривая, спросил Лингвини. — …ох, ладно — видимо, пора… ты знаешь, что твой питомец — гибрид, и что в его ДНК заложено «чуть больше» не просто так? — устало спустив очки с переносицы, задал вопрос Эго. — Знаешь, что его отец — главарь крысиного клана, был рождён той же самкой, подарившей миру очень умную и главное — весьма опасную тварь по имени «Мистер Тейд»? — …нет, я… как-то не углублялся в родословную Микро-шефа, это же крысиная привычка — рыться в грязном белье… — Лингвини попытался перевести разговор в шутку, и это не понравилось Антуану. Он навис над парнем и одним взглядом заставил того стереть улыбку. — То есть — я не знал, что это может быть так важно… — Ты хочешь сказать, что с Фраем ты эту тему не поднимал? — удивился Эго, присаживаясь на край подоконника и, приоткрыв окно, затянулся сигаретой — последней в пачке, что отдавал ему Сорель. — Он мне по ушам начал ездить, что ты настолько логичный, раз без проблем все концы свёл с концами, и теперь считаешь, нет — он сказал, что ты уверен, будто за всеми этими событиями стою я… разве не так? — …что — за всеми этими событиями? — тупо повторил Лингвини, то ли делая вид, то ли — правда в первый раз услышав об этом. — …кражи, убийства, похищение крысы, теперь вот — похищение Колетт… — Антуана снова будто мешком по башке огрели — за разговором он и не заметил, что отвлёкся. — Чёрт побери! Одним словом — ты для себя виноватого нашёл. Но я, да будет тебе известно, не имею ко всему этому бардаку отношения… хотя — сейчас, пожалуй, буду иметь… — Ладно-ладно, допустим, но… ты сказал о каких-то алмазах… — Лингвини, оказывается, ничего важного не упускал, — неужели кто-то ещё в это верит? В смысле — это те алмазы, которые были украдены давным-давно из нашей национальной галереи… но каким образом крысам-то об том знать? — …твой Микро-шеф оставил своему отцу послание, на котором выведено всего одно слово — Тейд. — Антуан выпустил дым в окно, и перевёл тяжелый взгляд на Альфредо. — А после — крысы начертили мне маршрут, по которому я нашёл дом, в котором когда-то проживали мои родственники… вот и подумай, что всё это значит… — …минутку, ты пытаешься сказать, что… крысы из родни Микро-шефа… знают, где лежат алмазы? — выпучил глаза Лингвини. — Ну, одна из них точно знает, — Антуан выбросил окурок в окно, впервые нисколько не думая о том, что это, вообще-то, запрещено, — быть может, не само их местонахождение, но… скажем, местонахождение карты сокровищ… почему бы и нет? — …и это, по-твоему, Микро-шеф? — потрясенный Альфредо тоже присел на край подоконника, взяв в руки цветочный горшок. — …нет, скорее всего, он был слишком мал или — вообще не родился, когда всё это проворачивали… а вот его отец… — выдал Антуан, не веря до конца в то, что именно он обо всём этом говорит, да ещё и с Лингвини, — вполне возможно… — …значит, этому… мистеру Тейду, — Альфредо нахмурился, сильнее сжимая горшок и наклонив его так, что земля посыпалась на пол, — нужно, чтобы отец Микро-шефа пришёл на поклон? Ради сына и выдал ему месторасположение этих треклятых алмазов?! — Знаешь, я уверен, что «мистеру Тейду» хватило бы чего-то поменьше… но вот его хозяину… — Антуан сжал кулаки, вставая с холодного подоконника. К счастью для Эго, побольше углубиться эту тему им не удалось — наконец-то приехал Жан, — он кинулся к дверям, едва завидел машину, свернувшую к подъезду. Выскочив из квартиры и встретившись глазами с Сорелем, вывалившимся из лифта, Антуан, как наивный ребёнок, ожидал какой-то новой информации, хоть каких-то вестей. Но вестей не было. И он совершенно не знал — радоваться этому или — огорчаться. Затем на площадке появился отец Колетт — на какую-то секунду Эго показалось, что его готовы придушить, — мужчина ограничился быстрым кивком головы, что-то сказал, вроде «глаза б мои тебя не видели», почти не разжимая губ, и прошёл мимо, самостоятельно зайдя, как к себе домой, затем с силой хлопнув дверью. Впрочем, сейчас