Грани

             Локи никуда не уходил, хотя Старку могло показаться иначе — у смертных вообще особый талант не замечать того, что у них прямо перед носом, и этим их талантом несложно воспользоваться.        Для Старка Локи исчез на пару дней. Хотя на деле это была лишь довольно простенькая иллюзия сокрытия, не требовавшая особых затрат магического резерва. Собственно, это была одна из причин, почему асгардец никуда не исчез — просто не мог себе позволить подобной роскоши в своём весьма истощённом, несмотря на видимость, состоянии. Однако причина это была, разумеется, не единственная. Что же ещё вынудило его остаться здесь, не выдавая при этом своего присутствия? Наблюдение. В нем, на самом деле, не было необходимости. Вскрыть разум и душу Старка, пробраться в самые его потаённые уголки, в которые тот сам страшится заглядывать — труда не составило бы. И хотелось бы сказать, что подобное было слишком просто, а от того не интересно, но… нет. Риск — в этом все дело. Слишком велик был шанс превратить смертного в переломанную безвольную куклу. Нет, Старк и без того был сломан. И в сломанных игрушках была своя особая прелесть, но не тогда, когда те перемолоты в пыль безжалостными жерновами. К тому же, конкретно этот смертный был ему необходим в мыслящем состоянии. Их недавняя маленькая «игра», несмотря на ее положительные стороны, определённую выгоду, и без того имела свои последствия, повышающие риски. Так что теперь, чтобы не навредить ещё больше, не уничтожить Старка изнутри, нужно было, чтобы он сам осознанно или нет позволил асгардцу скользнуть в свой разум. Иначе никак. Оставалось лишь наблюдать и ждать, что Локи и делал, никак не выдавая собственного присутствия поблизости.        По правде говоря, асгардец был уверен, что его одолеет скука в первый же день. Пусть Старк и выделялся среди прочих, но это не обещало избавления от скуки. В конце концов, какие-либо занятия смертных не представляли интереса — так думал Локи. Подобная уверенность не была соткана из воздуха, подкреплённая лишь внутренней беспричинной убеждённостью, нет. Просто… чего можно было вообще ожидать от хрупких и ограниченных во всём людей? Даже магия для тех немногих, кто ею владел, была больше инструментом, чем соратником. Да, асгардец ожидал скуку, взращивал в себе терпимость и даже смирение. Вот только все оказалось не так уж серо и безлико, как предполагалось в начале.        Смертный и не подозревал, но Локи следовал за ним неотступно. Помнится, был даже раз, когда Старк «игрался» со своей жестянкой, силясь вернуть той былую форму, асгардец стоял слишком близко у него за спиной, следя за каждым его движением — ещё немного и кончики антрацитово-чёрных волос обязательно коснулись бы обнаженной кожи шеи… не произошло это лишь потому, что всегда внимательный к мелочам Локи вовремя отстранился, так и не выдав своего присутствия.        К слову, все подробности о произошедшем со Старком сам Локи узнал из газет, коих тут было вдосталь. Однако несмотря на громкие заголовки и кричащий стиль авторов сего «творчества», по-настоящему важной информации было немного, так как все только и затевалось ради заголовков — глупая растрата и без того скудных способностей и талантов, как на взгляд асгардца. Впору было бы огорчиться. Но если так подумать, не Локи разгадывать эту загадку. Так что тех крох, которые удалось выловить из эпистолярного болота вульгарных нечистот, вполне должно было хватить на первое время.        Старк был важнее, чем «злодей» избравший себе имя в честь плода вечнозелёного древа рода «Цитрус» семейства «Рутовые» — ни вкуса, ни фантазии или… это была попытка блеснуть искромётным юмором?.. впрочем, и та не удалась. Однако не единственное, что витало в мыслях, касательно тех злоключений, что усыпали собою путь Старка, подобно неказистым сорнякам. Локи не отпускало чувство, что описанное в газетах — не более, чем вульгарная и безвкусная видимость, такая же, как и все эти «шедевры» эпистолярного жанра. Словно он в зрительном зале и смотрит пьесу начинающего творца, возомнившего себя гением. Однако если и так, даже самые низкопробные выступления ведут к чему-то. И лучше до кульминации не доводить, оборвать спектакль раньше, чтобы на кончике языка не осталось дурного послевкусия. Впрочем, сейчас это было не первостепенно.        Да и пара дней уже прошли. Хотя четко запланированных заранее сроков не было. Просто Локи знал, сколь долго должен длиться интервал между первым касанием к струне и вторым, чтобы звук не смешивался, не накладывался один на другой, оставаясь чистым и пронзительным — чего не сказать о брате, который всегда отличался нетерпеливостью, скудоумием и абсолютным отсутствием даже зачатков проницательности.        Локи позволил себе показаться перед Старком ровно через пару дней — ни секундой раньше, ни позже. Вот только в этот раз не расщедрился на приветствие, не издал ни звука, просто соткался будто бы из воздуха за спиной Старка, склонившегося над газетой. Сейчас ему ни к чему было говорить, ибо смертный и без того ощутил его присутствие, так что асгардец оставил первый ход за ним.              — Я думал, ты объявишься раньше, — сказал Старк, хотя и не обернулся, даже не оторвался от газеты, ведь прекрасно видел Локи в отражении небольшого зеркальца, что стояло рядом. — В этот раз без своих игрушек? Или принес что-нибудь новое?        Старк себя ждать не заставил.        Больше не звучали те вопросы, на которые смертный так жаждал получить ответы. Пусть они и не вспороли воздух, Локи все равно чувствовал, как те неустанно бились в голове Старка, как ощущал и напряжение, тягучими и густыми волнами исходящее от человека, доходившее до асгардца тяжёлыми каплями-брызгами.              — Лучший способ заставить публику терпеливо ожидать начала представления — это уверить ее, что спектакль начнется незамедлительно…        Да, пару дней назад Локи не давал ровным счётом никаких обещаний, не устанавливал сроков. Мог и вовсе исчезнуть и больше не появиться, ведь в глазах того же смертного причин для возвращения у асгардца не было. Но даже несмотря на это, без каких-либо обещаний и заверений, Локи смог убедить Старка, что вернётся, причём, чуть ли не сразу, заставил его поверить в это и ждать.        Раздражение человека от всего этого лишь усилилось — пусть не понимал все тонкости, не мог с болезненной чёткостью ощутить каждую из затрагиваемых струн, но до него все равно доходили отзвуки создаваемой ими мелодии, которую искусно сплетали искусные пальцы Бога Обмана.        Однако Старк так и не обернулся, упрямо не желая смещать своё внимание с газеты, даже не замечая толком, что та открыта на некрологе какой-то старушки, который вряд ли представлял для него интерес.              — Тоже мне, примадонна… — фыркнул смертный.              — Примадонна? — с некоторой задумчивостью переспросил Локи. — Певица, исполняющая главные партии в опере или оперетте. Ещё это слово происходит от одного из языков смертных и означает «первая дама».              — Ух ты… Неужели кто-то сделал домашнее задание? — удивление Старка было слишком наигранным, а доза сарказма ожидаемо зашкаливала, но это нисколько не задевало. — А я было подумал, что вы совсем необучаемы.              — Отрадно знать, что твой дух не утратил силы, — последовал ответ. — Сожалею лишь о том, что твой язык изрядно затупился, смертный, хотя… если подумать, он и раньше не мог похвастаться особой остротой.        Старк хотел ответить. Его желание было настолько острым и нестерпимым, что ни к чему было заглядывать в голову, чтобы услышать его, прочувствовать каждой клеточкой холодной кожи.        Но… он смолчал. Ничего не ответил на «выпад» асгардца, чуть ли не с упрямым нажимом удерживая язык за стройным рядом зубом, как в капкане. И это было непривычно — больше непривычно именно для Старка, ведь для Локи отсутствие ответа с его стороны вписывалось в категорию «ожидаемое». Смертный действительно хотел ответить, но больше ему не хотелось проигрывать.        Старк просто продолжил настойчиво изучать газеты, переворачивая, наконец, страницу со злосчастным некрологом, так тот и не заметив.        Установилось молчание.        Бессловесная, немая тишина всегда нравилась Локи больше, словно была сама по себе редким сокровищем, которым непросто завладеть. Ведь когда речи смолкали, смысл прозвучавших до этого слов, оседая тонким слоем на коже, ощущался будто бы отчётливее, а мир вокруг становился ярче, сочившись своим содержимым. Бессловесная тишина всегда неизменно лопалась от переполняющих ее звуков: периодический шелест сухих газетных страниц, тиканье настенных часов, щелчки приборов, скрип рассыхающейся мебели, дыхание самого Старка, завывание ветра за окном. И лишь Локи стоял, лишённый этого наполнения — если Старк сидел буквально окутанный нитями паутины звуков, то до асгардца они будто бы не долетали, сгорая ещё на середине своего пути, осыпаясь пеплом беззвучия на деревянные половицы, которые страшились даже скрипеть под поступью Бога Обмана.        Старк продолжал упрямиться.        Он перевернул очередную страницу. Локи же не торопил его, не собираясь первым дотрагиваться до натянувшейся струны молчания. Просто продолжал наблюдать за смертным, что с удвоенным сосредоточением пытался вчитаться в чужие потуги эпистолярного жанра.        И…              — И зачем ты явился в этот раз? Только не говори, что соскучился, все равно не поверю…        …Старк все же не выдержал, пораженчески уступая собственному же желанию продолжить едва начавшийся разговор.        Локи отвечать не спешил. Спешка вообще была ни к чему. Паузы обязательная часть — ответ необходимо выдержать, прямо как вино, оставляя томиться, охваченным ожиданием, которое способно обратиться настоящей жаждой, если петлю окружающих звуков затянуть туже, прямо под шеей смертного. Асгардец знал, что измерением времени для Старка стали именно звуки, каждый из которых попадал в уникальный в своём роде отсчёт.              — Не верить «Богу Обмана» неожиданно разумно с твоей стороны, — наконец, заговорил Локи в своей привычно тягуче-размеренной манере. — Ты делаешь успехи.              — Ты удивишься, но я вообще довольно способный малый, — Тони уже не читал газету, но все так же не оборачивался.              — Вот уж действительно… удивлён, — последовал ответ. — При первой встрече ты производил совсем иное впечатление.              — Ты ведь в курсе, что это звучит, как оскорбление?              — Действительно? — в тоне проскользнули нотки вежливого удивления, настолько искреннее, что сложно было предположить его искусственность. — Не думал, что правда способна оскорбить.              — Считай, что у меня тонкая душевная организация, — отозвался Старк. — И ты так и не ответил на вопрос.              — На какой же из, смертный? — Локи приблизился бесшумно. — Ты задал мне их великое множество. И с невиданным упрямством продолжаешь их задавать, хотя никаких ответов тебе обещано не было. Что же это… глупость? Или… непуганая наивность?        Локи видел все в том же отражении небольшого зеркала, как напряглись скулы Старка, как дрогнули желваки под кожей.        Прозвучавшее явно задело смертный — не смертельно, но слишком ощутимо, чтобы так просто проигнорировать. Старк явно давно уже привык к критике, с особой виртуозностью и наслаждением игнорируя мнение окружающих. Однако обычно это критика касалась его повеления и стиля общения, гениальность же, прозорливость и сообразительность сомнениям не подвергались. От того слова про «глупость» и «наивность» легко пробили брешь в, казалось бы, незыблемой в своей монументальной крепости брони Старка, неприятно царапая ничем незащищенное и изнеженное нутро.        Однако зацепило явно не только это, на что, собственно, и был расчёт — наносить по одному удару за раз было бы для Локи бездарной тратой времени и сил, а ещё чем-то невыносимо скучно. Что же было такого ещё, что так растревожило самоуверенного смертного? «Ты задал мне их великое множество. И с невиданным упрямством продолжаешь их задавать, хотя никаких ответов тебе обещано не было.» — да, именно это. Отсутствие ответов. И ведь Старк действительно поработал над собой, чтобы принять тот факт, что вопросов не дождётся — дрессировке он определённо поддавался. Послушание было важно. Но оно не устраивало Локи до конца. Ведь при всем принятии смертный не должен был терять само желание ответы получить. И сейчас асгардец чувствовал его голод, едва удерживаясь от того, чтобы во вспышке удовлетворения позволить языку скользнуть по собственным — чувство чужого голода всегда наиболее яркое.              — Знаешь, спасать того, кто сдал тебя под конвой для вечного заключения, и вести с ним светские беседы тоже не признак непревзойдённого гения, — парировал Старк. — Видишь? Я тоже так умею, — отложил газету в сторону. — И, на самом деле, я бы на вашем месте пересмотрел охранную систему и условия содержания заключённых. А то… уж прости за каламбур, для вечного заключения оно получилось каким-то уж… больно недолговечным.              — Ты всегда можешь преподнести Одину жертвенного козла и взмолиться о тяготах собственного существования. Возможно, тебя даже услышат, — и ведь Локи говорил на полном серьезе, даже мог подсказать подходящий ритуал, не видя в нем чего-то сложно.              — Прости уж, последнего такого козла пустил в расход на прошлой неделе, — вздох полный явно театрального огорчения. — Вот как знал, что надо было приберечь на чёрный день!              — Сожалею, — без грамма сожаления донеслось в ответ. — Может, в следующий раз удастся сберечь хоть одного, раз желание пообщаться столь сильно, — продолжил Локи. — Хотя… сейчас у тебя и без того забот хватает, верно? — именно на этом моменте Старк и обернулся, совершенно точно замечая взгляд асгардца, невесомо скользнувший по газете на столе, ведь Локи и не собирался его скрывать, наоборот дал безмолвную подсказку о том, что ему известны нынешние тяготы смертного. — Спросил бы, как идут поиски, но и сам вижу, что пока никаких результатов ты не добился.        А вот это уже зацепило ощутимее, чем слова про «глупость» и «наивность». Теперь окаменение затронуло не только скулы, но и все тело смертного.        Да, Локи считал «Мандарина» весьма скудоумной посредственностью, не заслужившей всего того внимания, которым его одарили за все его вульгарные трюки. Однако для Старка этот плод вечнозелёного древа рода «Цитрус» семейства «Рутовые» все ещё оставался до смехотворного серьёзной проблемой, требующей решения. В конце концов, именно из-за действий «Мандарина» смертный оказался признан мёртвым, а его роскошный дом был безжалостно разрушен. Локи довольно продолжительное наблюдал за Старком, за тем, как тот неустанно ищет зацепки и не находит ничего, все будто бы тщетно, что невольно придаёт пресловутому «Мандарину» необходимую для «сражения-на-равных» гениальность в глазах смертного. Но проблема изначально была не в посредственности, возомнившей себя гением, а в самом Старке, который не в форме, однако все равно по привычке подсознательно ищет себе противника, который не проиграет так просто, не уступит. Впрочем, если бы это была бы единственная проблема… Так что все это не могло не нервировать само по себе. Когда же Старку буквально пальцем указали на его беспомощность и тщетность поисков, естественно, подобное задело, проникая ядом обиды и даже злости гораздо глубже, чем обвинения в глупости и наивности.              — Ты понятия не имеешь, что я ищу, — прозвучало довольно жестко, словно вырвавшись откуда-то из самого нутра. — Так что не тебе судить, добился я каких-то результатов или нет.              — Ну, почему же? — жесткость Старка Локи будто бы и вовсе не заметил. — Видеть, слышать, анализировать и делать выводы я способен. Так… почему бы не вывести оценку твоим стараниям? Ведь ты в этом вопросе явно не объективен.              — Да что ты… — даже резко обернулся, всем корпусом на крутящемся стуле, что подозрительно натужно скрипнул от столь грубого обращения.        «Да что ты…» — оборванная за одно слово до своего финала фраза. И Локи знал, какое слово так и не смогло вырваться из Старка. «Да что ты знаешь?!» — именно так все должно было прозвучать в своей законченной форме. Вот только Старк не смог договорить, беспомощно подавившись одним единственным словом от внезапной и совершенно обезоруживающей близости с Богом Обмана, что успел бесшумно подойти к нему вплотную со спины задолго до этого момента, от чего их носы теперь практически соприкасались.        Старк только и смог, что застыть всем телом, смотря на асгардца во все глаза. Кажется, первые мгновения даже не дышал.        Столь трогательные обескураженность и беззащитность забавляли, их хотелось растянуть, чтобы сполна насладиться. Но для подобного ещё будет время, сейчас перед Локи стояли совсем иные задачи.              — Что я знаю? — тонкие губы изогнулись в усмешке. — Логично было бы предположить, что гораздо больше любого из смертных. Ты так не считаешь? — проговорил негромко.        О-о-о… Старк считал именно так. И хоть он не говорил этого вслух, все без труда читалось в его глазах. Помнится, в первую встречу смертный смотрел на него так же, что и выбило асгардца из колеи. Удалось привыкнуть? Нет, к такому взгляду нельзя привыкнуть. Можно просто немного изменить отношение и воспринимать все более отстранённо, ведь «оценка» смертных не должна быть особо важна. Однако Локи солгал бы самому себе, если бы не признал, что испытывает удовлетворение от такого взгляда. Бог Обмана… он не любил ложь, мог бесконечно скользить между полуистиной, искусно жонглировать правдой, но в открытую лгал редко, тем более, самому себе.        Вот только вслух ничего из этого говорить был не намерен, собственно, как и Старк, словно то, кто именно раньше позволит подобного рода словам сорваться с языка, станет знаменем поражения — этого нельзя допустить. Смертный это тоже понимал, но чисто на интуитивном уровне, именно поэтому молчал: не сказал ни слова и даже не попытался отодвинуться, чтобы разорвать расстояние.        Однако Локи ответ был не нужен. Точнее, он просто не стал его ждать — все слишком отчётливо читалось в глазах напротив.              — Ты ищешь ответы, Энтони Говард Старк, — обращение по полному имени негромким голосом и на таком расстоянии должно было быть чем-то чуть более личным, чем и являлось, до смешного легко сбивая дыхание Старка. — Ты всегда их ищешь. И находишь, но… далеко не все, не так ли? Или… по крайней мере, не те, которые хотелось? — Локи смотрел прямо на смертного, которому явно с каждым мгновением промедления удерживать зрительный контакт становилось почти физически больно. — Но чтобы получать ответы, всегда… всегда надо уметь задавать правильные вопросы.              — И какие же правильные вопросы я должен задать, гений?.. — шёпотом на выдохе.              — «Что он сделает дальше?», «Какой его следующий шаг?»… неправильные вопросы. Они лишь засоряют разум бессмысленностью, запутывая, и заводят не туда. Чтобы ответить на них, надо проникнуть к нему в голову, стать им, но даже тогда велик шанс ошибиться. Зачем тратить время на очередной тупик? Ты все равно не сможешь предугадать его следующие шаги, не зная предыдущих, — продолжал говорить Локи, а его слова вились вокруг морозной сверкающей нитью. — «С чего все началось?»… ты должен был задать этот вопрос. Тебе ли не знать, что книги, даже самые скучные, читать лучше не с конца, не с середины, а… с самого начала?              — Мне, по-твоему, сесть, задать вопрос, и ответ сам свалится мне на голову? — едко и раздраженно, в то время как язык воровато скользнул по собственным пересохшим губам. — Ты точно ничего не упустил? — продолжил Старк. — Например, часть с жертвенным козлом? — в ответ асгардец лишь коротко хохотнул, обдавая кончик носа и губы своим леденящим до дрожи дыханием.              — Ну, же… смертный. Я знаю, что ты можешь лучше, — снова негромко. — С чего все началось? — почти шёпотом.        Старк ответа на вопрос не знал либо с самого начала истолковал его неверно. Впрочем, вряд ли стоило его за это осуждать, ведь сейчас смертный был точно за пределами своей зоны комфорта, ощущая на себе незримое давление асгардца, которое, к слову, слабее не становилось — в намерениях Локи пощада не значилась, наоборот, он жаждал подтолкнуть человека к самому краю, ведь лишь тогда Старк неосознанно пригласит его в свой разум.       

