The chaos is you. Paradise

Killers From The Northside

Kordhell

— Погоня превзошла все мои ожидания. Удачное стечение обстоятельств, а, Кей? Катсуки не ответил. Он смотрел вслед удаляющимся сиренам полиции и слышал оглушающие хлопки лопастей вертолета. Целая полицейская гвардия устремилась за серым кадиллаком, а ему почудилось… нет. Он на самом деле увидел промелькнувший корпус черной камаро, которую никогда не спутает. «Если ты не станешь сотрудничать, я убью Мидорию на твоих глазах» Катсуки вертел эту фразу в голове, пока она не свелась в единый бессмысленный комок серой массы, теряющий смысл. Застряли и въелись в глазницы два противопоставленных слова, которые никогда, ни за что в его гребаной жизни не должны были свестись в одну фразу. «...убью Мидорию на твоих глазах» Он продолжал держать онемевшие от холода пальцы под ледяной проточной водой и не двигался. Наблюдал, как слегка покрасневшие кончики пальцев светлели и покрывались голубизной, достигая ледяным холодом мозговых извилин. Оттянул одеревенелые пальцы от струи воды и прикоснулся к теплой шее, тут же покрывшейся мурашками. Это ненадолго помогло справиться с учащенным неконтролируемым дыханием. «Полиции дан приказ стрелять на поражение» Пальцы словно шипели от резкого перепада температуры, жгли шею. Разбитые костяшки не позволяли как прежде сжать пальцы в кулак — он порвал связки запястья. Бросил взгляд на лежащую на краю раковины бритву, потянулся к ней и постарался удобно уложить в руку. Потертое зеркало очередного мотеля со слабым теплым светом было вывешено ему в назидание. Из крана продолжал струиться ледяной поток, он поднес к нему лезвия бритвы, посмотрел на себя в зеркале, убрал челку со лба, подставил бритву к волосам. На раковину падали пучки светлых волос, их затягивало в слив водосточной трубы. Катсуки провел пальцами по полоске освобожденной от волос кожи и принялся за дело дальше. Проводя бритвой над ухом, цыкнул, наблюдая, как на волосы в раковине падают капли крови. Закончив, он выбросил бритву и посмотрел на отражение в зеркале. Выбритая голова выглядела лучше обрезанных паклей волос. Осмотрел царапину за ухом, оторвался от зеркала и вышел из ванной. Даби сидел на кровати и чистил приклад автомата. Отвлекшись, бросил короткий взгляд на Бакуго и хмыкнул. — Лысым тебе даже лучше, — сообщил Даби, вставляя полный магазин. Истлевшая сигарета в зубах была выброшена в пепельницу на тумбочке. Катсуки промолчал. Телеэфир безостановочно крутил его лицо, фотку многолетней давности, ещё со времен его обучения в Либерти. — Пора идти, — Даби встал, водрузил на плечо армейскую сумку, поправил бронежилет. За окном кромешная темнота. Уличный фонарь приграничного мотеля был разбит. Под слабым светом телеэкрана обугленная кожа Даби горела бордовым проблеском. Он закинул автомат за скину, выравнивая ремень на груди. Взял в руки идентичную армейскую сумку и протянул Бакуго. Тот не взял, продолжал смотреть в экран на пробегающие сводки новостей: крупным планом показали предыдущий мотель, он был в десяти, двенадцати, двадцати милях, он не помнил. — Кей, идем, — повторил Даби, не предлагая взять сумку во второй раз. Выключил телевизор, ожидая, когда Бакуго обратит на него внимание. Даби становился нетерпеливей. Сильной хваткой сжал больное плечо и потянул: Катсуки нашел в себе силы отцепить от себя цепкие пальцы, которые всей душой ненавидел. Прохромал к двери, открыл настежь и пошел по общему открытому коридору, не осматриваясь. Плевать он хотел на предосторожность. Плевать хотел на долгие, испытывающие взгляды Даби в свой адрес, плевать хотел на сон под одной крышей с ним, плевать на его оружие, спрятанное в сумке, плевать на бронежилет, каску, защитные наколенники и выпивку. Плевать на все эти долгие два дня в постоянных переездах на угнанных тачках, преследование полиции и краткий отдых в подвернувшемся мотеле. — В молчанку будем играть? — хмыкнул Даби, поравнявшись с его неторопливым прихрамывающим шагом. Нога всё ещё гудела от старой раны, но не так бешено, как месиво у правого плеча. В первый же день он разорвал на куски бинты, что наложил на него Даби, готовый ходить с открытой раной, нежели принять помощь от него. Нет, лучше этого было терпеть неистовую боль в ванной мотеля посреди ночи, зашивая глубокие порезы кривой иглой, окунутой в спирте, еле сохраняя остаток сил, перевязывать самостоятельно негнущейся рукой. — Какую тачку выбираешь? — допытывался Даби, рассматривая чьи-то припаркованные тачки. Старый полноприводный форд с гнутым кузовом, серебристый минивэн с тяжелой подвеской и перетянутыми жгутом вещами на крыше, обитая в круг тонером тойота: Катсуки готов пройти пешком, неважно куда. Полиция настигнет его раньше пройденной полумили. — Я так и понял, что ты хочешь последнюю, — сказал Даби, замечая задумчиво устремленный взгляд парня на последнюю машину. Подошел к ней, пнул колесо, ожидая крика сигналки. Её не последовало. Перетянул автомат со спины на грудь, схватился обеими руками и ударил по стеклу прикладом. Сигналка истерично завопила, фары моргали словно звали на помощь своего хозяина, что не успеет прийти ей на помощь. Даби открыл водительскую дверь, сел, вскоре сирена замолчала, фары выключились. Через некоторое время машина завелась, а лицо Даби выглянуло из разбитого окна. — Кей, давай быстрее, пока я силой не запихнул тебя в машину. Бакуго обернулся в сторону мотеля, гадая, включится ли свет в окне какого-нибудь номера, выскочит ли оттуда здоровый мужик, который проснулся от криков своей тачки? Подбежит ли к ним со злостью на перекошенном лице, с битой, пистолетом, ножом наготове? Мотель молчал, спал мертвенным сном, и ему было плевать, что происходило снаружи. Катсуки подошел к машине, открыл пассажирскую дверь и сел внутрь. Даби довольно улыбнулся, или так упала тень на его лицо. — Хороший мальчик, — приторно протянул он, выезжая с пустой парковки и поворачивая к пустому шоссе без включенных габаритов. Они молча ехали по автостраде, встречая на пути редкие автомобили, чаще всего — корпоративные фургоны или ночные жильцы на престарелых автомобилях, с грохотом полуживого мотора их обгоняющие. Бакуго смотрел на редеющие с каждой милей деревья и произнес охрипшим от долгого молчания голосом, совсем тихо, но Даби его услышал, не мог не услышать: — Почему я должен верить твоим угрозам? Даби продолжал смотреть на дорогу, Катсуки видел его отражение в боковом стекле. Мелькающие фонари отсвечивали неестественными бликами его сощуренные глаза и раскрашивали старые татуировки. — Потому что больше тебе ничего не остается, Кей, — казалось, Даби пожал плечами, а может, это маячит отсвет пролетающих