Король-техночародей и его убийца

Бывают такие дни, когда все идет наперекосяк с самого утра. Собственно, Айгену пришлось со всех ног бежать с утренней пробежки впереди своей ругани, чтоб успеть поднять драконов. Очередной налет экспериментальных Орлов Манве, чтоб их создатель перьями подавился. Конкретно эти были подчинены Пендальфу, и официально Манве не интересовался, кто там его орлов использует и по каким делам. Опознавательных символов нет — и хоть умри, доказывая с помощью суперкачественных видео, что против тебя используют неконвенциональное оружие. Да, используют. Бандиты какие-то, какой ужас, до чего Арда докатилась. Светлый совет назначит очередную комиссию, которая затребует отчетность и записи с палантиров за последние сто лет… и следующие сто лет будет эти записи изучать. Если вас за это время нимношк приубили — ну, извините. Поэтому Айген поднял огнедышащих МиГов и всех рукотворных орлов положил к балроговой матери. Не будет записей, хотя Ангмарец формально ни одной конвенции не нарушил. Но и орлов у Пендальфа тоже не будет. Нехер, как говорится, насылать. Сбив последнюю тварь, Айген встал на колени и вознес полную ярости молитву Владыке Гору. «Даже не знаю, просить тебя прекратить или продолжать, — фыркнул Гор в его разуме. — Не так уж часто тебя настолько переклинивает. Я сейчас сам какую-нибудь гору сверну или очередного эльфийского лорда растерзаю… так что помолись-ка Единому для баланса!» «Да, Отец!» — Айген покаянно склонил голову. «Устал от оруженосца?» — невинным тоном поинтересовался Гор. Айген криво ухмыльнулся и стащил шлем с головы. Одной из любимейших присказок Гора было «Устал — умри», и поблажек он не делал. «Наоборот. Я недоволен, что меня отвлекли», — Айген тряхнул свежезаплетенными косами и снова ощутил восторг. У парня натурально золотые руки, в крайнем случае станет артефактором и будет клепать механических дракончиков…. «Боюсь, сегодня оруженосец твой в свободном выпасе…» — и Гор скинул ему очередное почти невыполнимое задание. Поэтому сначала Айген перенес тренировку на вечер, а потом и вовсе отменил. И чувствовал себя при этом препогано — уж больно ему нравилось, когда с открытым ртом слушают и науку буквально впитывают. Первый раз такое вообще, очень перспективный мальчик. И сестра, говорят, есть — красивая… Но что взять с баб? Поэтому Айген даже не удосужился проверить принцессу. А вот Эдвин такой понимающий, так старается. Может, и продержится дольше краткого курса ВКП (б), то есть Всеобъемлющей Конкретной Подготовки (балбесов). Поздно вечером, когда наконец все срочные и неотложные дела со сроками «вчера», «на прошлой неделе» и «в прошлом веке» были вчерне сделаны, Айген все-таки пошел в тренировочный зал. Хоть сам потренируется… Это был хороший способ сбросить негативную энергию не сразу в нулевое поле, чтоб остальные назгулы страдали, а в движение. Потому что самый простой способ — крепко выругаться — сегодня не помогал. Владыка Гор замкнул своих «сыновей» в сложную энергетическую фигуру с собой в центре. Вместе они были почти неуязвимы, могли делиться силой и распределять боль. Но и переживания часто становились общими, спасибо хоть, что без конкретных воспоминаний. Поэтому Айген мог проснуться ночью с желанием пойти пожрать, которое на самом деле принадлежало Гудбранду, или видеть толпы голых баб во сне за Телимата, или мучиться плохим настроением от Кхамула, которому опять кто-то на гордыню наступил. Справляться с этим Айген умел, но на выстраивание барьера требовалось от нескольких секунд до пары минут. А вот если накрывало чувствами его, как самого старшего и сильного, другие назгулы натурально за головы хватались, и тогда уж Гор вмешивался. Поэтому Ангмарец обязан быть самым дисциплинированным, терпеливым и выдержанным. Иначе защитное «кольцо» назгулов в нулевом поле станет