Забытые клятвы

— Ты знала, что я приеду? — тихо спросила Сэйери, заключив в крепкие объятия девушку. — Да, в клане уже давно говорили об этом… Мы знали, что ты поедешь не через столицу, а остановишься в поместье Дзэнъин, — она ответила не сразу. Уголки её губ, чуть более пухлых, чем у сестры, дрогнули в нежной улыбке. Старшая отступила на шаг, в синих глазах светилось неподдельное счастье от долгожданной встречи. Сэйери же смущенно смотрела на Сумирэ, ожидая объяснений. Но так ли они были необходимы? Догадки девушки подтвердились, когда она услышала рассказ. Сумирэ охотно разболтала все важные детали: это сопровождающий Сэйери позаботился о том, чтобы они, объезжая Хэйан-кё, остановились здесь. Кэндзяку был уверен — Рокеро Дзэнъин не откажет младшей дочери покойного господина Асано в просьбе задержаться на ночь в его владениях. Как удачно, однако, Рэн распорядился браками своих детей… Все сёстры оказались связаны с тремя великими кланами, и только младшая по вине трагической случайности не смогла выйти замуж за представителя одного из них. Мысль эта заставила Сэйери закусить губу. Она не знала, почему семья Дзэнъин так тепло её приняла: чай подали вовремя, лошадей обещали накормить, а горячая вода в офуро оказалась нужной температуры. Это было связано с родственными обязательствами? Быть может, статус Сэйери как жены Короля Проклятий не позволил Рокеро отказать ей в гостеприимстве? Девушка чувствовала себя неуютно. Словно она — незваная гостья, которая бесцеремонно уселась за хозяйский стол. Сэйери огляделась по сторонам, пока не обращая внимания на смех сестры. Деревянные половицы, казалось, были уложены совсем недавно, и при ходьбе по ним не раздавалось ни звука. Сэйери даже подумалось, будто пол нагрелся до приятной температуры. Она подняла глаза и с любопытством подсчитала, сколько слуг, должно быть, держит семья Дзэнъин. Ни в одном уголке, даже самом дальнем, не было ни пылинки, ни паутинки. — От чего ты беспокоишься? — Сумирэ осторожно поинтересовалась. В её голосе, звонком, как колокольчик, как и прежде слышалось веселье. — Разве ты не рада нашей встрече? Сэйери вернула внимание сестре, и их взгляды встретились. Глаза средней дочери Асано были чуть темнее, чем у других членов семьи. — Я очень счастлива, ты даже не представляешь насколько, — ответила Сэйери, улыбнувшись. — Но я ожидала, что к этому часу буду дома. Понимаешь? Сумирэ задержала дыхание, когда младшая упомянула о доме. По какой-то причине девушке стало неловко, словно её сестра допустила оплошность, взяла не ту ноту на сямисэне, и мелодия прозвучала неправильно, заставив старшую поморщить носик. Она поспешила исправиться, натянуто улыбнулась, но супруга Сильнейшего заметила, как изменилось лицо сестры при горькой мысли о том, что Сэйери считает домом дворец Сукуны, колдуна, навсегда лишившего покоя всю их семью, отобравшего изначальное предназначение самой юной дочери их отца. — Разумеется, — кивнула Сумирэ. Она окинула комнату быстрым взглядом, словно ища, чем можно было бы занять мысли. За окном поднялся ветер, и девушки одновременно плотнее закутались в свои одеяния. Белоснежные волосы Сумирэ, собранные в тугой пучок, качнулись, едва она наклонила голову в бок, прислушиваясь к звукам снаружи. — Похоже, завтра ты и твой слуга не сможете отправиться в путь. За ночь выпадет много снега. Сэйери на мгновение смутилась, её тонкие брови приподнялись. Она не считала Чэн Юншэна прислугой, да и никогда так о нём не думала. Однако девушка не могла подобрать других слов, кроме «сопровождающий» или «помощник», поэтому не стала спорить. Лишь в моменты, когда темноволосый иностранец протягивал ей руку, чтобы помочь забраться на лошадь, или с удовольствием играл с ней в сёги партию за партией, при этом клялся не читать мысли, в образе Кэндзяку иногда проглядывал совершенно иной образ — образ её покойного отца. Сумирэ заметила, что сестра растеряна. Она поспешила предложить поддержку, взяла её за руку, слегка сжав нервно подрагивающие пальцы. Сэйери благодарно вернула улыбку на лицо. — Как у вас здесь, в столице? — осторожно спросила она, когда хозяйка дома вежливо предложила ей присесть за низкий столик. — О, неспокойно, — с энтузиазмом начала Сумирэ, и её изящные руки коснулись блестящего чайника. Голос госпожи Дзэнъин вдруг стал тише, когда она принялась разливать напиток по чашкам. — Его высочество взволнован ситуацией на границе. А еще, Рокеро считает, что Фудзивара сильно усугубил дела в совете. Сэйери сделала маленький глоток чая маття, и напиток тут же обжёг язык. Девушка заметила на подносе рядом с собой небольшую лакированную тарелку с пирожным из сладких бобов, но учтиво отказалась от десерта. — Господин Фудзивара-но-Ороти? — переспросила Сэйери, чувствуя, как её охватывает беспокойство. — Митсуо уже вернулся в город? — Не могу вспомнить, говорил ли об этом Рокеро, — задумчиво произнесла Сумирэ. — Что-то не так? Кончики пальцев Сэйери нервно обхватили края чашки, когда мысли в её голове заметались. Внутренности словно обожгло жидким металлом, беспокойство неприятно растеклось под кожей, а кровь кипятком потекла по венам. Друг детства просил её остаться, присмотреть за советом… Как же она могла так беспечно проигнорировать Годзё? Сэйери медленно выдохнула, с трудом найдя в себе силы. Сумирэ, заметив её тревогу, без умолку принялась задавать вопросы, но быстро поняла, что таким образом ничего не добьётся, и замолчала на секунду. Когда младшая шепнула ей правду, девушка снова громко ахнула. — Ты не сдержала обещание?! — Сумирэ подалась вперёд, и Сэйери шикнула на неё, пытаясь заставить сестру замолчать. — Умоляю, скажи, что это неправда. — Это было поспешное решение с моей стороны, — призналась девушка, уже не пытаясь найти оправдание своему поступку. Ей хотелось сейчас же сорваться с места, примчаться к Годзё и извиниться перед ним. Однако снежная буря за окном и тихий голос разума не позволяли