Волны судьбы.

Жизнь в 13 Дистрикте похожа на один длинный серый день. Каждое утро я встаю ни свет ни зоря и иду к машинке, которая выдает мне расписание на 24 часа в виде татуировки, которая к вечеру смоется, освободив место для следующего дня. Само расписание выглядит примерно так: 7:00 — завтрак, 7:30 — дежурство по кухне, 8:30 — обучение, 14:00 — обед, 14:30 — помощь в оранжерее и так далее. В 22:30 все должны быть в постелях, за исключением тех, кто на ночном дежурстве. Первое время я была освобождена от подобного рода занятий, но вскоре главари 13 посчитали, что с меня достаточно прохлаждаться в палате, и пора начинать работать на общее благо. В первый же день выписки мне выдали комнату с номером 312, куда я и переселилась. Первым моим посетителем стал посланный Койн солдат, который доложил, что я обязана пройти с ним к президенту. Выбора у меня, конечно же, не было, поэтому пришлось отправиться на долгожданное знакомство. Альма Койн мне сразу не понравилась, как только я переступила порог их главного штаба. С удивлением я нашла там и Хеймитча с Плутархом. Долго Альма Койн пыталась вразумить меня, как она это позже назвала, но я ни в какую не соглашалась участвовать в каких-либо военных подготовлениях. В конце концов Койн воззвала к моему чувству ответственности перед людьми за начатую революцию, на что получила ответ, который мне бы вряд ли простили, если бы я не была победителем игр, которого еще как-то можно использовать в роликах для пропаганды. На последнее мне пришлось согласиться, так как в итоге меня поставили перед выбором: либо ролики, либо военная подготовка. Полностью, конечно же, меня освободить от графика не могли, поэтому в итоге поставили в роли помощника в оранжерею. Я никогда не возилась с цветами или другими растениями самостоятельно — этим обычно занимался мой младший брат, который усердно пытался вырастить у нас на балконе вьюнок.  Сколько времени прошло с тех пор, как мы сюда попали? Сложно сказать, ведь все тут одинаково, редко когда происходят изменения в расписании. Китнисс сегодня побывала в 12 Дистрикте, состояние у нее весьма нестабильное. Мне даже представить было тяжело, чтобы настолько разбитый человек смог вести за собой людей, как того хотела Койн. Но, может, это пройдет? Состояние Финника не сильно отличается от Китнисс, но я не теряю надежды о том, что он все-таки справится со своими мыслями. Иной раз мне кажется, что они разъедают его изнутри. Кажется, что он готов разорваться на части. Я стараюсь не показывать ему свою боль, ведь я бы отдала все на свете, вызвалась бы спасать Энни из Капитолия, если бы это было возможно, лишь бы его страдания прекратились. Иногда мне разрешают навещать его в госпитале. В то время как Китнисс получила выписку за более-менее адекватное поведение, Финник ведет себя адекватно очень редко. Когда прихожу я, он находит в себе силы для разговора, я же нахожу силы не показывать свое волнение за его психическое здоровье. Так мы и живем. Сами жители 13 Дистрикта похожи на копированные листы бумаги с одинаковым содержанием: одинаковые прически, одинаковая одежда, одинаковое поведение и мышление. Каждый, с кем мне удалось переговорить или познакомиться тут, боготворит систему, по которой живет их Дистрикт, и считает ее примером для подражания. Из-за этого я чаще всего остаюсь одна и вечерами запираюсь у себя в комнате. В первую же неделю меня познакомили с Прим, младшей сестрой Китнисс. Знакомство устроил Хеймитч, который вскоре после этого куда-то исчез. Кажется, у него тоже нервы сдали. Прим оказалась весьма милой девочкой. С ней я иногда разговаривала на те самые темы, на которые мне нельзя было поговорить с остальными жителями. Так как расписание у нас совпадало довольно редко, такие беседы в основном происходили во время еды. Жители 12, хоть и были такими же пришельцами, как и мы с Финником, не были мне особенно близки, но Прим имела особое значение, ведь она понимала больше, исходя из своего опыта. Она понимала, что такое игры, она понимала, что такое сидеть на иголках, смотря в экран, и гадать, выживет ли твой любимый человек. Когда к нам присоединилась Китнисс, мне было неловко, так как я думала, что, возможно, у нее и ко мне будут претензии по поводу той паутины, что мы наплели у них с Питом за спиной, но даже если я и была права, Китнисс никак не отреагировала. Ее больше волновало мое общение с Прим, а как только она поняла, что мы хорошо ладим, то потеряла ко мне всякий интерес и теперь относилась как к обычной знакомой.  