Школа вампиров: принцесса Египта

      Гематоген бы так и остался валяться куском сморщенного и старого мяса на дне морском, если бы на помощь ему не поспешил спасатель, который вытащил тело старика из воды и с особым пристрастием не начал высасывать из его лёгких воду, возвращая его к жизни.       На этой спасательной операции присутствовали абсолютно все в роли озабоченных зрителей: и ковыряющийся в носу Гриззл; и визжащая, как заевшая кофемолка Склеппина, умоляющая спасти её гражданского мужа; и Алрих, который как раз и был тем, кто привлёк внимание спасателя на то, что Гематоген тонул; и Букварь со своей дочерью, который строго контролировал вентиляцию старика и указывал спасателю на ошибки; и даже Максим не осталась в стороне, сидя в карауле и готовая трезвонить в 03. На пляже росла паника, которая прекратилась только тогда, когда профессор Гематоген судорожно не вздохнул и не закричал, как младенец, размахивая руками и ногами, иногда попёрхивая остатками солёной воды, застрявшими у него внутри. Леди Склеппина вмиг забыла о шоколадном Алрихе, обняв своего мужа и осыпая поцелуями его бледную лысину. Она была готова молиться на спасателя, коим оказался её одноклассник–Влад Кровавый. Несмотря на свою ненависть к преподавателю, благородный ученик кинулся сразу же на сёрферной доске к нему на помощь и откачал на горячих песках, как положено. Склеппина не могла оставить это просто так, поэтому она отстегнула спасателю нехилую денежку с Алрихского плеча. Алрих был не очень доволен новой Склеппиньей тягой к её гражданскому, но ничего ради приличия говорить не стал. Горячий Африканский парень боялся вновь расстроить или даже разозлить эту женщину–он слишком много потратил денег на доверие. Конечно бы, пора Склеппине самой и честь знать, считал он, но затаскивать её в постель на первый день знакомства было как-то не очень вежливо… Если только не напоить её до беспамятства крепкими спиртными напитками, а потом уже ей в съёмном закутке раздвинуть её сладкие ножки, прильнуть ротиком и для начала сделать блргблрглблгррглрлгбр её белой, узкой кисоньке…а потом… Кхм. А дальше Алрих не фантазировал и тупо было некогда это делать, в отличие от его собратьев, которые точно так же охмуряли белых и легкомысленных красавиц, ослеплённых восточной сказкой, а потом чуть ли не пинками загоняли их в жёны, создавая многочисленные гаремы и делая бедных узниц настоящими сексуальными рабынями и инкубаторами в совместной жизни… –До встречи, милый Алрих, надеюсь, нас ещё раз пересечёт в параллелях наших жизненных! –мило помахала рукой довольная Склеппина уходящему под рассвет негру, поддерживая под ручку поникшего головой грустного Гематогена, отставши от остальных воспитанников, которые ушли в Шидбар-отель. –Хороших людей судьба пересекает и не раз, ещё встретимся! –махнул чёрной, не различимой в темноте негрик.–Доброй ночи! Спите крепко, Леди Натаща!       Склеппина и Гематоген вернулись в свои забронированные с помощью Максим номера на втором этаже. На первом за одной дверью с номером «3» было слышно, как храпит жирная зелёная туша на двухспалке со своим толстым муженьком, а вокруг неё на полу, кругом валялись уставшие дети, посапывая. Напротив находилась открытая дверь, из которой выходил довольный Букварь, держащий за две крохотные ладошки Монику, которая уже важно топала своими ножками по кафельной плитке и счастливо пищала. Увидев Склеппину, она остановилась, вытянула свою лапку из отцовской и пальчиком указала на идущую Склеппину в коридоре: –Папа, писда!       Букварь резко покраснел и закрыл лицо ладонями. –Простите, Леди Склеппина!!! –Ничего, я всё понимаю.–ответила та, так и не отпуская скрученную в бублик руку Гематогена.–Воспитание–это дело сложное, да и девочка плохие слова неумышленно говорит.       После приготовления ужина Максим, пара Гематогенумов и очкарик с дочерью уселись в столовой и ужинали. Бедная Склеппина после посиделок в Муми-Маке считала даже поганую перловую кашу в отеле чудеснейшим деликатесом. Да и, честно говоря, спустя столько времени от той еды её всё ещё подташнивало и этот скисший вкус старой еды ещё вертелся у неё на языке хуём Гематогена. Её живот иногда издавал настоящие оркестры, да такие громкие, что иногда на неё любопытно оборачивались. Гематогена тоже пучило после обеда настолько, что у него рвалась ширинка серых шорт между ногами, а живот вздулся и словно бы собирался скоро отрастить ножки, отпочковаться и сбежать от своего хозяйна к хуям собачьим. –Ого. Ничего себе.