ей этого сделать. — Мне нужно как-то помочь Митсуо. — Ну уж нет, ты пропадёшь в такую метель, — Сумирэ осторожно заговорила, её аккуратно выщипанные брови сошлись на переносице. В один миг она перестала быть весёлой хохотушкой и превратилась в строгую старшую сестру. — Не совершай глупостей… Ты уже и так наделала их достаточно. Сэйери прикусила губу, но затем медленно кивнула. Она ощутила, как в груди разливается странная покладистость, а прежняя строптивость словно перетекла в другой сосуд. Девушка посмотрела в окно на серебряный диск луны и тихо, обращаясь к самой себе, произнесла: — Мой господин был прав, мне не стоило приезжать. Нужно было оставаться дома, в крепких стенах дворца. Сэйери могла бы преспокойно пить чай в привычной обстановке, поглядывая на широкий мост, отделяющий её мир от мира других людей. Зимой этот мост заметало снегом так, что даже подготовленный экипаж не всегда мог проехать. Время, проведённое в обители Сильнейшего, казалось Сэйери вечностью. Лишь весной, когда начинало теплеть, прогулки в саду могли скрасить однообразные будни. Неужели она так сильно тосковала по дому, что воспоминания о монотонных пробуждениях и повседневных делах хозяйки особняка вызвали у неё приятную ностальгию? Королева Проклятий не нашлась с ответом. Взгляд её голубых глаз блуждал по убранству покоев сестры, скользнул мимо деревянных сундуков с одеждой и украшениями, вдоль расписных ширм, наконец остановившись на бронзовом зеркальце рядом с футоном. Как считал отец девушек — средняя дочь семьи Асано отличалась говорливостью. Её звонкий смех, словно колокольчик, наполнял родной кров, отражался от стен и медленно поднимался вверх, цепляясь за чуткий слух гостей и родителя. Однако Сумирэ с достоинством исполнила роль супруги главы клана, подарила мужу четверых детей, и даже спустя несколько лет брака её острый ум и игривость не уступили место гордыне и высокомерию. Интересно, почему же Сэйери так легко утратила свою прежнюю беззаботность? Невинность выпала из сердца и укатилась в пустоту, едва девушка стала женой Короля Проклятий. С самого начала ей казалось: Сукуна не заслуживает любви, нужно было готовиться к худшему, однако душа выбрала иной путь. Пожалуй… пожалуй, было проще стать такой, как он, и ни о чём не думать. Так она смогла запереть свои истинные чувства в темнице девичьих иллюзий. Когда сестра снова начала болтать, Сэйери нервно смахнула с одежды несуществующие пылинки. Добродушная мать симпатичных наследников беззаботно смеялась, а Сэйери сидела напротив, чувствуя себя безмолвным бледным призраком. Вдруг что-то внутри неё заставило отбросить эти мысли. Если бы на месте жены сильнейшего колдуна была нежная инфанта, он никогда бы не позволил Сэйери стоять рядом с ним, а не за его спиной. Одного фарфорового личика недостаточно, под кожей должна скрываться стальная решимость. Осталось лишь вытравить наивность и излишнюю строптивость, и тогда, быть может, они с мужем наконец найдут взаимопонимание. В конце концов, что бы ни думали и ни говорили другие, она понимала: от супруга не отказываются. И даже если весь мир проклянет Сукуну — Сэйери его благословит. — Сумирэ, — осторожно начала Сэйери, когда сестра на мгновение прервала свою эмоциональную речь. — Я хотела тебя спросить еще по приезде... Это касается нашего отца. — Отца? — девушка с любопытством подалась вперед, заглянув в глаза сестры. Младшая невольно повела плечом, пытаясь избавиться от напряжения. Она скучала по родителю, даже много лет спустя. Странное чувство тревоги и ночные кошмары не давали Сэйери покоя. Каждое утро она просыпалась разбитой, не в силах воскресить в памяти лицо Рэна. — Он вёл себя странно перед тем, как… — её голос оборвался на полуслове. Сумирэ быстро поняла намёк и робко кивнула, закусив пухлую губу. — Мы все вели себя странно, — ответила старшая сестра, сжимая ткань своего одеяния и сминая цветочный узор на зелёном фоне. — Твой неожиданный брак доставил папе много хлопот, это ты и так уже знаешь. — Неужели он действительно ехал за мной? — Сэйери медленно поднялась, она выпрямилась и взглянула на своё отражение в зеркале, встретившее девушку смущенным взглядом. — Что отец хотел мне сообщить? Сумирэ глубоко вздохнула и покачала головой, не желая покидать своё место. Сестры уже не в первый раз обсуждали эту тему, и, надо признать, разговоры о смерти Рэна пугали и смущали старшую. — Он ехал вооружённым, — напомнила девушка. — Думаю, папа хотел вернуть тебя домой. «Не верю», — читалось в голубых глазах, но что-то колыхнулось в женской душе. Сэйери прежде считала, будто её отец не был готов бороться с Сукуной, однако если предположение сестры правда, то она, забытая родительским вниманием младшая дочь, была бы невероятно горда господином Асано. О, она уже гордилась своим отцом. Всегда. Жаль, что не успела признаться ему в этом лично. Пальцы осторожно скользнули под одежду, коснулись тонкой цепочки на шее и сжали в ладони золотой лотос. «Отец отомщен», — напомнила себе Сэйери, но вопрос о том, почему Рэн оказался в поздний час на дороге, ведущей ко дворцу Сукуны, оставался без ответа. — Знаешь, не все маги неуязвимы, — шепнула Сумирэ, осторожно вставая и проходясь по мягкому татами. — Проклятые духи не щадят никого. И отец, и брат — не первые жертвы. И, к сожалению, не последние. Сэйери смутилась. Она не помнила Сиона, да и не была уверена, успел ли он взять на руки младшую из сестёр. — А ты его помнишь? Улыбка невольно растянула уголки губ старшей, когда она погрузилась в воспоминания. Сердце её разрывалось от ужасной утраты. Сумирэ поймала себя на мысли, что ей и Каэде было легче пережить смерть отца, ведь они застали пугающие обстоятельства гибели брата в более сознательном возрасте, чем младшие девочки. — Да, Сион был таким необыкновенным, — кивнула она, вспоминая с лёгкой грустью. — Брат был добрым, уважал отца, играл со мной и Каэде в детстве. Он был силён, но ему не