Может быть, тебе просто не нравятся девушки

Отоя казался более уставшим, чем он думал; он проспал практически весь день и, вероятно, продолжал бы спать, если бы его внезапно не коснулись.     Когда он снова открыл глаза, всё ещё полусонный, то первым, что увидел, был Карасу, который смотрел на него с лёгким беспокойством, убирая руку со лба Отои. На мгновение ему показалось, что он всё ещё спит. В последнее время его технически всё ещё парень часто появлялся в его снах, но это было слишком реально, чтобы быть сном.     — Прости, я не хотел тебя будить, — извинился темноволосый мальчик с лёгкой улыбкой.     — Как, чёрт возьми, ты сюда попал? — растерянно спросил Отойя, потирая лицо и пытаясь окончательно проснуться.     — Я звонил тебе тысячу раз, столько же раз стучал в дверь и не получил ответа. Поэтому я воспользовался запасным ключом, который ты велел мне взять на случай чрезвычайных ситуаций, — ответил Карасу, слегка смеясь над его реакцией.     Отойя схватил свой телефон, который безмолвно лежал на тумбочке. Это была не тысяча звонков, но от Карасу точно было много пропущенных.     — Почему? Что случилось? — спросил он, слегка растерявшись, и сел в постели, не сводя взгляда с синих глаз Карасу.     — Почему? Эйта, ты за весь день не ответил ни на одно сообщение. Юкки сказал мне, что ты плохо себя чувствуешь и ушёл домой, прежде чем я успел тебя увидеть. Я чертовски переживал за тебя, — сказал Карасу, накрыв руку Отои своей, и на его лице отразилось беспокойство.     Отоя на мгновение замешкался, не зная, искренен ли Карасу в своём беспокойстве или просто хочет прекратить их «отношения». Эта мысль вернула боль в его грудь, от которой, как ему казалось, он избавился несколько часов назад. Ему захотелось убрать руку, но прежде чем он успел это сделать, Карасу встал и снова сел перед ним, на этот раз с пластиковым пакетом в руках.     — Я принёс тебе изотонический напиток, холодный лимонно-имбирный чай и немного закусок. Юкки сказал, что тебя тошнит, поэтому я ещё купил таблетки от тошноты. Я подумал, что у тебя может быть жар, поэтому принёс холодные компрессы, но, похоже, они тебе не нужны. О! И я ещё купил твой любимый рамен, потому что подумал… — Карасу резко замолчал. — Эйта?     Отоя не понимал, почему Карасу смотрит на него с таким выражением, пока Карасу не обхватил его лицо ладонями и не начал вытирать ему слёзы большими пальцами. Когда он начал плакать?     — Что случилось? Почему ты плачешь? Тебя что-то беспокоит? Тебе больно? — в панике спросил Карасу, потому что никогда раньше не видел Отою таким расстроенным.     Первым порывом Отои было отстраниться, отрицать, что он плачет, и найти какое-нибудь оправдание. Он хотел оттолкнуть руки Карасу и сказать ему, чтобы тот ушёл, но не смог. Вместо этого он понял, что не может сдержать рыдания.     Он хотел прекратить их «отношения» прямо там, притвориться, что ничего не было, и избавиться от неприятного ощущения в груди. Но он обнаружил, что ищет тепла в объятиях Карасу и плачет у него на плече.     Отоя чувствовал, как пальцы Карасу нежно гладят его по волосам, а другая рука успокаивающе гладит его по спине. Почему-то от этого ему захотелось плакать ещё сильнее.     Вероятно, это были все те образы, которые рисовало его воображение, когда он представлял, как темноволосый мальчик делает всё это с кем-то другим. Он крепче обнял Карасу, безмолвно умоляя его не уходить. Он не хотел, чтобы Карасу делал всё то, что они делали вместе, с кем-то другим, и эти собственнические мысли пугали его.     В своих прошлых отношениях Отоя никогда не был особенно ревнивым или собственническим. Ему нравились его девушки, и он заботился о них, но не настолько, чтобы переживать, если они ему изменяли. В конце концов, он тоже изменял, так что не было смысла беспокоиться об этом.     Но Карасу? Всё в его отношениях с Карасу было по-другому: и то, как они начались, и их маленькие свидания по выходным, и то, как они проводили время вместе в школе, и то, каким навязчивым он стал. Он не мог вспомнить, чтобы вёл себя так в каких-либо своих прошлых отношениях, но всякий раз, когда они были вместе или даже когда их не было рядом, он жаждал прикосновений Карасу.     