The Winds of Scotland

ㅤ ㅤ Впервые за завтраком в Большом Зале было тихо. Дети не шумели наперебой, стараясь перекричать друг друга: вместо этого в воздухе звенел осторожный шепот, напоминавший шипение десятка затаившихся змей. Парящие над столами свечи ярко мерцали на фоне пасмурного зачарованного свода, не желавшего соответствовать погоде за окном, где в объятиях июня вовсю резвился солнечный май. Преподавательский состав, разместившийся, как и прежде, за Высоким Столом, претерпел изменения: попечительским советом был отстранен и уволен заместитель директора и по совместительству декан факультета Когтевран профессор Уильям Фриллс, ранее отвечавший за обеспечение школьной безопасности. После последнего трагического случая его обвинили в халатности — и это несмотря на то, что, в сущности, он сделал все, чтобы защитить учеников... Вслед за ним едва не сместили с должности и профессора Армандо Диппета, который с огромным трудом удержался на посту. Что, в общем-то, мало кого удивило: в Министерстве вслепую искали виноватого, лишь бы показать и без того встревоженной общественности, что они не бездействуют и не теряют над ситуацией контроля. На должность заместителя между тем был назначен Альбус Дамблдор, на которого оставалась вся надежда. В конце концов, погиб ребенок. Таинственным образом умерла четырнадцатилетняя ученица Когтеврана — Миртл Элизабет Уоррен. Сообщалось, что девочка в слезах выбежала из класса на перемене, — несмотря на запреты, — когда преподавателя, профессора Фриллса, не было рядом. В коридорах же Миртл не видели даже выставленные Министерством авроры. Что именно произошло, выяснить так и не удалось. ...Дамблдор стоял на лестнице в окружении преподавателей. Минерва, в ужасе прижав ладони к губам, наблюдала вместе с остальными учителями, как окаменевшее тело маленькой девочки, укрытое одеялом, уносили из замка на носилках поздним вечером. Директор Диппет, волшебник и без того болезненно худощавый на вид, не мог вымолвить ни слова. В его глазах отчетливо читалось неверие — он и помыслить не мог, что на своем веку ему предстоит столкнуться со смертью ученика в стенах его школы, судьба которой теперь висела на волоске... Нарушив всеобщее скорбное оцепенение, он медленно развернулся, поймав неоднозначный взгляд Дамблдора, и молча направился к себе в кабинет; за ним потянулись остальные, и постепенно холл этажа опустел. Безусловно, после этого в Хогвартс начали прилетать совы с письмами от встревоженных родителей. Едва удалось урегулировать произошедшее с безутешными матерью и отцом несчастной Миртл — они уже собрались передать это дело в Визенгамот и, будучи в отчаянии, даже в маггловский суд, однако винить им было, к сожалению, некого: их дочь погибла при загадочных обстоятельствах, коим не снискать разумного объяснения. До сих пор не было ясно, каким образом студенты подвергались заклятию... И, что куда важнее, кто был к этому причастен. Практически все ученики покинули школу раньше даты отъезда на летние каникулы; остались те немногие, кому некуда было уехать и для кого Хогвартс был единственным домом, — сироты. И это беспокоило преподавателей, которые больше не могли гарантировать им безопасность на территории замка.