уязвимым. Жаль, в последнее время часто накладки… Зал, который обычно предпочитал Айген, оказался на реконструкции. Что-то там прорвало — то ли отопление, то ли канализация. Айген мстительно потребовал у Феридира отчета по всей форме о причинах проблем и сроках их устранения. Ну что же — не на того напал. Феридир был знатным бюрократом, и Айген побеждал его только своим занудством, буквально разбирая «сто знаков числа Пи после запятой», да, все семь часов. Хотя обычно Айген не был настолько мелочным и устраивал проверки с доебками в хозяйстве по графику, чтоб не расслаблялись. Отчет от Феридира гласил, что неугомонный оруженосец Эдвин Безродный пытался упражняться с копьем и последовательно проткнул трубу отопления, трубу канализации и орка-уборщика. Видео завхозназгул тоже приложил. Айген аж остановился, так смешно стало. Эдвин с круглыми глазами, уворачивающийся от фонтана кипятка и пытающийся заткнуть второй коричневый фонтан ногой орка-уборщика, который все равно нефункционален после копья… Что самое интересное, справился и даже не стал притворяться перед Феридиром, что это не он дел наворотил. Так что Айген решил не ругать пацана. И без того позавчерашняя лекция оказалась для того почти непосильным испытанием. Про лекцию эту хочется рассказать отдельно. С младшими назгулами была связана занятная история. Получив в свое распоряжение силы перерожденного назгула, но слегка недозрев до них мозгами, неразлучники пустились во все тяжкие. До женщин им на обучении было не достать, а вот эксперименты с, так сказать, грехом самоудовлетворения они проводили. Гор только смеялся и награждал их болезненными плюхами в нулевом поле, если заставал. Айген же терпеть не мог беспорядка. Поэтому однажды всех трех младших вызвали в конференц-зал. Где Айген развернул перед ними презентацию о вреде рукоблудия и начал зачитывать лекцию. Сначала младшие прям давились от хохота, перемигивались и подначивали друг друга, хотя Айген говорил совершенно монотонным голосом и не употреблял ни одного немедицинского термина. И картинки тоже все были скучные — анатомия в разрезе. Телимат же сидел отдельно и весь красный, мучаясь стыдом за себя, за парочку дебилов и даже за Айгена, вынужденного им это все рассказывать. К концу первого часа ржать надоело. На втором часу, когда Айген перешел к негативным последствиям рукоблудия у назгулов, начали краснеть даже Вардамир и Минардил, хотя речь шла всего-то об истощении нулевого поля и о проблемах с мышечным откликом наутро. Когда пошел третий час, всякая радость увяла, тем более что Айген не стеснялся пользоваться нулевым полем и транслировать информацию туда, на случай если слушатели потеряли концентрацию окончательно. И даже старшие назгулы, вынужденные слушать это «Радио антидроч», наконец взмолились, что, мол, достаточно, хватит. И то Айген задал младшим написать эссе на тему лекции, причем такое, которое пройдет систему антиплагиат и графологическую экспертизу. Не то чтобы потом назгулы (и не только младшие) не занимались подобным совсем. Однако теперь им хватало ума дозировать удовольствие и тщательно его скрывать. И уж точно высыпаться перед важными битвами. Так вот. Позавчера Айген повторил эту лекцию оруженосцу. И даже ограничился полутора часами вместо трех и всего половиной презентации. Однако Эдвин реагировал странно. Сначала он вел себя так, как будто впервые слышит об этом занятии. Потом залился краской и очень старался не смотреть Айгену в глаза, только на слайды с пенисами в разрезе, пострадавшими от неумеренного онанизма. В конце торжественно поклялся, что ни-ни и даже после свадьбы тоже, чем вызвал молчаливое недовольство мастера («Опять о бабах думает», — решил Айген и надулся). А потом со слезами на глазах спросил, почему мастер его в чем-то подозревает. Пришлось Айгену сообщить, что такую лекцию читают