Больше не буду

Я всегда определяю своё сегодняшнее настроение по первым минутам после пробуждения. Если голова как барабан, то плохое, а в случае, если тело и разум лёгкие и отдохнувшие, то, соответственно, хорошее. Сегодня второй вариант и я даже улыбаюсь. Пока не вспоминаю где нахожусь и не ловлю на себе удивлённый взгляд Элле. — Что-то хорошее приснилось? — она усмехается и бросает мне жёлто-красный фрукт, по форме напоминающий то ли картофель, то ли продолговатое яблоко. — В том-то и дело, что ничего. Если бы приснилось что-то приятное, то меня бы ждало разочарование, когда проснусь. Мой девиз: никаких ожиданий и надежд, а значит никаких неприятных сюрпризов. — Довольно… Пессимистично, — Элле пожимает плечами, затем указывает на фрукт, — с кожурой только не ешь, а то кишки заворотит. А ещё там косточка внутри. Заворотит? Она это про расстройство кишечника говорит? — А что это? — Манго. Растёт вон на том дереве. Мой отец иногда покупает их на рынке, поэтому знаю что это. И мне почисти, — Элле бросает мне второй плод. Ну, это понятно — её нож скрылся в неизвестном направлении вместе с Маркусом и Джеем, так что я теперь главный чистильщик фруктов. — Это легко. Сначала разрежь пополам… Она объясняет как правильно разделаться с фруктом и через несколько минут я пробую сочную, с лёгкой кислинкой во вкусе, мякоть. — Вкусно, — говорю, проглотив кусочек. Элле кивает, — откуда начнём поиски? — Я долго об этом думала. Единственная достопримечательность Арены, о местонахождении которой известно всем? — Рог, — машинально отвечаю я. — Предлагаю начать оттуда. Кажется, у нас и вправду один вариант. Если бы только удалось сотворить нечто грандиозное и Маркус с Джеем сами нас нашли… Было бы здорово, но нам никак не удаётся придумать, что можно сделать. — Как думаешь, там уже сидят профи? — спрашиваю я Элле. Она гораздо лучше меня осведомлена об остальных трибутах. — Уверена, что они таскаются по джунглям в поисках жертв. Вряд ли вернутся обратно в ближайшие сутки. — А если выправили караульных? Там может лежать что-то ценное. Ну, не считая еды, она уже испортилась, остался только сухпаёк. — Который они забрали с собой вместе с оружием. Бросили только барахло, но я и от него не откажусь. *** По джунглям Элле пробирается значительно быстрее вчерашнего. То ли в прошлый раз она была вымотана, то ли быстро учится — не знаю, но меня радует, что если придётся уносить ноги, союзница вряд ли сильно отстанет. Идём долго, до самого вечера. Ужин, а именно такую же, как и вчера, птицу, снова готовим в сумерках. Спать устраиваемся в зарослях. Сегодня погибла Мелисса Хелкинс из Шестого. Осталось девять, если я не ошибаюсь с подсчётами. Тройка профи. Рэпи и Маркус из Одиннадцатого. Стелла Нокс из Десятого. Элле и Джей. Если я останусь втроём с Элле и Джеем? Смогу ли убить их? Лишить жизни Джея, маленького щуплого Джея из Дистрикта-12, моего Дистрикта? А Элле? Были бы мы в других обстоятельствах, то могли бы подружиться. Да, она себе на уме, но хотя бы не скрывает этого. Не лицемерит, не лжёт, не строит из себя невинную овечку. Дежурю первой. Ничего особенного не происходит. Если говорить начистоту, я надеялась что Хеймитч пришлёт мне какую-нибудь весточку. Плевать даже если сопливое враньё о вечной любви и полную околесицу — читая его записки, я чувствую себя немного ближе к дому. Слышу тяжёлый вздох Элле. — Не спишь? — шепчу ей, — Что-то случилось? — в прошлый раз Элле отрубилась моментально. — Нет. О доме думаю, — голос девушки, до этого обволакивающий, с характерным акцентом, словно бы надломили. Он стал выше, более сиплым. Чтобы скоротать время и, чего таить, утолить любопытство, спрашиваю: — У тебя есть семья, да? — по крайней мере была. Она упоминала отца. — Два старших брата, отец, мать, бабушка. Что чувствуют они, видя Элле в роли трибута Голодных игр? Ни за что бы не захотела оказаться на их месте. — Понятно. — Почему ты согласилась стать моей союзницей? Лучше ведь «быть одной, чем с кем попало»? — даже в темноте мне удается различить блеск её глаз. — А ты не «кто попало». А ещё я подумала, что если не соглашусь, то отправлюсь вслед за Андромедой. — Вот ты какая, — тон Элле веселеет. — Какая такая? — Что в голове, то и на языке. Ну не всегда: не кричу же, что Сноу ублюдок, а это совершенно не означает, что я так не считаю. Говорю правду, когда она относительно безопасна, а не когда есть риск, что отрежут язык или на мне будут ставить опыты из-за того, что я не в состоянии подумать лишнюю секунду, прежде чем ляпнуть очередное откровение. — Мне иногда кажется, что люди слишком поспешно составляют мнение друг о друге, — тон получился немного обиженным. — Возможно… Знаешь, никак не могу понять: когда ты шутишь, а