Антуану, — в остальное время очень придирчиво относящемуся к тому, кто и как входит в его дом — его «крепость», мог бы он сказать, если бы не всё, что случилось за последнее время, — не было ни малейшего дела до этого. Он понимал — мужик на взводе. И хорошо, если сейчас тот, вернувшись, не вдарит ему в морду. — …он сейчас в шоке, вот и тихий… — проговорил тут Сорель, кивая на двери, — видел бы ты, как он пытался меня в снегу утопить и на рельсы скинуть, когда я его из поезда вывел… — …вы, надеюсь, не привлекли к себе ненужного внимания? — тихо спросил Антуан. — …привлекли ещё как, — вздохнул Сорель, покусав губы, — но я всё объяснил проводнику… до полицаев не дошло… — Так, послушай… скоро подъедет Байо… — Антуан собрался с силами. — Я подозреваю его в соучастии, но не уверен, что он захочет говорить просто так… в смысле — думаю, сначала придётся его… — …избить? — тут же уточнил Сорель. — …разговорить, я имел в виду, да, а избить — это сам бог велит, похоже… — Антуан глубоко вдохнул, пытаясь избавиться от ноющей боли под лопаткой, — и я хочу тебя попросить… приглядывать за ним… пока он находится здесь, и вообще… ну, ты понял… — …понял, — Сорель без лишних вопросов кивнул, — это тот белобрысый хлюпик, с которым путалась твоя Ко… Антуан, сжимая губы в линию, качнул головой. — …ну и долго там прятаться собираешься? — послышалось из-за дверей. — Эго! — Я вовсе не собирался прятаться… — Антуан вошёл первым, и остановился напротив пуфика в прихожей, на котором сидел убитый мужчина. — Я лишь хочу сказать, что… — …нет, это я хочу сказать, что, если с моей дочерью, не дай боже, слышишь ты, хоть что-то произойдет… — Эго выдержал напор с честью, даже не моргнув. — Не дай боже, с ней хоть что-то случится — я тебя наизнанку выверну вот этими руками! Выверну, а после — на куски порву! Понял ты меня?! — Да, я всё понял, и я вам обещаю, что сам наизнанку вывернусь, сделаю всё от меня зависящее, чтобы ваша дочь вернулась целой и невредимой… — отчеканил он, стараясь не потерять зрительного контакта, — и вернулась как можно скорее… — …какая мразь вообще это сделала?! Как рука-то у этой твари поднялась! — мужчина принялся метаться туда-обратно, как ещё недавно метался он, и Антуан, пожалев старика, нашарив во внутреннем кармане пиджака успокоительные, вытащил упаковку, только сейчас замечая, с какой скоростью из пластинки убывают лекарства. — У меня есть кое-какие мысли, — чувствуя себя всё отвратительнее, вставил он, когда отец Колетт выпил таблетки и несколько раз отвозился с женой, позвонив и изворачиваясь, как только можно — говоря, что Колетт внезапно решила задержаться, но что всё в полном порядке. — Но я строго-настрого запрещаю кому-либо из вас соваться в полицию, мы начнем сами искать их логово… Далее Антуану пришлось говорить о звонке Клауса, и о том, что, несмотря на то, что именно такую тактику избирают девяносто девять процентов похитителей — запугивать близких и не позволять им обращаться в соответствующие органы, — намерения этих ребят очень и очень тверды. И как только у них появится хоть малейшее сомнение в выполняемости установленных вводных, они не станут церемониться. Не имея пока других выходов и других мыслей, все согласились, что полиция тут ни к чему — в чем Антуан уже не сомневался, — достаточно было вспомнить, сколько уже полегло народу. — …и что ж от тебя требует этот… урод? — сморщившись, спросил отец Колетт. — Деньги? Антуан лишь скривил губы, уже во второй раз вынужденный молчать о своих наимрачнейших догадках и об истинных требованиях Клауса. — …он снова выйдет на связь в ближайшее время, чтобы назвать цену… — ответил он, теперь стараясь не смотреть на отца Колетт, ибо — становилось невыносимо больно. — Мне недавно звонил Байо… — сказал вдруг тот, и Антуан резко вонзился взглядом в лицо мужчины, выражающее полную потерянность. — И вот он как раз винит во всем этом только тебя… В этот момент Сорель как бы невзначай кашлянул, показывая