всем оруженосцам. Только после этого мальчишка перестал страдать и начал страдать уже сам Ангмарец, который чувствовал, что ведет себя с пацаном как-то по-бабски сам. Может, попросить у Отца завести своих детей? Хотя б из пробирки? Нет, глупости это, у детей должна быть нормальная семья, а не вечно занятой отец-упырь… Так, вспоминая лекцию по рукоблудию, Айген дошел до другого тренировочного зала, с зеркалами. Открыл — и с ухмылкой скрестил руки на груди. Вот же наказание… — А режим, который я тебе распечатал, ты игнорируешь специально или нарочно? А, отрок? — спросил он у Эдвина, секунду назад увлеченно размахивающего тренировочной деревяшкой. Парень покраснел и засопел, покаянно опустил голову, но молчал, как лесной эльф на допросе. Ох, и хорош будет, как мышц наберет… Айген тряхнул головой, прогоняя неуместные мысли о чужой красоте. — Ну что. Раз попался, проведем тренировку, — сказал, почти наслаждаясь тем, что мальчишка снова засиял, как свеженачищенный медный таз. И откуда столько радости, словно на месте Айгена грудастая эльфийка с во-от такими си…ними глазами. Хотя глаза и вправду синие… — Наслышан о твоих подвигах с копьем, — сказал, входя в зал, и сразу вскинул руку: — Нет, не оправдывайся. Ты честно тренировался, а не занимался… — Тут Айген хотел сказать: «Рукоблудием», — но вовремя остановился. — В общем, не занимался ничем непотребным. Копье, значит, хочешь освоить? — Я когда вас впервые увидел, вы с копьем уруков гоняли, — мальчишка взглянул на него почти влюбленно, и Айгену пришлось моргнуть и отвести взгляд. Вот напасть! — Тоже так хочу. Я учился немного копью, но теперь понимаю, что это все херня херней. Айген снова усмехнулся. Ему было очень лестно, а еще «херня херней» — это пацан его самого цитировал. Еще немного, и сквернословить начнет. Ругать его за это Айген не собирался. — Видишь ли, тебе не хватает силы. Метать легкое копье, колоть средним или орудовать турнирным — для всего этого нужен мышечный корсет. — Айген заметил, как взгляд мальчишки пополз от лица мастера к плечам и рукам. — Да, это. Названия мышц тебе скажет Настадрен, а я покажу упражнения, которые надо делать каждый день. Причем некоторые не в первый раз. — Отжимания, да? — Эдвин загрустил. — Угадал, — Айген поманил его к себе. — Есть способы для начинающих, будем делать их, раз не получается базовое упражнение. Ходить в детстве ты тоже не за неделю научился… — Что такое базовое? — перебил его Эдвин. — Базовое упражнение задействует большинство мышц тела сразу, — пояснил Айген. — И входит в основной набор, который должен уметь и регулярно практиковать каждый воин. Поэтому раз не можешь отжиматься, сделаем вариацию, которая называется «тюлень». Так, хватит слезы пускать, это я не тебя обзываю. В свое время тюленя делали и Минардил с Вардамиром, и даже Телимат между обмороками! Ложимся на пол! Айген показал парню технику, где нужно из положения «планка» на прямых руках лечь целиком на пол, не проваливаясь ни в бедрах, ни в лопатках — и поднять руки лежа. А потом отжать себя их положения лежа обратно в планку. Это станет отличной альтернативой, пока руки Эдвина слишком слабы и он не может отжиматься нормально. С коленей отжимания решил не показывать — вещь полезная, но засмеять могут, мало ли куда потом Эдвина Владыка Гор заберет… Кстати, надо не забыть спросить, куда и через сколько. Вдруг из Эдвина хотят назгула сделать? Но тогда парню придется почти что умереть, а это довольно болезненный процесс. — Вернемся к технике удара копьем, — сказал Айген вслух. — Твоя проблема в том, что ты технику теряешь и тратишь много сил. Замах на золотой, удар на грош, как у нас говорили. Поэтому так важно отработать много-много раз одно и то же. Ты должен буквально сродниться с этим движением и только потом адаптировать его под свои особенности. Давай еще раз