фар. — Ты можешь мне не верить, можешь верить, всё едино. Ты так зациклился на своих личных переживаниях, что в действительности представляешь, как я убиваю Мидорию, если мне что-то не понравится. Однако, встает вопрос, что мне делать после, верно? Ты считаешь, что победишь меня в своей игре в молчание, а я думаю, ты мне сам дал оружие в руки. Катсуки непонимающе посмотрел на него, а Даби этого и добивался. — С твоего поступления в Юуэй ты стал неравнодушен ко многим сверстникам. Разве я не прав? — вскинул брови Даби. Он смотрел на дорогу, но вгрызался своими острыми когтями слов в его глотку. — Заработал столько друзей, помогал решать их проблемы, получал взаимную поддержку, даже не промолвив им и слова о том, какое прошлое за твоей спиной. Вел двойную жизнь, играл на их чувствах. Знал, что с уголовником и мудаком никто не захочет начинать новую жизнь в городке Спринг-Сити и выдумал легенду бунтаря-новичка, которому никакие вызовы судьбы нипочем. Вы друг другу стали близки, это видно. Но знаешь, в чём загвоздка? Близких так легко потерять, и больнее всего потерять по своей собственной ошибке. Даби свернул по автомагистрали направо, асфальт перешел в мелкий гравий, они сворачивали в небольшой городишко на северо-западе Лос-Анджелеса, туда, где не ловило даже радио. — Почти на месте. Даби проехал порядка мили по гравийной дороге между массивами деревьев, пока их не привело на более-менее освещенную местность с одноэтажными домами. Больше походило на деревушку, чем на город, подумал Катсуки, когда автомобиль остановился перед заброшенным домом с выбитыми окнами и покореженной крышей. — Не похоже на мотель, — произнес Бакуго. Даби заглушил двигатель, отсоединив провода. — Это пристанище путешественников, обитель потерявшихся на долгом пути. — Говори коротко. Это гнилая халупа. — Можно и так сказать. Даби вышел из машины, забрал с задних сидений сумки и пошел в направлении входа заброшенного дома. Катсуки медленно пошел следом, чувствуя на мембранах ушей доселе неизвестную тишину. Не было слышно визга машин, полицейских сирен, общего гула города, чистейшая мертвенность всего. Катсуки сомневался, живет ли кто-то в рядом стоящих домах, или это очередная уловка Даби, фиктивная жилая постройка, чтобы заманить его в ловушку, как паук — пойманную муху. Начинал сходить с ума. Прошелестел ветер по голове, словно прошептал его имя в ухо, Катсуки обернулся. Улица пустая. Ему показалось. Старая дверь скрипнула. Даби исчез уже внутри. Коридор был освещен одной старой лампой посередине. Впереди пестрело голубоватое свечение, издавалось мерное гудение электрических приборов. Бакуго прошел по коридору, чутье подсказывало, что ему не стоило направляться в сторону искусственных огней привлеченным ослабшим мотыльком. Даби стоял к нему спиной, синий обводил его фигуру. Он смотрел на горящие экраны, развернувшиеся чуть ли не до потолка крохотной комнаты. Их были сотни, показывали статичные видео, больно напоминающие записи с видеокамер. — Ты говорил, почему должен верить моим угрозам? — произнес Даби, не моргая. Катсуки обнаружил знакомые места: главный вход в университет, одноэтажный дом Киришимы, окно спальни его дома в Спринг-Сити, включенный свет в доме Ашидо и маячившие внутри силуэты. — Вера сама по себе хрупкое понятие. Как доверие, привязанность, мечтание. Их нельзя приобрести насильно, — Даби склонил голову в сторону. — Но глаза никогда не обманывают. — Откуда это здесь? — голос его не слушался. Катсуки схватил здоровой рукой Даби за плечо и потянул на себя. Повторил громче ему в лицо. — Откуда всё это у тебя?! — Мой тебе подарок, — ответил Даби. Голос веселился, маска лица оставалась непроницаемой. — Игра в доверие на жизни других. — И как долго? — рука, сжимающая плечо Даби, от чрезмерного усилия начала подрагивать. По телу прошелся электромагнитный ток, охлаждая и одновременно вскипая до беспамятства. — Как долго ты следишь за ними? — Кей, сколько лет знаем друг друга, а ты задаешь такие глупые вопросы… — Нет, я не знаю тебя! — процедил Бакуго, толкнув Даби назад обеими руками. Правое плечо зашипело от резкого движения. Голос дрогнул и предательски перекатился со свирепого на отчаянный. — Никогда не знал, лживый ты кусок дерьма! Что-то в лице Даби изменилось, подкосилось. Насмешливая ухмылка стерлась, глаза на миг загорелись, заострились, охваченные синим пламенем экранов. Но то было лишь мгновение. Сделал шаг назад, скрываясь в темных недрах коридора, издавая только голос, противный, проникающий вглубь ушей, забирающийся склизкой змеей в череп: — Подумай, что ты ставишь на кон, оправдывая свою слабость нежеланием сделать шаг. Ответственность за них лежит на твоих плечах. Ведь так легко заслужить доверие, но тяжелее его оправдать. Где-то вдали захлопнулась дверь, оставляя Катсуки наедине с тщедушным всепоглощающим светом. Он посмотрел на один из экранов, где ранее заметил маячившие лица. Светлая макушка, одетая в неуклюжую пижаму, — Монома — нервно мотал руками в сторону, разговаривая с тем, кто закрыт от поля зрения камеры. Хмурое лицо Тодороки было устремлено туда же. Катсуки подошел ближе, чтобы разглядеть получше, хотя нутро вопило о чём-то важном, нестерпимо-раздирающе. И он увидел. Волосы короткого зеленоватого оттенка, привычную сережку на ухе, отрешенно-задумчивое и напряженное выражение лица, бледноватый оттенок кожи, знакомую оранжевую футболку, узкие джинсы, отбрасывающие в давнее воспоминание, вытянутый шрам на правой руке и отсутствие бинтов на предплечьях. Катсуки сделал шаг назад, присел на стул посередине комнаты и наблюдал, не смыкая глаз. *** — Полиция сейчас их нагонит. Изуку нервно сжал руль и нажал на газ, обгоняя пару автомобилей на его стороне. Камаро ждала его выпад, гаркнула и набрала скорость. Впереди маяком летел вертолет, сообщая, что они на верном пути. — Копы сгрудились на южной стороне трассы, — прохрипела рация, передавая голос Кеми. — Стоят с мигалками. Они скоро попадут в ловушку. — Ты видела, кто за рулем? Это они? — судорожно выкрикнул Тодороки в рацию. — Прости, малыш, я как-то, блять, не успела увидеть их лица, потому что ещё не видела ебучую тачку! Изуку заметил впереди длинный затор, который образовался вследствие погони полиции и перекрытия дороги. Он дернул руль влево, вылетая на встречную полосу. Стоящая полицейская машина загорелась мигалками, позже прозвенела сирена. — Они поедут за нами, — Тодороки посмотрел в боковое стекло, замечая, как несколько копов стремительно залетают в машину. — Плевать, — бросил Мидория, виляя между встречными машинами с громогласными гудками и мигающим дальним светом. Зеленоволосый пролетел мимо очередной встречки и