хватило опыта, чтобы победить проклятие в бою. — Ох, — Сэйери задумчиво отбросила прядь волос назад. — В твоих словах есть смысл, но я всё же не уверена, что они оба умерли одинаково. — Мы можем только предполагать. Ты имеешь право думать, как хочешь. Младшая прикусила губу. Она могла бы бесконечно размышлять, философствовать о жизни магов, но сейчас ей совсем этого не хотелось. Усталость оставила свою печать на и без того бледном лице, а тени разместились под глазами. Сэйери лишь позволила себе короткую мысль: «А так ли неуязвим Сукуна?», прежде чем в коридоре послышались тяжёлые шаги. Сестры вернули внимание сёдзи, и старшая из них поспешила разгладить подол своего длинного одеяния. Сумирэ выпрямилась, стёрла с лица улыбку, будто карандашный набросок, а Сэйери приподняла бровь. Жар затопил щеки старшей, когда деревянная ширма отодвинулась в сторону и на пороге появился её супруг. Девушка учтиво поклонилась мужу, и Сэйэри сделала то же самое, бросив удивленный взгляд на сестру. Сумирэ не была ни единственной, ни старшей женой Дзэнъина, но, казалось, она испытывала к нему огромное уважение, а возможно, и какие-то другие, теплые чувства. Эти мысли смутили Сэйери, хотя, если её сестра была счастлива, то всё остальное не имело значения. Семейная жизнь Сумирэ складывалась хорошо для аристократки, поэтому беспокойство можно было отбросить, но… Дзэнъин даже не постучался. Первой голову подняла Сэйери, украдкой взглянув на мага: резкие черты лица застыли в непреклонной решимости, а каре-зелёные глаза напомнили мшистые болота. Мужчина выглядел менее грозно, чем Король Проклятий, но его взгляд казался почти нечеловечески холодным. Если бы сущность самой острой катаны могла воплотиться в человеке, то она стала бы Рокеро Дзэнъином. — Прошу прощения, — перебил тишину мужской голос. — Хотел убедиться, что вы хорошо проводите время. Сэйери пристально смотрела на него, внимательно изучая каждую деталь, каждый шрам на смуглом лице, пока Сумирэ, выпрямившись из поклона, осторожно кивнула. Младшей из сестер подумалось, что слова Рокеро были лишь предлогом, ведь он не походил на ценителя светских бесед. — У нас с сестрой всё замечательно, — произнесла супруга главы клана, улыбнувшись. — Вы останетесь с нами? Взгляды Рокеро и Сэйери встретились на мгновение, но девушка отвернулась. — Нет, — коротко ответил Дзэнъин, и Сумирэ поджала губы. Сэйери заметила, что её сестра расстроилась, когда та тихо вздохнула. Метель снаружи совсем стихла, но это стало понятно лишь сейчас, когда в комнате воцарилась тишина, похожая на затишье перед бурей. — Я видел Вас на фестивале во дворце прошлой осенью, — сказал Рокеро, обращаясь к сестре жены, скорее из вежливости. — Боюсь, что я Вас совсем не помню, — осторожно ответила девушка. — Я не смел надеяться. Глава клана показался Королеве Проклятий не самым приятным человеком. Его холодность и отстранённость, отточенные вежливые фразы, заученные каждым представителем знати, лишь сбивали с толку. Когда взгляд болотных глаз на мгновение задержался на фигуре Сумирэ, в нём промелькнуло лёгкое недовольство. — Тебе всё ещё нездоровится? — спросил Рокеро строго, но его жена лишь покачала головой. Сэйери и сама заметила, с её сестрой что-то не так: Сумирэ выглядела слабой, предпочитала сидеть, а не вставать, даже провести прогулку по особняку для гостьи поручила слугам. Слоев кимоно на ней стало больше, и казалось, хрупкие плечики не выдержат такой тяжести. Младшая до сих пор считала, что всему виной холод, зимняя меланхолия... Однако теперь всё стало очевидно. Пухлые губы старшей приоткрылись, и она придвинулась к Сэйери, пока та стояла, внимая каждому слову. — Я хотела тебе сказать, ждала подходящего момента: мы с господином ждём ребёнка. В воздухе на мгновение повисла тишина. Сэйери собралась с духом, расправила плечи и постаралась выглядеть уверенно. Она перевела взгляд с сестры на её мужа, а затем обратно, тщательно подбирая слова. — О, я… Поздравляю вас. Сумирэ тихо и вежливо поблагодарила, стараясь скрыть своё волнение. Ей не позволялось слишком бурно выражать свои чувства в присутствии хозяина дома: это неприлично, бестактно по отношению к нему. Младшая, наконец, поняла: Рокеро вовсе не беспокоило, не заскучали ли женщины в одиночестве. Его тревожило лишь благополучие ребёнка. — Вы, наверное, счастливы, — осторожно предположила она. — Новый наследник — это всегда радость. — В клане Дзэнъин титул наследника получает тот, кто владеет определённой проклятой техникой, — спокойно пояснил мужчина, заметив недоумение на лице Сэйери. — Такого мальчика среди моих детей ещё нет. Губы Сумирэ растянулись в нервной улыбке, когда её младшая сестра смерила взглядом Рокеро. Правила наследования в разных семьях отличаются, но, кажется, клан Дзэнъин выделяется среди остальных. Не нужно было долго думать, чтобы понять: глава клана говорит о «технике десяти теней». Осознание заставило Сэйери прикусить губу. В семьях магов роль женщин не ограничивается лишь рождением первенца: от них ждут, что те родят сына, который будет обладать нужной техникой. Только тогда женщину ждёт почёт, а её детей — безбедная, но полная трудностей жизнь заклинателя. Сукуна никогда не просил жену о детях, эта тема не поднималась в супружеской спальне. Сэйери сама наказала себя, обрекая на отчаянные попытки стать матерью. Быть может, пришла пора перестать беспокоиться? «Но разве можно отказаться от мечты, когда цель уже так близка?», — шепнуло подсознание. Ей казалось, что звезды выстроились в ряд, не хватало лишь одной детали, последнего штриха на картине. Во сне она словно видела подсказку: что-то внутри Сэйери каждую ночь побуждало скорее забраться под одеяло и шагнуть в мир грез, только чтобы снова ощутить ту тонкую связь с кем-то… С кем-то невидимым, но точно родным. — Почему главой клана становится только пользователь «десяти теней»? — тихо спросила Сэйери. Она попыталась