Кровавый Ангел

1 месяц назад

Low Roar - Painter «Всегда ли за бурей следует Солнце?» «Может ли Солнце безжалостно сжечь всё вокруг?» «Сколько нужно напоминаний в телефоне, чтобы не забывать брать с собой зонт?» Примерно такими вопросами задается высокий брюнет, пока пытается на первой космической скорости пересечь весь Кандонгу, при этом не промокнув. Сеул в начале октября не скуп на дожди, а Хенджин, живя тут неприлично долго, кажется, так и не смог этого запомнить. Чертыхаясь, он забегает в кофейню, в которой бывает каждый день. Эдакий ритуал. Почему-то именно здесь, сидя на небольшом диванчике за столиком в углу, к нему приходит вдохновение. Отсюда очень удобно наблюдать за людьми, не боясь быть замеченным. А ведь ему как раз и не нужно лишнее внимание. Хенджин приглаживает густые шоколадные волосы, растрепавшиеся от ветра и дождя, стягивает бежевое пальто и трет руки, чтобы согреться. Вопреки таким манипуляциям с руками, он неизменно заказывает айс-американо и отходит обратно к столу. Прикрыв глаза, он думает о том, что было бы неплохо и поесть, но его мысли прерывает вновь открывшаяся дверь кофейни. Вместе с холодом от сквозняка и шумом машин мимо него проносится вихрь. Скинув на ходу капюшон толстовки и отрясая кожанку от капель, парень добегает до барной стойки и не успевает озвучить свой заказ, как улыбчивая девушка за кассой кивает ему сама. «Как обычно?» - читает Хенджин по губам. Блондин, сделавший вид, что удивился телепатическим способностям девушки, вежливо, но обворожительно улыбается в ответ. Кажется, она после этого добавляет «за счёт заведения», не глядя, ещё 5 порций сиропа в его и так сладкий какао. Хенджина передергивает и, возможно, даже тошнит. От представленного количества сахара и от образовавшейся слащавой картины. Ему нет дела до этого, но по какой-то неведомой причине, этот блондин часто оказывается в одно время с ним в кофейне. И так на протяжении месяца. И каждый раз одно и то же: слащавые взгляды девушек-бариста (а иногда и не девушек), напиток «страх диабетика» (как окрестил его брюнет) и фальшивая улыбка парня. Почему Хенджин решил, что фальшивая? Просто интуиция. Ему не нравились такие люди, как этот: аура вокруг него всегда соответствовала этой слащавости - он светился, не иначе как Солнце, часто улыбался, но не слишком ярко, чтобы не ослепить, просто как бы невзначай поднимал уголок губ, и, конечно, носил длинный платиновый блонд, аки нимб над головой (ну, ладно, блонд был не самым сильным аргументом в пользу «ангельства» парня). Так вот, этот «субъект», стоило ему только отойти от барной стойки, моментально принимал задумчивый, а то и удрученный вид, садился за свой столик в углу, противоположном от Хенджина, и пялил в телефон. И всегда один. Было всегда интересно наблюдать эту перемену в его поведении. Только что он мило разговаривал с кем-то, источая энергию Ангела не иначе (Хенджин усмехнулся своим мыслям) и вот он уже сидит, погруженный в себя, скроллит что-то в мобильном и читает. Где все время прячет крылья этот субъект, Хенджин додумать не успел, его позвали за напитком. Стараясь двигаться быстро и бесшумно, он преодолел расстояние до стойки в несколько шагов и взял кофе. Девушка что-то сказала ему, но он уже не слышал, он сконцентрировался на ощущениях, ведь прямо сейчас что-то изменилось. В отличие от всех подобных дней, сегодня его буквально сквозь ребра жег чужой взгляд со стороны углового стола у окна. Почему он решил, что именно оттуда? Он бы с закрытыми глазами нарисовал план этого заведения или обладателя этого пытливого взгляда. А рисовал Хенджин неплохо. И был очень наблюдательным. Он медленно повернулся, чтобы наконец встретиться глазами с блондином, но его взгляду предстал пустой угол и окно, по которому по-прежнему тарабанил дождь. «Ангела» в кофейне не было.