В тот самый день, когда нас оповестили о том, что Китнисс улетела в 12 Дистрикт, позже днем меня пригласили в главный штаб. Очень нехотя я поплелась в ненавистный отсек. После первого разговора Койн ни разу не вызвала меня к себе, поэтому я понятия не имела, чем заслужила такую милость с ее стороны. Однако, зайдя в комнату, я поняла, что дело было не во мне. Плутарх зовет меня подойти поближе, и я переступаю порог. ⁃ Что случилось? — спрашиваю я. ⁃ Изменение в программе, — говорит мне Плутарх. К нему у меня до сих пор было много вопросов, но я научилась не показывать все у себя на лице, как во время Игр и полета из Капитолия в 13 Дистрикт. Я снова нацепила на себя ту самую маску, которой прикрывалась на собственных Играх. Селин для Капитолия и Селин для Дистрикта 13 мало чем отличалась. Она поддерживала идеи, принятые обществом, яростно кивала, когда это было нужно, проявляла инициативу во всех начинаниях, лишь бы не трогали в свободное время, которого и так почти не было. Спустя пару минут к нам заходит Китнисс, на лице её оскал не слаще моего. Ей тоже совершенно безразлично общество Койн после всего, что она узнала, да и полёт в 12 Дистрикт, видимо, не пошёл на пользу её настроению. Плутарх и ей машет рукой, когда на экране меняется картинка и появляется Цезарь. Не понимая, что тут такого, я продолжаю смотреть. Китнисс подходит ближе и становится рядом со мной. Камера отъезжает и показывает гостя программы — Пита. Мне слышно, как Китнисс втянула воздух при виде своего напарника. Она расталкивает всех собравшихся и подходит почти вплотную к экрану. Цезарь же начинает свою речь весьма провокационно, но Пит хорошо держится и отвечает очень точно и впопад каждому предложению Цезаря. По реакции Пита ясно, что он знает и о плане 13 Дистрикта, и о том, как его использовали, и Цезарь очень старался гнуть в это русло, чтобы добиться от него публичного признания того, что Китнисс могла плести интриги за его спиной, пока Пит не взрывается и на повышенных тонах не начинает защищать её. Цезарь сразу же идёт на попятную, и Пит успокаивается. Тогда Цезарь спрашивает его о войне, и Пит отвечает. Его ответ не сулит повстанцам ничего хорошего. Он призывает всех одуматься и сложить оружие. Призывает к таким понятиям, как человечность. Не сошёл ли он с ума? Какая человечность? Кто должен сложить оружие? Капитолий-то точно этого делать не станет, да ещё и накажет всех участников бунта. Сложить оружие могут только Дистрикты, а кому надо одностороннее преклонение? Мы ведь с этого и начали. Нелогичность его слов никак не укладывается у меня в голове. Я озираюсь по сторонам и вижу, что в замешательстве не я одна, но у многих на лице не только удивление, но и злость. Понятно, парень не жилец. Звучит музыка, и экран тухнет.  «Предатель», «лгун», «враг», — кричат вокруг. Я молча стою, не зная, как себя вести. Китнисс разворачивается и бежит на выход, кто-то пытается её остановить, но дружок Китнисс не даёт мужчине пойти за ней. Началась короткая возня, которая окончилась окровавленным носом и небольшим фингалом. Ничего лучше не придумали, кроме как драться перед президентом. Последняя же поспешила обратиться ко мне. ⁃ Мы должны ответить, — говорит она мне. ⁃ Отлично, отвечайте, — недоуменно говорю я, не понимая, при чем тут я. ⁃ Селин, ответить должны вы, — поясняет мне Койн. ⁃ Я? А что я скажу? — удивилась я. ⁃ Ты была любимицей Капитолия на протяжении многих лет, неужели тебе совсем нечего сказать? — подняв брови, спросила Койн. ⁃ А что? Наймете мне своего личного Цезаря и завалите провокационными вопросами, как