перелетел на свою полосу, не встречая препятствий. Позади неслась полицейская машина, набирая скорость. — На нас тут копы зубы точат, — сообщил Тодороки в рацию. — Да? — весело усмехнулась Кеми в ответ. — Я бы в твою сторону не только зубы наточила. Это ваши проблемы, ребята. Камаро выдержит погоню, подбавьте газа. С нашей стороны чисто. Мидория продолжал давить на газ. Он, казалось, хочет обогнать несущийся по воздуху вертолет. — Они почти рядом, — сказал Шото и увидел впереди множество огней полицейских мигалок. Изуку резко повернул вправо, сворачивая к выезду с трассы. Одна из полицейских машин продолжала гнать за ними. — Какой план? — Сбить хвост. Изуку, казалось, забыл про тормоза, вылетая на перекресток на красный сигнал светофора. Тодороки мог только краем глаза заметить чуть не врезавшуюся в их бок многотонную фуру и с силой сглотнул. — Ты конченный. — Спасибо. Мидория резко притормозил и завернул в узкий переулок, направляясь параллельно трассе Норт-Бранд. Она находилась выше. Тодороки мог приметить мелькнувший силуэт кадиллака. Полицейский хвост не было видно, им успешно удалось от него избавиться. — Срочно! — заорала в рацию Кеми. — Мидория, это не они! — Что? — Мидория выхватил рацию из рук Тодороки. — Повтори, что ты сказала?! — Это, блять, не они! — голос Кеми треснул. — Это не Кей, а какой-то левый жирный мужик! Полиция выстрелила в колеса, зацепила кадиллак в кольцо, мне пришлось уехать, чтобы не пригреть на шее легавых. Нас обвели вокруг пальца, кто-то сдал фейковую информацию! Мидория резко дал по тормозам, задев несколько мусорных баков в и так узком переулке. Ударил по рулю, потом ещё раз и ещё, с такой силой, какой Шото никогда не видел в этих хрупких руках. — Твою мать! Твою мать! *** Катсуки спустя долгое время сел за руль. Плечо продолжало саднить. Автоматическая коробка передач была старой, заедала, из-за неё машина двигалась не так ровно, как хотелось. Они ехали в противоположном от трассы Норт-Бранд направлении, подальше от всеобщего гула. — Кто это вообще был? — спросил Катсуки, бросая взгляд в стекло заднего вида на маячившие огни синего и красного. Даби пожал плечами и вытянулся на пассажирском, ленивым движением переключая радиочастоты. — Люди, которым заплатили, чтобы сесть в тюрьму и ненадолго прикинуться другими, — ответил Даби. Спустил боковое стекло и выкинул сигарету. — Заплатили? Кто? — прищурился Бакуго, почесав бритый затылок. Даби ответил коротким смешком. — Спонсоры. — Ты нормально можешь разговаривать? — не вытерпел парень. Его бесила идиотская загадочность Даби, хрипящее радио с попсовой музыкой, бесконечные тайны и ни просвета объяснений, кривая рулевая на очередной угнанной тачке, его короткое прозвище, полупустые улицы, бесконечно тянущаяся линия трассы, по которой снова и снова, гребаный день за гребаным днем, они несутся непонятно куда, по неизвестной причине для решения таких же, сука, непонятных целей. Рука Даби снова потянулась к радио, Бакуго грубо отбросил её и со стуком выключил музыку. Дальше ехали в тишине. Даби не сказал ничего по поводу радио, по поводу непонятных «Спонсоров», отвернулся к окну и пялился в темноту обочины трассы. Катсуки медленно перевел дух, удавалось это с неимоверным трудом. Понимал, ещё одно слово или взгляд Даби, он остановит чертову машину, подорвет бак с бензином и пойдет дальше пешком. Ему не давал покоя призрачный силуэт черного камаро. Восставшая из мертвых, мышечной памятью металась по трассе в бесконечной гонке, но это не могло быть ошибкой. Или это почудилось, или… — Кей, поворот. — Заткнись, — бросил Катсуки, резким движением сворачивая на бесячую гравийную дорогу. В гнетущей тишине добрались до начала улицы, Бакуго дал по тормозам, остановился между деревьями, заглушил двигатель и буквально выпрыгнул из машины. До дома идти пешком четверть мили, но этого было достаточно, чтобы немного остудить голову. Даби шел позади него еле слышимо, но его присутствие Катсуки чувствовал спиной. Продолжал молчать, изводя до основания. Парень жестко поправил бандаж на плече, и когда на него легла чья-то рука, откинул и повернулся. — Какие, нахуй, спонсоры? — Бакуго не выдержал. В беспросветной глуши были только они и молчаливые деревья. — Что за, мать твою, договоренность, с кем? Ты заливаешь, что нужно сотрудничать, а с кем и для чего я должен сотрудничать?! Тачки воровать, мотаться по Лос-Анджелесу без, блять, малейшей цели и возвращаться туда, где рано или поздно будут поджидать опера? Продолжай молчать и вешать свое идиотское лицо на меня, у тебя отлично получается! — Прояви терпение, скоро я обо всем расскажу. — Не нужны мне твои рассказы! — его голос отскакивал от деревьев, рвал исступленную тишину. — Объяснения, разговоры — в рот я это всё ебал! Ты такой тупой, чтобы не догонять? Я хочу, чтобы ты сдох, сдох как животное в подворотне, со всеми своими замыслами, интригами, и закрыл навсегда свой гнилой рот. — Сдох, говоришь? — голос Даби прозвучал донельзя задумчиво. Его рука потянулась к боковому карману и выцепила из него складной нож. Посмотрел на него и протянул в сторону Бакуго. — Так давай, убей меня и не мучайся. Катсуки умолкнул, сжимая челюсть от пробежавшего непонимания вперемешку с открытым бешенством. Даби вертел в руках нож, мотая им как кость перед голодной собакой, в ожидании ответа на его выпад. — Не хочешь марать руки? — интерес пробежал в ледяном голосе. Не сводя глаз, Даби переместился правее, описывая полукруг. Тело Катсуки рефлекторно натянуло онемевшие мышцы. Военные берцы прочертили линию на земле, остановились. Рука Даби подкинула нож в воздух, пальцы подцепили металлическую рукоятку. В следующую секунду лезвие ножа выскочило из затвора, Даби метнулся в его сторону. Катсуки машинально сделал шаг назад, сворачивая, руки вытянулись в защитной стойке. Действия Даби были выученными и уверенными, взмахи ножа сопровождались вытянутой рукой с выпадом на правую ногу. Бакуго сосредоточенно сощурился и отскакивал в сторону в нужный момент, когда лезвие ножа проходило около лица или шеи. — Считаешь, всё само собой решится? — раздался раздраженный голос. Даби сверкнул глазами, прыгнул вперед, переложил нож в другую руку и прорезал им воздух снизу вверх. Катсуки пришлось перенести вес тела на правую ногу, он прошипел под нос. — Бездействие — тоже решение. Твое бездействие погубило Хакамату, хочешь продолжения истории? Катсуки успел перехватить занесенную для удара руку, схватил за предплечье и, сгруппировавшись, заскочил снизу. Увернулся от приходящего ему в щеку удара правой, и завел руку за спину. Свернул кисть до пробежавшего хруста и вытянул нож. Спина Даби вытянулась дугой. — Закрой