Венец из волчьих ягод

      После того, как за принцем Варассой закрылась дверь, наступила звенящая тишина. Пару мгновений я простояла у порога, слепо глядя туда, где еще недавно стоял он, мялся от неловкости в своем платье, таком совершенно откровенном, что хоть умри от раздирающего жара. Я вздрогнула, поспешно уйдя в другой угол. Бездумно распахнула крышку сундука, и на меня обрушился сноп зеленых искорок. И здесь наследил. Я подавила улыбку, поймав один огонек. Тот ярко мигнул и впитался в кожу, слившись с моим началом. Лекарская магия на вкус как живая вода.       А губы Варассы как самый сладкий из заморских плодов.       Я довольно зажмурилась, не в силах справиться с внутренней дрожью. Быть так близко к пылающему телу и не сметь прикоснуться — самая жестокая из пыток. Боги смеются надо мной. Волчья Княжна, бездушная и холодная, сейчас грезит днем помолвки, чтобы завладеть мужчиной и подарить ему всю свою нежность. Я не оставлю на нем пустого места, всего исцелую, искусаю, совершенно всего…       Мои глаза опустились вниз, на содержимое сундука. На дне, помимо моих сарафанов и рубах, лежал мятый сверток сушеной шкуры, перевязанный холщовой нитью. В Красногорье такие подарки ценились, считались непосильно дорогими. Я сглотнула, а пальцы сами потянулись к похороненному воспоминанию. Асен всегда был щедр.       На выкрахмаленной коже осталась его магия. Крохотные, почти выцветшие искорки, некогда ярко-желтые, теплые. Мой Асен был магом земли, сильнейшим в своем роде. Он ворочал каменные глыбы с такой легкостью, словно это были пустые бочки. Я хрупко улыбнулась, потянув за веревку, но тут же отдернула руку, сунув сверток глубже в одежду. Взяла то, что собиралась, и захлопнула сундук.       Стыдно, мерзко от самой себя. Мои пальцы недавним творили похабные вещи, негоже ими касаться светлого и родного. Пусть это лишь воспоминание.       Спешно переодевшись, я кликнула Маришку. Час еще ранний, но то ли злоба на саму себя, то ли что еще, но я бессознательно желала испортить это утро кому-нибудь еще. Впрочем, чернавка не выглядела потревоженной. Бодро отправилась за завтраком и даже пообещала расчесать волосы. Ее хорошее настроение охладило меня, и я выдохнула, больше не глядя в сторону сундука.       — Ваши братья уплывут с рассветом, — рассказала Маришка, заливая клюквенное варенье кипятком. — Советница Нингаль попросила передать.       — Хорошо. Только солнце взойдет, отправимся на причал.       Замок Альпутты находился близ берега, северной стеной упираясь в мысовые скалы. Международный порт Ширген-Миагер по праву считался самым большим на всем континенте. Туда стекался товар со всего света, амиракские ткани, красногорские меха и лунариские драгоценности. Странно вспоминать, что по приезду в Эголлу я первым делом хотела наведаться именно туда. Как же неприхотлива судьба, право слово.       Закончив с завтраком, я позволила Маришке заняться своим внешним видом. Чернавка помогла разодеться в платья, подвязала пояс, надела на шею нити с крупными бусинами. Почему-то деваха из всего разнообразия лент выбрала зеленые и принялась крутить косы, напевая какую-то задорную песню. Счастливая, любо-дорого смотреть.       Я ухмыльнулась, вспомнив и о своем счастье, темноглазом, неловком, таком настоящем. Мне бы на цели сосредоточиться, а не думать, как тихориться по углам да целоваться украдкой. Ей-богу, глупая девка.       — Почему принц и ваш брат сражались вчера, княжна? — неожиданно спросила Маришка, не отрываясь от своего занятия. Я нахмурилась.       — Не твое это дело, — устало отозвалась я, но все же ответила: — Ума мало у обоих. Один вздумал условия мне ставить, а второй за честь мою биться. Опозорены оба в моих глазах, — я вскинула подбородок, а чернавка хихикнула.       — Мужичье! — выдала она, мигом стушевавшись. — Прошу прощения, княжна…       — Права, совершенно права, — я не дала ей раскаяться, тоже расхохотавшись.       Рассвет подкрался незаметно. Скользнул по окнам, огладил лучами косяк кровати и раму зеркала, прыгнул мне на лицо. Я зажмурилась, не переставая улыбаться. Маришка методично вплетала ленты, щебеча о каких-то дворцовых сплетнях.       