–жирные мерзкие глаза с той стороны стола уставились на пару преподавателей, у которых зеленели лица минуту за минутой.–Что-то вы совсем плохи, Леди Склеппина и профессор Гематоген. Вам бы в больницу. Где это вы эту заразу подхватили? –Да это не зараза…пройдёт. Диарея.–открестился старик. –Некачественная еда.–ответила Букварю Склеппина.–Провести бы проверку в этом макдаке недоделанном, они же этим туристов травят! Я этот гамбургер и шаурму с протухшим мясом даже вспоминать не хочу, фу! –Кхем.–ботаник подтолкнул уродливые очки к переносице и его выпученные жабьи глаза стали ещё шире.–А раз вы знали, что в том здании еда некачественного производства, то тогда почему же вы всё съели, Леди Склеппина? Это что-то очень…парадоксальное. Что-то из разряда, простите за ненаучную лексику: «Мыши плакали, но продолжали грызть кактус». Вы хорошо поняли смысл этого изречения или мне вам его расшифровать? –Да не хотела я его просто расстраивать, а так бы ни за что есть не стала…–отвернулась виновато Склеппина, засунув последнюю ложку солёной перловки себе в рот и с натугой проглотив, будто это была шпага или камень. –Леди Склеппина, что с вами такое? А если бы он положил на тарелку вместо этой пищи, кхм, фекалии из биотуалета, вы бы тоже их съели, чтобы не расстраивать незнакомого мужчину, с которым вы были лишь несколько системных часов знакомы? –Склеппина, лунная ты моя мушка, да ответь ты старику, что это за человек рядом с тобой всё это время был! Ты меня уже не любишь, не так ли? Ты проводила с ним больше времени, чем со мной! –проблеял грустный Гематоген сквозь слёзы, которые он пытался спрятать.       Склеппина обернулась и крепко-накрепко обняла Гематогена так, что у того хрустнули старые кости. Она погладила его лысину, сверкающую в свете ночника и смахнула мизинцем слёзы с его морщин. –Гемушка, нельзя так говорить! Я люблю тебя, ты веришь мне? Этот Алрих просто случайность и не более! Он для меня не любимый человек, а всего лишь кошелёк! А ты действительно пара моего сердца! Пожалуйста, не нужно думать обо мне плохое! Я же фон Склеппинус, самый благородный и независимый клан!       Старик быстро успокоился и Склеппина сразу поцеловала его взасос. Максим брезгливо отвернулась с вопросом не могли бы они найти для своих сексуальных утех другое место, а Букварь закрыл глаза Монике, сидящей на детском стульчике, которая мирно кушала творожную агушу с его рук.       Склеппина целовала Гематогена, словно в последний раз, пока её не настиг рвотный спазм от отравления. Она пыталась сдержать ниагарский водопад, но увы. В процессе поцелуя Склеппина кашлянула и широко разинув рот, блевотина пробила платину и нечаянно бедная отравленная женщина обблевала Гематогена. Бедный старик круглыми глазами смотрел на выливающиеся потоки неперевареннной пищи на своё лицо и голову, пока ему стало невыносимо и он оттолкнул блюющую Склеппину от себя. Женщина с грохотом упала со стула на пол и скрутилась в крючок, широко разевая рот и образуя изо рта огромную кислотную бурую лужу, состоящую из непереваренного мохито, гамбургера и шаурмы.       Максим с испугом прибежала с активированным углём и стаканом воды, а Гематоген, брезгливо отплёвываясь, поднял и оттащил бедную отравленную женщину к стене, размазывая блевоту, соляную кислоту и мягкие кусочки пищи по полу. –Да как же так, мисс Склеппина?! Скушайте таблеточки! Скушайте! Это активированный уголь, тут 15 таблеток на 10 килограмм вашего веса! Кушайте и запивайте водой! Это отличный сорбит против энтеритов и Сали Монелы.       Склеппина, нервно сглатывая, кое-как открыла рот, съела таблетки ровно на 150 её килограмм и запила их стаканом воды.       Букварь оставил недоумевающую девочку на стуле и убежал из кухни напрямик к упраляющей отеле (коньсрьёжке) на ресепшоне. –Я за врачом! Так нельзя это оставлять! –Фу…–горько вздохнула Склеппина, поднимаясь на локтях. –Что-то мне тоже поплохело…–Гематоген тоже позеленел и прикрыл рот ладонью. –Ну зачем вы в эти обрыгаловки вообще ходите?! Вроде взрослые люди, даже старше, чем я, а такие глупости творится! –в сердцах выругалась Максим, кидая старику кастрюлю для будущего потока рвотной массы. Отравленные воды сразу же загрохотали по свинцовой таре.