***

Зазорно ли это: испытывать слабости и зависимости к вещам, которые обычным людям нравиться не должны? Хенджин не был обычным, а потому запах краски дурманил его голову получше любого парфюма, скрежет ногтей о дерево не доставлял дискомфорта, легкие разряды электрического тока будоражили тело и сознание, а кровь притягивала глубину обсидиановых глаз, которые не в силах были оторваться от нее. Хенджин наблюдает, как кровь стекает по поцарапанному пальцу, вниз к запястью, и думает, почему черты его «Ангела» на портрете вышли не такими, как в реальности. Ответ приходит сам собой - мало натуры. Когда парень загорается чем-то, он непременно идет в своем начинании до конца, поэтому, не раздумывая больше, он протирает руку салфеткой, скидывает прорезиненную перчатку в угол, накидывает пальто и снова уходит во власть непогоды. На этот раз - вечером, а не утром, как обычно. Сегодня он добирается до кофейни пешком, опять, ведь дождь и мотоцикл - не самая лучшая комбинация, если хочешь сохранить в целости конечности и бампера машин (Хенджин знает не понаслышке). Потрепанный черный «мустанг» тоже стоит в гараже - расстояние до кофейни не настолько большое, чтобы терзать его. Зонт в очередной раз не является спутником парня, поэтому, как мокрый черт, он залетает в теплое помещение с разбегу и практически сносит с ног объект своих дум. — Оу, полегче! Куда так торопишься? — смеется сбитый с пути парень. «Ого, у него веснушки. Интересно». — На тот свет, —безэмоционально отвечает Хенджин, но видя недоумение на лице блондина, быстро добавляет. — Шутка. Прости, что толкнул, не заметил тебя, — Хенджин отряхивает себя от дождя и отступает на шаг. — Хм…думал меня сложно не заметить, — улыбается одними глазами и опять поднимает этот чертов уголок губ. «Он что? Флиртует?» Хенджин вскидывает бровь, а блондин выдает ещё одну фразу, от которой ухмылка сползает с лица сама: — Особенно тому, кто и так постоянно за мной наблюдает. Глаза Хенджина превращаются на секунду в щелочки, он медленно переводит взгляд за плечо блондина в окно. — Я за всеми наблюдаю. Это нужно для вдохновения. Я - художник, — Хенджин проговаривает это нарочито отстраненно, смотря куда-то за спину парня, но внутри уже весь клокочет от того, что его так глупо поймали. — А что еще тебе бывает нужно для вдохновения, Художник? —парень скрещивает руки на груди, смотрит с неподдельным интересом. Его забавляет этот разговор, Хенджин чувствует. А ещё чувствует неприкрытый флирт. «Что ж, собьем спесь с этого наглеца. Вроде младше на вид, а ведет себя…» Переступая желание развернуться и уйти куда подальше, Хенджин отвечает с притворно-слащавой интонацией: —Оно приходит внезапно, как будто озарение, но можно попытаться искусственно создать атмосферу, условия, в которых вдохновение придет с бОльшей вероятностью. В моем случае это: прогулки наедине с собой, прослушивание чувственной музыки, например, d4vd, рекомендую, кстати, ещё расслабляющая ванна, ну, и иногда - хороший секс. Реакция расстраивает Хенджина: незнакомый парень ни капли не стеснен. Лишь на мгновение, в конце его речи, уголок губ опять дергается вверх, и он задумчиво смотрит перед собой. — А ты всем незнакомцам сразу о сексе говоришь? — А ты всем незнакомцам, и к тому же старшим, «тыкаешь»? - зеркалит Хенджин. — На всякий случай - да, ведь вдруг они сразу заговорят о сексе. Будет странно говорить с таким на «вы», — парирует нахал (так его окрестил Хенджин, конечно же, вот так в одночасье «Ангел» был разжалован от своей должности). Возмутиться он не успевает, потому что парень вдруг разворачивается и уходит за своим «кошмаром диабетика» к стойке. Хенджин хмурится. И как ему теперь рисовать этого нахала, если тот точно будет