глазами на Альфредо и отца Колетт, и Эго понял, что тот предлагает сразу выложить свои подозрения насчет Байо. — …значит, он обвиняет меня? Интересно, однако… но я вам, мсье Тату, скажу — чья бы корова мычала, — Антуан обвёл присутствующих взглядом, — и это вовсе не о наших с ним личных трениях, хотя… и о них тоже… так вот — Франсуа Байо, по моему личному мнению, давненько уже как втянут в криминальные разборки, и чувствует он себя в этой роли весьма так неплохо… а если я вам скажу, что подозреваю его в соучастии похищения, вы поверите? — …что-что? — сильнее прежнего побледнел отец Колетт. — Байо? Соучастник? — …но есть хоть какие-нибудь доказательства? — робко вмешался Лингвини, на что получил только усмешку, слетевшую с губ Сореля. — …да, есть, представь себе… — ответил Антуан. — …тогда — покажи нам! — …в такие вещи надо просто верить, — сумел выдавить колкость отвернувшийся Эго, пред тем, как в дверь нервно позвонили. Все вздрогнули, кроме него. Сорель, переглянувшись с ним, пошёл открывать. — …какие люди! — Антуан не дёрнулся, когда услышал это. Он понял, что за дверями стоит Байо ещё в тот момент, как увидел его машину из окна. — Проходи, не бойся, выходи — не плачь! Ну, чего встал? — …отвали, мне нужен Эго! — едва сдерживаясь, заорал тот. — …да здесь он, здесь… — Сорель, усмехнувшись, пропустил Байо внутрь. — Тош! Антуан медленно повернулся. Альфредо и отец Колетт, молча сглотнув, посмотрели на Байо. Наверное, они его впервые видели таким — помятым, грязным, бледным, с огромными кругами под вытаращенными глазами — не то пьяными, не то — сумасшедшими. — …это правда? — шагнув в гостиную, спросил Байо. А на губах Эго чуть не заиграла улыбка — он усилием воли подавил её. И скривился в гримасе отвращения — он не верил ни в единое проявление тревоги у этого человека. — Правда, мать твою?! Её похитили? — …я не буду читать тебе мораль, Байо, ты мне просто противен, — начал Антуан без каких-либо предисловий — очень твёрдо и, судя по сжавшемуся Франсуа, — максимально доходчиво. — И потому — я скажу только один раз. Сорель остановился за спиной Байо, явно смущая того. — Если ты знаешь, где Колетт, немедленно скажи. Скажи всё, что ты знаешь, и тогда… я даю слово, — Антуан повысил голос, чтобы все услышали это, — ты выйдешь отсюда живым и почти невредимым. Я дам тебе уйти. Сбежать, вернее сказать. И не появляться больше на моих глазах никогда. Никогда в жизни, слышишь? — …я здесь ради Колли! — принялся выпячивать грудь Байо. — И на тебя мне тоже глубокоо похер! — …и я тебе повторяю: ради Колли, — Антуан выделил её имя голосом, после чего в глазах Байо мелькнули искры бешенства, — ты будешь говорить мне сейчас — где она! Слышал?! Будешь говорить! А если нет — боюсь, мне придётся применить не самые гуманные меры… Тут Альфредо боязливо покосился на Сореля. А отец Колетт — на него. Они занервничали. Антуан же знал, что они до конца не верят в то, что этот изображающий из себя святую невинность человек, окончательно перестал таковым являться, и потому не обратил внимания на их изумленно-испуганные лица. — …не много ли ты на себя взвалил? — голос Франсуа дрогнул, но выражение лица не поменялось. — Думаешь, я испугался? — …мне уже плевать, — Антуан подошёл к нему вплотную, и как только Байо попытался отодвинуться, Сорель толкнул его в спину — теперь Эго со всей силы сжал пальцы на воротнике его куртки, — сколько крови придётся пролить — твоя всё равно состоит из одной грязи! Говори, ублюдок! Даю последний шанс! Или — прибью на месте! — Эго! Заканчивай! — отец Колетт решительно встал с дивана и приблизился. — Отпусти его! — …мсье, прошу вас — не надо вмешиваться, — преградил ему дорогу Сорель. — Антуан знает, что делает… поверьте… — …да, правда знает?! — скривившись, Лингвини указал на него пальцем. — По-моему, ни черта подобного! Он и меня недавно пытался прикончить! И я сильно сомневаюсь, что нам нужен труп в данной ситуации! Волна слепой