улыбнуться, продемонстрировать, что ею движет лишь чистое любопытство. Сумирэ украдкой посмотрела в окно, пока Дзэнъин на секунду задумался, стоит ли отвечать на вопрос. В его глазах супруга Сильнейшего не представляла опасности. По крайней мере, пока Сукуна не вернётся в столицу. — Дело в десятом сикигами, это сокровище техники. Больше я рассказать не могу, — в его голосе не было враждебности. Неожиданно резко потянув мужа за рукав хаори, Сумирэ попыталась переключить его внимание. Рокеро заметил, как плотно жена сжала губы, сдержав порыв громко ахнуть. Без слов указав на стекло, она повернулась к сестре и увидела, как Сэйери, в недоумении, перевела взгляд на улицу. Небеса, освободившиеся от холодных объятий метели, озарились яркой вспышкой. Ночное полотно словно окунули в золото, а звёзды превратили в пёстрые искры. Луна укатилась в пропасть, оставив небесные светила догорать в одиночестве. Взгляд Рокеро обратился к сёдзи, ведущим на энгаву и выходившим на улицу. Не теряя времени, маг сложил печать, тогда сёстры увидели, как из тени появились две гончие. — Проверьте поместье, — приказал он, потрепав по голове белого пса. Ответив звонким лаем, сикигами бросились на веранду, как только хозяин раздвинул деревянную ширму. Стук лап постепенно затих, но затем позади раздался тихий голос, заставив Дзэнъина насторожиться. — Кажется, бой Сукуны и Чжао Зэна принял неожиданный оборот, — произнёс Кэндзяку, когда его высокая бледная фигура появилась в проходе. Сэйери задалась вопросом: не подслушивал ли он? — Но отсюда не меньше двадцати ри, — заметила девушка, пока её старшая сестра растерянно смотрела на небо. — Расстояние не помеха, когда речь идёт о силе техник, — театрально прошептал Кэндзяку, окинув взглядом Рокеро. — До города не дошли волны проклятой энергии, но воздух становится горячее... Не так ли?

***

Сукуна шагнул вперед, искупавшись в мягком свете луны. Светило только взошло, изящно цепляясь за звёзды, и маг ненадолго задержал взгляд на небе, прежде чем мороз вернул его к реальности, уколов лицо. Он почувствовал металлический запах крови — привычное ощущение. Но вид подгнивающих трупов хотя и не затронул душу, нагнал лёгкое… Разочарование. Если бы ему дозволили появиться на поле боя раньше, он бы давно разобрался с армией чужеземцев. Пальцы побелели от напряжения, когда он сжал хитэн, проходя мимо тел, оставшихся лежать под открытым небом. Пустые взгляды были обращены к глубокой черноте ночи, а снег уже начал укрывать мертвецов белым саваном. Откуда-то повеяло смрадом смерти. Резкий аромат остался на губах, замер на языке. Сукуна вдохнул ночной воздух, и тот показался ему почти горячим. Тут его посетила странная мысль, которая заставила уголки губ слегка приподняться: «Если бы я вышел первым, потерь среди солдат было бы меньше». Не самый подходящий момент для торжества гордыни… Чуть дальше по снегу скользнула чужая тень, и Рёмен повернулся, встретившись взглядом с тёмными глазами своего противника. В лунном свете смуглая кожа Чжао Зэна мерцала, а длинные иссиня-чёрные волосы трепал ветер. Ханьфу оказался небрежно накинут только на одно плечо, частично открывая вид на крепкие стальные мышцы живота. Улыбка невольно появилась на лице генерала, когда он увидел, как сузились алые глаза Короля Проклятий, заметившего трехсекционный посох в его правой руке. — Я собрал почти пять десятков сокровищ со всего света, — начал он на языке своей родины. — И впервые вижу, чтобы гордый дракон крал и прятал жемчуг, который уже был у меня в руках. — Ничего не понимаю из того, что ты говоришь, — выдохнул Сукуна почти утомлённо, прислонившись виском к хитэну. — Едва ли такое отродье, как я, обучали твоему языку. Чжао Зэн приподнял бровь, и этот жест позабавил Сукуну. Даже без знания ханьского языка он видел, что в колдуне напротив высокомерия не меньше, чем в нём самом. Что ж, тем интереснее будет битва. — Дикарь, — презрительно фыркнул генерал, поглаживая подбородок. — Не знать языка мира, того, на котором говорит хозяин Поднебесной… И как только такой невежда, как ты, овладел самым драгоценным, светлейшим из сокровищ? Но Король Проклятий лишь ухмыльнулся. Он внимательно изучал мощные волны проклятой энергии, исходившие от воина, не отвлекаясь на иностранную речь. Объём был сопоставим с его собственным, но неизвестное оружие, покрытое тёмно-красным лаком, оставалось загадкой, как и техника противника. Сукуна понимал: если Чжао Зэн копирует проклятые техники — без условий не обойтись. Поэтому, если ханец решит атаковать первым, то использует лишь... Чжао Зэн замахнулся Сань-цзе-гунь, но Рёмен оказался готов, легко блокировав удар хитэном. Атака вышла мощной, и сильнейшему магу пришлось приложить усилия, чтобы устоять на месте. Правая нога все же сдвинулась, увязнув в снегу. «Дело не в количестве проклятой энергии, а в грубой силе пользователя», — Сукуна понял, в чём заключается особенность посоха. Он оскалился, глядя в лицо сопернику, теперь оказавшемуся настолько близко, что ничтожная разница в их росте стала очевидна. Генерал ответил на ухмылку противника яростным натиском, пытаясь подавить его мощью своих ударов. Он отказывался вкладывать даже малейшую долю проклятия, стремясь сохранить секрет собственной техники. Хрустя костями врагов под ногами, Чжао Зэн вновь замахнулся. Его трехсоставной посох издал скрежет, и звон металла разнёсся по округе. Сукуна, неудачно блокировав удар, вдруг оказался отброшен назад, но успел затормозить, воткнув копье в землю. Хитэн дал трещину. Не обратив на это внимания, Король Проклятий, разгорячённый битвой, раскрутил собственное оружие двумя руками. Он атаковал врага, нанеся удар вдоль его груди. Кровь окрасила одеяние генерала в алый цвет, медленно капая на снег. Однако рана тут же исцелилась. — Обратная техника?! — злобно шепнул Сукуна. Следующий удар тришулы пришёлся в бок, и Чжао Зэн сплюнул кровь на снег. Ханьцу удалось отклонить корпус назад и