свой рот, — Бакуго приставил нож к его горлу. Даби гортанно рассмеялся. — Считаешь, я его убил? — Ты только и можешь, что кромсать людей и винить за это остальных. Чертов псих. Катсуки краем глаза увидел вскинутую руку и действовал стремительно: откинул зажатую левую Даби и толкнул плечом в спину. Пальцы мужчины инстинктивно провели по освобожденной от лезвия шее, которое не оставило после себя и царапины. Преимущество на стороне Бакуго: в правой руке еле удерживал негнущимися пальцами рукоять ножа и продолжал настороженно наблюдать за каждым движением Даби. — Я верен самому себе. — Даби выпрямился, демонстрационно вскидывая руки ладонями вверх. Нож не был в его руках, а выражение лица играло в ложь, что он держит всё под контролем. Давит психологически, заставляя Бакуго сделать первый шаг. — Знаю, что могу, и делаю. Скажешь про себя так же, Кей? Или будешь и дальше отвергать близких, считая это правильным? — О чем ты? — недоверчиво прищурился парень. Поймался на удочку. — Мидория разговаривал со мной в тюрьме, — Даби совершал полукруг медленно, открытыми шагами, Бакуго держал его в поле зрения и впитывал слова. — Хотел узнать правду о Хакамате, о тебе, точно зная, что ты ему не ответишь. Боишься другого отношения к самому себе? — Даби остановился. — Особенно от Мидории? Лучше жить во лжи и играть на чувствах, чем признаться и видеть, как тебя отвергают? — Захлопнись. — Давай, скажи мне, что я не прав. Ты ещё более лживая свинья, чем я. — Что ты вообще можешь знать об этом? — рука, держащая нож, предательски дрогнула. Не позволил рукояти выскользнуть из пальцев, направил лезвие в лицо Даби. — Ты заботишься лишь о себе и никогда не любил. Даби перекосился и напал. Бакуго выставил блок локтем, но не учел стремительного финта и удара коленом в бок. Согнувшись, отступил на шаг, для безопасности полоснул ножом по воздуху в попытках достать, дотянуться до любой части тела, Даби проскочил ниже, влетел в поле досягаемости с нижним ударом под дых. Катсуки успел его предвидеть, поднял подбородок вверх, развернулся и сделал подсечку. Зашипел: растянулись раны на плече, жгли кожу. Ныл бок, куда смог угодить кулак Даби. Тот, упав на землю, сделал разворот, встречаясь с лезвием ножа, устремленного в переносицу. Бакуго еле держался на ногах, рвано дыша, и расширил глаза. Даби направлял в его голову пистолет. — Нечестная игра. — Катсуки выплюнул кровавую слюну, глядя на металлическое дуло. Даби тяжело дышал, но рука с пистолетом не дрогнула. Веки потяжелели, темные волосы облепили лоб и скулы. Почему-то, совсем на миг, Бакуго привиделся водяной отблеск на его глазах. — Я тоже когда-то любил. Бакуго задержал дыхание. Даби поднялся на ноги, вытер сбившуюся грязь с колен и опустил пистолет, пряча его в кобуру на спине, откуда смог достать его в процессе драки. Пыль лежала на его обугленной коже рук, он не обращал на неё внимание. И впервые за долгое время первый отвел взгляд. — Я сказал: в жизни нужно марать руки, — он спокойно прошел мимо протянутого в его сторону лезвия. — Пошли, у нас завтра много дел. Бакуго стоял в молчании, даже когда силуэт Даби скрылся далеко позади. Опустил руку с ножом и бросил на землю. *** — Куда ты его дел? — Чего? — Катсуки вскинул бровь, поворачиваясь к собеседнику. Даби поправлял галстук, внимательно всматриваясь в деловой костюм в зеркале лифта, чтобы найти недостатки в одежде и в случае чего незамедлительно их устранить. Странная дотошность к внешнему виду человека, который выглядит как ходячий труп с обугленной кожей, выглядывающей из ворота белоснежно-накрахмаленной рубашки и кистях рук, приводит в замешательство. — Спрятал? До сих пор не дает покоя эта душещипательная загадка. Катсуки сильно хмурится. Ему до сих пор непонятен разговор, что беспричинно и мимолетно возник во время того, как они поднимались на лифте офисного центра практически в центре Лос-Анджелеса. Не схваченные, беспрепятственно вошедшие в лобби, где строем, как каменные статуи, стояли охранники. Они не повели бровью, не дернули головой при их появлении, лишь один из них указал в сторону лифта. Не трудно догадаться, что внушительное здание, внешне кажущееся офисным центром, было под контролем влиятельной шишки подпольного города, но Бакуго ничуть этому не удивился. Его напрягало, почему молчавший всю дорогу Даби решил задать свой никому не всравшийся вопрос сейчас, когда их со стопроцентной вероятностью палят по видеокамерам. — О чём ты, чёрт возьми? Даби сделал паузу, показушно. Пялился в своё отражение, отряхивая несуществующую пыль с черного пиджака. Через плечо Даби Катсуки увидел свое отражение и отвернулся, чтобы не всматриваться в черты своего лица. Слишком агрессивное и натянутое от усталости. Рубашка неприятно давила на бандаж. После недавней драки с Даби затвердевшие мышцы напряглись и растянулись, болели некоторое время с непривычки. Порезы под ключицей закровоточили, высохшая кровь стянула кожу, отлеплять бинты пришлось с трудом. От галстука он избавился ещё в машине, предоставленной по безмерной щедрости главы группировки, с тонированными стеклами и отсутствием полицейского доеба. Слишком всё показушно и притянуто за уши: Катсуки не привык выяснять бизнес-отношения таким образом, а выглядело это именно так. Даби сдружился с бандитской группировкой, которая успешно выбилась в свет, в отличие от подпольной жизни Шигараки, и предлагает им свои услуги. Или нет: одним из вариантом уговора с главарем Катсуки посчитал обмен себя, хотя его услуги или же труп уж точно не самое выгодное, что можно предложить такой шишке. Опасность витала в воздухе ещё с появления тонированного автомобиля бизнес-класса около их обиталища, поэтому Бакуго не был удивлен. Только напряжен до предела, чувствуя, как вздутые вены бьют его по вискам. Деловой костюм он, казалось, не носил со времен выпуска из школы. Старые воспоминания как сгоревший движок: непригоден для эксплуатации, но продолжающий издавать хрипящие звуки жизни. Не хотел вспоминать, что Даби пришел к нему на выпускной, скрываясь в тени счастливых родителей его одноклассников, всучил бутылку виски и подговорил напиться до беспамятства, гонять на байке в алкогольном кураже и нахально смотрел, как Бакуго всучивают административку за вождение в нетрезвом виде. Бакуго пришлось ходить на общественные работы, собирать мусор на обочине и проклинать Даби. Не хотел открывать прошлое, настойчиво забытое, в особенности сейчас, когда выдернутый из его прошлого человек заставляет забыть прошлое, являясь им. — Хакамата. Ровный, четко посаженный голос отскочил от металлических стен лифта и резанул ухо. Бакуго впечатался жестким взглядом в Даби, не смог поймать