ЛокиПитериана

Локи решает вернуться к рыжему. Как давно, сотни лет назад, когда он был совсем юным. Немного смешно сейчас, когда он держит ветви Иггдрасиль в своих руках. Забавно, он тогда мечтал стать «настоящим богом». Ну что ж. Стал. Если бы он рассказал себе тому, каково это — когда через тебя проходят сотни временных ветвей, каково это, когда ты можешь уничтожить тысячи вселенных и миллиарды жизней…нет, он бы ничего не понял. Он был наивен, его восторгала идея власти и всемогущества, так что скорее всего он-юный, обвешанный браслетами и амулетами, огненно-волосый, яркоглазый пришел бы в восторг. Объяснить себе, что он не может себе представить и сотой доли ответственности, которая давит на него сейчас, как будет больно первые пару сотен лет, когда он трансформирует все свои девять тел к нагрузке, чтобы дать любимым людям свободу…он бы не смог. Как не смог бы объяснить, что такое любить так, чтобы быть готовым отдать свою многовековую жизнь ради эгоистичной версии себя, желающей работать официанткой в придорожном захолустном кафе. Он видел ее смерть — временная ветвь росла и дальше, он видел ее следующую жизнь. И послеследующую. А потом постепенно связь угасла, стала далекой и невзрачной. Десятки других его феминных версий из разветвляющейся вселенной проживали свои жизни…а он все продолжал сидеть на троне, который одновременно был его темницей, его оковами, его цепями. Да, он мог бы вернуться в любую точку ее жизни там. Обернувшись любой внешностью так, чтобы она его не узнала. Но он уже не хотел. Что же. Он очень далек от той версии себя. И все же сейчас. Сотни лет спустя, когда время перестало иметь для него значение, сотни лет спустя, когда он наконец смог отбалансировать свое сознание, магию и силу так, чтобы одновременно Держать Иггдрасиль и одновременно полностью быть сознанием в своем асгардском теле, обретя свободу — он делает свои волосы снова рыжими. Благо, сейчас ему надо только подумать об этом, и черная смоль волос отрастает, сплетается в косы и огненно-рыжий бежит от корней к кончикам. В бытии богом есть свои преимущества. Локи наливает себе вина, и опирается на стойку. Вино пахнет инжиром и осенним лесом. Он вдыхает запах и делает первый глоток. Сверху падают снежинки, барная стойка украшена омелой — сейчас он может себе позволить любой вид помещения, начиная от вулканической лавы, текущей в двух шагах от него, заканчивая лепестками редких горных цветов, выращенных в эпоху мезозоя на дальней планете и уже не существующих. Но он вспоминает рождество в Мидгарде, поэтому снежинки и омела. Он заново привыкает к своему телу. К объему асгардского сознания, локализованного до человеческого восприятия и возможности не пропускать через себя миллиарды террабайт информации, а просто чувствовать, как прилегает бордовая водолазка к телу, как приятны на ощупь замшевые перчатки без пальцев, вкус вина и возможность ходить, чувствуя твердый пол под ногами. У него есть время. Все время вселенной. И он даже знает, чего хочет. Локи улыбается, чувствуя, как растягиваются и сокращаются мышцы лица — от этого он тоже уже отвык. Он не хочет возвращаться в свою ветку и время надолго. Сейчас в этом нет смысла, почти все отболело. Видеть как сотни Одинов и Торов в паралелльных временных ветвях живут, совершают подвиги, наслаждаются почти вечностью и умирают — это отрезвляет. Что бы он сказал им сейчас? Нет. Не имеет смысла. Ни одна планета или ветка из тысяч не вызывает в нем желания остаться надолго. Слишком много сотен лет он был прикован к трону. Поэтому только свобода передвижения, только дорога. Две сотни лет у него ушло на то, чтобы создать машину по примеру Хранителей времени, расы, которая способна пропускать через себя время — именно их магия, которую он перенял, во многом помогла ему. Несколько десятков лет на то, чтобы обнаружить их, точки, перемещающиеся свободно по веткам. Несколько десятков на то, чтобы сознание могло расщепляться настолько, чтобы он выполнял свои функции Держателя и одновременно мог сконцентрироваться на изучении довольно сложной техномагии. И еще сотня, чтобы адаптировать под себя. Машину он называет Иггдрасилиардис — она способна перемещаться по всем ветвям и в ней заключена магия его сердца, пропускающего через себя сотни временных ветвей. Часть его сердца навсегда отдана