Король-техночародей и его убийца

Глор вошел в просторное светлое помещение — зал Рыцарей Неба — и сразу опустился на одно колено. — Это лишнее, дитя мое. Встань, — мягко сказал Эонвэ, бывший Глашатай Манвэ, потом его правая рука, а теперь и наместник Валар во всем Средиземье. «Спасибо, что не Пе… Митрандир», — подумал эльф, вставая. Могло бы быть намного хуже, если бы руководящий пост занял кто-то другой. — Садись, Глорфиндел. Ты уже думал о том, чтобы принять чин Командора в Ордене Рыцарей Неба? — спросил Эонвэ. Глор прошел вглубь зала, к круглому столу. Сейчас все стулья, кроме магистерского, пустовали. Обычно половина из них была занята майар и отличившимися эльфами, которых Владыка Эонвэ отбирал лично. Элронду он тоже предложил принять сан, но всего лишь воинский, и князь Ривенделла тоже не торопился соглашаться на столь щедрое предложение. Эльф отодвинул ближайший стул — вырезанный целиком из белоснежного мрамора и совершенно неподъемный для человеческих рук. Разве что нуменорцы бы справились, но последние их потомки либо заняли жесткий нейтралитет, либо вообще служили Саурону. — Я вынужден отказать, Владыка. Простите меня, — поспешил сообщить Глор сразу, как сел. Он избегал смотреть в лицо Эонвэ. Возрожденный эльф еще мог сопротивляться великой силе Голоса, что дарована была самим Манве, но если взглянуть в глаза Эонвэ, то он подчинит тебя. Этой силой Эонвэ пользовался лишь в благих целях. Впервые продемонстрировал ее Глору пару недель назад и пояснил, что хочет не слепого подчинения и обожания, как злокозненный Саурон, что ему нужны друзья и соратники… И все-таки Глор избегал с тех пор смотреть в эти холодные голубые глаза, где золотыми искрами сияло солнце. — Дитя мое, могу ли я узнать причину? — в голосе Эонвэ не было злобы и раздражения, лишь искреннее сожаление и намерение позаботиться о заблудшем… тем или иным способом. — Я связан общим проклятием с Ангмарцем, — сплеча рубанул Глор, который устал скрываться. — Я проклял его, он нашел способ вернуть должок. С тех пор мы любим одну женщину, человеческую, но выбрала она назгула. — Он уже модифицировал ее тело? — спросил Эонве, откидывая золотисто-рыжие волосы со лба и подпирая прекрасное лицо бледной рукой. — Да, — Глор первым делом проверил ДНК Эовин, когда вернулся из Мории, и с тех пор носил длинный рыжий волос в медальоне. Портретов прекрасной дамы врагу не полагалось. Пояснил: — Там королевский род. Генетики Саурона просто поправили битые участки генома… В любом случае, проклятие не снять, пока кто-то из нас не умрет. Поэтому прошу разрешения удалиться на границы и заняться очищением континента от чудовищ и мутаций нулевого поля. — Похвальное стремление защитить малых и бессильных… Но почему бы просто не снять проклятие? — Эонвэ в задумчивости прижал палец к губам. — Тебе не обязательно умирать еще раз. Ты заслужил счастье в свете с любимой женщиной. Глор только покачал головой, горько усмехаясь своему отражению в полированном камне стола. — Взгляни на меня, если не боишься, — голос Эонвэ стал манящим. Он обещал спасение от мук любви и страсти, он обещал надежду. И Глор поддался слабости. Голубые глаза встретились с голубыми. Но если у Глора цвет радужки напоминал небо в солнечном безмятежном июле, то глаза майа сияли, словно ледник на вершине горы. «Не торопись приносить себя в жертву. Ты нужен Арде живым, и будешь нужен долго. В моем Ордене или сам по себе. Что до женщины-проклятия… Почему ты так легко сдался?» — промолвил Эонвэ в нулевом поле и вслух продолжил: — Сам знаешь, нам не нужны здесь назгулы. Но их выжило поболее, чем мы полагали. И если твоя судьба связана с Ангмарцем, так победи его! Тем ты разрубишь проклятие и получишь женщину, о которой мечтал! — А… Но Командор Ордена Рыцарей Неба не может быть женат! — ухватился за очевидную несостыковку Глор, пытаясь вытрясти из себя желание пасть на колени перед Эонвэ и обнять ноги майа. — Формальные звания не имеют значения, — пожал плечами Эонвэ, снова откидываясь на спинку кресла. — Если мы понимаем друг друга. Утешь свою боль. Ты лучший воин из тех, что у нас