вовремя избежать острия, затем он припал к земле и ударил противника пяткой в челюсть. У Сукуны на мгновение зазвенело в висках. Рёмен сделал выпад локтем верхней правой рукой, ловко переложив хитэн в левую. Однако Чжао Зэн заблокировал маневр «Плывущим облаком». Контрудар трезубцем пришёлся в пустоту, и генерал, извернувшись в воздухе, атаковал посохом по копью, а затем добавил удар ногой с разворота, наконец-то вложив проклятую энергию. Глаза Сукуны расширились — его вновь отбросило назад, когда хитэн треснул, разлетевшись на тысячи осколков. Во взгляде темно-красных глаз на мгновение мелькнуло удивление, смешанное с любопытством. Маг расправил плечи, ослабил пояс кимоно и позволил ему свободно болтаться на верхней части тела, обнажив вторую пару рук. — Как там тебя зовут, генерал? — голос его стал хриплым из-за кровавой мокроты. — Не припомню. «Этот человек пока не продемонстрировал ничего, кроме своей физической силы», — думал Сукуна, наблюдая за Чжао Зэном, высокомерно поднявшим подбородок. — «Его тело излучает огромный запас проклятой энергии. Я словно пытаюсь пробить толстый лёд, который никак не ломается… Но он до сих пор не использовал ни копирование, ни другую врожденную проклятую технику». — Чжао Зэн, — с насмешкой произнёс воин, не потрудившись перейти на язык местности, где он вёл бой. — В отличие от тебя, варвара, я понимаю речь не только людей из моей страны. А снег всё падал и падал, засыпая пространство вокруг. Сукуна сделал шаг в сторону, но, услышав хруст костей черепа мертвеца, опустил взгляд. Он медленно выдохнул, впервые столкнувшись с таким необычным противником. Чжао Зэн оставил после себя едва ли меньше разрушений, чем сам Король Проклятий в прежних битвах, но всё же… Всё же, не-маги редко становились жертвами Сукуны, по крайней мере, не в таком большом количестве. — Напрасно ты забрал у меня жемчужину. Я найду ту беловолосую женщину, но сначала разберусь с тобой, — предупредил ханец, впервые перейдя на японский, когда взгляд его устремился к луне. На мгновение лицо сильнейшего мага омрачилось, и он смерил генерала тяжелым взглядом. Сукуна сосредоточенно размышлял, пытаясь осмыслить ситуацию. Проигрывать — не в его правилах, а уж тем более он не собирался уступать Сэйери. В памяти воскресло её бледное лицо, тонкие изящные руки, умело зашивавшие его хаори после поединков. Вспомнился взгляд из-под полуопущенных ресниц и её звонкий смех, который так редко звучал в их доме… Чжао Зэн усмехнулся, ожидая, что его противник что-нибудь скажет. Однако пауза затянулась, и напряжение в воздухе нарастало, подобно клинку палача. — «Разрез», — наконец произнес Рёмен, выбросив печать пальцами. Кровь пролилась на снег, и новая волна боли окрасила пространство в багряные тона. Король Проклятий поморщился, впервые испытав на себе последствия своей собственной техники, пока генерал, держа правую ладонь, подобно Шиве, остался стоять на прежнем месте невредимым. — Неплохо, — растягивая слова, прошипел Сукуна. Он не торопился исцеляться, позволив алым каплям медленно стекать по его крепкому торсу и падать на землю. — Ну давай, покажи мне всё, на что ты способен!

***

Ветер снаружи подхватывал снег с земли и кружил его в немом танце, словно муку. В поместье Фудзивара воцарилась тишина, и только медленные, размеренные шаги нарушали её. Слуги, судя по тому, что подсказывал Годзё его дар, прятались внутри галерей дома и за толстыми ширмами. Он не хотел никого ранить… Просто пришел поговорить с главой семьи. Бой с отрядами колдунов клана быстро завершился, и жертв удалось избежать. По крайней мере, Митсуо следил за тем, чтобы не переусердствовать. На его темном кимоно не было ни капли крови, но лицо оставалось бледным, словно расплавленное серебро. Годзё устал, устал смертельно, невыносимо, но вовсе не от сражений. Груз ответственности и размышлений давил сильнее, чем кулак любого противника. Взгляд серых глаз выражал ледяное спокойствие, но в голове царил хаос: мысли сменяли друг друга, не давая сосредоточиться. Не хотелось думать о проступке подруги, сначала нужно было разобраться с тем, кто стал причиной разногласий в совете. Митсуо медленно выдохнул, прикрыл глаза на секунду, а затем снова распахнул их, ощутив чье-то присутствие за поворотом коридора. Он бесшумно скользнул вдоль галереи и остановился у сёдзи с росписью, изображающей тигра, сражающегося с драконом в яростном поединке. Через мгновение взору предстала фигура, скрытая за распахнутой тканью белого халата. В проёме возник высокий женский силуэт, а затем послышался голос. — Это же ты, — не скромно поинтересовалась девушка, надув губки. — Ты сражался с ним семь лет назад! Женщина шагнула вперед, её бёдра плавно покачивались из стороны в сторону. Она остановилась в паре метров от Митсуо, и мужчина без особого интереса взглянул на незнакомку. Из-под небрежно наброшенного одеяния виднелась пышная грудь, а движения грозили обнажить её тело ещё больше, заставив ткань соскользнуть с плеч. — Ты о поединке с Сукуной? — Годзё мягко усмехнулся, чувствуя смущение не из-за наготы девушки, а оттого, что кто-то ещё помнит тот инцидент. — Это было так давно, я был совсем неопытным. Колдунья осклабилась, но в полумраке Митсуо этого не увидел. Она прижалась плечом к стене, сложила руки на груди и гордо подняла голову: — Как он проявил себя в бою? Когда тёмный локон скользнул в её ладони, словно змея, маг наконец догадался — Йорозу. Она посетила фестиваль осенью, до крайности одержимая Королем Проклятий. Годзё улыбнулся, вспомнив этот забавный случай… Девушка же подумала, будто эта улыбка была адресована только ей. — Выложился на полную, — протянул маг, нарочно приукрасив действительность. Митсуо показалось, что пустая болтовня с этой особой может его задержать. — Я бы с удовольствием обсудил подробности, но, к сожалению, очень спешу. — Да неужели? — спросила Йорозу, подняв бровь. — У меня есть к тебе ещё