знать, что на него пристально смотрят? С этими мыслями он доходит до приветливой девушки озвучить свой заказ, но она внезапно ставит перед ним готовый айс-американо со словами «Тот парень просил вам это сделать». Какой парень - можно не уточнять, очевидно. Хенджин закатывает глаза и трет переносицу. «Невыносимый. Лучше бы и дальше с ним не говорил. Вот тебе и не привлекал внимание людей полтора года». Девушка немного поджимает губы и отворачивается, как будто смущена. А спину снова буравит чужой взгляд. «Намек яснее ясного. Вот только намек на что? Хочет познакомиться? Нормально в смысле, а не сталкиваясь в дверях и обмениваясь колкостями. А надо ли это мне?» Купюра в 5000 вон ложится на стол рядом с маленькой рукой блондина. Тот переводит взгляд сначала на нее, затем на возвыщающегося над ним Хенджина. — Не знаю, откуда ты такой приехал, но в этой стране открытое проявление внимания парней к парням, мягко говоря, порицается. На то, что странный незнакомец кореец, но не родился и не рос здесь, Хенджина наталкивает не только его поведение, но и необычная для корейцев внешность: доходящие до плеч платиновые волосы, пухлые губы, широкий разрез глаз, немного смуглая кожа и веснушки. Определенно, веснушки были его изюминкой. — Да, ты прав, я не отсюда. Но живу здесь достаточно давно, чтобы понять, что людям, по большей части, плевать с кем ты спишь, и на кого обращаешь внимание, пока это не касается их напрямую, - снисходительная легкая улыбка касается лица «парня-который-не-отсюда». —Или ты как раз из тех, кто это остро «порицает»? — Тактичность тоже не твой конек, знаешь? — Хенджин уже злится на себя, что завязал с ним разговор после столкновения. — Может быть, присядешь, Художник? Дождь закончится не скоро, а посидеть с угрюмыми лицами в разных углах мы всегда успеем. Почти каждый день это делаем, — подмигивает блондин Хенджину. А Хенджин сомневается. Он не должен заводить знакомства, это опасно. И не приемлемо для него. С другой стороны, это всего лишь человек, всего лишь хочет внимания. Что он может сделать такому, как Хенджин? Взвесив ещё раз «за» и «против», он решает дать себе отдохнуть сегодня. Почему бы и нет. Он забирает обратно деньги со стола, вкладывает их в кожаный бумажник и присаживается напротив парня. Самый логичный вопрос оказывается озвученным первым. — Скажешь свое имя? Пытливый взгляд с плохо скрываемым огоньком собственной маленькой победы врезается в Хенджина, как нож. Знакомая ухмылка пляшет на губах. — Феликс. Ли Феликс. А ты? Мне продолжать называть тебя Художником или?… — Хенджин. Повисла пауза, в которой Хенджин слышал раскаты грома за окном, перемешанные с истошными криками тысяч изуродованных душ и треском собственной рвущейся плоти. Откинув непрошенные мысли, он вернулся к основной цели своей сегодняшней вылазки из дома - натура. Почему он все еще хотел его нарисовать? Потому что это ещё один экземпляр для его библиотеки вдохновения. Слишком яркая, запоминающаяся и притягательная внешность. Цепляясь за черты лица парня напротив, он подмечал новые детали, исследовал плавно каждый изгиб и мышцу лица. Запоминал. Блондин тем временем медленно стянул маленькую резинку с руки и затянул волосы в свободный низкий хвост. На руках у него эластичные перчатки «без пальцев», как всегда. Парень вытащил несколько тонких платиновых выбивающихся наружу прядей спереди. Лицо стало выразительнее, острее. С хвостом ему тоже шло, но резкая непрошенная смена вида натурщика на секунду взбесила художника внутри Хенджина. Его взгляд окаменел, он буквально застыл, максимально сосредоточившись на фиксировании черт, которые ему предстоит повторить. — Ты так смотришь на меня, как будто мертвеца увидел. — Ты не мертвец, не