есть. Она — кто бы она ни была — сможет это увидеть и понять, и сердце женское склонится к тебе… особенно если Ангмарец будет мертв! Отправляйся с моим благословением и верь, что я буду наблюдать и вмешаюсь, если соревнование станет нечестным. Как Глор покидал зал, он не помнил. Однако в сердце будто птица трепетала — Эовин будет принадлежать ему, несмотря ни на что! Сияющее воспоминание вдруг смялось, подернулось чернотой. Глор вздрогнул, приходя в себя. Вместо белизны камня над ним нависал низкий деревянный потолок. — Друг мой, не узнаю тебя, — тихо сказал Элронд, откладывая в сторону небольшую книгу — его походный дневник — где записывал что-то. — Я и сам себя не узнаю, — сказал Глор, обращаясь к нулевому полю и начиная оценивать состояние организма. Это он мог делать и без навороченных медсканеров, одним усилием воли. Приоткрыл один глаз, остро глянув на поджавшего губы друга, и уточнил. — С возрождения я порядком изменился, и вряд ли в лучшую сторону. — Дева желает выйти за Ангмарца. У них уже все сговорено, это сватовство пустая формальность, — Элронд воззвал к гласу разума. — Теперь не пустая, — ответил Глор рассеянно. После ночного позорного проигрыша в куче дерьма он должен чувствовать себя куда хуже. «Я буду наблюдать», — вспомнил эльф слова Эонвэ, что вчера поделился с ним силой, едва не качнув чашу весов в пользу света. Значит, Владыку следует благодарить и за исцеление во сне. — Ты проиграл первое испытание, — не унимался Элронд. — Конюшни остались не убраны. — Еще два впереди, и у меня найдется сюрприз, что самому назгулу не по зубам, — Глор вскочил, словно огромный дикий кот, отметив, что друзья обмыли его и привели в порядок. Чувствовал он себя полным сил и священной ярости. — Ангмарцу помогает его хозяин, — Элронд поправил шелковые рукава. — Тот, что взял в заложники нравящуюся мне майа. — Я тоже не остался без помощи, как видишь, — Глор огляделся и попросил: — Дай гребень, у тебя есть, я знаю. Хочу заплести косы по всем правилам. Эльф успел не только привести себя в порядок, но и поесть под нудные нотации друга «почему помощь великих майар нарушает равновесие в мире». Только к полудню за вторым кандидатом в женихи явился роханец, который позвал всех на пастбище перед городом. Эльфы совершенно не расстроились от проигрыша предводителя, ибо считали себя старшими братьями людей (ну, может, кроме полуэльфа Элронда и гордеца Глорфиндела), поэтому выдвинулись при полном параде и не обращали внимания на насмешки, а брошенный тухлый помидор кто-то из ушастых поймал на лету и запустил шутнику обратно — прямо в рот, так что больше безобразий не было. Солнце стояло в зените, когда они добрались, и плавило воздух, на небе не было ни облачка. Пастбище оказалось огромным утоптанным полем, с которого траву уже повыели, а новая вырасти не успела. Там ночью уже поставили шатры и помосты — для короля и его родственников, военачальников и людей попроще. Ангмарец тоже оказался там, стоял себе расслабленно, безоружным и сняв камзол, а люди потихоньку подходили к нему ближе, поскольку рядом с бывшим назгулом все время дул прохладный приятный ветерок. Только Эовин нигде видно не было. — Народ! — зычно гаркнул Теоден, поднимаясь и опираясь на обнаженный меч. Корона сидела на нем слегка криво, а вышитая рубаха промокла от пота, но рост и стать его говорили, что когда-то король был великим воином. — Второе соревнование объявляю открытым! Зовите Эовин! Раздалось ржание, и всадница выметнулась из ближайшего шатра, загарцевала рядом с королевским помостом на бойкой каурой кобылке. Конечно, это была Эовин — тоже в вышитой длинной рубахе, штанах и сапогах, с распущенными волосами, горящими на солнце. Глор так и прикипел взглядом к ее улыбке, забыв обо всем. Кажется, Ангмарец тоже стоял, как громом пораженный. — Как говорят предания, отрок Эорл добыл жену, догнав ее, — промолвил гулко Теоден. — Поэтому вот вам второе задание, женихи. Вы должны догнать мою племянницу, будучи пешими. И не жульничать! Глор, неотрывно глядевший на Эовин, заметил, что та подает какие-то знаки Айгену, на что проклятый