злости захлестнула его. Антуан снова вспомнил, как пытался придушить Лингвини. И вновь почти пожалел, что не исполнил этого. — …ты вообще сиди не рыпайся, щенок! — окрысился Сорель, вставая на его защиту, будто цепной пёс — тогда Эго чуть ослабил хватку, но не отпустил заварившего всю эту кашу Байо. — Если Антуан сказал, что этот хрен может быть причастен — значит, надо проверить! — …угрожая ему при этом жизнью?! — вскипел Лингвини. — Это же неправильно! — …ему, сука, лучше знать! — Сорель не собирался подбирать слов. — Это он, бля, был с вашей Колетт рядом! Он, а не вы!!! — …да, он был рядом с моей дочерью, но не смог её уберечь! — явно не вовремя подключился отец Колетт. — А теперь строит из себя Шерлока Холмса?! К черту такого сыщика! — …согласен на все сто, — усмехнулся тут Байо, нагло пялясь ему в лицо, — просто наш критик очень любит быть в центре внимания… Тогда Антуан двинул ему коленом между ног. Попал точно и весьма сильно. Даже толстая куртка не спасла — Байо, пискнув что-то нецензурное, рухнул перед ним на колени, схватившись за яйца. Вытерев руки о брюки, будто держал действительно мерзкую субстанцию, Эго молча вернулся на своё место — возле окна. — …слушайте, стоп! Хватит разборок! — Лингвини очнулся первым. — Колетт явно быстрее не вернут от этого! Мы будем что-то делать или нет?! — Согласен — мне до ваших боданий дела нет! Мне бы дочь спасти! — отец Тату смерил красноречивым взглядом сперва Байо, что переводил дух, всё ещё стоя на полу, скрючившись, а после — и его, чуть повернувшего голову. — Эго, ты говорил про какие-то места, в которых надо срочно побывать… значит, веди! Слышал?! — Да-да, разумеется — идите вниз, садитесь в машину… — встрепенувшись, сказал Антуан, после глянув на Байо, — мы спустимся через пару минут… Лингвини, и отец Колетт, помявшись, вышли. А Сорель остался. Но и его Эго отправил, понимая, что наедине им будет куда проще. — …теперь, когда мы одни — говори, как есть, Байо… — Антуан опустился в кресло напротив Франсуа, так не вставшего с колен, — ты хоть понимаешь, что натворил, а? Понимаешь, в какой она опасности? — …не понимал бы — не приехал… — сказал Байо, поджимая губы. — Какой ты у нас молодец! — издевательски усмехнулся Эго. — …да, я всё прекрасно понимаю, в отличие от тебя, эгоист херов… — …и вот мой тебе совет, — по лицу Антуана уже заходили желваки, — не усугубляй своё никчемное положение ещё больше. Говори. — …боюсь, что мне нечего сказать… — глухо начал Байо, — я знаю не больше всех вас… — …хватит вешать мне лапшу на уши! — и Антуан резко наклонился, чтобы увидеть глаза собеседника. — Что у тебя с башкой? Франсуа собирался было ответить, но Эго дотянулся до его шапки и стянул её. Под нею обнаружилась наспех сделанная повязка, уже пропитавшаяся кровью. Судя по всему, «повязка» эта и правда была никудышной, ведь даже головной убор был запачкан. — …откуда кровь? — спросил Антуан, тут же вспоминая платок, который нашелся в снегу. — Хочешь, я скажу? Тебе врезали по башке, и ты что — отключился, да? А после — тебя, вестимо, вынесли на дороженьку в чистом поле — ну, а дальше — ты знаешь! Давай, рассказывай, тварь! Лицо Байо сперва побледнело, а после — посерело. — …меня выдал… платок? — …да-да-да! — Антуан торжествующе оскалился, хлопнул его по плечу и встал. — И я узнал его далеко не по внешнему виду — по твоему парфюму, от которого башка аж болит! Тот самый, который ты оставлял после себя ещё тогда — когда таскался сюда, будто к себе! А я всё думал — чем, твою мать, так воняет?! Тобой! Кто ж этот аромат так любил, дай-ка вспомнить, кажется… эта старая выдра — Адсорбт? Байо что-то нечленораздельно простонал и вцепился руками в короткие волосы. — …что, ты и стрижку, вижу, в угоду моде сделал? — продолжал Антуан, расхаживая вокруг него. — Наконец-то срезал свой конский хвостик! Правильно — чтобы меньше светиться! Сволочь! — …значит, ты считаешь меня соучастником? — качнул головой Байо. — Нет, вот