вопросы... Например, как давно Сукуна женат? «Она здесь для того, чтобы отвлечь моё внимание? Или Фудзивара оставил её в качестве охраны? В любом случае, мешает», — подумалось Митсуо, пока Йорозу, наслаждаясь роскошной росписью на ширме, стоящей позади него, театрально вздохнула. За окном шумел ветер, лунный свет играл на лицах магов. — Тебе следовало догадаться, что свадьба состоялась не вчера, — усмехнулся он. Йорозу, повернувшись к Митсуо, закусила губу. Её щёки порозовели от стыда, когда она увидела в его лице лёгкое, едва заметное снисхождение, смешанное с насмешкой. Проживая в столице недавно, она, тем не менее, была хорошо осведомлена о способностях главы клана Годзё, понимая, что человек перед ней — второй по силе после Короля Проклятий. Митсуо задумчиво потёр ладони, скрытые кожаными перчатками, осторожно ступая по тропе воспоминаний. Шесть глаз подсказывали ему: проклятая энергия колдуньи имеет необычную природу, она бурлит, как лава, горячая и легко принимающая форму любого сосуда… Ну конечно — жидкий металл. «У меня нет времени сражаться с ней», — размышлял Годзё, заметив, как Йорозу щёлкнула языком, свирепея, словно дикая волчица. — Стоило ли оно того? — спросила она, скривив губы. — Бороться за эту ничем не примечательную... — Я не хочу прерывать разговор, — Митсуо сделал вид, будто заинтересован в продолжении беседы. Он медленно снял перчатки, наблюдая за тем, как Йорозу на мгновение замолчала, а её глаза, напоминающие угольки, расширились, когда девушка почувствовала, как возросло количество проклятой энергии вокруг мага. — Но я уже дал понять, что спешу. — Это... клятва? Так ты до сих пор осмеливался сдерживаться? И даже против него?! — вскричала она, словно её противник оскорбил самого Сукуну. — О чём ты? — Годзё изобразил удивление. — Мне придётся сдерживаться и сейчас, ведь я не хочу причинить вред девушке. Йорозу опешила. Она уже одолела множество колдунов, и слова соперника задели её за живое. Словно звонкая пощёчина, как если бы её выбросили из паланкина прямо на пыльную улицу Хэйан-кё. Она отступила на шаг, а Митсуо слабо улыбнулся, сосредоточившись для атаки на выбранной им цели на её теле. — Неужели ты так возгордился после того, как сразился с Сукуной лишь единожды? — прошипела она, угрожающе выставив указательный палец. Одно резкое движение лишило Йорозу одежды. Ткань лужицей растеклась у её ног, но ледяной взор Митсуо не опустился ниже линий женских выступающих ключиц. Колдунья собиралась призвать тёмную материю, но Годзё опередил её: он набрал в лёгкие побольше воздуха, устремившись вперёд. Ограничив свою силу ровно настолько, чтобы не убить Йорозу, маг нанёс ей удар кулаком в область солнечного сплетения. В этот момент пространство исказилось, и на долю секунды всё вокруг озарилось ослепительными искрами Чёрной вспышки! «Поток проклятой энергии берёт своё начало в животе», — объясняла Митсуо наставница много лет назад, когда он только начинал свой путь мага-заклинателя. «Если будешь усердно тренироваться, то научишься перекрывать потоки энергии своих противников одним ударом», — добавляла она с серьёзной, но нежной улыбкой. Лицо Йорозу исказилось, когда удар выбил из её груди приглушённый стон. После боли пришло мучительное истощение, будто вся её энергия испарилась, оставив лишь холодный пот на коже. Мысли разорвало на мелкие части, разбросав куда-то за пределы черепа. Сильная рука мужчины подхватила её за талию и осторожно, почти ласково опустила на холодный пол. — Ты не сможешь двигаться какое-то время, — предупредил Митсуо. — Не стоит использовать обратную технику, лучше побереги силы. Убедившись, что с девушкой всё в порядке и она полностью обезврежена, Годзё уверенно направился по коридору, надеясь найти главу семьи в одной из комнат. Серые глаза внимательно осматривали богато украшенное пространство: в каждой спальне Митсуо замечал дорогую позолоченную мебель, меха и другие предметы, служившие для сохранения тепла. Всё было перемешано, как на дорогой свалке, от чего хаос царил не только в доме, но и в мыслях. Маг пришёл к выводу, что у семейства регентов Императора довольно необычный вкус… Но теперь он понял, почему его первая жена находила особую радость в украшениях. Длинный коридор казался необъятным. Годзё мог бы блуждать по его лабиринтам бесконечно, однако вовремя притормозил перед сёдзи одной из комнат. На мгновение маг замер, прислушиваясь, и с удовлетворением отметил, что господин Фудзивара-но-Ороти точно находится здесь. С тихим вздохом Годзё приоткрыл дверь. Его взору предстал господин Фудзивара, облаченный в серое меховое одеяние. Скрип неприятно коснулся слуха Ороти. Он развёл руки в стороны, от чего горячий чай чуть не выплеснулся из тявана на пол. — Митсуо… Неужели новый член моей семьи совсем не задержала тебя? — спросил он, не дав гостю произнести и слова. — Что же ты стоишь в дверях, мой дорогой зять? Садись, выпей чаю, на улице мороз. — Не самое подходящее время, чтобы вспомнить о наших родственных связях, — произнес молодой маг, осторожно опустившись на пол. — Аяка плакала весь день… И то, что Вы сделали, не отражает никакого уважения ни ко мне, ни к ней. — О, так вы все же нашли общий язык, — усмехнулся Ороти, сделав глоток горячего чая. Митсуо показалось, будто Фудзивара наслаждался кипятком вместо воды. — Не зря я предложил её кандидатуру на замену дочери Рэна твоему отцу. Аяка исполнила свой долг не хуже, не так ли? — Ваша дочь — лишь замена кому-то другому? Разменная монета? — Годзё расправил плечи, в одно мгновение словно став ещё стройнее и решительнее. — Ни Аяка, ни Сэйери, ни другие женщины — не игрушки в руках мужей и отцов. Годзё прикусил губу, сдержав порыв произнести имя наставницы, но мысли невольно возвращались к ее образу: к теплым карим глазам, напоминающим спелые вишни в саду, в которых удивительным образом переплетались непоколебимость и нежность. Улыбка в мгновение ока исчезла с лица старшего