мысль, которая покоилась на его натянутых в полуулыбке губах, до того тошной, что хотелось всадить его лицо в зеркало лифта. Блондин сжал кулаки, правая отозвалась тягучей болью, она продолжала сопротивляться контролю. — Где ты его закопал? — голос звучал до тошноты обыденно, словно сокрытие трупа было важным решением так же, как выброс мусора. Даби стрелял в него хладнокровные лазури через отражение, перемешивающиеся с нетерпением узнать ответ. Лифт поднимался бесконечно долго, бесконечно ввысь, чтобы не достичь вершины. — Куда спрятал? Сжег? Утопил в реке? Оставил в ближайшем лесу под деревом? Перед глазами мутнело, а внутри отдалось неприятной, саднящей болью. Вот оно, то самое чувство мерзкого оцепенения и сбитого дыхания, когда душа на миг холодеет, а голова возгорает от колючего гнева, до дрожи в руках. Возвращение в прежние игры на истязание: Даби выводил его на неконтролируемую злость, давил психологически, чтобы обвинить в его же слабохарактерности и отсутствии контроля. Открывал зажившие рубцы без применения силы, смотрел на вспышки бездумной агрессии и получал удовольствие. Выворачивало наизнанку, приводило в замешательство и опустошенное одиночество. Он не поддастся на эти игры. Только не после всего, что этот грязный ублюдок сделал. — От твоего трупа я избавлюсь самым изощренным способом. Только ты не узнаешь, потому что будешь гнить в аду. — Вместе с твоим священником? Бакуго подкосило. Краем оставшегося хладнокровия понимал, что затевать драки нельзя. Даби об этом знал тоже. Поэтому вытягивал из него злость, чтобы Бакуго сдался первым. Проиграл, сделал ошибку. Чтобы винить его до конца жизни, которая будет короткой, оконченной в стенах офис-центра, а может, и этого лифта. Они приехали на верхний этаж. Лифт плавно остановился, пискнул и раскрыл металлические двери, открывая вид на длинный коридор. Двое охранников стояли около лифта, идентичные тем, кто встречал их на первом этаже. Даби вытянулся, выпрямляя осанку, легким шагом вышел из лифта, словно допрос с признанием Бакуго вел с самим собой в своей голове. Даби прошел мимо охранников, не замечая их угрюмых и серьезных лиц в черных очках. Катсуки сделал медленный выдох, прежде чем выйти из лифта. Проветрил свою голову, избавляясь от агрессии, застрявшей в горле. Охрана пошла вслед за ним. Катсуки рассмотрел получше длинный коридор без окон, с бесконечным строем одинаковых дверей из красного дерева, красный ворсовый ковер, напоминающий цвет запекшейся крови. По углам расставлены камеры видеонаблюдения, их звонкие ебала, безусловно, видит вся система безопасности здания, и могут с легкостью разлететься во все новостные ленты и полицейские сводки. Уверен ли Даби, что его непонятная сделка пойдет, как он планировал? Бакуго был уверен, что этот обмудок как всегда делает всё, основываясь на принципе импровизации. И уверен, что за углом в ожидании притаились машины ФБР. Они дошли до конца коридора, останавливаясь перед тяжелой дубовой дверью. Перед входом командным движением заставили поднять руки, обыскали их карманы пиджаков и ощупали за тело. После проверки один из охранников подошел к двери, взялся за ручку и открыл перед ними вид на огромную гостиную комнату с панорамными окнами. Бронированное стекло, рассудил Бакуго, замечая неравный отблеск света от стекла. Выглядело всё вульгарно дорого и вычурно: дубовый лакированный паркет, позолоченная люстра с хрустальными канделябрами, которая свисала с высокого потолка, два черных дивана из натуральной кожи друг напротив друга, стеклянный кофейный столик посередине, административная стойка с компьютером, на котором отчетливо заметны трансляции с видеокамер, вооруженные амбалы в каждом углу и двое посередине, у дивана, где и сидел владелец наркоимперии города и полный дилетант в интерьере. — Позер, — тихо вырвалось из уст Катсуки. Даби услышал его высказывание и прыснул. Он внимательно рассматривал заказчика. Тот, вальяжно расположившись посередине длинного дивана и разместив по-хозяйски обе руки на его спинке, казалось, даже не заметил их прихода. В темно-бордовом костюме, нога на ногу, он смотрел перед собой, на другого гостя, кто расположился на противоположном диване. Катсуки бросил в ту сторону взгляд и посчитал, что ему почудились длинные русые волосы и еле уловимый цветочный аромат духов. Отрезвление, словно электрический ток по венам: в их сторону повернули голову и впились серые глаза. Длинные ресницы, пухлые губы и броский макияж: Кеми внимательно обводила их фигуры. Он не заметил у неё внезапного удивления, когда его нутро завопило как сумасшедшее от совсем не ожидаемой встречи. — Кеми? — проскочил удивленный вздох. Девушка растянула губы в полуулыбке и в снисходительном тоне наклонила голову, вперившись в невозмутимое лицо Даби со странным и резким чувством. Грубым, жестким. — Встреча старых знакомых, — растянулся низкий голос мужчины в темно-бордовом костюме, а вслед — многозначительная улыбка, не похожая на улыбку Кеми, которая словно прятала что-то, сдерживалась. Катсуки четко это видел, пытаясь выровнять дыханием скачущее сердце. — Пожалуйста, присаживайтесь. Его рука мягко указала на место рядом с Кеми. Она обернулась, расправила оголенные плечи и потянулась к бокалу шампанского на кофейном столике. Длинные пальцы со знакомыми острыми ногтями изящно взяли бокал за ножку и поболтали напиток, наблюдая за золотыми пузырьками. Катсуки как заговоренный следил за движениями девушки, пытаясь понять, каким образом она оказалась у главы бандитской шайки Тараканов, совершенно в то же время, что и они. Даби и бровью не повел, смотрел на Кеми и главу Тараканов с повседневной скукой, а значит, Бакуго — единственный, кто ни черта не понимает в сложившейся ситуации. Если Кеми была в сговоре и с Даби, и с Тараканами… Но Кеми не была. Он четко видел промелькнувшее удивление, когда увидела его, вошедшего в главную залу. Глаза дрогнули, в ресницах проскочила треснутая уверенность, но смогла возобладать над собой и показать равнодушие. Катсуки её понимал — выросшая с самого детства в сердце Лейквуда, она мастерски управлялась с основным принципом — не показывай настоящие эмоции. Даби, не обращая внимания на ступор Бакуго, подошел к дивану, на котором сидела Кеми, и уселся с другого края, по-хозяйски прислонившись к спинке и расставив ноги. В натянутом молчании все ожидали Бакуго, на него с подозрением начали засматриваться охранники. Он нахмурил лицо, насколько мог, показывая открытое недовольство, подошел к дивану и присел посередине, но чуть ближе к Кеми. Та сразу взяла его за правую руку, сжала. Её пальцы дрожали. Катсуки посмотрел на неё, вглядываясь в натянутое