Пита? — вырвалось у меня. Вокруг воцарилась тишина. Тряхнув головой, я откашлялась и продолжила: ⁃ В смысле, вы хотите устроить интервью, или я просто должна говорить перед камерой на провокационные для Капитолия темы? ⁃ Ну, так как Цезарей у нас в наличии нет, полагаю, что второе будет весьма уместно, — сухо отвечает мне Койн. Я усмехнулась. Как же это было очевидно, что она прекрасно понимает, что спасенные победители просто не могут быть на стороне кого-то одного. Мы слишком много повидали в Капитолии, чтоб доверять 13 Дистрикту. Мы как неприкаянные в этой войне, потому что выбирать нам не из чего. ⁃ А что будет с моими родными в 4 Дистрикте, если Капитолий увидит меня на экране? — спрашиваю я. ⁃ Мне известно, что вашу семью хорошо охраняет мэр 4 Дистрикта, — сухо бросила мне Койн. Я недоверчиво на нее посмотрела, но та даже и глазом не моргнула. ⁃ Когда вы хотите записывать ролик? — спрашиваю я. ⁃ Сию же секунду приступайте, — отвечает Койн. ⁃ Хорошо, — отвечаю я её затылку. Меня подхватывает команда из нескольких человек и ведет в какие-то катакомбы. Признаться честно, меня так утомляли эти вечные подземные переходы, что иной раз хотелось просто нагло распихать всех и удрать куда подальше, да повыше, к воздуху. Увы, в 13 Дистрикте окон не было почти ни у кого, только у одного самого верхнего этажа была такая привилегия, да и то окном это отверстие назвать нельзя было. Так и не привыкнув к жизни крота, я чувствовала давление со всех сторон, и часто у меня развивалась клаустрофобия от осознания, как глубоко мы находимся под землей. Вскоре мы оказываемся в просторной комнате, похожей на студию. Ко мне подбегает девушка с бритой головой, усеянной татуировками, кажется, её зовут Крессида, и объясняет, что снимать меня будут стоящей на фоне обычной стены, но на самом видео будет другой эффект. Я приглаживаю волосы и встаю перед камерами. Одета я в типичную одежду 13 Дистрикта: серый комбинезон, ничего привлекательного. Не успеваю я спросить, как мне начать свою речь, как несколько человек направляют на меня объектив, и Крессида говорит: «Снимаем». ⁃ Здравствуй, Панем, — начинаю я. — Я Селин Эванс, победительница 68 Голодных игр. Я нахожусь в 13 Дистрикте вместе с Китнисс Эвердин и Хеймитчем Эбернети. Должно быть, вам уже известны подробности Квартальной Бойни благодаря нашему коллеге Питу Мелларку, но за его словами стоит много недоговоренностей. Что же, я здесь для того, чтобы пролить немного света на закулисье Голодных игр, чтобы вы не впадали в заблуждение, полагая, что Капитолий настолько сильно заботится о своих подопечных, как показали вам в сегодняшнем интервью. Знаете ли вы, как распорядители обходится со своими трибутами и какие козни плетут уже многие годы, не давая выигрывать игры тем, кто по-настоящему мог бы их выиграть? Вы думаете, что всегда побеждает самый сильный, самый стойкий, ловкий и проворный? Нет. Вы думаете, что побеждает самый умный, хитрый или смекалистый? Нет. Может, вы предположите, что побеждает самый агрессивный и буйный трибут? Снова мимо. Выигрывает тот и только тот, кому Капитолий позволит выиграть. В целом я провела в роли ментора 6 лет и могу сказать вам прямо, что повидала множество трибутов, которые должны были бы победить, но Капитолий от них избавлялся прямо на арене. Причина могла быть любой: от неугодного поведения трибута до сведения личных счётов с менторами и Дистриктами. Во время моих собственных игр распорядители присылали мне лекарства, которые должны были отключить все мои нервные окончания, чтобы я умирала медленно, не чувствуя процесса, не подозревая о нём. Только спустя несколько лет я узнала, чем так не угодила Капитолию. Как оказалось, распорядители прознали о плане моего земляка, Уильяма Смита. Бедный мальчик пытался помочь мне выжить на арене, им это не понравилось. Трибутам не должно быть милосердными и выказывать сострадание, ведь мы мелькаем на ваших экранах, чтобы показать совершенно противоположную сторону человечества. Решив наказать Уильяма, они стали присылать мне подарки, которые лишь усугубляли