сейчас ты не угадал, Эго… — …да, конечно, а кто ты у нас, начинающая, мать ети, модель?! Байо уставился на него с долей испуга. — …что — картинки вот мне прислали интересные! — попытался поёрничать Эго, но вышло слабо. — Твоя морда везде! Отвечай — зачем и кто это сделал?! — …я не знаю, кто и зачем, но мне это нахуй не надо! — огрызнулся Байо. — И вообще, я… — …и после этого я — эгоист? — чуть не рассмеялся Антуан. — От тебя только и слышу — я, я, я! — …да, потому что я такая же жертва, Эго! — …ещё раз ты произнесёшь нечто подобное, мразь… — Антуан сжал кулаки до побеления костяшек, — я за себя не ручаюсь… — …а ты знаешь, герой херов, что я должен был привезти Колетт к ним ещё раньше?! — начал орать Байо, поднявшись. — Ещё вчера, после похорон, знаешь?! За мной был крепкий хвост, и я еле от него ушёл! Но ушёл, блядь! Слышишь?! Ушёл от погони вместе с твоей Колетт! Понял?! А если бы я просто привез её к нему — что, было бы лучше?! Ты бы уже вчера места себе не находил! Чё, я, может, неправ? Антуан слушал его и не верил своим ушам. — …и если ещё хочешь знать — так, на всякий, — ему нужен ты! — Байо, видимо, настолько осмелел, что решил рубить правду до конца. — Нужна информация от тебя, уёбка такого, а Колли из-за того, что тебя защищала больно много и влезла куда не надо, теперь должна страдать? Так что — завали к черту свой критиканский ебальник! Если здесь кто-то и мразь — так это ты!!! Иди и решай свои проблемы, Эго, братайся со своим папашей чокнутым, а её не приплетай, нахуй! Понял?! — …ты чё такой голосистый-то у нас стал? — Сорель, очевидно, уставший ждать и вернувшийся, мигом подскочил к Байо и схватил его за грудки. — Тоша, почему так долго? Втащить ему, чтоб заткнулся, а? — …не видишь — ему уже до нас втащили… — …нууу, лишними пара пинков же не будут, да? — …нет, время уходит, живо поехали! — Антуан жестом велел Сорелю отпустить Байо, и вдруг почувствовал себя именно тем, кем его недавно обозвали — мразью. — Куда они её дели? — снова набросился Антуан, едва они вошли в лифт. — Говори, где искать! — …повторяю для особо одаренных — этого я не знаю! — Франсуа прислонился к стене, чувствовалось, что он держится на ногах из последних сил. — После того, как мне врезали, я ничего не помню… меня самого вышвырнули из тачки в центре города час назад… но Колетт уже там не было… — Так, ну, а при тебе они что-то упоминали? Ты ведь что-то, да знаешь! — настаивал Антуан. — Куда могут её повезти, или — куда было велено… — Эго, ты меня за конченного кретина держишь?! Нет, никаких мест, названий или чего-то подобного они не упоминали! — ответил Франсуа. — Они ж не настолько тупые… — …а ты чего — провинился, раз тебя только в виде приманки на дело взяли? — Сорель вытаращился на Байо, мельком узнав о ситуации, когда они садились в машину, решив пока ничего не говорить ни подавленному дальше некуда мсье Тату, ни впечатлительному Лингвини. Первым делом направились к дому матери. Антуан без конца следил за Байо, сидящим сзади. И хоть тот был зажат между двумя другими пассажирами, Эго считал, что если ему надо будет извернуться, чтобы каким-то образом подать сигнал главарю — в ком Антуан уже окончательно увидел своего папашу, или — связаться со своими подельниками, — то, этот прохвост непременно это сделает. То, что Франсуа самолично подтвердил его подозрения, ещё ни о чем не говорило, к сожалению. Антуан осознавал, что этих сведений им бы всё равно не хватило для того, чтобы вызволить Колетт из плена. Да и Байо не смог бы так запросто открыться, не оставив ни единого туза в рукаве. — Народ! Так, мы даже не обсудили, что делаем, если вдруг… — тут Сорель взял внимание на себя, — найдем пропажу… сколько упырей там может быть? — …вы не справитесь, — сразу сказал Байо, — рыцари нашлись, даже и не надейтесь… их может быть куча, и все вооружены, ага? — Ну, значит, сперва надо обстановку разведывать… — пришёл к логичному выводу Лингвини, — зайти сзади