«Никак не поможет. Не решит ни одной проблемы.»

       Глаза Локи слегка приоткрываются, как если бы произошло то, чего он не ожидал. Происходящее упорно ускользало из уверенной хватки его тонких пальцев.        Старк этого не говорил. Его губы не двигались. Это звучало непосредственно в его голове, но настолько громко, что Локи смог услышать, смог почувствовать, как нити мыслей смертного, переполненные высочайшей тревогой, страхом, сами тянутся к нему, цепляясь — теперь даже если бы вдруг захотелось отстраниться, не вышло бы без вреда для Старка.        Пульс смертного учащается. Его горло напрягается, кадык под кожей судорожно дёргается — вдох как никогда хрупкого сейчас человека выходит натужным.        Локи необходимо вернуть контроль. Прямо сейчас.              — Чего же ты так страшишься, смертный?.. — асгардец спрашивает слишком тихо, но Старк не услышал, да и не должен, ведь сейчас он слишком далеко отсюда и до трагичного близко, беззащитно обнажая своё нутро перед Богом Обмана.        Локи позволяет нитям мыслей смертного оплести себя, затянуть внутрь, ещё глубже. Раскрывает глаза асгардец лишь тогда, когда оказывается внутри чужого разума, что так отчаянно цеплялся за Бога Обмана, словно он — единственный мог не позволить ему разбиться на мельчайшие осколки, обратившись пылью.        А внутри развернулся самый настоящий космос с кораблями читаури, которые источали разъедающую всё вокруг тьму. Под ногами Локи оказалась мертвая земля, на которой безжизненными телами лежали защитники Мидгарда, те самые, что не так давно столь безрассудно дали ему бой. Сейчас в них не было ни силы, ни отваги, ни жизни… нет, перед ним были лишь изломанные безымянные куклы с обезображенными болью и страхом лицами и стеклянными, уже безразличными ко всему, распахнутыми глазами — даже в иллюзорной смерти не было ничего прекрасного или, тем более, героического.        Локи прошёл дальше, безжалостно наступив на пальцы лежащего на земле Капитана — те хрустнули под его ногами, но асгардец этого будто бы не заметил. Капитан из плоти и крови не имел для него никакой важности, не представлял интереса, а его иллюзия и вовсе воспринималась, как ненужный мусор разума смертного, не более.        Страхи Старка оказались предсказуемыми. Неужели столкновение с читаури повлияло на него столь сильно? Нет. Лишь отчасти. Асгардец ощущал не только это. Страх Смертного был липким и неприятным, но ещё в нем чувствовалась леденящая свежесть озона, что иглами ласкала кожу Локи — «Камень Разума», именно его магия ощущалась в разуме Старка. И, честно признаться, это было неожиданно. Асгардец предполагал, что если влияние и было, то небольшое, ведь смертный пробыл рядом с «Камнем» не так уж и долго, однако, судя по всему, расчёты оказались ошибочны, раз эта магия пустила в разуме человека корни, внося свои изменения.        Локи шёл дальше по омертвевшей черной земле, пока не остановился у ещё живого, дышащего тела — Тони Старк, точнее, та его сердцевина, которую вполне можно считать душой, но это было бы ошибкой, учитывая ее структуру… нет, эта душа его разума, если уж подбирать наиболее близкое определение. Именно этот Тони Старк тянулся к нему и затянул асгардца сюда. Локи опустился на одно колено совсем рядом с головой Старка, чей взгляд был направлен не на него, а на мертвые тела товарищей — не так уж и сложно было догадаться, чем именно были наполнены его мысли, все его нутро прямо сейчас.       

«Никак не поможет. Не решит ни одной проблемы.»