–Вы хотя бы раз видели, что в таких заведениях на кухнях творится?! Там ужас на ужасе ужасом погоняет! Они срут, ссут, а потом этими же руками готовят блюда! А испорченные продукты они замачивают в уксусе и выдают за свежак! Вам нормально еду есть в таких условиях приготовления?!       Наконец-то на кухню прибежал Букварь, а за ним смуглый недовольный мужчина средних лет в белом потрёпанном халате и чалме с красным крестом. В руках у него был деревянный ящик с таблетками и склянками. –Вот они, мистер Мортимер! Леди Склеппина и Гематоген ужасно отравились в каком-то сомнительном заведении! Пожалуйста, помогите им! Они очень страдают!       Но египетский врач не спешил помогать. Он закатил глаза, подойдя к парочке и присел над ними, визуально осматривая. –Точно пищевой отрав? Больше на алкоголик похож. –Я клянусь вам, они отравились пищей.       Мортимер достал из кармана упаковку спичек, чиркнул одной и приподнёс её к рвотным массам Склеппины. Они загорелись ярким, кислотно-голубым огнём. –Ха, ну как же! Знаю я ващих тюрист негодних! Не отдихат сюда приходять, а бухать и красть нащих граждан себе на родина!       Врач подошёл к закатанному Гематогену с глазами и кинул горящую спичку в его кастрюлю. Кастрюля изнутри громко забулькала, словно в ней находилась не блевота, а суп, а затем вверх поднялись языки кислотно-зелёного пламени. –И этот тоже гражданина старий бухарь! Знаете, щто? Я не собираюс тратить на вас свой драгоценний тайм! Пока я хожу по старим тупым алкащам, у меня люди от ынфарктов мрут! –Эй?! Ну помогите им! Или порекомендуйте нам что-нибудь, чтобы им лучше стало! –затрясла его за рукав Максим. –Да что тут рекомэндоват?! Нэ бухат, нэ жрат, пить вотэ и отдихат в конце-концов! Вы щто хотит от мэня?! –раскричался Мортимер. –А вдруг им нужны лекарства?! –завопил Букварь. На кухне взвыла его дочь, оставленная без внимания. Она шатала свой стул и орала, разевая свой чёрный рот. –Да никаких лекарств нэ над! И уймитэ свою малэнькую блядь в конце-концов! –заорал Мортимер, перекрывая крик Моники.–Почему я должэн надривать свой голос?! –Как вы назвали мою дочь?! –закричал Букварь в ответ, схватив Мортимера за грудки. –Нэ распускать руки, блиад! –Мортимер грубо толкнул Букваря на пол.–Рэбёнак эта всэго лищь рудимэнт! И ваще государство Египэд нэ прасило вас суда ражат! У нас и так бэз туристав сваих дэтэй хватает! –Ну хотя бы клизму лекарственную им сделайте или таблетку дайте! –в безысходности закричала Максим. –Я всё сказал! Канэшна, я магу отправить ваших в вытрезвитэл, но 1000 евро мнэ в карман, будьти дабри! –Да идите вы к чёрту, вы не врач, а губитель! Никакой помощи от вас! –завопила Максим.–Одна коррупция! –Ви думает я адын такой?! Да и вообсче нихто из вас нэ нуждается в экстрэнной помощи, ви оплачивать из свой карман только дополнительние услуги! Если ви надумаете вызвать нас есчо раз–штраф за лёжний визав вам обеспечын! Всэго хорошег! –плюнул Мортимер, покинув кухню отеля. –Угх…–Букварь встал с разбитым виском и начал укачивать свою орущую на весь отель раскапризничувшуюся дочь.–Лучше бы не вызывал врача… –Да он ёбнутый какой-то! Да вообще этот Египет ёбнутый какой-то! Я хочу обратно в Трансильванию! Там хотя бы помощь нормально окажут! –Не стоило…–встала Склеппина во весь рост.–Спасибо вам, детки, но мне кажется, этот случай и правда не тот, чтобы беспокоить медиков. Только зря шуму навели… –Ммм… Склеппина права… Единственный врач, который мне нужен–это зубной имплантолог…–просипел Гематоген, очистив горло и поправив протез на нижней челюсти. –О Дракула, да где же этот ДолбоДрако шляется…–заскулила Максим, закрыв лицо ладонями.–Как же тяжело без мужика! –Что? –спросила Склеппина.–А разве Драко не вернулся? На улице уже день! –Нет…–сквозь тихие всхлипы пробурчала Максим.