покажу, потом отработаем медленно, а потом начнешь ускоряться. У Эдвина не получалось. Он слишком спешил и слишком переживал, что не выходит «красиво». Лишь один раз ткнул удачно, да так что чуть Айгену глаз не высадил. Только назгулья реакция спасла мастера. — Я не хотел… — Эдвин прикрыл лицо ладонью, пытаясь сдержать слезы раз этак в десятый. Сегодня он вообще был какой-то дерганый и сверхчувствительный. — Если ты умудришься попасть в меня и ранить, то так мне и надо, — хмыкнул Айген, вспоминая методы обучения Владыки. — Так, передышка, откладывай копье в стойку и садись на пол. Ангмарец сел рядом, удивляясь себе. И сквернословить не хочется, и возиться забавно. Куда интереснее, чем со здоровыми ленивыми придурками. Надо подать идею Гору, чтоб на обучение брали не парней, а подростков, эффекта будет больше. — Закрой глаза, — скомандовал. — И дыши. Вдох на три счета, выдох на шесть. Считай, а я буду говорить. Владение телом имеет две точки приложения усилий. Это собственно мышцы, скорость, реакция. В общем, физическое. Это как меч точить и проверять баланс, чтоб всегда был под рукой. Но вся координация движений у тебя в голове. Сначала ты должен любой удар разобрать у себя в голове. Собрать правильную позицию, соотнести ее с дыханием и с точками, куда ты направляешь усилие. Здесь, кстати, нет разницы, бой это или танец… — А вы умеете танцевать? — старательно пыхтящий мальчишка сбился со счета и приоткрыл глаза. — Разумеется, — Айген удивился. — Разве у вас юношей не учат танцам и музицированию? — Ну там это… пляшут кто во что горазд у костров, — Эдвин покраснел. — И на гуслях и дудках хреначат всякое… Но чтоб прям учить… Это больше в Гондоре или там у эльфов. А у нас их педиками дразнят… извините… — Не извиняйся, ты меня не оскорбил, — Айген ухмыльнулся, вспомнив себя. Он тоже танцы ненавидел в возрасте Эдвина. — Однако это подспорье для воинских искусств, раз. И определенный способ выражения, два. Как язык, но без слов. Ты можешь в танце сказать сопернику, что о нем думаешь… Или, — тут Айген скривился, но продолжил, — сообщить девушке, что по отношению к ней чувствуешь. Поэтому Владыка Гор раз в несколько столетий напоминает, чтобы мы выучивали современные способы танцевать. В его назгулах все должно быть прекрасно, повторяет он. — Он же говорит, что дважды не повторяет, — удивился Эдвин, давно забросивший дыхательные упражнения и пялившийся на Айгена из-под отрастающей рыжей челки. — Формально не повторяет, — Айген усмехнулся. — Переформулирование не считается. Так вот… — А вы прямо с дамами танцуете? — вопросов у Эдвина за такую короткую лекцию накопилось с избытком, как всегда. — Нет, соло. То есть в одиночестве, — Айген в который раз возрадовался, что к бабам с танцами не надо. — А можно… можно как-нибудь посмотреть? — еле слышно выдохнул мальчишка, заливаясь краской. — Я могу тебя даже научить… — начал Айген, встретился взглядом с Эдвином и пораженно замолчал. Тот прямо-таки сиял радостью, приправленной багровыми пятнами стеснения. Тут Ангмарцу пришла идея вдвое лучше и вдесятеро коварнее. — Могу даже сейчас. После такого упражнение с копьем проще простого выйдет! — У меня ни слуха, ни голоса, ни чувства ритма, — Эдвин вскочил на ноги. — Просто предупреждаю. Чтоб вы это… ну… не сильно разочаровывались. Ну вы хороший мастер, это я плохой оруженосец. — Эдвин, — Айген тоже поднялся, пытаясь не смеяться. — Мне довольно много лет, и обучал я… уж не припомню скольких. В твоем случае сложность задачи не в том, чтоб тебя научить, у тебя весьма неплохо получается. Владыка Гор особо отметил, что учить тебя надо быстро. — А не сказал почему? — Эдвин шмыгнул носом и уставился куда-то вбок. — Мне нет. И спрашивать я не буду, чтоб не испортить расчет вероятностей, — Айген улыбнулся. — Тебе тоже сильно любопытничать не советую, хотя Владыка