       Локи чуть склоняется, касаясь кончиками пальцев щеки Старка — тот крупно вздрагивает. И одного этого хватает, чтобы мужчина перед ним издал тихий стон облегчения, словно это прикосновение и правда приносит ему облегчение.        Это было… любопытно.        Но Локи не пытается зацепиться за это ощущение. Сейчас оно было важным ровно настолько, насколько и пальцы Капитана, хрустнувших под его ногой.              — С чего все началось? — асгардец спрашивает только это, не разрывая прикосновения. — Соберись, смертный. Я знаю, что ты можешь лучше. С чего все началось?        Голос Локи тихий, заставляющий прислушаться к каждому отдельному звуку, сконцентрироваться лишь на нём. Что ни говори, а иногда нет никакой нужды говорить громко, чтобы быть услышанным.        Космос вокруг идёт легкой и едва уловимой рябью.        Локи не использует магию. Но здесь она и не нужна. Его присутствие, прикосновение и голос — этого вполне хватает. Разум смертного слишком хрупкий, чтобы пускать в ход ещё и магию, которой определенно придётся схлестнуться с силами «Камня», что пустили здесь корни. У асгардца недостаточно магических сил, он бы проиграл, к тому же, само это столкновение навредило бы Старку вне зависимости от того, кто победил бы — превращать Старка в пускающего слюни идиота в планы не входило.              — С чего все началось? — пока космос вокруг идёт трещинами и распадается на части.        Старк цепляется за голос, как за протянутую руку: с отчаянием, намертво. Позволяет себя вытянуть из глубин космических чертогов, от которых и без того остались лишь жалкие ошмётки.        Но Локи не спешит покидать чужой разум. Для этого слишком рано.        Первый вдох смертного у его ног — самый не простой. Выдох все ещё дрожит напряжением. Со вторым уже попроще. Выдох ровнее. Потом ещё. И ещё…        Мертвые тела товарищей Старка исчезли, рассыпались пылью вместе с космосом и землей под ногами. Теперь они находились в его мастерской: смертный все лежал на полу, асгардец был рядом с ним, преклонив колено, кончики его пальцев все так же касались щеки Старка.              — С чего все началось? — настойчиво повторяет Локи.        Ожил главный монитор, заставивший асгардца обернуться.        Теперь Бог Обмана мог своими глазами увидеть, как ракета врезается в дом смертного. Взрыв. Стены сыпятся. Все объято пламенем. Смертная женщина оказывается спасена, но не Старк… он камнем падает в воду, но все же выживает. Чувствуется сожаление за опрометчивость — человек вполне осознаёт, что дразнить «Мандарина» было глупой ошибкой, но исправлять её уже поздно. Дальше полёт почти в бессознательном состоянии, жёсткое приземление. Вокруг снег. Хрупкое тело охвачено болью, ясно говорящей о том, что ему не выжить. Глаза Локи, смотрящие прямо на него, сплетённые с до боли знакомым голосом: «Что же такое могло произойти с тобой, смертный, что ты решил обратиться к богам, коих отрицал…». И снова кадры того, как ракета врезается в дом…        «Каков его следующий шаг?..» — Старк снова пытается предугадать, как поступит «Мандарин» дальше. Но Локи хочет от него не этого, совсем не этого.              — Ты снова задаёшь неправильные вопросы. Не разочаровывай меня, смертный. С чего все началось?        «Да знаю я! Само получается…» — этот мысленный выкрик по-детски искренний, полный возмущения и почти обиды. Это смешит. От чего уголки губ Локи едва заметно приподнимаются на пару мгновений.        Однако Старк и правда пытается собраться, взять себя в руки и сосредоточиться.        С чего все началось? Старк уже задавал этот вопрос. Ответ был: «с серии взрывов». На мониторе появляется момент, где смертный поручает Джарвису провести анализ мест происшествий и случившегося. Но результаты тогда изучить не успел. Его что-то отвлекло. Что отвлекло? Точно. Ещё один смертный — Хэппи, близкий человек для Старка. Он пострадал. Потом кадры переезда. Ещё появление той смертной женщины из прошлого. Результаты анализа Джарвиса за всем этим потерялись будто бы сами. Но… нет. Старк оплошал. Был недостаточно внимателен, слишком беспечен.       

«А если ошибётся снова?..»

      

«Никак не поможет. Не решит ни одной проблемы.»

      

«Почему именно он?..»