колдуна, и его длинные костлявые пальцы с такой силой сжали края тявана, что тот, казалось, вот-вот треснет. Желваки заходили под его челюстью, а губы сжались в тонкую линию. — Благородство тебе не чуждо, — с еле сдерживаемым гневом в голосе прошипел Фудзивара. — Ты точно принц Гэндзи, сияешь так ярко, словно бриллиант на солнце. Вокруг вьются самые красивые женщины, а проигрыш Сукуне вспоминается с честью, а не с позором. Наверное, это так замечательно — быть исключительным с самого рождения. Родиться с «шестыми глазами», быть призванным Сансарой в этот мир, чтобы поддерживать баланс. Скажи мне, каково это? — Вы ошибаетесь, — твердо ответил Митсуо, выдержав острый взгляд собеседника. — Исключительность несёт с собой огромную ответственность, и только мы сами решаем, как использовать свою силу. До сих пор я всегда поступал так, как считал правильным. — Верно, каждый сам решает, к чему стремиться, — Ороти усмехнулся, пригладив седые усы. Однако, осознав, что молодой маг снова оказался прав, почувствовал раздражение. — Я и сам наконец-то определился, как использовать свои способности: всю жизнь я был лишь пешкой на доске, но отныне стану игроком. Фудзивара растянул губы в неестественной ухмылке, но Митсуо оставался невозмутимым. Воздух вокруг словно натянулся, как струны сямисэна. Стон северного ветра за окном нарушил тишину, но не смог полностью развеять напряжение. — Вы глава могущественного клана, связанного с Его Величеством узами крови. Почему вы говорите о себе как о «пешке»? — Годзё сохранял осторожность. — Это секрет, — произнёс Ороти с таинственным видом. — Но ты ведь сохранишь его, не так ли? Каждый из нас хранит свои тайны. Уверен, и у тебя найдётся парочка в твоём личном сундуке судьбы. Ладони молодого колдуна сжались, а глаза расширились. Его явно не обрадовала интонация собеседника, однако Фудзивара не дал ему развить мысль. — Мой старший брат несколько лет назад потерял наследника, а затем и сам скоропостижно скончался, — он отпил чай, помедлив. — Впрочем, убрать его было не так уж сложно: клан находился в упадке из-за предыдущего императора, а нас, честных людей из дома Фудзивара, считали узурпаторами… Поэтому я изменил тактику, временно оставив амбиции править государством. Сначала я женил на тебе Аяку, а затем, исключив тебя, Камо и Дзэнъин из совета, получил преимущество в управлении всеми магами. — Вам не удастся контролировать Сукуну, — перебил Митсуо, подавшись вперед. — Я и не собирался, — возразил Ороти. — Асано могла бы создать мне немало проблем, вернись она раньше, но, честно говоря, я не уверен, что стихия не убила её. Краем глаза молодой маг заметил, как Ороти, поморщившись от остывшего чая в чашке, поставил её на стол и невозмутимо принялся наливать из горячего чайника новую порцию кипятка. Когда зелёная ароматная жидкость заполнила емкость, глава клана неожиданно заговорил. — Когда горячий чай наливают в холодный тяван, он нагревается, а затем их температуры выравниваются, — шепнул он, не сводя глаз с собеседника. — По такому же принципу работает и моя проклятая техника. «Раскрыл способность?» — Митсуо напрягся, но принял, что у него больше нет иного выбора. Фудзивара уже получил усиление, обнародовав детали своей техники, поэтому молодой маг стремительно поднялся на ноги. Ороти был готов к сопротивлению: он резко пнул стол в сторону Митсуо, но тот успел уклониться от кипятка, который мог бы оставить шрамы на его бледной коже и прилипнуть к темному кимоно. Схватив оппонента за шиворот плотного одеяния, Годзё с невероятной силой бросил его через всю галерею. Тело главы клана пробило стены, раздробив их в щепки, и он оказался на улице. — Думаешь лишить меня преимущества?! — вскричал Фудзивара, плотнее укутавшись в меха. — Здесь я хозяин. Митсуо тоже поспешил во двор, легко спрыгнув с обломков энгавы на снег, хрустнувший под его весом. Дар подсказывал: проклятая энергия соперника обладает особыми свойствами, но молодой маг не спешил с выводами, неторопливо приближаясь к Ороти, словно волк, окружающий зайца. — Я не претендую на Ваши владения, а лишь прошу вернуть то, что принадлежит мне, — произнес Годзё, не торопясь нападать первым. Вместо ответа Ороти разразился смехом. Его хохот сотряс едва державшиеся стены особняка, разнесся по застывшему саду и вознесся в ночную тишину. Он стремительно бросился вперед, но его выпад локтем оказался ловко заблокирован Митсуо. «Этот удар словно обдал холодом… Нет, скорее всего, это особый эффект его проклятой энергии», — подумал Годзё, когда его мощный кулак обрушился на скулу Ороти. «Воздух будто стал горячее, нужно быть осторожнее», — предупредил себя он. Внезапно Митсуо едва не пропустил удар в грудь, но успел вовремя уклониться. Главы двух семей вступили в схватку на кулаках. Годзё уверенно противостоял всем атакам своего противника, тщательно изучая его технику. Отметив, что с каждым ударом Ороти воздух вокруг становится всё теплее, он понял: колдун высвобождает накопленную температуру наружу, вероятно, опасаясь навредить себе, если не сделает этого. Лишь единожды Фудзивара сумел схватить Митсуо и перекинуть того через спину, но маг удержался на ногах и приземлился на ограждения, сохранив равновесие. «У Митсуо совершенно особенное понимание магии, благодаря шестым глазам», — однажды рассказывала Сора своим юным подопечным. «Кроме того, его проклятая энергия обладает уникальным свойством: её «истощение» невозможно излечить с помощью обратной техники. Однако…» Дыхание Фудзивары сбилось, когда он в полной мере прочувствовал на себе особый эффект проклятой энергии Митсуо, хотя молодой маг явно старался сдерживаться. Осознание этого факта придавило его гордость, словно сокрушительный удар в грудь. — Так это правда, ты намеренно сдерживаешься, — Ороти с трудом выговорил слова, в его голосе слышалась ярость. Митсуо не понимал, откуда в нем столько желчи. — Ты сдерживался против моих лучших бойцов, против