мое состояние, чтоб все его усилия пошли прахом и мы оба не выбрались с арены живыми. Однако распорядители недооценили старания Уильяма. Пытаясь защитить меня от одного из трибутов, он отдал свою жизнь. В конечном итоге мои игры обернулись провалом для Капитолия, план Уильяма сработал: он умер быстрее меня и избавил от врагов. Этого они мне простить не могли, и на следующих же Играх оба моих трибута пали одними из первых. Энни Креста и её победа была совершенной случайностью, ведь только у неё было преимущество перед остальными — она умела плавать, и, когда прорвало платину на арене, она не утонула. После Энни, как вы могли заметить, 4 Дистрикт не побеждал. Почему за один смелый и благородный поступок Капитолий избавился от восьми ни в чём не повинных детей? У многих из них был шанс дойти до конца. Вспомните Хелену с 72 Голодных игр и как переродки нарочно загнали её в ловушку Элис Миллер. Как бы вы ни хотели возразить, что то была случайность, я отвечу вам: случайностей на арене не бывает. Распорядители игр буквально передвигают трибутов, как пешек на шахматной доске. Всё, что вы видите на экранах - лишь продуманный план, который создаётся перед началом каждых игр. У распорядителей свои собственные ставки, и в процессе они сами решают, кто победит. Вернёмся же к моему вопросу: кто выигрывает игры? Вы можете теперь ответить на него? Выждав минуту, я продолжила. ⁃ Так вот, игры выигрывают лишь те трибуты, которые обещают лёгкий контроль и не имеют собственного мнения. Ещё больше шансов у тех, кто, вдобавок, может быть выгоден Капитолию, будь то внешняя привлекательность, мозги или иного рода талант. Остальные, вроде меня, Джоанны Мейсон, Хеймитча Эбернети, Китнисс, Пита и некоторых других, являются ошибками, за которые платят все: и сам трибут, и их Дистрикт. Договорив, я снова выждала паузу. ⁃ Теперь вы знаете, что происходит за кулисами Голодных игр и всю их гнилую систему. Насколько справедливыми теперь вы считаете ваших распорядителей и человека, который вдохнул жизнь в этот спорт, — президента Сноу? Вы думаете, что восстание есть несправедливость, но вы ошибаетесь. Несправедливость творилась все эти годы, и сейчас у нас есть шанс положить ей конец. Присоединяйтесь к нам. Пусть у нас будет выбор, как нам жить, пусть Панем наконец будет свободен от гнёта Капитолия. Замолчав, я посмотрела на Крессиду. Та махнула рукой, и все камеры выключились. ⁃ Это было великолепно, — с воодушевлением сказал один из операторов. ⁃ Ты прирождённый оратор, — улыбнулась мне Крессида. — Может, нам стоит поставить тебя во главе Капитолия, когда мы свергнем Сноу? ⁃ Смотри, Крессида, чтоб президент Койн тебя не услышала, иначе нам обеим несдобровать, — угрюмо ответила я и поплелась прочь от всей команды. Не поняв моего недовольства, они молча расступились и дали мне выйти из комнаты. Пройдя кучу пролётов и поднявшись до своего номера, я молча зашла вовнутрь и закрыла за собой дверь. Расписание моё не давало мне перерыва в данный момент, но мне было всё равно. Из головы никак не шла мысль о том, что я снова играю на публику, снова обязана пудрить мозги людям у экранов. Почему же нельзя просто говорить правду? Почему каждая система требует вранья и притворства наряду с пустыми обещаниями, лишь бы люди шли за ними, как ослы за морковкой? Вот после моих слов у нас прибавится союзников, а дальше что? К власти придёт Койн и устроит своё царство на свой лад, и снова найдутся недовольные, и снова будут униженные и неприкаянные. Пройдёт пара лет, и снова начнутся бунты. И кем буду я, обещавшая мир и процветание, стоит только свергнуть Капитолий? Какого рода пропаганду несу я миру? ⁃ Но у тебя же нет выбора, — тихо говорит мне слабый голосок из глубин сознания. Верно, у меня нет выбора, но выбор есть у тех людей, которые меня слушают. Они не знают, что выбирают не того. Была бы воля моя, я не стала бы бороться ни за Сноу, ни за Койн. Думая в таком направлении, я провела остаток дня в своей комнате. За мной не приходили и никуда не вызывали, поэтому я спокойно лежала на кровати