             — Не отвлекайся. С чего все началось?        Локи не позволяет страху пробиться вновь.        И… паника трусливо поджала хвост, стоило голосу снова зазвучать, заполнить собой все пространство в черепной коробке.              — С серии взрывов… — говорит хрипло Старк вслух.        Эти слова Локи слышит уже в стенах амбара, выскользнув из разума смертного.        И как только Старк это сказал, асгардец отступил, разрывая расстояние, забирая с собой свой холод, от которого тело смертного давно подрагивало.                     — Я поручил Джарвису изучить все… — продолжил говорить Старк. — …но у меня нет доступа к базам…              — И ты отступишь? — спросил Локи, остановившись у окна, даже не взглянув на Старка.              — Нет, я… я помню последние координаты… могу съездить на место, осмотреть все сам…        На это Локи не сказал ничего. Да и не нужно было ничего говорить. Он уже и без того сделал все, что было необходимо: подавил страх, успокоил магию «Камня», направил смертного — большего и не нужно. Тем более, ему было о чем подумать.        Казалось, в тот раз, когда «пытался захватить Мидгард», он все рассчитал. Да, были моменты, что не вписывались в изначальный план, из-за чего изменения вносились буквально на ходу, но ни одно из них не было столь велико, чтобы стать плодородной почвой для того, чтобы ошибка все же пробилась, подобно сорняку. Как так вышло, что «Камень Разума» смог оказать на смертного столь сильное влияние без прямого взаимодействия? В этом следовало разобраться, причём, чем быстрее, тем лучше — неизвестно, какое именно влияние окажет магия «Камня» на разум Старка, ведь тот вполне мог подобного и не выдержать — магия камней не изучена асгардцем в достаточной степени, чтобы делать точные прогнозы, но того, что было в разуме Старка уже сейчас, позволяло предположить, что необратимого вреда могло быть больше, чем пользы.        Впрочем, вряд ли, просто размышляя обо всем сейчас, можно было прийти хоть к чему-то. Необходимо было больше времени, заглянуть глубже, но уже не в сами мысли, а в магическое плетение, что паутиной осело на смертном — к сожалению, для подобного у Локи пока было недостаточно сил. Оставалось лишь надеяться, что время для вмешательства ещё есть.              — Ты помог мне, — голос Старка единым рывком вернул асгардца в действительно. — Без шуток. Помог снова.              — И? — Локи обернулся к нему. — Снова начнёшь спрашивать «зачем» и «почему»?              — Нет. Ты удивишься, но я быстро учусь, — ответил Старк. — Это неправильные вопросы. Какие тогда правильные?              — Если я подскажу и их, это будет слишком просто.              — Чего-то такого я и ожидал, — проговорил Старк. — Но в благотворительность я не верю.                    — Не стоит беспокоиться, смертный, — отозвался Локи. — Я не страдаю чем-то подобным.        Старк тем временем поднялся, оглядевшись так, будто спешно искал что-то. Что именно, Локи не знал и не брался угадывать — в конце концов, эта загадка не была столь значима сама по себе, чтобы пытаться подобрать к ней правильный ответ.        Вот только…        Его взгляд в конечном итоге остановился на Локи, что бы он там ни искал изначально.              — Прокатимся?        Честно? Асгардец поначалу даже думал, что ослышался. Да и сам вопрос-предложение Старка словно бы не было чем-то хорошо взвешенным и хоть сколько-то обдуманным — по крайней мере, смертный тоже был удивлён в первые мгновения после этого, явно сам не думая что-то такое предлагать.        Локи одарил его нечитаемым взглядом, давая время все переиграть.        Однако даже после щедро подаренной ему паузы, Старк не передумал и не переиграл все. Наоборот, больше было похоже на то, что за это время он сумел найти аргументы и убедить себя, что его вопрос-предложение имеет место быть, а риски если и есть, то они минимальны.              — Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой? — во взгляде Локи сквозило явное сомнение в адекватности Старка, которое он даже не скрывал.              — Ну-у… я вроде так и сказал, нет? Или… опять стоило приплести жертвенного козла? — уголок губ дёрнулся. — Прости, я ещё не знаю всех тонкостей взаимодействия с богами, — раскаяние было преувеличенно театральным. — Так ты едешь или как?       

***

             Собственно, так они вдвоём и оказались в машине. Старку пришлось, правда, повозиться с тем мальчишкой, чтобы он не поехал с ними.        Локи находил это крайне забавным. Что именно? Как Старк старался, чтобы мальчишка не пересёкся с Богом Обмана — да, мальчишка в итоге не догадывался даже, что в амбаре был кто-то ещё, кроме Старка. Асгардец, конечно, не читал его мыслей на прямую, но зато улавливал их отзвуки. И если верить им, то смертный одновременно беспокоился и за безопасность мальчишки, и за то, что тот мог никакого Локи и не увидеть, а это значило, что Бог Обмана был лишь личной галлюцинацией Старка, в то время как настоящий асгардец погиб, как и говорил Тор — сложно сказать, чего из этого смертный боялся больше.        