им, и он с ними уже неразрывно связан. Настройки Иггдрасилиардрис таковы, что автоматически отправляют его туда, где будет больше всего резонанса с его внутренним настроем в данным момент. Если он не настраивает вручную, разумеется, задавая определенные координаты. Но пока у него такого желания нет. Нет никакого определенного места, куда бы он хотел сейчас. Его ждет свобода. Его ждут приключения. Локи снова улыбается и сжимает пальцы, чтобы почувствовать, как приятно обладать физическим телом, а потом нажимает на кнопку «Поехали», которая отправляет его по временным и пространственным координатам, выбранным Иггдрасилиардис. *** Первые два мира полностью оправдывают его ожидания и окончательно сонастраивают с машиной. Локи вспоминает Вижена. Игградислиардис — порождение техномагии, его нельзя назвать «искусственным», но Вижен был бы наиболее близким аналогом в Мидгарде. Он усмехается, думая, что сделал самого Старка. По характеру Игги оказывается чем-то похож на старого рокера, который иногда задирает Локи, так что иногда он выбирает щелкнуть пальцами и отключить заносчивому техномагическому засранцу возможность разговаривать. Это ненадолго делает его потише…но ненадолго. Он бесконечно ворчит, но Локи думает, что он не так циничен, каким он пытается себя изобразить. Он понял это к третьему миру. В первом он адаптировался к своему телу окончательно, дав себе время смотреть на море, слушать местные песни, пить местный алкоголь, наслаждаться местными женщинами и мужчинами. Мягко, вкусно, спокойно. Но довольно быстро стало скучно, так что он двинулся дальше. Второй был миром рейв-вечеринок и ночных клубов. Маленькая планетка в центре расцвета Первой Космической Империи с существами разной степени гуманоидности. Он обыгрывал казино где-то месяц, пока они не поняли, что что-то не так и не попробовали его приструнить. Локи отбрехивался до последнего, потом отстреливался, потом убегал. Нет, при крайней необходимости он бы мог телепортнуться, но он давно не играл в догонялки по пересеченной местности и искренне наслаждался. Тем более ему нужно было оценить это тело и его владение им в экстремальной ситуации — пусть в лайтовой версии. Он давно не тренировался. В итоге тело он оценил на 7 из 10 — это было мало, есть над чем поработать после давнего перерыва и изменений в собственном устройстве. Но главное, жажда приключений была однозначно утолена. Он ворвался в машину времени, захлопнул дверь и проорал «Давай, давай, давай, стартуем», и хохотал минут десять, когда понял, что у них получилось сбежать. Игги оправдывает ожидания, принимая решение самостоятельно и перенося его за пару парсек от планеты, на достаточно безопасное расстояние. Третий мир становится чем-то, что реально его удивляет. Когда он оказывается в открытом космосе, глядя на космическую радугу, в которой возникают и растворяются планеты…это действительно впечатляюще. Мозг подкидывает информацию о том, что это уникальное явление в этой временной ветке в итоге приведет к гибели десяти планет с разумными расами. Попытка связи оказывается для него неожиданной. В кабине управления ракеты — а Иггдрасилиардис сейчас выглядит именно так, потому что он адаптируется под условия окружающей реальности — раздается звук вызова: — Эс О Эс, запрашиваем помощь. Капитан борта «Эминейл-989» запрашивает видеосвязь. Локи поднимает бровь. — Ну что, я должен был проигнорировать их что ли? — раздается ворчливый голос, — сам решай, что с ними делать. Локи пожимает плечами и нажимает кнопку, которую он соотносит со связью, ибо именно она сейчас мигает. На экране появляются люди — по крайней мере для него они выглядят как люди, пока он не замечает островатых ушей, которые явно выдают другую расу. Для того, чтобы эвакуировать жителей планеты до взрыва сверхновой им нужен источник мощной энергии — они владеют телепортацией, но слишком много эльфийсов нужно перенести одновременно, их маги не выдержат без подпитки. Такой источник у Локи есть. Это сердце Иггдрасилиардиса. Это кажется небезопасным, потому что это как дать кому-то доступ к уязвимой и важной части корабля. Если они решат в этот момент напасть, чтобы отбить у него корабль, или взять в плен — он будет не в выгодной позиции для защиты. Локи смотрит на полную достоинства троицу с благородными чертами, пытается взвесить