***

— Вы обязаны разыскать Гриндевальда! — декларировал представитель министерской делегации Меллори Стивенс, заставший новоиспеченного заместителя директора в кабинете Трансфигурации; Дамблдор лишь молча слушал, присев на край своего стола. — Кому как не Вам знать, что за войной с Германией стоят не Гитлер, не нацисты, а именно он и его сторонники! Все эти исчезновения, гибель магглов и волшебников, которые их защищают… Теперь же под угрозой оказались наши школы и наши дети! Мы не в том положении, чтобы позволять себе и дальше так рисковать. В условиях мировой войны магическое сообщество в любой момент может оказаться под ударом. Если общественность узнает о такой уязвимости, поднимется настоящий хаос… — Как я уже говорил, нападения не имеют никакого отношения к Гриндевальду, господин Меллори, — спокойно начал Дамблдор, без особого энтузиазма глядя на присутствующих поверх очков. — При всем уважении, но вряд ли он станет появляться в Хогвартсе. И тем более нападать на учеников... В этом абсолютно нет смысла. — Гриндевальд пропагандирует экстремистские идеи в отношении магглов и магглорожденных волшебников, — не унимался Меллори, расхаживая по классу как на судебном заседании. — Разве можно считать инцидент с мисс Уоррен всего лишь совпадением? Девочка из маггловской семьи. Как и все остальные жертвы! Что Вы скажете на это, Дамблдор? — Подвергать геноциду магглорожденных отнюдь не в его интересах... Вы правы, гриндевальдистов можно сравнить с нацистами, но главная разница в том, что они, вопреки всеобщему мнению, стремятся защитить всех волшебников независимо от чистоты их крови. Своим единственным врагом они считают тех, кто не наделен магическим даром... — И откуда Вам, простому учителю, знать про это? — Я читаю газеты, — ответил Дамблдор и устало улыбнулся. — А Вы нет? Могу отдать Вам одну, ее как раз принесли сегодня утром. Должен, однако, признаться, что мне очень уж понравился колдосворд на последней странице, поэтому я оставлю его себе, если Вы не против. Меллори захлопнул рот, уставившись на профессора, — который казался ему, мягко говоря, чудаковатым, — с таким видом, словно намеревался его арестовать или, как минимум, подать на него рапорт. — А по-моему, Дамблдор, отнюдь не из газет Вы черпаете Ваши сведения. И имейте в виду: Министерство об этом узнает. Как и о том, что Вы отказываете в содействии в поимке преступника, будучи единственным, кто способен его остановить! — Это комплимент или угроза, господин Меллори? — дружелюбно поинтересовался декан. — Предупреждение! И лучше бы Вам к нему прислушаться, — воинственно заявил аврор. — Если, конечно, Вам действительно так дороги Ваши ученики, как Вы говорите. — Я намерен сделать все, что в моих силах, чтобы помочь тем, кто нуждается в моей помощи. Использовать же детей в качестве рычага давления неразумно. Никогда не следует злоупотреблять данной Вам властью, господин Меллори. Это не сулит ничего хорошего. Поверьте мне. Мракоборец встрепенулся так, будто его вызвали на дуэль. В какое-то мгновение он, очевидно, засомневался и застыл на месте, перестав вышагивать по кабинету: — Вы что же, угрожаете, Дамблдор? — Что Вы... Всего лишь даю дружеский совет, — лаконично и невозмутимо произнес тот. — И передайте, пожалуйста, министру Спенсеру-Муну, что я всегда готов оказать посильное содействие. А сейчас, если не возражаете, я хотел бы вернуться к работе: конец семестра всегда полон забот, сами знаете. Меллори, явно его недолюбливавший, уже хотел было вступить в перепалку, но вовремя вмешавшийся второй аврор остановил его: — Думаю, нам уже пора, Стивенс. Элфинстоун будет ожидать отчета к обеду. И тот, все-таки повиновавшись, но не сводя с простодушного Дамблдора взгляда, подчинился. Что-то пробубнив себе под нос, он развернулся и стремглав вышел из кабинета; следом за ним, молча откланявшись, ретировались и остальные.