Забавнее этого было лишь лицо Старка, когда Локи вышел из амбара в образе сверстника того мальчишки. Нет, правда. Ничто в нем не намекало на того Бога Обмана, что пытался захватить Мидгард. Просто двенадцатилетний темноволосый парнишка: бледный, с тонкими чертами лица. Даже не забыл про одежду, по которой и не скажешь, что он не был одним из смертных: джинсы, чёрная футболка, чёрная толстовка и темно-джинсовая куртка. Старк, едва увидев такое преображение, так и замер и первый несколько минут не знал, что сказать, хотя в мыслях его отчётливо крутилось: «Что за…?!». Когда же смертный обрел дар речи, с его языка все же слетело неожиданно осторожно-вежливое: «Локи?..». Ответом на это было холодно-насмешливое не по возрасту: «А что? Неужели тебя одолевают сомнения?». Но именно этот ответ будто бы немного успокоил Старк, помогая окончательно признать в ребёнке того самого асгардца, из-за чего других вопросов не последовало.        Наверное, со стороны могло показаться, что Локи обратился ребёнком, применив на себе сложную цепочку малых по затратам магических сил иллюзий просто забавы ради, чтобы обескуражить Старка и посмотреть на его лицо. Нет, подобные забавы были ему не чужды, однако сейчас явно не время для подобных причин. Локи же руководствовался тем, что в таком облике те же дорожные камеры смертных не «опознают» его, как «того-самого-Бога-Обмана» — оживать для широкого круга общественности он ещё не планировал, как и привлекать лишнее внимание. Но была ещё вторая причина. Какая же? Детский облик, причём, столь достоверный, вполне мог ослабить бдительность противников, если таковые вдруг появятся. Могут найтись те, кто захочет напасть на Старка, как только тот покажется где-нибудь. И в такой ситуации ребёнок — отличное средство для обезоруживания смертного. Взять мальчишку в заложники — что может быть проще? Поведение героя, пусть даже и такого своенравного и свободолюбивого, как Старк, в подобных обстоятельствах будет предсказуемым. Так что, можно сказать, Локи со своей стороны решил добавить «элемент неожиданности» как раз на такой случай. А что до реакции Старка и его забавного лица — это не более, чем приятный бонус.              — Понимаю, мы ещё недолго знакомы и знаем друг о друге мало, но я все-таки скажу, — заговорил Старк после некоторого времени проведённого в молчании за рулем. — Я не очень люблю детей. Нет, я не хочу, чтобы их не было вовсе, но… они меня… напрягают? Да, определенно напрягают, — и даже обернулся на пассажира, когда остановился на светофоре.              — Неужели?.. — бровь приподнялась в легком удивлении, а насмешливый взгляд был слишком взрослый и хищный для хрупкого детского тела.        Мгновение.        Ровно столько занял выпад руки асгардца, которая вновь стала взрослой по велению Локи, хотя тело при этом не изменилось, оставаясь детским — со стороны теперь смешанный облик вполне мог вынудить смертного усомниться в собственной адекватности и в реальности происходящего — а все для того, чтобы в следующую секунду сжать с силой горло Старка: недостаточно, чтобы сломать и убить, но вполне хватило, чтобы перекрыть доступ к живительному кислороду.              — Думается мне, теперь твоё напряжение хотя бы оправдано, — оскалился Локи. — Или… мне все же принять свой настоящий облик, чтобы ты потом имел непередаваемое удовольствие от собственных объяснений перед своими соратниками из ЩИТа на тему того, что же один оживший вдруг мертвец делал в компании другого? Так нравится шокировать общественность?        И…        …разжал хватку на горле, рука снова стала детской, пальцами которой было уж точно не сжать горло взрослого человека. Надо сказать, сделал это весьма вовремя — свет светофора переключился, а значит, можно было ехать дальше.              — Это было жутко, ты в курсе? — спросил Старк, когда откашлялся и вернул внимание дороге, трогаясь с места.              — Всего-лишь пытался оправдать твоё напряжение, — отозвался Локи. — У меня получилось?              — О, да. Я прямо сразу так расслабился… — фыркнул Старк. — У тебя прямо природный талант.              — Мне часто это говорят.              — Не сомневаюсь, — донеслось в ответ.        Но, по крайней мере, Старк и правда переключил внимание с детского облика на этот «обмен любезностями», что к лучшему. Что ни говори, а Локи и самому не слишком комфортно в этом теле, из-за внутреннего ощущения, из-за смены центра тяжести, так что лишнее акцентирование внимания на этом облике было совсем ни к чему.        Несколько минут, может, больше, они ехали в молчании.        Сам Локи предпочитал смотреть в окно на мчащиеся снежные пейзажи снаружи. И да, он прекрасно чувствовал взгляды Старка, которые тот бросал на него время от времени, но при этом молчал, пока не…              — Шаурма или бургер? — видимо, все же не выдержал.              — Не имею представления, что это.              — Ты это… серьезно?! — кажется, Старк оказался настолько шокирован, что даже от дороги отвернулся, сконцентрировав внимание полностью на «ребёнке» рядом. — То есть, все то время, пока пытался захватить землю, так ни разу не поел наших бургеров? Чем Бартон под гипнозом у тебя вообще занимался… Вот как знал, что ему ничего нельзя доверить!              — Я могу обойтись без еды и воды гораздо дольше, чем любой из смертных, если ты об этом, — после некоторой паузы ответил асгардец. — Что до агента Бартона, то у него изначально была весьма ограниченная роль. Так что, мне неведомы причины твоего возмущения, — Старк, казалось, и вовсе его не слышал, продолжая полыхать этим своим беспричинным возмущением.              — Да как так-то!..