Он всегда считал себя натуралом и никогда не думал, что усомнится в этом, пока не начался этот странный эксперимент с Карасу. Каждое прикосновение, каждое объятие, каждый взгляд заставляли его сомневаться всё больше и больше. Весь прошлый месяц он гнал эти мысли прочь, но больше не мог от них убегать.     Он влюбился в своего лучшего друга, и это было пугающее осознание. Но мысль о том, что придётся его отпустить, была ещё страшнее.     Тем временем паника Карасу продолжала нарастать. Единственный раз, когда он видел Отою плачущим, был, когда девушка дала ему пощёчину, обнаружив, что он ей изменяет, но те несколько слёз тогда были ничем по сравнению с безудержными рыданиями сейчас. Он практически чувствовал, как его плечо становится мокрым, и не знал, как облегчить боль Отои.     Но его сердце разрывалось от боли, когда он видел Отою таким. Возможно, сегодня он понял, как сильно ненавидит видеть его плачущим.     — Эйта, ты же знаешь, я не против объятий. Мне нравится обнимать тебя, но мне правда нужно знать, что случилось. Я серьёзно беспокоюсь о тебе. Я что-то сказал или сделал, чтобы расстроить тебя? Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спросил Карасу мягким и осторожным голосом, стараясь не говорить ничего, что могло бы ухудшить ситуацию.     Отоя на мгновение замешкался, всё ещё не в силах набраться смелости и поднять лицо с плеча Карасу. Его глаза, наверное, были красными и опухшими, и, по его мнению, он совсем не выглядел привлекательным, когда плакал.     Он не знал, как выразить всё, что он чувствовал. Он также боялся сказать что-то, из-за чего мог потерять Карасу не только как своего партнёра, но и как друга.     Может быть, он и смог бы жить без Карасу как без своего парня, но ему невыносима мысль о том, что Карасу его ненавидит.     — Табито… — тихо позвал его Отоя, пытаясь сдержать рыдания, но безуспешно. — Давай просто расстанемся…     Казалось, в этот момент всё замерло.     Карасу почувствовал, как что-то разрывается у него в груди. Обычно он хорошо скрывал свои эмоции от других, но в этот раз он был подавлен. Он был благодарен Отое за то, что тот не смотрел на него, потому что был уверен, что его боль написана у него на лице.     — Ах… Так вот в чём дело? — Карасу изо всех сил старался не показывать, что ему грустно или он разочарован. — Если ты хотел расстаться, мог бы сказать мне раньше. Я слишком надоедал тебе?     Отоя энергично покачал головой, цепляясь за рубашку Карасу так, словно от этого зависела его жизнь, словно Карасу исчезнет, как только он его отпустит. Разум подсказывал ему отпустить Карасу, что он влюблён в кого-то другого и заслуживает быть счастливым с Хиори, но он не мог. Он просто не мог смириться с мыслью, что Карасу не будет рядом.     — Ты был лучшим партнёром, который у меня когда-либо был. Ты всегда был таким заботливым и внимательным, всегда заботился обо мне и позволял мне заботиться о тебе. Ни одно свидание не доставляло мне такого удовольствия, как с тобой. С тобой я чувствовал себя таким спокойным и защищённым, каким никогда не чувствовал себя раньше. Ты сделал меня таким, таким счастливым… — бормотал Отоя между всхлипами, едва разборчиво. Его слова вырывались наружу прежде, чем он успевал их обдумать, чистые и искренние мысли вырывались наружу.     — Если я был таким хорошим, то почему мы расстаёмся? — спросил Карасу, крепче обнимая его. Несколько предательских слезинок скатились по его щекам, несмотря на все его попытки сдержать их.     — Потому что ты влюблён в кого-то другого… — произнести эти слова вслух было больнее, чем Отоя мог себе представить. Это означало признать, что Карасу не принадлежит ему, что он никогда ему не принадлежал. Его щёки были мокрыми от слёз.     При этих словах темноволосый мальчик застыл. Он? Влюблён в кого-то другого? Разве не очевидно, что он по уши влюблён в Отою? Видимо, нет, потому что Отоя явно этого не замечал.     Произошло недоразумение, серьёзное недоразумение, которое нужно было немедленно прояснить.     