Я ее почти не слушала, пребывая в своих, к слову очень приятных мыслях, но одно предложение заставило меня напрячься.       — Маги, способные скрыться под вуалью, огромная редкость в наших краях. Ты уверена, что расслышала правильно? — я прищурилась, невольно сжав кулаки.       — Врать не посмею, княжна! Так слуги брехают! — засуетилась Маришка, и я остановила ее вскинутой ладонью.       — Хорошо. Пусть говорят.       То, что один из обитателей замка Альпутты владеет способностью прятаться от вездесущего обоняния гоблинов и зрячести лумов, меня напрягло. Я бы не хотела в определенный момент выяснить, что мои разговоры с Клео подслушивал некто, чью магию я не сумею увидеть.       Я невольно вздрогнула от осознания. В этот же момент раздался осторожный стук.       — Княжна Сильванна, княжич Финист велел послать за вами, — голос Шульги звучал заспанно. Бедный мальчонка. — Они готовятся к отбытию.       — Передай княжичу Финисту, чтобы ожидали у ворот, — я честно постаралась, чтобы мой голос не дрожал, но Маришка все равно вопросительно хмыкнула. Боги, боги, боги. — Шульги, скажи, где сейчас принц Варасса? — почти надрывно крикнула я. Слуга долго молчал, я чувствовала, как напряглась его магия.       — Первым же кораблем отбудет в Жемчужные гавани, — тихо отозвался он, видимо, предупрежденный, что я могу задать этот вопрос. Змеиное гнездо, разворошенное мной, шипело и дергалось.       — Королева Каланта говорила, что это случиться через пару дней, — я болезненно прикрыла глаза. Ноги подкосились, грозясь уронить меня на каменный пол, чтоб неповадно было. Не уследила, подвела.       — Я не знаю, княжна. Принц уже на пути в порт.       И я сорвалась с места. Маришка, не успевшая закончить с прической, больно дернула меня за волосы, но я даже не поморщилась. Прихватив юбки, я понеслась по коридорам, слыша позади озадаченные вскрики Шульги и чернавки. Кажется, они оба понеслись следом.       Немыслимо. Как только я смогла это дозволить, что упустила? На моих губах застыла злая усмешка. Бестолковый принц, нашел, кому доверять свои тайны. Каланта казнит его, казнит и не посмотрит что сын, а мне плакаться и корить себя за бессилие.       Плакаться ли?       Я припустилась быстрее, молясь всем богам и богиням, чтобы успеть. Успеть посмотреть в глаза тому, кто наверняка считает меня предательницей, ведь замковые легенды не больше чем легенды. Волчья Княжна на все ради собственной выгоды готова, и каждый на Миагере об этом знает. Вот только я бы скорее язык себе вырвала, чем рассказала о чужой тайне. О тайне того, кто пару часов назад плавился под моими поцелуями.       — Куда ты так спешишь, сестрица? — Финист встретил меня угрюмой гримасой. Я вцепилась в ворот его рубахи, едва ли не швырнув в сторону коней.       — В порт. Сейчас, — мрачно приказала я, первой вскочив в седло. Брат озадаченно приоткрыл рот, но не воспротивился. В такие моменты перечить мне было бесполезно, и все трое об этом знали.       — Что стряслось? — Финист предпринял попытку меня усмирить, но я пришпорила несчастное животное и стеганула удила. Лошадь сорвалась с места, вздыбив копытами землю.       Я обернулась на ходу, глядя на взволнованных Шульги и Маришку, которые еще несколько аршинов пробежали следом. Мои глаза налились безумным огнем, когда я встретилась с невозмутимым взглядом советницы. Ее губы тронула улыбка, словно она была рада моей догадливости. Вода обманчиво тиха, ибо ее осторожные ручьи могут обернуться неистовыми потоками. И я слишком поздно это поняла, доверившись не той советнице.       — Сильва! — Финист сжал мое плечо, и я ослабила руки, пожалев лошадь. Та испуганно всхрапнула.       — Замок Альпутты прогнил до самого основания, — рыкнула я, пытаясь перекричать ветер. — Отправляйтесь в Красногорье, — я обернулась, посмотрев на брата. — Тут вы бессильны.       — Ты выжила из ума, — раздраженно крикнул Финист, крепче стиснув пальцы на моем плече, — если думаешь, что мы оставим тебя в этом змеином гнезде.       Как удивительно, даже метафоры у близнецов одни на двоих.       — Мужчины здесь бессильны, — просипела я, зажмурившись. — Эголла не посмотрит, что княжичи. Я не хочу вас терять, Фини, — ласковое прозвище, данное мною очень давно, заставило брата дернуться. — Возвращайтесь в Красногорье. И когда станешь князем, пообещай, что поможешь мне.       — Что, бес подери, здесь происходит?       Я не ответила, сосредоточившись на дороге. Путь к порту Ширген-Миагер пролегал через окраину Альпутты — я успела изучить городские карты и теперь мчала по нарисованным дорогам, слыша, как колотится собственное сердце. Нет, я не смогу повлиять на решение Каланты. Любое мое слово может вызвать подозрение, любой жест обернется против меня. Но я не могла бросить Варассу, совсем не могла. Я беспомощна против жестокости Эголлы, но в моих силах подарить своему принцу надежду, самую крохотную крупицу.       Я не позволю его убить. Одного я уже потеряла.       Эта мысль резанула по сердцу, потому что я не должна сравнивать временную связь с многолетней любовью. Однако я мчала вперед, подгоняя лошадь, неслась вдоль узких улочек портового района и не смотрела на торговые лавочки и пестрые вывески. Ширген-Миагер отличался разнообразием красок, но сейчас я видела только блещущую впереди гладь Каменного моря.       Копыта лошадей взрывали землю, и осколки дорожных плит летели из-под их ног. Финист больше не предпринимал попыток расспросить меня, молча обнимал за талию, иногда что-то бурча под нос. Василь и Лука скакали позади, наверняка задаваясь тысячью вопросов. Позже, милые, я все поясню позже.       Темно-зеленые паруса именитого фрегата «Сердце Королевы» я заметила издали. Какое совершенно не подходящее название, ведь у королевы Каланы не было сердца. Я криво улыбнулась и подстегнула коня. Об этом корабле слагали легенды, ведь нет на его счету ни одного поражения. Все в этом мире исчисляется победами и проигрышами. И даже любовь к собственному сыну. Гнев кипел внутри меня, но я не могла объяснить его причину. Варасса не был для меня кем-то важным, мы и знакомы с ним меньше месяца, так почему душа моя не на месте? Ведь я смотрела в его глаза, я целовала его губы, я слышала его голос. Я видела его страх. И его необъемлемую силу. Я не хочу, его терять.       Чем ближе к порту, чем круче были улицы. Лошади перелетали по нескольку метров, разбивая плиты копытами. Я вцепилась в узду, чувствуя, как позади напрягся Финист, а его ругань стала громче. Впереди ослепительно сверкало море. К концу осени северные воды сковывало льдом, а в Эголле до сих пор буянили волны. Я невольно улыбнулась неземной красоте, на миг позабыв о причине своей тревоги. Хотелось бы мне верить, что обеспокоенность судьбой Варассы вызвано моим нежеланием искать новую дорогу к трону. Но… за власть я ухватиться всегда успею, а вот терять людей я больше не хочу.       — Тормози, — напомнил Финист, перехватывая узду. Я едва не налетела на торговый шатер, каких ближе к порту стало больше. Они громоздились друг на друга, как куча бабочек в сезон размножения.       Лошадь всхрапнула и замедлилась. Мы приближались к причалу, по одну сторону от которого стоял королевский фрегат, а по другую — бриг, на котором Каланта собиралась отправить княжичей обратно в Красногорье. Запредельное везение. Никто не заподозрит меня в том, что я примчалась сюда не ради братьев.       Я увидела его издали. Лохматого, наспех одетого в доспехи. Закованного в кандалы. Минувшая ночь пронеслась перед глазами, и я шумно выдохнула, схватившись за ворот цветного сарафана. Только сейчас на меня обрушилась прохлада осеннего утра, в которое я ворвалась без какой-либо верхней одежды. Морской ветер продрал до костей.       Финист, заметив, как дрожали мои плечи, придвинулся ближе и немного укрыл своей меховой накидкой. Если бы брат только знал, что дрожала я не только от холода.       Причал был все ближе. Лошади перешли на рысцу, и чем отчетливее я видела искаженное в гримасе боли лицо Варассы, тем сильнее сжималось мое сердце. Пусть это окажется дурным сном, и только.       — Что с его руками? Это цепи? — прогрохотал надо мной Финист, а я зажмурилась и поджала губы. — Что здесь происходит, Сильванна? Я думал, это твой жених.       — Я здесь, чтобы проводить вас, понятно? — прошипела я, стиснув узду до побелевших пальцев.       — Понятно, — брат встревоженно хмыкнул. — Уверена, что тебе не нужна помощь?       