и смотрела в одну точку. Мысли мои плавно перешли на Финника, как они делали каждый раз, о чём бы я ни думала. Последний раз я его видела неделю назад, и был он в ужасном состоянии. Во мне снова проснулось дикое желание увидеть его, поговорить с ним, хотя бы с той частью сознания, что ещё не дремлет. Резко сев на кровати, я свесила ноги. Часы на прикроватном столике показывали 8 часов вечера. До отбоя оставалось ещё пара часов, но, подскочив к двери, я помедлила. Я и так пропустила весь день работы, смогут ли местные власти простить мне вторую оплошность за один день? Решив, что таки заслужила отгул, я распахнула дверь и вышла в коридор. Спустившись на несколько отсеков вниз, я оказалась в больничном крыле. ⁃ Селин! — позвал меня знакомый голос, это была Прим. ⁃ Привет, — поздоровалась я обрадовано. ⁃ Я видела твоё интервью, его показали за обедом, хотела тебя поздравить, а ты не пришла, — сказала мне Прим. ⁃ Да, я была занята, — неохотно ответила я. — Прим, скажи, Финник всё ещё в своей палате? ⁃ Да, — ответила она мне, понимаще улыбнувшись. — Он там, как раз закончил приём лекарств. Ты можешь зайти к нему ненадолго, думаю, он будет рад тебя видеть. Прим так искренне мне улыбалась, что мне стало жаль это наивное и добродушное дитя. ⁃ Говоришь, всем понравилось моё интервью? — спросила я, направляясь к палате Финника. ⁃ Да, даже президент Койн одобрила его, — уведомила меня Прим. ⁃ Так вот почему мне дали отгул на весь день, — тихо пробормотала я. ⁃ Я думаю, что тебе бы его дали в любом случае, — тихо добавила Прим. ⁃ В каком смысле? — спросила я. ⁃ Я слышала, как доктора переговаривались между собой после осмотра Финника пару дней назад. Говорят, у него сильнейшее потрясение, они и вас с Китнисс упомянули. Сказали, что была бы их воля, вы бы до сих пор обе сидели в больничном крыле, — поведала мне Прим. ⁃ А мы-то тут при чём? — спросила я и остановилась перед палатой Финника. ⁃ Они считают, что вы достаточно настрадались, и вам нужен тотальный покой, — сказала она мне. — Говорят, что заставлять вас и дальше участвовать в восстании — это чистой воды насилие. Я молча уставилась перед собой. ⁃ Ладно, не буду тебя задерживать. Как будешь уходить, скажи Талии, она сегодня дежурит, — говорит мне Прим и уходит. Постояв с полминуты перед дверью, я наконец собралась с духом и открыла её. На единственной кровати сидел бледный Финник, в руках у него, как обычно, была верёвка, из которой он плёл узлы. Я молча подошла к нему и села рядом, игнорируя стоявший напротив кровати стул. ⁃ Ты ещё больше похудел, — заявила я вместо приветствия. Финник вздрогнул и повернулся ко мне. ⁃ Я тебя не заметил, — ответил он мне. ⁃ Ты ведь даже не пытаешься поправиться, верно? — скорее подтверждаю я. ⁃ Для меня больше ничего не имеет смысла, — говорит он мне чуть слышным шёпотом. ⁃ А как же Энни? — выдавила я. Финник поёжился, руки его стали ещё усерднее плести узлы. ⁃ Ты мог бы помочь спасти её, — как бы между прочим бросаю я, но Финник лишь судорожно вдохнул. ⁃ Я не могу ей помочь, — тихо ответил он. ⁃ Можешь, стоит тебе только, — начала я, но Финник перебил меня. ⁃ Я не могу ей помочь, всё, что я делаю, только лишь усугубляет всё, неужели ты не понимаешь? — с такой болью и яростью в голосе спросил меня Финник, что я отшатнулась от него. Тут уже и я начала кипятиться. Каждый раз я прихожу к Финнику, и каждый раз вижу одну и ту же картину. Я пыталась вывести его из этого состояния добрыми словами, соболезнованием, жалостью, заумными речами — ничего не помогало. Финник будто зациклился на одной мысли, что Энни страдает по его милости и обязательно встретит свой конец в Капитолии. ⁃ Финник, Энни жива, у неё ещё есть шанс, а ты сидишь тут, переживаешь за неё, усугубляешь состояние своего здоровья, и ради чего? — возмутилась я. — Очнись, сколько можно? Чем скорее всё это закончится, тем быстрее мы доберёмся до неё, и ты, как победитель игр, можешь сыграть важную роль! ⁃ Какую ещё роль? — спросил меня Финник. ⁃ Койн хочет использовать нас как мотивацию для Дистриктов. Я дала интервью