Карасу взял Отою за лицо. У него защемило сердце, когда он увидел, как сильно это на него повлияло. Он винил себя в этом. Может, ему стоило признаться в своих чувствах раньше, но сожалеть было поздно. Размышления о прошлом не изменят настоящее, но он должен был что-то сделать, чтобы обеспечить себе будущее с Отоей.     Прежде чем Отоя успел возразить и снова спрятать лицо, Карасу прижался губами к его губам в коротком, нежном и невинном поцелуе, полном эмоций. Отчаянная попытка показать ему, что нет никого, кроме него.     Когда они отстранились друг от друга, Карасу увидел замешательство на лице Отойи и очаровательный румянец на его щеках. Он и сам почувствовал, как краснеет.     — Не знаю, откуда ты взял, что я влюблён в кого-то другого, но это не так. Эйта, я так сильно, так сильно влюблён в тебя, только в тебя и ни в кого другого. Я так долго был влюблён в тебя… — признался Карасу, смущаясь собственных слов. — Я предложил всё это, потому что думал, что это поможет мне избавиться от чувств к тебе, но это не помогло. Теперь я влюблён в тебя ещё сильнее, чем раньше…     Отоя почувствовал, что у него в голове что-то замкнуло. Карасу только что поцеловал его, и теперь он получал информацию, которая полностью противоречила всему, во что он верил десять минут назад.     — А что насчёт Хиори? — спросил светловолосый мальчик, всё ещё пребывая в замешательстве.     — Хиори? А что с ним? — теперь, похоже, настала очередь Карасу удивляться.     — Я слышал, как вы разговаривали сегодня утром на крыше… — тихо пробормотал Отойя.     Карасу прокрутил в голове весь разговор, пытаясь понять, что заставило Отою подумать, что он испытывает чувства к мальчику с голубыми волосами.     “... Может быть, тебе стоит начать встречаться со мной”     О. Он сделал мысленную пометку никогда больше так ни с кем не шутить.     — О, Эйта, он не всерьёз. Разве ты не слышал, как он сказал, что не стал бы со мной встречаться, даже если бы ему за это заплатили? — Карасу нежно взял Отою за лицо и посмотрел ему в глаза. — Я знаю Хиори много лет. Он мне как брат, клянусь.     — Значит… ты не хочешь расстаться со мной, чтобы быть с ним? — спросил Отоя, глядя ему в глаза, всё ещё немного неуверенно.     — О, чёрт, нет, — тут же ответил Карасу, и зеленоглазый парень тихо усмехнулся. — Я не могу сказать тебе, в кого именно, но этот идиот влюблён в кого-то другого, а я влюблён в тебя.     Отоя всё ещё немного сомневался, но то, как Карасу смотрел на него, как он гладил его по лицу, да и поцелуй — всё это казалось таким искренним. Даже если бы это было ложью, он бы снова и снова в неё верил. Но это не было ложью; это звучало так искренне, что у него в груди разлилось тепло.     — Ну… теперь я чувствую себя немного глупо, — с лёгкой улыбкой признался Отойя.     — Не волнуйся. Понятно, что ты ошибся.     Они посмотрели друг на друга и через несколько секунд тихо рассмеялись. Казалось, что вся прежняя печаль исчезла. В тот момент существовали только они, больше никого и ничего не было.     — Табито, — тихо позвал зеленоглазый мальчик.     — Эйта, — ответил он тем же тоном.     — Будь моим парнем снова, но на этот раз по-настоящему. Никаких экспериментов, никаких сроков годности, просто настоящие отношения на этот раз, — мягко попросил Отойя, прижимаясь лбом к лбу Карасу.     — Мне это нравится. Я бы с удовольствием, — ответил Карасу с улыбкой, чувствуя, как его переполняют счастье и волнение.     — ... Значит, мы теперь встречаемся?     — Да, это так.     — Ммм, как насчет поцелуя, чтобы отпраздновать?     — Конечно, любимый.     ...     На следующий день в школе одна пара вела себя заметно более нежно и влюблённо, чем обычно. Во время обеда они даже отошли немного дальше от остальных, словно не замечая взглядов своих друзей, или, может быть, они их замечали, но им было всё равно.     — Нам нужно что-то сказать? — спросил Рео, оглядываясь на остальных.     — Не, пусть наслаждаются своим медовым месяцем. В конце концов, они проболтаются, — ответил Хиори, хотя уже всё знал. Карасу не умел ничего от него скрывать. Он почувствовал облегчение от того, что всё обошлось; он не смог бы справиться с чувством вины, если бы всё пошло не так.     — Я же говорил, что он на самом деле не любит девушек, — небрежно заметил Наги, и остальные слегка рассмеялись.