похож,-Хенджин устало переводит взгляд в окно. Дождь заканчивается. — Да? А как ты можешь быть уверен? Думаешь все мертвецы ходят, как зомби, с бледной кожей и кровоточащими ранами? Хенджин удивленно разворачивается. «Интересно. Тоже так легко шутит про смерть?» — Мертвецы вообще не ходят, они лежат в земле, если ты не знал. Или там, откуда ты, зомби по вечерам заглядывают в кофейни? — Боже, ты считаешь, я из загробного мира пришел или что? — Феликс вдруг рассмеялся каким-то лающим смехом. Казалось, он не смеялся так целую Вечность. — Я из Сиднея. Это в Австралии, — и добавляет интонацией Хенджина. — Если ты не знал. Все же им удается нормально поговорить ещё около получаса, пока дождь окончательно не сдает позиции, а время неумолимо приближается к полуночи. Феликс немного рассказывает о жизни в Австралии, о разнице восприятия и воспитания, Хенджин же не спешит делиться с новым знакомым чем-то личным, поэтому просто рассказывает о забавных буднях дизайнера интерьеров: заносчивых заказчиках и неплохих деньгах, которые можно заработать, используя пальцы по назначению. Хенджин не смог удержаться от этой колкости, на что парень напротив обдает его с ног до головы обжигающим взглядом и закусывает губу. Хенджин снова выгибает бровь, это привычка, кажется. «Ладно, сам начал эти шутки, а теперь удивляешься, что он так реагирует. Слишком бурно реагирует. Все австралийцы такие?» Феликс, помимо пристрастия к термоядерно сладким напиткам, рассказывает о любви к компьютерам, технике и о том, что работает на «удаленке» программистом. Пишет коды для мобильных приложений. Когда часы показывают без двадцати двенадцать, Хенджин спешно встает. «Черт, время. Как я не заметил» — Слушай…извини, мне надо идти, есть неотложные дела. Спасибо за кофе. Феликс кивает, встает следом. В дверях они каким-то боком снова нелепо сталкиваются, не решив, кто выйдет первым. Кажется, это уже их фишка. Абсурд, не вписывающийся в привычную продуманную жизнь Хенджина. На улице пахнет озоном после дождя, но краской пахнет лучше, надо домой. — Было весело, Хенджин. Никогда бы не подумал, что кто-то может так гореть дизайном интерьеров, забавно, — Феликс классически уже в сотый раз за вечер улыбается ему. Затем задумчиво скользит взглядом по лицу, буквально лаская каждый изгиб от ямочек на щеках до хмурой впадинки между бровей, смотрит, как будто ищет что-то на лице Хенджина. А, найдя это «что-то» примерно в районе левого глаза парня, расслабленно облокачивается на фонарный столб, уперевшись в него сзади одной ногой, и салютует от виска: — Ладно, удачно добраться домой, Художник. Остерегайся дверей и не сталкивайся по дороге с другими обворожительными блондинами! - и смеется слегка хриплым басом. «Ну, конечно, куда уж им до тебя, австралиец?» Хенджин качает головой, поражаясь самооценке парня, и закатывает глаза. А после разворачивается и уходит прочь. Прочь от этих пытливых глаз. Ночной Сеул по-прежнему шумит, когда он отходит на приличное расстояние от кофейни, но не может заглушить собственный голос в голове. «Да что за странности происходят со мной. Ни с кем не общался столько времени, а сегодня весь вечер сидел с каким-то…с Феликсом». Хенджин резко останавливается посреди улицы и быстро хлопает себя по карманам. «Нет, не может быть». Сорвавшись на бег, он подлетает обратно к кофейне. Дверь чудом ещё открыта, но внутри уже нет посетителей. На улице темно и пусто, блондина нигде не видно. Зайдя в кофейню, Хенджин обращается к неизменной девушке за стойкой. — Я…Прошу прощения. Не оставлял ли я здесь свой бумажник? — Нет, здесь вы ничего не оставляли, но тот парень, который передал вам кофе, занес его минут десять назад. Сказал, что нашел на улице возле входа, и ещё