Арда Исцелённая

      — Настоящий ангел, — сида рассмеялась, глядя в распахнутые, как будто в изумлении, серые глазки. — Конечно, незачем плакать, сейчас накормят маленького лорда…       Молока теперь всегда было вдоволь, и дитя скоро насытилось. Волшебство таких мгновений портила разве что извечная смена пеленок, хоть бы её время поскорее прошло…        Поцеловав напоследок сына и полюбовавшись на его широкую беззубую улыбку, Бранна отправилась в купальню, пока там можно было застать Келегорма. Придя нагой, немедленно опустилась в тёплую, как парное молоко, воду; подолгу оставаться так сида не любила, но ради Светлого можно вытерпеть многое.       Приняв деву с раскрытыми объятиями, Тьелко только после полудня смог вылезти из воды. Любовь любовью, но подкрепиться не мешает. Высушив волосы и наконец-то одевшись, лорд Келегорм подхватил на руки меховой конверт с сыном.       — Прекрасная, идёшь обедать?       — Голод у меня зверский, ты же знаешь, — так по-воински скоро одеваться Бранна не умела, но расправилась с платьем, рывком затянув пояс, и подхватила свою накидку.       Вставив ноги в высокие сапоги, Тьелко дотошно оглядел жену и сына.       — Возьми-ка его на руки, мелиссэ, — когда просьба была исполнена, подхватил Бранну, прижимавшую к груди ребёнка, на руки и понес в донжон. На кухне было светло и жарко от раскалённой печи, в которой спел пирог и томилась дичь в горшочках.       Бранна появилась на кухне так торжественно, как только могла. Ни одна эльдэ в этой крепости не удостоилась бы чести невесомым перышком покоиться на руках Светлого лорда!       — Добрая встреча, леди Нэрданель.       Мать Келегорма царила среди кухонного жара, напоминая огненную великаншу больше прежнего.       Осанвэ про огненную великаншу неведомым образом достигло Нэрданели - та улыбнулась, послав в ответ сиде образ своего отца-кузнеца, ходившего в подмастерьях у Аулэ, а вслух сказала лишь «Добрая встреча», широким жестом пригласив вошедших сесть за стол.       Перед сидой и Тьелкормо возникли тарелки с салатом, политым оливковым маслом, а малыш был извлечен из конверта и передан на руки Финвэ, который до этого дремал у ярко пылавшего камина.       Дева потупила глаза, пораженная видением нестерпимо-рыжего, громогласного отца леди. Эта огненная порода хорошо прижилась бы в родной Ирландии - там её почитали за особую красоту. В пояс поклонившись Финвэ, села за стол, но мысленно спросила любимого: «Не стоит ли мне забрать сына? Он не должен мешать отдыху короля…» - «Дедушке в радость нянчить малышей», — так же осанвэ ответил Турко, с жадностью набрасываясь на салат.       Разноцветные стёкла окон сотрясали порывы ветра, снежная буря входила в раж, пытаясь выдуть тепло из каменных стен донжона, но тщетно.       «Всё-таки у Нолдорана золотое сердце...»       Дева без особого удовольствия поддела вилкой невзрачный лист, если уж мяса решили пока не подавать… Снаружи сатанела бешеная метель, каких сида никогда не видала дома, в Ирландии, и тепло трапезной среди ледяной круговерти казалось бесценным. «Отчего твой род решил поселиться в этих хладных краях?» — уже опасаясь втайне, что ответит ей не Келегорм, вопросила Бранна.       На радость хозяйке холмов поспел мясной пирог, а Нэрданель, убрав тарелки из-под салата, поставила перед сидевшими за столом горшочки с жареным мясом и разлила по чашам горячий взвар, добавивший в витавшие на кухне ароматы нотки меда и летних трав. «Ты ешь, не стесняйся, — послал осанвэ Турко. — Это не мы решили здесь строить крепость. Отцу пришлось уйти из столицы по воле богов, а дед последовал за ним. Раньше здесь не было таких холодов и снегов. Всё изменилось после убийства Древ. Нужно будет поговорить с отцом, чтобы сделать над мостиками навес от непогоды.»       После сытного обеда, плавно перетекшего в ужин, Тьелкормо принял из рук ворковавшего с правнуком Финвэ сына, и супруги вернулись к себе в башню.       Там малыш поужинал молоком матери и благополучно уснул, оставив родителей наедине.       