Хроника безумств

Вдох. Выдох. Эмбер складывает ладони лодочкой у живота — вывернуть запястья вверх, сосредоточиться на потоках энергии сквозь тело, — и снова втягивает носом воздух. Пахнет свежестью горного утра, росой на траве, что холодит босые ноги. У Эмбер по коже идут мурашки: на ней всего лишь туника, да и та уже пропиталась висящей в воздухе моросью. Холодно и хочется спать. Вдох. Выдох. Утренний холод в легких отрезвляет и гонит сонливость прочь. Медленно развести ладони в стороны, чтоб только кончики пальцев соприкасались — "думай об этом, как о раскрытии цветка", говорил наставник, — и одновременно подтянуть вверх ногу, да так, чтоб колено смотрело строго в сторону... ей-то хорошо, она много лет танцами занималась, а вот другим щенкам приходится тяжелее. Стойка, нужно сохранять стойку. Вдох. Выдох. Поднять руки к плечам, наконец разомкнуть пальцы, движения ладоней следуют за дыханием, вверх, вниз... Развести их в стороны и при этом удержать равновесие — тело становится тяжелее, мощнее, мышцы вздуваются под кожей, коротко стриженые волосы уже падают на спину густой копной, на кончиках пальцев видны настоящие когти. Вдох-выдох — переход в глабро удался. Ни одна ката Звездочетов не обходится без смены форм. Перетекать как вода. Быть естественной в каждом обличье. Это не пять разных тел, но одно, единое в многообразии. Быть водой, быть водой, что наполняет разные сосуды... Эмбер аккуратно переводит колено вперед, одновременно поднимая руки над головой, готовясь соединить их в замок... Вдох. Выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох-вдох-выдох вдохвыдохвдохвыдохвдохвыдох ...лежащую на ледяной траве Эмбер трясет. — Опять? — спрашивает голос в ее голове. Она садится, обхватывает себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь. Вместо ответа — мелкий кивок. Утес и медленно светлеющее над горами небо заволакивает туманом. В нескольких шагах впереди на траве сидит, скрестив ноги, громадный оборотень с белесой шерстью. Лапы, что могут раздавить череп человека как сливу, умиротворенно сложены на коленях; розовато-красные глаза смотрят с волчьей морды с человеческим сочувствием. — Приветствую, Форма-Воды-рья, — тихо говорит Эмбер, отводя взгляд. Ей невыносимо видеть гару в боевой форме... в родной форме метиса, что приходит к ней первым из духов-предков. Эмбер не может сказать это вслух, но она боится формы Кринос — как чужой, так и своей. Дух вздыхает. — Ты не можешь отвергать Кринос, и ты это знаешь. Молчаливый кивок в ответ, но взгляд все еще отрешенно направлен в сторону. — Почему тебе так страшно? Она молчит, зябко обхватив плечи руками — привычными, человеческими. Вот только она уже не человек. Луна, невыносимо яркая луна среди серебристых облаков... ...чей-то смех, слова, прикосновения — и ее страх... ...тени, шелест деревьев, слепящая белизна в небесах... Гнев. Кипящая лава Ярости, что разливается по венам, рвет жилы и мышцы, ломает кости, перекраивает тело в машину для убийства. ...что-то горячее капает с когтей. Багровая пелена сползает с глаз... — НЕТ! Эмбер, даже не поднимаясь на ноги, пятится от духа, торопливо перебирается по мокрой траве, но одна рука скользит, и она падает обратно на спину. Он вздыхает: — Раны разума иногда страшнее ран тела. Но я не причиню тебе вреда, и ты это знаешь. Эмбер ужасно стыдно, но она все еще не может смотреть ему в глаза и только бормочет: — Д-да, я знаю... рья. — Хватит, — отмахивается Форма-Воды. — Даже сейчас я все еще презренный метис. Ни к чему меня величать рьей... давай лучше разберемся с твоей проблемой. Он делает к ней несколько шагов по мокрой траве, не оставляя ни единого следа. Эмбер знает, что будет дальше, и не сопротивляется: как-никак, именно дух-предок первым явился к ней и рассказал, что происходит, когда она стояла в клочьях одежды над растерзанными телами, а вверху плыла в темноте равнодушная луна. Первое Изменение не щадит никого. Красные глаза на мгновение встречаются с серо-синими, а затем громадный белесый оборотень словно бы растворяется в воздухе — но Эмбер чувствует в своем разуме присутствие кого-то другого. "Покажи мне еще раз свою кату," — мягко просит его голос. Она кивает и снова складывает ладони лодочкой у живота. Форма-Воды не вмешивается, пока Эмбер мягко и медленно перетекает из движения в движение, пока переходит в глабро еще раз. Форма-Воды не вмешивается, пока Эмбер аккуратно переводит колено вперед, одновременно поднимая руки над головой, готовясь соединить пальцы в замок... Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох-выдох-вдох-выдох вдохвыдохвдохвыдох я боюсь Прежде чем сердце вновь начинает бешено колотиться, тело уже перестает ей подчиняться, и огромные ладони уже хлопают, соединяясь вместе. На этот раз Эмбер ощущает кончиками пальцев покалывание когтей. Держать равновесие на одной ноге становится неожиданно проще — длинный пушистый хвост служит прекрасным балансиром. Не привыкший еще к новому телу мозг отказывается игнорировать маячащую перед глазами длинную волчью морду. "Моя родная форма. Как видишь, она вполне удобна," — удовлетворенно отмечает в ее голове голос Формы-Воды. От него исходит... спокойствие. Эмбер видит вспышки воспоминаний: вот она... нет, не она, это память предка, не забывай об этом... учится ходить, сначала на четырех лапах, затем на двух, возвышаясь над людьми и гару, видит полные отвращения чужие глаза — много-много чужих глаз. А Форма-Воды (или все-таки она?) все так же невозмутимо бредет по высокой траве, тащит какой-то груз, плюхается на землю перед каким-то другим гару, с роскошной рыжей шерстью — и падать брюхом вверх, как и вставать, поджав хвост, почему-то вполне привычно. А затем громадные лапы с когтями, что могут прорезать и сталь, внезапно становятся человеческими руками. Бледными, тонкими, кошмарно хрупкими. Это обличье настолько уязвимо, настолько мало... а эти ногти, а эти зубы? Как можно защищать себя в этой форме? Что это вообще такое? Эмбер моргает, и чужого присутствия в голове больше нет. Она все так же стоит на одной ноге, замерев в середине каты, и на этот раз больше не ощущает страха. Она плавно поворачивается в сторону, опуская сцепленные руки... лапы вниз, заново выворачивая кверху запястья, словно в начале, и начинает наклоняться вперед. Она наклоняется к земле и касается ее уже лапами громадного лютоволка-хиспо. Эмбер хочется смеяться внутри. Но сначала надо закончить кату, и потому она делает очередной оборот, переставляя лапы в особом порядке, чтоб замереть в той же точке, где начинала, но уже в форме люпуса. Так странно смотреть глазами зверя... цвета заглушаются, да и точка обзора куда ниже, и разум оглушен тысячей запахов и звуков... впрочем, в том и суть. Человек и волк на одном и том же месте увидят совершенно разные вещи — но оборотень един во всех своих формах. Она распрямляется уже в родном обличье и складывает ладони, кланяясь невидимому учителю; впрочем, ей ли не знать, что он все еще рядом? — Спасибо, Форма-Воды-рья. Одно тело, а не пять... я боялась и не понимала, что Кринос тоже является мне родным. По коже Эмбер скользит дуновение, неожиданно теплое среди этого влажного горного утра.