Посмотрела бы я на то, как братья сражаются с легионершами Каланты и вырывают Варассу из их когтей, ведь хотела бы я именно этого.       Королеву я тоже увидела. Она стояла в тени парусов и с равнодушием наблюдала за тем, как ее сына ведут на борт по трапу, как звенят его цепи. Варасса не выглядел покорным. Я видела, как он скалился и брыкался, слышала, как проклятья срывались с его губ в яростном рыке. Я не думала, что он может быть таким. На мгновение я опешила, пытаясь понять, не обозналась ли.       — Так казните меня здесь, — заявил Варасса, дернув на себя цепь. Легионерша, державшая ее, пошатнулась. — К чему все эти формальности?       — Ты, государственный изменник, смеешь указывать мне? — скучающе спросила королева, не сводя с сына глаз. — У трусов, вроде тебя, нет права голоса на этой земле.       — А у кровожадных убийц вроде тебя? — принц оскалился, а я вздрогнула. От юноши, что лежал подо мной этой ночью и стонал в такт моим прикосновениям, не осталось и напоминания.       — Ты понесешь свое наказание и вернешься в Эголлу, чтобы исполнить то единственное, на что ты способен. Станешь украшением женского начала. И моли богинь, чтобы княжна Сильванна не отказалась от свадьбы после того, как узнала всю эту гниль, — Ее Величество шагнула к сыну, и я почти поверила в то, что за ее словами последует удар.       Моя лошадь цокнула копытами, выдавая мое присутствие. И королева, и принц повернулись в мою сторону. В глазах последнего я успела заметить горячую ярость. Боги.       Я схватилась за Финиста, всем своим видом показывая, что мне нужно подыграть.       — Уговаривай меня вернуться. Когда я дерну плечом, спроси, почему мой жених в цепях. Живо, — едва разлепив губы, проговорила я. Брату понадобилось мгновение, чтобы осмыслить мои слова.       — Это твой последний шанс, Сильванна, — надрывным басом, какой иной раз выводил меня из себя, Финист прогрохотал на весь порт. — Возвращайся с нами в Красногорье, и я прощу тебе твой побег, — братец прекрасно понял свою задачу.       — И я дам тебе ответ, — холодно отозвалась я, краем глаза заметив, что Каланта сделала к нам шаг. — Нет. Здесь отныне мой дом, Финист. Я выйду замуж за принца Варассу, — я дернула плечом, и брат жестоко усмехнулся.       — За кого ты выйдешь замуж, Сильванна? За мужчину, что сейчас скован цепями? Не смеши меня. Это позор для княжеского рода, ты слышишь меня? — он махнул в сторону королевы, и та невольно остановилась. Ее лицо омрачила тяжелая тень. — Ты не свяжешь свою судьбу с тем, кто выглядит рабом.       — Закрой рот, — вполне правдиво возмутилась я, резко соскочив с седла. Брат прищурился, словно спрашивая, не перестарался ли. — Всему есть предел. И твоей несносности тоже.       Я обернулась к Каланте, склонившись перед ней в приветственном поклоне. Королева кивнула, нервно поправив меч на своем поясе. Видимо, слова старшего княжича все же заставили ее задуматься. Мне стоило огромного труда не смотреть в сторону Варассы. Но я прекрасно чувствовала его магию, буйствующую, сильную, гневливую. Только бы слово сказать, взгляд исподтишка кинуть, чтоб все понял. Не я это, а змея подколодная, какую пригрела на своей груди Каланта. И у меня будет время, чтобы разобраться с доносчицей.       — Слуги сообщили о вашем отбытии, — начала я. Мои глаза сковал холод. — Отчего такая спешка? — не голос, перезвон льдин.       — Должно быть, вы считаете свой поступок благодетельным, — сухо начала Каланта, взглянув на сына через плечо. — Вы не сказали мне о том, что узнали от принца. Пожалели изменника и труса. Ваше милосердие похвально.       Я ощутила, как дрогнула магия Варассы. Вспыхнула ярко-зеленым и смягчилась. Глупый, правда думал, что я смогу предать его после того, как дала клятву. Я незаметно выдохнула, почувствовав, как светло-зеленые искорки хлынули ко мне сплошным потоком, окутав с ног до головы. Раскаивался.       — Я посчитала, что не имею права встревать во внутренние дела правящего Дома. Пока что, — мрачно отозвалась я, и на моем лице не дрогнула ни одна мускула. То, что я сейчас скажу, будет наполнено ложью. — А еще я не хотела бы подвергать опасности наш договор, Ваше Величество. Разбирательства могут растянуться на долгое время, а это нежелательно. Я не потерплю трусов и предателей, поэтому сумела бы покарать и сама, более жестоко, как ответ за свое молчание, — лекарская магия не отхлынула от меня. Хотя бы сейчас Варасса понял, что я пыталась его спасти.       — Ваша беспощадность соразмерна вашей справедливости, — Каланта задумчиво пожевала губы, окинув меня изучающим взглядом. Втянула носом воздух. Не выйдет, я наказала Маришке вылить на себя два бутылька с цветочными маслами. И очень надеялась, что Варасса не сглупил и поступил так же. — Тем не менее, я сама определю наказание для своего сына. Нашему договору это никак не навредит, княжна. Ваше умение пользоваться ситуацией и менять ее под себя засчитано. За время моего отсутствия советницы Нингаль и Юта ознакомят вас с финансовой и торговой политикой Эголлы. О помолвке будет объявлено в день моего возвращения.       Каланта круто развернулась на каблуках военных сапог и чинно зашагала в сторону фрегата. Этой мой единственный шанс. Я взглянула на принца, молясь всем богам, чтобы и он смотрел на меня. Но мои молитвы оказались не нужны. Варасса не сводил от меня глаз, кажется, с самого моего появления, и взгляд его полыхал огнем непосильного чувства вины. Я улыбнулась на самый краткий миг и сжала ткань сарафана напротив своего сердца.       «Я буду ждать», — говорил мой взгляд, и это было необъяснимо, странно, неправильно.       «Я вернусь», — отвечал его, и светло-зеленая магия плясала и сверкала в свете морского солнца. Грядущая разлука сжирала мою душу изнутри — почему? Пусть боги дадут мне ответ.       Легионерша грубо дернула за цепи, и Варасса повиновался, перестав брыкаться и брызгать злой слюной. Взошел на трап, успев оглянуться на меня, и на миг вместо него возник Асен, точно так же собиравшийся в свой последний поход. Мои губы задрожали, и я резко обернулась, встречаясь с мрачными взглядами братьев.       Они, как один, знали, что я чувствовала, ведь были рядом с Асеном в тот проклятущий день.

***

      «Сердце Королевы» рассекал морскую гладь. Волны бились о деревянные борта, громыхали где-то снаружи, ревели, словно чудные звери. Варасса томился в трюме, где и полагается быть всякому преступнику. Легионерши приковали его цепи к прутьям решетки, по ту сторону которой держали скот. Впрочем, здесь принц не проведет долго, ведь до морской тропы осталась пара миль, и придворная колдунья перенесет фрегат прямо к берегам Оленьего полуострова.       Принц привалился к набитой зерном бочке и прикрыл глаза. Этой ночью он не спал, и усталость густым туманом клубилась в его голове. На мысе Никса его ждало наказание за всю ту ложь, которой он кормил Эголлу долгие пять лет. Варасса знал, что однажды Каланта все узнает, но совершенно не был к этому готов. Ему было страшно.       Изуродовать она сына не могла, ведь боялась, что княжна Сильванна им побрезгует и откажется от свадьбы. Только почему-то принц был уверен, что Сильва так не поступит, даже если он лишится ноги. Вару хотелось верить в нечто светлое, сокровенное, во что он никогда в своей жизни не верил. Княжна не предавала его, умолчала. Явилась на причал, сцепилась с королевой. Варасса не имел права думать, что все это она вершила ради него, но… Сердце сладко сжималось от одной только мысли, что Сильванна так печется о нем. Может, и во имя собственной выгоды, но принцу и этого было достаточно.       А он! Неблагодарный, посмел усомниться в ней. Поверил, будто княжна все рассказала Каланте, обрекла его на мучения. После этого Варасса и в глаза Сильве не взглянет, пока не раскается, не получит прощение.       Он зажмурился и шумно выдохнул, удивившись самому себе. Теперь возвращение в Эголлу казалось наградой, а не карой. Было ли так по вине княжны — Вар не знал, но сердце его забилось чаще, а к щекам прилила кровь.       Фрегат тряхнуло. Принц вцепился в цепи, чтобы не приложиться лбом о прутья. Колдунья начала переход. Через пару минут королевский корабль окажется недалеко от мыса Никса, там, где союзники разбили лагеря. Варасса мрачно ухмыльнулся, прислушиваясь к происходящему на борту. Король Мэриал очень надеялся, что Каланта не ввяжется в эту войну, но вот она здесь, готовится рвать врагов на мелкие куски. Вар содрогнулся, и руки его задрожали. Мать отыграется на нем за все, не оставит живого места ни на его теле, ни в его сознании.       — Отдать якорь! — зычный голос капитанши Берты был слышен даже из трюма.       Варасса подобрался, брезгливо отряхнув сапоги от склизкой грязи, набежавшей со стороны пустых стойл. Каланта выбрала идеальное время для отплытия — ранним утром на королевском причале почти не было торгашей, и никто не стал свидетелем позора правящего Дома. Конечно, мать не позволит новости разнестись слишком быстро. О лжи Маут Гулама Эголла узнает еще не скоро, но это не помешает королеве свершить свое собственное правосудие.       Странно, что она не убила Вара на месте.       Принц злобно оскалился, уставившись на лестницу, ведущую в трюм. У люка послышались тяжелые шаги, и приглушенные голоса легионерш дали понять, что путешествие по магической тропе завершилось благополучно. Варасса никогда не понимал всю эту корабельную браваду, если колдунья способна перенести целую армию Эголлы на другой конец Миагеры. Ее Величество Каланта большая любительница пустого хвастовства, ведь подобного фрегату «Сердце Королевы» нет ни у одного союзного государства. У вражеского, впрочем, тоже.       Наружный свет ослепил принца, когда люк с шумом и скрипом распахнулся. Советница Эштар поморщилась от запаха сырости и махнула рукой, бессловно приказывая двум легионершам, стоящим за ее спиной, отковать Варассу от решетки и вывести наверх. Он же внимательно смотрел на глимму и пытался понять, намеренно ли она пыталась обратить его гнев против княжны? Конечно, прямо сказано не было, но Эштар прекрасно понимала, что первым делом принц подумает именно на Сильванну.       — Кто вам сказал? — Вар выдержал тяжелый взгляд советницы и расправил плечи. Легионерши натянули цепи.       — Вам это знать не положено, — ровно ответила женщина, а ее лицо омрачила тень. — Нужно быть внимательным, когда разбалтываешь страшные тайны, — не изменившимся голосом посоветовала Эштар, слегка нахмурившись. — Иначе целая империя может рухнуть. В лагерь его. Ее Величество отправилась на встречу с шехзаде Фаридом и будет только к вечеру, — глимма резко развернулась и пошла прочь.       Варасса мрачно ухмыльнулся, глядя ей вслед. Первую советницу королевы нельзя было назвать мягкосердечной или сочувствующей. Она не знала жалости, но сегодня Эштар давилась горечью, словно не хотела, чтобы все так случилось. Быть может, все те страшные сказки про нее — ложь. Быть может, глаза советница лишилась не в бою, а на площади, когда пыталась спасти своего первого и единственного мужа от казни.       Вар этого не знал. Он шел вдоль берега, и песок скрипел под его сырыми сапогами. Легионерши изредка дергали цепи, и принц был уверен, что к вечеру на его запястьях появятся кровавые следы. А потом Каланта оставит пару шрамов на его спине и ногах. Принц вдохнул полную грудь морского воздуха и прикрыл глаза, позволяя ветру ударяться о его лицо и резвиться в волосах.       Носок его ботинка врезался во что-то твердое и угловатое. Варасса опустил взгляд на крупную шипастую раковину, покрытую рыжими пятнами. Легионерши тянули его в сторону шатров, но юноша опустился на колени, дернув цепи. Глиммам пришлось задержаться. Они свирепо фыркали, пока принц набирал в руки самые красивые раковины, выброшенные утренним приливом. Все для княжны. Вар поймал себя на этой мысли и неосознанно улыбнулся, продолжая копаться в песке.       Берег был покрыт сетью следов. Варасса проследил за дорожкой отпечатков копыт и подошв, уходящих в сторону лагеря. Раковины едва умещались в его руках, и принцу пришлось смириться, что больше он не унесет. Легионерши нервно озирались по сторонам, видимо, боясь ослушаться приказа советницы и задержаться. Принц тоскливо огляделся и покорно зашагал за своими надзирательницами.       Море шумело и пело, ленивые волны слизывали с песка следы, унося напоминания об этом утре глубоко в свои пучины. Варасса в последний раз окинул взглядом берег и вдруг замер. Прямо на его глазах волна стерла неровную косолапую цепочку звериных следов.       Медвежьих следов.