или — с чёрного хода… — Выходит, если ты прав, — промолвил Антуан, глянув на Байо, в зеркало заднего вида, — значит, я остаюсь, и решаю все вопросы, а вы — забираете Колетт и… — …ну, всё — началось, — протянул Сорель, — герой на герое, блядь, и героем погоняет! Тош, ты вообще сиди смирно! Знаю я, как ты «решаешь»! В обмороках вечно валяешься! — Так, господа хорошие, не бежали б вы впереди паровоза, а! — раздражённо прервал их беседу отец Колетт. — Сдаётся мне — Байо прав, и эти упыри не так просты… да и вряд ли они спрячут мою дочь там, где мы можем её тут же найти! Это для них будет даже не смешно, а грустно! Так что — прокатывайте следующий маршрут лучше! Антуан был полностью с ним согласен, но в глубине души всё равно надеялся на чудо и, когда они затормозили вдалеке от дома, вылез первым. На первый взгляд, единственная здешняя улица, — на которой больше не осталось жилых домов, — спала мёртвым сном. Но проверить её нужно было. Потому, включив фонарик на телефоне, Антуан и Сорель прошлись пару раз туда-обратно, примечая, есть ли следы. Кроме их, — оставленных лишь сейчас, — увы, не было. Снегопады за последние несколько дней замели все прежние. — …а сарайки тут есть где-то? — спросил Лингвини, тоже подошедший. — Надо ещё там проверить, потому что… — …ты б закрыл свой рот! — Антуан сразу понял, о чем он, и это вызвало лишь тяжелую боль под рёбрами. — Накличешь щас лихо! Черт побери! — …а я что? — вылупился парень. — Я ж просто говорю, что иногда… — …нет сейчас никаких «иногда», «всегда», понял? — Сорель взялся объяснить всё сам. — Думай, чего городишь! Её ж похитили с целью выкупа, значит, ничего делать с ней просто не имеют права — товар есть товар! — Эй! — оглянулся Антуан, когда они, утопая в сугробах, подошли к дому. — Оба там заткнулись! Замок не был взломан, и разбитые окна смотрели темнотой своих зияющих ран. Антуан сжал зубы, когда крыльцо предательски заскрипело, но отступать было поздно. Кое-как протиснувшись внутрь, троица замерла на входе — перед ними растянулся зловещий коридор, в котором гулял ветер, завывая на все возможные лады. Эго знаком показал, что им стоит разделиться — Сорель пошел прямо, а Лингвини доверили первый этаж. Антуан поднялся к себе в комнатушку, на второй, а затем — полез на чердак, рискуя свалиться. Сразу стало ясно — здесь никого нет. Но для убедительности они всё же осмотрели шкафы с перекошенными дверцами и заглянули под немногочисленные кровати. Практически на выходе Эго вдруг затормозил возле серванта. За пыльным стеклом, треснувшим с одного угла, он увидел фотографию в тяжелой, проржавевшей и уже совершенно непрезентабельной рамке. Он направил фонарик мобильного на фото — яркий, синеватый свет залил пространство полки. На снимке были они с матерью — это фото, насколько помнил Антуан, было одним из последних совместных. Ему там было не больше десяти-двенадцати лет. По какому поводу тогда был праздник, Антуан уже не вспомнил, но на фото он улыбался — наверное, также, в едва ли не последний раз, — стоя в белой рубашке с разноцветными шарами, грамотой и коробочкой, перевязанной красной лентой. Кажется, это было накануне школы, а, возможно, что тогда он выиграл очередную олимпиаду. — …ты чего застрял? — шепот Сореля едва не заставил его вскрикнуть. Антуан махнул рукой и, подумав ещё пару секунд, решительно открыл дверцу, чтобы взять фотографию. Возле самой стенки его внимание привлекла ещё и стопка каких-то бумажек — грязных, кое-где прожжённых, но их он тоже сгрёб, и только тогда покинул дом. — …здесь пусто, что дальше? — Лингвини заглянул ему через плечо, когда он, будто загипнотизированный, рассматривал фотографию в свете луны. — …надо съездить в ещё один заброшенный дом, — сказал Антуан, понимая, что это — просто трата времени. — …в Париже их столько — все не точно объездим! — вздохнул Сорель, подгоняя их. — Какие ещё есть варианты? Громкая трель мобильного заставила Антуана чертыхнуться и