риски…а потом вспоминает гибель Асгарда, вздыхает и понимает, что он в любом случае сделает это. Единственное, что требует открыть ему доступ к внутреннему управлению их кораблем в качестве страховки. Вся операция занимает у них сутки. Локи приходится использовать и довольно большой запас своей силы, но все заканчивается хорошо, и эльфийсы переезжают на планету, выглядящую как рай в Мидгардской — да и многих других мифологиях. Ему устраивают торжественный прием, угощая эльфийской кухней на терассе под огромным деревом, с видом на водопад и огромную радугу, и обещают, что память о нем будут передавать из поколения в поколение, и он всегда может рассчитывать на их помощь. По их формулировке можно понять, что каким-то образом они считывают, что он может появиться из через много сотен лет. И хотя они и сами живут довольно долго, все же это впечатляет Локи. Очень приятно тыщщу лет спустя оказаться вновь в строю, в деле, и в этот раз оказаться там, где он нужен, и там где он может помочь. Внезапно это оказывается очень исцеляющим. После той истории, где он бесконечно лажает, лажает, профакапливает все, что можно, потом пытается спасти всех, и ничего не работает, и все, что он придумывает, это принести себя в жертву, и это оказывается единственным, что может спасти — история, где того, что у него есть, достаточно, и кто-то ему благодарен и рад — это оказывается оглушающе много для него после тысячи лет одиночества. Он возвращается в Иггдрасилиардис, одаренный вкусной едой и магическими, если он правильно понял, то почти священными амулетами местных под названием «Сильмариль» и «Палантир» Сильмариль, говорят ему эльфийсы, будет затягивать раны в его душе, и когда ему особенно тяжело, он может держать его в руках. А палантир может дать ему связь с ними, если понадобится. — Ну и что это было? — спрашивает он у Игги, когда оказывается вновь на борту. — В смысле? Я-то откуда знаю. Какие-то существа запросили помощь, и ты им помог? — Игги. Отключу речь на год, если тебе сказать нечего. Ты забыл с кем говоришь. — Ну, все как ты просил — я переношу тебя в те места, где есть резонанс с твоими вибрациями на этот момент. — И все? — И все. — И все? — Ну да, и все. — Иду отключать. — Ну ладно, ладно. Часть меня — это твое сердце, именно поэтому я отлично считываю твои импульсы и волны. Но также часть меня — это сердце Иггдрасиля, поэтому я всегда знаю, где происходит волнение временной энергии и есть риск местного апокалипсиса. И иногда есть шанс его предотвратить, верно? Почему бы не совместить приятное с полезным? Это ведь было то, что ты хотел, не так ли? — Я совершенно точно не хотел, чтобы у тебя за спиной были свои резоны, — у Локи резкий голос, он очевидно недоволен. Ну еще бы. Он не был против поспасать кого-то или что-то периодически, но дело было не в этом: штука, от которой зависит его дорога, проявляет своенравность, когда должна быть простым исполнителем его желаний. И это было уже потенциально не то, чтобы безопасно. Нет, если он умрет, его сознание просто вернется к тому, что находится на троне Иггдрасиля, но после этого он не сразу сможет переродиться, потребуется время. А он, знаете ли, только обрел тело после тысячелетия напряженной работы исключительно в энергетическом теле и пространстве. Ну и вообще, ему не нравится, когда-то что-то настолько выходит из-под его контроля. — Это не у меня, это у тебя. Это твое сердце, через которое проходят ветви Иггдрасиля. А я так, проективный аппарат. И вообще, кто из нас бог обмана? — У тебя мое сердце. Ты это фактически часть меня. — Именно. Я по определению не могу быть кем-то другим. А ты чего хотел? — Отключу нафиг, — да, надо признать, иногда аргументы просто заканчиваются. — Все, все, молчу, — хриплый голос Игги дает понять, что он не особо переживает по поводу угроз Локи, но ладно, так уж и быть… В этот вечер он долго держит Сильмариль в руках, вспоминая Свой Асгард. Черт его знает, происходит ли что-нибудь, но к концу вечера ему, кажется, становится чуть-чуть полегче. Сложно понять, от Сильмариля или от того, что он спас не Асгард, но ...кого-то спас, в общем. И у них даже есть новое чудесное место для жизни. Или от того, что позволил себе горевать об ушедшем. Пусть тысячу лет назад ушедшем, но все же. В общем не важно, от чего. Главное - немного полегче.