к тебе весьма лоялен. Может, тоже в назгулы готовит. — Вот уж вряд ли… — Эдвин совсем загрустил. Потом снова встрепенулся: — А если я стану назгулом, меня прям обучать будут? Прям вы и будете, долго-долго? — Чтобы стать назгулом, придется лишиться всех родственных связей и почти что умереть, — охладил пыл мальчишки Айген. — И обычно таких юных не берут. — Мне двадцать три! Я взрослый! — мальчишка бросил плакать и изволил гневаться, даже попытался провертеть взглядом в Айгене дыру. — Это все равно рано, — спокойно ответил Ангмарец. — Минардил и Вардамир скорее исключение из правил. Телимату двадцать семь, всем остальным за тридцать. Мне, как я уже говорил, было тридцать семь на момент перерождения. — Хороший возраст, у нас в Рохане ветераны дружины как раз все после тридцати пяти женятся, — вдруг заметил Эдвин. — Свадьбы по осени играют, чтоб жизнь была урожайная на детей, костры жгут… Даже если без глаза или руки, зато кони, дружинное золото, свой надел, и всегда кто женится, дружина дом отстроить помогает… Парень рассказывал что-то еще про то, как выбирают невест и пары проходят меж двух костров в танце, как показывают удаль женихи… Однако Айген вдруг почувствовал на губах горечь. Слишком уж ярко представил холодную осеннюю ночь, почти непереносимый вблизи жар огня, веселый свист свирелей, женский смех… место, где он мог бы встать в общий круг и на него не смотрели бы с ужасом. Пусть некрасив, но… просто некрасивый, много таких, а в темноте и не очень видно. Место, где он мог бы вести себя как человек. И кто-то вроде Эдвина… только девушка, конечно, он же не пидор! Такая же забавная, бесстрашная — и чтоб позвала танцевать… Айген тряхнул косами, возвращаясь в реальность. Дела вперед. Ему вон даже тренировать оруженосца некогда, какие уж тут танцы. — Ты говорил, у вас пляшут. Покажи, не бойся. Я не буду смеяться, тебе при всем своем желании не удастся превзойти Вардамира, в которого ритм Владыка однажды буквально вколотил. Конечно, Эдвин зажался, но его всегдашняя отмазка про пидоров тут бы не прокатила: сам только что с вдохновением рассказывал про выборы невест, где поочередно парни и девушки танцуют. Пришлось бедняге импровизировать и выдумывать новую причину для стеснения. Так что Эдвин заявил, мол, не может без музыки. Тут-то Айген его и поймал на слове: фонотека на моргульских серверах была обширнейшей — Владыка Гор требовал сохранять цифровые копии всей музыки, которая хотя бы однажды звучала в Арде. Даже отправлял особо отличившихся (или провинившихся) назгулов в этнографические экспедиции. А еще запрещал об этом рассказывать посторонним, но Эдвин-то уже не посторонний? Так что Айген просто нашел через кольцо в каталоге роханские народные плясовые и запустил через колонки в тренировочном зале. Пришлось Эдвину показывать, что там пляшут. Пока парень пытался справиться с ощущением, что у него три ноги и все левые, каковое читалось по лицу бедняги вот такими буквами, Айген подмечал знакомые движения и шаги. В фехтовании не сказать чтобы невероятное количество замахов и ударов — весь вопрос тут в скорости и комбинации. В музыке семь нот. Ну а поскольку у разумных рас в Средиземье в основном по две ноги, то и способов шагать в такт насчитывалось не так много. И поэтому Айген узнал шаги простые и с притопом, скрестные и с поворотом. Такое даже в Ангмаре танцевали тысячи лет назад. И остановил он Эдвина, только когда тот попробовал в прыжке развернуться и упал. — Достаточно. Не ушибся? Ну и славно, — Айген прихватил парня за плечо и поставил на ноги перед собой. — Вот с этого прыжка и начнем. Он мне известен, а еще поможет решить твою проблему собранности. Выпрямись. Айген объяснил, что нужно выпрямиться, тянуться вверх от макушки и собраться, чтоб в мышцах ощущалось напряжение и конечности не болтались. Показал, как закрутить