–Мы с ним на пляже договаривались встретиться после того, как он посетит медпункт и разберётся со своей разбитой головой… Я ждала его, но его абсолютно не было! –Может, он в другом отеле обосновался? Точно в таком же, но другом. Вы же вроде ещё в ссоре после его распития алкогольных напитков на борту самолёта, Шрек! –Не знаю… Я не знаю! Но это очень на него похоже… –Эй, кстати, я давно не видел Клопика! –буркнул из коридора на кухню Букварь.–Он вроде бы с нами в отеле не был и у вас я его не видел! –А его точно нет в комнате Готики? –Нету, я проверял. Там только её дети. –Может, он убежал куда подальше или спрятался, пока у нас разборки происходили? –задумалась Склеппина.–А потом его Драко прихватил к себе и они обосновались в безопасном месте? Куда же ребёнку ещё идти и бежать? Клопик–умный мальчик, он не побежит никуда, если ему незнаком человек или местность. –Леди Склеппина, вы всё идеализируете до глупости! Не бывает таких совпадении! –Я знаю своих воспитанников лучше вас, мисс Шрек! Я их учила два столетия и я лучше знаю, что от них ожидать, так что не усугубляйте ситуацию и глупостей не говорите! –Ох-ох-ох, ребятушки, не хотел бы я, старик, усугублять ситуацию, а не могли случайно эти нелюди схватить на органы вместо Моники Клопика? –задумался Гематоген.       Склеппина и Максим побледнели, встав в ступор. Версия старого профессора о пропаже Клопика звучала очень правдоподобно, тем более, грабители очень ярко намекали на альтернативу Моники. Клопик мог бы хорошо подойти, потому что его возраст и склад ума не так уж и далеко ушёл от ГМО–новорождённой, а этим душевнобольным только оно и надо.       Склеппина громко выдохнула и зажмурила глаза, размахивая руками. –Так, давайте не будем о таких ужасных вещах думать? –Дела-а…–почесал голову Букварь. –Да что это за отпуск говна такой, ужас какой-то! –снова завопила Максим себе в руки. Она не выдержала и убежала к себе в номер, громко хлопнув дверью. Но даже за ней было слышно, как пиголица страшно воет и царапает когтями обшивку двери. –Леди Склеппина, знаете что? –подошёл к обблёванной женщине Букварь.–Я советую вам не накручивать себя и ложиться спать. Ночь дня мудреней. И вам, Гематоген, советую тоже не думать о плохом. Лучше вымойтесь вы со Склеппиной, примите корвалольчику, водички, угля и баиньки. Завтра всё решится.       Склеппина и Гематоген здесь и правда решили, что стоит привести себя в порядок и лечь спать. Если они так и будут думать о какой-то херне, то ни себе, ни людям лучше не сделают.       Немного позже теперь они стояли раздетые в душевой кабинке и мыли себя до блеска. Тугие струи падали на их бледные тела и впивались иглами в кожу, заставляя её краснеть, как у смертных. Освежающая вода и свежий гель для душа, эта парочка смывала пот, блевотину и гормональные выделения, унося их в чёрные недра канализации. –Леди Склеппина…–начал вдруг Гематоген, задрав голову к затылку Склеппины.–Я очень сильно надеюсь, что вы не соврали в столовой и действительно любите меня от чистого белого сердца.       Женщина обернулась к старику, взяв в руки его треугольное лицо, как у кота-ориентала и заглянула в серые, немного грустные глаза. –Профессор Гематоген, поверьте мне. Я из клана, где ещё ни один изменник не задержался. У нас их строго казнили по законам Склеппинусов. Думаете, я такая же, как и они? Нет! Я никогда не позволю себе изменять вам. Да и в отличие от других, я не боюсь осуждения за связь «Учитель-ученик». Не инцест же это, в конце-концов! –Ох, Склеппинушка, успокоили вы моё сердечко дряблое! Вы бы только знали, как мне теперь стало хорошо с вами!       Гематоген обнял женщину за пояс и прильнул к ней всем телом, целуя её животик с симпатичным пупком и обжигая её горячим дыханием. Он целовал и лизал часть тела, словно её лицо. Старик наслаждался моментом единства, жадно потреблял его. –Простите, Леди Склеппина… Но я больше не могу себя сдерживать!       Вскоре из душевой кабинки послышались вздохи и стоны. В запотевшем стекле показался тёмный силуэт выгнувшейся, словно кошка, женщины, а позади неё стоял старик. Попка ритмично вздёргивалась с женскими стонами. Пятерня Склеппины громко хлопнула и поползла вниз по стеклу со скрипом, убирая часть паровой завесы.       Перед сном учителя решили потрахаться, чтобы доказать друг другу свою любовь и заодно окончательно устать, чтобы рухнуть в кровати без сознания и избавить себя от негативных мыслей.