сегодня утром в ответ на интервью Пита, его запустили по всему Панему, Бити, должно быть, снова взломал систему, — Финник недоверчиво покосился на меня услышав такие новости. ⁃ Не надо на меня так смотреть, — говорю я. — Ты прекрасно знаешь, что и я волнуюсь за своих родных, но у меня нет выхода. Чем быстрее закончится революция, тем больше будет шансов у моих родных, ты меня слышишь? Чем быстрее всё закончится! Ты должен помогать, чем можешь, Финник. Какой смысл сидеть тут и горевать о том, на что ты прямо повлиять не можешь? Ты же сам мне так сказал, перед моими играми, когда я плакала по родным, неужели ты забыл собственные слова? — спрашиваю я и замолкаю под пристальным взглядом бирюзовых глаз. ⁃ Ты меня презираешь, Селин, — говорит он мне тихо и очень спокойно, даже немного грустно. Я молча покачала головой, почему-то в горле моём образовался ком, а глаза защипало, и я поспешно отвернулась. Финник продолжал смотреть на меня. ⁃ Ты тоже считаешь, что я подвёл тебя, так же как и Энни? — спросил он меня. ⁃ Ты никого не подводил, и хватит об этом! — рявкнула я, лишь бы не показывать своих слёз и дрожи в голосе. ⁃ Подводил, Селин, и тебя в первую очередь. Ведь и тебе было нелегко всё это время, а я оставил тебя совсем одну в этом месте, совершенно убитый своим горем… — задумчиво проговорил Финник. Я молчала. ⁃ Ты столько для меня сделала, — снова начал он. Это был не первый и не второй раз, когда Финник давал мне знать, как он благодарен мне за мою преданность и как ему жаль, что он никак не может отплатить мне тем же. Знал ли он о моих чувствах, я не могла точно сказать. Мне одновременно хотелось, чтобы он и знал о них, и не знал. Сколько раз мне хотелось рассказать ему, как много он для меня значит, как я готова забрать всю его боль, лишь бы он не страдал, но понимала, что этим сделаю только хуже. ⁃ Селин, я постараюсь последовать твоему совету и начну работать над своим состоянием, — тихо сказал мне Финник. ⁃ Отлично, — буркнула я в ответ. ⁃ Я лишь прошу тебя, дай мне немного времени и не злись на меня, — запинаясь, проговорил он. ⁃ Я никогда на тебя не злюсь, — сказала я довольно резко. Финник улыбнулся мне в ответ. ⁃ Спасибо, — сказал он, и я заметила, что руки его спокойно лежали на коленях. Я взглянула ему в глаза. В приглушённом свете палаты они были цвета морской воды прямо перед бурей. Это напомнило мне о доме. Я невольно засмотрелась, и Финник тоже не отводил взгляда. ⁃ Китнисс приходила тебя навестить? — вдруг вырвалось у меня. Губы Финника дёрнулись, кажется, это был первый раз, когда он выдавил из себя что-то наподобие улыбки. ⁃ Приходила, пару раз, — говорит он мне. ⁃ И что же? — спрашиваю я. ⁃ Скажем так, её визиты действуют на меня менее успокаивающе, чем твои, — мягко ответил он мне. Губы мои сами собой расползлись в улыбке, и я это поняла слишком поздно. ⁃ Селин, — вдруг позвал меня Финник спустя пару минут тишины. ⁃ Что? — спросила я. ⁃ Что ты будешь делать, когда всё это закончится? — спросил он меня. ⁃ Даже не знаю, — ответила я удивлённо. — Наверное, вернусь в 4 Дистрикт и буду жить дальше. ⁃ А как ты будешь жить, ты об этом думала? — спросил он. ⁃ Если честно, нет, как-то времени не было подумать об этом, — медленно ответила я, уставившись на Финника. — А что? ⁃ Что если мы окажемся единственными, кто переживёт это? Что если мы вернёмся в пустой Дистрикт и не найдём там никого из тех, кого хотели бы видеть? — не унимался Финник. Меня передернуло от одной лишь мысли об этом.  ⁃ Что же, тогда нам придётся довольствоваться компанией друг друга, как и раньше. Разве у нас будет выбор? — спросила я, ничего не понимая. Финник задумчиво смотрел куда-то. Казалось, он так глубоко ушёл в свои мысли, что перестал замечать всё вокруг. ⁃ Не думай об этом, — сказала я ему. — Сначала мы должны дожить до конца, а там разберёмся. Финник кивнул, всё ещё смотря куда-то вдаль. Рука его потянулась к моей и сжала мою ладонь так сильно, будто я была соломинкой, за которую он держался, не в силах совладать с тем, что происходило у него в голове.