***

— ...сколько еще вы намерены маршировать по школе, словно это военный полигон? — не скрывая возмущения, обратилась МакГонагалл к мракоборцам, целым отрядом шествующим ей навстречу по пустому коридору двора Трансфигурации. — Столько, сколько понадобится, мэм, — сдержанно ответил один из них. — И кто только дал вам право?.. — она, остановившись, проследила за тем, как они самоуверенно прошли мимо нее. — Вы не можете вот так вламываться к профессору Дамблдору изо дня в день! У него и без вас предостаточно дел. Авроры тоже остановились, оборачиваясь. Под их взглядами Минерва выпрямилась, как натянутая струна, и демонстративно поправила свой изумрудный твидовый жакет; лицо ее было отталкивающе непроницаемым, а черты неприглядно обострились. — Какие еще дела могут быть у Альбуса Дамблдора? — зацепился темноволосый, испытующе уставившись на молодую волшебницу. — Дела, которые совершенно точно Вас не касаются, Стивенс, — отчеканила она, в упор глядя на мракоборца, которого знала со времен работы в Министерстве. — Например, защита учеников, входящая, как известно, в обязанности заместителя директора! И это еще одна причина, по которой вам следует немедленно покинуть территорию школы, — ноздри ее гневно затрепетали, выдавая нарастающее раздражение. — Здесь уже и так предостаточно вояк с палочкой наперевес! «...от коих совершенно никакого толку», — хотелось добавить. Служащие приблизились, но она не сдвинулась с места, лишь увереннее вздернула аккуратный подбородок, сжав тонкие губы. Меллори угрожающе навис над ней, но не сумел, как во всех прочих случаях, воспользоваться разницей в росте, — МакГонагалл всегда была более чем высокой для женщины. — Сдается мне, — проговорил он, тем не менее, медленно, — Вы забываете о том, кто из нас двоих предпочел променять министерское кресло на пыльный школьный класс… Приказы здесь раздаю я, профессор МакГонагалл. — Это пока, — язвительно сорвалось с ее языка. Минерва слишком поздно поняла, что таким неосторожным ответом лишь сильнее растревожила уже давно гудящий улей: ей известно, как на самом деле Министерство панически тряслось перед Дамблдором, опасаясь, что тот однажды решит учинить переворот или, что хуже, примкнуть к Гриндевальду и занять свое место у власти. Ничего глупее просто быть не могло... Да и МакГонагалл подразумевала отнюдь не это. — Любопытно, знает ли Элфинстоун о том, что Вы позволяете себе злоупотреблять служебным положением, Стивенс? — не дожидаясь реакции, уточнила она, и мракоборец отступил от нее так, словно его окатили водой. — Можете хоть заночевать здесь, если уж так угодно. Уверена, мистер Прингл обязательно найдет для вас парочку свободных мест... В пыльном школьном классе. А теперь прошу меня извинить! И волшебница, под гулкий стук собственных каблуков, уверенным шагом направилась дальше, спиной чувствуя, как ей вслед, подобно непростительным заклятиям, метнулись недоверчивые пренебрежительные взгляды.