себя в прыжке, как приземлиться устойчиво. Сам он с места мог прыгнуть в три полных оборота, если назгульские способности и нулевое поле не подключать. Если жульничать — то, конечно, и до пяти раз получилось бы, дальше уж законы физики против. Эдвин сначала никак не мог сообразить, что значит собраться и напрячься, почему болтающиеся руки мешают и зачем прыгать, когда ноги вместе, а приземляться в более широкую позицию. Айген терпеливо объяснял. И то ли парень все-таки был более талантливый, чем Ангмарцу по первости показалось — хотя б в танцах, то ли сегодня просто был удачный день, но всего-то через полчаса Эдвин показал прыжок с полным переворотом вправо и чуть недокрученный, но перспективный, влево. И так обрадовался своим успехам, что прыгнул еще раз — из менее устойчивой позиции. Айген сразу понял, что сейчас парень приземлится криво и, скорее всего, подвернет правую ногу. Он сделал резкий рывок и схватил Эдвина за плечо. Парень погасил инерцию об Ангмарца и плюхнулся на задницу, неприятно, но не так паршиво, как если бы получил вывих голеностопа. Однако его мокрая от пота рубашка осталась в руке Айгена двумя обрывками, поскольку тот чуть переборщил с нулевым полем. Руки Эдвина дернулись, словно пытаясь что-то прикрыть, и снова упали. Айген же с совершенно неприличным любопытством уставился на мальчишку. Ну, во-первых, большую часть торса скрывал бандаж. Настоящий медицинский, довольно жесткий. Бандаж заканчивался где-то у ребер. А ниже были вполне себе прорисованные «квадратики» пресса, совершенно не по-женски выглядевшие. Айген с усилием вернул взгляд вверх. Плечи все-таки были узкими для мужчины, тем более с таким ростом. Но и бедра узкие, какие бабы, вы о чем? Чтоб женщина так выглядела, ей надо было бы годами сидеть на «спецпитании Настадрена», постоянно заниматься спортом — хотя бы бегом или верховой ездой. Даже эльфийки не были настолько спортивными. Да и мышцы на плечах и руках у Эдвина были все прорисованные, даром что «рама» маловата. Может, у Айгена профдеформация, он-то привык к себе в войско отбирать тех, кто с ним ростом и статью схож. А он-то нуменорец, неудивительно, что все для него дети малые. — Опять меня в чем-то подозреваешь? — спросил вслух, когда понял, что Эдвин уже непонятно с чего побелел как полотно, а пауза неприлично затянулась. — Не… я просто… ну… некрасивый, — пробормотал мальчишка, закрывая лицо ладонями. Костяшки опять где-то сбил… — Это ты-то?! — возмутился Айген, да так, что его голос раскатился по всему залу. Потом осознал, что Эдвин весь сжался, будто ожидает удара, и поумерил пыл. Сам-то Айген тоже был не сказать чтоб в восторге от себя даже до перерождения, скорее не обращал на это внимания. Мало ли как Эдвина дразнили. — У меня там… — выдавил Эдвин, упорно глядя в пол, но показав на грудь слева под бандажом, — несимметричное… стремно выглядит, сказал… в смысле сказала. Девушка одна. Да. Так все и было… «Генетический косяк, — наконец понял Ангмарец. — Третий сосок, или дефект мышцы. Кожа может отвисла… У отсталых народов это признак порченого, а парень еще и бастард. Бедолага!» Тогда Айген стащил свою рубашку и бросил ее Эдвину — так получилось, что накрыл с головой. — Ну что ж, рубашку за рубашку, — сказал, пытаясь прикрыть педагогический провал кривой ухмылкой. — А все равно придется встать и продолжить. Потому что у тебя наконец получилось, и нужно срочно закреплять эффект! В рубашке Эдвин чуть не утонул, но пока Айген думал, что с этим делать, парень сноровисто застегнулся, подвязал полы и закатал рукава. Черное ему шло, и на лицо наконец вернулась краска. — Продолжим, — с преувеличенным спокойствием сказал Айген. — Если тебя не смущает, что рубашки теперь нет у меня. — Ну разве что отвлекает и зависть вызывает, — Эдвин вдруг нахально ухмыльнулся. — Такие мышцы, ух, сеструха бы только