меня самого. И даже против Сукуны. «Сопляк с самого начала не сражался со мной в полную силу, хотя его навыки рукопашного боя весьма высоки. Довольно дерзко, не так ли?» — предавался размышлениям Сильнейший, разместившись жарким летним днем на веранде, пока его супруга суетилась вокруг, готовясь подавать чай. «В нем нет жажды, присущей сильному магу-заклинателю. Но я убежден: он лишь притворяется, что сыт», — он усмехнулся, когда Сэйери выгнула бровь. — Что ты вообще о себе думаешь, как о маге-заклинателе? Ты второй, ты не ровня Сукуне лишь потому, что тебе не хватает эгоизма. Твои амбиции пусты, щенок, — произнес Фудзивара, с упоением наблюдая за тем, как пошатнулась душа его оппонента. — Это непростительная потеря таланта! Ороти стремительно приблизился, уловив момент замешательства Годзё. Подсечка оказалась успешной, и Митсуо ощутил острую боль в области ребер. Мысли в голове смешались, а сердце наполнилось страхом и виной. Во второй раз боль пронзила его тело, когда Фудзивара, бросив ранее скрытые бумажные талисманы, призвал сигиками. Шипящие холоднокровные змеи, стремительно впившись в конечности, заставили мага поморщиться от боли. Годзё изо всех сил пытался сосредоточиться на настоящем, изгнать духов, но мысли постоянно возвращались к событиям прошлого. Дрожащие от волнения ладони, бледное лицо подруги семь лет назад, ликование Короля Проклятий, и свой собственный проигрыш. Слияние вместилища звёздной плазмы с Тэнген, тепло рук девочки, которую он не смог, даже не попытался спасти. Губы любимой наставницы, сладкие прикосновения, желанные встречи, и сына, обреченного навсегда существовать под фамилией чужого клана. Отогнав прочь все мысли, Митсуо наконец смог полностью сосредоточиться на сражении. Сикигами отбросили его в сторону, но он сумел затормозить и, перенеся вес на правую ногу, устоять. Вложив больше энергии в свои удары, маг рассеял проклятия. На мгновение потеряв из виду Ороти, Годзё вовремя уклонился от его атаки, наполненной проклятой энергией, однако… Однако что-то изменилось. Митсуо медленно выдохнул, ощутив, как воздух начал раскаляться, а снег вокруг стремительно таять. Его противник, внезапно начавший наносить удары с невероятной точностью, был вынужден отбросить меховую мантию прочь. «Моя проклятая энергия постепенно сравнивается с его», — размышлял Митсуо, крепко сжав губы и стараясь отражать удары. Однако один из них, направленный прямо в челюсть, заставил его отросшие черные волосы рассыпаться по плечам. «Эта техника, должно быть, эффективна только тогда, когда у пользователя меньше проклятой энергии, чем у противника. В такие моменты он отбирает проклятую энергию у своего оппонента и присваивает её себе, выравнивая шансы на победу». Годзё извернулся, намереваясь нанести удар ногой с разворота, но раскалённый до предела воздух обжигал лёгкие, а глаза застилала пелена. Оскалившись от предвкушения скорой победы, Фудзивара схватил Митсуо за лодыжку и отбросил его в сторону. Удар о деревянную стену дома вышиб из горла вздох, и молодой маг съехал по ней вниз. «Шесть глаз сейчас бесполезны, а моя проклятая энергия иссякает. Если так пойдёт и дальше, я действительно проиграю… Что бы на моём месте сделал Сукуна?» — Годзё осторожно поднялся на ноги, серые глаза обернулись ртутью, лезвием отточенного кинжала, когда в разум проник ответ. — Расширение пространства: Безмятежная роща Урувелла, — произнес Митсуо, уложив открытую правую ладонь поверх левой и соединив кончики больших пальцев. За спиной мага завились лианы и листья древних зеленых растений. Аромат дождя вытеснил горячий воздух. Фудзивара уставился под ноги, следя за тем, как снежный покров сменился мягким мхом, зелёной травой и мелкими водоёмами, покрытыми кувшинками лотосов. Барьер захлопнулся, всё стихло. Лёгкий ветерок доносил откуда-то терпкий смолистый запах, а птицы запели свои песни. В центре раскинулось древо, чьи корни, словно тонкие изящные пальцы, простирались по всему пространству, норовя схватить заключённого. Ветви Бодхи стремились ввысь, и Ороти, даже задрав голову, не смог разглядеть их конца. «Стоит воспользоваться простым пространством», — решил Фудзивара, но не успел ничего предпринять: мох под ногами зашевелился, заволновался, превратившись в болото. Проклятая энергия устремилась вниз, и колдун, тихо выругавшись, приготовился к ударам разгорячённого Митсуо. Кулаки неумолимо проходились по лицу и телу Ороти, выбивая дух из противника. Приятное тепло разлилось по телу молодого мага, наполнив его решимостью одержать победу. «Думаешь, почему я не позволил юнцу расширить пространство? Дело не только в том, что мне хотелось поскорее закончить бой: я не был уверен, что после чёрной вспышки в состоянии потока его пространство не станет эффективным оружием против меня», — Сукуна объяснял, встретившись взглядом с женой, наконец-то подавшей чай на веранду. Печать исчезла, барьер разрушился, и Митсуо, возвышаясь над поверженным противником, закрыл свое пространство. Его грудь вздымалась от глубокого дыхания, горячая кровь пульсировала в венах, и волнение, приятное до дрожи, пронизывающее бледную кожу, разлилось по всему телу. Удовлетворение от победы прочно обосновалось под ребрами, и Годзё сощурил глаза, словно хищник перед финальным броском. Фудзивара, истощенный, лишенный последней капли проклятой энергии, выплевывая кровь на снег, вскричал: — Ничего, еще не всё кончено... Ты никогда не достанешь до Сукуны, скованный своей человечностью щенок! «Техника Митсуо не просто истощает противника, она выжигает его проклятую энергию. При достаточной концентрации эта энергия может воспламениться, такое уже происходило в одной из первых его дуэлей», — Сора, погруженная в размышления, наблюдала за младшими учениками, пребывающими в восторге от истории о её самом талантливом подопечном. Чёрная вспышка разрезала мир. Языки синего пламени жадно охватили тело побежденного колдуна.