Ангмарец качнул головой и что-то беззвучно произнес, но Глор, конечно, сумел прочитать по губам. Это было «Играй честно» на черном наречии. Честно и назгул?! Теоден оглушительно свистнул. Кобылка дернула ушами и стрелой сорвалась с места. Глор еще подумать даже ничего не смог, а бросился следом — и Ангмарец тоже! Но куда человеку, пусть и тысячу раз перерожденному, до эльфа! Глор чувствовал себя так, словно у него вот-вот вырастут крылья и он взлетит! Без всякой помощи Владыки Эонвэ эльф несся вперед, его длинные ноги мелькали с нечеловеческой скоростью, волосы летели золотым плащом, а рука почти ухватила кобылу за хвост, всадница едва успела подстегнуть ее, чтоб не попасться постылому жениху сразу. Ангмарец отстал: сначала на полкорпуса, затем на свой рост, а потом на бросок копья, и был вынужден глотать пыль из-под копыт. У него был бы шанс догнать эльфа и кобылу, когда те выдохнутся, ведь Айген был сильнее и выносливее, его удел — длинные дистанции. Но времени у него не было. «Вот сволочи, да? — хохотнул в его голове неунывающий Гор, едва не заставив споткнуться и потерять еще несколько шагов. — Эонвэ аж изменил своему правилу не влезать в разборки смертных, и все для того чтоб присниться Теодену и, грозя божьими карами, принудить его к устройству соревнования по бегу. Однако мы еще поборемся!» И Айген с удивлением увидел, как его собственная тень отделяется от его ног, почти не видимая в зените, и скользит вперед, где просто и без затей толкает разогнавшегося Глора под локоть. Этот нехитрый трюк позволил Ангмарцу сократить дистанцию с соперником, эльф был уже поближе. Несся впереди, легкий, как бабочка, и даже дорожная пыль к нему не липла. Но Тень Ангмарца снова возникла рядом и второй раз толкнула эльфа в бок, так что тот едва не упал. Выровнялся, сделал рывок на пределе своих сверхъестественных сил. Зрители этого не видели — для них и принцесса, и кобыла, и женихи теперь были неясным облачком пыли на горизонте. А вот поле подходило к концу — впереди, под высоким косогором, шумела река. Рванулся вперед и Айген — плюнув на честь, он одновременно обрушился всей мощью на Глора в нулевом поле. Пусть крыса желтая попробует бежать и обороняться одновременно. Теперь Ангмарец был почти рядом, лишь чуточку отставая и испытывая нехарактерное желание ухватить эльфа за волосы. А потом все случилось одновременно. Раз — кобылу с преследователями вынесло на самый берег, и Эовин начала разворачивать лошадь. Два — тень снова возникла, чтоб помешать Глорфинделу, но напугала всадницу. Три — Эовин не удержалась в седле и упала в реку. Глор, который тоже падал из-за Тени Ангмарца, невероятным движением извернулся в воздухе и вошел в воду, словно клинок. Айген бросился следом, но опоздал — пока он широкими гребками преодолевал реку, Глор уже выносил потерявшую сознание Эовин на противоположный, пологий берег. — Я победил честно! — крикнул эльф, сияя в нулевом поле как тысяча солнц, и опустив девушку на золотистый песок, посмел прямо перед Ангмарцем наклониться к ее губам, чтоб заставить дышать. И Айген не помешал ему — потому что благополучие Эовин было прежде всего, а лечить он не умел. И горше всего было осознание, что он проиграл, даже жульничая, и даже потому, что жульничал. «Ну, ну, — мягче обычного сказал Владыка. — Еще не все потеряно». Эовин как раз открыла глаза, а потом ее вытошнило на и без того мокрого Глора водой, которой она вволю нахлебалась, пловец из принцессы был никудышный, и Айген не успел ее толком обучить. Когда Эовин пришла в себя достаточно, чтоб пошевелиться, она с ужасом глянула на Айгена, будто он ее с другим в постели застал, и попыталась оттолкнуть Глора, но эльф ее не пустил. — Судороги есть? — Айген очень старался вести себя спокойно. Да, он проиграл битву, но не целую войну же. Эовин мелко покивала головой. — Там же? — уточнил Айген, походя ближе. Эовин снова кивнула. — Я сам справлюсь, — скривил презрительно губы эльф. — Она тебе не принадлежит, — напомнил Айген очень спокойно, ему не нравились круглые глаза Эовин и паника в них. Как бы обратно в воду не