взгляд кинула и в обморок упала от счастья! — Эдвин, — Айгену стало смешно и приятно. — Не сватаешь ли ты мне сестру уж который раз? — А я что, я ничего… — парень так покраснел, что сравнялся цветом с волосами, подтверждая, что шутка Айгена вдруг оказалась правдой. — Назгулы женаты на работе. Смирись, — строго сказал Айген и принялся гонять парня как сауронову козу. Для обучения фехтованию пригодились танцевальные прыжки, развороты, перескоки, которыми можно отвлечь противника. Айген даже для себя неожиданно сумел превратить это в игру, в приплясывание, еще и под музыку. Уже было часа три ночи, когда он показал уставшему и присевшему у стеночки Эдвину ангмарский мужской танец, который весь был построен на сложном рисунке шагов, когда каблуки отбивали ритм, добавляя его к музыке. Причем сложность была официально обусловлена необходимостью отвлекать молодых людей «от порочных мыслей», о чем Айген со смешком сообщил юноше. — Опять меня в чем-то подозреваете? — насупился тот. — Я как не рукоблядствовал, так и не рукоблядствую, да если я вру, пусть меня Владыка Гор в вербляда превратит! — Знаешь, самое главное наказание от Владыки Гора — это если он кого-то вычеркивает из своих планов, — уже серьезно проговорил Айген, который прямо сейчас даже задумался, а не поучаствовать ли в маскараде где-нибудь однажды? Уж очень здорово было танцевать, когда на тебя вот так восхищенно смотрят. Маска скроет лицо, волосы и обрезать можно… это почти как фехтование, только в конце без трупов. Просто выйти соло, без женщин… — Для меня самое страшное наказание, если вы во мне разочаруетесь, мастер, — Эдвин глянул своими зелеными глазищами на Айгена так, что тому аж горячо стало. И неловко. Айген сухо сглотнул, и тут же отвернулся, пытаясь скрыть собственную такую непривычную неловкость и от этого горячего взгляда и от того, что как-то некстати пришла в голову мысль, что он без рубашки. Айген сжал кулаки, он злился. И когда это ему в последний раз было дело до чужих взглядов или того во что он одет! («а ты раздет», — нагло ухмыльнулся в голове кто-то темный и жаркий, поднимая голову из насыпи обязательств, долга и похороненных мечтаний о простом человеческом счастье быть собой). Айген в который раз чувствовал себя смущенным, словно не перед оруженосцем сейчас стоял, а перед девицей какой. И словно мало этого было — этот самый, темный и, казалось бы, давно похороненный, другой Айген оживился, поднимая из глубины души то, что нынешний считал пережитком, ненужным атавизмом прошлой жизни, победой над чем так гордился, постоянно подчеркивая перед братьями, что в отличие от них он усмирил низменные желания и посвятил себя абсолютному служению Владыке. «Да что ж за напасть такая! Тройным концом по балроговой матери Кракену в рот!» — в сердцах выругался Айген, пряча как можно глубже мысль, что в последнее время (примерно с момента появления оруженосца) нервы сдают все чаще. Владыка, как обычно, явился в самый подходящий момент. Айген даже взмолиться не успел, как позади оруженосца пространство пошло рябью, открывая портал. — Развлекаетесь? — невинным тоном поинтересовался Гор. Однако даже оруженосец, судя по изменившемуся лицу, понял, что «развлекаться» они только начинают. Владыка так просто не появлялся лично. — Никак нет, Владыка! — Айген подавил желание щелкнуть каблуками. — Обучаю искусствам по утвержденной программе, есть прогресс в зачетной ведомости! — Отлично, — Гор чуть наклонил голову, но посмотрел не на Айгена, а на оруженосца. — Сейчас как раз проверим. Айген выпрямился во весь рост, стараясь за спиной Гора знаками показать оруженосцу, что прятать голову в тщедушные плечи точно не лучшая тактика перед Владыкой. Это не смягчит его, а напротив, скорее всего усложнит задание. Но Эдвин был неисправим, потому что в самый ответственный момент он смотрел