подскочить. Едва не потеряв находки в глубоком снегу, он трясущимися руками выхватил телефон и, не глядя на дисплей, быстро нажал на «принять». — …это снова я, Эго… — сквозь шипение раздался голос Клауса — Антуан вытянулся в струнку, вообще перестав дышать. — Ты уже готов поболтать по-взрослому? — Да, я готов… — выдохнул он, понимая, на какой крючок сейчас попадёт. Сорель тут же остановился и напряженно прислушался — Антуан попытался отогнать его, но тщетно. Мог ли он винить своего бывшего в том, что от решил, будто все его проблемы теперь — их общие? — …как тебе фотки? — начал Клаус, с единым смешком. — Смогу я сделать карьеру в модельном бизнесе? Как — ты там всё рассмотрел? — …ну и зачем ты мне это прислал? — не понимающе спросил Антуан, чувствуя, как все тяжелее становится говорить. — Что ты хотел этим показать? Мне плевать на Байо, так и знай! — …да, на него — я не сомневаюсь, а вот твоя барышня… — …не трогай её! — снова взвился Антуан. — …но у меня есть и другие фотки, Эго… — загоготал, продолжая, Клаус, — куда более откровенные — хочешь увидеть? Я тебе не стал сразу всё показывать, чтоб ты от переизбытка хороших слов в мой адрес не свихнулся, ха! Так чё — прислать? — …слушай ты! Я не намерен с тобой это дерьмо обсуждать! — зарычал Антуан. — Ты сказал, что озвучишь условия! Хватит тянуть кота за яйца! Вперёд! — …а тебе так не терпится? Антуан на мгновение оторвал мобильный от уха, прилично так замерзшего, и выругался одними губами. Подумать о том, что Клаус будет изгаляться, как только может — стоило заранее. — …не смей играть на моих нервах, падла… — прошипел Эго, наконец придя в более-менее собранное состояние. — Понял меня — не смей. Говори, где Ко… — …оп-оп-оп! Первое правило, сучонок! — также нагло ответили на том конце провода. — Требования здесь озвучиваю я! Помнишь? Антуан закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти. Хуже всего не иметь возможности наверняка знать, когда тебя захотят сломать окончательно. Вдоволь поиздевавшись, или — будут бить разом. — …молчишь? — усмехнулся тогда довольный собой Клаус. — Правильно. А теперь — слушай меня внимательно… Время словно остановилось — Антуан слушал громкие и довольно болезненные удары собственного сердца в течение всего нескольких секунд, но ему это показались вечностью. — …у тебя ровно сорок восемь часов на то, чтобы собрать три миллиона евро, Эго… — Клаус говорил четко, выделяя словами именно те моменты, заострить внимание на которых, он считал, необходимо. — адрес, куда ты привезешь мне бабки, я скину позже. И учти — вздумаешь меня наёбывать, или — попытаешься хоть как-то увильнуть — плохо будет ей, подумай об этом! — …сколько? Три миллиона? — едва смог произнести Антуан, холодный воздух сжал горло до невыносимо маленького отверстия — внутри всё заболело. — Три миллиона евро?! — …да, собери мне… в смысле — нам! Собери три миллиона, — Клаус снова выдержал театральную по своей драматичности паузу, во время которой Антуан, сделав шаг назад, прислонился спиной к дверям дома, — если хочешь увидеть свою крошку живой и невредимой… — …погоди, ты же сказал, что вам от меня не деньги нужны! — закричал Антуан, едва ли не захлебываясь посыпавшейся к козырька крыльца морозной крошкой. — Слышишь?! И вообще — ты не охренел — три лимона! У меня нет сейчас… — …а я сказал — ищи, для этого я… то есть — мы… даём тебе время! — Клаус заговорил жестче. — Время, которое явно не на твоей стороне, Эго! Думай башкой! Антуана моментально насторожила его путаница между «Я» и «Мы», но он промолчал, не решаясь снова спорить. Лицо Сореля тоже заметно менялось по ходу их разговора. — И только не надо прибедняться, ок? — снова хохотнул Клаус. — Не скромничай, нахер! Нет у тя бабла! Ага, рассказывай! — …хорошо, но если я не услышу Колетт немедленно… — Антуан отлепился от дверей, — никакой сделки не будет, и попробуй только сказать, что ты меня не понял, мразь! Сорель испуганно уставился на него.