хладнокровное выражение лица, но она и бровью не повела, смотрела вперед, на бокал с шампанским, рука сжимала его пальцы сильнее. Это не могло ускользнуть от цепкого взгляда напротив, но его учтивое молчание резало не хуже едких слов. — Перед нашим разговором хотел заранее поблагодарить за предоставленные костюмы, а также бронированную машину, — учтиво сказал Даби прозрачным на эмоции голосом. — Очень мило с вашей стороны, несмотря на многолетние распри. — Не стоит благодарностей, — вежливо перебил мужчина, взмахивая рукой. В его глазах просочилось недовольство от того, что Даби взял слово первым, голос продолжал звучать сдержанно. — Всё же, не стоит забывать про меры предосторожности. Работа с лицами, кого признали преступниками вне закона и которых ежечасно преследует полиция, сулит большие проблемы. А также большие возможности. — И что же, вы почтили нас своим присутствием, господин Сако, чтобы перебрасываться любезностями? — Даби усмехнулся, протянул руку к свободному бокалу, осмотрел теплое шампанское и поставил обратно. Сако прищурился на действие мужчины, но вновь промолчал. Даби посчитал, что растянуть своё удовольствие и понаглеть можно, пока на тебя не направлены дула автоматов в лицо. — Как вы и сами сказали, на нас объявлена полицейская охота. Не стоит оставаться в одном месте, тем более в таком масштабном и важном, чтобы не привлечь полицию. Или вы уже об этом позаботились? Сколько нарядов полиции стоит ожидать у главного входа? — Не беспокойтесь, полиции неизвестно ваше местопребывание. Иначе наша встреча бы не состоялась, но я и так вижу по вашему лицу, что об этом вы прекрасно осведомлены. В отличие от вашего покойного начальника, Шигараки, я действую не столь топорно и грубо в отношении полиции и закона. И поэтому мой бизнес всё ещё на плаву. — Всё ещё на плаву? — Даби усмехнулся во второй раз. Господин Сако сохранял сдержанность, а глаза — нет. Они темнели с каждым выкинутым словом мужчины. — Я бы хотел перейти на обычный тон, любезностей я по горло наелся. Вы ещё на плаву, Тараканы, поскольку Шигараки больше нет, как и его кампании и связей. Конечно, вы об этом знаете не хуже меня, поскольку ещё с самого ухода Шигараки в тюрьму заграбастали его ниши и порубили дилеров. Продолжаем обмениваться любезностями или напрямую поговорим о сотрудничестве? — Тяжело говорить с человеком о сотрудничестве, когда он убил своего руководителя. Не так ли, мистер Даби? — Просто Даби. Я этих мистеров не выношу. Перепалка с Даби и господином Сако отбросила на второй план Бакуго и Кеми. Та подвинулась ближе, скрестив ногу на ногу, её открытая голень водила по его ноге. Она продолжала избегать в упор прожигающий взгляд блондина. И сказала, так спокойно и буднично, словно не было всей этой злости и выброшенных в урну лет его жизни в Лейквуде: — Костюм сидит на тебе как влитой. Выглядишь слишком сексуально. Правда, зачем голову выбрил? Твои волосы мне очень нравились. — Кеми, какого черта ты тут делаешь? — Бакуго незаметно потянул её за руку и прошипел в левое ухо. Она вздрогнула. — Какого хрена ты делаешь в то же время, что и мы? В сговоре с Тараканами и с Даби? Кеми улыбнулась, быстро пробежала глазами по присутствующим, понимая, что никто не заметил их разговора. Убрала руку, потянулась к вырезу короткого серого платья, вытянула оттуда что-то, спрятанное в кулаке. И подняла на него взгляд, напряженный. Вскинутые брови молчаливо просили Бакуго сидеть на месте и не делать каких-либо движений. Пододвинулась ближе, соприкасаясь бедрами, снова сжала его руку, заталкивая в неё что-то, напоминающее на ощупь свернутую бумагу. — Скажи, ты скучал по мне? Её вопрос застал Катсуки врасплох. Он вскинул бровь и хотел сказать, но Кеми его опередила. Придвинулась ещё ближе, практически соприкасаясь носами: — Выберись отсюда живым и посмотри то, что я тебе передала. Веди себя как обычно и не пытайся меня найти. Мы сами тебя отыщем. — Мы? Кеми сверкнула глазами и промолчала, незаметно отодвинулась и сделала глоток из бокала. Катсуки, пересилив желание допросить Кеми до конца, повернул голову в сторону Даби и Сако. Рука, сжимающая бумагу, медленно потянулась к карману брюк. — Мы оба понимаем, что сотрудничество будет выгодным с обеих сторон. Я по вашей прихоти убил Шигараки в тюрьме, тем самым избавляя вас от конкурентов. Вы называете меня убийцей босса, но тем не менее, охотно соглашаетесь на сотрудничество. Скользит лицемерием, вы так не думаете? — Вы преувеличиваете. В данный момент меня интересуют гарантии обоюдного взаимодействия. — Гарантии? — удивился Даби. От интереса он наклонился ближе, устраивая локти на ногах и скрещивая обугленные пальцы в замок. — От убийцы и преступника в бегах? Нет никаких гарантий, господин Сако. И пока действует наш уговор, я могу заверить вас, что действую согласно плану. Что-что, а гарантии могу требовать только я. Разве открытой ниши в Лейквуде вам было недостаточно? — Лейквуд на данный момент не суть нашего разговора, но про него не стоит забывать, — господин Сако повернул голову к Кеми. — К тому же, линии поставки и сбыта в этом районе были налажены не без помощи госпожи Кеми, поэтому она участвует в данном разговоре. И я ручаюсь за неё, что данный разговор останется в тайне. Катсуки повернулся к ней снова, желая увидеть в её глазах ту фальш, которую она заливала ему в уши неуместными комплиментами и загадками, чтобы скрыть свою подпольную деятельность с Тараканами. Очередное вранье и недомолвки — раньше Кеми терпеть не могла Тараканов и держала их подальше от Лейквуда, но что изменилось теперь? И о ком это «мы» она имела в виду? Легкая улыбка скрывала от него правду, а Бакуго снова терпел мерзкое чувство, что его обводят вокруг пальца и делают из него глупого ребенка, уши которого не должны слушать взрослых секретов. Хотелось схватить её за лицо, повернуть к себе и заставить высказать все слова, скрывающиеся за напускным молчанием. Его мозг кипел, как и закипала кровь, краснела кожа и напрягалось тело. — Ручаетесь за Кеми? — протянул Даби. — Что же такого она сделала Тараканам? Открыла доступ к круглосуточным гонкам? Она не управляла Лейквудом. Катсуки заметил, как от этих слов Кеми напряглась. Пальцы правой руки с силой сжали бокал. Она потянулась к столику, чтобы убрать хрупкий предмет, и повернулась в сторону Даби. Бакуго увидел её скрытые чувства: неприкрытая за стойкой тушью открытая неприязнь и болезненная злоба с примесью испуга. С начала их появления она не разделяла положительных чувств в сторону Даби, но прежде не смотрела на него так ненавистно, как сейчас. А может, Бакуго просто никого не знал так хорошо, как хотел. Перед ним никто не открывал настоящие