сказал, что вы сюда часто ходите и заберете, вероятно, завтра, — на этих словах она достает потерянную вещь из-за прилавка. Хенджин холодеет всем нутром. Он дрожащими пальцами берет бумажник и быстро осматривает содержимое: все деньги на месте, старые чеки с заправки, корешки из магазина строй-материалов, удостоверение фирмы, в которой он работает и права - тоже. Осталось проверить только одно. — Спасибо вам, вот возьмите, - протянув 2000 вон девушке, он выходит снова на улицу. Холодными пальцами Хенджин выворачивает бумажник наизнанку, ногтями цепляет потайной кармашек и тянет за молнию. Маленький ключ с гравировкой меча и обвитой вокруг него змеей незаметно лежит на дне. Свернув в очередной переулок, Хенджин не может перестать думать. «Какого черта это было? Я никогда не теряю вещи, и тем более бумажник. К тому же, я доставал его всего один раз, когда хотел вернуть деньги Феликсу. Феликс…» Почему-то именно со знакомством с этим странным парнем началась череда новых для Хенджина поступков. Заговорил с незнакомцем, провел вечер за беседой с ним, потерял кошелек с самыми ценным. «Мы столкнулись на выходе. Значит, это он. Иного объяснения нет. Я никогда ничего не теряю. Все вещи и люди всегда в поле моего зрения». В противовес своим последним мыслям, Хенджин отвлекается и пропускает поворот к дому. Подняв взгляд с асфальта, он замечает, что стоит в тупике: и в своих размышлениях, и в реальности. Перед ним закуток без прохода, мусорные баки, мимо шмыгает в ямку под забором черная кошка. Хенджин знает, кто он и что он, знает, что боятся обычно его, но сейчас скользкие лапы страха почему-то медленно опутывают его тело, проводят пальцами по шее, немного сдавливают её. Снова чувствуется металл кинжала на коже, прямо на сонной артерии. У страха есть образ: невысокий силуэт с веснушками, едва различимыми на бледном, как у мертвеца лице. «Странно» Он чувствует буквально на физическом уровне, как кто-то стоит позади него, кладет руки ему на плечи, мягко прикасается к макушке…носом? Как будто вдыхает его. Хенджин резко оборачивается. Пустота и холод переулка встречают его. «Он не мог знать. Не мог знать, кто я» — бьет набатом в голове парня, пока он быстро шагает в сторону дома.

***

— Йондон, я тебе в сотый раз говорю: мы это обсуждать не будем. — Да что ты такой нудный, Вел! В кои-то веки заговорили не о крови, истерзанных душах и о том, как ты потрошишь «нечестивых», а ты сразу закрываешься! — невысокий веселый парень с круглыми щеками и рыжими волосами театрально раскидывает руки в длинном белом плаще с капюшоном и хватается за голову. — И маску свою жуткую хоть бы при мне мог не носить, а? — Йондон, — рык, усиленный в сто крат металлической маской выходит и правда жутким. — Ты знаешь, что это моя защита. Никому нельзя верить, и тебе не мешало бы носить её, особенно когда мы в Сердце Погребения. Тяжелые своды храма мрачнели с каждым раскатом грома и каждым шагом двух фигур в плащах. Они шли между гигантскими каменными колоннами снаружи мраморного здания. Остановившись у массивной двери с гравировкой в виде змеи, обвившейся вокруг меча, Йондон снова уставился на спутника. — Вел, но ты так редко рассказываешь о своих похождениях в мир людей. Черт! Я ведь твой лучший….