Пока Бранна кормила сына, на глаза Тьелкормо попалась увесистая книга - собрание ирландских сказаний, которое ему недавно приволок Морьо.       — Нас никто не съел, да и мы никого не съели… Значит, ужин прошёл хорошо, верно, мельдо? — Бранна, умиротворенно улыбаясь, присела на кровать. Сполохи очага под конец вечера понемногу убаюкали и её саму, даря телу сладкую истому. — А остаток вечера ещё за нами… Чем бы лорд пожелал заняться?       — Помнишь, ты хотела научиться читать, моя Прекрасная? Братец мне книгу принёс. Скорее всего, по родным сказаниям тебе будет легче?..       — А, злая книга от твоего злого брата, — сида усмехнулась. Келегорм был неистощим на выдумки, и ему можно было вверить хоть всю бессмертную жизнь. — Не каждое сказание стоит того, чтобы быть прочитанным… Но зато я посмотрю, каков из тебя учитель.       — Книга как книга, атани много чего привирают, а выдают за правду, — пожал плечами Тьелкормо. Прилёг на кровать и начал листать книгу, откуда-то добытую Карнистиром.       — Смертные не знают развлечения лучше, чем коверкать истину, — вздохнула Бранна, немедленно свернувшись калачиком рядом и опуская голову на плечо любимого. Чёрные крючки на бумаге совершенно не внушали доверия. — Что за историю ты выбрал? И помни - у неё должен быть хороший конец!       — Тогда дай мне время, чтоб я прочитал всю историю. Сразу трудно понять, будет счастливый финал у сказки или нет, — Турко заглянул на страницу дальше и задумался.       — Но не слишком зачитывайся, — сида умиротворенно улыбнулась, запуская пальцы в россыпь серебряных локонов. — И зачем только воину понадобилась грамота, удивительно…       — Знаешь, я могу считать, что история со счастливым концом, — буркнул себе под нос Светлый. — Жил-был один рыбак…       А если до конца дева не выдержит или сказка её опечалит, найдётся и лучшее занятие на ночь… Но пока Бранна была готова слушать и затихла.       — И жил этот рыбак в одиночестве на самом краю синего моря, — продолжил Турко, осанвэ отправляя деве значение каждой из букв, которые он прочитал. Буквы складывались в слова. Каждое слово имело мыслеформу. Было видно, что Тьелко читает эту сказку впервые, потому что рыбак у него оказался похож на эльфа-телеро. — Как-то раз он шёл по берегу и увидел, что на камне у самой воды сидит прекраснейшая из дев, которых ему доводилось видеть…       С лёгкой руки лорда разбирать значения букв было почти заманчиво, как будто раскрывать вековые тайны. Иногда сида отвлекалась на то, как легко скользят по странице белые пальцы или как в глубине груди рождается низкий рокот, исток чистого и ясного голоса Келегорма… Но его мысли были по-эльфийски красивы, к ним хотелось возвращаться…       — Прекраснейшая? У берега моря? Вот уж не верю, — не сдержалась Бранна инген Колхейн, не дождавшись нового видения от мужа. — Как же она выглядела, эта дева?       — Рыбак безотрывно разглядывал красавицу, расчесывавшую свои длинные-предлинные зелёные волосы золотым гребнем. Вдруг он вспомнил, как ему в детстве рассказывала матушка про морских дев, — он не сомневался ни на миг, что встретил одну из них и что нужно спрятать её шапочку, тогда дева останется с ним на веки веков, — сам Турко представлял себе морскую деву кем-то из водяных духов, чем-то похожих на Майрэ, которую ему совсем недавно пришлось разбудить от вековечного сна.       Зелёные космы? Вот так красавица! Келегорм щедро одарил деву из сказки смазливым личиком и стройными ножками, но порода водяных духов всё равно была заметна.       — И ведь смертный подлец, — Бранна выдохнула негодующе, — сейчас украдёт волшебную шапочку фаэри!       — А ты как думала, конечно. Это ж эдайнская сказка, как обойтись без воровства? — совсем как Моринготто, подумалось Турко. — Едва рыбак успел спрятать в кармане шапочку девы, как та обернулась и принялась горько плакать. Когда фаэри чуть-чуть успокоилась, человек стал успокаивать её, спросив, отчего она так горюет.       — Разве ты не хочешь съесть меня? — вопросила морская дева, и рыбак ей ответил: — Нет, конечно. Я хочу… я хочу дать тебе свое имя сегодня же вечером. Будь моей женой!       — ...И не глядя причиняют боль, чтобы потом лезть с утешениями… Они просто мерзки иногда, — в поисках того же утешения сама сида ещё крепче прижалась к родному плечу. Она уже догадывалась, что будет дальше, и сердце заранее сжималось за глупую, глупую деву… Вспомнились похожие речи, что вкрадчиво плел для неё первый муж: «Да не медли же, дурочка! Будешь как за каменной стеной, никому тебя в обиду не дам…» Жил один такой ухватистый фермер, который однажды отправился за сокровищами к старым курганам, а нашёл там дочь богини Дану с белоснежной кожей и - слово за слово - увёл к себе домой...       — Не бойся, всё будет хорошо, — Тьелкормо не понял, почему сида так льнёт к его плечу, и, поудобнее перехватив увесистый том, продолжил:       — Этим же вечером морская дева стала ему женой, и уже через три года у рыбака и его жены было трое детей — два мальчика и девочка… Эх, как бы я хотел иметь семерых сыновей, — мысленно вздохнул Светлый, продолжая читать сказку.       — Это - хорошо?! — сиде впору было хвататься за голову. — Теперь ей нет пути назад - ведь детей нельзя бросить! А о собственных сыновьях не беспокойся, я знаю твое заветное желание и прилежно его исполню, — чуть оттаяла Бранна. И впрямь, отчего не порадовать возлюбленного, если бессмертное тело выдержит роды?       — Нет, ты не поняла - для девы всë закончится хорошо, — Турко прижал к себе Бранну и поцеловал в губы. Возможно, поцелуй длился чуть дольше обычного, но вот Светлый вновь приступил к чтению.       — Однажды морская дева прибиралась в хижине рыбака и нашла свою шапочку, которую тот даже не спрятал получше, просто бросил под старые сети в углу.       Тогда красавица подошла к колыбели, где спал самый младший, провела по одеялу ладонью, обещая навестить родню на морском дне и вернуться к семье. А потом выбежала из дома и ринулась к морю...       Победный клич сиды разнесся по спальне. За такой конец не грех и отблагодарить чтеца! Неказистая дева из сказки всё же обрела свободу, и четыре стены еë не удержали!       — Надеюсь, у нее хватило ума никогда не возвращаться? А ведь она храбрая, славный мой… Я боялась, что роди я сына своему мужу - и сама не смогу оставить уже двух проклятых людишек.       — Да, морская дева хотела только навестить родных, — Турко ухмыльнулся. — Я ж обещал сказку со счастливым концом? Рыбак долго искал жену, потому что малые дети не могли ему сказать, куда отправилась мать. Лишь узнав от соседей, что они видели, как дева бежала к морю, он догадался, что жена нашла свою шапочку. Человек до конца своей жизни ждал, что фаэри вернётся, хотя его уговаривали жениться второй раз, но чуда не произошло, — тут Тьелкормо захлопнул книгу, прижимая к себе Бранну. — На этом мы закончим чтение и приступим к гораздо более интересному занятию.       — Никогда бы не поверила, что буду так бояться за какую-то водяницу, — осчастливленной Бранне никакого другого конца было не нужно. И она никуда не уйдёт от того, кто так трепетно излечивает каждый её тайный страх…

***

      На следующее утро Тьелкормо провёл пару часов в мастерской, пытаясь сделать свадебное кольцо для сиды, а потом, выбрав детскую книжку с картинками в библиотеке, спустился на кухню и сложил в корзинку всё необходимое для трапезы.       Верные постарались, расчистив мостики-переходы между башнями, поэтому Светлый без помех вернулся к себе.       — Доброе утро, Прекрасная как Телперион!       — Доброе утро, славный, — легко поднялась навстречу сида, откладывая рукоделие и принимая корзинку из рук Келегорма. Поздний рассвет она встречала вдвоем с сыном - дева полистала страницы давешней книги, с непривычки до рези в глазах вглядываясь в тайнопись мелких строчек, но, ничего не поняв, начала вышивку…       Подарив поцелуй возлюбленному, Бранна в шутку слегка нахмурила брови: — Скажи, как случилось, что я привыкла просыпаться в твоих объятиях, а нынче меня будит холод постели?       — Привыкай, моя Прекрасная. Светлому лорду иногда нужно покидать твои объятия чуть раньше рассвета, — уклонился от ответа Турко, вынимая из корзинки не только снедь для позднего завтрака, но и книжку с картинками. — Посмотри, что за прелесть я нашёл для тебя в библиотеке!       Он увлёк сиду на широкое ложе, закинув в рот кусок сыра и открывая перед Бранной удивительный мир, где под каждым рисунком был начертан какой-то знак или буква.       Бранну коварно разлучили с утренней трапезой, прежде чем она успела возразить, и открыли перед самым носом новую книгу - от такого их множества в покоях и устать немудрено…       Эта была написана для детей, но деве очень понравилось обилие рисунков и недлинные слова под ними. Здешний язык был благозвучнее того, на котором говорили в холмах, мягче и яснее на слух, и это отражалось в затейливом письме. О, как тяжела была бы без лорда премудрость тенгв и техт, как неотличимы стали бы «тинко» и «парма», «арда» и «ромен»…       — Кто только выдумал эти письмена на погибель детям! — вырвалось у неё, когда дело дошло до знаков, которые не означали даже отдельного звука.       — Ты устала? На сегодня хватит, — Тьелкормо отложил книгу, кивая на поднос с едой. — Подкрепись и погуляем, пока ещё светло. И не на погибель детям атто всё это придумал, а на радость познания. Не всё можно передать осанвэ.       Турко взялся за кусок пирога, подавая пример деве.       — Фэанаро словно и ребёнком никогда не был, — передёрнула плечиками сида, взамен пирога взяв кусок вяленого мяса. — Но теперь понятно, отчего ты так учён и знаешь столь многое. И впрямь стоит нам прогуляться, иначе ума можно лишиться с вашей грамотой…       — Тяжело в учении - легко в бою, — ухмыльнулся Турко, вновь подливая напиток в чашу сиды. — Конечно, трудно усваивать азы грамоты в столь почтенном возрасте.       — Змеиный язык у Светлого эльфа, — ахнула дева, от нечаянного смеха чуть не опрокинув свою чашу. — Меня учит дитя, которое в сравнении с моими веками ещё нужно кормить грудью!..       — Если я начну трапезничать молоком, как наш сын, до прогулки дело не дойдёт, — Тьелкормо смерил деву таким пристальным взглядом, что Бранне сразу стало жарко и захотелось самой обнажить грудь.       — Ты и так выпиваешь меня досуха, когда только пожелаешь, — против воли Бранна потянулась распахнуть полупрозрачную тунику, охладить хоть немного пылающее тело, неотрывно глядя, как жадно разрастается в глазах напротив чернота зрачков…

***

      Приют был, как сказал бы Морьо, - валарауко рога не подточит. Чистейший холодный кафель, серый металл одинаковых шкафчиков, ладная тёмная форма на детях - чтобы не было видно ни пятнышка. Кано и сам себе не мог объяснить, отчего в заведениях такого рода его раз за разом посещали мысли об идеальном порядке, который хотел навести в Эндорэ Саурон. Вероятно, в этих стенах просто не могло быть настоящего счастья, - и не потому, что в них правили отъявленные злодеи, а потому что воспитанники были... почти безнадежно одиноки. Будто на шаг назад от всего остального мира - особая каста. Как часто, интересно, кто-то из атани решается теперь взять на воспитание чужое дитя? Нужно уточнить в палантире...       — Молодые люди! — уже уходящих фэанариони, когда те раздали последние подарки, окликнули с другого конца коридора.       — А вот и господин директор, — пробормотал под нос Линдо, глядя на приближающуюся худощавую фигуру. Братьев зазвали в начальственный кабинет, и глухая дверь надёжно отгородила всех троих от жилой части дома.       — Всего лишь хотел... э-э... - человек замялся, протирая очки, — ещё раз поздравить вас с вашим счастьем. Очень редко в наше время, знаете ли, увидишь такую красивую пару...       Менестрель спиной ощутил, как Майтимо позади него остолбенел.       — Я так понимаю, э-э, — господин директор понизил голос до шепота, — вы ищете в семью ещё одного... рыженького? Или брюнета? Я дам вам контакты одного приюта, очень красивые близнецы, семилетки, заберёте - и вам радость, и благое дело...       Видимо, во взгляде Нельо смертный прочитал не только изумление, поэтому разом замолк.