***

Дамблдор стоял за учительским столом, разбирая тетради, когда МакГонагалл появилась в кабинете. Нисколько не утаивая своего возмущения, она вскинулась на мракоробцев буквально с порога: — Да что этот Стивенс себе позволяет!.. Расхаживает здесь словно на правах самого министра магии. Это же школа, а не светский раут. — Министерство встревожено, — отозвался он, одной рукой снял очки, чтобы затем убрать их в нагрудный карман, и потер переносицу. — Как и все мы... Их можно понять. — Вот уж нет! Так просто я этого не оставлю, — заявила волшебница, собирая подготовленные им ученические рукописи. — Стивенс и его авроры в подчинении у Элфинстоуна Урхарта, главы Департамента магического правопорядка, под началом которого доводилось работать и мне. И должна заметить, что уже тогда этот заносчивый болван мнил себя Бог знает кем! Давно пора вернуть его на место. Я направлю Урхарту письмо при первой же возможности. Декан улыбнулся, глянув на нее: — Если считаете необходимым. — Иначе они так и будут Вас дергать, не давая ни минуты покоя, — убежденно ответила МакГонагалл. — А Вам и без них приходится нелегко. Смерть девочки, все эти жертвы… — она досадливо вздохнула. — Теперь еще и слухи о том, что Хогвартс могут закрыть… — Завтра на собрании многое предстоит обсудить. Увы, угроза действительно есть. — Даже представить себе этого не могу... — с сомнением отозвалась женщина. Закрыть школу Чародейства и Волшебства? Нет. Это что-то неслыханное... — Все-таки кое в чем мы преуспели: со дня на день будет готова настойка из мандрагоры, — Дамблдор, закончив, обошел стол. — И мы снимем заклятие с пострадавших учеников. — Но мы так и не нашли виновного. — Не будьте столь пессимистичны, дорогая профессор. Мозаика складывается. Хотя и не сразу, — декан по хорошо знакомой привычке присел на край по правую сторону от Минервы. — Надо сказать, меня все никак не отпускает мысль о месте гибели Миртл... Я дважды и очень тщательно осмотрел его. И кое-что не дает мне покоя. — Что именно, Альбус? — она, держа собранные тетради, повернулась к нему и сосредоточенно посмотрела на него. — Взаимосвязь. Вы никогда раньше не обращали внимания, сколь примечательна архитектура комнаты для девочек на третьем этаже? — Боюсь, что нет. К чему Вы клоните? — Над одной из раковин мне попалась на глаза любопытная гравировка, — задумчиво продолжал он. — Довольно уникальная. Однако мастер мне не знаком... — Гравировка? Та, что в виде змеи? — неожиданно для самой себя припомнила МакГонагалл и нахмурилась; нечто подобное она действительно видела, когда еще была студенткой. — Совершенно верно. — Но разве это не герб факультета? — Так же предположил и я. Пока не обследовал каждую из ванных комнат... Занятно, что в ванной комнате Слизерина таковых нет. Как и во всех остальных. — Хотите сказать, что убежище основателя, которое веками не могли отыскать, на самом деле всегда было совсем рядом? В женском туалете? — Минерве показалось, что это звучит просто абсурдно... С другой стороны, удивляться ныне мало чему приходится. — Если нужно что-нибудь спрятать, спрячь там, где никто не будет искать, — хмыкнул Дамблдор. — Даже если допустить, что вход и правда находится на третьем этаже, Альбус, — протянула волшебница с неодобрением, — кто же смог открыть его? Кому по силам открыть Тайную Комнату? Потомков Слизерина, которые, согласно легенде, были на это способны, тут не осталось. — Вот и главный вопрос, скрывающий ответ на все загадки: кто? — Это какая-то бессмыслица… — И в бессмысленном нередко кроется своя доля смысла, дорогая профессор, — вновь улыбнулся он, покосившись на женщину. Та вздохнула: — Как бы то ни было, это очень древняя магия, Дамблдор. Сомневаюсь, что среди преподавателей есть кто-то, кто состоит в родстве с самим Салазаром Слизерином... Вы знаете едва ли не каждого. Вы учили их! — Иногда я и впрямь забываю, насколько я стар, — профессор весело сверкнул своим ясным взглядом, на что МакГонагалл лишь покачала головой, не желая отвлекаться от разговора. — Вы же не думаете, что наследником Слизерина может оказаться один из учеников? И нести ответственность за нападения? В таком-то юном возрасте... Какой ужас... — Как я уже упоминал, этого нельзя исключать. Но кое-что нам известно наверняка: где бы ни находилась Тайная Комната, она была открыта. И, очевидно, не раз. — Не могу поверить, что никто этого не заметил… Ведь если чудовище живо и в самом деле оказалось на свободе, почему его до сих пор не поймали? Почему не видели? Это же гигантская змея! В конце концов, в замке повсюду авроры, сигнальные чары у каждого входа… — Полагаю, все же есть те, кто его видел. Билли и Ренель — единственные, кому удалось выжить после нападения Василиска, — а это совершенно точно был он, учитывая природу наложенного на них заклятия, — и очень скоро, я надеюсь, у нас будет возможность выяснить, как именно. — А до тех пор никаких доказательств... И в свете этого Хогвартс и впрямь могут закрыть. — Тем не менее, мы на верном пути, что куда важнее. — Если учесть, что Вы имеете привычку редко ошибаться, Дамблдор… Возможно. Более чем. — Ради этого Вашего комплимента стоило так поломать голову, моя дорогая.