кхм, твой лучший последователь и соратник! Почему бы не поведать мне, какого это? Сам там отдыхаешь от вот этого всего…— парень обвел рукой тучный небосвод. — Прелюбодействуешь, может быть даже! — заканчивает он с озорным блеском в глазах и ухмыляется, смотря на непроницаемое лицо в маске. Фигура в черном, как сама ночь, плаще медленно делает шаг к нему навстречу. — Ты прекрасно знаешь, что меня это не интересует, Хан, — чеканит каждое слово он, нарочно делает акцент на последнем слове, зная, как это подействует. Всего двое знают об этом имени. И Йон думает не о том, кто сейчас стоит перед ним. Тем временем маленький ключ с гравировкой змеи и меча уже проворачивается в замке, ставни расходятся и впускают в обитель двух мужчин. Йондон меняется в лице, каменеет, если быть точнее, и, уже не говоря больше ни слова, направляется внутрь храма. Они оказываются в просторном пустом зале с высокими потолками, лепнина и свет от множества свечей слепят глаза. Хочется укрыться от этого непрошенного Света. Хочется снова укутаться во Тьму, но он служит людям, и должен быть на свету. В конце зала их ожидает знакомое распятие с огромным мечом посередине, обвитым змеей. Вся конструкция около трех метров в высоту. Йондон мешкает и не спешит приближаться к реликвии, его спутник же уверенным шагом подходит к алтарю и становится на колени. Спустя несколько секунд в тишине, бездонные черные глазницы на маске снова оборачиваются на фигуру в белом плаще. — Ты помогать собираешься или так просто, вышел проветрить хвост? Йондон выходит из временного оцепенения и быстро пересекает зал, на ходу доставая ключ из внутреннего кармана. Пока его терпеливо ждут, он находит люки в полу, расположенные с двух сторон от алтаря, каждый на расстоянии шести-семи метров. Быстро открыв поочередно каждый из люков ключом, он начинает вытаскивать из-под пола две массивные цепи с кандалами на концах. Один конец каждой из цепей плотно скрыт под землей. Надежно. Подойдя с концами двух цепей в руках к парню на коленях, Йон невольно замирает. — А мне…кхм...подождать пока ты…или сразу надеть? — Сразу. Йон надевает кандалы поочередно на каждую из рук своего спутника. Пока что они висят свободно, и тот может спокойно двигать руками. — Хорошо, а теперь отойди подальше. К рычагу. Фиксируй сразу, как пущу кровь. Сегодня нет времени на повторный Вызов. Йон кивает и отходит к рычагу в полу, издалека наблюдает и нервно шумно вздыхает. Он доверяет тому, кто стоит сейчас на коленях поодаль от него, он знает его хорошо. Знает, что он благороден и чистолюбив, что он - это защита и опора. Но вот его методы…Что ж, видимо, такова суть Падших Ангелов, которые продолжают служить человечеству во благо, несмотря на то, что Отец оставил их. Феликс прикрывает глаза и слушает тишину. Чертово сердце Йона и его собственное бьются слишком громко, отвлекают. А ещё отвлекают непрошенные видения. Обрывки воспоминаний, как картинки, врываются в холодное сознание. Дождь, мокро, потом тепло, приветливая улыбка девушки, дурацкий какао с тонной сахара, высокий угрюмый силуэт в углу, неизменно торчащие во все стороны мокрые смоляные волосы, родинка под левым глазом, два больших обсидиана, которые затягивают в свою глубину… Феликс распахивает глаза и достает кинжал. Скидывает с руки одну перчатку. Быстрым и четким движением он рассекает запястье на левой руке и с упоением наблюдает, как кровь стекает в желоб в полу. Жидкость течет тонкой струйкой в сторону меча со змеей. Зрачки расширяются, придавая своему хозяину безумный вид. В этот же момент Йон тянет со всей силы рычаг, и цепи на руках Феликса натягиваются так стремительно, что кинжал выпадает на пол. Стук о мраморный пол раздается слишком громко, отдается раскатами грома, эхом тысяч истерзанных душ и звуками собственной рвущейся плоти. Феликс едва уловимо кивает Йондону и поворачивается к алтарю. Йон достает на всякий случай меч и отходит дальше к стене. Феликса начинает потряхивать, затем сильнее, глаза наливаются кровью, жуткая боль прорезает его с ног до головы. Кажется, что сила, вошедшая в него способна вырвать эти кандалы вместе с мрамором и землей, но те все еще держатся. Благо, что это продлится не долго. Взяв