когда говоришь серьёзно? О, Элле, мне бы кто ответил на этот вопрос. Когда Элле, наконец, засыпает, Я поднимаю голову к небу. Насыщенному, синему, с белыми брызгами звёзд. Не хочу думать о том, что оно искусственное, такое придуманное капитолийцами, как и всё здесь. Выпотрошенное, набитое опилками. Чучело. Синий. Я тоже чувствую себя чучелом. Вывороченным наизнанку, набитым опилками и обгаженным воронами. Почему я? За что? Зачем? Ради чего? Ай, да пошли они. *** Маркуса и Джея находим утром. Они тоже выглядывали Элле поблизости и та, цепким взглядом лучницы, рассмотрела две знакомые фигуры. — Эль, а я-то думал, что ты уже всех прикончила. — Тоже рада тебя видеть, — обмениваются рукопожатиями. Стою поодаль, Джей неловко переминается с ноги на ногу. — Привет, — неловко улыбаюсь. — Привет, — уголки губ Джея тоже ползут вверх. — О, а вот и пополнение, — Маркус протягивает мне руку. Жму её. — Ага. Оно самое, — пожимаю плечами. — Рад слышать. Кстати, профи засели в пещере рядом с рекой. Сразу к делу. Отлично. — Хороший ориентир, — я смотрю на Элле, — тут же одни реки. Маркус ухмыляется. *** Тем временем в Капитолии… — Добрый вечер, дамы и господа, сегодня мы получим ответы на все самые животрепещущие вопросы. А с вами я, ваш любимый ведущий, Цезарь Фликерман! Давайте поприветствуем победителя пятидесятых Голодных игр, а так же ментора Дистрикта -12! Хеймитч встаёт с кресла и приветственно кланяется зрителям. Свежевыбритый, в тёмно-синем костюме, которому почему-то отдал предпочтение его стилист, он выглядит гораздо собраннее обычного. — Хеймитч, я знаю, что сейчас ты крайне загружен, поэтому спасибо, что уделил нам время. У публики к тебе масса вопросов. — Надеюсь они не из школьной программы, потому что оттуда я мало что помню, — идиотская шутка, но Цезарь весело смеётся. — О, сегодня нас интересует, что говорит твоё сердце, а не разум. Скажи, ты состоишь в романтических отношениях? — Да ты с козырей зашёл, — пауза, — нет, я совершенно свободен. — А влюблён? — О, Цезарь, это такая штука… — Хеймитч слегка дёргает рукав своего пиджака Он давно понял, что самая убедительная ложь — та, которую мешают с истиной. Так вот сейчас он попробует напичкать Цезаря и всех зрителей этой самой «полуправдой» по самое «не хочу», — мне не совсем ясна грань между любовью, влюблённостью и симпатией. И… Ну, мне сложно понять что это, пока… Пока она там. — «Она» — это Ева Монтгомери? Хеймитч кивает. — Расскажи подробнее. Когда ты понял, что она особенная? — Я думаю, что это понял не только я. Ева удивительная. Уверен, дома у неё полно поклонников. — Вы были знакомы до Жатвы? Хеймитч отрицательно мотает головой. — Это нельзя назвать знакомством. У нас маленький Дистрикт — восемь тысяч человек — и всего одна школа. Ева ненамного младше меня, так что, уверен, мы пересекались. И ещё слышал сплетни о её удочерении аптекарями. Поначалу, после Жатвы, я не понял, что это их героиня именно она, но, когда Ева мне рассказала, пазл сложился. — Ты сказал, что у тебя нет девушки. Соответственно, Ева либо не отвечает взаимностью, что, как мне кажется, маловероятно: ты — парень видный, либо просто не знает о твоих чувствах. Скажи, у вас был диалог на эту тему? — Нет. Что толку? Это бы только выбило Еву из колеи перед Ареной и, каким бы ни был её ответ, это бы положило конец нашим деловым отношениям. Джею, моему второму трибуту, тоже требуется моя помощь как ментора и, если бы я погряз в своих переживаниях, то не смог бы трезво оценить кому из них двоих требуется пособить в первую очередь. Я сказанул лишнего в последнеей записке, но не смог удержаться. — Мне кажется, ты слишком критично настроен к самому себе. И Джей, и Ева, насколько я знаю, действуют сообща и дела у них обстоят неплохо. — Как бы не сглазить. — Спасибо за честность, Хеймитч, я очень рад, что ты согласился поговорить со мной на столь щепетильную тему. Это было шоу «События недели», его постоянный ведущий Цезарь Фликерман и наш сегодняшний гость Хеймитч Эбернети. До новых встреч в следующем выпуске! *** Хеймитч, в отличие от Чумы, который просто обожает внимание публики, не давал интервью со времени своей победы — удивительно, как может повернуться жизнь. А ещё ни одному своему трибуту он не пел таких дифирамб. Когда Ева вернётся, ситуацию с этой нелепой влюблённостью можно будет решить довольно просто: она не ответит взаимностью, разобьёт его несчастное сердце — и никаких проблем. Ревнивой невесты у него нет, в ближайшие лет двадцать свадьбы точно не намечается, так что поиграет немного в отвергнутого на публику, а потом у капитолийцев появится новая тема для обсуждений и они полетят мусолить какую-то новую чепуху, про эту историю забудут и всё вернётся на круги своя.