чувства, не считая нужным. Никто, кроме Изуку. — Сейчас управляет. Не сочтите грубостью, но ваше влияние в Лейквуде давно потеряно. — Манал я твою грубость, — выговорил Даби на манер разговора Бакуго, отчего тот приподнял бровь. — Дай мне то, за чем я пришел, и лей свои песни кому-то другому в ухо. — В этот раз я прощаю ваше грубое высказывание, но впредь будьте внимательны к своим словам. К тому же, — Сако повернулся в сторону блондина со странным прищуром. — Я до сих пор не могу уловить суть: зачем вы привели с собой мистера Бакуго? — Тебе какое дело? — холодно ответил Даби, слишком резко и быстро. — Он мой партнер. — Партнер? — Сако покачал головой. — Не думаю. Лучше сказать, заложник. Мистер Бакуго, вы ему доверяете? Катсуки не понимал, что произошло, каким боком его лицо стало темой для разговора двух шишек, которые обмениваются словами о нём, как о товаре на базаре. Какого хрена обращаются как с животным, которого можно заставить идти по своему зову, говорить, когда скажут, драться, когда дадут оружие. Видят в нём живое оружие и инструмент, которым можно управлять, как вздумается. Все, кроме Изуку. Бакуго молчал недолго. — Пошли вы оба нахуй. На него покосились удивленные рожи. Даже Кеми не смогла сдержаться и не посмотреть на него. В её глазах искрило восхищение. — Ебал я ваше сотрудничество и партнерство, — Катсуки постарался сделать свой голос четким и твердым. И ему это удалось, судя по недовольному лицу Сако и молчанию Даби. — Меня считают преступником, повесили на меня убийство, которое я не совершал, порезали как скотину в чертовой тюрьме. Я здесь не по своей воле, но я не заложник, и уж точно под твою дудку, Таракан, плясать не буду. Я ещё помню, как твои ребята почти меня угандошили в переулке за украденную наркоту, и ты это помнишь. Плясать под Даби тоже не собираюсь. Буду с превеликим удовольствием смотреть на ваши терки и ждать, когда вы сами сгрызете друг другу глотки. Избавите меня от лишней работы. Договорники хуевы. Повисло молчание, сопровождаемое клацаньем металлических прикладов о кобуру у охранников и монотонной трели от компьютеров на месте администратора. На Бакуго накатила жуткая усталость, но он был доволен своей речью и удивленным лицам, не ожидавшим его откровения. В особенности Даби — тот пялился на него и прожигал дыру в голове. Конечно, остался недоволен — рассудил парень. Все его хитрые ходы пошли по пизде, показывая Сако, что не такой уж Даби устрашающий, его не боятся, не признают его влияние, а значит, и договариваться с ним больше не будут. Катсуки понимал, на какой отчаянный шаг он пошел со своим заявлением, он знал ещё с того момента, как Даби показал ему злосчастные видеокамеры. Он понимал, лишнее действие и лишние слова больше разозлят Даби, он несомненно воспользуется своей уловкой по угрозам в сторону друзей, в сторону Изуку, Катсуки это, черт возьми, понимал на все сто процентов. Он хотел увидеть растерянное ебло Даби. Хотел сделать это перед тем, как убить. Никто не воспринимал Бакуго всерьез. Никто, кроме Изуку. Молчание прервалось хохотом господина Сако. — Довольно интересный у вас подход, мистер Бакуго, — главарь Тараканов щелкнул подручникам, один из них отошел к столу администратора и начал лазать в папках компьютера. Сако не сводил с Бакуго заинтересованных глаз, на что Бакуго состроил настолько недовольное лицо, чтобы явственно показать свое отношение. — Интересный подход… для отчаявшегося человека. Сако поднял ладонь вверх. Подошедший охранник положил в его руку флешку. Мужчина, немного подержав её в руке, медленно протянул к Даби. — Договор нужно выполнять в полном размере. Даби посмотрел на него и забрал флешку. Кеми быстро прошептала Катсуки в ухо, не сдерживая свою взволнованность: — Ты даже злишься сексуально. Если выживешь, набери меня, номер тот же. — Кеми, я занят, — Катсуки не смог сдержаться и бросил хитрую ухмылку в сторону девушки. — У меня есть тот, кому я буду звонить, когда выживу. — Ты так и не ответил, скучал ли по мне. Катсуки мельком улыбнулся. — Ладно, твоя взяла. Скучал совсем немного. И ещё… — Слушаю. — Прости, — Кеми в шоке посмотрела на него, даже не заботясь о том, как подозрительно они смотрятся. А Катсуки хотел выговориться в случае, если они больше не встретятся. — Что вел себя как мудак. Кеми тихо хохотнула. — Боже, Кей, хватит. От таких слов у тебя отсосу. — Нет, спасибо. Я люблю другого. — Как больно звучит. До жути рада тебя видеть, несносный ты болван. Даби встал с места. Бакуго понял, что разговор с главарем Тараканов окончен, и не совсем на хорошей ноте. Поднявшись вслед за ним, услышал раздавшийся голос. — Надеюсь на следующую встречу с вами. Берегите себя и свои жизни. Кеми осталась на месте и провожала долгим взглядом его спину. — Какого черта ты учинил? — огрызнулся Даби, прерывая своё фальшивое хладнокровие. Они спускались в лифте. — Из-за тебя теперь… — Да закрой ты уже свой рот, — грубо прервал Катсуки. Он не хотел слышать его недовольные россказни и угрозы. — За нами полиция едет. — Что? Отчасти, Бакуго был доволен, что довел Даби до удивления. Но оно закончилось слишком быстро, сменившись привычным напряжением. — Пока ты лобызался с этим нахохлившимся петухом, охранник подошел к компам и нажал на кнопку вызова полиции. Приблизительное время приезда наряда — от пяти до семи минут. Сделал это намеренно, чтобы мы не спохватились и попались в руки копам в нескольких кварталах от его офисного центра, сбрасывая с себя подозрения. Потому что знал, что допрашивать и шманать нас не станут — прикончат на месте. Ты получил, что хотел, и он таким образом заканчивает ваше сотрудничество под корень. Даби молчал. Смотрел на него и молчал, искрил удивленным взглядом, который явно не ожидал такого от Катсуки. Тот резко подскочил и прижал Даби к металлической стене лифта. Голос его звучал донельзя взбешенным и угрожающим. — Только попробуй тронуть хоть кого-то из моих, тронуть Кеми, я вырву твои кишки и повешу их на трубе. Я видел, как она на тебя смотрела, кусок дерьма. Отвечай, что ты ей сделал? — Легче сказать, что не сделал, — улыбнулся Даби. Катсуки, злобно цыкнув, отошел от него и смотрел вперед, в двери лифта. Даби поймал наживку, принял прежнее веселое состояние и собрался царапать его внутренности колкими фразами. Блондин прервал его попытки. — Лучше молчи. Молчи, чёрт возьми. Думай, как нам отсюда выбраться быстрее, чем приедут копы. — Кей, ты смирился? — Никогда не смирюсь. Никогда не прощу тебя. Я ненавижу тебя всей душой. Но сейчас нужно действовать сообща, чтобы выжить. Даби усмехнулся и снисходительно опустил голову. — Давно я ждал такого Кея. Двери лифта открылись. Никто не