наконец временно вошедшую Силу под контроль, он устремляет стеклянные глаза под маской к алтарю. — Владыка, это я - Велиар, брат Люцифера, Покровитель Кровавых Ангелов, твой слуга, — Феликс звучит уверенно, голос снова похож на рык, но кровь в собственных жилах стынет, когда красная полоска света разрезает зал на две половины - Мир Живых и Мир Мертвых. Он медлит. Поняв, что молчать больше нельзя, он продолжает. — Кажется, я нашел того, кого мы ищем все это время. Я нашел Астарота. Он в Мире Живых. Не знаю, как, но он часто там бывает. Йондон, как и любой другой демон не самого высокого чина, не слышит, что отвечает Владыка Феликсу, ведь только сильные сущности, как демонические, так и небесные, способны слышать Зов. Велиар был таким - архангелом, павшим с Небес, обращенным к Свету, но по воле судьбы, служащим Тьме. После Падения он вновь и вновь обращался к Свету в его новом доме, защищал слабых, защищал жалкий человеческий род, хотя знал изначально - никто не возблагодарит его никогда. Ведь он - воплощение ужаса и смерти. Но продолжал верить. Феликс сконцентрировался на красной полоске света и внимал словам Владыки. Голос практически шипел, но оглушал парня так, как будто звучал прямо у него в голове. А может, так и было. — Хорошо, сын мой. Очень хорошо. Как ты собираешься его убить? Феликс сглатывает, его сковывает от холода. Не спасают даже сорок подсвечников с горящими в них свечами, расставленные по всему залу. — Полагаю, что добраться до него нужно в Мире Живых. Здесь он все время ускользает от меня. Чтобы подобраться к нему в Мире Живых, мне нужно сблизиться с ним, но на это нет времени, поэтому я бы…я бы хотел…попросить… — Что, Велиар? О чем ты хочешь попросить? Неужели снова хочешь порочить имя Архангела, коим ты все еще являешься? — в шипящем голосе послышалась усмешка, яд. — Я очень рад, что ты принимаешь свою новую сущность и используешь все действенные методы. Значит, тебе нужен эликсир? — Да, мне нужен эликсир для подчинения воли. Не более. Просто чтобы он не сопротивлялся. Я не хочу поднимать шум и наводить хаос между мирами. Квисины и так заметят, что пропал их вожак, мне ещё разгребать это здесь потом…. — Молчать. Сын, я - порождение Хаоса. Самая сильная сущность во всем Погребении и за его пределами. Не забывай об этом. Не совершай ту же ошибку, что и Астарот. Ты подчинишь его, но я дам тебе кое-что получше… В зале погасли свечи, только красный луч озарял пространство. В желобе, где скопилась вытекшая кровь, появился пузырек с прозрачной жидкостью. В силу своего положения, стесненного кандалами, Феликс не мог дотянуться до пузырька, а потому «сеанс связи» необходимо было заканчивать. Он кивнул куда-то в сторону алтаря и произнес: — Спасибо, Владыка. Прежде чем погаснуть, луч света снова прошипел: — И помни, Велиар: если что-то пойдет не так, расплатишься ты. Вам обоим не суждено одновременно существовать ни в Погребении, ни в Мире Живых. Пора исполнить свое предназначение. Последний раз сверкнув, луч исчезает, а Феликс по-прежнему стоит на коленях во мраке, закованный металлом, низко опустив голову. Йон медленно убирает меч в ножны, подходит к рычагу, готовясь освободить соратника от кандалов, но вдруг нечеловеческий и даже не демонический рык разрезает ночь. Это нечто бОльшее, могущественнее. Отчаянный истошный крик продолжает рваться из груди нечеловека, а Йон, быстро среагировав, отскакивает за колонну в тот самый момент, когда мраморный пол с ужасающим треском рассыпается и две мощные чугунные цепи летят, вырванные с землей, в разные стороны. Кровь теперь хлещет из обоих запястий, но Феликс как будто не обращает на это внимания, подбирает флакон с пола и поднимается. — Идем, Йон. У нас мало времени.