***

На вечернем собрании в конце недели вновь был поднят и поставлен ребром вопрос о закрытии Хогвартса. Как ни посмотри, но приблизиться к установлению причин случившегося по-прежнему не удавалось ни на йоту. Предположения, — даже из уст Альбуса Дамблдора, — оставались всего лишь предположениями на фоне полного отсутствия доказательств. И сам Дамблдор хорошо это понимал, а потому благоразумно оставлял свои догадки при себе, не желая выдвигать их на всеобщее обсуждение раньше времени. Только Минерва была одной из немногих, кто знал о них и, что куда важнее, разделял. Тем не менее, было кое-что еще, о чем профессор счел нужным умолчать даже при ней: сомнения в отношении одного из учеников. Сомнения мрачные и тревожные. Том Реддл выступал противоречивой и весьма загадочной фигурой в глазах Дамблдора, который, будучи волшебником исключительно проницательным, на удивление не мог прочесть его, равно как не мог и понять, что же в нем настораживало и неустанно привлекало внимание. Студент, имеющий невероятную тягу к знаниям и темной магии, — особенно к темной, — всегда выделялся для него среди всех остальных: Дамблдор видел в нем необыкновенный потенциал, но еще он видел ребенка, тяжело пережившего свое раннее детство — искалеченного, обиженного и жестокого... И именно жестокость, которую профессор отметил еще в первую с ним встречу, не отпускала его мыслей: это внушало опасения в будущем и давало пищу для размышлений в настоящем. Ведь, когда юный волшебник сознательно использует свой дар во вред, причиняя кому-то боль, — хуже, если он желает ее причинить, — однажды это может воплотиться в нечто более ужасное и неконтролируемое... Однако Реддл, едва переступив порог Хогвартса, довольно быстро усвоил новые правила поведения, и с тех пор за ним не было замечено ни одного предосудительного поступка, коими он некогда славился в стенах приюта. Он перестал воровать, не разыгрывал недобрых шуток со сверстниками и обзавелся не в пример безупречной репутацией, что сделало его старостой и, чего греха таить, любимцем большинства учителей. Вероятно, столь кардинальные перемены и беспокоили Дамблдора... Была ли эта безукоризненность подлинными отражением моральных качеств? Или служила видимостью для отвода несведущих глаз? Как бы то ни было, профессор, вопреки всем своим домыслам и педагогическому опыту, не мог что-либо выдвинуть или противопоставить скрытной натуре Тома Реддла, который, будто бы о чем-то догадываясь, старательно его избегал. Поэтому спешка с выводами была исключена, а значит и предположения выстраивать было рано. — Вы блуждаете по замку в столь позднее время, Том? — спросил Дамблдор, по странной случайности наткнувшись на старосту Слизерина в холле спустя пару часов после собрания преподавателей; юноша был один и, как ему показалось, выглядел весьма, — непривычно, — встревоженным. — Я был у директора, сэр, — ответил он учтиво. — Ладно. Скорее ступайте к себе, — волшебник очень проницательно посмотрел на него, но не сумел разглядеть в выражении его темных глаз ничего из того, чего не видел в них прежде. Разве что беспокойство. Но кому оно ныне не свойственно? — Сейчас не стоит гулять по коридорам — с тех пор, как… Вы и сами знаете. Увы, в Хогвартсе больше не безопасно... Даже для старост, — Дамблдор, совершенно искренне печалясь о случившемся, невольно вздохнул, прежде чем продолжить обход. — Спокойной ночи, Том. — Спокойной ночи, профессор. ㅤ ㅤ