удерживал их в фойе, охранники стояли на том же месте, что и прежде. Катсуки знал, что Сако наблюдал за ними через камеры и мог распространить их фотографии в новостях. Шанс небольшой, но он есть — такие большие шишки, как главарь Тараканов, слишком сильно пекутся о своей безопасности. Если фотографии с беглыми преступниками выльются в сеть, все тут же узнают его офис, полетят слухи и дознания полиции. Нет, сейчас преимущество на их стороне. Они вышли через главный вход. Катсуки посмотрел по сторонам, не заметил наряда полиции и не услышал мигалок. Увидел камеру видеонаблюдения на улице, но благо, что она не смотрела в их сторону. Парень повернул в противоположную от камеры сторону, прошел по улице и резко завернул за угол, проходя между бетонными стенами многоэтажек. Он шел быстро, но не бежал — бег вызовет подозрения среди уличных зевак. На улице жара. Солнце палило асфальт и было в самом зените. Вырваться незамеченными не получится — много лишних глаз и хорошая видимость. Катсуки повернул налево, следуя подальше от главной улицы, обернулся. Даби шел следом, слишком спокойно. Хвоста он не заметил. — Что будем делать дальше? — спросил Даби. Катсуки разозлился. — Это ты должен думать, что делать дальше, — прошипел Бакуго, прикасаясь к бандажу. От напряжения его кожа натянулась. С таким обращением к телу он долго не сможет реабилитироваться. Бумажка, что передала ему Кеми, жгла карман брюк. Он не может открыть её сейчас, на глазах Даби. — Ищи тачку, на которой мы удерем отсюда. — Уже нашел, — кивком головы Даби указал на машину, которая привезла их к Тараканам. Она стояла поодаль от офиса, на парковке около торгового центра. — Красивая, зараза. — Умник хуев, ты подумал, как мы её стащим на глазах у прохожих? — Катсуки недовольно вскинул руку. — Она, блять, так и говорит: подойди ко мне и попади в тюрьму. — Кей, а не похуй ли сейчас? — Даби направился в сторону машины, совершенно не заботясь, как сильно выделяется обугленной кожей, черным костюмом и черными волосами посреди жителей Лос-Анджелеса. — Копы и так едут за нами. — Блять, какой еблан, — устало выдохнул Катсуки и устроил руки на боках. Под кожей переливалась кровь с адреналином, перенося на задний план ноющую боль в плече. Пока Даби профессионально взламывал тачку, Катсуки смотрел по сторонам, скрытый за переулком. И повернулся только тогда, когда услышал клаксон на взломанной тачке. Даби, сидя на пассажирском, ухмылялся. — Веди, босс. — Я сказал тебе закрыть рот. Бакуго быстрым шагом подошел к машине и сел за водительское кресло. Настроил зеркало заднего вида и дернул рычаг переключения передач. — Эго своё потешил? Даби хмыкнул и блаженно прикрыл глаза. — Ещё как. Пусть этот ублюдок смотрит, как мы разъебываем его бронированную тачку. — Она тяжелая, на ней скорость не разогнать, — Катсуки двинулся с места и услышал далеко позади полицейские сирены. Цыкнул. — Твою мать, они быстро. — Покажи мастер-класс. — Что я сказал насчет твоего рта? Катсуки нажал на газ, проезжая перекресток на красный, умело уворачиваясь между машинами на своей стороне ряда. Машина набирала скорость, что его радовало. Передача переключилась на пятую, нагоняя семьдесят пять миль в час. За ними гнались две полицейские машины. Бакуго резко свернул руль влево, выезжая на дорогу, ведущую на трассу. — Кеми тебе всё ещё дорога? — спросил Даби, совсем не вовремя. Сирены звучали всё ближе. — В отличие от тебя, у меня есть люди, которые мне дороги, — кольцевой поворот в сторону трассы Катсуки провернул боком, излюбленным движением ещё с прежних времен. Машина позволяла это делать. Бросил сцепление, повернул руль вправо и резко влево, создал искусственный занос задними колесами. Мигалки проявились в квартале от них. Конечно, их машины легкие и быстрые, предназначены для погони, — подумал Бакуго, въезжая на трассу. Но у него было преимущество по езде на трассе. Он продолжил бесполезный диалог с Даби. — Кеми в это число входит. И я не позволю, чтобы ты тронул хоть кого-то из них. — Интересно, как. Даби вальяжно расположился на пассажирском, достал из кармана сигареты и зажег одну. По салону распространился запах табака. — Заставлю, чтобы меня убили. Даби удивленно вскинул брови. Катсуки успел ухватить его эмоцию между погоней и игрой в шашки с машинами. — Не ожидал? — довольно фыркнул Бакуго. — Ты ж только и мечтаешь, чтобы я до конца жизни с тобой жил, вот так. В погонях, смертях, убийствах. Был плечом к плечу. Твои ебучие влажные фантазии — небось дрочишь на меня по ночам. Но я скажу на это тебе — пошел ты нахуй со своей фантазией. — Два раза за день послать меня нахуй. Как остроумно. — Ещё как. Даже если я пойду на передовую без оружия, ты не позволишь, чтобы мне всадили пулю в голову, — Даби перестал курить и смотрел на него. Катсуки понял, что попал в точку. Легче не стало. — Но я ненавижу это. Ненавижу всё, что ты делаешь. И никогда не буду стоять плечом к плечу с таким, как ты. Проглоти эту истину и смирись. Потому что ты не сможешь убить меня, как бы ни угрожал. В чём-то мы похожи. Катсуки дернул руль, перелетая между двумя машинами, посмотрел в зеркало заднего вида. Мигалка терялась между потоками машин, но продолжала их преследовать. Он знал эту трассу, Фривэй, растянулась длинной чертой между Инглвуд и Карсоном, где большим кольцом делится на две дочерние. По мелькающим знакам он понял, что до него осталось несколько миль. Свернув направо, он пронесется по почти пустующим улицам, отобьется от хвоста и поедет по узким улицам в ближайший мотель на окраине города. Ехать к их временному логову не имеет смысла, такую бронированную тачку сто процентов следят Тараканы по GPS. Катсуки переключил скорость на скорость ниже, подбавил газа. Мотор взвыл на двух тысячах оборотах. — Отличие в том, что я знаю, для кого сейчас живу. Спустя столько лет, черт возьми, своей гребаной жизни я знаю. И мне очень жаль тебя. Ты остался совсем один. Долгожданный поворот по кольцу. Катсуки обогнал две фуры впереди и в привычной манере залетел на кольцо, благо что оно было практически свободно. Пролетая задом между машинами, он поцарапал одной бок, другой сбил управление, но было плевать. Увидел краем глаза, как копы затормозили перед фурами, которых он успел обогнать, и довольно улыбнулся. Ушел на жилую улицу. Через несколько перекрестков сбавил скорость до сорока миль в час, сливаясь в общем потоке машин. Полиции позади не оказалось. Он удовлетворенно хлопнул рукой по рулю, совсем забывшись в моменте. — Мы оторвались, Изуку, у нас получил… Он повернул голову. Рядом с ним всё так же сидел Даби и тихо улыбался, потупив взгляд. — Всё же, ты наконец забыл про свою раненую ногу.