прыгнула. — Пока, — почти выплюнул Глор, но о правилах приличия вспомнил и принцессу отпустил. Она плюхнулась на задницу, чем воспользовался Айген — присел рядом и, сформировав крошечную ледяную иголку в пальцах, ткнул Эовин в сведенную судорогой икру. Она охнула, но напряжение из ее тела стало уходить. Айген невольно вспомнил похожие обстоятельства — как он сердился тогда на непокорную девчонку, каким дураком был, как не ценил дарованное им время вдвоем. Глор, не растерявший самодовольства, по-эльфийски свистнул, добавив в звук энергии нулевого поля — подзывал лошадку. Та прыгнула в воду и с легкостью поплыла, не чета хозяйке. В это время Айген использовал управление телом, чтобы нагреть воздух вокруг принцессы — это давалось ему хуже, чем охлаждение, но на просушку хватило. — Это я во всем виновата, — вдруг шепнула Эовин, пользуясь тем, что Глор отошел к кромке воды. — Надо было просто сбежать, когда все закончилось, а я зачем-то захотела выпендриться, чтоб целый король приехал. Прости меня! — Всегда остается план «Б», — невольно улыбнулся Айген, радуясь, что в считывании эмоций принцесса не сильна. Не будет никакого плана «Б» с побегом и похищением, ему просто не позволят эльф и его нынешний хозяин, наверняка возьмут клятву, что он не прикоснется к Эовин в случае проигрыша. Теперь все просто — победить в третьем состязании или умереть. Ах да, умереть он не может. Разве что уснуть в стазисе надолго. И Владыку он подвел… «Ну поплачь еще. Вот Глорфиндел офигеет! — хмыкнул Владыка Гор в его голове. — Жизнь долгая, проигрыш, как и победа, никогда не бывает окончательным. И не вздумай проситься в стазис, я дважды не повторяю. Ты мне нужен живым, и Эовин нужен еще больше. Нет такой клятвы, какую не смогли бы обойти, свое проклятье вспомни. Но языком все-таки поменьше болтай. Если послушаешь меня, еще спасибо скажешь. Впрочем, как обычно». Глор в этот момент подвел Эовин лошадку, которая виновато косилась фиолетовым глазом. Айген молча кивнул на вопросительный взгляд принцессы — мол, садись. Так и возвращались — кружной дорогой через бревенчатый мост под палящим солнцем, и под уздцы лошадь Эовин вел Глор, как победитель, но смотрела принцесса на Айгена и явно изо всех сил старалась не рыдать. Когда они наконец добрались до места и Глорфиндел, широко улыбаясь Теодену, подвел лошадку к помосту, Эовин под удивленный вздох толпы сползла наземь. Глядя строго перед собой, принцесса молча ушла. Теоден проводил ее растерянным взглядом и недовольно уставился на Глорфиндела. — Ты, победил в этом состязании, рыцарь, только сильно не радуйся, — кустистые рыжие брови сошлись почти в прямую линию. — Ты ведь, перед тем как свататься, наверняка познакомился с историей Рохана? Теоден махнул рукой, и лошадку тут же ловко подхватил под уздцы неизвестно откуда взявшийся мальчишка-служка. Присвистнул, потянул легонько, и животное послушно поплелось в сторону конюшен. Глорфиндел отвлекся на это и пропустил момент, когда Теоден, тоже не попрощавшись, ушел с помоста в шатры, расставленные прямо посреди поля. — Я все равно победил, — упрямо произнес эльф, но слова Теодена отозвались в груди странной тяжестью. Глор оглянулся, поискал друзей, но неожиданно встретился взглядом с Айгеном. И непроизвольно вздрогнул. Ангмарец смотрел на него странными пустыми глазами, и на дне его зрачков прятался страх, словно он, в отличие от Глорфиндела, прекрасно понял, о чем говорил старый король. Тяжесть в груди стала сильнее, и Глорфиндел, повинуясь этому странному предчувствию надвигающейся беды спросил у Ангмарца в нулевом поле: «Что король имел в виду?» Айген молчал, все так же глядя на Глорфиндела, но не видя его. И когда Глорфиндел уже собрался повернуться, чтобы пойти в отведенные для эльфов покои, Айген ответил вслух, а не в нулевом поле. Голос, лишенный эмоций, прозвучал как тихий стон умирающего: Когда сосватана за нелюбимого девица, Она со смертью может обручиться. Так белый саван станет подвенечным платьем, Курган в цветах ей будет свадебной кроватью. Так слово сдержит род, не посрамится. И верность сохранит свою девица!