Арда Исцелённая

      Резные стойки беседки, куда Телперинквара перенесла карта перемещений, были густо увиты ветвями благоухающей жимолости. В пронзительно голубом небе не видно ни облачка. Тьелпэ огляделся — в благом краю трудно отследить смену времён года, которая постоянно происходила в мире людей, и в этом нолдо видел особое очарование. Телперинквар ни разу за свою жизнь не пожалел, что ушёл вслед за отцом и дедом в Исход. На его взгляд Эндорэ обладало своей, пусть и не такой совершенной, как Валинор, красотой. Здесь в Амане всё, как сказали бы атани, безумно красиво — внук Пламенного духа невольно улыбнулся — да, в благом краю всё безупречно. Повсюду царит гармония. И природа, и архитектура подчиняются особому ритму, чья мелодия вплетена в каждую из мельчайших частиц бытия Валинорэ. Все линии тщательно выверены, каждый фрагмент лепнины находится именно на том месте, где должен быть, создав идеально чисто звучавшую мелодию…       Телперинквар вбежал в сад и приветливо помахал рукой матери, которая гуляла там с Алмарионом.       — Аиийя сынок, долго же ты путешествовал, — обняла его Лэхтэ, а братишка отчего-то испуганно спрятался за кусты смородины.       — Меня не было всего ничего… — поцеловав мать, Телперинквар склонился к малышу. — Алмо, иди сюда. А ты сильно подрос!       — Амьо! — заплакал Алмарион, когда незнакомец поднял его в воздух.       — Алмо, не бойся, сынок, это же Тьелпэ, — Лэхтэ забрала малыша у старшего сына.       — Сколько меня не было?       — Год.       — Да, но!.. Мне казалось, меньше, — Телперинкваро задумался — похоже, он блуждал по туманам не пару часов… — А где атто?       — В мастерской, — Лэхтэ всё ещё пыталась успокоить Алмариона, и Тьелпэ, ласково проведя ладонью по плечику малыша, поспешил к отцу.       — С возвращением, — Искусник крепко обнял сына. — Где был?       — Не поверишь, всё там же. В Генте, — Телперинквар прижался лбом к его плечу. — Но для меня прошло не более ночи.       — Забавно. И как так получилось? — после долгих объятий Атаринкэ отстранил сына от себя на расстояние вытянутых рук, внимательно разглядывая фигуру и одежду так долго отсутствовавшего Тьелпэ.       — Когда мы с дядями расстались, я отправился гулять по городу. И тут ко мне подошёл какой-то странный бродяга и предложил купить у него кольцо…       — Кольцо? — Искусник с трудом сдержался, чтобы не сжать плечи Тьелпэ ещё сильнее.       — Кольцо! — кивнул Телперинкваро и стал шарить по карманам. — Странно. Где оно, я же нёс его в руке…       — Йондо, не суетись. Найдётся. Может быть, отдохнёшь с дороги? — Атаринкэ нахмурился, настороженно следя за поисками. — Тебе оно не привиделось?       — Нет, конечно! Атьо, я даже провёл несколько часов в Форменоссэ, чтобы почистить его от грязи. Но в чём-то ты прав, на нём были чары. Да где же оно! — Тьелпэ вывернул все карманы, пошарил в поясной сумке и вдруг бросился к дверям.       — Постой! Куда ты? — Искусник выбежал вслед за ним из мастерской.       Лэхтэ проводила их недоуменным взглядом.             — Дорогая, только не волнуйся! Мы сейчас вернёмся, — махнул ей рукой Атаринкэ, устремляясь вдогонку за сыном.       Добежав до беседки в парке, куда совсем недавно перенесла его карта, Телперинквар тщательно осмотрел гладкие деревянные доски пола, так плотно подогнанные друг к другу, что между ними не было ни малейшей щели. Заглянул под скамейку. Пусто. Разогнувшись, чуть не врезался в отца, который тоже вошёл в беседку.       — Нашёл?       — Нет! Как сквозь землю провалилось! — сын сошёл по ступеням вниз, пошарил под ними, провёл ладонями по цветущим кустам в надежде, что драгоценность может найтись там.       — Погоди. Не это? — Искусник поднял из травы, росшей вдоль дорожки, почерневший перстень.       — Нет, конечно. Моё было из митрила, да и камень я ни с каким другим не спутаю… — Телперинквар смолк, глядя на изменившийся облик кольца. — Но это оно, атьо.       — Чары? — Искусник с силой сжал находку в кулаке. — Пойдём!       — Но как?.. — Тьелпэ задумчиво потёр переносицу. — Как такое возможно?       — Магия, — начавший злиться на себя за то, что отпустил сына одного, Атаринкэ прибавил шаг.       — Атьо, но я сейчас в Форменоссэ почистил его и убрал чары!       — Дед видел кольцо?       — Нет. Его не было в мастерской. Я ещё удивился, что никого не видно и не слышно.       За выяснением обстоятельств, при которых была передана драгоценность, отец с сыном дошли до кузниц Аулэ.       Скатившись со стены чертога каменным оползнем, Владыка Недр воплотился в фану, приняв облик юного рыжеволосого эльда. Гости с почтением склонили головы, прижав руки к груди. Атаринкэ невольно сморщился, еле сдержавшись, чтобы не вскрикнуть от дикой боли, сжавшей сердце.       — Атто? — обернулся к нему Телперинкваро.       — Айя нолдоли! — улыбнулся Аулэ и удивлённо приподнял бровь, заметив резко изменившееся выражение лица Искусника. — Что случилось?       — Сам не пойму, в чём дело, — Атаринкэ разжал ладонь, в которой нёс кольцо. — Неужели в нём?       — Атьо, ты его прижал к груди? — побледнел Тьелпэ. Что за чары на этом перстне…       — Да, — Искусник протянул драгоценность Аулэ. Вала с интересом взял кольцо, поднял на вытянутой руке к свету Лаурелин. Одновременно с этим перстня коснулся и луч с ярко сиявшей ладьи Ариэн. Почерневшая драгоценность мгновенно изменила облик. Ещё раз. И ещё. Эльфы молча наблюдали за превращениями кольца, стараясь не выдать своего изумления. Тьелпэ крепко вцепился в правую руку Искусника, не в силах бороться с захлёстывающими душу эмоциями.       Аулэ улыбался, глядя, как с перстня, словно шелуха, слетают один за другим слои весьма искусных заклинаний. Конечно, он сразу узнал руку мастера, создавшего сие творение. Поверхность металла шипела, как будто на неё попала вода, перстень изгибался в каком-то безумном танце, гнулся во все стороны. Камень покрылся трещинами. Треснул. И под конец рассыпался в мельчайшую пыль. Та вспыхнула, заставив эльфов невольно отшатнуться и заслониться от взрыва руками. Сгорела дотла в ярком свете Анар.       Кольцо прекратило видоизменяться, став каплей раскалённого добела металла на ладони великого айну. Аулэ одобрительно кивнул.       — Больше оно не принесёт вреда.