вовсе не на мастера, а на Гора и с каждой секундой съеживался все заметнее. Айген даже подумал, не сожмется ли мальчишка сейчас в клубочек, не уменьшится ли в размерах физически? — Так что, Айген, готов ли ты рискнуть и проверить, как хорошо юноша усвоил урок… — Гор сделал многозначительную паузу. — Или считаешь, что рано пока проверять его в боевых, так сказать, условиях? — Как тебе будет угодно, Владыка, — этот «экзамен» Айген уже сдавал и правильный ответ знал, хотя вовсе не был уверен в готовности Эдвина к чему либо, кроме нанесения урона мастеру и ломания орков. Парня можно было использовать разве что в виде стихийного бедствия, особенно если в стан врагов забросить. — Для начала стоит одеться, мастер Айген, — Гор окатил его насмешливым взглядом. Но стоило Айгену шевельнуться в сторону двери, как Владыка нетерпеливо щелкнул когтями, и Айген оказался в черном без знаков различия, а его собственная рубашка села на парня как влитая. — Вы меня не спрашиваете, а я все равно готов, — вдруг звонко сказал Эдвин и встал попрямее. — Я вообще за любую движуху, кроме голодовки! — О! — возглас Гора вышел по-настоящему удивленным, — к кому-то вернулся дар речи! «И окончательно потерялся разум», — меланхолично подумал Айген, решив, что хуже чем сейчас уже не будет «Ошибаешься, — ухмыльнулся про себя Гор, уловив эмоции старшего сына, но ответ свой транслировать в нулевое поле не стал. — Сюрприз-сюрприз». — Ваше задание провести рекогносцировку в Рохане, там как раз большой праздник по случаю месяца свадеб, и среди гостей намечается сам Пендальф, с важной миссией забрать донесение от шпиона. — НО! — оруженосец подавился словами и побледнел, став цветом белоснежных волос Айгена, от обморока его удерживал… Айген не смог предположить, что удерживало. Возможно любопытство. Поэтому благородно решил прийти на помощь. — Владыка, но как же мы явимся туда, предусмотрена ли какая-то маскировка? — Обижаешь, — Гор откровенно веселился. Он пристально посмотрел на Эдвина и щелкнул когтями. И на глазах стремительно теряющего всякий дар речи Айгена оруженосец преобразился. Рубашка Айгена устремилась полами в пол и побелела, став каким-то народным платьем, по подолу поползла красная вышивка. Второе, покороче, появилось поверх, волосы удлинились. Айген усилием воли подавил в себе желание протереть глаза: это все еще был Эдвин — взлохмаченный, худой, с опять исцарапанным носом. Только теперь, в женском платье, он действительно мог сойти за девчонку. Такую… рыжую, плохо воспитанную разбойницу. Айген подавил желание ущипнуть себя. Ему все слишком нравилось, но он же не пидор! — Никто не догадается, что на праздник заявился сам Ангмарец, если он будет с невестой, верно? — Гор ухмыльнулся и снова переодел Айгена. Форменная куртка изменила цвет, став темно-зеленой, удлинилась, приобретая форму кафтана — национальной одежды роханцев. Богатая вышивка с алыми маками, белыми лошадьми, солнцем, звездами и какими-то рунами поползла по рукавам, высокому воротнику. Цветочный орнамент зазмеился сверху вниз вдоль края зеленого сукна, где была предусмотрена застежка. Волосы Айгена потемнели, стали темно-каштановыми, с золотыми всполохами красиво переливающимися в свете электрических ламп тренировочного зала, Айген с удивлением провел рукой по потемневшей косе. — Ой, мастер, — Эдвин опять оживился, — у вас кожа, того, этого, и глаза еще! — Эффекта хватит ненадолго, — фыркнул Гор. — Открою вам портал у борщевика. У вас есть пара часов, чтоб под предлогом участия в празднике выбора невест узнать, что именно будет делать Пендальф и с кем переговариваться. Ваша маскировка — жених и невеста. Не забывай говорить о себе в женском роде, юноша, иначе вас примут за мужеложцев. Отвечаю на твой незаданный вопрос, Айген: нет, все остальные заняты, а срочное донесение пришло минут пять назад.